"Ночь Веды" - читать интересную книгу автора (Крапп Раиса)

Глава двадцать девятая в которой Алена догадывается, что, избежав бездны омута, не убереглась от еще более тяжкой участи

…Тьма все объяла бескрайняя, глухая, и кажется, что кроме нее ничего боле и нет, как в то Довременье, когда и впрямь кроме тьмы не было ничего, даже времени самого… Иль не тьма это, а невиданно белый свет, до того ярый, что глаза слепнут?..

…Безмолвие столь глубокое, что слух не выдерживает, отказывается принимать его, верить ему, и наполняет шепотом, шелестом, едва различимым многоголосием…

Алена медленно и плавно скользит в этой светлой мгле, в пространстве безвременья… Или недвижна?.. Но чем-то угадывает она непрерывное движенье вокруг себя, изменения, перетекания… Может быть его вехами становятся невнятные голоса-звуки, которые то делаются будто явственнее и громче, обступают Алену и касаются ее неощутимо, то опять вдаль плывут… Шевелит Алена рукою — и не чувствует руки. Желает найти опору под собой, но ноги не сообщают никаких ощущений, совсем никаких… И не поймет Алена, глаза у ней открыты? бодрствует она или спит? может все — сон? Да что она сама в этом странном пугающем просторе?

Что истинно ее в этой обманной бездонной пустоте? Мысли? Да, это ее. Вялые, как засыпающие рыбы. Но разума она не лишилась. Хотя как про это наверняка знать? Вон Устя-то блаженная, дурочка деревенская: и тихая, и добрая, а только беспамятна вовсе. Не помнит людей, обогревших и накормивших ее вчера, ни имен их, ни даже своего собственного. Временами в помутненном разуме что-то происходит, и Устя ведет себя как совсем обычная девка, а уж речи ее столь разумны делаются, что люди вслушиваются в каждое слово, пересказывают друг другу и толкуют в силу собственного разумения, — в них и впрямь, много сокрытого смысла есть. И память к блаженной внезапно в те минуты возвращается…

А ее память, Аленина? Помнит ли она свое прошлое? И Алена вспомнила… Душа содрогнулась от воспоминания и выплеснулась горестным стоном. И ответом пришел столь же горестный вздох.

Вскинулась Алена — не одна она здесь? Спросить захотела… но сомнение секундное пришло: ни пустота ли эхом откликается? Алена только помыслила спросить, колебалась еще, а ответ уже тут как тут — нежданный, неслышимый, прямо в ней возник, прошелестел без голоса:

— Ты домой вернулась. Это твой дом, твой мир.

И хоть голоса не слыхать, а знает Алена, что тих он, ласков… может печален. И так обрадовалась Алена, что не одинока, о смысле ответа еще и не задумалась.

— Кто здесь!? — вне себя от радости, заторопилась Алена — громко позвала, а голоса не услыхала, как в груду плотной ваты лицом уткнувшись кричала. Но кому вопрос назначался, до того дошел, и голос сообщил:

— Никого. Ты одна в твоем доме.

Вот тут и поразила Алену мысль, которую она одновременно и отторгла, и признала, как страшную истину. Алена разом утвердилась в мысли о собственном безумии. Так вот оно как случилось! Знать, из омута ее успели выхватить, но разум ее всеж-таки рухнул в бездну… И этот мрак, пустота — плен ее, из которого она не силах вырваться. Все здесь, с нею — разум, память, да вот только между нею и тем, что вне ее, стоит пелена безумия… Потому и тела своего не чувствует — оно отдельно от разума. Что же творит оно, при жизни исторгнувшее душу? Что может быть страшнее для человека, чем такая вот смерть без погребения? А близким каково смотреть на того, кто безмерно дорог, и еще видеть в нем любимого человека, и не желать согласиться, что в нем уже ничего не осталось от прежнего — ни чувств, ни страстей, ни воли, умерла память — умерла и любовь, привязанности… Легче рыдать над гробом, чем утирать скорбные тайные слезы… Как же вырваться ей на свет из плена безумия?!

— Но кто ты, с кем говорю я?!

— С собой. Я — это ты.

Горько рассмеялась Алена:

— Ну да… И вправду, кем мне еще говорить? Я и вправду одна в узuлище своем…