"Клан Инугами" - читать интересную книгу автора (Ёкомидзо Сэйси)

Струна кото

Чириканье птиц, которое Тамаё слышала во сне, постепенно стало реальным, и она наконец начала выходить из своего глубокого сна. Пытаясь оттолкнуть удушающую тяжесть, давившую на нее, она бессознательно вытянула руки, чтобы сесть, и окончательно проснулась. Но и проснувшись, не сразу поняла, где она, и некоторое время бессмысленно смотрела перед собой. Тупо болела голова, суставы затекли. Даже чтобы сесть, требовалось усилие, совсем не так, как обычно. Она подумала, уж не заболела ли.

Никак не могла собраться с мыслями — и вдруг вспомнила, что произошло на озере. Вот моторка качнулась, вот она попадает в объятия Томо, а потом мокрый платок… И больше ничего, — пустота.

Тамаё резко выпрямилась на постели. И едва удержалась от крика. Она придушила крик, но справиться с дрожью во всем теле не могла. Ее бросало то в жар, то в холод. Плотно запахнув ночное одеянье, она замерла, прислушиваясь к себе. Головная боль, оцепенение — не признаки ли того самого? Не признаки ли того, что ее изнасиловали? Она затряслась от неистовой ярости. Вслед за яростью пришли, поднявшись из глубин, неописуемая печаль и отчаянье. Тамаё неподвижно сидела в постели, уставясь в пространство, и отчаянье, как внезапная тьма, поглотило ее.

Все же в конце концов Тамаё заметила, что находится в своей собственной комнате, лежит в своей собственной постели и на ней ее собственная ночная одежда. Как это может быть? Не принес ли Томо ее в эту комнату, чтобы обесчестить? Нет, это немыслимо. Значит, он принес ее сюда после того, как осуществил свое злодеяние? Сердце у Тамаё чуть не разорвалось от нового приступа печали и гнева.

Послышался шорох по ту сторону двери. Тамаё поспешно прикрылась одеялом и окликнула:

— Кто там?

Ответа не последовало, и она спросила еще раз:

— Кто там?

— Извиняюсь, барышня. Меня беспокоит, как вы себя чувствуете?

Это голос Макаки. Искренний и простецкий, как всегда, но в нем звучит ласковая озабоченность. Тамаё не смогла сразу ответить ему. Знает ли Макака? Знает ли он, что Томо, наверное, подверг ее наихудшему бесчестью, которое может выпасть на долю женщины?

— У меня все в порядке. Все хорошо.

— Вот и ладно. Кстати, барышня, тут у меня есть кое-что, одним словом, вам надо бы на это глянуть. Ага, я так думаю, вам надо на это глянуть, да поскорее. Чем скорее вы это увидите, тем скорее успокоитесь.

— Что это?

— Клочок бумаги. Крошечный клочочек бумаги.

— И этот клочок бумаги меня успокоит?

— Именно так, барышня.

Тамаё призадумалась.

— Тогда подсунь его под дверь, — сказала она.

Ей не хотелось никого видеть. Ей не хотелось, чтобы кто-нибудь, даже Макака, видел ее лицо.

— Ладно. Так я и сделаю. А вам, как это увидите, так сразу и полегчает. А потом я все расскажу, только сперва вы малость успокойтесь, лягте и полежите тихонько, ладно?

Он говорил совсем как няня, ласково, утешительно. На глаза у Тамаё навернулись слезы.

— Макака, а сколько времени?

— Самое начало одиннадцатого.

— Да… я знаю… но… — в замешательстве пробормотала Тамаё, глядя на часы у постели, и Макака наконец понял, чего от него ждут.

— Ох, барышня, извиняюсь. И вправду, откуда вам знать? Сегодня-то — уже завтра. Прошла ночь, а теперь одиннадцатый час утра. Понимаете?

— Да, понимаю.

— Я подсуну бумажку под дверь, а вы прочтете, а потом еще поспите, ладно? А я пошел, меня инспектор зовет.

Когда шаги Макаки, удаляясь, стихли в коридоре, Тамаё выскользнула из постели. Уголок бумаги торчал из-под двери. Она подняла его и вернулась в постель. Это был маленький листок, словно вырванный из записной книжки, и на нем было написано что-то неразборчивое. Она включила лампу.

Писавший, должно быть, пытался изменить почерк — иероглифы имели странно жесткое и неуклюжее начертание. Тамаё прочла, и снова ее бросило сначала в холод, потом в жар:

Неужели это правда? Кто этот «Человек из тени»? И главное, откуда у Макаки этот клочок бумаги?

— Макака! Макака! — тут же закричала Тамаё, но его уже след простыл.

Некоторое время она размышляла над всем случившимся, затем встала и поспешно оделась. Дурман еще не совсем прошел, но это не может ее остановить, она должна избавиться от неопределенности — от этой ужасной неопределенности — и немедленно.

