Глава 2. ДЕВУШКА В БЕЛЫХ БРЮЧКАХ

Когда Лосев приехал на вокзал и добрался до отдела милиции, было уже около восьми вечера. Вокзал по-прежнему жил своей бурливой, шумной жизнью, и народу к вечеру стало, кажется, еще больше. Было душно и жарко.

В комнате отделения уголовного розыска, где Виталий уже днем побывал, он на этот раз застал кроме Войцеховского, сердитого и слегка растерянного, еще и молоденькую смазливую девицу с небрежной копной каштановых волос и большими подмазанными глазищами. На девице были белые брючки, туго обтягивавшие ее полные ляжки, и розовая кофточка, не сходившаяся на ее высокой груди. Девица сидела, небрежно перекинув ногу на ногу, и курила, стряхивая пепел на пол и презрительно кривя пухлые губы. Возле нее на диване лежала желтая кожаная сумка.

Когда Лосев зашел, девушка проникновенным тоном говорила Войцеховскому:

— Ты, Дима, пойми, ну как я могла знать, кто он такой? Ну подошел, такой высокий, стройный, сильный, — она сладостно улыбнулась. — Ну ты бы, Дима…

— Я вам не Дима, — покраснев, сердито перебил ее Войцеховский, увидев входящего Лосева.

Девчушка, перехватив его взгляд, небрежно оглянулась через плечо и чуть насмешливо, но понимающе сказала:

— Ах, начальство прибыло.

Однако она не села по-другому и не перестала курить. При этом вела она себя вполне естественно, свободно и отнюдь не вызывающе. Казалось, ее нисколько не смущает обстановка, в которую она так неожиданно попала.

— Здравствуйте, — сказал Виталий и, улыбнувшись добавил: — Вы беседуйте, беседуйте, я вам мешать не буду. Дима так Дима. А вас как зовут? — обратился он к девушке.

— Меня Марина, — она приподнялась и протянула Лосеву руку. — А вас, если не секрет? — И лукаво улыбнулась.

— Какой уж тут секрет, — весело ответил Виталий, недоумевая про себя, по какой такой причине эта «свистушка», как он мысленно ее окрестил, оказалась тут и зачем он сам тут так срочно понадобился. — Я из МУРа, — тем не менее продолжал он. — Капитан Лосев Виталий Павлович, — и обернулся к Войцеховскому. — Так о чем у вас разговор?

— Но девушка не дала тому ответить. Она всплеснула руками и воскликнула:

— Ой, неужели МУР? Я так много про вас читала! Вы все такие там замечательные, ужас просто! Не знаешь, в кого раньше влюбиться. Я…

Но тут уже Войцеховский довольно бесцеремонно ее прервал.

— Никак, понимаешь, не может вспомнить одного своего знакомого, — сказал он, уже придя в себя от минутной неловкости.

— А что за знакомый, я его знаю? — спросил Виталий.

Он тоже достал сигареты, опустился на стул чуть в стороне от Войцеховского и девушки и, закурив, повторил вопрос:

— Так что же за знакомый?

Марина тоже насмешливо и выжидательно посмотрела на Войцеховского. На тугих загорелых щеках ее возникли симпатичные ямочки. «Хороша девчонка, ничего не скажешь, — подумал Виталий. — Правда, ведет себя…» Он не успел додумать до конца, Войцеховский с ударением произнес:

— Это тот самый парень в зеленой куртке, который позавчера перекусил у нас в буфете с товарищем, а потом увез его на машине.

При этом Войцеховский не мог скрыть горделивые нотки в своем голосе.

— Так-так… — медленно пробормотал Лосев, не сразу приходя в себя от такой неожиданности. Потом он перегнулся через стол, взял пепельницу и поставил ее на самый край, между собой и девушкой. Эти лишние секунды помогли ему хоть как-то сориентироваться. — Так-так… — повторил он, усаживаясь снова на свой стул. — И обернулся к девушке. — Как его зовут?

Та хмуро и неприязненно ответила:

— Не знаю.

И по-прежнему с независимым, а теперь еще и с вызывающим видом продолжала курить, глядя куда-то в пространство и покачивая ногой.

— Но это же ваш знакомый, — удивился Лосев.

— Я уже сказала Ди… ему, — Марина небрежно кивнула на Войцеховского. — Ну, познакомились в поезде, что такого, я не понимаю?

— Да ничего такого, — усмехнулся Виталий. — Только когда знакомятся, обычно называют имя, верно?

— А я вот уже, представьте, забыла. И больше мы не встречались.

— С таким высоким, стройным, сильным? — насмешливо спросил Виталий.

— Ну и все равно.

— Нехорошо, Марина, — уже серьезно сказал Лосев, покачав головой. — Это уже нехорошо. Ведь вы говорите неправду.

— А вы докажите.

— Отлично, — с неожиданной охотой согласился Лосев. — И если докажем, то вы все нам расскажете?

— Там будет видно, — не поворачивая головы, враждебно ответила Марина, нервно затягиваясь сигаретой. — Кому это хочется связываться с милицией. Лучше оставьте меня в покое, а то я расскажу отцу.

— А что, это идея, — снова охотно согласился Лосев. — Когда имеешь дело с детьми, всегда полезно привлекать к беседе и родителей.

— А я вам не ребенок! — запальчиво возразила Марина, на секунду повернувшись и сверкнув глазами. — И оставьте моих родителей в покое.

Как видно, жаловаться отцу она тут же раздумала.

— Не ребенок? — по-прежнему дружелюбно переспросил Лосев, явно игнорируя ее замечание о милиции. — А где вы учитесь?

— В институте, — она назвала институт. — Слава богу, уже на втором курсе.

— На втором курсе? — с сомнением переспросил Лосев. — А паспорт у вас при себе? — и невольно посмотрел на Войцеховского, уверенный, что тот уже этим интересовался.

Но Войцеховский отрицательно покачал головой.

— Нет у меня с собой паспорта, — капризным тоном ответила Марина. — И хватит меня, в конце концов, мучить. Сколько можно?..

На глаза ее навернулись слезы, и она досадливо загасила в пепельнице свою сигарету.

— Да кто же вас мучает? — удивился Лосев. — Ну ладно. Если вы ничего не хотите нам сообщить о своем знакомом, не надо. Скажите только вашу фамилию и адрес. Ну и телефон, конечно.

— Буланова… — Марина назвала адрес и телефон.

— У вас хоть студенческий билет при себе есть?

— И билета нет. Вот конспекты есть, и она кивнула на лежавшую рядом сумку.

— Можно посмотреть?

— Пожалуйста, — усмехнулась Марина и рывком достала из сумки пачку тетрадей. — Любуйтесь. Почерк только не очень разборчивый, предупреждаю.

Вместе с тетрадями из сумки неожиданно вывалилась и зачетная книжка. Марина поспешно сунула ее обратно в сумку.

— Почему вы ее прячете? — спросил Виталий. — Это, кстати, тоже документ.

— Ничего в ней интересного нет. Мне и самой на нее смотреть противно, — поморщилась Марина.

— А вообще учиться не противно? — сочувственно поинтересовался Лосев.

— Невозможно как противно, вы даже представить не можете, — досадливо пожаловалась Марина. — Вас бы не спрашивая в институт сунули, чего б запели?

— Да-а, вам не позавидуешь, — согласился Лосев.

— А вы говорите, — кокетливо вздохнула Марина, доставая новую сигарету.

Лосев обратил внимание, что это были американские сигареты «Мальборо». Марина перехватила его взгляд.

— Хотите? — великодушно предложила она, протягивая пачку.

Настроение ее заметно улучшилось, она начала заново осваиваться в обстановке после появления Лосева.

— Спасибо, — Лосев запросто взял сигарету. — Где достаете?

— Это один мой друг, — с подчеркнутой небрежностью махнула рукой Марина. — Пять рублей пачка, кажется.

— Ого! Как приятно, наверное, иметь такого богатого друга, — засмеялся Лосев. — А знаете, вы здорово загорели, неужели под Москвой?

— В Ялте, — еще небрежнее ответила Марина. — Гостиница «Интурист», знаете?

«Ко всему еще дура», — с легким сожалением подумал Виталий.

— А зачем вам тот человек? — простодушно улыбаясь, поинтересовалась Марина, решив, видимо, что добрые отношения уже восстановлены и можно узнать кое-что полезное.

Она вообще полагала, что все мужчины за одну ее улыбку должны уступать всем ее желаниям и капризам. А на этого длинного приятного парня она потратила уже не одну улыбку.

Такие мысли мелькали в голове у Марины, когда она с лукавой улыбкой смотрела на Виталия, приняв самую обольстительную из своих поз.

— Зачем же вам тот человек? — повторила она.

— Пустяки, — махнул рукой Лосев и, вспомнив о Войцеховском, который за все это время не проронил ни слова, на всякий случай спросил, указав на него: — Он вам, наверное, уже сказал?

— Он мне про ту толстую дуру сказал, из буфета. Тоже мне, нашли кому верить, — презрительно пожала плечами Марина. — Язык ей отрезать надо.

— Ну-ну, зачем же так, — возразил Виталий, про себя досадуя на излишнюю болтливость Войцеховского, и, кивнув на него, поспешил перевести разговор, еще раз спросив: — Значит, он вам не сказал, зачем нам нужен ваш друг?

— Нет, не сказал, — по-детски обиженно надула губки Марина и тут же лукаво взглянула на Виталия. — Но я догадываюсь.

— Что ж, давайте проверим, какая вы догадливая.

— Пожалуйста, — Марина оживилась, и видно было, что ей вдруг пришла в голову какая-то неожиданная мысль. — Значит, меня с ним видели неделю назад, так? — уточнила она. — Здесь, на вокзале, в буфете?

— Ну, допустим, — неохотно кивнул Виталий, про себя все еще кипя на Войцеховского.

— Ну так вот, — победным тоном заявила Марина. — Его, конечно, задержали за драку, ручаюсь.

— В том-то и дело, что не задержали, — вздохнул Виталий вполне искренне.

— Так задержите.

— А почему вы так сразу решили, что была драка?

— А он такой, Валерочка, — засмеялась Марина. — Он без этого не может. Кошмар просто. Я с ним ходить боюсь.

— Но все-таки ходите? — улыбнулся Виталий, про себя дивясь тому, с какой легкостью она вдруг пошла на откровенность и назвала имя этого парня. Это внушало ему даже некоторое беспокойство.

— Нужный человек, — засмеялась в ответ Марина — в автосервисе работает. А сам гоняет как безумный.

