"Два с половиной раза замужем" - читать интересную книгу автора (Полякова Татьяна)

Татьяна ПОЛЯКОВА

Два с половиной раза замужем

Зоя Метелкина и подруга ее Лидка работали на картонажной фабрике. Жизнь у Зои была не сахар да и у Лидки тоже не рафинад. Лидкин муж ползарплаты пропивал, а у Зои мужа и вовсе не было. Правда, имелся у нее друг сердечный, Вася Перехлест. В одном дворе жили. Зойкин дом направо, Васин налево. Во дворе и познакомились. Вася на лавочке сидел, а Зоя мимо него из овощного магазина шла. Он оглядел ее заинтересованным взглядом и с чувством произнес:

— Какие ляжки!

— А тебе чего? — огрызнулась Зоя, поскольку от Васи сильно несло плодоовощным. Однако, поразмыслив, сменила она гнев на милость и взяла Васю в любовники. Жизнь есть жизнь, куда от нее денешься? Вася был мужик неплохой, в мужья, однако, не годился. У Зои пацан растет, Ленька, а этот еще ребенка пить научит. Она Васю и домой не звала, чтоб для дитенка дурных примеров не было.

— И правильно, и не води! — одобряла ее Лидка. — А то привыкнет жить за твой счет, а ты что, миллионерша?

Зоя была не миллионерша, откуда миллионам при такой зарплате? Хоть и говорил ей лектор на собрании: “У вас, дескать, средний уровень”, а Зоя все равно расстраивалась.

— Вот и попробуй, накорми ребенка, обуй, одень, — жаловалась она Лидке, когда они после смены ехали в троллейбусе.

— Еще и цены хотят повысить, — поддакивала Лидка. — Куда тут повышать? Последние штаны снимают!

Так возмущались подружки, не замечая, что к их разговору прислушивается стоящий рядом старичок.

Вдруг старичок обратился к ним:

— Извините, — говорит, — милые дамы, я случайно услышал ваш разговор. Зовут меня Иван Николаевич, так что вы, пожалуйста, не пугайтесь. Вам, — обращается он к Лидке, — я, к сожалению, помочь не могу, а вам, — говорит он Зое, — попытаюсь.

— Ты, дед, в своем уме? — обиделась Зоя. — Из тебя песок сыплется, — и она презрительно седины этого старичка оглядела.

— Не спешите с выводами, — отвечает старичок, — не спешите. Я могу решить ваши проблемы. У меня есть контингент — женихи в неограниченном количестве, и качество тоже на уровне.

— Где ты их откопал? — заволновалась Зоя.

— Все узнаете, — отвечает старичок, — все узнаете со временем. Приходите после работы вот по этому адресу. — И Зое бумажку с адресом подает. А там написано: “УКРОМПРОМ, Козий переулок, 12, с 17.00 до 22.00”.

— Кооператив, что ль, какой? — осведомилась Зоя.

— Нет, — говорит Иван Николаевич, — учреждение у нас государственное.

— А че работаете не по-людски? — допытывалась Лидка, ощущая большой скептицизм.

— А мы, — отвечал Иван Николаевич, — для блага человека работаем. Когда людям удобно, тогда пусть и ходят. Впрочем, — обратился он к Лидке, — могу помочь и вам, если вы согласны со своим супругом расстаться.

— Нет, нет! — замахала руками Лидка. — Какой-никакой, пусть будет.

И она поскорее из троллейбуса выскочила, словно боялась, как бы мужа не отобрали. А Зоя осталась, поскольку терять ей было нечего, кроме Васи Перехлеста, а не такой Вася подарок, чтоб по нем убиваться.

Пришла она назавтра в Козий переулок. Учреждение небольшое, скромное. Иван Николаевич за столом сидит.

Зоя ему сразу сказала:

— Я женщина бедная, у меня лишних денег нету.

— Помилуйте, — отвечает Иван Николаевич, — не надо никаких денег, все бесплатно. Только документ свой покажите, гражданка. Сами понимаете, проверить надо, может, у вас штамп уже имеется или прописки нету.

