"Караси и щуки" - читать интересную книгу автора (Аверченко Аркадий Тимофеевич)

НАЧАЛО КОНЦА…

Вполн#1123; ум#1123;стнымъ началомъ можетъ послужить сообщеніе германскаго офиціальнаго агентства, недавно опубликованное: «императоръ Вильгельмъ, прибывъ въ с#1123;верный городокъ Эльбингъ, неожиданно вошелъ въ трамвайный вагонъ и совершилъ вм#1123;ст#1123; со своей свитой по#1123;здку къ ближней верфи. Какъ кайзеръ, такъ и вс#1123; лица его свиты, заплатили за про#1123;здъ полагающіеся 10 пфенниговъ».

Вотъ какое сообщеніе появилось въ газетахъ. A дальше — мы уже справимся сами безо всякихъ газетъ и сообщеній… Мы знаемъ, что было дальше.

Снисходительно улыбаясь, Вильгельмъ вошелъ въ подъ#1123;здъ маленькой второстепенной гостиницы и спросилъ: — A что, голубчикъ, не найдется ли y васъ номерокъ… такъ марки на три, на четыре?..

- О, ваше величество! воскликнулъ остолбен#1123;вшій портье. — Для васъ y насъ найдется номеръ въ дв#1123; комнаты, съ ванной за двадцать марокъ…

- О, н#1123;тъ, н#1123;тъ — что вы. Мн#1123; именно хочется испытать что нибудь попроще. Именно такъ, марки на три…

- Весь въ распоряженіи вашего величества, — изогнулся портье. — Попрошу сюда, нал#1123;во. Номерокъ, правда, маловатъ и темноватъ…

- Это ничего… Ц#1123;на?

— Три марки, ваше величество.

— За мной.

Кайзеръ шагалъ п#1123;шкомъ по улицъ, a за нимъ шла восторженная толпа. Тихо шептались:

- Обратите вниманіе, какъ онъ просто держится… Про#1123;хался въ трамва#1123; за десять пфенниговъ, a теперь нанялъ номеръ въ три марки… Что за милое чудачество богатаго в#1123;нценосца! Интересно, куда онъ направляется сейчасъ?..

— A вотъ смотрите… Ну, конечно! Вошелъ въ дешевую общественную столовую.

— Господи! Зач#1123;мъ это ему?

— Нав#1123;рное, попробовать пищу. Хорошо ли, дескать, насъ кормятъ?..

- Это вы называете — попробовать? Да в#1123;дь онъ уплетаетъ в за об#1123; щеки. Слышите, какой трескъ?

— Д#1123;йствительно, слышу. Что это трещитъ?

— У него. За ушами.

- Ну, ей Богу же — это мило! Зашелъ, какъ простой челов#1123;къ въ столовую и #1123;стъ то же, что мы #1123;димъ.

- Какъ не любить такого короля!

- Правда — чудачество. Но какое милое, трогательное чудачество.

- Вотъ онъ… выходить. Сейчасъ, нав#1123;рное, подадутъ ему карету. Любопытно, въ какихъ это онъ каретахъ, вообще, #1123;здитъ?

- Удивительно! П#1123;шкомъ идетъ… Заходитъ въ табачную лавочку… Что это онъ? Покупаетъ сигару! Да разв#1123; найдется y лавочника сигара такой ц#1123;ны, на которую онъ куритъ… Что? За пять пфенниговъ?!! Н#1123;тъ — вы посмотрите, вы посмотрите на этого удивительнаго короля!

- Очевидно, р#1123;шилъ за сегодняшній день испытать все.

— Т#1123;мъ пріятн#1123;е завтра будетъ вернуться ему къ императорской изысканности и роскоши.

Черезъ три дня:

- Кто это про#1123;халъ тамъ въ трамва#1123;? Странно: на площадк#1123; народу биткомъ набито, a онъ #1123;детъ внутри совершенно одинъ.

— А, это нашъ кайзеръ. Разв#1123; вы не узнали?