— У него, значит, машина есть?

— Конечно. У них у всех там машины.

— Богатые люди. Это он вас снабжает «Мальборо»?

— Нет, другой, — небрежно махнула рукой Марина, словно прогоняя назойливую муху.

— Ну а где Валера живет?

— Ой, не знаю, честное слово.

— И телефон не знаете?

— И телефон не знаю.

— Как же вы встречаетесь? Нужный ведь человек, сами говорите.

— Ну, ему… звонят, когда надо, — в голосе Марины прозвучала неуверенность.

— Странный какой-то друг у вас, — засмеялся Виталий. — И фамилии его вы тоже, конечно, не знаете?

— Да зачем мне его фамилия? Мне… мне и так с ним хорошо, — с вызовом сказала Марина и тут же сама рассмеялась.

Дальше разговор пошел еще оживленнее и приобрел уже и вовсе дружеский, простецкий характер. Марина заливисто смеялась и вовсю кокетничала со своими собеседниками. Это, видимо, доставляло ей особое удовольствие, ведь никогда еще не приходилось попадать в такую необычную историю, и такие тут веселые, простые люди, кто бы мог подумать? А уж рассказать своим, обсмеются.

В конце концов Марина с видом мученика показала свою зачетную книжку, где картина была и в самом деле удручающая. Но где, кроме того, было указано точное название института, которое Марина назвала сокращенно и неточно, а также номер ее группы.

Улучшив момент, Войцеховский по знаку Лосева вышел в соседнюю комнату и по телефону проверил сообщенный Мариной адрес. Он оказался верным, как и номер квартирного телефона.

Беседа между тем продолжалась все так же оживленно, касаясь самых различных тем. И тут Марина неожиданно рассказала весьма интересный случай. Речь с автосервиса перекинулась на дорожные происшествия, и обычные мучения с ремонтом машин. И Марина, увлекшись, вспомнила:

— Ой, мы недавно с одним моим другом на этом так лопухнулись, не представляете. Его сзади жутко ударили, у меня чуть голова не отвалилась. Ну, он, конечно, следующую машину ударил. Знаете, как бывает?

Лосев с интересом и сочувствием выслушал обстоятельства самой обычной уличной аварии и сказал:

— Ну, инспектор не прав. Это где случилось?

— Около Смоленской. На выезде из тоннеля.

— А у друга вашего «Жигули»?

— Ну да. А сзади «Волга», представляете? За рулем приезжий из Абхазии. Они же по Москве ездить не умеют! Ну, он, он виноват. Все говорят. А заплатили мы.

— Как так заплатили?

— А то вы не знаете, как платят, — лукаво засмеялась Марина. — Сунул тот вашему инспектору, й все дела. А мы чуть было виноватыми не остались.

— Не может быть! Когда это случилось?

— Когда? Сейчас вам скажу, — Марина помедлила, что-то про себя соображая. — Сегодня у нас пятница? Шестое. Значит… Ну да! Как раз две недели на. зад, двадцать третьего августа. Днем, часа в три. Да ладно! — она беззаботно махнула рукой. — Все уже уплачено, и машина готова.

— Вот, а вы говорите, мучение с ремонтом, — усмехнулся Виталий

— Так у нас Валера есть. Если бы не он… Разговор снова ушел в сторону, и в какой-то момент Лосев спросил:

— Вы сейчас откуда ехали?

— С дачи. У нас дача, в Лесном поселке.

— Вот вы с Валерой в поезде и познакомились?

— Да нет, — засмеялась Марина, она то и дело сейчас смеялась, сверкая подведенными глазами и показывая свои мелкие белоснежные зубки. — Приставили его ко мне провожать, чтобы никто не покушался, — она лукаво посмотрела на Виталия и погрозила пальчиком. — Но я и сама могу в случае чего.

— Кто же его приставил к вам? — заинтересовался Виталий, словно включаясь в игру.

— Ну вот. Все вам скажи, — кокетливо улыбнулась Марина. — Сами догадайтесь. Вы же сыщики. Ой, вы, наверное, можете много интересного рассказать, правда? Вот бы послушать.

Она сладостно потянулась, выпрямив обтянутые брючками полные ноги и выпятив грудь под розовой кофточкой. Виталий усмехнулся, хотя все же отметил про себя все Маринины достоинства.

А вскоре разговор их закончился.

Марина, весело распрощавшись, выпорхнула за дверь, размахивая сумкой на длинном ремешке.

— Ну и девка, — покачал головой Войцеховский, не то восхищенно, не то осуждающе. — Любовь с такой крутить, конечно, одно удовольствие. Но жениться ни в коем случае нельзя, даже под дулом пистолета.

— М-да, — рассеянно отозвался Лосев, занятый своими мыслями. — Вот Валера и крутит. Или кто там еще. Одним словом, возник некий Валера… Горячий малый. Хулиган. Страшно с ним ходить. Гоняет на машине. На своей машине. К тому же ходит в зеленой моднейшей куртке.

— Мы теперь этого Валеру голыми руками возьмем, — довольным тоном объявил Войцеховский, и в его бусинках-глазах появился охотничий блеск.

— Это точно, — мечтательно усмехнулся Виталий. — Дело теперь на раскрытие пойдет. Но на одном его признании — если еще он признается, конечно, — далеко, милый мой, не уедешь. Нужны улики.

— Будет признание, будут и улики, — с угрозой процедил Войцеховский.

— Без улик может не быть и признания.

— Будет. Не таких гусей щипали. Обломаем. Сволочь же.

Виталий внимательно посмотрел на Войцеховского.

— Таким способом улики не добудешь, — медленно и враждебно произнес Виталий. — Берегись, Димочка.

— Но какие же улики ты сейчас можешь найти, интересно знать? — с досадой воскликнул Войцеховский. — На пустом месте?..

— Пустого места не бывает. Улики можно найти и в пустыне. А уж в городе… Нам, например, надо доказать и без Валеры, что убитый сел в тот вечер в его машину, что спустя какое-то время эта машина заехала в тот двор и именно из нее выбросили труп. Наконец, что в машине видели за рулем самого Валеру. Вот тогда ему некуда будет деваться.

— Тогда мы и без его признания обойдемся, — возразил Войцеховский.

— Нет. Все равно не обойдемся. Оно же поможет все уточнить и проверить. Это раз. Потом, не забудь, нам надо отыскать и второго участника убийства. А он, кажется, поопаснее этого Валеры. Но вот с девчонкой этой… Понимаешь, тут один странный момент возник. Помнишь, она ведь сначала наотрез отказывалась отвечать?

— Помню, конечно.

— Вот. А потом будто что-то сообразила про себя и вдруг все выложила.

— Сообразила, что не друг он ей вовсе, — усмехнулся Войцеховский. — Ручаюсь. Так, действительно нужный человек, и все.

— Пожалуй — согласился Виталий. — Но нам-то это все равно. Главное, что это тот самый парень в зеленой куртке, который в буфете был. Участник убийства. И до него мы теперь доберемся.

— Это уж точно, — самодовольно кивнул Войцеховский, закуривая.

— Но ты-то молоток, — одобрительно посмотрел на него Лосев. — Как ты вышел на эту девчонку?

К такому вопросу Войцеховский был уже готов. Он твердо решил, что рассказывать, как все было на самом деле, Лосеву не следует. Прежде всего Войцеховскому не хотелось напоминать ему о толстой буфетчице, у которой Лосев обещал еще побывать. Войцеховский чувствовал, что та не все ему еще сказала и что она при случае может это сказать Лосеву и это совсем ни к чему, это как бы умалит успех самого Войцеховского. А он лучше сам добьется от этой толстухи, чтобы она ему все рассказала. Добьется, добьется, никуда ей не деться, толстой дуре. Думает, носом чует, как собака. Словом, это первое, что не следовало говорить Лосеву. А второе, зачем говорить, что он на эту Марину наткнулся случайно? Так капитала в глазах начальства не заработаешь. А главное, если все это он скроет, то никакого урона для дела не будет, а ему лично… О, тут выгод не счесть, это и бобику ясно. И потому Войцеховский описал Лосеву совсем другой путь, каким он пришел к Марине, путь, который потребовал смекалки, упорства и прочих качеств.

— Ну молодец, — искренне похвалил его Виталий, хотя и уловил некоторые неувязочки в рассказе, но отнес это за счет торопливости и волнения. — Очень ты нам помог. Начальству твоему сообщим, будь спокоен. — Он посмотрел на часы и вздохнул. — Ну, а остальное, уже завтра.

— А что на завтра?

— Дальше искать! Путей много.

— Как в пустыне? — засмеялся Войцеховский.

— Даже больше. Вот видишь, появился Валера.

Следующий день был субботний, но выдался он не менее хлопотным и напряженным, чем любой другой. Ведь по раскрытию тяжкого преступления работа ведется непрерывно. Пожалуй, день оказался даже еще более напряженным, во всяком случае, он принес немало огорчений.

Начался он, как и обычно, с оперативки в отделе.

Первым доложил о своем вчерашнем вечернем поиске Игорь Откаленко. Он изучил стоянку машин возле вокзала в час, когда стояли здесь два дня назад те самые «Жигули». В это позднее время Игорь все же обнаружил там четыре машины, вернее, четырех водителей, которые и в тот, нужный ему вечер тоже находились возле вокзала на этой самой стоянке.

Один из водителей регулярно, уже целую неделю, встречал в это время жену бухгалтера, участвовавшую в срочной ревизии какого-то районного торга. Второй водитель, оказывается, всегда в этот поздний час поджидал директора вокзального ресторана, который вот уже месяц, не покидает вверенное ему предприятие общепита раньше двенадцати часов ночи и при этом жутко почему-то нервничает. Третий водитель оказался таксистом и в прошлый раз, как и в этот, попал в такой час к вокзалу случайно.

Наконец, четвертым был обычный «левак», поминутно настороженно оглядывавшийся по сторонам. Он поджидал дальний поезд, приходивший в ноль тридцать, рассчитывая подцепить выгодных пассажиров. «Имеешь тачку, надо крутиться, она все время кушать просит, — деловито сказал он Игорю, естественно, не подозревая, где работает его случайный знакомый. — Поезд через день, и я тут, как штык, через день». — «Не гонят?» — сочувственно поинтересовался Игорь. «От диспетчера трояком пока отделываюсь. А куплю патент, в белых тапочках я его только видел». Игорь досадливо пожаловался ему, что как раз в это время его тут два дня назад ждали и должны были привезти бесценные в нашей сегодняшней автомобильной жизни новый карбюратор, ремень для вентилятора, четыре «Боши» из «Березки» и еще кое-что, без чего машина стоит на приколе вторую неделю. Но вырваться он в тот вечер не смог, и связь оборвалась. «Левак» нисколько не удивился столь странным условиям встречи. И поскольку он больше других водителей тут был все время настороже, то первым и обратил внимание на скромно стоявшие невдалеке от него темные «Жигули».

