"Философия" - читать интересную книгу автора (Канке Виктор Андреевич)

Глава 1.2 Средневековая философия

Историческая справка

Средневековая философия принадлежит в основном эпохе феодализма (V–XV вв.). Это весьма своеобразный способ философствования» во многом отличный от античной философии. Безусловно, средневековая философия является восприемницей античной философии, порой даже просто повторяет ее, но вместе с тем вырабатывает и свои собственные принципы. Эпоха средневековья выдвинула плеяду выдающихся философов: Августин (354–430), Эриугена (810–877), Ансельм (1033–1109), Аль-Фараби (870–950), Ибн Сына (980-1037), Ибн Рушд (1126–1198), Абеляр (1079–1142), Роджер Бэкон (1214–1292), Стер (1235–1282), Фома Аквинский (1225–1274), Скот (1266–1308), Оккам (1285–1349) и другие. Не имея возможности рассматривать средневековую философию в персоналиях и деталях, дадим ей общую характеристику. Речь пойдет о главных, наиболее характерных чертах средневекового способа философствования.

Теоцентризм. Монотеизм. Бог. Принцип абсолютной личности

В соответствии с принципом теоцентризма источником всякого бытия, блага и красоты является Бог. Высшую цель жизни видят в служении Богу. Античному признанию существования многих богов, т. е. политеизму, приходит конец. Иудаизм, христианство, мусульманство настаивают на единобожии. Такого рода учения являются монотеистическими. Каков же философский смысл теоцентризма? Надо полагать, отнюдь не случайно философия приобретает теоцентрический вид. Главная наша задача и состоит в том, чтобы понять смысл теоцентризма, его жизненные корни.

Теоцентризм — это историческая форма выражения субъекта, его особого места в мироздании. В условиях, когда человек еще связан теснейшими узами со всеми природными реалиями и родовыми отношениями, но уже начинает осознавать свою специфичность, единственным приемлемым принципом оказывается принцип абсолютной личности, принцип Бога. Роль субъекта уже выделена, но не настолько, чтобы ее в полной мере относить к отдельным людям. Принцип абсолютной личности — это результат более глубокого, чем в античности, понимания субъективного.

Показательно, что античные мыслители, современники христианства, не воспринимали последнее. Им казалось чудовищным считать иудея Христа сыном Божьим. Они находили в том же христианстве (напомним, что Ветхий Завет был написан еще до нашей эры, а Новый Завет — в I–II вв. н. э.) много противоречий. Но даже действительное наличие последних не могло приостановить главного — усиления принципа субъекта, что как раз и нашло свое воплощение в теоцентризме. Кстати, выяснилось, что именно античные мыслители подготовили основу для теоцентрических представлений. Это, в частности, выработка достаточно строгого стиля мышления, умения развивать единый логический принцип, без которого монотеизм, как очевидно, не может обойтись, а также понимание единого как блага. Когда теологи стали придавать христианству строгую логическую форму, то они обратились непосредственно к арсеналу идей античной философии.

Разумеется, принцип субъекта не мог проводиться в средневековье иначе как в соответствии с содержанием жизненных реалий: даже в ученых трактатах Бог появляется как господин, феодальный сеньор, царь. Августин считал, что "творец зовется творцом по отношению к своим тварям подобно тому, как господин зовется господином по отношению к своим слугам". Многократно воспроизводилась мысль, что ангелы, монахи, миряне — вассалы Бога. На золотом французском экю (XIII в.) изображение Христа сопровождалось надписью: "Христос — победитель, Христос — царь, Христос — император". Вместе с тем Бог-Сын ближе мирянам, чем его могущественный отец. Христос выступает как Богочеловек, как человек, учитель, наставник, удивительно тонко понимающий смиренную душу необразованного крестьянина. Человеческая природа Христа — это подлинная основа средневекового гуманизма.

Принцип теоцентризма с его всеохватностью вынуждал средневековых философов рассматривать и уточнять такие понятия, как бытие, сущность, существование, свойство, качество.

