"Звездная каэши-ваза" - читать интересную книгу автора (Лютый Алексей)

ГЛАВА ВТОРАЯ

Сирена взвыла посреди ночи. Сначала истошно заверещала, требуя внимания к своей персоне, затем коротко взвизгнула, сообщая всем, что через пару секунд ей может и надоесть всеобщее пренебрежение, и наконец, тоскливо простонав, скисла, как и предсказывал Зибцих. Кстати, немец был единственным, кто по первому же звуку тревоги оказался на ногах, и теперь он стоял посреди комнаты, торопливо застегивая китель. Кедман поднялся чуть позже, зато оделся значительно проворнее и к тому моменту, когда, на всякий случай хрюкнув, сирена окончательно затихла, уже стоял в дверях и удивленно рассматривал с высоты своего двухметрового роста Шныгина с Пацуком, явно не желавших вставать с кроватей.

– Эй, вы чего лежите? – удивленно поинтересовался негр. – Поднимайте свои белые задницы. Или к русским сигнал тревоги не относится?

– Если ты, еврейская морда, еще раз меня москалем назовешь, я тебе в глаз дам. Я украинец и к русским никакого отношения не имею, – пообещал Кедману оскорбленный Пацук, а затем кивнул в сторону Шныгина. – Пусть эта репа первой встает. Не бывать тому, чтоб украинец уже трудился, а москаль бока себе отлеживал! Хватит, натерпелись…

– Я вам сейчас устрою тут очередь за татаро-монгольским игом! – раздался из-за спины Кедмана визгливый голос, и Пацука со Шныгиным мгновенно сдуло с кроватей, словно косяк полесских журавлей под зенитно-ракетным огнем.

Здоровенный негр с неожиданной для его комплекции легкостью и проворством отлетел в сторону от двери и, прижавшись спиной к стене, вытянулся по стойке «смирно». Зибцих тоже застыл, но посреди комнаты. Верхнюю пуговицу кителя он застегнуть так и не успел. Поэтому, сохраняя истинно арийскую выдержку и окаменелое выражение лица, лишь покраснел от стыда за то, что не успел одеться раньше американца. И более ничем своей досады не выдал. Пацук же со Шныгиным принялись торопливо натягивать амуницию, шипя друг на друга, как пара влюбленных гадюк.

Причиной же всеобщего переполоха стал, естественно, майор Раимов. Маленький, кривоногий командир группы подбоченившись стоял в дверях и сердито глядел на копошащихся у своих кроватей Пацука со Шныгиным. Шевеля губами, майор отсчитал положенные сорок пять секунд и затем принялся делать это во второй раз, поскольку украинец успел только натянуть брюки с кителем, а Шныгин и до кителя еще не добрался. Ну а когда и после третьего отсчета сорока пяти секунд славяне так и не успели одеться, Раимов не выдержал.

– Старшина, вас в учебке хреново гоняли? – рявкнул он, обращаясь к Шныгину. – «Подъем-отбой» нужно с вами порепетировать?

– Никак нет, товарищ майор, – в полном соответствии с уставом отрапортовал Шныгин, а затем уже от чистого сердца добавил: – А вообще-то, Василий Алибабаевич, куда торопиться? Вы же сами вчера сказали, что с утра у нас занятия начнутся…

– Старшина, мне вам объяснить, что должен делать солдат по сигналу тревоги? – вкрадчиво поинтересовался майор, но именно эта вкрадчивость и заставила бравого старшину заткнуться.

– Никак нет! – снова рявкнул он и, решив не нарываться на возможные санкции со стороны нового руководства, мгновенно привел себя в божеский вид. А затем посмотрел на часы. – Мать моя доярка, времени еще только три часа ночи! Что же, нам спать совсем не положено?..

Собственно говоря, негодование старшины в некоторой степени было вполне оправданно. Вчера прямо перед отбоем Раимов заявился в кубрик боевой группы. Ему, видимо, показалось мало просветительской работы на общем собрании, и майор решил продолжить ее и в тот период времени, который был им же самим отведен бойцам для ничегонеделания.

Раимов собрал всю четверку в комнате отдыха и, рассадив бойцов полукругом, для затравки прошелся сначала по будущему Земли, зависящему исключительно от работы вверенного ему подразделения. Слушали его невнимательно, поскольку ни один из членов группы ни капли не верил в свою исключительность. Все четверо вполне резонно предполагали, что уж если целые армии и прочие спецслужбы оказались не в состоянии справится с нашествием инопланетян, то куда уж им четверым, сирым и убогим, остановить пришельцев.

Об этих сомнениях бойцы и заявили майору, на что получили отповедь в довольно резкой форме. Раимов ругался долго, и самым мягким выражением в его лексиконе долгое время оставалась фраза «специально подготовленные идиоты». Ну а когда его словарный запас несколько иссяк, майор заявил, что никто не требует от четверки спецназовцев идти в в атаку на легионы инопланетян. Их задачей является поиск средств борьбы с пришельцами. Причем, абсолютно любыми способами.

– То есть, если я, к примеру, отстрелю какому-нибудь пришельцу ногу, меня к суду за превышение должностных полномочий не привлекут? – наивно поинтересовался Зибцих.

– Да делайте с ними все, что хотите, – благодушно разрешил майор. – Только помните, что должны тащить нашим ученым все. Начиная от трупов и частей тела пришельцев, кончая оружием и аппаратурой с их кораблей и баз. Если, конечно, нам удастся до техники инопланетян добраться.

При этих словах Раимова Пацук почему-то хитро прищурился, облизал губы и потер руки. Кедман удивленно покосился на него, дескать, я не понял, кто тут еврей, а затем вновь переключил внимание на майора. Тот дальше распространяться о целях и задачах бойцов не стал. Прервав свои возвышенные речи, Раимов объявил всем, что, во-первых, внутри нового спецподразделения их старые звания утрачивают свое значение, и теперь к каждому из них применительно лишь одно обращение – «агент». А во-вторых, все старые клички и позывные бойцам следует забыть. Теперь у них будут новые прозвища. Ну а за употребление в эфире хоть какого-нибудь настоящего имени бойца или сотрудника подразделения будут следовать немедленные санкции. От подзатыльника до расстрела и электрического стула.

