Глеб Егорович Исаев
Кольцо викинга

Глава 1

Он потянулся, раскрыл глаза и уставился в безоблачное небо.

— Денек будет, не дай бог каждому, — пробормотал Игорь, и смачно врезал себе по уху, норовя свести счеты с донимавшими его всю ночь комарами.

— Ага, сейчас, разбежался. — Крылатые паразиты испарились с первыми лучами солнца. Результатом же удара стал легкий бодрячок от грамотно проведенного "цуки".

— Подъем, оглоеды, кончай ночевать, — Абрек подобрал с земли сухую шишку и зашвырнул ее в раскрытый полог палатки.

Из брезентового проема, жизнерадостно матерясь, выбрался напарник и старинный приятель. Кубик. Вообще-то полная кличка Владимира Берсентьева была "Метр в кубе", но в процессе эксплуатации расширение стерлось, остался "Кубик". Низенький, плотный, и необычайно здоровый, Вовка как нельзя лучше подходил своему прозвищу.

"Хотя, кто может сказать, почему прилипает то или иное погоняло?" — лениво размышлял Абрек, он же Абреков Игорь Сергеевич, тридцатипятилетний жизнерадостный холостяк, приводя в порядок растрепанные волосы и споласкивая лицо в ледяной воде ручейка.

Вернулся к месту ночевки, когда к зевающему Вовке присоединился и Леший.

Михаилу, худому очкарику вида, не слишком повезло с фамилией. И вовсе непонятно, о чем думали его родители, давая сыну такое имечко. В том смысле, что при такой-то фамилии, — Квакин. Стараниями советского писателя, дедушки современного демогностика и реформатора, образ стал нарицательным, имя было уже перебором. Потому, когда "классная" представила затихшим в предвкушении развлечения "пятиклашкам" новичка, обалдевший от изобилия возможностей для выбора клички Абрек даже растерялся: — Не, ну что ты будешь? даже неинтересно. Это уже издевательство, — протянул он. — И как его теперь окрестить?

— А давай, — подвинулся к приятелю Вовка, — наоборот, не по фамилии, а… например, Лешим. А чего, ну какой он Квакин? Даже не "Фигура".

— Смотри, как косится, прям, что твой леший.

И, странное дело, кличка прижилась. В конце концов все вычурные прозвища забылись, а в памяти сохранилось только это. А троица стала крепкой и сплоченной командой.

Окончив школу, товарищи предсказуемо отдалились друг от друга. У Лешего появилась своя компания в виде студенческих эрудитов и прыщавых бардовских гитаристов, у Кубика, плотно подсевшего на спортивную карьеру, все время занимали сборы и соревнования по тяжелой атлетике. Или, как язвительно выразился Михаил, второму по уровню интеллекта виду спорта. Однако штангист не обижался. — Серый ты, как шинель Абрековская, — шутил он в ответ на подначки товарища. — Ежели так, попробуй "сто пятьдесят" лежа толкнуть? Не сможешь? Вот потому и завидуешь.

Сноска на цвет формы звучала не спроста. Их товарищ, отслужив в армии, вернулся в родной дом, и не придумал ничего лучше, чем пойти в работать в милицию.

Судьба, разбросав бывших школьных друзей на добрый десяток лет, свела их, когда каждый уже получил свою долю кнута и пряника.

Объединил их не столько тот факт, что помотавшись по свету, они вернулись в родной пятиэтажный памятник хрущевского домостроения, но и полное разочарование в выбранной профессии.

Кубик, взяв первенство России, в результатах застрял и, поняв, что достиг потолка, вынужденно согласился с лицемерным предложением начальника команды о необходимости "передохнуть". Иными словами, пошел, куда глаза глядят, забрав из спорткомитета "трудовую", и толстый том медицинских книжек с перечнем болячек и травм.

Леший оказался на вольных хлебах примерно в таком же статусе. Перспективного, но невостребованного таланта, из-за перестройки. Ну и, наконец, Игорь Сергеевич, который, дослужившись до звания старшего лейтенанта и попав в предсказуемо непонятную ситуацию, когда нужно было либо наступить на себя и стать тем самым пресловутым "оборотнем в погонах", либо гордо "пойти вон", выбрал свободу и волчий билет уволенного из органов по "служебному несоответствию".

