"Пятиконечные из созвездия Лиры" - читать интересную книгу автора (Глазунов Александр)

Глава первая Мистика?

Предупреждение

Непроницаемая чернота вспыхнула мерцающими голубыми звездами, которые медленно уплывали и гасли, словно их, родившихся из бездонной тьмы, эта тьма и поглощала. Лишь одна звезда сохранила себя, неподвижно застывшая, посверкивающая холодным блеском… Она неожиданно начала увеличиваться, наполняться теплым бледно-оранжевым светом, словно распирающим ее изнутри. Вскоре это была уже не звезда, а яркое пятно, внутри которого бушевали розовые вихри. Теперь они пронизывали черное пространство, и оно, как бы нехотя, уступало силе света. Вдруг в центре этого пятна что-то прорвалось, лопнуло, и в образовавшейся «дыре-иллюминаторе» я увидел землю, неправдоподобно четко поделенную на прямоугольники и квадраты домов, улиц, круглых площадей и зеленеющих парковых массивов. Все это стремительно истончалось и пропало вовсе — «дыру» заволокло облачной дымкой.

Я совсем не ощущал полета.

На какое-то время меня вновь окутала непроницаемая тьма, в ней растворились все мои чувства и мысли. Сознание отключилось.

Сколько это продолжалось, я не знал. Очнулся я в тот момент, когда ночное фиолетовое небо на горизонте посветлело и огромное солнце вынырнуло из-за гряды гор.

Оранжево-красное сияние залило каменистую равнину с редкими деревьями. Они торчали из грунта толстыми коричневыми стволами, наверху заканчивающимися двумя изогнутыми, рогоподобными ветвями.

Вокруг была полнейшая тишина — ни звука, ни шороха.

Задыхаясь от нестерпимой жары и едва передвигая ноги, я двинулся к ближнему дереву, чтобы перевести дух в его голубоватой тени. Наконец прислонился к стволу, облегченно вздохнул.

Донесшееся откуда-то сверху жужжание заставило меня поднять отяжелевшую голову.

Над горизонтом, на ясной зелени неба мерцало, увеличиваясь в размерах, желтое пятно. Стремительно приближаясь, оно замерло в сотне метров от меня — обернулось золотистым клубящимся облаком и улеглось на камни…

Через несколько секунд пятно поднялось, приняв очертания старинной арфы, правда, высотой с двухэтажный дом.

Жужжание прекратилось, послышался мелодичный звон и… передо мной возникли две фигуры в белых просторных одеяниях. Ростом эти создания были выше деревьев. Большие, круглые, явно несоразмерные с телом головы были покрыты отливающими красной медью короткими, жестко торчащими волосами. Глаза без зрачков были похожи на пустые тарелки. Узкие щели ртов и обозначенные еле заметными треугольниками носы не прибавляли выразительности плоским лицам.

У меня перехватило дыхание.

Одежда полностью скрывала их фигуры, но именно от нее я не мог отвести глаз. Только что она была ослепительно-белой и вдруг начала переливаться разными оттенками голубого и сиреневого цветов.

— Мы приветствуем тебя на планете Дотуми. Она расположена в созвездии, которое вы называете Лирой.

Я вздрогнул. Раскатистый металлический голос грянул буквально с небес. Однако лица пришельцев оставались неподвижными, щели ртов не раскрылись.

— Мое имя Каной, мою спутницу зовут Линея. Мы давно находимся в контакте с тобой, но ты не догадывался об этом. Многие люди на Земле и не подозревают, что мы наблюдаем за ними. Часто они только после физической смерти узнают о нас. Ты тоже умер. Теперь ты продолжишь свое существование на прекрасной Дотуми. А ты помнишь, как умер? Как ты умер? Как ты умер?..

Меня сотряс озноб и… я проснулся. Гулко билось сердце.

За окном пасмурное январское утро, тихо, аж до звона в ушах!

Опять этот сон! Первый раз он приснился мне в самолете, когда мы с Володей Субботиным летели в Москву из Петропавловска-Камчатского, возвращаясь из экспедиции. Я почти позабыл о нем, но сейчас, в хмурых утренних сумерках, его повторение не казалось случайным.

Дело в том, что вчера я получил письмо от Линды, контактера из Смоленской области. Эта молодая, много испытавшая в жизни женщина обладала мощной энергетикой и успешно лечила людей. Мы познакомились несколько лет назад, когда по приезде в Москву она поведала о своих видениях и путешествиях во сне.

Потом мы с Линдой изредка переписывались, и уже из писем я узнавал о необычайных вещах, происходивших с нею.

О том, что я побывал в экспедиции на Камчатке, она не знала, однако месяца полтора назад, когда Линда снова приехала в Москву, я при встрече коротко рассказал ей о камчатских событиях. Во время моего рассказа она как-то странно смотрела на меня и загадочно улыбалась.

Теперь вот это тревожное и непонятное письмо, которое она отправила мне 27 декабря 1991 года:

«Две недели я была под чьим-то влиянием, полная апатия ко всему (сейчас даже самой интересно), появились покалывания в области головы, часто всю кидало в жар. Утром только пытаюсь встать, как с ног до головы резко бьет горячая волна, потом обратно катится в ноги. Так повторялось три раза, потом проходило. Две недели я была как не своя. Что удивительно, даже письмо не могла собраться вам написать — не было сил. Сейчас чувствую себя получше, но пока еще плохо сплю. Вчера вечером и ночью, то есть с 25 на 26 декабря, возле Луны появилась сначала звездочка, потом облако, затем где-то к трем часам ночи меня что-то разбудило — мой двухлетний сын плохо спал, ворочался. Хотя в комнате было нежарко, я задыхалась от духоты, ощущала сильное покалывание в руках, ногах, голове. Затем началось нечто необыкновенное.