Если второе у четверки спецназовцев нарекания практически никакого не вызвало, то первое утверждение майора они встретили бурей возмущения. Даже педантичный Зибцих, не имевший привычки обсуждать приказы командования, и то заявил, что лишение его звания ефрейтора, которое он заслужил пятью годами безупречной службы, он непременно будет оспаривать на самом высочайшем уровне. Вплоть до министра обороны и верховного главнокомандующего! Про остальных и говорить нечего. Вопили они так, что Раимову дурно стало и он невольно подумал, что самый простой способ заткнуть этих «ораторов», это расстрел без суда и следствия. Подумал и забыл. А вместо того, чтобы перестрелять всех бунтовщиков, просто заорал:

– Мо-олчать!

– Во-первых, – заявил майор, как только после его крика наступила тишина, – бойцы, напомню, и это в последний раз, что приказы командира не обсуждаются. Во-вторых, никто вас звания не лишает. Более того, за службу в моем отряде вам увеличивают выслугу. Год за пять, – тут последовал обрадованный рокот среди слушателей, который мгновенно затих под строгим взглядом майора. – В-третьих, за каждое успешно выполненное задание вам гарантируются всяческие поощрения и повышения в звании. Вплоть до офицерского. Ну а обращение «агент» здесь введено лишь для того, чтобы вы поняли, что в вашей среде нет ни старших, ни младших. Друг перед другом вы все равны.

– А кто же тогда будет командовать группой во время выполнения операции? – изумился Кедман.

– Я, – отрезал Раимов. – У каждого из вас помимо рации будет закреплена видеокамера на шлеме. Я буду получать с нее изображение и корректировать ваши действия с командного пункта. Ну а если потребуется, командование группой может взять на себя любой из вас. В зависимости от обстоятельств, – майор сделал паузу и многозначительно посмотрел на своих подчиненных. – Поймите, вы супер-команда, которая должна не просто бороться с пришельцами, но и побеждать. Они мусор на лице нашей земли, грязь. Даже, не побоюсь этого слова, самое настоящее дерьмо, и мы обязаны его вычистить.

– Типа ассенизаторы? – иронично поинтересовался Шныгин.

– Вот именно! – радостно поддержал его Раимов и на секунду задумался. – Официальное название нашего проекта «Звездная Каэши-ваза», но употреблять его в эфире запрещено. Думаю, объяснять, с чем именно все это связано, мне не требуется? – майор получил в ответ дружный кивок четырех разномастных голов. – Так вот, как бы нам себя назвать?.. Кедман, как у вас в Америке секретных агентов называют?

– 007, сэр! – вскочив с места, рявкнул капрал. Шныгин с Пацуком согнулись пополам от смеха, а майор недовольно поморщился.

– Я не о Джеймсе Бонде, агент, – проговорил он, впервые употребив новое обращение. – Ну, это… сериал про пришельцев. Там, где Малдер и Скалли снимаются. Как он называется?.. Кстати, будет полезно, чтобы вы все его посмотрели. Глядишь, пригодится. Так как он там назывался?..

– Икс-файлы, – мрачно ответил вместо американца Шныгин. – Все секретное у них там со знаком «Х». Так что, и нас вы этой буквой пометить хотите? «икс-команда» или «икс-ассенизаторы», что ли?.. Так в любой деревне куры засмеют!

– Не засмеют, – серьезно ответил майор. – А название хорошее. И в тему. В общем, так, чтобы никто ни хрена ничего не понял, в эфире буду называть вас «икс-ассенизаторы». Вопросы есть?..

Вопросов не было. Причем Кедман и Зибцих, которые, несмотря на отличное знание русского языка, имели плохое представление о значении в России буквы «Х» и слова «ассенизаторы», поддержали это предложение с радостью. Раимов покосился на недовольные физиономии Пацука и Шныгина, но поскольку те от дальнейших комментариев отказались, и сам развивать тему не стал. Майор прокашлялся и приступил к присвоению позывных каждому из бойцов своей группы.

Эфирное имя для Шныгина нашлось сразу. Окинув его взглядом, майор присвоил ему позывной «Медведь», с чем никто из присутствующих спорить не стал. С остальными было сложнее. И первая проблема появилась тогда, когда попытались придумать новое имя для Пацука.

– Как же тебя назвать? – почесывая затылок, поинтересовался Раимов. – Слушай, Микола, а какие у вас на Украине животные водятся?

– Ну, там, зубры всякие… – начал было перечислять есаул, но Шныгин его перебил.

– Какие зубры?! – фыркнул старшина. – У них на Украине кроме свиней уже никого и не осталось.

– Отставить, – рявкнул Раимов, увидев, что Пацук собрался достойно ответить москалю. – Ты, Сергей, палку-то не перегибай. А то ведь предупреждение о расистских высказываниях не только к Пацуку относится. Ну а Миколе ни свинья, ни зубр не подходят. Для первой рылом не вышел, а для второго стать не та. Короче, есть еще предложения?..

Предложений была масса, причем поступали они в основном от самого украинца. Микола перебрал названия всех зверей, к которым испытывал хоть какую-либо симпатию, но ни один из этих вариантов майора не устроил. В итоге Раимов махнул на все рукой и обозвал есаула барсуком. А когда тот поинтересовался, почему выбрано именно это имя, майор пожал плечами и заявил, что оно просто с фамилией украинца рифмуется.

С Зибцихом было несколько проще. Во-первых, потому, что назвать навскидку какое-нибудь европейское животное никто не мог. Звери в Европе водились теперь только в зоопарках, а там, как известно, каких только тварей не наблюдается. Ну а во-вторых, ефрейтор сам предложил свой новый позывной – «Енот». А когда Ганса спросили, почему он выбрал именно это животное для псевдонима, ефрейтор ответил, что считает енотов самыми опрятными зверюгами в мире.

– Есть даже енот-полоскун, который перед каждым приемом пищи в воде руки моет, – скромно потупив очи долу, заявил Ганс. – Если герр майор не возражает, конечно.

– Нет, не возражаю. Пусть себе моет, – разрешил Раимов. – Ладно. Хочешь быть енотом, будь им! – а затем повернулся к Кедману. – Ну а тебя как обозвать?

– Бык, – совершенно серьезно заявил негр. Пацук со Шныгиным снова фыркнули.

– Это почему? – удивился Раимов.

– А я за «Чикаго Буллс» болею, – Кедман ткнул себя пальцем в грудь. Именно в то место, где на его майке было написано название любимой команды. – На русский это переводится, как «Чикагские быки».