- Но в#1123;дь онъ уже разъ про#1123;хался въ трамва#1123;. Зач#1123;мъ же ему еще?

— Я тоже немножко не понимаю. Третій день #1123;здитъ. Заплатитъ кондуктору и #1123;детъ.

— Странно. A публика не входитъ внутрь вагона — почему?

- Ну, все-таки кайзеръ, знаете. Неудобно ст#1123;снять.

— A куда это онъ #1123;детъ?

— Вотъ уже выходитъ. Сейчасъ увидимъ. Гм! Опять заходить въ общую столовую.

- Пищу пробуетъ?

- Какое! #1122;стъ во вс#1123; лопатки. Вчера чай пилъ тутъ тоже — такъ два кусочка сахару осталось. Въ карманъ спряталъ.

- Что вы говорите! Зач#1123;мъ?

- Одинъ придворный тоже его спросилъ. A онъ отв#1123;чаетъ: «Пригодится, говоритъ. Одинъ кусочекъ подарю Викторіи-Август#1123;, другой кронпринцу, если ему Верденская операція удастся».

— Прямо удивительный чудачина! Я думаю, пооб#1123;давъ, швырнетъ сотенный билетъ и сдачу оставляетъ д#1123;вушк#1123;?

- Н#1123;тъ, вы этого не скажите. Вчера на#1123;лъ онъ на четыре марки и десять пфенниговъ. Далъ д#1123;вушк#1123; пять марокъ в говоритъ: оставьте себ#1123; двадцать пфенниговъ, a семьдесятъ гоните сюда.

— Такъ и сказалъ: гоните сюда?

- Ну: можетъ, выразился изысканн#1123;е, но семьдесятъ пфенниговъ все-таки сунулъ въ жилетный карманъ. Потомъ на нихъ (я самъ вид#1123;лъ) купилъ 3 воротничка.

- Хватили, батенька! Что это за воротнички за семьдесятъ пфенниговъ?!

— Даже за шестьдесятъ. Бумажные. A на оставшіеся десять пфенниговъ купилъ сигару. Докурилъ до половины и спряталъ.

— Какое милое чудачество!

— Ну, какъ вамъ сказать…

Черезъ нед#1123;лю.

- Виноватъ, позвольте мн#1123; пройти внутрь трамвая…

- Куда вы прете! Неудобно.

— Это почему же-съ?

— Тамъ кайзеръ сидитъ.

- Опять?!

- Да-съ, опять.

- Господи, что это онъ каждый день разъ#1123;здился. Торчи тутъ в#1123;чно на площадк#1123;!..

- Ничего не под#1123;лаешь. Вс#1123; одинаково страдаемъ. Раньше хоть свита его #1123;здила, a теперь и т#1123; перестали.

- Собственно, почему?

- Собственно изъ-за сигары. Такія онъ сигары сталъ курить, что даже Гельфериха, друга его, извините, стошнило. Съ т#1123;хъ поръ стараются съ нимъ въ закрытыя пом#1123;щенія не попадать.

- Гм!.. Большое это для насъ неудобство.

— И не говорите! Занимаю я номеръ въ гостиниц#1123; «Розовый Медв#1123;дь», какъ разъ рядомъ съ нимъ… И что же!

— Разв#1123; онъ до сихъ поръ въ этомъ «Медв#1123;д#1123;» живетъ?!

— Представьте! Отвратительн#1123;йшій номеришко въ три марки, и такъ онъ туда представьте вгвоздился, что штопоромъ его не вытянешь. Ну, вотъ. Такъ придешь домой — портье жить не даетъ: сапогами не стучи, умываться или что другое д#1123;лать (перегородка-то въ палецъ) не см#1123;й — чистое наказаніе! Будто не можетъ челов#1123;къ себ#1123; дворца выстроить.

- Да-съ. Оно и съ об#1123;дами не совс#1123;мъ удобно.