Креационизм

Креационизм — учение о сотворении мира Богом из ничего. Бог не нуждается ни в мире, ни в чем-либо другом для того, чтобы творить. Античная философия привязывала человека к миру, теперь эта связь разрывается и перед человеком открываются новые горизонты изменения своего бытия. Если творит Бог, то, пусть в меньшей, но все-таки вполне определенной степени, способен творить и человек. Энергично начинает обсуждаться идея творения, восходящая в своих истоках к античным представлениям о мастере, демиурге. В античности мастером был ремесленник, а не господин. Теперь творчество становится прерогативой Бога, верховного господина и соответственно нижестоящих субъектов. Актуализация идеи творчества еще не означает ее непременное и постоянное воплощение мирянами. Дело в том, что идея творчества не всегда, но довольно часто противопоставлялась концепции авторитета. В таком случае творение — прерогатива Бога, а изобретения со стороны людей считаются богохульством. Такого рода представления были весьма и весьма распространены, они существеннейшим образом сдерживали становление инженерной мысли.

Но каким образом творит сам Бог? В народе на этот счет существовали самые вульгарные представления. Философы же представляли себе это творение не столько как физический, сколько как сущностный акт, по подобию эманации Единого-Блага у Плотина, с той существенной разницей, что эманация плотиновского Единого приводила к тождеству всего с Единым. Бог же не тождествен сотворенному. В средневековье выявляют множество таких различий, которые античности просто не были известны. Так, дьявол (падший ангел) — не божествен, но в стратегическом плане все есть благо. Максимально добродетелен лишь сам Бог. Отсюда, между прочим, возникает проблема ответственности каждого за себя, во многом чуждая античному мировоззрению.

Как понять рациональное творение мира Богом из ничего? Простой логический ход состоит в высмеивании идеи творения из ничего: из ничего, мол, можно получить лишь ничто. Между тем, путь навешивания ярлыка глупости на содержание принципа креационизма довольно бессодержателен. Креационисты по-своему логичны: если Бог — это основной принцип, то ему нельзя противопоставлять, например, материю как материал для творения.

Провиденциализм. Время

Провиденциализм — понимание истории как осуществления заранее предусмотренного Богом плана спасения человека. Августин понимал исторический процесс как путь к "Царству Божию". Применительно к космологии провиденциализм приводил к идее мировой гармонии, соразмерности друг другу всего природного. Провиденциализм фиксирует факт несвободы человека, но несвободы человека не столько со стороны природных, сколько со стороны неприродных сил: то ли общественных, то ли сосредоточенных в самом субъекте, в динамике его жизни. Провиденциализм — это средневековое издание античного логоса, того, что сейчас называют законами функционирования и развития общества и природы.

Если Бог творит мир, то мир временен. Но что означает время? Начиная с Августина, над этим вопросом буквально бились многие средневековые философы. Платон считал время образом вечности. Вечность — идея, время выступает как реализация идеи; если время очень долгое, то в пределе оно есть вечность (это соответствует тому, что идея вещи вообще есть ее предел). Аристотель считал время числом движения, любого движения, независимо от его специфики. Измерение же времени осуществлялось Циклическими процессами. В античности вообще процессы считались в основном циклическими и в этом смысле неизменными: имеет, мол, место "вечное возвращение".

В средние века, когда доминировали сельскохозяйственные ритмы, цикличность не изымалась из центра внимания философов, но туда неизбежно попадала и Святая история, а здесь не было уже ставшей столь привычной цикличности. Рождение, смерть и воскресение Христа не могли повториться. Образно выражаясь, античное циклическое время как бы растягивалось, выделялись его особо значимые пункты. Все, что касалось деятельности Бога-Отца и жизни Христа, получало временное измерение. На какой день Бог сотворил Адама? Эквивалентно ли божественное время земному? В каком году родился Христос? Сколько часов пребывал Христос в смерти? Почему Адам и Ева находились в раю только 7 часов? Все это — типичные для средневекового человека вопросы. Начинают изобретаться особые устройства для измерения времени. Если вначале о времени возвещали колокола, то в XIII в. на зданиях городских ратуш появились часы.

Средневековое время прежде всего было религиозным и церковным. Каждый год, разворачивавшийся от Рождественского поста до Троицы, воспринимался как воплощение Иисуса Христа. Так или иначе, но возникала проблема соотнесения "святого" и земного времени. Абсолютное большинство людей было твердо уверено, что шесть дней Божественного творения мира не эквивалентны обычным, рядовым земным шести дням, часто считали, что один день творения эквивалентен тысяче земных лет. Впоследствии в силу того, что вычисленный по этим пропорциям день Страшного суда (в России он ожидался в 1491 году) не наступил, пришлось от пропорции 1:1000 отказаться, но при этом и не переходили к пропорции 1:1.

