"Возмещение ущерба" - читать интересную книгу автора (Дугони Роберт)

27

Женщина в ювелирной лавке предупредила, что дорога будет узкой, но узкие дороги бывают разными. Кахекильское шоссе, петлявшее вдоль северозападного побережья Мауи, во многих местах могло пропустить лишь одну машину и не имело боковых ограждений, хотя и шло над крутизной. Дана доехала до места, где кончались дорожные знаки и шоссе переходило в проселочную дорогу, что означало глину и грязь. Она сбавила скорость до пятнадцати миль в час, но и этого оказалось много, потому что то и дело приходилось объезжать тупики и места совсем уж непролазные. Дорога была усеяна упавшими с откоса камнями — недостаточно крупными, чтобы преградить дорогу, однако вполне способными проломить Дане голову, угоди она под один из таких камней. Дана пожалела, что не взяла машину с верхом. Она поставила стрелку спидометра на чуть меньше шестнадцати и заметила ориентир, которым снабдил ее муж женщины в ювелирной лавке, — большой придорожный валун, называвшийся «Колокол», потому что при ударе об него в некоторых местах другим камнем раздавался звук, похожий на колокольный звон. На скорости 8,3 машина въехала на гору и двинулась по самому краю обрыва, отчего Дана всерьез засомневалась, так ли уж права она в своем намерении отыскать Уильяма Уэллеса. На скорости 14,6 она миновала Кахакалоа — затерянную в горах деревушку, которая, по словам мужа ювелирши, насчитывала не больше ста жителей. Затем дорога опять запетляла в гору, джип затрясся и запрыгал вверх-вниз по ямам и колдобинам.

При упоминании бус и браслета, которые Дана якобы собиралась заказать в ансамбль к серьгам, ювелирша стала на редкость услужливой. Она позвонила мужу, и тот примчался в лавку меньше чем через двадцать минут, видимо, также смекнув, что, найди Дана Уэллеса, и им выпадет заработок в десятки тысяч долларов. Муж ювелирши был из Южной Африки; он рассказал Дане, что Уэллес был выдающимся ювелиром, чья слава гремела день ото дня все громче. Тот факт, что он был затворником и крайне придирчив в выборе клиентов, лишь подогревал к нему интерес и увеличивал ценность его изделий. Муж ювелирши сказал, что Уэллес мог бы разбогатеть, используй он такой успех в коммерческих целях и поставь дело на поток, но он предпочел работать над отдельными шедеврами, делая перерывы между заказами в месяцы, а иногда и годы. Потом, так же неожиданно, как и необъяснимо, он бросил ювелирное искусство и перешел на металлические скульптуры.

За очередным витком дороги Дана увидела знак, указывающий на закусочную, — следующий из скудных ориентиров, которые мог назвать ей владелец ювелирной лавки. Она опять переключила скорость и проверила количество миль. Ювелир описал дорогу к дому Уэллеса лишь приблизительно, сказав только, что после указателя надо будет проехать мили две по глинистому проселку. Подробностей он не знал, потому что сам у Уэллеса никогда не был, как и никто из его знакомых. Но он сказал Дане, что если после перекрестка на ее пути появится указатель федеральной автострады № 30, значит, она промахнула поворот. Поглядывая в зеркало заднего вида, она теперь почти ползла — единственное, что радовало на этой дороге, была абсолютная уверенность, что следом за ней никто не едет. Навстречу вдоль обочины тянулись густые заросли. Ювелир говорил, что Уэллес изредка приезжает в городок, чтобы выпить в местном баре, а потом пропадает на несколько месяцев — может быть, работает в порыве вдохновения. А порыв этот мог быть настолько сильным и протяженным, что заросли успели совершенно поглотить дорогу.

За большим обломком вулканической скалы Дана приметила какое-то подобие просвета. Она остановила машину, выпрыгнула и огляделась, проверяя, не сверзится ли куда-нибудь в пропасть. Кустарник не пускал ее, цепляя за джинсы, но она продиралась вперед и в конце концов нашла дорогу, еще более узкую и грязную. Вернувшись в джип, она медленно повела его в лесную чащу. Ветви царапали крылья машины, колотя по ним мерно и беспрестанно, как щетки в автомойке, а колеса поворачивались под самым невероятным углом, следуя по двум глубоким колеям. Если она тут застрянет, вытащить ее будет некому. Она склонилась к рулю, сбавила скорость и уже готова была затормозить, когда заросли внезапно поредели и она очутилась на круглой, как карусель, поляне. В центре ее возвышалась металлическая скульптурная конструкция высотой, если на глаз, футов пятнадцать — проржавевшее сооружение из скрепленных вместе железных полос на массивном каменном основании — древний идол, реликт давно исчезнувшей цивилизации. На первый взгляд скульптура казалась бесформенной, но когда Дана, выйдя из машины, обошла сооружение кругом, полосы металла как бы слились воедино, образовав некую форму, определить которую было бы затруднительно.