– Без тебя знаю, что и как переводится, – буркнул майор. – А позывной твой не годится. Во-первых, неблагозвучный он. А во-вторых, никаких ассоциаций быть не должно. Вот услышит кто-нибудь в эфире, как мы тебя быком называем, и подумает, а почему «бык»? А не потому ли, что он за «Чикаго Буллс» болеет? Так, кто у нас поклонником этой команды является? Ага, Кедман!.. И все, накрылась вся секретность медным тазиком, – негр просто обалдел от такой логики татарина. – Еще варианты?

На долгое время в комнате отдыха наступила гробовая тишина. Не то, чтобы ни у кого из присутствующих никаких названий животных в голове не возникало, но как-то не подходили они все к внешности огромного негра. И неизвестно, до какой поры затянулось бы выдумывание позывного для Кедмана, если бы он сам, пусть и невольно, не решил эту проблему. Видимо, собравшись доложить Раимову о каком-то новом варианте своего позывного, капрал снова вскочил с кресла и в порыве служебного рвения отдавил отдавил Пацуку ногу.

– Ну, ты, слон иерусалимский, смотри, куда встаешь! – завопил украинец, с трудом выдернув ступню из-под огромной лапы американца.

– Вот! Верно, – воскликнул майор и, поймав на себе удивленные взгляды подчиненных, хмыкнул. – Позывной «слон» будет самым подходящим вариантом для агента Кедмана.

– Есть, сэр. Не возражаю, сэр! – согласился Джон и, покосившись на продолжавшего морщиться Пацука, опустился на свое место…

В общем, все это продолжение общего собрание в комнате отдыха боевой группы затянулось до полуночи. Именно поэтому Шныгин имел полное право возмущаться нежданным подъемом в три часа ночи. Ну а не имел права на проявление своего негодования старшина потому, что был на воинской службе. А у людей, выбравших подобный род деятельности, как известно, есть устав, в котором черным по бумаге написано: «Пункт первый. Командир всегда прав. Пункт второй. Если командир не прав, смотри пункт первый». Вот поэтому возражать против нештатного подъема было бессмысленно… Да, собственно говоря, никто и не собирался. А слова старшины были просто криком души.

– Объясняю боевую задачу, – заявил майор, когда личный состав, наконец, выстроился около коек. – Сегодня в два десять российскими перехватчиками над территорией Западной Сибири был сбит вражеский НЛО. Не знаю, как они умудрились это сделать, пьяные, что ли, были, но факт остается фактом. НЛО сбит и вам следует выехать на зачистку района.

– А до утра это не подождет? – поинтересовался Пацук, которого после заявления старшины о том, что сейчас три часа ночи, стало страшно клонить в сон. – Какая хрен разница, когда мы на обломки попадем? Воно ж все равно хлам там один и руины.

– Агент Пацук, разговорчики в строю! – рявкнул на украинца майор. – Группа, объявляю боевую готовность номер один. Что вы на меня вытаращились? Марш экипироваться!..

В одно мгновение всех четверых бойцов вынесло из кубрика и внесло в оружейную комнату. Правда, при этом не обошлось без пострадавших – у майора ветром от движения спецназовцев испортило прическу и оторвало от кителя верхнюю пуговицу, тумбочка Кедмана была серьезно покалечена, а три двери отделались легким испугом и отомстили за это незначительными ушибами плеч «икс-ассенизаторов».

В оружейной, дверь которой разблокировалась только с пульта управления в штабе группы, царил полумрак. Непонятно, кто и зачем придумал такую иллюминацию, но единственными источниками света в хранилище боевого снаряжения были небольшие плафоны над металлическими шкафчиками, на которых красным лампочками изнутри высвечивались фамилии членов группы. Кедман, влетевший в оружейную первым, остановился у своего шкафчика и в растерянности подергал ручку.

– Приложите большой палец левой руки к сенсорной панели рядом с замком, – скомандовал Раимов, не заходя в оружейную.

– А на фига? – поинтересовался от своего шкафчика Шныгин. – Выломать дверь, да и дело с концом.

– Я тебе попорчу казенное имущество! – рявкнул на него майор. – Выполнять приказ.

Сергей выполнил ЦУ начальства и дверь открылась автоматически, представив взору старшины содержимое шкафчика. Шныгин удивленно застыл на месте, глядя на сокровища, хранящиеся внутри. С частью из снаряжения, как и положено российскому спецназовцу, старшина уже был знаком. Но были внутри вещи и не совсем понятные. Автомат, например, совершенно невообразимой формы, напоминавший бредовую смесь М-16, «Калашникова» и коробки от макарон Разлюляй-Кукуевской фабрики утилизации отходов. К тому же, неведомая конструкция была оснащена оптическим прицелом, выглядевшим также не совсем обычно.

– Это что за хреновина такая? – растерянно поинтересовался Шныгин, рассматривая необычное оружие.

– «УФО-1», – ответил Раимов. – Удивительно фартовое оружие, модель первая. Прицел компьютерный. Можно высунуть оружие за угол и совершенно спокойно прицеливаться во врагов, – майор вынул из шкафчика боевой шлем со странной конструкцией на боку, которая, опускаясь, плотно закрывала правый глаз. – Вот в эту каску встроен компьютер, который принимает сигнал от прицела автомата и передает его на жидкокристаллический экран в окуляре. Помимо этого, компьютер в шлеме поддерживает связь с десантным кораблем, через который передает мне на пульт сигналы… Впрочем, обо всем потом. Сейчас давайте экипироваться.

– Товарищ майор, так с этим снаряжением сначала попрактиковаться нужно, – возмутился Шныгин. – Мы же совершенно не знаем, как оно себя в боевых условиях поведет. К тому же, автомат, наверняка, не пристрелен…

– Согласен, старшина, – кивнул головой Раимов. – По плану у вас должна быть двухнедельная специальная подготовка. Но кто же знал, что эти уроды «тарелку» собьют?! До сих пор, мать их в гарем к персидскому шаху, ни один корабль пришельцев не сбивали, а тут надумали, – майор запнулся. – Хватит разговорчиков! Приступить к экипировке.