— Точно. Ждали тебя, — сказал он Игорю. — А потом двое подошли, сели и вмиг уехали.

— Конкуренты?! — ахнул Игорь. — Перехватили!

— Не, — покачал головой «левак». — Там, знаешь, чего-то другое было. Один, маленький с портфелем, не хотел садиться. Представляешь? Ну никак. Пьяный был, что ли. Так второй как даст ему. Потеха.

— И больше ты их не видел здесь?

— Не-а.

— А ты их узнаешь, если встретишь?

— Ясное дело. Те двое мимо меня прошли. Ну а того, кто около машины стоял, не рассмотрел. Темновато было.

— Хватит и двоих, — сказал Игорь. — В случае чего подтвердишь, что они в машину сели?

— А чего ж. Что видел, то видел, — однако особого энтузиазма в голосе его не было.

— Тогда дай телефончик, — попросил Игорь.

— Ладно, пиши, — парень не очень охотно продиктовал телефон. — Спросишь Виктора. Только на хрен они тебе сдались?

— Дело тут серьезное, Витя. Убийцы они.

— Ну да?!

— Маленького того, с портфелем, убили. Их задерживать надо. А я, Витя, из МУРа.

И Игорь показал свое удостоверение.

Последовавшую затем немую сцену и гамму чувств, охвативших этого самого Виктора, Игорь описал на утренней оперативке, не пожалев красок, благо стал он теперь не в меру разговорчив.

— Однако расстались друзьями, — заключил Игорь.

Из остальных водителей двое тоже вспомнили стоявшие в стороне темные «Жигули» — в это позднее время машин на площади было мало, — однако пассажиров никто из них не разглядел.

Но таксист добавил:

— Наш диспетчер к ней подходил. Все «леваков», понимаешь, ищет. Пошлину собирает, — он подмигнул.

А немолодой толстый диспетчер с подозрительно красной физиономией и нахальными глазами прохрипел густым испитым басом:

— Человек как человек. Сроду не узнаю, если встречу. А тут еще послал меня. Я аж отскочил. И ответить ничего не сумел.

Игорь с сомнением ухмыльнулся, представив себе, как на самом деле могла разыграться такая уличная сценка. Но этот наглец и лихоимец явно все врал, и помощи от него ждать было нечего.

Однако в целом работа Игоря в тот вечер завершилась очевидным успехом. Нужные свидетели все же нашлись.

Вслед за Откаленко доложил на утренней оперативке о своей работе и Валя Денисов. Его группе было поручено обследовать возможный путь той машины от вокзала до двора, где был обнаружен труп. Исходить следовало из того, во-первых, что время проезда ограничивалось пятнадцатью — двадцатью минутами. За это же время было совершено и убийство, видимо, на ходу, прямо в машине, что подтвердил и первый Валин контрольный проезд в то ночное время по самому короткому и для преступников неудобному маршруту. Он занял четырнадцать минут.

Со свойственной ему педантичностью Денисов прежде всего составил замечательную таблицу. В нее были внесены все варианты возможных машрутов, предварительно установленных по схеме города, а затем и внимательно обследованных уже, так сказать, в натуре. Их оказалось, кстати, не так уж много. При этом Валя исходил из того, что преступники не имели заранее определенного маршрута, они лишь стремились, видимо, найти место поглуше, потемнее, поуединеннее. И заранее они, конечно, никогда бы не выбрали двор, любой двор с его бесчисленными окнами и подъездами вокруг. Его они стали поспешно искать только после убийства. Это было все же безопаснее, чем бросить труп прямо на улице или везти куда-то дальше по городу.

В результате горячих обсуждений группа отобрала три наиболее вероятных маршрута, и в тот же вечер все они были тщательно обследованы. В тщательности этой работы никто, кстати, из присутствовавших на утренней оперативке не сомневался. Денисов отличался необычной даже для МУРа дотошностью в мелочах и педантизмом старого холостяка-аккуратиста. И неукоснительно требовал того же от своих подчиненных.

Итак, маршруты были перенумерованы, занесены в таблицу, где затем по графам были вписаны все обнаруженные по пути темные узкие переулки, дворы, скверы, тупики, стройки и прочие объекты, требовавшие особого внимания, а также и результаты их осмотра. Однако нигде не было обнаружено ни малейших следов разыгравшейся в ту ночь трагедии.

В разгар работы, когда Денисов медленно следовал в машине по одному из маршрутов, он обратил внимание на великолепного, серого в яблоках дога, важно следовавшего рядом с горделивым хозяином на вечернюю прогулку. И тут Валю неожиданно осенило: ведь наступал «час собаки», время вечернего их выгула. Сколько раз этот «час» помогал в поисках, а однажды сыграл просто решающую роль. Валя прекрасно помнил это дело. И он тут же дал по рации указание всем членам группы, следовавшим по другим маршрутам, обратить внимание на прогуливаемых собак и их хозяев.

И Петя Шухмин конечно же прежде всего обратил внимание на юную хозяйку какого-то аккуратно подстриженного белого пуделя. И он и его хозяйка были необычайно изящны, пугливы и глазасты. Не заговорить с ними было просто невозможно. Впрочем, темные, кажется, зеленые и какие-то странные «Жигули» в тот недавний вечер Леночка запомнила потому, что они чуть не задавили ее Томи, так неосторожно, просто плохо ехал водитель. Леночке даже показалось, что он был пьян. Машина почему-то вихляла из стороны в сторону, и вид у водителя был какой-то испуганный. Но в конце переулка припустилась уже уверенно и скрылась за поворотом. А за тем самым поворотом тянулась улица, где в одном из дворов кончался обследуемый маршрут.

Вокруг Шухмина и Леночки собралось еще несколько владельцев собак, час для этого был самый подходящий. И оказалось, что кто-то тоже видел те «Жигули», выбежав со двора на крик Леночки. Один паренек даже заявил, что заметил в номере этой машины две последние буквы «ММ» и рядом цифру «8» или «3». Денисов не преминул и это отметить в своей таблице и доложить на утренней оперативке.

— Вообще, Федор Кузьмич, — сказал Лосев, — дело значительно упрощается.

И доложил о своей беседе с Мариной Булановой.

— Мы теперь этого Валеру быстро установим, — заключил он. — Не так много у нас автосервисов. Есть приметы, есть имя, известна специальность, — видимо, автослесарь, и личная машина к тому же. Найдем, никуда он не денется.

— Пожалуй, — задумчиво согласился Цветков. — Распределяй людей. Это надо провернуть быстро. Сам куда поедешь?

— Да хочу сперва подскочить в ГАИ. Меня одна авария заинтересовала, про которую Марина рассказала. Что-то странное там случилось.

И он рассказал о происшествии у Смоленской площади.

— Гм, — неопределенно хмыкнул Цветков. — Прямо к делу это, видимо, не относится. Как полагаешь?

— Во-первых, для характеристики этой Марины пригодится и…

— И для характеристики наших сотрудников, — мрачно вставил Откаленко. — Тоже не ангелы попадаются.

Он обычно все видел в черном свете, тут даже женитьба не добавила ему оптимизма.

— Ну, давай по-быстрому, — согласился Цветков. — Машину ту, между прочим, чинил тот самый Валера.

На этом оперативка закончилась. Вскоре группа Лосева разъехалась по всем пунктам автосервиса города.

А сам Виталий, захватив с собой Игоря Откаленко, поехал в отделение ГАИ, на территории которого произошло заинтересовавшее его дорожно-транспортное происшествие.

Надо сказать, что в этот день настроение у Игоря было отвратительное. Все утро он угрюмо молчал, а на оперативке говорил в прежней своей резкой и лаконичной манере. Продолжал он молчать и в машине.

— Ты что сегодня такой? — спросил Виталий. — С Леной поцапался?

— Я не кошка, — сухо и коротко ответил Игорь.

— Ну а чего тогда?

— Слово свое она не держит.

— Это какое?

— Обещала уйти из розыска.

— И что?

Генерал с ней поговорил. Ну и раздумала.

— Вообще-то генерал прав, — задумчиво произнес Виталий. — Лена хороший работник, нужный. В нашем деле, сам знаешь, умная женщина иной раз двух умных мужиков стоит.

— Вот ты Светку свою к нам и посылай. Она тоже умная.

— У Светки другая специальность. Да и не подойдет, характер не тот. Светка, понимаешь, книжный человек. А уж выдержки у нее ни на грош.

— Я другое понимаю. Нервов у меня на двоих не хватит… Я ее предупреждал. Словом, разведемся. И все. И точка.

— Ну-ну. Ты же никогда не отличался торопливостью. Жениться примеривался два года. А разводиться решил за два дня?

— Не за два дня.

— Ну за два месяца.

— За три. И хватит. Черт меня дернул.

— Да выкинь ты эту дурь из головы, — рассердился Виталий. — Лена не игрушка, то взял, то бросил. И ты не мальчик.

— Именно что не мальчик, — проворчал Игорь. Но было видно, что он остыл и спорить ему более неохота.

Машина между тем уже катилась по бывшему Садовому кольцу и только что выскочила из тоннеля под площадью Маяковского. Стоял жаркий, солнечный, совсем не осенний день. Лишь слегка пожелтевшие кроны деревьев, видневшиеся по сторонам за лавиной машин, на далеких тротуарах, напоминали о наступающей осени. «Волга» неторопливо двигалась среди других машин, не стараясь, как обычно, их обогнать и не включая сирены. Это был тот редкий случай, когда ее пассажиры никуда не спешили, не нервничали и не подгоняли водителя.

После короткой остановки под светофором на площади Восстания машина снова устремилась в тоннель, уже под Калининским проспектом, и наконец, миновав Смоленскую площадь, углубилась в переулки возле Плющихи. Вскоре она подъехала к аккуратному двухэтажному зданию у какого-то скверика, где на асфальтовой площадке сгрудились машины. Между ними ловко протиснулась и прибывшая «Волга».

