"Вечный диалог" - читать интересную книгу автора (Частикова Эльвира, Прокошин Валерий)«Жизнь мою отпустили морозы…» (интервью, взятое после смерти)Когда-то давно Валерий Прокошин написал: «У поэта всегда есть ответ, на который пока нет вопроса». Выходит, что никогда не поздно его задать? Даже сейчас, когда мне особенно не хватает Валеры, потому что на смену первой, ошеломляющей, сбивающей с ног вести об уходе является вторая — болевая, изводящая… — Что же это такое, Валера? — спрашиваю я и наугад распахиваю его книгу «Между Пушкиным и Бродским». — Но как же так, почему? — Да уж, знаю я эту твою точку зрения. А с позиций реальной жизни? — В моих руках как раз неоспоримый факт твоей жизни — стихи. Всё ли ты успел сказать? — На вторую половину не хватило воздуха, времени? Ты говорил, что за последний год не выдохнул ни строчки. — Но что-то же сбылось? Ментальность, харизма, дурные привычки, как встарь, Способность к предательству, преданность делу и слову, И слёзы, и ангельский стыд… — Не всё хочется перечислять, так ведь? — Сны, может, и пьяные, а жизнь тебе выпала на редкость трезвая. «Продолжалось время простых человеческих драм», — как ты сам написал в стихотворении «Акакий Акакиевич». Кстати о Гоголе. Мы как раз отмечаем его двухсотлетие. Что ты для себя понял, прочитав всего Николая Васильевича? — Меня потрясают твои ответы. Сейчас они кажутся истиной в последней инстанции. Так и есть? Позволено ли тебе подавать знаки, посылать весточки нам? — Эта февральская пыль, этот разлучный месяц… Как ты вычислил его, угадал, почувствовал? — Нет-нет, ты замерзал, не мог согреться, и всё время проговаривался про неотступность именно февраля: С крыш сползает февральский парик, А февраль поимел с пурги…, Оставляя следы меж февральских сугробов из хлорки, И февраль лошадиною мордой над нами покачивал…. Ты даже рассказал мне сон, который приснился тебе 17 февраля 2008 года. Ты видел себя юного, красивого, с длинными до плеч волосами — не в зеркале, а как живого персонажа, находясь рядом и будучи самим собой, уже зрелым человеком, но больным, облысевшим от «химии», сегодняшним. Этим сном с точностью до дня за год обозначена дата твоей смерти. Выходит, как поэт ты способен предвидеть? — Насколько я в курсе, ты не хотел знать своего будущего, даже чтобы оно случайно промелькнуло перед глазами. Тебе милее было оборачиваться назад — к прошлому. Потому что оно незыблемо и уже состоялось? — Увы! Но остаётся память. — Вот мы и дошли до образа Родины. Здесь, как считают откровенные патриоты (к которым ты не относишься, ибо сокровенное не превращал в лозунги), ты наиболее уязвим. Они хотят умереть, до смерти боясь смерти, в России, а не где-нибудь. Ты же заявляешь: В этой стране умирать не хочу, Живущий в России — всегда обречённый, Что мне эта дикая страна, что я — крайний?, Чего ты не приемлешь? — Бог с ней, с советской! Ты ведь — русский, и имеешь полное право говорить о русском всё по-честному. Главное, что ты думаешь, чувствуешь по-настоящему? — Да, это прекрасно. Попутно ты приручаешь певчих птиц и предлагаешь — «Крещённый на дому у священника», православный, ты истинно верующий человек? — Тот, в ком не сильна вера, легко может стать добычей тёмных сил. Тебя иногда так заносило, тянуло на какую-то чернуху. Что это? — Но сама душа знает направление? — Ты называл себя посредником между жизнью и смертью и, как теперь выясняется, чётко представлял, как всё будет. За день до твоей смерти мы разговаривали по мобильнику. «Кошмар — задохнуться», — сказал ты. Мне не даёт покоя, как ты уходил. Осознавая происходящее? — Валерочка, в таких случаях говорят: «Отмучился…» Примерно за месяц до… ты не выдержал и произнёс: «Умереть бы уж, что ли!» Но, несмотря на это, продолжал строить планы на март, апрель. Теперь мы за тебя должны осуществить их. Тебе ведь важно продолжение твоей жизни? — Говорят, душа летает сорок дней, находясь на Земле, посещает любимые места. Ты можешь называть их и называть? — Значит, всё-таки в России? — Оно всплывёт само не только как география места, но и как твоя боль, и то, без чего немыслима твоя поэзия. Тебе уже не выпасть из своего времени и Родины. Зря, что ли, мы цитируем: — Это когда сходятся все времена? — В нашей с тобой книжке-перевёртыше у тебя есть такие строки: А как мне жаль — и словами не выразить! Почему я ищу утешения именно у тебя? — Ошибаешься. От тоски по тебе я лечусь твоими книгами, хотя у меня, как ты понимаешь, огромный выбор. — Да ладно тебе! Кто-кто, а я-то знаю твои книжные пристрастия. Тебе лишь бы поразить в данную минуту, а на самом деле… — Не пугай меня! Я верю, что ты — на пути к раю: хотя бы за то, что не боишься шутить и разыгрывать. — А как насчёт рая? — Я могу что-то сделать для тебя тут? — Валерочка, 28 марта — как раз сорок дней… Это ведь уже весна. |
|
|