Встретившись в одно прекрасное утро у подъезда общего дома, товарищи радостно обнялись, крепко посидели в ближайшей кафешке, а после, уже спокойно, задумались, чем заниматься в новых для себя условиях.

Идею пойти работать за два прожиточных минимума на большой и светлый завод, не сговариваясь, отмели с самого начала, но и ничего другого сходу не придумалось.

Слово бизнес для Лешего звучало сродни матерному, Абреку, после службы в ОБОПе, вовсе стояло поперек горла, Кубик, привыкший за время своей спортивной карьеры жить на всем готовом, в этом вовсе ничего не понимал.

И вот однажды, когда товарищи, собираясь отправиться в парилку, сидели в маленькой кухоньке Абрековской "однушки", Леший, загадочно улыбаясь, достал из потертого портфеля толстую папку.

— Ну, и что за макулатуру ты приволок? — глянул искоса на разлохмаченные завязки Кубик.

Михаил ткнул пальцем в переносицу, поправив очки, и улыбнулся, как улыбается взрослый человек, вынужденный на равных общаться с несмышленым ребенком:

— Папку эту я отыскал в девяносто втором году. У нас в институте была инвентаризация архивов, меня сунули на разборку старого фонда. И вот, среди статистических отчетов попалось это. Самое смешное, что в описях этот документ не значился. Откуда и как попал, непонятно.

— Я, как человек относительно порядочный, спросил у шефа, в какой отчет ее включить, но тот решил не умножать сущностей и просто выкинул в мусор. А я подобрал, ну не выбрасывать же. Приволок домой, да и забыл. Валялась в шкафу, а тут разбирал и наткнулся.

— Слушай, Квакин, не тяни, — Игорь не удержался и легонько шлепнул приятеля по затылку. — Считай, мы уже морально созрели, переходи к сути.

— К сути, так к сути, — Михаил хитро усмехнулся и вытянул упакованный в прозрачный файл листок. — Это перечень донесений.

Он близоруко отодвинул текст на расстояние вытянутой руки и прочитал неровные машинописные строчки, едва заметные на порыжелой бумаге.

— Адрес, реквизиты, Номер, дата, гриф "секретно", количество экз "ед".

Михаил пробормотал скороговоркой: — Вот, теперь главное:

"В соответствии с приказом N*** от 26 июля 1941года,******** перечень имущества, вынужденно захороненного военнослужащими 234 пехотного полка*** военного округа, — здесь неразборчиво, — …возможность захвата врагом, во время выхода из окружения разрозненных групп военнослужащих подразделений и частей соединения, командованием полка было принято решение захоронить данное имущество на временно занятой врагом территории.

Захоронение произведено комиссией в составе:

Председатель: Командир войсковой части п/я 064332, подполковник Смирнов А.В.

Члены: Батальонный комиссар Абрамцев Т. Р.

Командир взвода лейтенант Иванцов Г.Н.

Перечень имущества: Документы, полковое знамя, книга приказов, архив и денежные средства в\ч 54332.

Захоронение произведено в районе села Грушкеево, Бел***кого р-на,

Описание и схема: прилагаются (Приложение 1/1), -

Печать Подписи".

— Ну? — Михаил сдернул очки и уставился на приятелей. — Как?

— И что? — Кубик небрежно покрутил листок. — В местах боевых действий копатели и следопыты частой метлой прошли. Там, где проходила передовая, где были вырыты блиндажи и так далее. Иными словами: "Все уже украдено…, до нас", — процитировал он нетленку. — Там, поди, все до последнего осколка выгребли.

— Э, не скажи, — специалист постучал пальцем по листкам. — Тут нет главного. В смысле есть. Короче, запутался. На этой папке нет штампа архива, но есть сводный перечень, где написано, какое приложение относится к какой записи. И вот отметок, что эти документы дошли по назначению, в штаб дивизии, нет.

