"Ш-ш-а..." - читать интересную книгу автора (Тот Пол А.)3Еду в автобусе в банк за двадцатью долларами. В автобусах есть кое-что нехорошее. В автобусах видишь самое худшее: сумасшедших, преступников, еще хуже – старух, напрочь перегородивших проход толстыми задницами, которые тычутся тебе прямо в лицо… никакого понятия о приличиях. Помню, некий толстяк, сидя прямо позади водителя, завопил: – Сволочь! Хрен лысый! Задница! Водитель автобуса едет и едет, прикидываясь, будто не замечает, или, возможно, Впрочем, сейчас я сижу позади девушки в мягкой шляпе с висячими собачьими ушами. Оранжевая, очень красивая шляпа. Серебристая кофта сверкает, как скафандр астронавта. Большие карие глаза широко открыты, наблюдают, блуждают, парят шоколадными «летающими тарелками». Когда-то давно я гадал, не прилетают ли птицы на подоконник, чтоб мне досадить, покуковать в уши, что-то прочирикать, повозиться, подраться, прошептать ш-ш-ш-бу-бу-бу-чик-чирик-ку-ку-ку – фьють. Точно также и девушки сбивают мир с толку, рисуя в тетрадках сердечки. В детстве мама рассказывала о девушках. «Рей, – говорила она, – если вдруг какая-то дурочка ласково с тобой заговорит и выпятит пухлые губки, запомни, любой такой девушке от тебя что-то нужно или они попросту над тобой потешаются». Однако новая подружка смотрит на меня, только чуточку приоткрыв рот, словно хочет свистнуть или что-то сказать, а вышло лишь одно слово: – Чао-какао. – Что? – Чао-какао. Салют. – Не знаю… не могу… Она сунула мне свой рюкзак. Из открытого клапана торчат книжки с картинками, карандаши. На правой руке девушки дико сверкает кольцо, постоянно меняя цвета. – Что это у тебя за кольцо? – Мунный камень. – Лунный? – Мунный, мунный. – Что это еще за хренов камень – мунный? Ох, черт возьми, понятно, из тех, что меняются по настроению. Она кивнула, шлепнула по рюкзаку: – Попрешь. – Попру? Да ведь мы с тобой едва знакомы. Она снова ткнула кулаком в рюкзак: – Ты попрешь. – Попру? – Попрешь. Ладно, думаю я, понесу твой рюкзак. То есть она и наполовину не такая дурная, хотя плоховато выражается для своего возраста. На следующей остановке пнула меня в ногу: – Тащи. Я пропустил ее в дверцу. По – моему, до банка отсюда всего час-другой ходьбы. Мы прошли полквартала до серебристого трейлера. Она поднялась по лестничке, протянула открытые руки. Я вложил в них рюкзак, потянулся поцеловать на прощание. Она уронила книги. Видимо, поцелуй привел ее в жуткое настроение, потому что кольцо стало угольно-черным. Потом я увидел мелькнувший кулак, врезавшийся мне в лицо в полудюйме под глазом, черт побери. – Очень мило, – охнул я, вытирая струйку крови. – Большое спасибо. Она только расхохоталась. А я ни черта не видел, слыша: ш-ш-ш-бу-бу-бу-ху-ху-ху-куриные мозги-красота-липс-ку-ку-ку-криббле-краббле-бумс. До удара казалось, до банка не так далеко, теперь – наоборот. В глазу боль пульсирует. Каждый прохожий на меня глазеет, видимо точно зная, что девчонка меня приголубила. Подружка, которую я подцепил. Не говорю уже, что застрял в самом поганом городском районе. Кругом аптеки, по две на углу, словно здешние жители живут и питаются исключительно по рецептам. Кроме аптек, десятки и десятки винных магазинов. Черт возьми, кажется, будто этот квартал может выпить Решил зайти купить пинту шнапса с корицей. Тип, стоявший за прилавком, спросил: – Что, дури обкурился? – и протянул бутылку. – Чего это на тебе надето? Слушай, кто это тебе врезал? Спорю, девчонка глаз подбила. Правда? Конечно. Только посмотрите. Ничего себе. Эй, Джек, иди сюда. Тут парню девчонка какая-то задницу надрала. Вышел крупный тупой сукин сын, как бы проигравший подряд десять раундов, жуя жвачку, которая застревала на месте недостающих зубов. – Какого черта ты меня дергаешь? – спросил он. – Я бутылки считаю. Теперь сбился. – Ладно, ладно. Просто