Приходить — вс#1123; должны вставать и стоять, пока онъ не съ#1123;сть об#1123;да, A #1123;стъ онъ долго. Да еще кусокъ останется, такъ онъ норовитъ его въ карманъ сунуть или въ другое какое м#1123;сто. В#1123;рите — вчера полтарелки макаронъ за голенищемъ унесъ.

— Что за милое чудачество!

— Чудачество? Вотъ что, мой дорогой — если вы тихій идіотъ, то и должны жить въ уб#1123;жищ#1123; для идіотовъ, a не толпиться зря на трамвайной площадк#1123;!..

Черезъ м#1123;сяцъ.

– #1122;здитъ?

- #1122;здитъ. Раза четыре въ день: и все норовитъ до конца до#1123;хать за свои десять пфенниговъ. Опять же вагонъ такъ прокурилъ своими сигарами, что войти нельзя. По полтора пфеннига за штуку сигары куритъ — пов#1123;рите ли?!!

— Какъ не стыдно, право. В#1123;дь мы къ нему въ его дворцы не л#1123;земъ, такъ почему жъ онъ къ намъ л#1123;зетъ. Кайзеръ ты, — такъ и поступай по-кайзерячьи, a не веди себя, какъ мелкій комми изъ базарной гостиницы.

- Вотъ вы говорите — дворцы… Какіе тамъ дворцы, когда, говорятъ, все заложено и перезаложено. В#1123;рите ли — исподнее солдатское подъ видомъ шутки якобы — подъ штаны над#1123;лъ, да такъ и ходить. Стыдобушка!

— Слушайте… A нельзя его не пускать въ трамвай?

- Попробуй, не пусти. Я, говоритъ, такой же пассажиръ, какъ другіе! Въ столовой тоже: я, говорить, такой же об#1123;дающій, какъ другіе… A какое тамъ — такой! Все-таки кайзеръ — жалко — ну, лишній кусокъ и ввернутъ или полтарелочки супу подбросятъ.

— A въ «Розовомъ Медвед#1123;» все еще живетъ?

- Живетъ. За посл#1123;дніе полм#1123;сяца не заплатилъ. Портье жаловался мн#1123;. Напомнить, говоритъ неудобно, a хозяинъ ругается.

— Положеньице! A кайзеръ такъ и молчитъ?

- Не молчитъ, положимъ, да что толку… Вотъ, говоритъ, выпущу военный заемъ — тогда и отдамъ. Что жъ военный заемъ, военный заемъ. Военный заемъ еще продать нужно.

- Некрасиво, некрасиво. Лучше бы, ч#1123;мъ сигары раскуривать — за номеръ заплатилъ.

— A вы думаете, онъ свои куритъ? У него теперь такая манера завелась: высмотритъ кого поприличн#1123;е и сейчасъ съ разговорчикомъ: «Далеко изволите #1123;хать?» — До Пупхенъ-штрассе, ваше величество". "А, это хорошо. Кстати: н#1123;тъ ли y васъ сигарки. Представьте, свои дома забылъ". Жалко, конечно, — даютъ. Но, однако — сегодня забылъ, завтра забылъ — но нельзя же каждый день! Мы тоже не милліонеры.

- И не говорите!.. Съ займомъ тоже: подписался только онъ самъ на полмилліарда, да д#1123;ти по сту тысячъ. Больше никто. Однако, подписаться подписались, a взноса ни одного еще не сд#1123;лали. Сухіе ор#1123;хи. Даже задатку не дали.

Черезъ два м#1123;сяца, въ общественной столовой:

- Послушайте, вы тамъ! Бросьте #1123;сть свою гороховую сосиску. Кайзеръ пришелъ. Спрячьте ее.

— A что, разв#1123; неудобно при немъ #1123;сть?

— Не то. A увидитъ еще да попросить кусочекъ — вамъ же хуже будетъ.

— И Боже жъ ты мой! Кайзеръ, кажется, какъ кайзеръ, a совс#1123;мъ не по кайзериному поступаетъ.

- Довоевались.