— Ты, Леший, говори яснее, — рискованно шевельнулся на стуле Кубик. Сидение хрустнуло, но устояло. — Скажи просто, затерялась папочка, или прижучил ее кто-то специально в свое время, да не смог или не стал забирать. Так, что ли?

— Ну, можно сказать и так, — согласно кивнул лохматой головой ученый. — Папка лежала в не разобранном материале с самой войны.

— Так прямо с войны? — не поверил Абрек, заглядывая через плечо товарища в бумаги. — Как может архив быть не разобран столько времени?

— У нас в этом деле такой бардак, что и не мудрено. Особенно в последних хранилищах. А тут еще сложили так, что к этим стеллажам без разбора половины завала не добраться. Вот и…

— Слушайте, вы, что, меня специально дразните? — он расстроено глянул на приятелей. — Вам, может, случай выпал, а вы тут кобенитесь.

— Да ты не шебутись, — Игорь задумчиво провел по высохшей бумаге ладонью. — Вопросов сразу возникает столько, что пальцев на руках не хватит.

— И какие, интересно? — Леший вскинулся, азартно блеснув стеклами толстых очков. — Ну, какие, скажи?

— Хочешь правду? — отозвался Абрек. — "Остров сокровищ" напоминает. Пиастры, пиастры… — с выражением произнес он. — А по сути… неясная перспектива, и, главное, затратная часть, как на постройку самолета. Приборы, транспорт, снаряжение, это только на первый взгляд.

— Ну, так я и не говорю, что вот, за углом лежит. Два раза копнул и забирай. Конечно, трудно, однако…

— Однако, ты нам показал морковку, и как теперь мы ни будем себя убеждать, что она из пластмассы, пока не попробуем, не успокоимся, — с неожиданной образностью для бывшего штангиста, констатировал Кубик.

— Ого? — удивился Игорь, — да ты прямо философ, ну, говори тогда, что надумал?

— Первое, — выпрямился Владимир и провел по коротко стриженому ежику. — Что будем искать? Для этого нужно изучить все списки, выбрать оптимальные варианты. Далее, привязать документы к местности. В том смысле, что, может, на том месте уже что-то построили, или даже водохранилище устроили, да мало ли?

— Потом, составить смету или Технико-экономическое обоснование, на худой конец, просто план затрат, — он глянул на слушающих его друзей, — и наконец, организовать экспедицию. Технически, финансово и организационно.

— Ох, ничего себе… — протянул Абрек. — Ты где это слов таких нахватался, Кубик?

— Я, к твоему сведению, институт закончил, пока суть да дело. Не Плехановку, конечно но все же и не заочно-гуманитарный. "Организация производства" специальность называется.

— Вот, тогда тебе и карты в руки, — обрадовано заключил Леший. — Составь план, а после глянем, обсудим.

— Короче, я так понял, мы уже в деле? — усмехнулся Игорь. — Ну чисто дети. А жить на что? Ладно, хоть одно хорошо, холостые. Я, понятно, в разводе. А вы-то что?

— К науке, которую я в данный момент представляю, это отношения не имеет, — парировал Леший крылатой фразой братьев Ильфа и Петрова.

— Вот именно, — буркнул Кубик. — Какая разница, почему? Мне, например, после тренировок иной раз до раздевалки доползти бы. А за ними ведь ухаживать надо.

— Ладно, — Игорь вновь взял стопку бумаг в руки. — Тогда, вот что. Первое. Снять копию, и как следует спрятать остальное. Дело не в нас. Просто для порядка. И еще, документы хранить раздельно. Карты у одного, списки у другого, а описания у третьего.

— Да не коситесь вы так, я не про доверие. Просто, ежели, паче чаяния, в этом есть какой-то смысл, то обязательно возникнут желающие нам эту малину затоптать, — образно выразился бывший "мент". — Уж я-то знаю, как это бывает. Хотя, раз уж вспомнили знаменитую книгу, сами можете сказать. Какую ошибку совершили поисковики? Правильно, растрезвонили на всех углах, а в результате получили долговязого Сильвера и его ребят.

— "Строгий секрет, государственная тайна", — вновь процитировал классика жанра Леший.