Лосев и Откаленко, предъявив дежурному за стеклянной перегородкой свои удостоверения, поднялись на второй этаж и зашли в один из кабинетов, миновав комнату секретаря. Худощавый седоватый подполковник в очках с толстой роговой оправой на загорелом до черноты лице радушно усадил коллег и, выслушав Лосева, задумчиво потер лоб и сказал:

— Ничем, дорогие товарищи, помочь не можем. Не было у нас такого происшествия. — И на всякий случай переспросил: — Вы говорите, двадцать третьего августа?

— Именно, — подтвердил Лосев. — Просил бы уточнить.

— И дать официальную справку, — хмуро добавил Откаленко.

— Только на официальный запрос, — тонко, но добродушно усмехнулся подполковник. — А пока уточним, если вам угодно.

Он снял трубку одного из телефонов возле себя и приказал дежурному прислать книгу происшествий за август.

Через минуту бравый сержант, подчеркнуто щелкнув каблуками, уже положил книгу ему на стол

— Та-ак, ну-с, поглядим, — сказал подполковник, поправляя очки.

Он перелистал книгу, без труда нашел нужную страницу и внимательно всю ее проглядел. Затем придвинул книгу через стол Лосеву и, постучав по странице пальцем, сказал:

— Прошу убедиться. Память еще не подводит. Лосев, в свою очередь, изучил все записи на этой странице, помеченной двадцать третьим августа, и тоже ничего нужного, даже похожего там не обнаружил, после чего подвинул книгу Откаленко. Тот бросил быстрый взгляд на нее и недобро усмехнулся.

— Может, не память подводит, а кто-то из сотрудников? — спросил он.

— Дело в том, — вмешался Лосев, — что наши данные не вызывают сомнений.

— Вызывают, — твердо возразил подполковник. — В свете наших данных. Наши-то данные как-никак официальные, а ваши… знаю я вашу работу, — и он многозначительно пошевелил в воздухе пальцами.

— Да и мы вашу тоже знаем, — хмуро буркнул Откаленко.

Подполковник в ответ лишь пожал плечами. А Лосев, помедлив и что-то про себя, видимо, решив, сказал:

— Тогда попрошу дать еще одну справку.

— Пожалуйста, — недовольно пожал широкими плечами подполковник, которому замечание Откаленко, видимо, не понравилось.

— Кто двадцать третьего августа, — спросил Лосев, — дежурил из ваших инспекторов в районе Смоленской площади возле выезда из тоннеля приблизительно около четырнадцати часов?

— И эту справку можно дать, если требуется, — без особой охоты ответил подполковник и постучал пальцем по книге происшествий. — Тут и это указано. — Он снова открыл книгу и, вздохнув, сказал — Проклятущая жизнь, я вам доложу. Все время перед всеми виноваты. Тебя могут костить, как хотят. А ты благодари и кланяйся. Еще исправиться обещай. Всякому, кто жалобу напишет. А то он еще выше напишет. И не отмоешься. Вот такая работа.

— То-то вас все водители как огня боятся, — неуступчиво проворчал Игорь.

— Стараемся блюсти закон улицы. А чего это стоит, знаете? Вот вас бы к нам.

— У нас дел тоже хватает, — заметил Лосев.

— Да, но на вас не пишут! А мы всегда на глазах, всегда на улице. И всегда оказываемся в конфликтной ситуации, вот ведь что. Всегда кого-то надо наказывать. Значит, всегда есть недовольные. Я говорю, проклятущая работа.

— Зато из нее кое-что можно и извлечь, если подсуетиться, — мрачно усмехнулся Откаленко.

— Боремся, — вздохнул подполковник. — Наказываем, увольняем. А новых нет, новые не идут, или такие… Ну, сами знаете. Эх, вот в Лондоне, говорят, конкурс на должность полицейского восемь человек на место. Когда у нас так будет?

— У них безработица, — с еле заметным сожалением сказал Откаленко.

— Эту политграмоту мы знаем, — отмахнулся подполковник. — Но вот когда у нас конкурс будет, тогда только мы проблему с комплектованием решим. Во люди придут!

— У вас и сейчас во люди есть, — примирительно заметил Лосев. — В газетах то и дело читаем.

— Страна большая, — вздохнул подполковник и снова взялся за книгу. Листая страницы, он спросил: — Зачем вам этот случай понадобился?

— Машину там ремонтировал преступник, — пояснил Лосев. — Ищем.

— Серьезное дело?

— Убийство.

— Ого!

Подполковник перевернул очередную страницу и, пробежав ее глазами, указал на одну из записей:

— Вот, пожалуйста. Дежурил там инспектор лейтенант милиции Полукарцев Илья Феодосьевич. Именно в тот день и в тот час.

— А сейчас он где? — спросил Виталий.

— Хотите побеседовать? — насторожился подполковник. — Не доверяете нашим сотрудникам, я вижу?

Виталии усмехнулся.

— Ну почему же? Дело тут не в недоверии. Вдруг, знаете, вспомнит какую-то подробность, мелкое какое-нибудь происшествие. Иной раз бывает, что водители, например, полюбовно расходятся, так ведь?

— Только когда нашего сотрудника нет.

— Бывает, он есть и вроде как его нет, — насмешливо заметил Игорь.

— А в оперативной работе знаете как, — добавил Лосев.

— Знаю, знаю, — сочувственно вздохнул подполковник, словно и не заметив ядовитой реплики Откаленко. — Был в вашей шкуре. Тоже не сахар.

При этом загорелое до черноты и потому казавшееся особенно морщинистым лицо его в тяжелых роговых очках покривилось даже, словно проглотил он что-то невозможно кислое.

— Ну, мы уж так-то, знаете, не горюем, — сухо заметил Откаленко и добавил: — Ас лейтенантом нам встретиться придется.

— Пожалуйста, — снова пожал плечами подполковник и без особой охоты взялся за телефон. — Где у нас Полукарцев? — спросил он дежурного и, выслушав ответ, обратился к Лосеву: — Как раз несет там дежурство.

— Тогда передайте ему по рации, чтобы держался возле желтого дома с башенкой, где библиотека, — попросил Лосев. — Мы сейчас туда подскочим.

— Хорошо. Сейчас и мы его туда подтянем. После этого они распрощались. На лице подполковника не исчезало выражение настороженности.

Когда друзья спускались по лестнице, Откаленко сказал:

— Не очень он мне показался.

— Понять можно, — ответил Лосев. — Неприятностью все это для него может обернуться. Почему не зарегистрировано происшествие?

— Могла и девчонка напутать.

— Непохоже. Ее никто не заставлял вспоминать этот эпизод. Это вырвалось у нее совершенно непроизвольно. И эпизод незаурядный, не каждый день случается.

— М-да, пожалуй, — согласился Игорь.

Они вышли из здания и отыскали на площадке свою машину.

Через несколько минут, миновав снова Смоленскую площадь и развернувшись над злополучным тоннелем, машина остановилась возле высокого желтого здания с изящной башенкой, известного, кажется, всей Москве.

Лосев сразу заметил бравого лейтенанта милиции, неторопливо направившегося к ним. На боку у него висела продолговатая рация, а на груди был прикреплен новенький еще, бросающийся в глаза металлический знак ГАИ. Лейтенант был молод, невозмутим и полон спокойной самоуверенности. Круглое, безусое, тоже до черноты загорелое лицо его с пуговкой-носом, розовым и облезлым, оставалось, пока лейтенант подходил к машине, каменно-непроницаемым, но в глазах его Лосев заметил любопытство и легкую тревогу, что, впрочем, было вполне объяснимо, тем более что он был, конечно, обо всем уже предупрежден.

Лейтенант был, видимо, не новичок, это чувствовалось по его уверенным движениям, когда он шел к ним сквозь толпу, прохожих, по спокойному достоинству, с которым он приложил ладонь к козырьку, здороваясь с приезжими, да и по тому, как он сразу их засек в бесконечной круговерти людей и машин, на этой оживленной площади.

— Привет, лейтенант, — сказал Лосев, выходя из машины, и показал свое удостоверение. — А это мой коллега капитан Откаленко, — представил он Игоря и напористо продолжал: — Вспомни, Илья Феодосьевич, как следует вспомни двадцать третье августа, это две недели назад было…

И Виталий во всех известных ему подробностях описал случившееся в тот день происшествие и симпатичную бойкую девушку с большими глазами и копной темных волос, возможно даже, в белых брючках, сидевшую в темных «Жигулях».

— Помните? — спросил он под конец.

— Ничего такого в тот день не было, — со спокойной и неколебимой уверенностью ответил молодой инспектор. — Я бы протокол дорожного происшествия непременно составил, доложил начальству, и все было бы зарегистрировано, как положено.

Произнес он это без запинки, как заранее подготовленный текст. В голосе его проскользнула даже некоторая снисходительность, такие, мол, элементарные вещи вам объяснять приходится.

— Как положено, это мы знаем, лейтенант, — строго сказал Откаленко. — Но мы знаем и как бывает. Виноватый тут же все уплатил, участники ДТП согласились и разошлись полюбовно. Тем более жертв не оказалось. Бывает так?

— Не положено, — хмуро возразил инспектор.

— Не положено, но случается? Если мелочь какая, царапина?

— Все равно не положено.

— Понятно, что не положено. Но могло так случиться? — наступал Откаленко.

— У меня не могло, а там не знаю, — инспектор самоуверенно усмехнулся. — Есть инструкция. И я по инструкции действую. Так что меня на фу-фу не поймаешь, — сурово заключил он.

— Да не собираемся мы тебя ловить, — нетерпеливо вмешался Лосев. — Мы преступника ловим, убийцу, пойми. Через ту машину прямой путь к нему. Он ее чинил, мы уже знаем.

— Не было этого, — упрямо стоял на своем инспектор, глядя куда-то в сторону. — Я порядок знаю.

Лейтенанту Полукарцеву плевать, за кем мы охотимся, — сказал наконец Откаленко. — Разве ты не видишь? Он за свою шкуру трясется. Ну, гляди, лейтенант, — обратился он к Полукарцеву. — Мы к этому эпизоду с другого конца, но все равно подойдем. Потому что все равно того человека разыщем. И тебя узнают все. И сколько они тебе сунули, чтобы ты протокол не составлял, они тоже скажут. Уж об этом мы постараемся, будь уверен.

— А я попрошу не оскорблять, — покраснел Полукарцев. — А то и на вас особая инспекция найдется.

— Точно. Так и постановили, — холодно кивнул Откаленко. — Но ты, парень, видно, еще не знаком с МУРом. Хорошо, познакомишься. Это мы тебе обещаем.