Бойцы бросились выполнять приказ. Правда, поскольку в этот раз бежать никуда не требовалось, то никто больше и не пострадал. А боевое снаряжение, изобретенное лучшими учеными планеты и доработанное российскими техниками с учетом национального характера, разве что прямое попадание водородной бомбы выдержать бы не смогло. Поэтому когда Сергей уронил миниатюрный микрофон, крепящийся непосредственно к горлу, и наступил на него каблуком, приборчик даже не поморщился.

Худо-бедно, но с экипировкой бойцы справились минут за пять, и предстали перед Раимовым во всей спецназовской красе – в супер-легких бронежилетах с массой кармашков, по которым было рассовано множество необходимых солдату вещей; в касках, здорово напоминавших мотоциклетные закрытые шлемы, с той лишь разницей, что в экстренных случаях они могли обеспечить солдату получасовое автономное обеспечение кислородом из небольшого баллона, закрепленного в ранце; с плоскими ранцами с боеприпасами и спецсредствами за плечами и с необычным оружием в руках.

– Ну, вперед! – вздохнул майор. – За мной марш. Подземный вход на аэродром из штаба группы, – и, чуть помедлив, пояснил: – Вчера только достроили.

Громко топая башмаками по полу, отряд промчался в штаб и, провожаемый отечески-теплым взором Раимова, скрылся за одной из дверей. Подземный коридор к аэродрому, действительно, достроили недавно и кое-где цемент даже не до конца просох. Зато дезинфекционный тамбур был в полном порядке и отлично функционировал. Неизвестно зачем, но обработка бойцов велась не только при входе в бункер, но и при выходе наружу. Правда, наглотаться газа Шныгину в этот раз не пришлось – шлем сработал автоматически и, едва начались изменения в составе окружающей бойцов атмосферы, мгновенно загерметизировался и, оценив степень угрозы человеку, на автономное питание не перешел, включив лишь внешние фильтры.

– Оба-на! Воно ж смотрите, какая техника! – изумился Пацук. Причем, несмотря на то, что говорил украинец почти шепотом, его голос был отлично слышен остальным бойцам благодаря внутренней связи. – Надо будет у майора один запасной попросить.

– Зачем? – изумился Кедман. – Или ты себе вторую голову заиметь собрался?

– Тю, недогада. А еще, тоже мне, еврей называется, – ехидно фыркнул есаул. – Посмотреть хочу, як устроен. Может быть, усовершенствования какие внесу.

– Ты уж внесешь, – фыркнул Шныгин. – Так внесешь, что шлем потом никто и нигде найти не сможет.

– Мужики, может быть, перестанем болтать о всякой ерунде? – осторожно поинтересовался Зибцих.

– Ого, немец заговорил! – изумился Шныгин. – Тебя кто спрашивал?.. Поэтому и молчи. Твой номер семнадцать.

– Ты чего к немцу причепился? – тут же возмутился Пацук. – Он, между прочим, хоть и не украинец, но единственный приличный человек во всем вашем обществе.

– Это еще наукой не доказано, – возразил ему старшина. Кедман, секунду подумав, кивнул головой, соглашаясь со Шныгиным.

– А-ну, прекратить бессмысленную болтовню в эфире! – раздался в наушника всех членов группы голос Раимова.

– Товарищ майор, а вас можно отключить? – наивно поинтересовался в ответ на эту реплику командира Пацук и тут же услышал в свой адрес неприлично большую порцию отборного мата. – Понял. Вопросов больше не имею.

До самолета группа добралась в полном молчании. При этом получилось как-то самом собой, что Шныгин с Кедманом шли впереди, а Пацук с немцем разместились в арьергарде. Добравшись до летающего такси, Сергей хмыкнул, заметив, что на том отсутствуют какие-либо признаки недавнего пребывания в застывшем цементе, и первым нырнул внутрь.

К его удивлению, салон самолета не был пуст. Прямо в центре возвышался тот самый небольшой танк, вчера вечером бесцеремонно, с летальным исходом для дверей, вторгшийся в актовый зал. А рядом с ним, согнувшись над панелью управления, стоял японец. Он снова что-то делал с приборами, правда, танк в этот раз манипуляторы свои к его карманам не протягивал.

– Здорово, Харакири-сан, – приветствовал японца Шныгин.

– И вы здравствуйте, – грустно проговорил компьютерный спец. – Если оно вам нужно.

– Ты чего такой опущенный? – удивился старшина.

– А чему радоваться? – меланхолично пожал плечами японец. – Спать не дают, танк не слушается, да еще и Тубик, «тамагочи» мой, потерялся. Лежит, бедняжка, где-нибудь, голодает. А никому до этого и дела нет.

– Найдется, не переживай, – утешил его Сергей. – Танк не подведет?

– Не подведет, – пожал плечами Хиро. – Если не захочет.

– Ну-ну, – хмыкнул старшина и прошел в салон.

Осмотревшись по сторонам, Шныгин уселся в то самое кресло, которое занимал во время полета на базу. Огромный негр тут же опустился на соседнее, а Зибцих с Пацуком разместились напротив. И едва они уселись, как в салон просунулась знакомая Шныгину физиономия пилота.

– Уважаемые пассажиры, как говорится, пристегните ремни, и приятного вам полета, – заявил он и тут же скрылся в кабине. – И еще, этого… того… А! Провожающие, покиньте, пожалуйста, салон. А то на фиг трап уберу.

– У него с головой не в порядке? – неизвестно у кого поинтересовался старшина.

– Нет. Он бывший летчик-испытатель, – буркнул Пацук, который, похоже, знал абсолютно все. – Летал на самых новых машинах, но после того, как разбил сто двадцать шестой самолет, был переведен в гражданскую авиацию. Стюардессой, – и ехидно хихикнул. – Я все верно рассказал, товарищ майор?

Ответа не последовало. Есаул пожал плечами и, посмотрев вслед Харакири, торопливо скрывавшемуся в темноте за бортом самолета, демонстративно вежливо помахал японцу рукой. Задняя стенка самолета плавно поднялась, герметизируя салон. Затем раздалось мягкое журчание двигателей вертикального взлета, и транспортная машина легко оторвалась от земли. Кедман тут же достал из кармана одноразовый бритвенный станок и принялся скрести им по подбородку. Шныгин удивленно посмотрел на соседа.

– А я фильм однажды видел. Там один из героев все время в полете бреется, – пояснил свои действия негр. – Мне понравилось. Правда, когда в воздушную яму попадаешь, можно горло от уха до уха разрезать, но зато смотрится круто.