Средневековая концепция времени — это переход к линейному времени и к связанному отчасти с ним понятию прогресса. Время считается чем-то многообразным, оно не сводится только к природным процессам, что уже само по себе замечательно.

Символизм. Средневековая герменевтика

Средневековый человек везде видел символы. У греков символ (цимболон) означал знак благодарности, две половинки предмета, разделенного между людьми. Символ — намек на утраченное единство. В средние века символ — это своеобразный вызов умению человека находить скрытое значение того или иного предмета. Выше мы уже видели, как за природным временем стремились распознать "святое" время. Аналогичным образом действовали всегда и везде. При этом, конечно, простые люди и философы достигали разных высот в символическом восприятии мира.

Простой люд обходился магическими образами, в этом духе он осуществлял таинства, молился, считал яблоко символом зла, белую розу — символом Девы, прозрачный берилл, пропускающий свет, — образом христианина, красный сардоникс — образом, символом пролившего свою кровь за людей Христа. Весь мир представал как огромное многообразие символов.

Что касается ученых мужей, то они стремились выработать особый инструментарий для постижения скрытых значений символов. Символизм, конечно же, не чужд и античности, достаточно вспомнить, как тогдашние философы стремились в вещах рассмотреть идеи, как стоики в своем подчинении року считали его неочевидным смыслом. Но только в средневековье, благодаря успехам философии, символизм становится принципом философии, ее существеннейшей характеристической чертой. Впоследствии эта черта философии в значительной степени утрачивается, сходит на нет, что достойно сожаления, и вот почему. Дело в том, что специфически человеческое всегда является символом, само по себе, вне природных процессов оно просто не существует. Следовательно, так или иначе надо научиться видеть за символами их скрытое содержание. Символизм оказывается по существу своему необычайно важным принципом философии. В религиозной форме это было впервые обозначено средневековыми философами. Им, следовательно, суждено было стать нашими первыми учителями в деле символизма.

Заметим еще, что недостаток символизма не проходит безнаказанно. Об этом достаточно недвусмысленно свидетельствуют технические аварии, взрывающиеся газопроводы, неудобные для жизни человека дома и города, все то, что было создано без учета их символической природы, их предназначенности для человека. Без символизма невозможен гуманизм.

Каков же путь нахождения скрытых символов, как их обнаружить? С этой целью использовали некоторые приемы толкования религиозных текстов (экзегеза), равно как и вообще любых текстов (герменевтика). Понятно особое внимание к текстам. Ведь считалось, что все тайны бытия содержатся в священных писаниях, особенно в тексте Библии. Текст, слово — главный объект анализа. Обычно анализ проходил четыре стадии: этимологический, семантический, концептуальный и спекулятивный. На стадии этимологического анализа обсуждалась этимология, происхождение слов, их привычные, первоначальные значения. Семантический анализ, особенно если это касалось священных текстов, был нацелен на морализование, выяснение морального смысла жизни. Концептуальный анализ претендовал на выяснение хода мыслей автора текста. На спекулятивной стадии выясняли следствия из усвоенного, комментатор занимался системотворческой деятельностью, между прочим рискуя прийти в противоречие с воззрениями авторитетов.

Средневековая философия была особенно внимательна к символике слов. Это и понятно, ибо средневековая символика начиналась с текстов Библии, т. е. со слов. Для Данте (XIII в.) слово было всеобщим знаком, символом. Отсюда становится более понятным библейское "Вначале было Слово". Но что есть слово? Что оно означает? В этой связи и разгорелся знаменитый "спор об универсалиях" между номиналистами и реалистами, позволивший значительно уточнить восходящий к Платону и Аристотелю вопрос о соотношении единичного и общего.

Реализм и номинализм

Для реалиста общее существует, причем для Фомы Аквинского трояким образом: в Боге, в вещах, в головах (т. е. мыслях) людей. Слово в таком случае обозначает общее. Позиция средневекового реалиста — это продолжение линии Платона.

