"Караси и щуки" - читать интересную книгу автора (Аверченко Аркадий Тимофеевич)

КАЛИФОРНІЯ БЕЗЪ ЗОЛОТА

Когда первые золотоискатели наткнулись на Калифорнію — они буквально купались въ золот#1123;. Вторая волна золотоискателей — бол#1123;е многочисленная — ходила уже только по кол#1123;на въ золотыхъ струяхъ, третья — могла еле омочить пятки, a четвертая, пятая, шестая какъ нахлынула на сухой обл#1123;зшій, когда-то столь густо позолоченный берегъ — такъ ни съ ч#1123;мъ и отхлынула: р#1123;дкому счастливцу посл#1123; долгихъ поисковъ попадался золотой слитокъ, довольно ясно видимый подъ микроскопомъ.

Кто, какой піонеръ, какой первый золотоискатель открылъ Выборгъ — этотъ золотой пріискъ, гд#1123; можно купить любую вещь дешевле грибовъ — неизв#1123;стно. Можетъ быть, оно раньше такъ и было — мн#1123; о томъ нев#1123;домо. Но всл#1123;дъ за первымъ золотоискателемъ изъ Петрограда хлынулъ ц#1123;лый потокъ золотоискателей — вотъ теперь они и бродятъ по унылымъ опуст#1123;вшимъ магазинамъ Выборга — съ видомъ усталыхъ рудокоповъ, изрывшихъ ц#1123;лыя десятины, намывшихъ ц#1123;лыя горы земли и извлекшихъ изъ ея н#1123;дръ одну только пару, подозрительнаго вида, чулковъ за десять марокъ.

Компанія измученныхъ петроградцевъ съ остолбен#1123;лымъ видомъ останавливается передъ витриной крохотной выборгской лавчонки и испускаетъ рядъ отрывистыхъ восклицаній:

- Ого! Ботинки.

— Да. И какъ дешево. 50 марокъ.

— A въ Петроград#1123; за такія слупили бы рублей 25.

- Сколько это марокъ вышло бы?

- 25 рублей? Пятьдесятъ четыре съ половиной марки.

— Ну, вотъ видите! На ц#1123;лыхъ четыре съ половиной марки дешевле.

— Зайдемъ, купимъ.

— Да мн#1123; такихъ не нужно. Я такихъ не ношу.

— Ну, вотъ еще какія тонкости! Дешево, такъ и бери.

Вваливаются въ магазинчикъ.

- Покажите намъ вотъ эти ботинки… Что? Посл#1123;дняя пара? Ну вотъ, видишь: я теб#1123; говорилъ — покупай скор#1123;й. Гм! Посл#1123;дняя пара: вотъ что значить дешевка. Ну-ка, прим#1123;рь.

- Гм… Вззз… ой!

- Что? Т#1123;сноваты? Ну, ничего — разносятся. Заверните ему. Плати. Пойдемъ.

- Да я, собственно, такой фасонъ не ношу…

- Но в#1123;дь дешевы!

- Дешево-то они дешевы. Жаль только, что т#1123;сноваты.

— A зато на четыре съ половиной марки дешевле.

— Дешевле-то они дешевле.

— То-то и оно. Бери, пойдемъ. A это что — смотри-ка… Магазинъ рамочекъ. Для чего эти рамочки?

— Для чего-нибудь да нужны. Зря продавать не будутъ. И какъ дешево — голубенькая, a семь марокъ стоить. Зайдемъ, купимъ.

Входить всего четверо, но лавочка такъ мала, будто вошли сто.

— Слушайте: для чего эти рамочки, что вы продаете?

— Ля картина…

— Для картинъ, значитъ, — переводить одинъ, очевидно, тонкій знатокъ финскаго языка.

— A черезъ границу провести ихъ можно?

— Ta, мосна.

- Я знаю, что таможня, такъ я вотъ и спрашиваю…

- Ты его не понялъ, — торопливо поправляетъ переводчикъ. — Онъ говоритъ, что можно. Но в#1123;роятно, спрятать нужно, да?

— Ta, мосна.

— Спрятать. Мы ихъ подъ костюмъ спрячемъ, въ чемоданъ. Знаешь, я возьму пять штукъ.

— И я три. Почемъ он#1123;?

- По восьми марокъ.

— A въ Петроград#1123; я такія по два рубля вид#1123;лъ.

— Да ужъ тамъ сдерутъ. Тамъ могутъ. Россія!

— A теб#1123; для чего эти рамки?