— Пожалуйста, — сказала Зоя. — Я понимаю, я с паспортом пришла.

Иван Николаевич данные переписал — остался доволен и тут же объявил, что есть у него кандидат в мужья: мужчина видный, самостоятельный, хорошо зарабатывает, одет прилично, не стыдно под ручку пройтись.

— А сколько зарплата? — спросила Зоя.

— Полтыщи, — отвечает Иван Николаевич, — и алиментов не платит. Только, знаете, есть у него один недостаток — он с другой планеты.

— Это как же? — изумилась Зоя.

— Да вот так, — тут Иван Николаевич руками развел, — прилетел сюда, программу работ ему надо выполнить, а жить негде, так вот, хорошо бы ему жениться, чтоб было все как у людей. И вам облегчение будет, пятьсот рублей на дороге не валяются.

— Это конечно, — согласилась Зоя. — Да из себя-то он какой?

Тут ей представилось некое странное существо со щупальцами и глазами на затылке.

— Человек как человек, — заверил Иван Николаевич, — не отличите.

— Вы мне уж получше какого-нибудь найдите, — стала Зоя просить и даже сумочку приоткрыла, — я отблагодарю.

Но Иван Николаевич этот ее жест отвел.

— Не волнуйтесь, — говорит, — у нас плохих нету, не держим, а для вас, можно сказать, вылитый Бельмондо имеется. Только, — предупредил он Зою, — есть один нюанс. Работает он много, деньги задаром не платят, и потому для дома у него программа сокращенная. Только будет газеты читать и телевизор смотреть, а больше ничего.

— Ну, а потом? — спросила Зоя.

— А потом спать ляжет.

— Ну и… — все надеялась Зоя.

— Вынужден вас огорчить, — отрезал Иван Николае­вич. — Потом заснет. Я ведь вас предупреждал, — втолковывал он Зое, — программа у него напряженная.

— Ну знаете, — вспылила Зоя, — мне кочерыжка вместо мужа не нужна!

— А пятьсот рублей? — спросил Иван Николаевич.

От этого вопроса Зоя стала грустная.

— Да вы поймите, — убеждал Иван Николаевич и в глаза умильно заглядывал, — хлопот с ним никаких, только по вечерам полкило сахара развести, напоить и все. Ему этого питания на сутки хватит. Зато все будут видеть, что у вас муж есть.

Трудно было Зое согласиться, больно уж дело какое-то темное.

— Он, случайно, не на летающих тарелках приехал? — выспрашивала она, чтоб уж полной ясности добиться.

— Да, на них, — неохотно подтвердил Иван Николае­вич и добавил: — Но, знаете, я вам не советую излишне интересоваться.

— Понимаю, понимаю, — спохватилась Зоя и тут же с вызовом спросила: — А если я другого люблю?

— Пожалуйста, любите, — разрешил Иван Николае­вич, — это делу не помеха. А не хотите ли тут же с ним и познакомиться?

Зоя решила кота за хвост не тянуть. Иван Николаевич кнопку нажал, моментально явился инопланетянин. Мужчина видный, представительный, одет хорошо. Зоя как глянула, так сразу согласилась.

— Значит, так, — сказал Иван Николаевич, — подавайте заявление и расписывайтесь. Зовут его Володя, Владимир Сергеевич, а пятьсот рублей станут вам, Зоя Харитоновна, по почте приходить, не сомневайтесь, заминки не будет. Стесняться вам с ним тоже не придется, у него в домашней обстановке будут нервные центры отключены. Если вам кричать на него или ругаться захочется, пожалуйста, он на это не реагирует, только телесных повреждений не наносите и главное, не вздумайте его работой интересоваться, за это мы вас накажем. А в остальном, уважаемая, делайте, что хотите.

В скором времени Зоя с инопланетянином расписались, и сразу он к ней жить переехал. Надо сказать, поначалу надеялась Зоя на простое женское счастье. Как говорится, программа программой, а жизнь жизнью. Как легли они спать после росписи, Зоя храбро придвинулась к инопланетянину бедром и спросила:

— Жена у тебя есть аль нет?

