"Мертвецкая" - читать интересную книгу автора (Фэйрстайн Линда)3Я сидела в машине Чэпмена и дрожала от холода. Морозный ночной воздух бодрил, и, несмотря на поздний час, спать совсем не хотелось. Неожиданное появление Петерсона в холле объяснялось прибытием из морга детектива с ключами Дакоты. Они столкнулись в тот момент, когда Петерсон уже захлопывал дверцу своей машины. Лейтенанту пришлось вернуться: он тоже хотел побывать в квартире Лолы на пятнадцатом этаже. Чэпмен знал, что лично осматривать дом женщины — не в стиле Петерсона. В таких делах лейтенант не отличался щепетильностью и в поисках улик предпочитал полагаться на сообразительность подчиненных и сделанные ими фотографии. — Лу бегло осмотрит квартиру, убедится, что все в порядке, ребята сделают пару снимков. Как только они уедут, я за тобой приду, — сказал Майк и, проводив меня до своей машины, отпер дверь. — Когда лейтенант будет уезжать, просто сползи с сиденья, чтобы он тебя не увидел. Да, и не включай печку и радио. Он уйдет минут через двадцать. — Ты ведь знаешь: если мы попадемся, он нас прибьет. — Такого просто не может быть, детка. В квартире будем только ты, я и Джордж Зотос. Кто настучит? Зотос — один из ребят в команде Майка, мы с ним работаем уже много лет. — Тебе ничего не грозит. Батталья даже не знает, что ты здесь, да и Петерсон отдавал приказы не тебе, а мне. Около половины второго ночи Петерсон вышел на улицу. Водитель развернул машину, забрал лейтенанта, и они укатили. Через десять минут появился Чэпмен, что-то сказал стоявшим у входа полицейским, перешел дорогу и, вытащив меня из машины, повел по обледеневшему тротуару. Мы дошли до 115-й улицы и, свернув в переулок, подобрались к зданию с тыла. Тяжелая железная дверь была приоткрыта: закрыться ей мешал фонарь, который раньше я видела у Чэпмена. Распахнув дверь, он забрал фонарь и провел меня в здание через подвал. На пятнадцатый этаж мы поднялись на единственном работающем лифте. Со страшным скрежетом он медленно полз вверх. Наконец кабина остановилась, мы вышли и, перейдя на южную сторону, направились к квартире 15А. Чэпмен тихонько постучал, дверь открылась, и Зотос впустил нас внутрь. Майк передал мне пару резиновых перчаток в обмен на черные кожаные, которые я таскала весь вечер. — Ни к чему не прикасайся, не показав мне. Просто пошарь тут вокруг, посмотри. Вдруг что-нибудь тебя заинтересует. — Она что, неисправимая лентяйка? — Джордж качал головой, не зная, с чего начать. — Здесь обыск был или ей просто нравилось жить в таком бардаке, как думаете? Я была в кабинете Лолы всего несколько раз — приезжала обсудить ее проблему и убедить кураторов поддержать ее во время процесса. — Думаю, это естественная для нее среда обитания. В колледже я видела нечто подобное. Мы стояли в гостиной, обставленной на первый взгляд остатками с распродажи подержанной мебели Армии спасения. Классическая обстановка довоенной шестикомнатной квартиры почти не угадывалась за причудливой коллекцией стульев необычных форм, парой обитых выцветшим бордовым бархатом викторианских диванчиков на двоих, бежевой кушеткой и стопками перевязанных веревкой картонных коробок. Когда бы их сюда ни принесли, Лола явно не открывала и не разбирала их. Я прошлась по другим комнатам и получила общее представление о планировке. Маленькая кухонька, выдержанная в грязно-коричневых тонах шестидесятых, оказалась довольно пустой. Это лишь подтверждало тот факт, что почти месяц Лола жила в Нью-Джерси. В столовой, у окна с великолепным видом на парк и реку, стоял старый дубовый стол. И здесь повсюду громоздились коробки. Сбоку почти на всех было нацарапано «КНИГИ». В главной спальне открывался тот же вид: и наружу, и внутри. Несколько коробок было распаковано, часть книг разбросана по полу, часть свалена на полке. — Что она преподавала? — Майк вошел в комнату следом за мной. — Политологию. Когда мне поручили вести это дело и я впервые встретилась с ней, она еще работала в Колумбийском университете и пользовалась столь редкой репутацией блестящего ученого и преподавателя. Лола была прекрасным лектором. Я просмотрела маленькую стопку книг на тумбочке. Оказалось, что все — романы, а не учебники. Интересно, подумала я, это ее любимые? Она держала их под рукой, чтобы перечитать? В самой верхней книге — ранних произведениях Ле Карре[7] — торчала закладка. Лоле уже никогда его не