хочу показать тебе жуткий фингал под глазом этого придурка. Деревенский болван наклонился поближе, вгляделся. – Черт возьми, здорово кто-то его присмолил. Гляди, прям до крови. – Я стараюсь выудить признание. Девчонка? Вот что мне хотелось бы знать. Потому что, клянусь твоей задницей, наверняка девчонка огрела. Правда? Ты молчишь потому, что я прав? – Старик, – сказал Джек, – если он не хочет говорить об этом, оставь его в покое. – Просто хочу узнать, вроде как бы послушать долбаные вечерние новости. Вот и все. Когда какой-то дурной сукин сын заходит ко мне, чтоб купить шнапс с корицей, господи помилуй, среди белого дня, хочу знать. Имею право знать, будь я проклят. Ты только посмотри, что на этом поганце надето. Эй, парень, где ты взял этот хренов ремень? А? Похоже, собрался повеситься на своем члене, понял, что я имею в виду? А рубашка? Что за хреновина? Шелковое дерьмо. Какой-то чертов чайный лист с дерьмом. – Чайный лист? – переспросил Джек. – Что ты мелешь? На что похож чайный лист, черт возьми? – На эту чертову рубашку, вот на что. – Оставь его в покое. – Хочешь оставить его в покое, оставь. Иди считай свои проклятые банки. – Я просто говорю… – Черт, ничем тебя не позабавишь. Иди считай проклятые банки. Джек ушел. – И ты тоже иди, обалдуй. Бери свой шнапс и проваливай в преисподнюю. Ищи свою девчонку. Пускай она тебе другой глаз подобьет. На пару лучше будут смотреться. Он смеялся, когда я шел к двери, звякнувшей за спиной колокольчиками. Будь я проклят, воздух холоднее мятной зубной пасты. Я открутил крышку, чуть-чуть хлебнул шнапса. Не столько, чтобы лучше себя почувствовать, просто руки замерзли, пальцы заледенели, вот-вот с хрустом отломятся. Сделал еще глоток, жидкость потекла по лицу, приморозила к подбородку верхнюю губу. Наверное, поэтому за спиной вырос коп, схватил за руку, как отец или еще кто-нибудь. Я остановился, оглянулся, он выхватил бутылку. – Гостей ждешь, вечеринку устраиваешь? – Да нет, просто… – Не пудри мне мозги. Шнапс с корицей. Кто это… – Просто… чертовски холодно… – Не нуждаюсь в прогнозе погоды. – Я только хочу сказать… – Видно, холод дает тебе право бросать посреди улицы высосанную бутылку? Она разобьется, ребенок упадет коленками на осколки… Хочешь, чтобы ребенок упал и ему на коленки наложили пятнадцать швов, исключительно потому, что не можешь донести бутылку до дому и там уже выпить? Да? Может быть, ты какой-то особенный? Важная шишка? Я о вас чего-то не знаю? Кто-то выдал вам специальное разрешение пить у всех на глазах? Это, пожалуй, позволено лишь бомжам и бродягам. Может быть, перестанешь и пойдешь домой? – Я замерз, вот и все. – Все замерзли. Продрогли до костей. Неси это дерьмо домой и там пей. Он протянул бутылку, отдернул. – Минуточку. Дай-ка рассмотреть твой глаз. – Он придвинулся ближе. – Это еще что такое? На что это ты напоролся? – Ни на что. – Не помнишь? Вляпался в неизвестное мне происшествие? Пришиб какую-то старушку? Она тебя бутылкой огрела? Что-нибудь вроде того? Она свалилась с лестницы вчера вечером? Налетела на холодильник? Именно так всем рассказываешь? – Меня на улице ударила девушка. Девушка из автобуса. – Шлюха? Ты уже трахаешься с проститутками? – Сэр… – Офицер. Сэром надо называть своего босса. А я офицер. Своего начальника называю сэром. Будь я таким дураком, чтоб выпивать на улице, и меня задержал бы офицер полиции, я называл бы его офицером. – Офицер, я… – Я хочу, чтоб ты убрался отсюда. Что бы ты тут ни делал, тебе тут делать нечего. – Я в банк шел. – Живешь поблизости? – Нет, но… – Так я и думал. У тебя вообще есть жилье? – Да, но там… – Ищи банк в своем квартале. Не ходи сюда, не пей на улице. У нас и без тебя хватает проблем. У меня без твоей помощи дел по горло. – Хорошо, сэр. – Что я тебе сказал? – Хорошо, офицер. |
||
|