— Да придумаю. Сейчасъ не нужны, посл#1123; понадобятся. Вставлю что-нибудь въ нихъ.

— Заплатили? Пойдемъ. Ну, что теб#1123; еще нужно?

- Да такъ, собственно говоря, ничего…

— А ты вспомни!

- Ей Богу, ничего.

— Чулки не нужны ли?

- Чулки? — мямлить вялый петроградецъ. — Собственно говоря…

— Ну вотъ видишь! Вотъ теб#1123; и чулочный магазинъ. Здравствуйте. Есть чулки?

- Нету. Ce продано.

- Ну, что вы. Намъ всего нисколько паръ. Поищите. Можетъ, найдется.

— Тамская есть чулки.

— Дамскіе?… Гм! А, ну покажите.

— Послушай… да зач#1123;мъ мн#1123; дамское.

— Вотъ чудакъ! Дешево в#1123;дь. Бери — тепл#1123;е еще, ч#1123;мъ носки. До самаго кол#1123;на. Бери ты три пары и я три пары.

- Сести пара н#1123;ту. Сетыри пара есть сего.

- Н#1123;ту шести паръ? Ну, давайте четыре. A остальныя дв#1123; пары можно ч#1123;мъ-нибудь другимъ добрать. Вотъ эту штуку дайте.

- Не, эта не продается. На эта стука сляпа над#1123;вается. Для окна. На выставка.

— Д#1123;йствительно, слушай… Ну зач#1123;мъ теб#1123; болванъ для шляпы. Къ чему онъ?

— А? Ну, н#1123;тъ, знаешь, не скажи. Это штука удобная. Придешь домой — куда положить шляпу? Ну, и над#1123;нешь ее на эту чертовину. A что y васъ еще есть?

- Нисего н#1123;ту. Ce родано.

- Русскіе все, чортъ ихъ дери. Пронюхали — и сразу все расхватали. A это что за кошка? Почемъ?

- Это наса коска. Сивой.

— Живая? A чего жъ она лежитъ, какъ искусственная. Только покупателей зря смущаетъ…

- Пойдемъ, господа.

- Вотъ драма такъ драма… Прі#1123;хали въ Выборгъ, a купить нечего. A вотъ магазинчикъ какой-то, зайдемъ. Что зд#1123;сь продается?

- Чортъ его… не разберешь. Витрина пустая. Войдемъ на всякій случай.

- Здравствуйте… Гм… Какіе-то рабочіе, a товару не видно. Что вы тутъ д#1123;лаете, братцы? Это магазинъ?

— Ta. Тольки сицасъ есцо магазина н#1123;ту. Акроица тая неделя.

— На той нед#1123;л#1123;? A что тутъ будутъ продавать?

- В#1123;тоцна магазинъ.

— Цв#1123;точный? Ну, ладно. Если еще прі#1123;демъ — зайдемъ, купимъ. Смотри, какими хорошенькими обоями оклеиваютъ. Послушайте: почемъ обои?

— В#1123; марки кусокъ.

- Ну продайте намъ вотъ эту пачку… Нельзя? Подумаешь важность… Почему нельзя? A ножницы продаются? Н#1123;тъ? Жалко; очень хорошенькія ножницы…

Номеръ гостиницы заваленъ коробками, свертками, пачками.

— Ты чего сопишь?

- Да вотъ хочу ботинки въ рукавъ пиджака засунуть. Боюсь, вдругъ въ Б#1123;лоостров#1123; таможенные дощупаются.

- Если новые — конфискуютъ. A ты поцарапай подошвы — будто ношеные. Ношеные везти по закону можно.

Счастливый обладатель ботинокъ вытаскиваетъ перочинный ножикъ и приступаетъ къ работ#1123;.

Зажимаетъ между кол#1123;нъ подметкой кверху ботинокъ и начинаетъ царапать ножикомъ блестящій лакъ.

- Ну что?

- Чортъ ихъ дери: все-таки, видно, что не ношеные, a просто поцарапанные. Грязи на нихъ н#1123;ту.

- A ты плюнь.

Влад#1123;лецъ ботинокъ послушно плюетъ на подметку.

— Да н#1123;тъ, я теб#1123; не въ томъ смысл#1123;. Ну, да ужъ разъ плюнулъ, теперь разотри получше. Объ полъ повози.

- И чортъ ихъ знаетъ, почему y нихъ такіе полы чистые… Не мажется! Блеститъ себ#1123; и блеститъ.

- Ножемъ потыкай. Постой, дай я. Вотъ такъ — и такъ… Ой! Видишь — дырка.

