"Грозные годы" - читать интересную книгу автора (Лабович Джурица, Гончин Милорад, Реновчевич...)

16 «Если верить полученным донесениям...»

В непрекращающихся боях партизаны хорошо изучили тактику немцев, приобрели опыт борьбы. Большую помощь им оказывали местные жители, снабжавшие их продовольствием. Народ видел в партизанах своих освободителей, и его нельзя было запугать ни концлагерями, пи расстрелами...

Два приземистых черных «мерседеса», натужно гудя, медленно взбирались в гору по заснеженной дороге. Впереди и позади машин ползли два танка, по бокам ехали мотоциклисты. Машины поднялись на вершину горы, где в окружении многолетних сосен стоял небольшой каменный домик, наполовину занесенный снегом. Неподалеку было установлено шесть горных орудий, то и дело нарушавших тишину гор громкими залпами.

Из первой автомашины вышел генерал Бадер, из второй — сопровождавший его генерал Турнер. На обоих была длинные кожаные пальто, сапоги, фуражки с высокими тульями. На их лицах застыло надменное выражение.

Небритый сутулый майор, командир артиллерийского дивизиона, подбежал к Бадеру и, вытянувшись, отдал честь.

Не дожидаясь, пока он доложит, Бадер взял бинокль и с любопытством стал осматривать горные отроги на юго-востоке.

— Где сейчас находится партизанская бригада? — спросил Бадер у майора-артиллериста, который так и остался стоять по стойке «смирно».

В эту минуту подъехал еще один автомобиль. Из него вышел штурмбанфюрер СС Генрихс в сопровождении адъютанта.

— Господин генерал, — начал докладывать артиллерист, — как вам, вероятно, известно, слева от нас находится горный массив Романия, справа — Гласинац, высокие горы там, вдали, — это Яхорина, правее от нее — Игман, на юго-запад от Игмана...

— Я спросил вас, где находится партизанская бригада! — перебил его Бадер.

Майор растерянно заморгал и сглотнул слюну.

— На дороге, ведущей из Крупаца в Киево, появился противник. Мы отсюда ведем по нему огонь, — с запинкой доложил он.

Бадер опустил бинокль:

— Вижу, что ведете!

— Господин генерал, случилось нечто странное. Вчера вечером мы окружили бригаду, а сегодня утром в котловине не оказалось ни одного партизана!..

— Что же произошло? — сверля майора взглядом, спросил Бадер.

— Наша авиаразведка тоже подтвердила, что партизанские колонны вошли в котловину, — продолжал майор.

— Так что же все-таки произошло? — повторил свой вопрос Бадер.

— Утром их там уже не было... Они будто сквозь землю провалились, — пожал плечами сутулый майор.

— Так где же она, эта бригада?

— Не могу точно сказать, господин генерал.

— Кого же вы в таком случае обстреливаете?

— Наблюдатели из частей передают нам по радио данные для стрельбы...

— Значит, стреляете вслепую?

— Но, господин генерал, точное местонахождение бригады нам неизвестно.

Турнер бросил на него уничтожающий взгляд.

Бадер повернулся к Генрихсу, который стоял рядом, дрожа от холода, и смерил его презрительным взглядом. Гестаповец, смутившись, вытянулся по стойке «смирно».

Бадер снова было поднес к глазам бинокль, но тут заметил троих солдат, ведущих связанного крестьянина, лицо которого было в страшных кровоподтеках.

— Кто это? — спросил Бадер.

— Прикидывается дурачком, господин генерал, — ответил один из солдат. — Отказывается говорить, куда ушли партизаны.

— Если отказывается, пристрелите его! — бросил Бадер.

Крестьянину развязали руки, и один из солдат знаком приказал ему бежать.

Крестьянин бросил испуганный взгляд на генералов и, не разбирая дороги, по колено проваливаясь в снег, кинулся вниз по направлению к шоссе, то и дело оглядываясь.

Раздалась автоматная очередь, и крестьянин, раскинув руки, упал лицом в снег.

— Зачем же прямо здесь? — поморщившись, проговорил генерал Бадер.

— Солдат, видимо, неправильно вас понял, — почтительно ответил сутулый майор.

— А вы откуда родом, майор? — спросил Бадер.

— Из Кайзерслаутерна, господин генерал.

— Мне ваше лицо кажется знакомым...

— Так точно, господин генерал! Я две недели находился при вашем штабе.

— В Бухаресте?

— Так точно!

Майор приказал своим артиллеристам зарезать теленка и приготовить хороший обед, чтобы сделать пребывание здесь генералов более приятным. Их разместили в доме, жители которого два дня назад были расстреляны гитлеровцами возле горного ручья.

Низко над горой в сторону Яхорины пролетели три «мессершмитта». Генерал Бадер отметил, что позиция для артиллерии выбрана удачно, а потом выразил желание шумного отдохнуть. Он уже несколько дней пребывал в дурном настроении, поскольку уничтожение партизанской бригады оказалось делом вовсе не простым, и в ярости рвал в клочья радиограммы, сообщавшие, что «партизанской бригаде опять удалось ускользнуть».