Сначала я услышала стук в окно, потом скрежет по стеклу, после легкий свист — и мрак затмил мне глаза. Я несколько минут ничего не видела, может, погрузилась в сон, я не знаю. Но когда очнулась, на покрытом изморозью стекле, в центре, стало появляться, оттаивать пятно, словно кто-то дышал на него снаружи. Чувствовала я себя очень скверно — меня поташнивало, тело все ныло, и вообще на душе было муторно. Происходило это где-то часов в пять утра, может, в начале шестого, точно не знаю, потому как часы в доме все остановились.

А сегодня в два часа ночи за окном зависло нечто вроде облака мутно-желтого цвета, и опять на замерзшем стекле появился оттаявший кружок. В него кто-то смотрел, я видела глаз.

Я только прикрыла веки, как тут же появился экран и по нему побежал текст, наподобие телеграммы: „Встреча до 14 нового тчк необходима тчк ожидается сильное волнение тчк гибель тчк смерть тчк шесть человек тчк С. В. Н. Л. В. А. тчк срочно тчк“.

Этот контакт ничего хорошего не предвещает, это не мои контактеры ВЦ, а неизвестная мне Космическая Цивилизация. Вот вам пишу, а у меня жар по всему телу и с рук вода течет, боль в середке головы, мне трудно писать. Связь длилась около трех минут, хотя раньше с МОИМИ всегда продолжалась от 30 минут до часа. Нам надо встретиться всем шестерым, имена которых указаны в „телеграмме“ только начальными буквами. Мне ОНИ сказали их полностью: Сергей, Вия, Неля, Линда, Валентина, Александр. Показали даже, кто как умрет и когда. Если мы не соберемся вместе, такое наверняка случится — мы погибнем. Я не знаю, зачем нам необходимо собраться, все должно выясниться при встрече… до 14 января 1992 года…»

Страха или какой-то нервозности письмо Линды на меня не нагнало, но размышлений прибавило.

Во-первых, почему это паническое и категоричное, по сути, сообщение пришло именно к Линде, которая, кроме меня, никого не знала. Во-вторых, из шести человек, указанных в «телеграмме», кому якобы грозит преждевременная смерть, а точнее, физическое уничтожение, трое — Сергей, Вия и Неля — сами являются контактерами с Разумным Космосом или, как они их называют, с Внеземными Цивилизациями. Не проще ли было сообщить все это кому-нибудь из них? И, в-третьих, кто такая Валентина, не известная ни мне, ни Линде?

И главное: не является ли это письмо продолжением преследующих меня последнее время странностей?

Дело в том, что я специально взял отпуск, чтобы закончить книгу о камчатской экспедиции, и никак не мог заставить себя сесть за стол. Шли дни за днями, я занимался чем угодно, но только не работой над рукописью, которая, в общем-то, была на стадии завершения. Каждый вечер я с ужасом вспоминал прошедшие сутки и не мог понять, почему я занимался тем, что вполне могло подождать. Я клялся, что с утра сяду за работу, но наступало утро… и я продолжал заниматься выписками из книг, которые могли бы мне понадобиться когда-то, но не сейчас.

Я искал и находил для себя какие-то оправдания, придумывал, что я скажу руководителю нашей экспедиции Виктору В., требовавшему ускорить работу над книгой, которая, как он думал, могла помочь в организации следующей экспедиции. На это рассчитывал и я, но ничего, кроме раздражения на каждую мелочь, это знание мне не прибавляло.

Более того, как только я мысленно возвращался к событиям, происшедшим на Камчатке, я впадал в злобную меланхолию.

Наконец, совершенно измученный борьбой с самим собой, я решил позвонить Вие, тоже участнице камчатской экспедиции. Решение было довольно глупое, ведь я даже не представлял, как объяснить ей то, что творилось со мной. Ну, не работается! Ну и что ей из этого?

Слава Богу, она первой спросила о рукописи. Видно, Виктор и ее достал жалобами на мою «лень». Я вяло и в то же время раздраженно посетовал на свою «жисть».

— Подожди, сейчас выясним, в чем дело…

С минуту Вия молчала, затем в трубке послышался ее невозмутимый голос.

— Знаешь, ТВОИХ на месте нет, а вот МОИ говорят, что тебе просто мешают. Твои контактеры с Лиры сейчас как раз стараются нейтрализовать это вмешательство. Как сообщают МОИ, здесь имеет место нарушение каких-то этических норм, принятых в Космосе.

Вия, как она утверждала, контактировала с представителями Внеземной Цивилизации из созвездия Лебедь, которых она называла «мои ребята». А на Камчатке вдруг выяснилось, что и у меня есть «свои ребята» — представители ВЦ из созвездия Лиры, к чему я никак не мог привыкнуть. Тем более, что сам я для контакта не очень-то гожусь, так как, по ИХ словам, у меня еще не открылся телепатический канал.

— Кто мешает? — спросил я, несколько ошарашенный ее словами.

— Говорят, «темные силы». Скоро все выяснится…

Космические «темные силы»! В своем кругу контактеры называют их «темнушниками».

И этот звонок, и письмо Линды, и повторный сон — все это походило на серьезное предупреждение. Тем более, что теперь, по возвращении с Камчатки, все, связанное с «темнушниками» и прочими «историями», воспринималось совсем по-другому, чем в доэкспедиционный период, когда даже явные знаки казались либо случайными совпадениями, либо не подлежащими разумному осмыслению несуразицами, каких в нашей суматошной жизни, конечно же, предостаточно.

Да, благодаря переданным мне дневникам многое теперь представлялось иначе…

Взять хотя бы случай в знаменитой Пермской зоне… Почему, несмотря на упорные поиски друг друга, встреча, назначенная на берегу Сылвы, так и не состоялась?