Номиналист же продолжает линию софистов, которых Сократ критиковал за непонимание общего. Номиналист считает, что общее не существует, а понятия есть имена, ноумены, знаки. Тут все дело, считал Оккам, в направленности субъекта, его души на предмет познания. Такое устремление, по определению, есть интенция. По природе души ее интенция такова, что она сказывается во многих вещах, но общего в самих вещах нет, оно приписано к душе, точнее, к голове человека. Знаменитая "бритва Оккама" не допускает преумножения сущностей без необходимости. Если для объяснения достаточно допустить существование единичных вещей, то нет оснований еще постулировать действительность общего (реалий), псевдокопий действительных вещей.

Рассматриваемый спор можно представить в понятиях сущности и существования. Для реалиста существование есть проявление сущности, они совпадают, согласно Боэцию, только в Боге. Для номиналиста допустимо обойтись без сущности (вот и сработала "бритва Оккама").

Спор реалистов и номиналистов тянется до наших дней. Речь идет о принципиальных вопросах понимания бытия. Исходя из этого, воспользуемся современными данными науки. Отметим сразу пикантность ситуации. Она состоит в том, что эти данные допускают как номиналистическую, так и реалистическую интерпретацию. Тем не менее она дает некоторые критерии для установления истины. Отметим еще раз, но уже по-другому, чем ранее, различие между номиналистической и реалистической методологиями. Кстати, реалистическую методологию часто называют еще эссенциализмом, термином, производным от слова "сущность", которое обычно реалисты и понимают как общее. Реалист (= эссенциалист) всегда ищет и говорит о сущности. Если экзаменатор требует от студента выяснения сущности вещей и задает вопросы типа "Что такое масса?", "Что такое собственность?", то он реалист. Номиналист претендует на меньшее: его интересует не "почему?" и "что есть?", а "как?". Как ведут себя изучаемые явления? Что с ними происходит? Интересно заметить, что слова и понятия реалисты и номиналисты используют одни и те же, да и успехи ни тем, ни другим не заказаны, тем не менее их позиции не совпадают. Неужели нет оснований для разрешения спора между теми и другими?

Итак, существует ли общее в вещах? Многие споры поутихли бы, если общее можно было бы зафиксировать экспериментально, что считается невозможным. Однако так ли это? Здесь мы предлагаем читателю обратиться к вопросу об измерении. Почему мы в состоянии измерить одной и той же мерой представляющиеся нам столь различными объекты? Все, что обладает массой, измеряется в фунтах или килограммах, все, что является товаром, — в рублях или долларах и т. д. В присущих им единицах измерения все объекты качественно абсолютно одинаковы, касается ли это масс или товаров. Как стоимости (ценности) все товары качественно представляют собой одно и то же. Измерение потому и возможно, что существует общее. Измеряя нечто, мы имеем дело с общим. Реализм поэтому не заблуждался, настаивая на действительности общего. Номинализм практически также не упускает из виду общее постольку, поскольку он имеет дело с понятиями. Номиналистическая позиция нуждается в уточнении в том смысле, что следует четко различать термины наблюдений (собственные имена) и теоретические термины (понятия). Слова "этот человек", "все люди = человечество" — это термины наблюдений, они служат для обозначения какой-то совокупности объектов, об общем нет и речи. Слова "человечность", "пространственность", "временность" — это понятия, они служат специально для обозначения общего.

Факт существования общего отнюдь не указывает на полнейшую неправоту номинализма. Исторически номинализм всегда был противовесом схоластике, напрасному теоретизированию, которое, стремясь в высь небес, теряло под ногами земную почву. А этого в средневековье было в избытке, что затрудняло научные экспериментальные исследования. Сильная сторона номинализма — внимание к единичному — в средние века возвышало каждого единичного субъекта, в том числе и простолюдина, задавленного верхними этажами феодальной иерархии. Номинализм, безусловно, способствовал становлению принципа свободы, он возвысил личность. Прогрессивная роль средневекового номинализма, конечно же, была связана не с ограничением им общего, а с его вниманием к единичному. Что же касается вопросов "Что представляет собой явление?", "Как оно происходит?", то они не противоречат друг другу. Мир так уж устроен, что "бритва Оккама" — не всегда подходящий для использования инструмент. Это все-таки "бритва", хоть и в кавычках.