— Миша, ежели ты уж на цитаты перешел, то цитируй лучше Булгакова, все приличнее. По крайней мере, для человека с почти дописанной кандидатской, — подколол товарища Абрек.

— Давайте сделаем так, — подвел итог он:

— Наш змей-искуситель, он же специалист по археологии, займется изучением первоисточников. Где. Что. Когда. Перспективы, ну и… ты уж не кривись, Мишенька, цена. Сразу оговорюсь. Огнестрел и штыки разные нам даром не нужны. Так же как каски ржавые и истлевшие портянки. Двести двадцать шестую статью никто не отменял. И что остается? Да ничего. Ордена? А это и вовсе не смешно.

Михаил покосился на стопку бумаг: — Я вообще-то не археолог, я геолог. Чувствуешь разницу?

— Ты не поверишь, в настоящий момент — никакой, — отозвался Кубик. — Ты, главное, "тему" отыщи. И кстати, от твоего геологического прошлого как-то нужно пользу поиметь. К примеру, бумажки на проведение каких-нибудь там геолого-разведывательных работ. Это возможно?

Квакин задумался: — Да, в принципе, отстучать командировочные и шлепнуть печать — не трудно. Вот отношение — это сложнее. Хотя? В институте сейчас такой бардак… Смогу.

Беседа с приятелями оставила у Игоря двойственное чувство. С одной стороны — словно вновь в детство вернулся, споры, шутки, азарт, а с другой — понимание несерьезности всего этого мероприятия. Работа в органах, сама по себе лишает многих иллюзий, а "опером" — и подавно.

"Ну, положим, найдем мы ту захоронку. Это как раз вполне реально. А дальше?

Статей за подобные шалости в УК не меньше, чем за гоп-стоп. Да и добыча, скорее всего, будет интересна лишь собирателям старого военного хлама.

Однако сейчас, когда все чувства и мысли в полном раздрае, может, и впрямь, стоит уйти в лес, побродить вместе со старыми друзьями подальше от городского шума, от суеты и непоняток. А для этого есть все предпосылки. Его увольнение стало закономерным окончанием длинного и непростого дела, в котором были измазаны весьма серьезные люди города". — Игорь, хотя и понимал, что довести до суда его не выйдет ни при каком раскладе, все же был поражен жесткостью реакции. Едва попробовал копнуть глубже, как получил по рукам. Хлестко и без предупреждений. Очередная проверка Управы, похоже, имела готовое заключение о его профнепригодности. Пролистав оперативно-розыскные дела, вытащили пяток скользких бумажек, добавили три незакрытых взыскания, полученных в разное время, и быстро скроили НСС. Заслали наверх. А оттуда незамедлительно последовал приказ: "Уволить".

Начальник розыска, виляя взглядом, посочувствовал в курилке, но на защиту не встал. Оно и понятно, своя рубаха ближе к телу.

В приватной беседе Игорьку доходчиво намекнули, что как говорится: "никто не забыт, и ничто не забыто". Погрозили пальчиком и посоветовали дышать через раз и в полвздоха.

— Как ни крути, а у слона хобот толще, — пошутил с легкой грустью опер. Но где-то глубоко внутри засела нешуточная злость. Пока справлялся, но, кто знает, как обернется, случись ему столкнуться с теми ушлыми ребятками вновь.

Так, может, и впрямь, пока суть да дело, убраться из города, поиграть в следопыты, а там, смотришь: "Или хан помрет, или…

"А давай, — решился Игорь, — и не важно, что ничего не найдем, хоть нервы успокоить".

Он вынул заслуженную, потертую, но крепкую трубку "Нокиа" и набрал номер одного из своих бывших клиентов. Парень был неплохой, и как раз из тех самых, как их зовут в прессе, "черных копателей". Гоша попал в поле зрения системы, когда тащил домой непонятную железяку, назначения которой и сам не знал. На копе попалась редкая гансмина, а притопить не дала естественная жадность коллекционера. Железка оказалась вполне боевой и опасной. Короче, следопыту светила "треха" полновесного срока.

Игорь, к которому попало это дело, поговорил с поисковиком, разобрался, и в результате экспертиза показала, что железка — не что иное, как просто кусок ржавого железа.