— И попрошу не угрожать, — с лица Полукарцева стала сползать невозмутимость, он явно растерялся и разозлился. — Об этом тоже доложу. Свои права как-нибудь знаем.

— Зато обязанности свои знаете плохо, — сказал Лосев. — Вы мешаете расследованию тяжкого преступления. А происшествие это было двадцать третьего августа. Я убежден.

— Не было его, — упрямо и мстительно повторил Полукарцев. — Не было, и все. И не докажете. Какое хотите расследование назначайте.

— Вы, лейтенант, давно у нас служите? — задумчиво спросил Лосев.

— Пять лет служу. И ни разу нарушений не допускал. Можете проверить. И сейчас не допущу.

— А откуда пришли? — задал новый, к делу вроде бы не относящийся вопрос Лосев.

— После армии. Отличником боевой и политической подготовки был как-никак, — на лице инспектора мелькнула даже некоторая мечтательность, но расслабиться он себе не дал и добавил: — Службу знаю.

— А вы тот день, двадцать третье августа, вообще-то помните? — снова вернулся к главному Лосев. — Давно все-таки было, две недели назад.

— Все помню. Пятница была, и то помню, — твердо заявил Полукарцев, не чувствуя ловушки.

— Точно. Ну, память у вас, — вполне, казалось, искренне восхитился Лосев. — Ну а следующую пятницу помните?

— Следующую? Это когда же она была? — Полукарцев помедлил, считая про себя. — Тридцатого, что ли?

— Выходит, так.

— Вроде нет, ничего такого не помню.

— То-то и оно, — сказал Лосев серьезно. — А что же такое случилось двадцать третьего, в ту пятницу, что вы ее запомнили?

На загорелой и невозмутимой физиономии Полукарцева мелькнула растерянность. Он пожал широченными плечами и небрежно произнес:

— А! «Рафик» какой-то частника, помню, задел вон там, у гастронома.

— И вы, конечно, протокол составили?

— Все по форме, — неохотно буркнул Полукарцев.

— Только в журнале вашем почему-то об этом записи нет.

— Дежурный, выходит, проморгал, — все больше запутываясь, пробормотал Полукарцев.

— Нет, лейтенант, выходит другое, — покачал головой Лосев. — Так что советую подумать. И если что-либо вспомните, позвоните. Мне или ему, — он кивнул на угрюмо молчавшего Откаленко. — Запишите телефон.

Полукарцев, не возражая, достал блокнот. Уже в машине Игорь досадливо сказал:

— Да черт с ней, с аварией. Мы этого Валеру и так достанем.

— Нет, этот путь мы еще до конца не прошли, — возразил Виталий. — Что-то там есть.

В тот же день Лосев позвонил Марине Булановой. Ответил немолодой мужской голос, протяжно, в нос произнесший:

— Алло.

— Будьте добры Марину.

— Кто ее спрашивает?

— Это, видимо, ее отец говорит? — вежливо осведомился Лосев.

— Видимо, да, — с непонятным раздражением ответил мужчина.

— Говорит капитан Лосев, из МУРа. Мне надо побеседовать с вашей дочерью.

— Из МУРа?! Побеседовать?! — ошеломленно повторил мужчина. — Нет-нет! Я могу ее заменить?

— К сожалению, никак не можете. Но вы, пожалуйста, не волнуйтесь так, — попытался успокоить его Лосев. — Ничего страшного не случилось. И Марина ни в чем не виновата, уверяю вас.

— Ну хорошо, хорошо. Тогда мы приедем вместе.

— Нет, это как раз нехорошо, — мягко возразил Виталий, хотя его все больше раздражал этот нелепый разговор. — Тогда сделаем по-другому. Простите, ваше имя-отчество?

— Олег Семенович.

— Так вот, Олег Семенович, приезжайте вы один. Мы с вами познакомимся, я вам расскажу, зачем нам нужна Марина, и мы вместе решим, как поступать дальше. Согласны?

Доброжелательный, спокойный тон Лосева, видимо, подействовал на Олега Семеновича.

— Хорошо, я согласен, — вздохнув, объявил он. — Когда мне прикажете приехать и куда именно?

— Не прикажу, а попрошу. Да я могу и сам к вам приехать, это…

— Нет-нет, — поспешно отклонил предложение Олег Семенович. — Это неудобно, поймите. Жена ничего не должна знать И Марина тоже. Ни в коем случае! Сейчас, к счастью, их обеих нет дома. Да и меня вы застали по чистой случайности.

«Девчонка, видимо, ничего дома не рассказала», — подумал Виталий.

В конце концов они договорились, что Олег Семенович приедет через час. Виталий его не торопил и даже предложил, в случае необходимости, перенести встречу на завтра. Но Олега Семеновича уже била лихорадка, он желал немедленно узнать, почему милиция интересуется его дочерью. И по правде говоря, его можно было понять.

Ровно через час в комнату Лосева деликатно постучали, и на пороге возник полный невысокий мужчина в круглых сильных очках, за стеклами которых расплывались огромные встревоженные глаза, с седеющей бородкой клинышком и большой глянцевой лысиной в венчике темных волос. На мужчине был светлый мешковатый костюм с отвислыми карманами, темная рубашка и съехавший слегка набок полосатый бежево-зеленый галстук, в руках он держал пухлый портфель и зонт.

— Разрешите? — осведомился он настороженно.

— Заходите, заходите, Олег Семенович, — радушно откликнулся Лосев, поспешно вставая и направляясь к нему навстречу.

После излишне длинной церемонии знакомства, невозможно затянутой Олегом Семеновичем, из которой Лосев, правда, узнал, что его посетитель инженер, работает на заводе, в отделе главного механика начальником ведущей группы, что Олегу Семеновичу уже шестьдесят два, он ветеран войны, три ордена за войну и еще один уже на заводе, а жена его врач и зовут ее Вероника Сергеевна, что ей уже надо на пенсию, но она ни за что не хочет уходить с работы, им и в самом деле будет тогда трудновато, все-таки взрослая дочь, и потом, у них еще дача, это вообще кошмар, сколько она требует денег. А дочь…

— Ну, о дочери потом, — сам себя оборвал наконец Олег Семенович, махнув пухлой рукой. — Так я вас слушаю.

Он давно уже сидел возле стола, поставив у ног свой объемистый портфель и теребя в руках зонт.

— Как раз о вашей дочери нам и предстоит поговорить, — сказал Виталий. — Только имейте в виду, у нас нет к ней никаких претензий. А вообще скажите, вы сами ею довольны? Ну так, если быть откровенным?

Олег Семенович принялся еще энергичнее теребить свой зонт и, вздохнув, сказал, тоскливо глядя на Виталия сквозь сильные стекла очков, отчего глаза его казались еще печальнее:

— Ах, молодой человек, молодой человек. Вы разрешите мне называть вас молодым человеком? Вы ведь, извините, в сыновья мне годитесь, не так ли?

— Вполне, — улыбнулся Виталий. — Но все-таки постараюсь вас понять. Вы это имеете в виду, наверное?

— Именно. Хотя и собрался, признаться, выразить сомнение. — Олег Семенович тоже улыбнулся, хотя и через силу, глаза оставались тревожными. — Но вы мне почему-то симпатичны, — добавил он и продолжал, по-прежнему теребя на коленях зонт: — Вот вы спрашиваете, доволен ли я дочерью. Да кто же доволен своими взрослыми детьми? Я, конечно, имею в виду именно такой возраст. Знаете, когда уже не дети, но еще и не взрослые. А амбиции, а потребности… Конечно, это закон. Наши родители тоже были нами недовольны. Понятно. Но дело не только в этом. Поколение растет другое. Сейчас они рациональнее, суше, деловитее и без всяких возвышенных идеалов, решительно! Это с одной стороны. С другой, или, точнее, другие — просто бездушные и эгоистичные. Ничего святого за душой. Ну а третьи — просто жестоки. Невообразимо жестоки. Откуда жестокость, скажите? Они же войны не видели! Вам, полагаю, это не так заметно, потому что…

— Видно было, что все эти мысли возникли у Олега Семеновича не вдруг, что он думает об этом напряженно, взволнованно и непрестанно. И рад поделиться ими с любым внимательным слушателем. А Виталий слушал его внимательно, очень внимательно. Он вообще умел слушать, а кроме того, ему ведь непрерывно приходилось сталкиваться со случаями еще более тяжелыми и он невольно часто думал о том же.

— Так вот, моя дочь Марина, — горячо продолжал Олег Семенович, — если быть откровенным, как вы просите, то она принадлежит именно ко второй категории, так сказать. Увы, увы…

— Бездушна и эгоистична? — в точности повторил его определение Виталий.

— Именно. И еще она очень ленива, чудовищно ленива.

— Но есть же в ней и что-то положительное?

— Ах! — досадливо махнул рукой Олег Семенович и на минуту оставил свой зонт. — Да просто мы ее любим. Инстинкт, так сказать. Ну вот и слежу за каждым ее шагом.

— И удается?

— Если бы! Эти ее бесчисленные компании и приятели. Я их боюсь, поверьте мне. А добавьте еще повышенную4 сексуальность современной молодежи, да еще при нашем ханжеском отношении к этой проблеме, — он насмешливо взглянул сквозь очки на Виталия. — Вы не находите?

— Нахожу, — усмехнулся в ответ Виталий. — В общем, портрет поколения получился у вас неважный.

— Ну почему же. Есть и другие. Почитайте газеты. Да и на заводе у нас есть. Но… Нет, вы мне скажите, — снова вспыхнул Олег Семенович, — ну откуда у нее такая черствость? Ведь ей наплевать на меня, на мать, на все наши болезни, переживания, заботы. В голове только собственные удовольствия и желания. И эти парни, если бы вы их только видели.

— Например, последний?

— Это кто? — сразу насторожился Олег Семенович.

— Некий Валера.

— Валера? Что-то не слышал. А! Это, возможно, с ним она недавно на юг каталась.

— Вы дали деньги?

— Ничего мы ей не дали, откуда? Оставила записку: «Буду через две недели. Позвоню. Целую». И все. Уехала.

— И позвонила?

— Представьте, позвонила. И на том спасибо.

— Вот нас и интересуют ее приятели, — сказал Виталий. — г В том числе и Валера. Об этом и предстоит с ней поговорить.

— Превосходно! — неожиданно обрадовался Олег Семенович. — Уверяю вас, она девочка откровенная и все про них расскажет. Ради бога, посадите их побыстрее. Как можно быстрее, умоляю.