На что инопланетянин ответил:

— Некорректный вопрос.

Зоя, вздохнув, заснула в пессимистическом настроении.

Тем не менее зажили они с Володей неплохо. Пятьсот рублей лишних — это не фунт изюма. Стала Зоя цыплят табака покупать, рыбу красную в буфете да еще с нагрузкой, и ничего, хватало. Леньке новую одежду, обувку справила и себе кой-чего прикупила. Но не бросала денег на ветер, дело-то темное, кто его знает, как дальше повернется.

Где работал Володя, этого она не знала, но телефон на работе имелся. Первое время Зоя часто по этому телефону звонила, надо же было разобраться, что за контора такая, а еще хотелось ей, чтоб супруг после работы встретил — под ручку пройтись.

Насчет конторы ничего не выяснила Зоя, потому что, кроме Володи, никто трубку не поднимал, а под ручку пройтись он не отказывался. Придет, ручку подаст и идут себе — Володя в дубленке, шапке ондатровой, и Зоя приоделась — шуба мутоновая, чернобурка на голове.

Женщины в цеху завидовать стали, а некоторые даже Зоей Харитоновной звать. А главное, все допытывались — кто да кто у тебя мужик? А Зоя им в ответ: “Начальник”. А они тогда: что ж ты на чистую работу не идешь? Разве начальник своей жонке позволит в цеху горбатиться?

Тут Зое приходилось туго, потому что, действительно, где это видано, чтобы жена начальника пыль глотала. Она и сама уже думала, не найти ли работу почище, рублей за сто, но боялась с места срываться, дело-то ненадежное. А тут сто шестьдесят верных да премии квартальные.

Ей с Володей расставаться не хотелось, где еще такие деньги найдешь! И хлопот никаких! На фабрике, поди, за эти пятьсот надо три нормы выполнить. А тут придут домой, он у телевизора сядет и сидит себе. Все тихо, спокойно, кормить, обстирывать не надо, только в голове у него жужжит что-то, но Зоя не прислушивалась. Не до того ей было. Тут и ужин сготовь, и постирай, и с Ленькой уроки сделай, да надо еще и к Васе Перехлесту забежать, ему суп сварить.

Первое время она и Володю ужинать звала, но он все отказывался, и Зоя звать перестала — воды с сахаром намешает — ешь, муженек.

А Вася, хахаль-то Зойкин, как увидел ее с инопланетянином — испугался. Володя-то с виду высокий, плечистый. Куда Васе против него. Первое время очень опасался Вася, как бы Зойкин муж его бить не пришел, а потому он у Зои все допытывался:

— Твой-то как, ничего?

— А чего ему, — отвечала Зоя, — телевизор включит, сидит.

И Вася успокоился, только иногда уточнял для страховки:

— Твой-то как, сидит?

— Сидит, — заверяла Зоя, но, по правде говоря, надоело ей это сиденье. Ребенок домой пришел голодный, а он сидит. Нет чтоб ребенку кашу сварил! Инопланетянин, вроде, кашу варить не подряжался, но все-таки обидно. С одной стороны, обижаться, вроде, и нечего: сама обута, одета, Ленька не оборванный, гарнитур румынский купила за три тысячи. С другой стороны, придешь домой, тут бы душа отдохнула, на гарнитур румынский глядючи, так нет, чурбан этот посреди комнаты сидит как колода, программы кру­тит. Зое, может, фильм посмотреть охота, а он футбол включит, а то совсем цифры на экран напустит и прыгают они туда-сюда. Ну разве можно такое терпеть?

— Идол ты! — кричала Зоя на мужа, — Чурбан инопланетный!

Соседи стучали в стенку, но никто Зоины слова за правду не принимал. Однако бывали минуты, когда Зое пассивность мужнина даже нравилась. Придет после свидания с Васей и спросит злорадно:

— Сидишь, идол? Ну, сиди, сиди.