Спор номиналистов и реалистов знаменателен еще в одном отношении. Реалистов интересует в первую очередь общее вообще, независимо от того, где и как оно существует. Номиналисты сосредоточивают свои усилия на переходе от субъекта к несубъектному, на интенции. Номиналисты уделяют субъекту большее внимание, чем реалисты. Такой ход размышлений, как мы увидим ниже, особенно при рассмотрении философии Нового времени, будет существенно стимулировать развитие философской мысли.

Откровение и вера. Филосовский смысл заповедей Христа

То отношение, в котором состоят Бог и человек, выступает как откровение. Откровение есть непосредственное волеизъявление Бога по отношению к человеку, адресату этого волеизъявления. Информация, исходящая от Бога, принимается субъектом безоговорочно как абсолютный критерий человеческого поведения и познания, принимается на веру, то есть она для человека абсолютно убедительна. Бог — и соответственно Ветхий Завет, Новый Завет, писания святых — открывает человеку тайны мира и божественную волю, человек обязан верить Богу. Иного не дано.

Концепция откровения и веры имеет два, казалось бы, противоположных по содержанию источника. Один ориентирует на сверхчувственную реальность, идеальное, которое в соответствии еще с Платоном не может быть эмпирическим и вообще непосредственным познанием. Другой источник настаивает на непосредственности откровения. Откровение столь же непосредственно, как и чувство. Соотношение опосредованного и непосредственного в откровении и вере, в духовной жизни человека всегда привлекало внимание средневековых философов.

Широко известно изречение Тертуллиана "Верую потому, что абсурдно". Здесь отрицается сама необходимость рационального осмысления откровения. В XI в. Анселъм приходит к формуле "Верю и понимаю", а в XIII в. Фома Аквинскии стремится достичь гармонии между верой и разумом, но при приоритете веры. Соединить мысль и чувство оказывается очень непростым делом, их часто разводили, приходя к концепции двойственности истины. Ибн Рушд считал, что истинное в философии и науке может быть ложным в теологии и наоборот. Концепция двойственной истины обычно используется для автономного развития теологии и религии, философии и науки. В средние века эта концепция использовалась для борьбы с суевериями и засильем церкви. Позднее бывало и наоборот: например, Канту "пришлось ограничивать область знания, чтобы дать место вере". Между тем вряд ли можно найти оправдание каким угодно произвольным ограничениям. Поэтому современные философы не стремятся к противопоставлению веры и знания. Современный философ склонен понимать веру как личностное самоопределение человека по отношению к миру на основе имеющегося у него знания. Здесь выражено то главное в средневековой концепции веры, что вынуждает нас рассматривать ее на страницах учебника философии. Это — необходимость личностного самоопределения человека в своем духовном мире, в том числе в мире знания. Основательность этого самоопределения в средние века сплошь и рядом была — с позиций сегодняшнего дня — совершенно недостаточной, авторитарной и догматичной. Но в данном случае нас интересует сама направленность средневековых философский исканий относительно феномена веры, которая и ныне сохраняет свою актуальность. Веры бывают разными: и религиозными, и, как утверждал немецкий экзистенциалист К. Ясперс, философскими, и научными. А. Эйнштейн подчеркивал, что он верит в существование объективности физических явлений. Для нас важно сейчас не различие вер, а сам факт их наличия, необходимость их философского осмысления. Сказанное по другому поводу И. Бродским: "Неверье — слепота, но чаще — свинство" способно взбудоражить философское самосознание. Именно средневековое мировоззрение выработало идею веры.

В понимании человеческой реальности, своеобразия человеческого средневековая философия была по-настоящему оригинальной. Особенно следует поставить ей в заслугу открытие и развитие таких феноменов, как откровение, вера, любовь, угрызения совести, сострадание. Казалось бы, привычные человеческие чувства поднимаются на новые, религиозно-философские высоты. Это уже не просто чувства, а то, что начинают писать с заглавной буквы, — Любовь, Вера, Сострадание. Речь идет о феноменах особой значимости, которые выступают высшими образцами личностного самоопределения человека. Если античная философия, разрабатывая понятия о Космосе, поднялась до уровня философских категорий, то средневековая философия проделала аналогичное в сфере человеческого существования. Она поднялась до уровня особых феноменов, которым в современной литературе и названия-то подходящего не подобрали. Это не просто чувства, а чувства-эйдосы. Мы не случайно присовокупили к термину "чувство" термин "эйдос". Т. е. это — сущностные, сущностно-экзистенциальные определения человека.