— Это не способ, Олег Семенович, — невесело вздохнул Виталий. — Она через два дня найдет себе нового приятеля, такого же. Раз уж ей именно такие нравятся. У нас уже есть опыт, поверьте.

— Да, вы правы, — грустно согласился Олег Семенович и с новой силой затеребил зонт. — Знаете, я уже начинаю думать, что у нее какие-то неблагоприятные гены, ей-богу.

— Это уже из области криминологии, — сказал Виталий. — Но если вернуться к нашим делам, то сейчас самое главное — найти ее приятелей. Вы думаете, Марина все откровенно расскажет?

— Да, скорей всего, — уже с меньшей уверенностью ответил Олег Семенович. — Тем более что спрашивать буду не я, а такой симпатичный молодой человек, как вы. Это действует подсознательно.

— М-да. А я почему-то сомневаюсь, — покачал головой Виталий. — Вот если б хоть что-то предварительно знать, допустим, об этом Валере.

— Ну чем же я могу вам помочь? — Олег Семенович растерянно огляделся, словно ища что-то вокруг себя. — Я этого подонка решительно не знаю.

— Почему же тогда вы заранее считаете его подонком? — укоризненно спросил Виталий.

— Почему? — наливаясь гневом и покраснев, переспросил Олег Семенович и с силой сжал свой зонтик, словно собираясь ударить им кого-то. — А откуда у него столько денег, машина?

— Машина? — переспросил Виталий.

— Конечно. Она без машины не знакомится, по-моему, — резко отрезал Олег Семенович и продолжал — Думаете, он все это честным трудом заработал?

— А про деньги вы… — начал было Виталий.

— Догадываюсь, — перебил его Олег Семенович. — За его счет, полагаю; в Сочи моталась, дрянь эдакая. А подарки? Он еще моей дурище делает подарки, представляете?

— Валера?

— Ну, надо полагать. И признаюсь вам, признаюсь, — он приложил пухлую ладонь к груди. — Эту вещь я нашел у нее в сумочке. И спрятал. Золото ведь. Золото! Проба стоит. Она потом обыскалась, но нам ни слова.

— Что же это за вещь?

— А я вам сейчас ее покажу! — азартно воскликнул Олег Семенович. — Я ее захватил с собой. Вот, пожалуйста, полюбуйтесь. Из чистого золота.

Он схватил свой портфель, утвердил его на толстых коленях и, торопливо перебрав какие-то папки и свертки, достал перевязанную бумажной веревочкой коробку, пояснив:

— Коробку эту я у жены нашел, пустую.

Он с некоторой долей торжественности открыл коробочку и вынул золотой кулон в виде сердца на тонкой, тоже видимо, золотой цепочке. Кулон был большой, аляповатый и тяжелый, носить его было, наверное, неудобно. Виталий повертел кулон в руках и неожиданно заметил на тыльной его стороне не очень аккуратно соскребанную надпись.

— Тут что-то было написано, — сказал Виталий, поворачивая кулон к свету и пытаясь прочесть.

— Да-да, — поспешно согласился Олег Семенович. — Но ничего невозможно разобрать. Я уже пробовал, даже с лупой.

— Ну, — улыбнулся Виталий, — мы читаем и вовсе удаленные тексты. Разрешите, я покажу это нашим экспертам? У вас есть время?

— Конечно, конечно, что за вопрос, — нетерпеливо согласился Олег Семенович. — Признаться, мне и самому любопытно.

— Тогда попрошу подождать. Из комнаты они вышли вместе.

Через полчаса ответ был готов. Надпись гласила: «Моей любимой женщине. Н. Птицын. Сочи. Октябрь, 1985 год». Прочитав ее, Олег Семенович облегченно вздохнул.

— Слава богу, это адресовано не Марине.

— Это можно было предположить заранее, — усмехнулся Виталий. — Тем интереснее знать, откуда у нее эта вещица. И кто такой этот «Н. Птицын».

— И кто такая «любимая женщина», — успокоенно и даже несколько игриво добавил Олег Семенович, оглаживая рукой клинышек своей бородки. Впрочем, он тут же снова озабоченно нахмурился. — Да, но все-таки как это попало к Марине, хотел бы я знать. Вы как полагаете?

— Подарок. И судя по всему, краденый.

— О господи! Что же эта идиотка думала, зачем брала! — воскликнул Олег Семенович, у которого минутное благодушие сменилось новым приливом гнева и испуга. — С ума с ней сойти можно, честное слово. Просто с ума сойти.

— Я все узнаю и вам сообщу, — заверил его Виталий. — Но для этого мне придется побеседовать с Мариной, причем с глазу на глаз, вы понимаете это?

— Вполне, — удрученно согласился Олег Семенович и сделал как бы успокаивающий жест пухлой рукой. — Я полностью вам доверяю. Полностью. Господи! — вдруг, спохватившись, воскликнул он. — Столько времени беседуем, а я даже не знаю ваше имя-отчество, только фамилию.

— Меня зовут Виталий Павлович.

— Прекрасно. Так вот, Виталий Павлович, повторяю, полностью вам доверяю. Беседуйте, беседуйте, — в тоне его проскользнули даже какие-то покровительственные нотки, но тут же, словно сам испугавшись своего взрыва, тихо и торопливо добавил: — Только, ради бога… жене я бы не хотел… больное сердце, знаете. И потом, она решительно ничего не знает. Решительно. И про него тоже, — он указал на лежавший перед ним в коробочке кулон. — Да, кстати! Может быть, оставить его вам?

Это была высшая степень доверия, как понял Виталий.

— Пожалуй, это необходимо даже, — согласился он. — Мы сейчас все оформим, как положено.

— Бросьте! Это же не моя вещь.

— Но и не моя.

Вскоре они простились, вполне довольные друг другом.

В таком духе Виталий и доложил об этой встрече Цветкову.

— Хм, — потер подбородок Федор Кузьмич и посмотрел на разложенные по росту карандаши перед собой на столе и даже поправил их слегка, потом сказал: — Беседа полезная, ничего не скажешь. Тип, однако. Упустил девчонку, а теперь за голову хватается.

— Ну а нам что делать? — озабоченно вздохнул Лосев. — Тюрьмой воспитывать? Чепуха это. Тюрьма — кара, и больше от нее требовать ничего нельзя.

— Нет, милый мой. Все-таки каждого можно заставить уважать закон. Почти каждого. Вон криминологи наши, я читал, даже цифру вывели. Двадцать процентов людей, из числа не совершивших преступление в удобных, выгодных условиях, не совершили его из страха перед законом.

— А остальные восемьдесят?

— А остальные из-за честности своей, совести. Но двадцать процентов, выходит, подавили свою плохую наследственность, чувствуешь? Вот оно как. И вот чего нам в первую очередь надо добиваться, я полагаю. Из преступившего закон сделать боящегося закона, а потом — уважающего закон. А вот из злого доброго — это мы сделать не можем.

— Конечно, — согласился Лосев. — Только заставить уважать закон — это тоже, я вам скажу, непросто. Не бояться, а уважать. Тут надо все-таки какую-то долю нравственности привить, чувства справедливости, совести.

— Верно, верно. Все непросто. Однако надо. Никуда не денешься. А для этого, между прочим, мы сами должны в первую очередь пример показывать справедливости да совести. А всегда ли показываем? То-то и оно.

— Вот где гласность-то нужна, Федор Кузьмич, — запальчиво произнес Лосев. — А вы помните, насчет тех угнанных машин что говорили, когда корреспондент у нас был на прошлой неделе? Вы говорили, «это не для печати». Два работника милиции ночью остановили машину, убили водителя, а машину угнали. И таких три эпизода.

— Очень это наш престиж перед населением укрепит, по-твоему? — со злой иронией спросил Цветков. — Дали обоим высшую меру, и баста.

— А слухи?! — воскликнул Виталий. — Сколько слухов по городу пошло? Уже не два человека, а десять, уже банда целая якобы действовала. И не три эпизода, а двадцать три за ними было. Это что, укрепляет престиж, по-вашему? А само умолчание наше, думаете, не комментируется?

— Ладно, — угрюмо заключил Цветков. — Не наша это установка, не нам и обсуждать.

— А кому обсуждать? — не унимался Виталий. — Ох, Федор Кузьмич, сами рассказывали, до чего так дойти можно.

— Не бойся, умнее нас люди над этим думают. А нам жуликов ловить надо.

— Ну да. Нам жуликов ловить, другим сеять, третьим строить.

— Я про народ не говорю. А с нас спрос в десять раз больше.

— Так ведь милиция наша сама из народа, — усмехнулся Лосев. — Откуда же ей быть лучше его? Поэтому всякие люди у нас есть. Одних лучших не отберешь, лучшие всюду нужны.

— Всюду не так нужны, как здесь. Нам именем государства власть дана, какая-никакая, а власть. Это знаешь какой инструмент? То-то же. Ну ладно, Лосев, — вздохнул Цветков, — хватит. Вечно с тобой влезешь в философию, — он решительно собрал со стола карандаши и сунул в деревянный стакан, как бы приступая к главному разговору. — Вернемся к делу, — решительно объявил он. — У тебя есть материал для беседы с этой Мариной?

— Думаю, есть.

— Ты пока до совести ее не добирайся. Думаю, глухо тут пока. Ты на ее собственную выгоду и невыгоду опирайся.

— Голова у нее сейчас задурена, — вздохнул Лосев не то сердито, не то сочувственно. — Врезалась, полагаю, в этого Валерку. И подойти к нему не дает. Вон даже фамилии его, оказывается, не знает, — усмехнулся Виталий.

— И все, конечно, ему передает. Как, к примеру, вы с ней на вокзале беседовали, — досадливо заметил Цветков, потирая ладонью ежик седоватых волос на затылке, что всегда было признаком особого недовольства. — Вот теперь и вспомни, что вы ей такого сказали там.

— Да ничего мы особенного не сказали.

— И никого не назвали?

— Ясное дело. Хотя… — Лосев помедлил. — До меня с ней беседовал Войцеховский. Но думаю…

— Кстати, — перебил его Цветков, что, надо сказать, случалось с ним чрезвычайно редко. — А кто на нее указал этому Войцеховскому?

— Мне кажется, буфетчица у них на вокзале. Хотя он тут чего-то темнит.

— А почему буфетчица?

— Да Марина с этим Валеркой зашли к ней в буфет однажды. Примерно за неделю до убийства.

— И она их запомнила?

— Запомнила, представьте себе.

— Молодец женщина. Как чувствуешь, она все рассказала, что знает?