Однако ж расставаться с Володей она не помышляла и не рассталась бы, но тут случилась неприятность.

Едет однажды Зоя с работы и размышляет: не купить ли Володе телевизор второй, черно-белый, ведь так хорошо будет — у нее свой телевизор, у него свой. Вот только денег жалко…

Вдруг видит в окно-такси остановилось, вылезает оттуда Володя и дамочку высаживает. У Зои прямо сердце зашлось.

“Вот подлец! Ну, я ему чайник почищу”, — решила Зоя и следом рванулась. А парочка уже в ресторан входит. Зоя за ними. Швейцар не пускал, пришлось червонец дать. Два зала оббежала, наконец нашла.

Они сидели в углу и кофе-гляссе перед ними стояло. Дома не жрет ничего, а тут гляссе ему надо. Зоя подлетела и спрашивает:

— Ты что тут делаешь, муженек дорогой? Для дома у тебя программы нету, а тут и программы нашлись!

И, не в силах с собой совладать, она схватила стакан с гляссе и супругу на голову вылила. Оно вроде ничего страшного, не горячее, но вокруг наступила тишина. И в этой тишине услыхала Зоя “жу-жу-жу”, но не у Володи в голове, а у дамочки.

— Ага! — вскричала Зоя. — И ты из той же шайки! Думаешь, не знаю, откуда ты взялась!

Дамочка молчит, знает кошка, чье мясо съела, а Володя спокойненько так отвечает:

— Вы превышаете вашу компетенцию.

— Я тебе покажу компетенцию! — вскинулась Зоя. — На свою планету ехай, там и указывай!

Но, ах, не вовремя она взъярилась, потому что уже шли к ней два милиционера и официант. Хоть и кричала Зоя, что это муж ее законный, у нее и документ есть, а все равно вывели под белы руки и на работу написать пригрозили.

На улице Зоя опомнилась. Уж не вмешалась ли она в работу? Или, того хуже, не нанесла ли телесных повреждений? Да какая ж это работа — с бабами гулять? А что кофе вылила, так повреждений от этого не будет, голову помыть да и все.

— Я сама ему вымою, — в порыве раскаянья решила Зоя.

Так она предполагала, но вышло все гораздо хуже. Совсем муж домой не пришел. Зоя неделю подождала, потом поняла — надо в Козий переулок ехать.

Ехала она долго — сначала на метро, потом троллейбусом и все представляла, как придет и скажет:

— Товарищи инопланетяне! Я была не права. Я осознала свою ошибку, и это мне послужит уроком Верните мне моего мужа, а если этого нельзя, найдите хоть какого другого

С душевным трепетом открыла Зоя обшарпанную дверь. Иван Николаевич за столом сидел. Но не взглянул на нее Иван Николаевич, не посадил, добрым словом не приветил. Он точил карандаш, а Зоя на пороге стояла. Долго точил, и так и этак вертел. Наконец глаза поднял и сказал неохотно:

— Садись.

Зоя присела на краешек стула.

— Ну-с? — спросил Иван Николаевич.

— Войдите в мое положение, — залепетала Зоя, — сами знаете, как одной ребенка растить, одних ботинок стопчет…

— Мы знаем, — прервал ее Иван Николаевич, — все знаем, не сомневайтесь, и что вы гарнитур румынский за наши деньги купили — тоже нам, гражданка, известно.

— Вы ж поймите, я не нарочно, — оправдывалась Зоя.

— Мы понимаем, мы-то все понимаем, — подтвердил Иван Николаевич. — А вот вы, гражданка, не поняли, как надо себя вести Не того мы от вас ожидали, не того, — закручинился Иван Николаевич и скорбно головой закачал.

— Простите на первый раз, — заплакала Зоя.

— Володю мы вам не вернем, — отрезал Иван Николае­вич, — не надейтесь! Вы не справляетесь со сложным объектом, — но вдруг он смягчился: — Ладно, так и быть, дадим мы вам мужа, но не такого качества.