– Ну-ну, – хмыкнул Шныгин, и с совершенно чистой совестью завалился спать.

Остальные члены боевой группы отдыхали каждый по-своему. Пацук снял с головы шлем и принялся покрывать свой лысый череп с сиротливо торчавшим оселедцем черной краской. Делал это Микола в силу давней боевой привычки и когда закончил камуфлирование сверкающей лысины, то стал выглядеть столь устрашающе, что знай пришельцы, с кем именно им предстоит столкнуться на своем жизненном пути, ни хрена на Землю не прилетели бы.

А вот Зибцих занялся оружием. Трижды он разбирал и собирал автомат новой конструкции. Причем дважды у него после сборки оставались лишние детали, а в третий раз он не сразу смог отыскать то место, куда следует вставлять рожок с боеприпасами. С четвертой попытки ефрейтору удалось, наконец, полностью справиться с новым оружием, но Ганс снова разобрал его, на этот раз только для того, чтобы почистить. Минут двадцать ефрейтор полировал автомат, затем смазал трущиеся части маслом и после этого принялся за личную гигиену. Уединившись в туалете, Ганс почистил зубы, помыл голову, выгреб серу из ушей, провел косметическую чистку кожи лица и, вымыв напоследок руки, вернулся в салон.

– Сэр! Вы фрак на вешалке забыли, сэр, – вскочив с места, доложил Кедман.

Зибцих растерянно обернулся и постучал указательным пальцем по лбу, недвусмысленно давая понять капралу, какого мнения придерживается о его умственных способностях. Негр заржал, как техасская лошадь, и, достав из-за пазухи свисток, выдал такую оглушительную трель, что не только Шныгин проснулся, но и пилот выскочил из своей кабины.

– Тут не разгерметизация салона? – испуганно поинтересовался он.

– Нет. А там, за штурвалом, кто-нибудь есть? – в свою очередь спросил Кедман. Пилот на секунду задумался, затем достал из кармана пластиковую полуторалитровую бутылку самогонки. Под жадным взором Пацука он сделал большой глоток и смачно крякнул.

– Не-а, – после столь эффективной подпитки коры головного мозга оповестил он всех. – А я автопилот забыл включить, – и тут же торопливо скрылся в кабине.

– Ты чего свистишь, блин? – не обратив внимания на пилота, обратился к Кедману Шныгин, потирая заспанные глаза. – Охренел, блин? Тебе рассказать, как Кузькину маму зовут?

– Да не хватайся за свою белую задницу, – добродушно хмыкнул негр. – Это не тревога. Примета у меня такая. Если в свисток перед началом задания дуну, непременно все хорошо закончится.

– Я бы тебе сказал, куда нужно свистнуть, да слух товарища майора коробить не хочу, – хмыкнул Пацук. – На баскетбольной площадке дудеть будешь, свисток хренов.

– Похоже, у нашего друга Кедмана появилось прозвище, – широко улыбнулся Зибцих. Капрал оскалился, демонстрируя полный набор идеально белых зубов, но комментировать заявление ефрейтора не стал.

Дальнейшая часть полета проходила практически в полной тишине. Никто из боевой четверки, даже Зибцих, отлично ориентирующийся в географии России, не знал, где именно находится их база. Поэтому ни один из членов группы не имел представления о том, как долго самолет будет лететь в район Западной Сибири, где отряду следовало отыскать сбитую перехватчиками «тарелку» и пришельцев. Если, конечно, кто-то из экипажа инопланетного судна остался жив.

Ефрейтор с момента старта самолета засек время, чтобы определить, насколько далеко Западная Сибирь находится от базы, и все время внимательно следил за секундомером. Остальных членов команды, похоже, местоположение их новой воинской части мало интересовало. Шныгин вновь завалился спать, Кедман от скуки начал бриться во второй раз, а украинец о чем-то задумался и встрепенулся только тогда, когда самолет начал снижение. Зибцих посмотрел на хронометр.

– Почти два часа, – проговорил он. – Есть два предположения. Либо наша база находится на Урале, либо самолет передвигается необычайно быстро.

– А тебе не по хрену? – удивленно посмотрел на него старшина, второй раз за время полета пытаясь проснуться. – Какая разница, где находится наша база, если там начальства всего один человек?..

Договорить он не успел, поскольку из кабины пилотов вновь появилась морда летчика. На этот раз морда выглядела уже не такой свежей, и для тренированного взгляда старшины стало очевидно, что самогонки в полуторалитровой бутылке вряд ли осталось хоть на донышке. Шныгин вздохнул и тоскливо посмотрел на пилота.

– Как говорится, наш рейс заканчивается, – икнув, подвел пилот итог полета. – За бортом светает, температура нормальная, ветер не замечен. Счастливого вам отдыха.

– Да пошел ты, – буркнул в ответ Шныгин, и пилот пошел. Правда, не туда, куда направлял его обиженный старшина, но сути происходящего это не изменило.

Самолет «икс-ассенизаторов» опустился на лесной дороге. Вокруг оной, как и положено в нормальном лесу, росли деревья, кусты, травы и прочие присущие региону элементы флоры. Женьшеня, правда, несмотря на тщательные поиски, проведенные Пацуком, нигде не наблюдалось, да и медведей, к немалому удивлению Кедмана, за исключением старшины, поблизости тоже не оказалось. Негр тут же заявил, что они не в России и пожелал разбудить пилота, уснувшего за штурвалом сразу после посадки, дабы выяснить, в какое именно место этот подлец забросил отряд. Сделать этого, правда, он так и не успел, поскольку в наушниках шлемов раздался голос Раимова.

– «Салатницу» видите? – поинтересовался майор.

– Какую салатницу? – Шныгин оторопело посмотрел по сторонам. – Товарищ майор, вы же нас не на банкет, а в Сибирь сослали.

– Во-первых, Медведь, не товарищ майор, а шеф, – голос Раимова шипел от недовольства, словно сода в стакане с лимонной кислотой. – Во-вторых, не буду же я в прямом эфире говорить тебе «летательный аппарат инопланетного происхождения». Даже дурак в состоянии понять, что когда я произношу «салатница», значит имею в виду «тарелку» инопланетян! Ну а в-третьих, я вас отправил на боевое задание, а не сослал в Сибирь! Декабристы хреновы…

– Това… Воно ж, шеф, я хотел сказать, а вы сами уже дважды правила секретности нарушили, – хихикнув, заявил Пацук.