— А чего ей скрывать, — пожал плечами Лосев и, помедлив, с неожиданной тревогой сказал: — Я вспомнил. Войцеховский упомянул Марине про эту буфетчицу, и Марина сказала, что ей надо язык отрезать.

— Ишь ты, злая девчонка-то, оказывается. Или испугалась.

— Полагаю, испугалась.

— Ну да. Глазастая же буфетчица. Выходит, два раза она этого Валеру видела у себя в буфете, в ночь убийства и вот с нею?

— Выходит, так.

— Твердо опознает?

— Да не очень, — вздохнул Лосев. — В ту ночь к стойке подошел тот, кого убили потом. А Валерка боком к ней стоял, у дальнего столика. Ну а второй раз, вернее, первый, она больше ту Марину запомнила. Яркая девчонка, в глаза бросается.

— Это тебе уже Войцеховский сказал?

— Войцеховский. Мария Савельевна потом ему рассказала.

— Гм… Потом, — с сомнением повторил Цветков. — Почему же это она потом рассказала, интересно. Ты ей этого Валерку описал?

— А как же.

— Со слов того паренька, из двора?

— Конечно. Но она прежде убитого узнала.

— Так-так… — продолжал о чем-то — размышлять про себя Цветков и наконец сказал: — Вот что. Ты бы с ней сам по тому эпизоду поговорил, когда Марина с Валеркой у нее были. Может, она еще чего вспомнит? И один поговори, так легче. Если двое, у нее внимание рассеивается. Понял?

— Понял, Федор Кузьмич. Завтра же ее повидаю.

— Вот так. И вызывай эту Марину. Не откладывай.

Следующее утро было воскресным, и на работу ехать чертовски не хотелось. Хотелось попозже встать, не спеша позавтракать, просмотреть газету, потом позвонить своим старикам, которых, кажется, не видел целую вечность. Да и у Светки, судя по ее расстроенному виду, были какие-то планы на воскресенье. А день был солнечный и теплый, как все первые дни сентября в этом году, и манил за город. Но ничего нельзя было поделать: розыск идет непрерывно по таким делам, как убийство, тут нельзя терять ни минуты и об отдыхе приходится забыть.

— Ну, Витик, ты не поздно придешь? — с надеждой спросила Светка, впрочем, по опыту зная, что ответит муж.

— Очень постараюсь, — как всегда ответил Виталий, обнимая ее.

— Вот Игорь почему-то дома, — заметила Светка. — Только что Лена звонила.

— У него свои дела, — сдержанно ответил уже из передней Виталий, по привычке перед уходом полируя бархоткой свои ботинки. — Слушай! — Он даже прервал свое занятие и подошел к двери в кухню. — Может, вечером соберемся к ним? Что-то там не в порядке, я понял.

— Ой, давай. Я им сейчас позвоню, — мгновенно откликнулась Светка, возясь с подносом, и озабоченно добавила: — Я только маме завтрак отнесу.

Анна Михайловна, любимая лосевская теща, плохо себя чувствовала и еще не встала.

— Ну, я пошел, — махнул на прощание рукой Виталий.

Привычный путь в метро ничем на этот раз не отвлекал Виталия от размышлений, только глаза пробежали по лицам немногих пассажиров в вагоне, не вызвавшим никакой настороженности.

Виталий с удобством расположился на боковом коротком диване, вытянув в пустой проход свои длинные ноги. «Игорь дома», — он иронически усмехнулся про себя. Как и остальные ребята из его группы, Откаленко сегодня забегается по автосервисам, разыскивая неведомого Валерку. Ах, нет. У Игоря сегодня другие задания. Ну а если ему предстоит сейчас новая встреча с этой Мариной. Мутная красоточка, лживая и хитрая, и не умная, а именно хитрая, к этому надо быть готовым. И Виталий еще раз обдумал все вопросы к ней.

…Марина впорхнула в комнату, не постучав, свежая, румяная, оживленная, видимо, в прекрасном и самом безмятежном настроении. Копна темных перепутанных волос обрамляла кокетливую улыбающуюся мордочку с огромными карими глазами, вздернутым носиком и ямочками на полных щеках. На Марине были, все те же белые брючки, только кофточка была на этот раз не розовая, а голубая. На плече висела знакомая сумка. «Все-таки красивая девчонка», — невольно подумал Виталий.

Он ждал этого разговора с нетерпением, для начала решив кое-что проверить. Наверное, Марина помнит свой разговор с Войцеховским. Там, на вокзале, перед тем как приехал Лосев.

— Ну чего вам еще от меня надо? — весело и с вызовом спросила Марина. — Имейте в виду, мне заниматься надо. Во вторник я первый «хвост» сдаю.

— Я вас не очень задержу, — улыбнулся Виталий. — Пустяки надо проверить. Кстати, вы помните, как тот… Дима вас остановил на вокзале?

— Еще бы! Я жутко перепугалась. Представляете? Незнакомый человек вдруг….

— Но как он вас узнал, вот что я не пойму.

— А мы с Валерой однажды в буфет на вокзале зашли. Дернуло его…

— Ну и что такого?

— Да буфетчица там нас запомнила. Такая глазастая оказалась. Ну и натрепала Диме, а он вам. А с вами опасно связываться, — Марина задорно стрельнула глазами. — Это все знают.

— А вы не глазастая? — засмеялся Виталий, меняя тему разговора. — Тоже ведь все видите и все помните.

— Я-то? Ну еще бы.

Марина достала из сумки сигареты, как и в прошлый раз американские, небрежно закурила и протянула пачку Виталию.

— Курите.

— Спасибо. К своим привык. Да и разорять вас не хочется.

— Что вы!.. Га… Мы еще достанем, — торопливо поправилась она.

— Откуда только у вашего друга денег хватает на такие сигареты, — почти мечтательно проговорил Виталий, тоже закуривая и сделав вид, что не обратил внимания на Маринину оговорку.

— Ха! — снисходительно усмехнулась Марина, слегка откинувшись на стуле с коварным расчетом, чтобы Виталий мог видеть ее полные, обтянутые брюками ноги. — Откуда деньги? Мужчине надо быть предприимчивым, между прочим, — поучительным тоном человека, умудренного жизненным опытом, сказала Марина, лениво и изящно стряхивая пепел и покачивая ногой. — Деньги, к вашему сведению, валяются под ногами, надо только нагнуться.

— И что же придумал ваш друг? — поинтересовался Виталий.

— Что придумал? А почем я знаю? Сейчас все что-нибудь придумывают. Надо как-то жить, — озабоченно вздохнула Марина, словно и в самом деле ее одолевала проблема, как свести концы с концами в семейном бюджете, и важно добавила: — Готовится указ, я слышала, о частной деятельности. Тогда еще легче будет всем, и кому нужны услуги, и кому нужны деньги.

На ее узком лобике под кокетливой челкой даже пролегла на миг легонькая морщинка, долженствующая характеризовать серьезность обсуждаемой проблемы.

«Опять начала выпендриваться», — неприязненно подумал Виталий. В этот момент Марина как-то даже внешне потеряла в его глазах половину своей привлекательности.

— Какой же может быть доход от тех дел? — спросил он.

— Ну, мне говорили, около тысячи рэ в месяц, — хвастливо сообщила Марина. — На какие хотите сигареты хватит.

— Ого, — усмехнулся Виталий и подумал: «И эта дурища верит», — невольно назвав свою собеседницу словечком, которое употребил Олег Семенович. И добавил: — При таком доходе, конечно, можно починить машину в два счета. Валера ваш тоже, наверное, не копейку берет?

— А кто сейчас берет копейку? — Марина хитренько засмеялась.

— Да, кстати! — воскликнул Виталий, словно эта мысль только что пришла ему в голову. — Я ведь проверил. Никакого происшествия у Смоленской площади не было. Вы что-то напутали.

— Как так напутала? — возмутилась Марина. — Я же сама там была.

— Там, да не там, — беспечно улыбнулся Виталий. — Женщины, как правило, плохо разбираются в географии.

— Теперь женщины во всем разбираются, к вашему сведению, и получше мужчин, — кокетливо и решительно объявила Марина, изящным движением гася в пепельнице свою сигарету. — Я могу доказать, что не ошиблась. Хотите?

— Интересно, как! — снисходительно усмехнулся Виталий.

— А вот как! Машин было три. Тот дядька из Абхазии, который виноват был, конечно, сразу укатил. А вот кого мы стукнули, остался. Такой солидный. Между прочим, метрдотель в «Сибирячке». Мы потом у него были. Такой нам стол организовал, пальчики оближешь. По особому заказу.

— И сразу все расходы по машине покрыл?

— А какие у него расходы-то были? Ремонт — мы. Инспектору — мы.

— Кто же «мы»? — невольно вырвалось у Виталия.

— Это неважно. А вот метра зовут Петр Степанович. Спросите у него про ту аварию, если мне не верите. Спросите.

— Да ладно, — равнодушно махнул рукой Виталий. — Не стоит того.

— Интересно! Ваш милиционер взятки берет, а вам все равно. Да ему надо знаете как хвост накрутить?

— Вы его запомнили?

— Еще бы! Денежки положил в карман как свои.

— Вы правы. Займемся, — решительно сказал Виталий. — Но надо знать, как зовут и вашего друга. Он же, так сказать, взяткодатель. Ничего ему, конечно, не будет, раз он сам нам о взятке сообщит, но сообщить-то он должен?

— Мало вам Петра Степановича?

— Конечно мало.

— Нет, — энергично тряхнула головой Марина. — Его я впутывать не хочу. Это дорогой мне человек.

Он? А я думал, что Валера…

— Ой, не могу! — захохотала Марина, хлопая руками по полным коленям. Валера! Он дорогой человек совсем в другом смысле! Я же вам говорила, что с ним даже ходить боюсь. Он же когда выпьет…

— Ничего себе телохранитель, — улыбнулся Виталий.

— Ну… его попросили, когда он трезвый был.

Марина по-прежнему старательно не называла имени своего друга. Впрочем, и Виталий им не очень интересовался. Ему нужен был этот прохвост Валера. Хотя и дружок тот вырисовался не очень привлекательным, если учесть, что, скорей всего, это он подарил Марине краденый золотой кулон и деньгами он, видимо, сорил изрядно.

— А скажите, — неожиданно спросил Виталий. — Кто такой Птицын?

— Птицын? — Марина недоуменно пожала плечами. — Первый раз слышу.

Виталий решил больше не расспрашивать о злосчастном кулоне и не настораживать девушку. Кулон этот мог еще пригодиться.

