"Сомнамбула. Звезда по имени Солнце" - читать интересную книгу автора (Зорич Александр)

Эпизод 14 Божественное тело

Спустя сутки Матвей вышел на конечную траекторию сближения с крейсером «Бородин».

Чтобы немного развеяться, отправился покрутить велотренажер. Стоило подошвам его ботинок коснуться педалей, как на связь вышла Исинка.

Не тратя времени на «здрасьте-как-поживаешь», она сразу взяла быка за рога:

– Я просмотрела армейские видеоархивы станции «Уют-5». Там только два новых вхождения Анны. Зато в обоих случаях зафиксированы новые контакты сравнительно с данными, ранее полученными от службы безопасности. Одна съемка сделана в холле гостиницы, другая – в пассажирском терминале, за полчаса до отлета «Речникова».

– И что за контакты? – спросил Матвей.

Поскольку за двадцать пять часов его «Скорпион» удалился от станции «Уют-5» на порядочное расстояние, обмен репликами происходил с некоторой задержкой. Ответа Исинки Матвей ждал почти десять секунд.

– В гостинице – с двумя молодыми людьми предположительно ее возраста, – наконец услышал он. – В терминале – с женщиной средних лет.

– Вышли мне обе видеозаписи. И заодно сразу дай досье на эту женщину и молодых людей.

И снова – десятисекундная пауза, заполненная только тихим жужжанием системы вентиляции: Матвей вспотел на велотренажере, и чувствительные датчики сразу скомандовали подновить атмосферу в отсеке.

– Женщина, которая обратилась к Анне в пассажирском терминале, явно случайный контакт. Она готовилась к посадке на борт лайнера «Иравади», следующий рейсом Луноград – Хэйхэ. Спросила у Анны, который час. Долго удивлялась ответу «Двадцать четыре часа одиннадцать минут», пока не сообразила, что часы Анны выставлены по марсианскому времени.

«Да, эта тетка явно не стоит наших слов, потраченных на ее обсуждение», – уныло констатировал Матвей.

– Что же касается двух особей мужского пола в холле гостиницы, с ними подобной ясности нет, – продолжала Исинка. – Съемка велась с такого ракурса, который почти не позволяет их разглядеть. Поэтому я до сих пор не смогла произвести их надежную идентификацию. На записи видно только лицо Анны. В основном – глаза и нос. Снимать нижнюю часть ее лица мешал затылок одного из собеседников. Там, где губы Анны все-таки были видны, я произвела расшифровку произнесенной ею фразы. Результаты пересланы на борт твоего корвета.

Сгорая от нетерпения, Матвей скормил переданные Исинкой файлы борткомпьютеру. Тот прокрутил их через систему голографического всюдуприсутствия, которая позволяла формировать изображение в любом обитаемом отсеке корабля.

Итак, вот его Анна – красавица и умница!

А вот и два каких-то сомнительных субъекта…

Действительно, их лиц не видно, камера снимает их со спины…

Но вот что прекрасно передано съемкой – это смущение и, пожалуй, неудовольствие Анны. Она слушает одного из своих собеседников, наклонив голову набок и прикусив губу… По гримасе легкой брезгливости прочитывается, что она с огромным удовольствием избежала бы разговора…

Но то ли светские приличия, то ли какие-то более серьезные причины не дают ей этого сделать!

И вдруг Анна говорит (это Исинка восстановила по ее губам):

– Знаешь что, Крокус? Шел бы ты в задницу!

И с этими словами она уходит, гордо задрав голову! Вот такая запись…

– Крокус… Кро-кус, – пробормотал Матвей. – Кто бы ты ни был, Крокус, Анне ты не нравишься!

Оказавшись на борту крейсера «Бородин», Матвей развил бурную деятельность.

Связался со штабом Венерианской Смешанной бригады, с командованием Погранслужбы, поговорил со всеми командирами спасательных кораблей, которые прочесывали треугольник Меркурий – Венера – Земля в поисках «Речникова».

Результаты обескураживали: нигде, ничего, никого.

Тогда Матвей, не видя лучших вариантов, выдал развернутые запросы вообще на всех, с кем контактировала Анна на «Уюте-5», и получил скрупулезнейшие ответы.

Матвей тонул в океане несущественной информации. В другом океане – тысячекратно большем – тонула Исинка.

Увы, перелопачивание всех этих информационных авгиевых конюшен не давало сколько-нибудь внятных результатов.

Спустя три дня Матвей уже не знал, какие еще поставить задачи Исинке. Так что старинному супермозгу оставалось только руководствоваться собственными хитроумными алгоритмами.

И вдруг – совершенно внезапно – ярким болидом блеснул новый факт: за два дня до исчезновения планетолет «Речников» стыковался с орбитальной станцией «Амур» на орбите Венеры! Со станцией, которая служит штаб-квартирой корпорации «Кольцо»!

Эту новость сообщила ему Исинка.