— Дайте хоть какого, — взмолилась Зоя, — я за внешностью не гонюсь, пусть хоть лысый, лишь бы деньги получал!

— Так-так, — задумался Иван Николаевич, — повезло вам, Зоя Харитоновна, есть для вас экземпляр попроще, три сотни получать будет. Согласны?

У Зои от радости забилось сердце, и она головой закивала, но все ж попросила:

— Посмотреть бы его.

— А зачем? — съязвил Иван Николаевич. — Вы ж за внешностью не гонитесь.

— Ну все-таки, — мямлила Зоя, — как-то хотелось бы.

— Настырная вы, Зоя Харитоновна, — не одобрил Иван Николаевич, — ну, так уж и быть, смотрите.

Он достал из шкафа коробочку и стал распаковывать, приговаривая при этом:

— Новенький, первого сорта, бракованных не держим.

А когда коробочка раскрылась, Зоя увидела, что там мужчина в джинсовом костюме, но весь какой-то плоский, сморщенный и на татарина похож.

— Да как же я с ним в загс пойду? — ужаснулась Зоя.

— В чемодане понесете, — нехорошо пошутил Иван Николаевич, и глаза его злобно сверкнули.

— Ну нет! — воспротивилась Зоя. — Мне людей стыдно.

— А триста рублей? — искушал Иван Николаевич.

Зоя пошла красными пятнами, но стояла на своем:

— Вы как хотите, а я посмешищем не буду!

— Экая вы, Зоя Харитоновна, нетерпеливая! — пожурил Иван Николаевич. — Терпение, гражданка, надо иметь.

Сказавши эти слова, он просунул руку мужчине за пиджак, чем-то щелкнул, и мужчина стал распрямляться, наполняться и даже руками задвигал, а потом самостоятельно вылез из коробки и сел за стол.

— Вот, — сказал Иван Николаевич. — Знакомьтесь, Никифор. А это Зоя Харитоновна, ваша будущая супруга.

Никифор спокойно глянул и головой кивнул.

— Ну, дети мои, — расчувствовался Иван Николае­вич, — расписывайтесь и живите ладком да мирком, только должен я вас, Зоя Харитоновна, предупредить: Никифор человек простой, не какой-нибудь там начальник, работа у него пробивная, без бутылки не обойдешься, опять-таки друзья-товарищи нужны, сами знаете, нынче все через бутылку делается.

— Знаю, знаю, — кивнула Зоя.

— Но вы не бойтесь, — успокоил Иван Николаевич, — расписывайтесь: он хоть и пьет, а пьяным не бывает, друзей-товарищей тоже домой не поведет. Выражения он, Зоя Харитоновна, употребляет разные, но вы не обижайтесь, он не со зла, а так, по простоте душевной, он, кроме этих выражений, может, и не знает ничего. Вот, Зоя Харитоновна, изучите словарь супруга.

С этими словами он подал Зое бумагу, на которой было пятьдесят выражений, из них половина матерных Зоя бумагу просмотрела и сильно расстроилась.

— Иван Николаевич! — взмолилась она. — Если он дебил какой, так вы уж сразу скажите!

— Что вы, Зоя Харитоновна, — обиделся Иван Николае­вич, — ни в коем случае не дебил, поумнее нас с вами. Может производить миллион операций в секунду. Наша фирма престиж имеет, плохого не предложим. Только, знаете, есть у него один нюанс — сильно устает на работе, и потому спать ему нужно в фотолаборатории, чтоб разряжаться, значит. Есть у вас фотолаборатория? — сурово спросил он Зою.

— Нету, — испугалась Зоя.

— Ну, а шкаф какой-нибудь платяной, в мебели румынской, например?

— А шкаф есть! — обрадовалась Зоя, — только, может, лучше в стенном?

— Можно и в стенном, — смилостивился Иван Николае­вич. — Только там ведь щели, наверное, есть. Строительство-то у нас не качественное, а, Зоя Харитоновна?

“А то сам не знаешь!” — злилась Зоя, но елейным голо­сом отвечала:

— Я зашпаклюю, Иван Николаевич, законопачу.