Одевшись и наспех приведя себя в порядок, Тамаё вышла в коридор и стала искать Макаку, но его нигде не было.

Ну да, конечно, вспомнила она, он ведь что-то говорил об инспекторе, будто тот его ждет. Идя по коридору к главной части дома, она увидела раскрытую дверь комнаты, где было полно людей.

— Тамаё! — первой ее заметила Саёко и бросилась к ней через всю комнату. — Сказали, что тебе нездоровится. У тебя все в порядке? Ты бледна.

Сама Саёко тоже выглядела не слишком здоровой.

— Да, спасибо, Саёко. — Тамаё заглянула в комнату и нахмурилась. — Что, опять что-то случилось?

Там были инспектор Татибана, Киндаити и все члены клана Инугами. Кроме одного — Томо. А странное напряжение, которое она заметила на лице Макаки, вызвало у нее дурные предчувствия.

— Похоже на то… — Саёко вопросительно посмотрела на Тамаё. — Томо не видели со вчерашнего вечера.

Тамаё вспыхнула. Неужели Саёко знает о вчерашнем и пытается вытянуть из нее сведения?

— И что?

— Тетя Умэко и дядя Кокити забеспокоились и позвонили инспектору… подумали, а вдруг опять… опять случилось что-нибудь такое.

Лицо бедной Саёко исказила боль. Похоже, не родителей, а именно Саёко по-настоящему встревожило исчезновение Томо.

В этот момент к двери подошел улыбающийся инспектор Татибана.

— Барышня Тамаё, слышал, вам нездоровилось. Как вы себя чувствуете?

— Ничего, благодарю вас.

— В таком случае не присоединитесь ли вы к нам? Мы нуждаемся в вашей помощи.

Тамаё посмотрела на Татибана, потом перевела взгляд на Макаку. Тот ответил ей хмурым взглядом. Тамаё вновь повернулась к инспектору и, запинаясь, спросила:

— Что… что все это значит?

— Войдите. Прошу вас, войдите.

Тамаё не могла отказаться, вошла и села на стул, указанный инспектором. Встревоженная Саёко тут же стала с ней рядом. Родители Томо, Такэко и Тораноскэ, Мацуко и Киё уже сидели, а Киндаити стоял немного в стороне, с небрежным видом наблюдая за всеми и каждым.

— Барышня Тамаё, нам нужна ваша помощь. Барышня Саёко, очевидно, уже сообщила вам о том, что господина Томо не видели со вчерашнего вечера. Скорее всего, беспокоиться тут не о чем, но, поскольку дела у нас обстоят так, как они обстоят, его родители забеспокоились и обратились к нам с просьбой найти его как можно скорее. И… — Татибана внимательно посмотрел на Тамаё, — после некоторых расспросов мы получили информацию от других слуг, что Макака должен кое-что знать об этом. Мы стали его расспрашивать, но он отказывается говорить, утверждая, что это касается вас и он ничего не скажет, пока не получит вашего разрешения. Вот и помогите нам, попросите Макаку рассказать все, что он знает.

Тамаё похолодела — наконец до нее дошло, в какое положение она попала. Татибана ничего не известно. И только поэтому он столь настойчиво, столь безжалостно требует от нее невозможного. Тамаё даже зажмурилась от стыда, но тут же почувствовала, как кто-то с силой сжал ее руку. Подняв глаза, она увидела глаза Саёко, полные слез и мольбы. Непроизвольно Тамаё крепче сжала в кулаке записку от «Человека из тени».

— Да-да, я тоже очень хочу расспросить Макаку. Но прежде хотелось бы, чтобы вы выслушали меня. Без этого многое может показаться непонятным и лишенным логики.

Тамаё была бледнее смерти, руки на коленях слегка дрожали. Несмотря на это, она без колебаний изложила все, что произошло на озере минувшим днем, да и рассказать она могла немногое.

Тамаё говорила, и все глаза были обращены на нее. Все были потрясены. Умэко и Кокити, родители Томо, переглядывались. Инспектор Татибана, сообразив, какую ошибку он совершил, заставив Тамаё прилюдно поведать эту жестокую историю, неловко покашливал. Саёко тем временем не отпускала руки Тамаё; глаза ее расширились от волнения.

— Вот почему мне ничего не известно о случившемся после того, как я перешла в моторку, — ни куда Томо отвез меня, ни что он сделал. — Она на мгновение запнулась, но снова собралась с духом. — Не помню ничего, но, проснувшись, я обнаружила, что лежу в своей постели. Больше того, мне кажется, Макака знает, как я в нее попала. И мне больше, чем кому бы то ни было здесь, необходимо услышать рассказ Макаки. Я хочу услышать, я хочу узнать, что сделал со мной Томо.

Тамаё изо всех сил старалась держать себя в руках, но в ней, точно сине-белое пламя, разгоралась неудержимая ярость, и к концу голос ее звенел и дрожал от напряжения. Саёко все еще грустно держала ее за руку.