- Ну вотъ обрадовался.

— Ничего. Зато ужъ видно, что не новый. Оборви еще ушко ему, чорту. Тогда ужъ никто не придерется.

- Я лучше шнурокъ, будто, оборву. Все поспокойн#1123;е.

- Собственно, на кой чортъ ты ихъ взялъ? Фасонь не модный, т#1123;сные, на боку дырка.

- Ты же самъ говорилъ…

- Мало, что я говорилъ… Вонъ ты мн#1123; абажуръ ламповый посов#1123;товалъ взять — я его себ#1123; над#1123;вать буду, что ли, ежели y меня электричество.

- Сколько ты за него заплатилъ?

— Пятнадцать рублей на наши деньги.

- Вотъ видишь, a въ Петроград#1123; за восемь ц#1123;лковыхъ купишь — и возиться не надо, и прятать не надо.

— Гм… Д#1123;йствительно. Рамочки… тоже накупили! Обрадовались! Грубыя, аляповатыя.

— A ты еще въ другомъ магазин#1123; докупилъ дв#1123; штуки — къ чему?

— Рамочки — что… Ихъ, въ крайнемъ случа#1123; выбросить можно. A вотъ чулки дамскіе — это форменное идіотство. Ну, какъ я ихъ над#1123;вать буду?

— Обр#1123;жь верхушку — носки получатся.

- Носки… Ихъ еще подрубить нужно. Да и носки сколько стоять? Два ц#1123;лковыхъ? A я по четыре съ полтиной за эту длинн#1123;йшую дрянь платилъ.

— Подари кому-нибудь.

— A ты найди мн#1123; такую женскую ногу. Сюда три пом#1123;стятся. Постой… Это еще что такое?

- Прессъ-папье изъ березовой коры.

— Боже, какая дрянь. Неужели, это мы купили?

— Мы. A въ этомъ пакет#1123; что?

— Тоже рамочки. A это подставки для фруктовыхъ вазъ, банка гумміарабика, лапландскій ножикъ, сигары…

— Мы в#1123;дь не куримъ…

— Что значитъ — не куримъ. Мы никого и не р#1123;жемъ, a лапландскій ножикъ купили. Мы и не бабы, a шелковое трико коротенькое купили. Дураки мы, вотъ кто мы.

- A это что?

— Этого ужъ я и самъ не знаю. Къ чему оно? Металлическій ящикъ, ручка, какіе-то колесики, задвижечка… Покупаешь, a даже не спросишь — что оно такое.

— Зато дешево. Тридцать дв#1123; марки.

- Дешево?.. A я теб#1123; вотъ что скажу: эти сорочки зд#1123;сь стоятъ пять рублей, a въ Петроград#1123; — четыре, салфетки зд#1123;сь десять рублей, въ Петроград#1123; семь, a галстуки… Галстуки, вообще, ничего не стоятъ! Пов#1123;ситься можно на такомъ галстук#1123;.

- По#1123;хали, д#1123;йствительно! Обрадовались, накинулись.

— A тутъ еще съ таможней можетъ быть…

— Молчи, пока я тебя лапландскимъ ножикомъ не полоснулъ!!

Тяжелое настроеніе.

По#1123;здки въ Выборгъ напоминаютъ мн#1123; исторію съ Марьиной слободой въ город#1123; К.

Была такая Марьина слобода, которая вдругъ прославилась т#1123;мъ, что живутъ тамъ самые трезвые м#1123;щане и самыя красивыя, доброд#1123;тельныя д#1123;вушки и жены.

И когда пошла эта слава, то стала #1123;здить туда публика — любоваться на трезвыхъ м#1123;щанъ и доброд#1123;тельныхъ красавицъ… И ч#1123;мъ дальше — т#1123;мъ больше #1123;здило народу, потому что слава росла, ширилась, разливалась.

A когда мн#1123; совс#1123;мъ прожужали уши о знаменитой слобод#1123;, и я по#1123;халъ туда — я увид#1123;лъ рядъ грязныхъ покосившихся домовъ, поломанные заборы, подъ каждымъ изъ которыхъ лежало по пьяному м#1123;щанину, a изъ домовъ неслись крики, хохотъ гостей, взвизгиваніе женщинъ и звуки скрипки и разбитаго піанино: это доброд#1123;тельныя д#1123;вушки и жены укр#1123;пляли славу своей удивительной слободы.

Ибо сказано — о Выборг#1123; ли, о Марьиной слобод#1123; ли: черезчуръ большой усп#1123;хъ — портитъ.