Дана переключила внимание со скульптуры на окружающий пейзаж. Соленый океанский ветерок шевелил листву на деревьях, зыбил ветви кустарников и корявые сучья над головой. В глаза ей бросилась каменная ограда, которую она раньше не заметила, потому что та пряталась за какой-то густой лианой с бутонами алых цветов. Приблизившись к ограде, Дана обнаружила ржавые железные ворота — вход в сводчатый прорубленный туннель. Глядя в глубь его с места, где она стояла, Дана видела лишь кружок света диаметром не больше баскетбольного мяча, и ей казалось, что туннель суживается. Она огляделась в поисках другого входа, но его не было. Если где-то поблизости и находился дом, идти к нему, к несчастью, предстояло по этой суживающейся к концу полосе света. Она боязливо потянула на себя створку ворот. Ворота поддались не сразу. Петли натужно заскрипели, и створка отворилась лишь настолько, чтоб Дана боком могла протиснуться в нее.

В туннеле было сыро и пахло гниющими растениями. Журчание воды отдавалось гулким эхом, и, несмотря на всю ее решимость, при мысли о летучих мышах и змеях по коже поползли мурашки. Она могла преодолеть любой страх, но только не этот. Она ступила в туннель, слегка пригнувшись, хотя вполне могла идти в полный рост. Руки она держала плотно прижатыми к телу, стараясь не касаться стены; вверх она тоже не смотрела, сосредоточив все внимание на кружке света впереди. С каждым шагом кружок увеличивался в диаметре, и это давало радостную уверенность, что конец близок. Она подсчитала, что длина туннеля ярдов тридцать, и поняла, что выход из него не уже входа, а сужение туннеля — оптический обман, как и бесформенность скульптуры на поляне, постепенно превращающаяся в форму. Приблизившись к выходу, она подняла руку, защищая глаза от солнечных лучей. Сфокусировав зрение, Дана разглядела, как в телескоп, оштукатуренное здание, а когда вышла, ей показалось, что она стоит перед полотном живописца. Заросли кончились, как кончились и вулканические скалы. Округлое здание перед ней, воздвигнутое на самом краю утеса, словно парило между хрустально-чистыми синими водами Тихого океана и бесконечностью горизонта, неизвестно каким образом держась на крутизне.

Мирную тишину нарушило глухое басовитое рычание, и из зарослей справа от нее вынырнул, прижав уши и оскалившись, кирпично-рыжий доберман.

И злые псы. Змеи, летучие мыши и злые псы.

Она могла лишь ринуться обратно в туннель и постараться как можно быстрее пробежать тридцать ярдов до выхода, но такую гонку доберман, несомненно, выиграл бы. Дане ничего не оставалось, как замереть на месте.

— Тихо, мальчик, спокойно! — негромко проговорила она.

Пес опустил голову и, зарычав, двинулся на нее. Ее небольшой опыт общения с собаками ограничивался лишь знакомством с соседним бассетом и постоянными стычками с ее собственным взбалмошным золотистым ретривером. Но она знала, что самое главное в такой ситуации — не паниковать и что страх собаки чуют, — совет, который легче дать, чем ему следовать.

— Спокойно, мальчик! Никто тебя не обидит!

Она огляделась. Никакого островка безопасности. Никакого оружия, будто по мановению волшебной палочки оказывающегося рядом, как бывает в кино.

Пес прокрался ближе и встал перед ней, слегка напружившись. Дана старалась дышать ровнее и говорить тихо и убедительно. Очень медленно она подняла словно прилипшую к боку кисть руки и вытянула ее, пытаясь унять дрожь и не сжимать пальцы в кулак. Пес недоверчиво глядел на нее. Изо всех сил Дана пыталась побороть инстинктивное желание отдернуть руку. Пес сделал к ней несколько осторожных шагов и вытянул шею. Она почувствовала, как кожи ее коснулся влажный и прохладный нос животного.

Пес обнюхивал ее руку.

— Красивая, красивая собачка… Хороший мальчик… умница…

Расчетливыми медленными движениями она потянулась к шее животного, почесала его под челюстью. Собака подняла на нее глаза. Уши животного словно слегка обмякли. Потом из пасти высунулся язык. Пес часто задышал. Рука Даны двинулась к затылку животного, почесала его за ушами, потрепала за загривок. Когда движения ее стали увереннее, собака подошла еще ближе и, отвернув голову, прижалась к ней боком, подставляя другой.

— Хозяин твой дома? — Собака навострила некупированные уши и взглянула на нее. — Можно мне постучать?

В надежде на продолжение перемирия Дана шагнула к неприметной сводчатой двери, к которой вели четыре ступени, и, подняв тяжелый железный дверной молоток, трижды гулко постучала. Собака стояла возле нее, не сводя с нее глаз. Когда на стук никто не ответил, Дана опять взяла молоток, но он выпал из ее рук, потому что дверь распахнулась. Дана ойкнула.