– Это когда? – оторопел Раимов.

– Сначала сказали «летательный аппарат инопланетного происхождения», а затем произнесли «тарелка инопланетян», – напомнил есаул.

– Я не говорил… То есть, я говорил, но… – попытался оправдаться майор, а затем разозлился. – Тьфу ты, мать твою, Барсук, в волчью стаю! Молчать и не перебивать! Еще раз спрашиваю, «салатницу» видите? – и, получив отрицательный ответ, хмыкнул. – Правильно. И не должны. Объясняю обстановку. К югу от вас, в двухстах метрах прямого пути через лес, расположена деревня под названием Клюковна. По данным, полученным с перехватчиков, «салатница» потерялась на ее окраине. НАСА только что передало сделанные со спутника снимки этого района. «Салатница», действительно, находится в границах села. Интерпол уточняет, что найти ее можно прямо в огороде механизатора Егорова, имевшего три привода в милицию за некачественное спаивание участкового. Ваша задача – проверить эти данные, найти и обезвредить сбежавшую из «салатницы» закуску, доставить на базу все, что может иметь какое-то отношение к приправам, и, соответственно, спасти жителей деревни от взбесившегося сельдерея. Выполнять!..

– Стойте! – тут же рявкнул Раимов, не дав команде даже тронуться с места. – Чуть не забыл. Действуйте в соответствии со своей специализацией. Слон протаптывает дорогу, Медведь его страхует, Барсук роет норы, а Енот будет все подчищать. Вопросы, группа?..

– Вопросов нет, сэр! – рявкнул в ответ Кедман.

– Еще как есть, – фыркнул Пацук. – С танком что делать? И вообще, какой у него позывной?

– Зовите его просто Бобик, – буркнул майор. – Он на голосовые команды вполне нормально реагирует. Должен, по крайней мере.

– Сейчас проверим, – пообещал Шныгин. – Бобик, к ноге!

Внутри самолета тут же раздался легкий скрежет и мини-танк, подвывая электромоторами, с невероятной скоростью выскочил наружу. Лихо повернувшись на месте вокруг правой гусеницы, он метнулся к старшине и застыл около его ноги. Причем, не просто застыл, а потерся стволом о бедро и издал звук, сильно похожий на сопение собаки, высунувшей от усердия язык. Не ожидавший такой фамильярности от боевой машины старшина отскочил в сторону, но танк не успокоился. Вопросительно подняв ствол башенной пушки вверх, бронетехника сделала небольшой рывок вперед, вновь становясь на ранее указанное Шныгиным место – прямо у правой ноги старшины.

– Воно ж, смотри-ка, и вправду слушается! – восхитился Пацук и, подняв с земли сухую ветку, некогда случайно потерянную соседней сосной, зашвырнул ее в гущу леса. – Бобик, апорт!

Мини-танк, сметая все на своем пути, бросился выполнять команду. Пару секунд из леса раздавался страшный треск, сопровождаемый отборной руганью майора в наушниках шлемов, а затем бронетехника выбралась на дорогу. То ли от излишнего рвения, то ли от несовершенства сенсорных датчиков, но танк принес обратно в манипуляторах не ветку, а средних размеров бревно и уронил его прямо на ногу оторопевшего украинца. После этого уровень матерщины в эфире значительно повысился и не утихал минут пять. Причем, орали не только Пацук с майором, но и все остальные, в самых вежливых матерных выражениях прося друг друга заткнуться. А когда, наконец, наступила тишина, группа смогла все-таки приступить к выполнению боевого задания.

Первым в гущу леса вломился танк. На удивление агентов, двигался он достаточно грамотно, стараясь производить минимум шума. И все же треску в лесу от него было слишком много. Шныгин, предпочитавший шуметь только непосредственно во время боя, поморщился, да и остальные члены группы не выглядели уж очень довольными. Однако не согласиться с тем, что в бою против пришельцев танк помехой не будет, спецназовцы не могли. Поэтому и терпели присутствие Бобика в отряде. Следом за боевой машиной выдвинулись Кедман со Шныгиным. У них на пятках висел Пацук, а замыкал группу Зибцих. Необходимо отметить, что стоило отряду только сойти с дороги, как игривое настроение с интернациональной четверки словно ветром сдуло. Видимо, у спецназовцев, хоть и с запозданием, сработали натренированные за годы службы привычки. Парни стали серьезными и полностью сосредоточились на выполнении задания.

Не добравшись до опушки леса перед деревней метров пятьдесят, группа остановилась. Танк, повинуясь приказу Шныгина, застыл на месте и принялся маскироваться под корягу, засыпая себя прошлогодними листьями и сухими ветками, а остальные осторожно двинулись вперед.

В предрассветных сумерках разобрать, что происходит в деревне, и происходит ли там что-нибудь вообще, с лесной опушки было просто невозможно. Сколько бойцы ни выглядывали, ничего, кроме ближайшего к лесу покосившегося сарая, разглядеть не удалось. Даже приборы ночного видения не помогли, поскольку отказались работать, посчитав что для их нормального функционирования уже слишком много света вокруг. Шныгин чертыхнулся и, швырнув прибор ночного видения в ранец, подал знак Кедману выдвигать вперед. Негр кивнул головой и, осторожно раздвинув кусты подлеска, с неожиданной для его комплекции ловкостью и быстротой метнулся к стенке сарая. Сергей подождал пару секунд и двинулся следом, застыв у левого края здания. Осторожно выглянув за угол и не найдя там ничего примечательного, старшина посмотрел на Кедмана. Тот сделал рукой знак, что и у него все чисто, и Шныгин разрешил подойти к сараю Пацуку и Зибциху.

– Что это все как вымерли? – едва слышно поинтересовался украинец, глядя на светящиеся фосфором стрелки часов. – И коров доить скоро, а никто не проснулся. И петухи должны кричать, а тишина.

– И мертвые с косами стоят, – дополнил Шныгин. – Шеф, разрешите сбегать в сельпо. А то этого… Как его там?.. Во! Сельдерея на салат не хватает.

– В какое сельпо? Ты одурел, Медведь? – раздался в наушниках удивленный голос Раимова, а затем майор сообразил, что Сергей разговаривает на придуманном самим начальством коде. – Тьфу ты, баран…

– А он у нас уже не Медведь, а Баран? – обрадовано удивился Пацук. – Правильно, шеф! Это имя ему больше подходит.

