"Сомнамбула. Звезда по имени Солнце" - читать интересную книгу автора (Зорич Александр)

Эпизод 11 Петровские

– Аня, а давайте… поженимся? – сказал Матвей.

Они встречались всего две недели. Но Матвею было ясно: размышлять больше незачем. Пора принимать решение.

– Что? – переспросила Анна, растерянно и в то же время нежно глядя на Матвея своими бездонными глазами.

– Давайте. Поженимся. Вы и я. Вдвоем.

– Давайте… Но…

– Что «но»?

– Но мы с вами… почти… незнакомы!

– Да… Но мы ведь познакомимся!

– Мы познакомимся… – эхом повторила Анна. – Что ж… Попробуем! Но сначала, может, перейдем на ты?

– Давайте перейдем… То есть я хотел сказать: давай! – Матвей улыбнулся.

В общем, Анна дала свое согласие сразу – без жеманства и каких-либо условий. То есть условие все-таки было. Но настолько нетрудное, что Матвей был даже рад его исполнить.

– Надо бы получить благословение родителей, – тихо сказала Анна, нежно обнимая Матвея за шею.

– Я – всецело «за». Готов отправляться за ним хоть сейчас…

– Сейчас – рано. Папы все равно дома нет. Он на Фобосе, с рабочим визитом. Нагоняет на местных лодырей страху.

– Ладно. Пусть. Пусть сейчас рано. А когда не рано? Когда в самый раз?

– В самый раз будет в воскресенье. И папа вернется, и у мамы выходной.

– А кем работает твоя мама?

– Она работает папиной женой.

– А именно?

– У нас на Марсе «жена губернатора» – официальная должность. С официальной зарплатой.

– А «дочь губернатора» тоже должность?

– В проекте бюджета следующего года предусмотрено и такое. А пока что мне приходится работать инструктором-спелеологом в Планетографическом Обществе.

Неделя пролетела быстро. И вот уже Матвей с большим букетом левитирующих лунных орхидей – иссиня-черных и перламутрово-розовых – стоял на пороге загородного домика Петровских.

Анна по случаю значительного события сменила разбитной девчоночий стиль на фасон «пай-доченька». В ушах у нее блестели два желтых бриллианта, которые необычайно шли к ее загорелой шелковой коже.

И вот уже все четверо – Петровские и Анна с Матвеем (в их движениях появилось что-то от повадок нашкодивших школьников) – сидели в гостиной. Ее стены были расписаны буколическими фресками, а потолочная голограмма имитировала ясное звездное небо таким, каким его видят люди Земли, живущие, к примеру, в городе-герое Севастополе. То есть с Луной и типичными для Северного полушария, лезущими в глаза Сириусом и Вегой.

– Не хочу ни на что такое намекать, милые мои, – грудным голосом опытной светской дамы пропела или, скорее, проворковала мама Анны, Наталья Артуровна, – однако напомню, что мы с моим Ванечкой познакомились тоже весьма необычно! Ваня спас меня и мою машину, когда та во время очередного кометного паводка оказалась в кювете, по самые дверцы в воде!

– Подумаешь… спас! Это Матвей Степанович нашу Аньку спас! А я тебя так, слегка развлек, – ответствовал Ваня, он же Иван Аристархович Петровский. – Можно сказать, дотащил до загса на буксире!

Отец Анны сразу понравился Матвею своим чувством юмора, безукоризненными манерами и умением держаться. У него был округлый, бархатный, словно бы баюкающий тенор. Слушать Ивана Аристарховича было легко и приятно. И все собравшиеся за столом делали это с удовольствием. Анна предупреждала, что «коньком» ее отца являются разнообразные исторические изыскания. Поэтому, когда зашла речь о родословных, Гумилев не удивился…

– Мы, Петровские, род не шибко знатный. Хотя и дворянский, – глаза Ивана Аристарховича понемногу разгорались. – Происходим из Ярославской губернии. Знаете ли вы, дражайший Матвей Степанович, что в тринадцатом веке именно ярославские князья имели дерзость родниться с монголами-ордынцами, принимая к себе монгольских принцесс-чингизидок? Нет? То-то же! Вот от них-то и пошло несколько поколений ярославских княжат-монгольчиков… По сей день во внешности Петровских можно различить что-то этакое… изюминку такую! Жаль, в четырнадцатом веке вся эта генетическая свистопляска прекратилась. Как видно, в связи с исламизацией Орды… В нашем роду был и генерал-майор Петровский. Известны среди прочих суконные фабриканты Петровские, те самые, что экспедицию в Китай организовали во второй половине девятнадцатого века. Та торговая экспедиция, кстати, вышла очень напряженной! С перестрелками, засадами и погонями… Будь вы писателем, дражайший Матвей Степанович, я бы вам мог столько всего про это предприятие порассказать! Не то что на роман, на три эпопеи хватило бы! – и, просияв галантной улыбкой, отец Анны отвлекся от рассказа, чтобы отхлебнуть из чашки остывшего чаю.

