"Муж по случаю" - читать интересную книгу автора (Львова Марина)

Глава 10

Наше время теперь целиком было подчинено строгому распорядку дня больницы.

По часам мы кормили малышей, с каждым днем замечая в их поведении что то новое. Один раз медсестра замешкалась и задержалась на несколько минут, наши детишки проголодались и заплакали. Конечно, мы со Светланой слышали первый крик наших детей после рождения, но тогда этот крик был для нас свидетельством начала жизни нового человека, а теперь впервые услышали плач собственных детей. Светкина девочка плакала громко и возмущенно, мой Сережка жалобно попискивал, как бы говоря: «Ну как не стыдно обижать такого славного маленького человечка?»

Я заметила, что Сережка стал обращать внимание на рисунок моей ночной рубашки, разглядывая цветочки, он даже перестал сосать и наморщил лобик, еще больше удивила его моя рука, когда я стала поправлять сползшую на лоб косынку. Обо всех несомненных признаках раннего проявления интеллекта я с гордостью сообщила Светке. «А моя ест и ест и ничего больше не делает, даже на меня лишний раз не взглянет», — с притворным возмущением ответила Светлана.

Постепенно мы набирались сил, дела шли на поправку, и к концу недели нас неудержимо стало тянуть домой. «Когда нас выпишут?» — это был основной вопрос, который мы задавали нашему лечащему врачу, Галине Николаевне, во время утреннего осмотра.

— Так, и у вас началась палатная лихорадка. Я-то думала, вы женщины разумные, должны понимать.

— А что это такое «палатная лихорадка»?

— Безудержная тяга домой у первородящих мам. Окрепните, отдохните, девочки. Вы еще не подозреваете, что вас ждет. Второродящие так домой не торопятся, понимают, сколько сил требует уход за ребенком.

— Галина Николаевна, а может быть, завтра? Мы себя уже совсем хорошо чувствуем.

— Завтра будет завтра. Как я могу обещать вам то, в чем до конца не уверена? Посмотрим, какие будут результаты анализов. У Емельяновой еще очень низкий гемоглобин.

— Но я себя уже хорошо чувствую. Меня уже не качает, когда хожу.

— Милая моя, ты сейчас по отделению ходишь еле-еле. Сил у тебя хватает только, чтобы ребенка накормить. Тебе его сестра готового приносит, а дома кто тебе будет помогать? Вот видишь, сама же все понимаешь. Отдыхайте пока здесь, сил набирайтесь.

Но нам так неудержимо хотелось домой. Наконец для Светки этот день настал. Утром после осмотра врач стала готовить документы на выписку. Счастливая Светка побежала звонить мужу.

— Нет, ты представляешь, я ему говорю: «Записывай, что нужно взять с собой для дочки и для меня. И быстренько забирай меня отсюда». А этот тип мне преспокойненько так отвечает, чтобы я подождала, так как он, видите ли, должен сначала покурить. Так и сказал: «Погоди, пойду сначала покурю». У меня просто слов не нашлось, что ему на это ответить. Какая наглость! Я тут, можно сказать, горы свернула, чтобы нас с Машенькой сегодня выписали, проявила чудеса красноречия. А он? Нет, люди добрые, вы только подумайте! Покурить ему надо!

— Постой, не возмущайся, может быть, он так нервничает, что действительно должен сначала покурить, чтобы немного прийти в себя. Не каждый же день забираешь жену и дочку, которую еще никогда не видел, из роддома.

— Как это не видел? Я ее ему показывала из окошка.

— Ага, один раз из окна третьего этажа в течение двух минут. Несомненно, твой муж имел возможность внимательно рассмотреть свою дочь.

— Не иронизируй, пожалуйста. Ты меня прекрасно понимаешь. Ну, не пожимай ты плечами. Это же очевидно. Что тут не понять?

— Просто они все чувствуют немного по-другому. Я не уверена, но мне так кажется.

— Странно, но похоже, что я это уже где-то слышала или читала. По крайней мере, если ты это придумала сама, ты мудрая женщина.

Светлана стала торопливо складывать свои вещи и засовывать их в пластиковый пакет, затем взяла заколку для волос и острым ее концом старательно нацарапала на моей зубной щетке номер своего домашнего телефона и свое имя, потом она сняла колпачок с тюбика зубной пасты, выдавила немного пасты на ручку зубной щетки, растерла пальцем и с удовлетворением полюбовалась результатами своего труда.