Созвонюсь, попрошу совета. Пусть просветит, так сказать "долг платежом красен".

Трубка отозвалась голосом неизвестной девушки. "Абонент вне зоны…" Дальше понятно.

Абрек припомнил адрес и двинулся вперед, по густо усыпанному сентябрьской листвой тротуару. "Самое время, дожди начнутся только в октябре, а сейчас лучшее время для поездки. И клещей почти нет, сухо, не жарко…"

Позвонил в дверь. Не открывали долго. Наконец, замок щелкнул, и на пороге возник его знакомый. Однако встреча не обрадовала. Сидящий в каталке худой человек лишь отдаленно напоминал жизнерадостного здоровяка, перекопавшего пол области.

— Заходи, — отъехал инвалид в глубину прихожей, — чем обязан доблестным органам? Если по делу, то, увы, опоздал, начальник, — хозяин кивнул на прикрытые клетчатым пледом ноги, вернее, на то место, где они должны были быть.

— Я теперь неподсуден, — произнес бывший копатель. — Отбегался.

— Как это вышло? — Игорь прикрыл дверь, прикидывая, как лучше удалиться, не обидев Григория.

— Обычно, — отозвался калека. — Окоп, а в ячейке "Ворошиловский килограмм" на взводе, пока до людей довезли, уже сепсис. С того света едва вытащили, а вот ноги… по самые уши…

— Так, что, вот, — он взглянул на стоящего у порога гостя. — Может, и не стоило тебе тогда меня от срока отмазывать? — добавил с раздумьем. — Я, ведь, знал, что тащу, глядишь, и ноги бы сохранил.

— Ну, извини, — Игорь развел руками. — Пойду я, — он развернулся.

— А чего приходил-то? — спросил Гоша, подкатываясь ближе.

— Да так, посоветоваться хотел по поводу раскопа. Тема возникла, решил сам в лес сходить, — отозвался Абрек, чтобы не молчать.

— Ого, ну поздравляю. Теперь тебе желание-то отобьет… — Григорий усмехнулся. — А-то спрашивай. У меня сейчас времени много. А приятели бывшие — все на природе, не до гостеваний.

— Да? — Игорь остановился. — А ты даже отсоветовать не станешь? — он развернулся к инвалиду. — А ну, как я тоже подорвусь?

— Это судьба, — отозвался бывший поисковик. — Один полжизни ВОПы в карманах таскает, и железяки пассатижами курочит. А другой на сыром гвозде без руки остаться может. Как звезды лягут. Да не косись ты. Я привык, — Григорий вытряхнул из пачки сигарету. — Прикурить дай.

— Дело у меня такое, — решился гость. — Ушел я со службы. Вернее, ушли. Хотел отдохнуть пока, ну, в смысле, подальше от людей, а тут папочка интересная попалась с маяками. Ну, где что лежит. Железная папочка. Вот и хочу приятное с полезным совместить.

— Понятно, — Григорий ловко развернул каталку и въехал в комнатку. Бросилась в глаза большая стойка с разнообразными коробками, в которых лежали потертые тусклые ордена и медали с выцветшими лентами подвесок.

— Немецкие? — кивнул Игорь на коллекцию. — Из земли?

— Да ну, скажешь. Менянные, или купленные. С копа не сохранность, а дрянь. Пара штук только с немца, а остальные — с хранения.

— Ну, так что за вопросы?

Абрек присел на пыльный стул, и закурил: — Есть ориентиры, есть план. И даже карта. Другое дело — как искать, чем копать, в чем ехать, ну и так далее? Я же в этом профан. А книжки читать некогда.

— Блин? — поинтересовался Григорий. — В смысле, блиндаж? — поправился он, видя, что знакомый не понял вопроса.

— Вынужденное захоронение. Когда выходили из окружения, закопали, составили бумагу, вот, по ним и идти хотим.