— Этого мало, — строго заметил Иван Николаевич. — Нужно Никифора черной материей завешивать, шерстью или драпом.

— А коричневой нельзя? — спросила Зоя, вспомнив, что недавно кусок уцененный видела.

— Нельзя! — еще строже ответил Иван Николаевич. — Чего нельзя, того нельзя, и смотрите: я приеду проверю, материала много надо, чтоб с головы до ног закутать.

— Хорошо, хорошо, — соглашалась Зоя, мысленно рублей пятьдесят из трех сотен оплакивая. Но возражать было нельзя. На молоке ожегшись, на воду дуешь.

Как Иван Николаевич говорил, так все и оказалось. Каждый день от Никифора водкой пахло, но чтоб драться или Зою оскорблять — такого не было. Зоя ему сразу телевизор второй купила — “Рекорд” черно-белый.

Придет Никифор, перед своим “Рекордом” сядет, чертежей на экран напустит и рассматривает. Все тихо, спокойно, даже не жужжит. Правда, телевизор себе в грудь включал, но Зоя пожару не боялась, это цветные горят, а про черно-белые не слыхать.

Посидит так с часок, а потом проси его о чем хочешь — все сделает.

Уж таким простым оказался Никифор: полы, посуду мыл, ковры выбивал, и в магазин его Зоя посылала. Простой-то простой, а умный-преумный, правду Иван Николае­вич говорил, ни одна кассирша обсчитать Никифора не могла. Нинка из гастронома уж как пыталась, да не вышло, она только считать начнет, а Никифор ей сразу: “Общая сумма 2,70”. Нинка и так и сяк вертела, а приходилось соглашаться — точно 2,70.

Зауважали Никифора в микрорайоне. А Зоя на него нарадоваться не могла. На работе бабы стали было язвить:

— Что ж тебя начальник твой бросил? Видно, неученая оказалась.

А Зоя на них как накинулась! Да я, говорит, только теперь жить начала, с того чурбана одна радость была, что деньги большие, а мне и трехсот хватит, был бы человек хороший!

Как справляли День пограничника, Зоя в первый раз Никифора к своим привела. Володю-то ни разу не водила, все отговаривалась: у него, дескать, своя компания, из начальников.

А Никифор, тот всем сразу понравился — ну, свой чело­век в доску и вести себя умеет. Спокойный, уважительный, в драку не лезет. Все мужики перепились давно, а он как стеклышко трезвый.

Даже Лидка, на что уж строга, а и то оценила:

— Золотой, — говорит, — Зойка, у тебя мужик, хоть и татарин.

Хорошо жили Зоя с Никифором, Никифор для Зои все делал, а ее ничем не утруждал. Вечером в шкаф залезет, на груди у себя черную кнопку выключит, Зоя потом красную нажмет, материей завесит, а утром только встать по будильнику — кнопку включить.

Но с Васей она по-прежнему встречалась, и это было ее ошибкой, потому что как раз из-за этого вышла у Зои неприятность.

А началось все с того, что стали в доме, где жил Вася, производить капитальный ремонт. Ну, естественно, в квартире пыль, грязь, известь, и конца ремонта не видно.

Живет Вася в неэстетичной обстановке месяц, живет другой, а Зоя уже к эстетике привыкла, среди импортных гарнитуров обитая. Вот так и получилось, что Зоя утратила бдительность и стала Васю к себе зазывать.

Он сначала опасался, все спрашивал:

— Твой-то где?

— Да в ночной смене, — отвечала Зоя.

Постепенно Вася успокоился и привык оставаться до утра.

Ну, понятное дело, человек невоспитанный, деликатности никакой, а похмелиться охота. Повадился ночами по шкафам, по буфетам лазить, выпивку искать. Ищет, а не находит. Закусить — пожалуйста, холодильник открой — тут тебе и колбаса, и огурец соленый, а выпить нету.

А стенные шкафы Зоя запирала, там у нее много ценного хранилось: и Никифор стоял, и шуба, и чернобурка висела, и сапоги лежали, импортные, новые совсем.