– Писателем? – улыбнулся Матвей. – Писателем я бы рад. Да только неусидчив я от природы… Стоит мне сесть за стол, такая скука на меня находит!

Матвей виновато посмотрел на Анну. Личико ее было взволнованным.

– Ты говоришь, что за столом сидеть не можешь, – сказала она. – Но ведь не обязательно писать за столом! Можно ведь и в кабине твоего любимого «Скорпиона»! – Анна подмигнула Матвею.

– В кабине «Скорпиона»? – подхватил Матвей. – А что, недурно! Так и вижу заднюю обложку своего гипотетического романа с рекламной фразой: «Автор написал эту книгу, не выходя из горизонтального штопора!»

Анна рассыпалась заразительным хрустальным смехом.

Ей вторила ее мать, Наталья Артуровна. Она, неподвижная словно изваяние богини домашнего очага, сидела напротив дочери, во главе стола.

И, наконец, к дуэту присоединился Иван Аристархович со своим раскатистым смеховым уханьем!

– Так стало быть, вы сын того самого знаменитого «строителя планет» Степана Николаевича Гумилева? – добродушно улыбаясь, спросил он.

– Совершенно верно. – Матвей слегка напрягся. Быть сыном главы могущественной межпланетной корпорации «Кольцо» непросто. Много лет в Академии ему приходилось доказывать своим однокашникам, что несмотря на принадлежность к одному из самых знатных и богатых семейств Солнечной, он – нормальный парень, такой же курсант, как они. К счастью, в «Беллоне» его происхождение мало кого волновало – там больше ценились боевая выучка и личное мужество. Однако губернатор Марса – человек как раз того круга, в котором знатность рода и размеры личного состояния характеризуют собеседника наилучшим образом.

Но Иван Аристархович не стал расспрашивать Матвея о том, как развивается бизнес его отца. Его явно интересовало другое.

– Ergo, – ввернул он кстати подвернувшееся латинское словцо, – и Андрей Львович Гумилев, основатель «Кольца», тоже из ваших предков?

– Да, – кивнул Матвей. – Поэтому почти все мужчины в нашем роду занимаются терраформированием. А меня привлекла стезя военного. Впрочем, это тоже фамильное…

– Ага! А все же, осмелюсь спросить, поэт Гумилев – тоже ваш родственник? – осведомился глава семьи Петровских с академическим прищуром.

– Николай Степанович мой пра-много-раз-прадедушка!

– Я поражен! – Иван Аристархович, похоже, был действительно поражен; по крайней мере он откинулся на спинку и безвольно опустил руки вдоль тела. Словно бы осмысливая несусветную новость.

– Что же, ваш предок, поэт Гумилев, как мне представляется, был достаточно знатен? – наконец спросил он.

– О нет! Нет! Сам Николай Степанович – из семьи провинциальных приходских священников, о чем более чем красноречиво свидетельствует сама фамилия Гумилев. Кстати, знаете ли вы, что в те времена ударение в этой фамилии ставили на первый слог, поскольку фамилия эта происходила от латинского слова «humilis» – «смиренный»? Между тем, мой далекий предок Николай Гумилев не слишком жаловал свою фамилию в юности. И от всех требовал, чтобы ударение ставили на третьем слоге. Так, по его мнению, было значительно аристократичнее…

– Но ведь Николай Гумилев был дворянином, не так ли?

– Да-да! Был! Дворянином во втором поколении! Его отец при отставке был произведен в статские советники, это где-то между полковником, по-старому надворным советником, и генерал-майором – разумеется, действительным статским советником…

– Уж это-то мне известно, молодой человек! – махнул рукой Иван Аристархович.

– Прошу меня простить, – учтиво сказал Матвей. – В общем, отец Николая был военно-морским доктором… А его мать – Анна Ивановна – сестрою капитана первого ранга Львова. Море соединило эту пару – точно так же, как нас с моей Анной соединил космос.

Матвей со значением посмотрел на свою невесту. Та покраснела и опустила свои пушистые, красиво загнутые кверху ресницы.

– Постойте-ка, Матвей… А Львовы – это не те, которые родственники Милюковых? И которые, согласно геральдической легенде, имели одного общего предка – татарского мурзу Милюка? – блеснул эрудицией Иван Аристархович.