— Почти ювелирная работа: гравировка с чернением, нет, с белением. Бумажку с телефоном ты обязательно потеряешь. Ты чистюля, а значит, по меньшей мере два раза в день будешь видеть мой номер телефона. Будет время — позвонишь мне. Помощь будет нужна, не стесняйся — звони. Я на своей зубной щетке твой номер нацарапаю. Не потеряется.

Скоро Светлану позвали и, поцеловав меня на прощание, она ушла. Я должна была быть очень благодарна врачам за то, что целую неделю мы провели с ней вместе. У меня появилась близкая подруга.

Как ни странно, но ни в школе, ни в институте я почти не сходилась близко с людьми. У меня были хорошие знакомые, мы весело проводили время, я легко входила в коллектив, но только Светлане мне захотелось рассказать, что я чувствую. Обычно считается, что попутчики в поезде часто испытывают необходимость поделиться своими переживаниями, а потом наступает «эффект второго дня». Наутро человеку становится неудобно перед присутствующими за свои откровения, но вот уже поезд подходит к станции назначения. Попутчики расстаются навсегда, и теперь не о чем больше жалеть. Люди больше никогда не встретятся, и не нужно расстраиваться, и совсем-совсем не стыдно за то, что раскрылся перед случайным человеком.

Я почему-то была уверена в том, что никогда не пожалею, что встретила Светлану и была так откровенна с ней. Мне было очень грустно без нее вечером. Обычно, чтобы не заснуть перед последним кормлением наших детишек, мы болтали, рассказывали друг другу смешные истории.

Мне вспомнилось, как однажды утром к нам в палату зашла медсестра, чтобы забрать градусники. Посмотрев на наши довольные лица, она спросила: «Ну что, хохотушки, придете к нам за вторым ребятеночком? Как настроение? Бодрое? Что ж вы замолчали, девчонки? Вы же у нас самая веселая палата».

— Мы обязательно придем. Мне нужен мальчик, а Татьяне девочка. Правда, Танюша?

Я кивнула головой. Сестра улыбнулась нам и оставила таблетки на день. Светлана внимательно на меня посмотрела, потом виновато улыбнулась.

— Я тебя обидела, Таня? Тогда прости. Мне не нужно было за тебя отвечать, да? Но я подумала… Ты так трепетно относишься к своему сыну, ты любишь детей. Вот я и брякнула, прости.

— Что ты, Света! Ты не должна извиняться. Я не знаю, что ответить на этот вопрос. Просто не знаю. Сейчас мне ужасно страшно. Боюсь до смерти еще раз пройти через это. Тем более теперь, когда у меня есть сын. Если во время родов со мной что-нибудь случится, что будет с моим сыном? Никому, кроме меня, он не будет нужен. А потом, как мне можно загадывать о втором ребенке, если я еще до конца не знаю, какие трудности ожидают нас с Сережкой? Мне бы хоть одного вырастить.

— Погоди, почему ты все время говоришь только о себе одной? Разве ты не можешь встретить хорошего человека и выйти за него замуж? Не одной же тебе растить ребенка? Потом у тебя есть друзья. Сама понимаешь, я собираюсь и дальше не терять тебя из виду.

— Света, я не собираюсь никому навязываться. У меня достаточно сил, чтобы самой воспитать сына. Без чьей-либо помощи.

— Я никак не могу понять, откуда у такого хрупкого человека столько гордости и стремления к независимости?

— Наверное, потому, что однажды меня очень сильно унизили, мне пытались доказать мою никчемность и полную неприспособленность к современной жизни.

— Ты мне покажи хоть одного человека, который приспособлен к нашей жизни. Мы же живем, как саперы-любители, пересекающие минное поле под артобстрелом. Никогда не знаешь, когда рванет у тебя под ногами, любую секунду можно ждать беды. Бух — недолет, бах — перелет, ба-бах — накрыло.

— Светка, о чем ты говоришь?

— Как это о чем? Да о нашей жизни! Каждый день можно ждать чего угодно, нужно быть готовой ко всему.