Зоя не сомневалась, что Вася фрукт хороший, но однажды по рассеянности ключи на столике забыла. Вася их цап и давай ночью шкафы открывать, в сокровищах Зойкиных рыться. Смотрит — барахла много, спиртного нету.

Наконец, открывает один шкаф, а там что-то черной материей занавешено.

“Ага, — думает Вася, — вот где Зойка от меня поддачу прячет!”

Занавеску сдернул и видит: смотрит на него Никифор страшными глазами, а в руке его вроде нож блестит.

— Всю ночь просидел, подлюка, — ужаснулся Вася и тут же понял: надо бить первым!

Изо всех сил он двинул Никифору в челюсть. Хоть и был Вася жидковат, но кулак имел пролетарский.

Никифор зашатался, что-то в нем заскрипело, затрещало, и стал он вываливаться из шкафа, а глаза его открытые неподвижно и страшно на Васю смотрели. Вася закричал, отпрянул и рванулся к выходу. Схватив в руку ботинки и пиджак, в носках побежал по лестнице. Пока Зоя вскочила, его уже и след простыл, только входная дверь бухнула.

А Никифор лежал неподвижно и включаться не хотел.

Вот так из-за рассеянности потеряла Зоя личное счастье, а заодно и мужа-кормильца.

Кого жалеть, спрашивается, о ком горевать?

Сильно она расстроилась, но не из-за Васи. Никифора было жаль. Вот уж жалко, так жалко, только год прожили, и всего-то она, живя с Никифором, гарнитур кухонный купила, импортный, правда. Зоя даже всплакнула с расстройства:

— На кого ты меня покинул?

А потом трясти начала, кнопки и так и сяк нажимала, стучала по груди — не заводится и все тут! Делать нечего, надо опять в Козий переулок ехать.

Сурово ее Иван Николаевич встретил:

— Вы, — говорит, — гражданка, виноваты.

— А что я виновата? — кричала Зоя. — Что я не так делала? Сами говорили — можно личную жизнь иметь!

— Вы, гражданка, проявили преступную халатность, и за это мы вас накажем, сто рублей из зарплаты вычтем.

Зоя в плач. А он ей:

— И не просите, и не молите, а не согласны — совсем заберем.

Пришлось Зое согласиться. Но, конечно, пошла она к Васе, чтоб душу отвести, сказать ему, кто он есть. А Вася дверь не открыл.

Пришли через три дня ремонтники с Иваном Николаевичем и Никифора починили, однако предупредили, что стал он теперь одноразового пользования. Двигаться ему поменьше надо, так он дольше сохранится, потому что энергии в нем осталось только на два периода работы.

— А сколько это два периода? — допытывалась Зоя, мысленно соображая, на что двести рублей умножить.

— Смотря как работать будет, — уклончиво ответил Иван Николаевич, — так что смотрите, берегите свое счастье.

И Зоя стала Никифора беречь, уже за продуктами не посылала и под ручку гулять не водила. Но по большим праздникам в компанию вела. Тут уж обязательно надо мужа демонстрировать. Зоя боялась: опять, скажут, бросил, а не скажут, так заподозрят неладное.

Прошел год, и стала она замечать, что Никифор как-то ходит медленно и говорит тоже медленно. Сильно огорчилась Зоя, поняла — конец близок, а всего-то она за этот год тысчонку на черный день скопила.

“Может, еще месяца три протянет?” — мечтала Зоя. Очень ей хотелось холодильник заменить на двухкамерный, но всегда в жизни бывает хуже, чем ожидаешь.

Два праздника подряд пошли: первый — годовщина Октября, а второй — у Лидки день рождения. Хоть и видела Зоя, что Никифор после годовщины еще неповоротливее стал, а к Лидке нельзя было не вести. Как же она без мужа? Сказать — заболел, не поверят, сплетни пойдут.