– Отставить разговорчики, – сурово прикрикнул на подчиненных Раимов. – Действуйте согласно оговоренной схеме. Медведь и Слон вламываются, Енот с Барсуком прикрывают. Да, и не забудьте, что «салатница» валяется в огороде на другом конце села. Конец связи.

Все четверо бойцов переглянулись и, прикрывая друг друга, выскочили из-за сарая во двор. Зибцих тут же залег за проржавевшим корытом, взяв под прицел дверь дома. Есаул пристроился рядом, но ствол автомата направил на вход в сарай, а Шныгин с американцем застыли у дверей перекошенного здания, готовясь ворваться внутрь. Конечно, застать в сарае кого-нибудь из инопланетян они не рассчитывали, но, повинуясь наработанной привычке, не желали оставлять в тылу необследованное помещение. Кивнув друг другу, Шныгин с Кедманом зажгли фонарики, прикрепленные по бокам автоматных стволов. Затем Сергей мощным ударом ноги выбил и без того готовую свалиться дверь, а американец прыгнул вперед, сделал элегантный кувырок через голову и, застыв у дальней стены, обвел тонким лучом света помещение. Как и ожидалось, пришельцев внутри не было. Зато в сарае был толстый боров, беспечно продолжавший спать в углу и не проснувшийся даже от грохота упавшей двери.

– Все чисто, – доложил Кедман. Но Шныгин, проскользнувший в здание следом за американцем, отрицательно качнул головой и указал рукой на сеновал.

– Барсук, Енот, держите окрестности, – почти беззвучно произнес в микрофон рации старшина. – Мы со Слоном по чердаку немного побродим.

Не дожидаясь ответа, Шныгин присел на колено, прикрывая вход на сеновал, а Кедман, пробормотав что-то нечленораздельное по поводу того, что он в скалолазы не записывался, все же пополз наверх, морщась от каждого скрипа старой, рассохшейся приставной лестницы. Через десяток секунд после начала подъема, капрал все же решился приподнять голову над перекрытием, а затем и забрался-таки на сеновал. Шныгин с минуту слышал сверху одно лишь шуршание сена, а затем Кедман по рации доложил, что чердак чист.

– Спускайся, – скомандовал старшина и, выскочив из сарая, метнулся к входу в дом. Рядом с ним, с противоположной стороны двери, тут же пристроился Пацук.

– Странно. Я свинью даже берцом пнул, а она все равно не проснулась, – обращаясь к есаулу, одними губами произнес Сергей. – Нечисто тут что-то.

– А у нее сала много будет? – озабоченно поинтересовался украинец. – А то, раз все равно животина не просыпается, возьмем ее в качестве трофея? Воно ж, если долго спать будет, то и вымрет совсем…

Старшина покрутил пальцем у виска, а затем, приказав Пацуку прикрыть, пинком растворил дверь. Единственное, к чему привел этот маневр, было опрокинутое в сенях ведро с водой, которое жутким грохотом оповестило жильцов, что к ним зашли гости. Шныгин поморщился и, недовольно посмотрев на ехидно улыбавшегося Пацука, нырнул внутрь сеней. Украинец прошмыгнул следом, держа под прицелом вход в горницу. А через пару секунд к ним присоединился и Кедман. Зибцих остался снаружи и, перебравшись к стене дома, прислонился к ней спиной, держа под прицелом весь двор и часть улицы, неподалеку от распахнутых ворот. Американец со старшиной обменялись взглядами, а затем ворвались в жилую часть дома.

– Ох, мать моя женщина! – оповестил всех Шныгин. – Вот это фокус.

Зрелище, открывшееся взорам спецназовцев, было действительно впечатляющим. Прямо за столом горницы сидел на стуле мужчина. Точнее, не сидел, а лежал мордой в винегрете, безвольно свесив руки вдоль тела. Чуть поодаль от него, около вешалки, на полу лежал мальчишка лет шестнадцати на вид. Он был в валенках и шапки, но без пальто. Видимо, пытался одеться, или, наоборот, раздевался, когда случилось несчастье. У входа в спальню ничком лежала немолодая женщина в ночной сорочке. А дальше, через приоткрытую дверь, Шныгин заметил неподвижного младенца в детской кроватке.

– Все мертвы? – дрогнувшим голосом поинтересовался Пацук. Старшина не ответил. Нагнувшись над мальчишкой, он пощупал у него пульс. Кедман проделал ту же самую операцию с мужчиной за столом. А затем оба спецназовца удивленно переглянулись, поняв друг друга без слов.

– Ни хрена, – наконец, ответил на вопрос есаула Шныгин. – Спят, как мертвые, но все живые. Что тут, блин, е-мое, еври бади, происходит?

– Не отвлекаться! – раздался в наушниках голос Раимова. – Продолжить зачистку.

Дальше группе по деревне можно было двигаться совершенно открыто. Куда бы ни заглядывали спецагенты, везде была одна и та же картина – все до единого живые существа, начиная с кур и кончая, блин, человеком разумным, беспечно спали там, где их настигло воздействие пришельцев. Ну а в том, что повальный беспробудный сон коренного и не очень населения Клюковны – дело рук инопланетян, агенты ничуть не сомневались. А вот самих инопланетных посетителей глухой сибирской деревеньки нигде видно не было. Колхозников и скотины – хоть отбавляй, а вот пришельцев – ни одного!

Через пять минут вся четверка агентов в полном составе собралась за сараем последнего непроверенного дома деревни – покосившегося, со съехавшей на бок крышей и полуоторванными ставнями дворца механизатора Егорова, в огороде которого и приземлилась, по данным Интерпола, инопланетная тарелка. Шныгин с Кедманом высунулись из-за разных углов сарая почти одновременно, проводя рекогносцировку местности. То, что они искали, инопланетный летательный аппарат, то бишь, действительно валялся в огороде, зарывшись боком в непрополотые картофельные грядки. К удивлению бойцов, космический корабль пришельцев не то что салатницей, а даже и десертной тарелкой назвать язык не поворачивался. Так, блюдце какое-то из-под чашки для турецкого кофе. Внимательно всмотревшись в летающую «тарелку», старшина на глазок прикинул ее размеры и для себя решил, что хоть инопланетная техника по размерам и явно будет побольше «Нивы», но до «Газельки» уже никак не дотягивает. И вообще, единственными примечательными деталями этого куска железа были перемигивающиеся огоньки вдоль кромки борта, да открытый люк, из которого лился неяркий синеватый свет.