— Что ж, Макака, рассказывай. Ни к чему молчать Я хочу, чтобы ты сообщил мне все, что знаешь. Как бы это ни было ужасно, лучше уж мне все узнать наверняка и немедленно.

— Барышня, вы прочли ту бумажку?

— Да, прочла. Мне бы хотелось узнать и об этом.

Макака нервно облизнул губы и, то и дело спотыкаясь на словах, начал рассказ о вчерашнем. Вообще не привыкший много говорить, он не мог последовательно изложить свою историю. Инспектору Татибана и Тамаё все время приходилось помогать ему наводящими вопросами.

По словам Макаки, вчера около четырех часов дня ему позвонил неизвестный и сообщил, где находится Тамаё. Макака не совсем понял, о чем идет речь, только сказано было, чтобы Макака не поднимал шума, потому что это смутит Тамаё; чтобы он отправился за ней тайно, никому не говоря. Потом этот звонивший повесил трубку.

— И вы поехали искать барышню Тамаё?

— Ага, он сказал никому не говорить, вот я и вышел тихонько на лодке.

— И вы нашли ее в пустом доме, в деревне Тоёхата, как и сказал звонивший?

— Ага.

— Не могли бы вы точнее описать, что вы там обнаружили? Господина Томо там уже не было?

— Барышня лежала на кровати. Я уже совсем решил, что она померла, такая она была бледная. Потом понял, что она не мертвая, а просто надышалась какой-то отравы и спит. Уж очень сильный запах был — вот я и учуял.

— Но Томо, что случилось с Томо? — истерический голос Умэко пронзил тишину.

В ответ Макака резко повернулся и посмотрел на нее сверкающими глазами.

— Томо? Вы имеете в виду этого ублюдка? Ага, этот ублюдок тоже был там, в той комнате. Но он ничего не мог сделать. Он был наполовину раздет и привязан к стулу веревкой крест-накрест. Да еще во рту у него был кляп. В жизни не видел более плачевного зрелища.

— Это вы связали его, Макака? — спокойно вмешался Киндаити.

— Не-а, не я. Не я. Наверное, это Человек из тени, который мне звонил.

— Человек из тени? — нахмурился Татибана. — Кто это?

— Барышня, у вас с собой тот клочок бумаги?

Тамаё, не говоря ни слова, подала инспектору клочок бумаги. Татибана прочел его, удивленно поднял брови и передал Киндаити. Киндаити тоже скривился.

— Макака, где вы нашли эту бумагу?

— Она была приколота к одежде барышни английской булавкой.

— Понятно. Возьмите, инспектор, и берегите эту улику получше.

— Да, пусть пока побудет у меня. — Сунув бумажку в карман, Татибана продолжал: — Итак, что вы сделали дальше, Макака? Вы привезли барышню Тамаё домой?

— Ага. Приплыл, значит, на лодке, а вернулся на моторке. Решил, поделом этому ублюдку, возьму его лодку.

— А Томо… что с Томо? — снова воскликнула Умэко.

— Томо? А он, наверное, там и сидит, в той комнате. Не мое это дело, отвозить его домой, — презрительно скривился Макака

— Он до сих пор связан и с кляпом? — воскликнула Умэко.

— Ну да. Связанный и с кляпом. И полуголый еще. Мне с ним говорить не хотелось — такой он был мерзкий, вот я и не обращал на него внимания, а он все вырывался и стонал. Нет, постойте-ка. Это не совсем правда. Я все же обратил на него внимание, когда уходил — хорошенько влепил ему по морде, — сказал Макака и расхохотался.

Умэко подпрыгнула и закричала в безумной ярости:

— Хоть кто-нибудь, идите, идите, спасите его! Мое дитя, он замерзнет до смерти!

Вскоре из ворот канала поместья Инугами на озеро вылетела моторная лодка. В ней сидели инспектор Татибана, Киндаити, отец Томо Кокити и Макака в качестве проводника. С ними была и Саёко — настояла на своем, поехала.

В дельте ручья у деревни Тоёхата среди тростниковых зарослей они увидели гребную лодку, там, где ее накануне оставил Макака. Судя по этому, Томо все еще находится в заброшенном доме.

Да, Томо находился в заброшенном доме.

Когда группа, ведомая Макакой, вошла в пустую комнату, все увидели Томо — оголенный до пояса, со связанными сзади руками, он сидел на стуле, свесив голову на грудь.

— Ха! Ублюдок потерял сознание! Ничего, будет уроком, — с ненавистью бросил Макака.

Кокити подбежал к сыну, выдернул кляп изо рта и приподнял ему голову. И тут же с криком выпустил — голова снова упала на грудь, словно висела на сломанной шее. Тогда-то они и увидели это — какую-то странную полосу на шее Томо.

Это была струна кото. Струна трижды обвила шею Томо и так глубоко впилась в нее, что плоть вокруг посинела. Раздался громкий крик, и кто-то рухнул на пол. Это была Саёко.