Зоя решила — надо показать, что между ними все ладно, в согласии живут, а потом сказать — помер скоропостижно, может, ей и справку дадут (это она;;а Ивана Николаевича надеялась). Насчет похорон она тоже придумала:

“Скажу, что в Москву лечить повезли, там и помер, там и похоронили. Съезжу туда, на похороны вроде, приеду — поминки устрою”.

Вот какой хитрый план придумала Зоя, но из этого плана ничего не вышло, а вышло совсем иначе.

Пришли они к Лидке, за стол сели, выпили, естественно, закусили, стали песни петь. И тут видит Зоя — неладно что-то с Никифором. Она его быстренько из-за стола вывела и в туалет впихнула, Никифор тут же обмяк и на пол — плюх, а самое главное — сдуваться начал.

Что делать? Зоя его быстренько в сумку большую, в которой кастрюлю с салатом несли, а шапку и пальто через окно выкинула.

Вроде надо и самой уходить, но Зоя решила:

“А, погуляю в последний раз как мужняя жена!”

Села она за стол. Давайте, говорит, бабы, душевную споем. Хором затянули песню.

— Куда мужика подевала? — сквозь шум кричала Лидка.

— Печень схватила, домой отправила, — наскоро придумала Зоя.

Привезла она Никифора домой. Вошла в подъезд. “Чего, — думает, — наверх тащить, надо сразу в мусоропровод”. Вытащила Никифора, поцеловала в безответные уста.

— Прощай, — говорит, — Никифор.

Стала она Никифора в мусоропровод запихивать. А он не пролазит. И тут Зоя одумалась.

У них-то, на фабрике, все бракованное опять на склад идет, на переработку, так, наверное, и ей надо Никифора в Козий переулок предъявить.

Зоя аж протрезвела с испугу. Слава богу, что не выкинула! Вот уж досталось бы от Ивана Николаевича!

Повезла она назавтра Никифора предъявлять, а дорогой все думала: нового ей дадут или нет? А этого как оформить? Хорошо бы справку получить! Тут же, наверное, Иван Николаевич не откажется. Свои люди, зачем ссориться. А без справки что ж получается? Сбежал супруг в неизвестном направлении! Нет, Зоя с этим смириться не могла!

Приехала она, подходит к зданию, а у двери грузовик стоит, столы, стулья носят.

— Здесь УКРОМПРОМ был, — упавшим голосом сказала Зоя. — А где он сейчас?

— Не знаем, что тут было, — отвечали грузчики. — А сейчас здесь ГЛАВСБОЛТСДВИГ.

Зоя как услышала, так и осела на стул.

Начала было расспрашивать — никто ничего не знает, никто ничего не помнит. Бегала Зоя, металась, а все без толку. Она и вверх голову задирала, не летит ли где тарелка? Если б летела, это ж можно руками помахать — вот она и я, и на сто пятьдесят согласна.

Но небо было чистое, пустое, а чтоб тарелка летела — не видать.

Погоревала Зоя и поехала домой. Белье замочено, стирать надо. Да и гладить собралась, а то пересохнет…

Приехала, Никифора в кладовку положила, упаковала хорошо, пусть лежит, он есть не просит. Вдруг пригодится еще!

Стала стирать. Стирает, а сама все думает: куда это они полетели? Может, в Америку или в азиатские страны?

А в Америке, Зоя слыхала, все дорого, там зарплату тысячами платят, и в валюте, а не в рублях. Это им не то, что наша дешевка, там за двести не обойдешься.

А в Азии и того хуже, у них вообще по три жены нанимать надо. Это ж расход какой! А вдруг поругаются, зарплату не поделят!

Нет, решила Зоя, лучше, чем у нас, не найдут! Так что полетают, полетают да и назад вернутся. А если вернутся, ее, небось, вспомнят. Адрес-то знают. Старый друг лучше новых двух.

Так и зажила она, питая надежды.

А Вася все вокруг ходит.

— Ты че, — говорит, — Зойка, надулась, как мышь на крупу?

— Иди ты! — шуганет его Зоя, а сама призадумается: жизнь есть жизнь, куда от нее денешься?