— Словно кошка, которая всегда приземляется на четыре лапы.

— А до этого эта кошка шла по раскаленной крыше.

— Светка, да у тебя в голове просто все смешалось.

— Может, у меня в голове все и смешалось, но это совсем не значит, что я полностью утратила чувство реальности. Так или иначе ты совершенно права: нельзя загадывать о втором ребенке, пока первому всего несколько дней. Подождем, пока он на ноги встанет самостоятельно. Только когда это еще будет?

— Светка, ты чудачка. Погоди, пока для начала нужно дождаться, чтобы тебя из роддома с Машенькой забрали.

Я пыталась представить себе, как встретили Светку ее муж и родные, как они приехали домой. С какой гордостью Светин муж рассматривал дочку. Я прекрасно понимала, что мой сын будет лишен всего этого, конечно, я обездолила его, лишила любящего отца. Никто не посмотрит на него с гордостью и не скажет: «Мой сын!» Мог ли Константин стать ему достойным отцом? Нет, тысячу раз нет! Могла ли я лишить жизни это крохотное существо? Могла, но не захотела совершать эту ошибку. Пока еще даже трудно вообразить себе все трудности, которые нам предстоит преодолеть, но рядом со мной будет мой сын. Теперь я уже не представляю свою жизнь без маленького дорогого мне человечка.

На следующее утро врачи решили, что мое состояние позволяет меня выписать. Галина Николаевна, правда, с сомнением покачала головой, по ее мнению, мой гемоглобин был еще низковат. Я позвонила тете Оле на кафедру, у нее сегодня с утра были лекции. Мне обещали, что ей обязательно передадут в перерыве между лекциями.

Тетя приехала за мной гораздо раньше, чем я ожидала. Наконец настал долгожданный момент выписки. В своих записках тетушка очень подробно проинструктировала меня, что нужно сделать при выписке из роддома: проверить наличие и правильное заполнение всех документов на меня и ребенка, осмотреть ребенка и проверить состояние его кожных покровов, нет ли опрелостей на коже, только после этого расписаться в получении (посылка он, что ли?). С трудом я вспомнила, как выглядел мой брат, когда его и маму привезли из роддома, тогда я была слишком мала, чтобы обращать внимание на такие мелочи.

Пока я находилась в роддоме, моя тетка дополнительно опросила несколько женщин у себя на кафедре и обобщила их опыт в виде краткого конспекта, тщательно изучила и проанализировала несколько книг. Потом она долго возмущалась, что во всех источниках встречаются совершенно противоречивые сведения. Как можно публиковать советы молодым матерям, если при внимательном изучении они так разнятся между собой? Я попыталась объяснить моей дорогой обеспокоенной тетушке, что, кроме нее, эти книги никто так досконально не анализировал.

К нашему с Сережкой приезду домой тетушка готовилась долго и тщательно: квартира сияла чистотой, детская кроватка, застеленная белоснежными простынками, стояла в углу комнаты рядом с моей кроватью, на письменном столе красовались ровными рядами стопки пеленок, прикрытые накрахмаленной марлей, и взятые напрокат детские весы. На кухне на специальном подносе выстроились в ряд вымытые и простерилизованные детские бутылочки. Тетушкины сослуживцы поделились с ней детскими вещами своих взрослых детей и внуков. Подарили даже пластиковую ванночку. Уходя в роддом, я на всякий случай отдала тете Оле все свои сбережения. Нужно признаться, тратила она деньги очень разумно.

Ко мне в палату пришла медсестра; захватив свои вещи, я пошла за ней. У лифта нас уже ждала детская медсестра с Сережкой на руках. Мы спустились вниз, зашли в комнату, и я стала переодеваться в свои вещи. Рядом на столе одевали во все новенькое Сережу. Меня подозвали к столу, впервые так близко мне довелось увидеть голенькое тельце сына. Он показался таким маленьким и беззащитным! Раньше он выглядел таким большим и важным в своем плотном больничном конверте, в котором медсестра приносила его во время кормления.

Сереже не понравилось несвоевременное переодевание, он начал недовольно попискивать. Больше всего я боялась, что он устроит образцово-показательный рев, но он немного повозился в новом одеяле и заснул. Когда мы с Сережкой были готовы, мне вручили наши документы, медсестра открыла дверь в соседнюю комнату.