Средневековые философы везде видели иерархию; стремление подняться повыше по этой лестнице довольно часто приводило к интереснейшим результатам. Обратимся в этой связи к нравственной проблематике. Напряженность религиозной жизни так или иначе приводила к необходимости трансформации религиозных установок в правила поведения, в практическую философию. Здесь, конечно же, всегда была возможность сослаться на авторитеты, на откровения, следуя Нагорной проповеди Христа, где он говорил: "Итак, будьте совершенны, как совершен Отец небесный". А это значило: не убей, не прелюбодействуй, возлюби ближнего своего и врага, делай другим, что хотел бы, чтобы они делали тебе, и т. п. Вроде бы, следуя этим правилам, христианин мог искать меру и оценку своих прегрешений и заслуг вовне, у других людей, особенно у священника, который налагал наказание в виде поста, длительных молитв. После того как наказание было исполнено, человек считал себя примиренным с Богом, но его собственное Я при этом было задействовано слабо. Это отметили средневековые философы, которые подготовили переворот, заключавшийся в необходимости погружения в самые глубокие пучины своего собственного Я; ведущую роль стало играть самосознание субъекта. Особая заслуга в открытии индивидуальности морального поведения человека принадлежала Абеляру (XII в.). В последние века средневековья покаяние, все связанные с ним страдания и слезы выступают как результат напряженной внутренней духовной жизни субъекта. Этические нормы, правила выступали как необходимое продолжение чувств-эйдосов. Это были отнюдь не рядовые правила поведения, а достижение высоконравственных идеалов. Но тогда становится понятным, почему Нагорная проповедь Христа и поныне сохраняет свое значение. Христианство принесло новые нравственные принципы. Список этих принципов не оставался неизменным, что-то отвергалось, что-то видоизменялось, число критиков христианства росло, но на почве непредвзятого анализа нельзя не признать, что субъективизация духовной жизни человека и выработка на этой основе нравственных принципов — огромный шаг вперед в понимании человека и общества.

Средневековые философы — в соответствии с содержанием монорелигии — при осмыслении общества ставили на первое место не политику и не экономику, а нравственность, точнее, нравственные принципы. Не в этом ли следует видеть основания многовековой жизненности христианства, равно как и иудаизма и ислама?

Общество и природа

Что касается средневекового общества, то здесь господствуют папа и император, оба претендуют на божественное предназначение. Земной порядок признается продолжением небесного, все расписано — в символах, должностях, сословиях. "Тело" общества составляют три сословия — священники, воины (аристократия приобрела рыцарский характер), крестьяне. Поскольку вершина феодального общества была двуглавой — папа и император, между последними происходила упорная борьба, нередко папа стремился присвоить власть короля (императора), а тот в свою очередь был не равнодушен к власти папы. Свободным в средневековом обществе считался тот, кто имел могущественного покровителя. Но превыше всего и всех — Бог. Земное рассматривается как символ небесного; логически отсюда следует, что земное, его своеобразие чаще всего недооценивается. В философии так обычно и было, хотя, как уже отмечалось, номинализм давал аргументы против этой традиции. Что же касается реалий жизни, то здесь было больше разнообразия, чем в философии. Жизнь всегда богаче философии. Рыцарям был свойствен культ физической силы. Удовольствие доставляла и еда, и питье, и сон, и любовь. Авторитет телесного был характерен для средневекового ощущения. Пристрастие к краскам, свету было всеобщим. Красивым считалось разноцветное и блестящее, доброе и богатое. Все это еще раз показывает, что средневековье является прямым продолжением античности, где телесному и красивому (художественному) также уделялось значительное внимание.

Что касается природы, то она в значительной степени тоже мыслилась в традициях античности. Космическое целое — шар, в середине которого находится Земля, вокруг нее движутся девять сфер из неразрушимой субстанции, на которых укреплены светила. За последней сферой — область света и пламени, которую невозможно вообразить себе, ибо она находится за пределами мира. Эта область определяет границы конечного мира, и там — место Бога. Приведенная картина показывает, насколько неубедительна картина мира тогда, когда нет для ее построения достаточно научных данных.