– Те самые! Между прочим, знаете ли вы, что Милюковы и Львовы породнились вторично через брак?

– Знаю, как не знать!

– И что Милюковы принесли в качестве приданого село Слепнево Бежецкого уезда Тверской губернии?

– Знаю! Село это, кажется, было сохранено Львовыми и перешло в конечном итоге к матери поэта. Не об этом ли селе поэтесса Ахматова вспоминала, когда писала о вашем предке?

– Браво, Иван Аристархович! Браво! – не в силах сдержать восхищения, воскликнул Матвей. – Вам ведомы такие подробности, о которых я сам узнал совсем недавно и по воле случая!

– Рад хоть чем-то потрафить молодежи… Я уж привык – ничем вас не пронять! – глаза Ивана Аристарховича радостно блестели.

Выждав момент, Матвей удовлетворенно кивнул Анне – мол, все идет по плану!

Та была на седьмом небе от счастья. Шутка ли дело – не прошло и получаса, а между ее возлюбленным и ее дорогим папочкой, любителем путешествовать по замшелым генеалогическим деревьям, уже установилось отменное взаимопонимание!

Звякнул колокольчик на двери. В гостиную вкатилась электронная домработница.

Поднос, стоящий на ее плоской голове, служил ложем для красивого, с золотистой корочкой пирога, источающего ароматы корицы и подогретого меда.

– Ну наконец-то! – всплеснула руками Наталья Артуровна. – А я уж думала, он никогда не поспеет!

И, водрузив пирог в центре стола, она принялась его резать – вдумчиво и с любовью. Лишь легкая дрожь кисти выдавала ее волнение по поводу присутствия гостя.

Волновался и Иван Аристархович.

– Итак, Анна упомянула, что у вас ко мне есть важный разговор, – сказал он с легкой дрожью в голосе.

От неожиданности у Матвея пересохло во рту. Однако он кое-как совладал с собой.

– Да, разговор у меня имеется. Точнее даже – просьба.

– Просьба? – удивленно произнес Петровский. – Вот как? Матвей встал из-за стола. И, глядя в глаза Ивану Аристарховичу, твердо, словно присягу, произнес:

– Я прошу руки вашей дочери. Руки Анны. Анна вспыхнула и закрыла лицо ладонями.

Наталья Артуровна застыла как статуя, с широким ножом в руках. Лезвие ножа было густо облеплено вязкой лимонно-желтой сладостью.

Иван Аристархович нахмурился. Сжал руки в кулаки. Зачем-то закрыл глаза. Словно бы там, внутри себя, надеялся найти правильные слова для ответа.

– Насколько я понимаю, вы хотите жениться на Анне? – наконец переспросил Иван Аристархович, не то страшась, не то надеясь, что произошла какая-то ошибка.

– Да, я хочу жениться на Анне. И чем скорее – тем лучше!

– И вам нужно мое благословение?

– Да. Ваше и Натальи Артуровны, – подтвердил Матвей.

– В таком случае… В таком случае можете считать, что оно… оно у вас есть!

А потом было много счастливых слов, бессвязных монологов и надежд на счастье.

В тот же день Анна подарила Матвею… золотое кольцо с изумрудом из пещер Ио!

Тем самым изумрудом, который чудом избежал пиратской конфискации, пребывая в накладном контейнере Анечкиного скафандра! Второе такое же кольцо, только поменьше, сделали по ее заказу и для нее самой.

– Обожаю изумруды, – сказала Анна, любуясь изысканным камнем. – Почему-то запомнила, что древние майя называли изумруд «зеленым льдом»… По-моему, очень точно.

– Вообще-то, по правилам, это я должен подарить тебе колечко, – смущенно сказал Матвей.

Хоть лейтенант Гумилев и не был восторженной девушкой, он глаз не мог отвести от подарка.

– А ты мне еще подаришь… Во время венчания! – подмигнула Анна.

Свадьбу назначили на начало июня следующего года.

Вначале Матвей недоумевал: зачем ждать целых десять месяцев, если можно пойти и вот прямо чуть ли не в ближайшее воскресенье расписаться?

Но Анна и ее мать Наталья Артуровна, оказавшиеся упрямыми традиционалистками, все же сумели растолковать торопыге Матвею, что надо делать именно так и никак иначе.