дочитать. — Студенты любили ее, потому что она умела завладеть вниманием аудитории. На ее лекциях не заскучаешь. Помнится, прошлой зимой я как-то встретилась с ней в колледже. Она сказала, что я могу прослушать ее лекцию. Муниципальные институты в начале двадцатого века — мэры, коррумпированные чиновники Тамани-Холла, городские тюрьмы и суды. Разумеется, я была заинтригована и решила прийти пораньше. Я вошла и уселась на последнем ряду. — Тоже мне, отдых называется. Сплошная работа, — заметил Майк, открывая ящики и исследуя их содержимое. — Ага, именно этим Лола меня и соблазнила, — улыбнулась я, вспоминая тот день. — Она потратила неделю на обсуждение политики Джентльмена Джимми Уокера,[8] мэра Нью-Йорка конца двадцатых. А еще у нее была уникальная методика: она не только сообщала студентам факты, но и заставляла их прочувствовать атмосферу изучаемого периода. Она расхаживала вокруг кафедры, великолепно изображая Мэй Уэст[9] и описывая арест и судебное преследование актрисы за постановку ее пьесы «Секс» в 1926-м. Она зачитывала отрывки из автобиографии, рассказывала об условиях в тюрьме Томбс и о том, как растерянных, больных женщин загоняли в камеры, будто скотину. — Сейчас ты, чего доброго, скажешь, что под этой плотью таится страдающее сердце. Я провела пальцем по корешкам книг, читая названия. Большинство томов на этой полке оказалось трактатами о нью-йоркских властях девятнадцатого и двадцатого веков — специализация Лолы. — Свой рассказ она закончила описанием тюремной системы, управляемой алчными и глупыми чиновниками, которые были хуже заключенных. Потом она скользнула взглядом по головам студентов и процитировала Уэст лично мне: «Человечество забыло свои идеалы на улице». — И весь спектакль для тебя одной? — Я приехала убедить ее привлечь Ивана к суду, помочь ей осознать важность этого шага, а она хотела дать мне понять, что не желает видеть его в тюремной камере. Типичное раздвоение чувств у женщины, пережившей насилие в семье. Чэпмен приподнял край покрывала, заглянул под кровать и продолжил осмотр комнаты. — Не очень-то похоже на классическое гуманитарное образование. По-моему, больше смахивает на дерьмовый второсортный спектаклик. Вроде представления, что они устроили вчера с этими придурковатыми прокурорами из Джерси. — Она умела и то, и другое. Я дам тебе почитать несколько ее опубликованных статей. Тебе понравятся ее работы о Гражданской войне и Призывных бунтах. — Майк знал о военной истории больше, чем все мои знакомые, и много читал по данной теме. — Прибереги 1863 год на потом и перенесись в двадцать первый век. Майк был явно раздражен, и не без оснований: я отвлеклась. Я повернулась к книжным полкам спиной и подошла к письменному столу. — Компьютер? — Оставь. Джимми Бойл заберет его завтра. Бойл возглавлял наш отдел киберполицейских и слыл гением в извлечении файлов и информации, на мой взгляд, в прямом смысле затерявшихся где-то в пространстве и времени. Остальная часть письменного стола была завалена спиральными блоками бумаги для записей, дисками, телефонными сообщениями трех- и четырехмесячной давности, которые в ближайшие дни будут тщательно изучать детективы, и маленькими фотографиями в рамках. На одной я узнала молодую Лолу в мантии и академической шапочке на церемонии вручения дипломов в Барнарде. На другом, более позднем снимке была запечатлена вся семья Дакота перед домом ее сестры в Саммите. На спинке стула у стола висел черный вязаный кардиган. — Знаешь, во что она была сегодня одета? — спросила я. Майк крикнул Джорджу, но он тоже не видел тело. Майк достал из кармана блейзера блокнот и внес этот вопрос в список. — Утром судмедэксперты составят опись, а я спрошу у сестры, уехала Лола из Джерси в той одежде, в которой ее нашли, или нет. Указательным пальцем я оттянула нагрудный карман свитера. — Эй, Майк, может, вытащишь эту бумажку? Я не хотела ни к чему прикасаться, а то потом проблем не оберешься. Каковы бы ни были мои благие намерения, сегодня ночью меня здесь нет. Майк сунул руку в перчатке в карман и вытащил сложенную пополам страничку из телефонной книги. Наверху красовалась шапка «КОРОЛЕВСКИЙ КОЛЛЕДЖ», а под ней жирными буквами было написано одно-единственное слово: «Мертвецкая». Ниже шел список из четырех чисел: 14 46 63 85. Майк прочитал их вслух. — Это тебе о чем-нибудь говорит? Человек? Место? Я покачала