Я увидела взволнованную тетю Олю с огромным «европейским букетом» из роз с гепсофиллой. (Точно, наши девчонки крутили. Господи, аж три юбки сделали из целлофана. Ой, красота какая!) У меня на глаза навернулись слезы, тетя Оля обняла меня, забрала из моих ослабевших рук выданные мне документы, решительным жестом засунула их себе в сумку. Похоже, она единственная полностью контролировала ситуацию. Затем она зашуршала пакетом, что-то передавая сопровождавшим меня сестрам. Уткнувшись лицом в букет, я пыталась справиться с волнением, побороть слезы.

— Ну, бабушка, посмотрите на внука. Папа, принимайте малыша. Осторожно, вот так. А теперь можно молодую маму поздравить.

Какой-то незнакомый мне высокий мужчина, рассмотреть мне его мешали навернувшиеся на глаза слезы и мой огромный букет цветов, наклонился и нежно поцеловал меня в щеку. Почувствовав прикосновение колючей щетины, я вздрогнула и растерянно посмотрела на тетю Олю, держащую меня под руку. Меня что, с кем-то перепутали? Но Ольга Сергеевна была совершенно спокойна, в ответ на мой вопросительный взгляд, она чуть сжала мою руку, поблагодарила медсестер и решительно повела меня к выходу.

У подъезда стояли голубые «Жигули», за рулем сидел незнакомый мне мужчина.

Тетя Оля открыла переднюю дверцу и усадила меня.

— Тетя Оля! Что происходит?

— Потом, Танюша, потом! Валерочка, поехали. Дорогу ты помнишь? Скоро Сереженьку кормить надо, так что давай, родной, не подведи!

Моя тетушка уверенно чувствовала себя в роли бабушки. Она уселась на заднем сиденье, Сережка был у нее на коленях. Сидящий рядом с ней мужчина был почти не виден из-за целлофана, опутывающего мой букет цветов, и большого пластикового пакета, который он держал в руках. Мы доехали до дома буквально за пять минут.

У меня закружилась голова, и я с трудом выбралась из машины. Увидев, что мне нехорошо, тетя Оля опять стала распоряжаться. Меня поддержала сильная мужская рука, немного передохнув, я уже самостоятельно дошла до дверей нашего дома. Мы вошли в прохладный сумрак подъезда. Все было как обычно. В закутке у Семеныча горела настольная лампа с зеленым абажуром, сам он вышел к нам навстречу и с улыбкой поздравил меня с рождением сына. Руки мои опять были заняты громко шуршащим букетом цветов, даже не заметила, кто и когда снова сунул мне его в руки. Наконец мы вошли в квартиру, и я совсем без сил опустилась на пуфик, стоящий в коридоре. Тетя Оля, переодев тапочки, осторожно прошла в комнату и положила Сережку на мою кровать.

— Ты сейчас ляжешь?

— Нет, я хорошо себя чувствую.

— Тогда помой руки и иди на кухню. Тебе надо поесть, до кормления остался час. Я открыла окошко, думаю, он еще поспит. Тебе следует выпить чаю с молоком.

— Тетя Оля! Откуда ты все знаешь?

— Пока я все знаю в теории, мне мои знакомые рассказали. Да, у телефона лежит список, куда звонить в случае необходимости: районная поликлиника, детская «неотложка» и два телефона моих хороших знакомых, у них большой опыт по воспитанию детей. Чай уже закипел, садись ешь. Тебе нужно разнообразно и правильно питаться, не хмурься, пожалуйста. Ради сына многое придется вытерпеть.

— Тетя Оля, а кто это был?

— Как кто? Валерочка с нашей кафедры. Зачем было тратить деньги, когда он сам предложил свои услуги.

— Он сам предложил или ты намекнула?

— Таня, за кого ты меня принимаешь? За профессиональную вымогательницу или шантажистку? Меня радует твоя принципиальность, но нельзя же отвергать помощь друзей, тем более, когда они искренне хотят что-нибудь для тебя сделать.

— А тот второй?

— Между прочим, все расходы я записала в общую тетрадь, она лежит на полочке в кухне. Мне удалось много сэкономить, купила только одеяло новое, остальное девочки с кафедры принесли.