– Посуди сам… Что за свадьба без моего любимого дяди Александра? Правильно. Не свадьба, а какая-то профанация. А дядя Александр сейчас на Сатурне. И вернется на Марс никак не раньше, чем через полгода. Идем дальше: моя кузина Мария с Земли. На восьмом месяце беременности! Скажи мне, можно ей свадьбы гулять? Правильно: нельзя! Или взять твоих родственников, к примеру…

– А что мои? – рассеянно осведомился Матвей. – Я тебе список написал! Они там все, практически в алфавитном порядке…

– Да список-то отменный. Но вот бабушка твоя пишет, что раньше января ей врачи путешествовать не велели, ведь операция сложная…

– А твоя мама просит отложить событие хотя бы до марта! – прибавила Наталья Артуровна. – Говорит, что с астрологической точки зрения сейчас период не слишком благоприятный!

– Ну, если с астрологической… В общем, я сдаюсь! – Матвей шутливо поднял руки вверх.

Но Анна с Натальей Артуровной и не думали принимать его капитуляцию.

– Я уже не говорю о том, что ресторан, в котором мне хотелось бы отпраздновать это волнующее событие, надо заказывать заранее, желательно за несколько месяцев! – продолжала Анна, все больше входя в раж.

– А платье с фатой?

– А твой костюм?

– А постройка домика для молодоженов, то есть для нас?

– Да нам одних украшенных свечей для церемонии надо двести штук купить! Из натурального воска! И цветы! И драпировки!

– Я понял! Понял! Осознал! Десять месяцев – так десять месяцев! – взмолился Матвей.

Анна и ее мать удовлетворенно переглянулись и тотчас же смолкли.

– Хорошо, что ты у меня такой понимающий, – вздохнула Анна и ласково чмокнула Матвея в щеку.

– Не зять, а золото! – сложив руки замком на груди, умилилась Наталья Артуровна.

Было решено, что необходимые приготовления Анна и Наталья Артуровна начнут прямо сразу же.

После долгих женских раздумий платье было решено заказывать у лучшего портного Санкт-Петербурга – баловня ненасытной русской поп-богемы Филиппа Пятеркина.

– Папа уже обо всем договорился. И снятие мерок будет происходить прямо через две недели! – приплясывая от восторга, воскликнула Анна.

– Через две недели?

– Да! Видел бы ты его ателье с видом на Эрмитаж! Да там в зале ожидания десять минут посидишь – и уже чувствуешь, что красота и любовь – они тебе подвластны, как слуги! Все примадонны у него одеваются. И артисты балета. И актеры! Одно слово – Пятеркин!

– Подожди, радость моя… Не хочешь ли ты сказать, что ты полетишь в Санкт-Петербург? – удивлению Матвея буквально не было пределов.

– Ну да… Полечу! На курьерском планетолете «Юрий Речников»!

– На курьерском? Но это же… не сказать, чтобы очень комфортно.

– Некомфортно. Но зато быстро!

– Быстро… Ну, пожалуй… Но зачем, любимая? Зачем? Ведь мерки может снять любой робот-примерщик! – Матвею очень уж не хотелось расставаться с Анной. Тем более, на целый месяц. Из-за какого-то платья! Пусть даже и сто раз свадебного!

– Ну да… Робот-примерщик может мерки снять, а робот-портной может и платье за несколько часов склеить… Только что это будет за платье?! – фыркнула Анна возмущенно.

Было видно, что Матвей затронул самые чувствительные струны ее неравнодушной ко всему прекрасному души.

«Но мой же последний костюм тебе понравился! Сама говорила!» – хотел возразить Матвей. Но ему все же хватило благоразумия промолчать.

– В общем, ты не против моей поездки?

– Нет, милая. Я…. я потерплю, – сдался Матвей. – И я уверен, ты будешь самой красивой невестой Марса. Да что Марса! Всей Солнечной системы!

Глаза Анны сияли. Было видно, что сама она грезит о том же и никак не менее.

И даже стоя у турникета зала регистрации в космопорту, Анна без умолку говорила о таком нескором бракосочетании. О том, что передача «Красивая жизнь» пообещала сделать репортаж о новобрачных («То есть о нас с тобой, Матюша!»), и о том, что на церемонию обещали прибыть двести шестнадцать человек из разветвленного рода Петровских!

Матвей слушал вполуха. У него были дела и поважнее: он глядел в Анины бездонные глаза и благодарил судьбу за то, что она свела его с этой ясной и радостной, как апрельское утро, девушкой.

А через две недели узел связи крепости «Слава» принял страшную шифровку: курьерский планетолет «Капитан Юрий Речников» пропал без вести в трех ходовых сутках от Земли. Вместе с ним, естественно, пропали без вести и все пассажиры.

Матвей не заплакал. И не закричал. Он просто не поверил.