— Сколько партизан вы захватили в плен, майор? — спросил он у артиллериста, когда они сидели за столом.

— Ни одного... Впрочем, наш дивизион находится в относительном отдалении от района боевых действий...

— Местонахождение бригады в данный момент неизвестно, стало быть, она в любой момент может нагрянуть и сюда! — усмехнулся генерал Бадер.

— По правде говоря, господин генерал, я бы не удивился...

— Ну а где, по вашему мнению, может сейчас находиться бригада? — спросил Бадер. — Странно, мы все время говорим: «бригада», а ведь по численному составу она лишь немногим превосходит наш батальон.

Майор-артиллерист оказался в затруднительном положении. Он не привык общаться со столь высоким начальством и сейчас боялся высказать свое истинное мнение на этот счет. Ведь штабные судят о противнике только по картам да по сухим донесениям и радиограммам и часто не могут оценить реальную силу и опасность противника. Они знают только одно слова — «уничтожить», между тем здесь, в холодных, неприветливых горах, все выглядит далеко не так, как это представляется там, в теплом штабе.

Бадер, забыв о своем вопросе, опустил голову. Веки у него отяжелели. После обильной трапезы с несколькими рюмками шнапса его сильно клонило в сон.

— Если бы не такая холодная зима, все, возможно, было бы по-другому, — заметил Генрихс.

— Да, партизанам она на руку, — поддержал его Турнер.

Бадер поднял голову:

— Мы же в тысячу раз лучше оснащены, на нас работает вся Европа! Зима скорее на руку нам, чем партизанам!

— Все дело в поддержке народа, — проговорил Генрихс.

— Да, бригада, несомненно, пользуется самой широкой поддержкой населения, — с серьезным видом кивнул сутулый майор.

— Просто вы все стараетесь оправдать собственное бессилие! — раздраженно бросил Бадер.

Через некоторое время он встал из-за стола и прошел в соседнюю комнату немного отдохнуть.

Майор приказал артиллеристам прекратить огонь.

Пока Бадер отдыхал, на его имя принесли несколько радиограмм. Турнер не стал беспокоить генерала Бадера и только через два часа осторожно постучал к нему.

— Господин генерал, прошу прощения, что я вас разбудил, но наши подразделения, действующие против партизанской бригады, просят поддержки артиллерии!

— Пусть артиллеристы действуют, — надевая сапоги, мрачно бросил Бадер.

В соседней комнате на столе его ждали радиограммы. В первой сообщалось:

— Ложь! — закричал Бадер, швыряя радиограмму на стол. — Партизанская бригада насчитывает около тысячи человек, а из донесений следует, что со дня ее формирования по сегодняшний день убито уже около двух тысяч партизан! Как прикажете это понимать? — спросил он, обращаясь к Турнеру.

— Да, здесь есть какая-то неувязка. И главное, партизанская бригада продолжает действовать! — ответил тот.

— Они нам нахально подсовывают заведомо ложную информацию! — покраснев от ярости, рявкнул Бадер и схватил другую радиограмму. В ней говорилось:

— Вот этому я больше верю, хотя четники — самый настоящий сброд, может быть, даже похуже домобранов.

— Наверняка! — подтвердил Турнер.

В третьей радиограмме Бадер прочитал:

В отношении этой радиограммы Бадер воздержался от комментариев.

В четвертой говорилось:

Последняя радиограмма гласила:

Дочитав, генерал Бадер продиктовал две радиограммы в войска. В первой, напоминая о строжайшей ответственности и серьезности создавшейся ситуации, он требовал принятия самых энергичных мер для скорейшего и окончательного уничтожения партизанской бригады. Во второй коротко упоминалось об ответственности за подачу неточной информации и содержались язвительные замечания насчет тоге, что если верить полученным донесениям, то в Югославии на сегодняшний день не осталось ни одного партизана.

Вечером генералы Бадер и Турнер уехали в Сараево, а оттуда на следующий день вылетели в Белград.

— Вы, кажется, хотели подольше побыть в войсках, господин генерал? — уже в самолете спросил Турнер у Бадера.

— Господин Турнер, я был бы вам очень признателен, если бы вы не совали нос в те дела, которые вас не касаются, — отрезал Бадер и повернулся к иллюминатору.

Турнер промолчал.

Через час они уже были на аэродроме в Земуне. Сев в автомобиль, Бадер как бы про себя зло пробормотал:

— До сих пор не удалось взять в плен ни одного партизана из этой проклятой бригады, какое уж тут «уничтожение»!

— Вы правы, господин генерал, — поспешил согласиться с ним Турнер, — пленные всегда предвещают близкую победу.

— Я чувствую, что после генерала Бёме, который, по его собственному выражению, «усмирил сербов», мы получили в наследство очень серьезного противника.

Всю оставшуюся часть пути до штаба они молчали...