– Шеф, салатницу нашли. Сельдерея нигде не наблюдается, – пользуясь условным кодом, доложил майору Шныгин.

– Сам вижу, – раздался в наушниках недовольный голос Раимова. – Слушай мою команду! Сейчас пришлю к вам Бобика. Пусть они с Барсуком салатницу караулят. Да так, чтобы из нее ни одно «оливье» не сбежало. Слон с Медведем вламываются в логово тракториста. Енот их прикрывает. Хотя, Еноту в этой ситуации лучше бы быть скунсом. Чтобы с обоих концов выработка шла…

– Шеф, вы о чем? – растерянно поинтересовался Пацук. – Не заговариваетесь, случаем? А то оставьте нас на минутку и сходите к доктору провериться. Воно ж как бывает? Был человек нормальным, а тут – бах! И психиатры уже не помогают.

– Два наряда вне очереди, Барсук! – загромыхал в наушниках голос разгневанного майора. – Остальным задача ясна?

– Так точно, – ответил за всех Зибцих. – Вас понял прекрасно. Постараюсь держать в поле зрения максимально большой периметр.

– Слава Аллаху, что среди этого стада идиотов хоть один разумный зверь есть, – буркнул Раимов, кажется, волнующийся больше своих подчиненных. – Вперед, ребята! На вас вся планета смотрит.

Маловероятно было, что за действиями агентов наблюдала вся планета. Если, конечно, с их видеокамер трансляция по центральному телевидению не велась, что маловероятно. Еще существовала небольшая вероятность того, что майора можно было отождествить со всем человечеством. Что тоже считалось невозможным, поскольку полномочий таких руководителю проекта формально никто не давал. В общем, то, что делали бойцы, никто, кроме Раимова, не видел. А стоило бы посмотреть, поскольку сработали ребята блестяще. Танк подъехал к летающей «тарелке» и нагло засунул в люк ствол своего башенного орудия. Пацук, укрывшись за гусеницей, помог боевой машине с блокированием выхода из летательного аппарата, взяв под прицел маленькую щелку, что осталась между бортом танка и краем открытого люка.

А Кедман со Шныгиным, переглянувшись друг с другом, привычным жестом высадили дверь дома Егорова и, на всякий пожарный, одну за другой швырнули внутрь здания шесть штук гранат со слезоточивым газом. Выждав пару секунд, спецназовцы нырнули в проем и взялись за зачистку дома. К их вящему удивлению, пришельцев и там не оказалось. Зато отыскался механизатор Егоров – хоть и привязанный к стулу какой-то неизвестной субстанцией, но живой, здоровый и, к тому же, в стельку пьяный. Окинув агентов мутным взором, он что-то нечленораздельно промычал. Шныгин осторожно подошел к старику и выдернул у него изо рта плотный кляп.

– Ну, бляха-муха, утомили вы меня все! – гневно заявил мужичонка. – Что нонче за белая горячка странная пошла? Раньше все чин по чину. Черти зеленые и никаких отклонений. А таперича что?.. Спервой недомерок какой-то. Маленький, голый и серый. Чего хотел, хрен разберет. Привязал меня к стулу, дурак, и давай моей же самогонкой поить. Будто я ее сам пить не могу!.. Вы вот, опять же, откедова такие? У нас, в России таких, как у вас, морд страшных не водится. Значит, не наша вы белая горячка…

– Где сейчас этот твой гость? – поинтересовался Шныгин, пытаясь разрезать ножом путы, связывающие старика. Кедман тем временем крутился волчком, стараясь держать под прицелом все входы в комнату.

– А я почем знаю? – удивился старик. – Вы вон, хоть и к неправильному типу белой горячки относитесь, но по-нашенски все-таки разговариваете. А ентот хрен чирикал, словно воробей. Тыкал, тыкал мне в зубы бутылкой самогонки, а затем на кухню ушел и не вернулся. Может, и вы так сделаете?.. А то утомила меня такая белая горячка.

Шныгин оставил тщетные попытки отвязать Егорова от стула и, обменявшись с Кедманом условными знаками, метнулся к той двери, в сторону которой кивал головой механизатор. Дождавшись, пока американец займет позицию, старшина влетел на кухню, перекувыркнувшись через голову и прижимаясь спиной к глухой дальней стене. Да так неудачно прижался, что полка с обычной посудой, державшаяся на одном гвозде, мгновенно превратилась в рой летающих тарелок, с грохотом обрушившихся на шлем старшины. А все от того, что еще в полете Шныгин успел увидеть пришельца и от неожиданности подрастерял часть координации движений. Старик из гостиной заорал, что посуду бить в его доме даже «белой горячке» не разрешается, но оба спецназовца его не слушали, удивленно уставившись на инопланетянина. Тот, как и описывал механизатор Егоров, оказался маленького роста, с серой кожей и полным отсутствием каких-либо половых признаков. Голова пришельца была явно позаимствована у какого-то не местного рахита, причем, судя по размерам глаз, к тому же страдавшего крайней степенью близорукости. Росту инопланетянин был не более метра пятидесяти. Когда-то, вероятно, ходил на двух конечностях, но сейчас точно определить это не представлялось возможным, поскольку пришелец лежал на полу в обнимку с десятилитровой бутылью самогонки и был мертвецки пьян.

– Шеф, что делать? – задал исконно русский вопрос Шныгин.

– Берите его, пока он тепленький и не сопротивляется, – распорядился майор. – Самолет я уже поднял. Через минуту он будет над вами. Тарелку внутрь затащите лебедкой, а этого уродца суньте в специальный контейнер, что вдоль бортов закреплены. И живей работайте. Не дай бог, урод в себя придет… Бегом марш, я сказал!

– Ох, тяжела солдатская служба, – театрально вздохнул Сергей и, взвалив пришельца на плечо, бросился на улицу. Кедман выскочил следом. Механизатор Егоров облегченно вздохнул, глядя вслед сбежавшим элементам «белой горячки», и лишь к утру сообразил, почему со стула никак встать не может. Но это, как говорится, совсем другая история…