— Тетя Оля…

— А букет тебе прислали девочки из твоей фирмы. Правда, замечательный получился? Все тебе привет передают и поздравления.

— Тетя Оля! Кто был тот мужчина, который меня целовал там, в роддоме? Скажи прямо.

— Танечка! Ты только не волнуйся, тебе нельзя. Понимаешь, денег твоих я потратила совсем немного, даже коляску тебе девочки от фирмы подарили. Она там в углу стоит нераспакованная. А букет Алевтина привезла такой красивый, такого ни у кого не было из встречающих, правда, правда, я специально сравнивала. У меня даже спрашивали, где такой можно купить.

— Тетя Оля! Не юли!

— Короче, купила я тебе мужа. Вот! За пять долларов. Вот они у меня в кармане лежат.

— А когда же ты их ему отдавать собираешься? Он что за ними придет?

— Не знаю. Нет. Я ему обещала сразу после встречи отдать. Мне так хотелось, чтобы нашего Сереженьку принял на руки мужчина. Примета такая…

— Ну конечно, чтобы все было как у людей: с цветами и папой.

— Танюша, не обижайся на меня, я хотела как лучше.

— Этого, как его там, Валеры было недостаточно?

— Что ты, он же был за рулем, а потом он с испугу мог Сереженьку уронить. Нам просто была необходима пара лишних рук.

— И ты не побоялась доверить чужому человеку своего единственного внука?

— Но я же за ним смотрела, а потом у него был очень уверенный вид, только немного сонный.

— Тетка, какая же ты авантюристка! Где ты его откопала?

— Уверяю тебя, все получилось совершенно случайно. Когда ты позвонила на кафедру, я проводила семинар, девочки меня тут же заменили, я вместе с Валерой поехала к тебе домой за вещами. Пока я собирала все необходимое, он поехал к метро за цветами, Алевтину мы предупредили по дороге. Валера должен был забрать готовый букет и заехать за мной. Выхожу из вашего двора и натыкаюсь на мужчину, сумка с твоими вещами падает ему под ноги (Сережкины вещи я крепко держала). Он, естественно, поднимает сумку и протягивает ее мне. Знаешь, я как-то сразу почувствовала к нему доверие

— Ага, доверие. Все порядочные люди днем работают…

— Но его привезла машина.

— Тем более, нашла какого-то рэкетира, они же по ночам работают, днем, естественно, отдыхают…

— Таня, откуда тебе это известно? Он совсем не рэкетир. Я еще успела что-то подумать. А, вспомнила! В машине, которая его привезла, лежала фуражка. Вот почему я подумала, что ему можно верить.

— Тетя, нельзя же быть такой наивной! Сейчас форму любой надеть может.

— Девочка моя! С другой стороны, нельзя же не верить! На свете много хороших, славных людей. И уверяю тебя, этот молодой человек очень порядочный Я ему все объяснила.

— Хотела бы я знать, что ты ему сказала…

— Сказала, что он может за час заработать пять долларов, если поможет забрать из роддома очаровательную молодую маму и моего внука.

— И он, конечно, сразу же согласился.

— Нет, он в ответ ничего не сказал, но кивнул головой. Я ему вручила сумку с твоими вещами, и мы пошли на улицу к машине Валерика. Вот и все. Вел он себя вполне прилично, тебя поцеловал, ребенка в нужный момент взял. Что же еще?

— Ты сама не понимаешь? В какое ты положение меня поставила? Заставила целоваться с совершенно незнакомым мне мужчиной. Обещала ему заплатить и не заплатила. Бедный подождал-подождал, утер слезы и ушел. Видимо, действительно порядочный человек попался, а его так обманули.

— В конце концов, мог бы мне и напомнить, я никогда от своих слов не отказываюсь.

— Но он же этого не знал! Посмотрел, увидел, что двум совершенно ошалевшим теткам явно не до него, подумал, что связываться с ними — себе дороже, вот он и ушел.

Я не могла удержаться от смеха, видя растерянное лицо моей милой тетушки. В соседней комнате тихо запищал Сережка. Настало время его очередного кормления. Мы быстро переодели его в чистые пеленки, взвесили на весах, и я принялась его кормить, уютно устроившись в кресле.