— Вкусно, — выдохнул поисковик. — Сейф с документами, пожалуй, награды, что от убитых остались, ну там, полковая касса, что еще может быть? Вооружение, и всякая мелочь. Но и проблемы тоже. Верное дело, минировали. И еще, сейф это врядли. Какой дурак на себе такой груз попрет? Скорее в мешок свалят, да под две печати… Тогда все погнило…

— В отчетах написано: сейф. Все перечислено, и подходы, и даже глубина, а вот про минные закладки — ни слова. — Не желая легко расставаться с мечтой, возразил Игорь.

— Так это само собой разумеется, — Григорий вдавил окурок в темную, спиленную под углом, гильзу от крупнокалиберного снаряда, служащую пепельницей. — Согласно приказам, обязаны были принять меры. А доставать — минеров, всяко, вызывают. Потому и не писали, что ясно.

— И чего вам там такого интересно, чтобы рисковать? Бумажки? Или медальки? Зачем? Я понимаю, копатели, они на это уже подсели. Хотя, как экстрим, вполне сойдет. Может, и найдете что. Вот только, с захоронкой осторожнее быть надо. А то, как я будете кататься или хуже.

Игорь задумчиво посмотрел на знакомого: — Ну, а чем, как, подскажешь? Как место выглядит?

Гриша вздохнул, подумал и протянул ключ: "Там, в моем гараже, ну, ты знаешь, моя "буханка" стоит. В ней и детектор, и амуниция, и лопатки, щупы, так что, бери. Парням я свое раздавать не хотел, примета плохая, но вам, я думаю, без разницы?

Машина для такого дела самая подходящая, "уазик" — двухмостовый, у вояк купил. К тому же, оборудована. Приедешь, вернешь. МДшка простенькая, глубинник я все же продал, на лечение деньги нужны были, но вам Гаррет 250-й сойдет. Инструкция на русском, разберешься, да тебе, я так понимаю, не осколки по брустверам собирать, ежели привязка к местности есть, можно и вовсе без МДшки, со щупом. А вот навигатор сам покупай. Тут я не помощник. Карты в память забьешь и вперед.

Игорь помялся, но взял ключ: — Я в долгу не останусь.

— Если что стоящее найду, поделюсь, — пообещал он уже на выходе.

— Это, когда назад придешь, скажешь, — невесело хмыкнул инвалид. — Про осторожность говорить не буду. Примера достаточно. Как видишь, иногда и опыт не срабатывает.

— Извини, — Игорь остановился, — а что такое, этот самый, — он кивнул на коляску, — Килограмм, как ты сказал, Ворошиловский?

Григорий отъехал к полке и вынул тяжелую, похожую на консервную банку с приделанной к ней ручкой, гранату: — Это муляж, конечно, залитый, сверленый-пересверленый, но из настоящий. Штука эта называется РПГ-41. Шутка юмора в том, что делали в спешном порядке, за три дня, по личному приказу наркома Ворошилова. Весил он за полтора килограмма, тяжелый, дальше, чем на пятнадцать метров, хрен бросишь. Опасный, сволочь. Взрыватель постоянно на боевом взводе. Вот до сих пор и рвутся на них.

— Мне, можно сказать, повезло еще. Мог и вовсе на части разобрать, — Григорий поставил мрачноватый сувенир обратно. — Вообще, для новичков есть только три правила. Первое: не знаешь, что такое — в руки не хватай, да и если знаешь, тоже не спеши. Второе: увидел ВОП, не вздумай его раскручивать. Обойди стороной. Себе дороже.

— А вообще, это все хорошо говорить, здесь, на берегу. На копе, когда полтонны глины перекинул и, наконец, хоть что-то нашел, сперва лапают, а после уже боятся. Если повезет. Это закон. Все через это прошли.

— Шансов, что рванет, процентов пять. И то, ежели ковырять. Но вам от того не легче.

Иной ВОП может и простого удара лопатой ухнуть. Если берешь старую закладку — имей в голове, как говорится, даже не пятьдесят на пятьдесят, а девяносто на десять, что ухнет. По закону подлости и глупости. И вас, и хабар заветный накроет.

— А третье? — уже на выходе поинтересовался Игорь.

— Третье? Третье — о первых двух в поле помнить. Ну, удачи, тебе, — попрощался инвалид.