Средневековое отношение человека к природе определялось ее предполагаемым статусом как сотворенной Богом. В иерархии божественных творений природа стоит ниже человека. В этой связи к ней допустимо относиться со снисходительностью, даже с презрением. Но последнему нет места в том случае, если упор делается на божественное происхождение природы, ибо все, что произошло от Бога, в данном случае природа, выше критики.

Средневековая теодицея

Теодицея буквально означает оправдание Бога. Ясно, что в средние века, в эпоху теоцентризма, стремились как-то обосновать правомерность представлений о Боге. Обыденное религиозное сознание считало бытие Бога очевидным постольку, поскольку каждый человек имеет понятие о нем. По Августину, Бог постигается в глубинах человеческой души, стоит только погрузиться в них, и вы обретете Бога неминуемо. Дамаскин исходил из того, что понятие о Боге укоренено в сердце каждого человека. Рассматриваемые воззрения получили свое обобщение в так называемом онтологическом доказательстве Ансельма. Анесельм считал, что идеи существуют реально. Если есть идея Бога, то есть и сам Бог. Он приводит стих одного из псалмов: «Сказал безумец в сердце своем: "Нет Бога"». Но даже безумец понимает смысл слова "бог", а именно — это наисовершеннейшее существо. Безумец тем самым фактически признает существование Бога. Уже современник Ансельма монах Гаунило выступил "в защиту безумца": совершенно неубедительно, справедливо заметил монах, делать заключение от понятия к бытию. Опровергая в свою очередь Ансельма, классик средневековой схоластики Фома Аквинский стремился идти от мира к Богу и приводил на этот счет ряд "доказательств".

Первое "доказательство" повторяет рассуждения Аристотеля о перводвигателе: каждый предмет движим другим, кроме перводвигателя. Во втором "доказательстве" утверждается, что мир — а здесь много случайного — должен иметь абсолютно необходимые причины. В третьем "доказательстве" Бог понимается как исходная основа всего существующего, отсутствие которой считается бессмысленным. В четвертом "доказательстве" Бог понимается как вершина совершенства, в пятом "доказательстве" — как последняя цель, гармонизирующая все целесообразные процессы. Мы всякий раз брали слово "доказательство" в кавычки, ибо приведенные нами в тезисной форме утверждения, даже если их представить в развернутом виде, не являются подлинными доказательствами. Надеемся, что читатель сам способен должным образом оценить "доказательства" Аквинского. Укажем еще, что в свое время Кант рассмотрел "доказательства" существования Бога и отметил, что они не являются подлинными доказательствами. В науке отсутствуют достоверные доказательства существования Бога. Приводимые в философии и в теологии аргументы в пользу действительности Бога пока не очень убедительны. Впрочем, верующему в существование Бога человеку они, пожалуй, и не нужны. Ведь Бог открылся людям с возгласом "Я — сущий". А тут и доказывать нечего. Нам же хочется выделить следующую мысль. В любом случае — существует ли Бог или нет — философский смысл представления о теоцентризме является органичной стадией развития философских воззрений. Тот, кто не признает существования Бога, может в духе средневекового символизма утверждать, что, в монотеизме и теоцентризме скрыты мощные пласты философского знания.

Это, кстати, дает ключ к пониманию того, что расхожее представление о подчиненной роли философии по отношению к теологии не следует абсолютизировать. Посредством теологического материала философия делала свое дело. С точки зрения того, насколько в средние века человеческое существование получило подлинное освоение, средневековая философия должна быть отнесена к величайшим творениям человеческого духа. Нам осталось дать основные идеи средневековой философии.

Основные идеи средневековой философии:

А. Принцип абсолютной личности (см. "Теоцентризм, монотеизм, Бог").

Б. Принцип творения (см. "Креационизм").

В. Концепция множественности времен.

Г. Символизм.

Д. Герменевтический метод.

Е. Номиналистическая методология.

Ж. Идея личностного самоопределения (см."Откровение и вера").

3. Чувства-эйдосы (см. "Откровение и вера").

И. Нравственные принципы (см. "Философский смысл заповедей Христа").

К. Иерархизм (см. "Общество и природа").