— Вы собираетесь замуж за вашего друга? — спросил он, чтобы перевести разговор.

— А это уж мое дело, — с вызовом ответила Марина. — Мы любим друг друга. Остальное неважно. По-вашему, так любить нельзя? А может, через месяц мы разбежимся? Или через два.

И она, насупясь, вытащила из сумки новую сигарету.

— Ну-ну, Марина, — улыбнулся Виталий. — Не надо на меня сердиться. Я же вам только добра желаю.

— Те же слова мне каждый день говорит мой ненаглядный папочка, — брезгливо скривила пухлые губы Марина. — Господи, как они мне надоели.

— Что поделаешь, его можно понять.

— А меня нельзя понять?! — запальчиво воскликнула Марина. — Надоело, понимаете? Все на-до-ело! Хочу жить по-другому. И буду!

— Как же?

— А это тоже мое дело.

— Ну ладно, — вздохнул Виталий. — Больше, надеюсь, мы вас не потревожим. Кстати, Валера нам тоже, оказывается, не нужен. Он не был участником той драки. Мы выяснили.

— О'кей! Передам, когда увижу, — беспечно откликнулась Марина. — Значит, та корова из буфета зря трепалась? И меня еще приплела!

— Да нет, откуда вы взяли?

— Знаем. А еще, я думаю, вам натрепал про меня мой драгоценный папочка, — она презрительно усмехнулась.

— Ну ладно, — вздохнул Виталий. — Будем прощаться. Не знаю только, что вам пожелать на прощание.

— Счастья, конечно, — ослепительно улыбнулась Марина. — Что же еще?

— Вся беда в том, что мы с вами по-разному его понимаем.

— Еще бы! По-вашему, счастье — это ходить по струнке, в строю, шаг вправо, шаг влево считается побегом. Так ведь?

— Ну вот видите? — засмеялся Виталий. — Разве мы поймем сейчас друг друга?

— А когда же поймем? — лукаво осведомилась Марина.

— Скоро, — пообещал Виталий. — Надеюсь, скоро.

Марина удивленно посмотрела на него, но ничего не сказала. Она спешила.

Впрочем, спешил и Виталий.

Вокзал встретил Лосева привычным многоголосым гулом и суетой, хотя время утренних поездов миновало и некоторое воскресное умиротворение как бы разлито было по огромным залам ожидания. Люди, расположившись на бесчисленных скамьях в ожидании поездов, были все же не так озабочены, оглушены и возбуждены, как обычно, больше людей читало, дремало, тихо беседовало, занималось детьми.

Лосев миновал первый зал ожидания, затем второй и наконец увидел вдали, уже в третьем зале, за рядами скамей длинную стойку буфета и круглые столики перед ней, высокие, чтобы можно было стоя наскоро перекусить что-то и бежать дальше. Возле столиков сейчас как раз и перекусывали несколько человек.

А за буфетной стойкой монументально возвышалась Мария Савельевна в темном платье с белым отложным воротником и белом фартуке. Покупателей в этот момент возле буфета не было.

Мария Савельевна еще издали, конечно, заметила длинную фигуру Лосева в светло-сером костюме и синей рубашке с расстегнутым воротом, его светлую копну волос. Виталий мог поклясться, что она его заметила. Но повела себя Мария Савельевна как-то странно и беспокойно. Она почему-то поспешно отвернулась и, что-то торопливо отпустив подошедшему в этот момент покупателю, поспешила скрыться в двери подсобки. А через минуту оттуда вышла другая женщина, тоже в белом переднике и белой наколке в волосах, и сухо обратилась к подошедшему Лосеву:

— Что вам угодно, гражданин? Слушаю вас.

— Мне бы Марию Савельевну повидать.

— Нет ее. Сегодня работаю я.

— Как нет? — удивился Лосев. — Я же ее только что видел.

Случайно на минуту заглянула. Уже уехала.

— Но послушайте! — невольно возмутился Лосев, — Не успела она еще уехать. Попросите ее выйти.

— Вы, гражданин, не шумите. А то я и милицию позвать могу, — сердито и многозначительно ответила буфетчица и посмотрела куда-то в сторону.

В первую минуту Виталий опешил и удивленно спросил:

— Вы, собственно говоря, за кого меня принимаете, интересно?

— За кого надо, за того и принимаю, — неприязненно ответила женщина. — Подставляйся тут из-за вас. Вы пришли и ушли, а мы остались.

— Ну и что? — улыбнулся Виталий, все еще пытаясь разобраться в неожиданно возникшей ситуации. — Вам, может быть, удостоверение показать, чтобы вы меня правильно поняли?

— Не смей! — тихо и испуганно воскликнула женщина. — Они еще здесь, не видишь, что ли?

— Кто «они»? — не понял Виталий.

— Шпана эта. До смерти нас тут напугали. С ними не дай бог связаться. Они запросто пырнуть ножом могут. Тут никакая милиция не убережет, что мы, не знаем…

— Что же они вам сделали?

— Не мне, а Маше. «Завалим тебя, тетка, — сказали, — не сегодня, так завтра. Будешь знать, как Мильтонам нас продавать». Ну, в этом роде, словом.

— А, Мария Савельевна… Погодите, налейте-ка мне стакан сока, вон того. Я здесь постою попью. Да, этого!

Буфетчица налила ему сок, и разговор возобновился.

— А что, Мария Савельевна их не узнала?

— Одного-то вроде узнала.

— Где они сейчас стоят?

— Вон, около левого столика, крайнего. Двое их. В куртках. Поглядывают, как я тут с вами разговариваю. Вы бы уж отошли, что ли, от греха.

— Да, вы правы.

Виталий забрал свой стакан с соком, попросил еще какую-то булочку, аккуратно и не спеша рассчитался и отошел к одному из столиков, предварительно посмотрев на часы и как бы прикидывая, есть у него еще время или нет. Встал он возле столика с таким расчетом, чтобы хорошо видеть обоих парней, на которых указала ему буфетчица.

Парни пили фруктовую воду и ели булочки. Оба были в одинаковых поролоновых куртках. Только у высокого угреватого парня с черной челкой и дерзко поблескивающими угольными глазами куртка была с зелеными полосами, а у второго, пониже, в кепке, полосы на куртке были желтые. Оба с усмешкой поглядывали в сторону буфета и пересмеивались между собой, чем-то, видимо, довольные. Длинный черноволосый парень показался Виталию почему-то знакомым, хотя Виталий мог поручиться, что он с ним никогда не сталкивался. Так уже не раз бывало. Значит, где-то проходили его приметы. Надо только вспомнить, надо вспомнить.

«Ишь наглецы! — подумал Виталий. — Еще и остались тут. Зачем они остались, интересно знать. Вроде свое дело сделали. Запугали». Виталий незаметно, но внимательно рассматривал парней. Это он давно уже умел делать, это было частью его профессиональных навыков, которых он теперь почти не замечал. Наблюдая, он размышлял. Парни, конечно, из той компании, хотя для Марины слишком подонистые.

Шваль какая-то. Их, видимо, просто послали, дали соответствующее поручение, и все. Так-так, это уже интересно. Но почему они не уходят? Булочки не доели? Нет, они, наверное, хотят последить за Марией Савельевной, попугать ее еще своим присутствием. Вот она и убежала, понятно теперь.

А впрочем… Парни явно что-то хитрили. Виталий заметил у них какие-то лишние, неловкие движения, они все время что-то незаметно доставали, что-то затем прятали, ухмыляясь, подмигивая друг другу. Странно… Виталий присмотрелся внимательнее. Зачем-то опускают свои стаканы… А-а, понятно. Они же водку доливают туда. В кармане у длинного бутылка. Теперь ясно, почему они задержались в буфете.

Но как же все-таки узнать, кто эти ребята, откуда? Для этого их надо прежде всего задержать. Но под каким предлогом? Сослаться на их угрозы ни в коем случае нельзя, Мария Савельевна должна остаться в стороне. Что же делать? Пойти за ними? Это, пожалуй, самое простое. А там будет видно.

Между тем парни покончили с фруктовой водой и, видимо, с водкой тоже. Лица их еще больше покраснели, глаза возбужденно блестели, движения стали нечеткими и порывистыми. Сейчас они, хихикая и поглядывая по сторонам, обсуждали что-то. На Виталия они не обращали внимания, его появлению они не придали никакого значения. Вот они сунули в карманы недоеденные пирожки и вихляющей, нетвердой походкой двинулись между скамьями к выходу из зала. Виталий последовал за ними.

В следующем зале, когда парни, обнявшись и громко, бестолково что-то обсуждая, двигались в проходе между скамьями, им под ноги неожиданно выкатился мяч, большой цветастый мяч, за которым бежал, раскинув руки, мальчуган лет пяти. Мяч слегка ударился в ногу длинному парню с челкой на глазах, и тот, радостно загоготав, изо всех сил наподдал его. Мяч со свистом врезался в кого-то из сидевших на скамье пассажиров. Раздался женский крик, плач мальчика, возмущенный гул голосов. Все повскакали со своих мест и окружили хулиганов. Кто-то уже звал милицию.

И тогда длинный парень вытащил нож.

— Харя! Занимай круговую оборону, мать их!.. — заорал он.

Возмущение нарастало, уже несколько голосов звали милицию.

— Пробиваться будем! Врукопашную, Харя! — продолжал орать длинный. — Вперед!..

Он яростно взмахнул ножом, и в страхе шарахнулись от него женщины, дети и мужчины тоже.

Тут уж Виталий не выдержал, история грозила обернуться бедой. Он протиснулся вперед. Когда длинный снова взмахнул ножом, Виталий заученно перехватил его руку, мгновенно заломил ее за спину, и тот, взвыв от резкой, неожиданной боли, опрокинулся на пол. Виталий прижал его коленом и выхватил нож.

В тот же миг к ним кинулся второй парень с отчаянным криком:

— Валерка!..

«Валерка, — мелькнуло в мозгу у Виталия. — Он».

Второй парень был без ножа и действовал куда менее агрессивно. После всего происшедшего окружающие мужчины, кто помоложе, без труда схватили его.

Когда к месту драки протиснулись два милиционера, Виталий уже исчез, попросив кого-то из мужчин подержать хулигана, потому что он опаздывает на поезд. Распластанного на полу безоружного хулигана подержать вызвалось сразу несколько человек.

А Виталий тем временем успел перехватить спешащих к месту драки милиционеров и дать соответствующие инструкции.

Вот это была удача! Попался Валерка, тот самый Валерка, в этом Виталий не сомневался.