головой. — Вероятно, так обзовут это здание его жильцы, — заметил Джордж. — Это ее почерк? Я видела достаточно Лолиной корреспонденции и сразу его узнала. — Да. Есть дата? — Нет. Я подтвержу подлинность записки и одежды. Когда будем в Джерси, напомни мне спросить сестру, надевала Лола вчера этот свитер или нет. Я открыла шкаф, и мы осмотрели его содержимое. Обычная смесь юбок и слаксов, платьев и блузок. Размер и покрой соответствовали пышному бюсту и узким бедрам Лолы. — Что тебе известно про ее хахаля? — крикнул мне Джордж из второй, маленькой спальни. — Первый раз слышу. — Я закрыла шкаф и пошла к нему. В комнате были диван и кресло. Джордж стоял перед комодом, выдвинув все три ящика. На кончике его шариковой ручки болтались мужские трусы «Жокей». — Принеси мне с кухни пакеты. Посмотрим, нельзя ли узнать, кто такой этот Мистер Плавки Сорокового Размера. Из-под дивана торчал кончик полосатой простыни. Майк сбросил подушки на пол и, выдвинув металлический каркас кровати, сдернул белье с узкого матраса. Простыню и пододеяльник он положил отдельно. — Посмотрим, посмотрим, не найдут ли на них в лаборатории немножко любовного сока. Майк завернул белье в обычные коричневые бумажные пакеты, чтобы исключить возможность загрязнения одной поверхности о другую, в полиэтилене сырая ткань могла испортиться. Джордж хихикнул. — Вот и верь после этого версии мэра, что она сама бросилась в шахту лифта. Мол, страшно огорчилась из-за ареста Ивана. Петерсон сказал, что в первую очередь мне нужно искать предсмертную записку. Черт, кажется, перед смертью она не преминула пуститься во все тяжкие. Кутнуть под конец на всю катушку. — Давайте пока оставим здесь все, как есть, а утром пришлем группу для поиска улик. Кому-то же надо все здесь осмотреть. — Чэпмен махнул в сторону шкафа, где висела мужская одежда. — Нужно проверить ярлыки, поискать документы. Это займет часы. Сейчас опечатаем квартиру, а на ночь поставим у двери копа. — Почта есть? — Надевая пальто, я снова огляделась. — Нет. Зять сказал, что всю ее корреспонденцию пересылали в колледж, там она ее и просматривала, у себя в кабинете. Завтра заберем. — Вряд ли. Я общалась с ребятами из юридических отделов и в Колумбийском университете, и в Королевском колледже. Могу сказать одно: если первой в кабинет Лолы попадет Сильвия Фут, его вылижут так, будто там ЦРУ побывало. От профессора Дакоты и следа не останется. Фут была главным юрисконсультом Королевского колледжа, прослужив более четверти века на том же посту в Колумбийском университете. Она воспользуется любой возможностью, лишь бы защитить свое учреждение. — Ты лично ее знаешь? — Ага. Она — все равно что ногтем по классной доске водить. «Только не тревожьте студентов» — вот ее мантра. Правда, на самом деле она имеет в виду, что золотое правило университета — не пугать родителей. Мамочки и папочки платят за обучение немалые деньги, и никто не захочет, чтобы его чадо ходило в колледж, где есть хоть намек на скандал. Лучше нам попасть туда как можно быстрее. Чэпмен позвонил в 26-й участок и попросил дежурного сержанта выделить еще одного полицейского для охраны квартиры 15А. Потом мы пожелали спокойной ночи Джорджу, спустились вниз по лестнице и, выйдя с черного хода, окольными путями вернулись на Риверсайд-драйв, где стояла наша машина. Пока Майк прогревал двигатель, я включила радио и настроилась на канал новостей «1010». Мне хотелось узнать, когда же пройдет этот арктический фронт. Я услышала окончание репортажа об уличном движении и предупреждение о скользких участках на мостах в город и из него. Дальше передали первые утренние известия, и я снова задрожала. «Следующее сообщение поступило только что. Вскоре после полуночи из Гудзона, близ променада у Бэттери-парк, выловлено тело студентки последнего курса Йельского университета, пропавшей из общежития в Нью-Хэвен сразу после Дня благодарения. Содержание письма, оставленного Джиной Нортор, пока не разглашается, но источники в полиции сообщают, что подозрений в убийстве нет». — Вот и верь после этого маминой теории. Она всегда считала, что школьный двор безопаснее улицы. Еще один труп, и у нас будет хет-трик.[10] А как удобно для мэра! Не убийство, говорят. А она ведь еще не обсохла, не оттаяла. Судмедэксперт даже труп толком разрезать не успел. — Чэпмен отрубил радио, включил фары и вырулил с парковки. Он вез меня домой. |
||
|