– Не понял, – спросил Матвей Исинку во время очередного сеанса связи, – почему этот факт нигде не был отражен? И, если он нигде не был отражен, как ты смогла его установить?

– Если бы я умела испытывать эмоцию удивления, я сама была бы удивлена, – ответила Исинка спустя положенные четыре минуты (именно столько теперь требовалось электромагнитным волнам, чтобы добежать с борта «Бородина» до «Уюта-5», а затем вернуться обратно). – Но я умею испытывать лишь эмоцию удовлетворения, и поэтому я удовлетворена…

– Как это прекрасно, – в полрта улыбнувшись, пробормотал Матвей.

– …Я проводила анализ грузов, – продолжал журчать в наушниках приятный женский голос Исинки, – находившихся на борту «Речникова». Мне не удалось обнаружить в описании государственных стандартов тридцать один процент шифров, которыми обозначены наиболее массивные грузы. Однако после сорока часов сквозного поиска по всем терминалам Солнечной системы мне удалось установить двух получателей грузов с такими же шифрами. Один получатель, претендующий на двенадцать процентов шифрованных грузов, находится на лунном заводе «Горизонт». Другой получатель – корпорация «Кольцо», Венера. Поскольку Венера лежала на пути следования «Речникова», естественно было поинтересоваться более точным адресом груза. Им оказалась станция «Амур».

– Ну а почему данных о заходе «Речникова» на станцию «Амур» нет в диспетчерских протоколах?

– Неизвестно. Но, вероятно, это как-то связано с режимом повышенной секретности, который соблюдается на всех станциях корпорации «Кольцо».

– Если планетолет-курьер передал на станцию «Амур» некие грузы, с него ведь могли и пассажиры сойти, верно? – спросил Матвей.

– Именно так. С борта «Речникова» на станцию «Амур» перешли четверо. Все они – мужчины, астроинженеры. Трое сели на корабль еще на Марсе, один – на станции «Уют-5». Я предполагаю, что эти люди напрямую связаны с шифрованными грузами, которые «Речников» доставил на «Амур».

– Но что это за грузы?! – в сердцах воскликнул Матвей.

– Я не знаю, – отчеканила Исинка. – Но я твердо уверена, что это знает Степан Николаевич Гумилев, президент корпорации «Кольцо». Который, как тебе должно быть известно, сейчас находится прямо по курсу крейсера «Бородин», на станции «Амур».

Матвей стоял навытяжку перед статным красавцем капитаном Сверчевским.

Вообще-то Сверчевский был заместителем командира первого дивизиона корветов, приписанного к «Бородину». Но в тот день на капитане лежали функции выпускающего офицера. А это значило, что он был обязан провести с Матвеем предполетный инструктаж.

По опыту Матвея инструктаж был простой формальностью и занимал от силы пятнадцать секунд. Как выяснилось – только не на рейде Венеры.

То и дело сверяясь с какой-то бумажкой, Сверчевский вещал:

– …Но и это еще не все, лейтенант. Я должен довести до вашего сведения, что Венера окружена сферой отчуждения, в пределах которой поддерживается режим секретности. После взлета с «Бородина» вам приказано все средства наблюдения держать выключенными. Граница сферы отчуждения обозначена в данном секторе сторожевой платформой с тремя маяками: оранжевым, красным, белым. Вам запрещены какие-либо энергичные маневры и смена пространственной ориентации аппарата. Возле сторожевой платформы вас встретит служебная авиетка. Она сопроводит вас до орбитальной станции «Амур», где вас ожидает президент корпорации «Кольцо» Степан Николаевич Гумилев. Вопросы есть?

– Никак нет, господин капитан.

– В таком случае удачи вам, лейтенант.

О проекте «Венера-2500» Матвей слышал от отца немало.

Кое-какие сведения насчет терраформирования Венеры – впрочем, весьма расплывчатые – мелькали и в выпусках новостей.

Но никогда еще Матвею не доводилось лично бывать в окрестностях этой таинственной планеты и воочию видеть ту грандиозную работу, которую вела корпорация «Кольцо».

Венера сейчас находилась где-то внизу под ним. Увидеть ее можно было, только включив камеры обзора либо изменив ориентацию корвета. Но и первое, и второе – запрещалось.

Так что Матвею оставалось лишь плавно сближаться со сторожевой платформой, время от времени выдавая в эфир свои позывные.

Вскоре ему ответили:

– Говорит представитель корпорации «Кольцо». Вызываю борт 2012. Как слышите меня?

– Здесь лейтенант Гумилев, борт 2012. Слышу вас чисто.

– Отлично. А сейчас вы меня еще и увидите…

Через несколько секунд перед лобовым стеклом его «Скорпиона» показалась авиетка с эмблемой корпорации «Кольцо». Она игриво покачалась с боку на бок, попыхивая ориентационными дюзами, и голос в наушниках продолжил:

– Я уполномочен сопроводить вас до станции «Амур». Также я по просьбе Степана Николаевича сделаю для вас краткое сообщение о сути наших работ по терраформированию Венеры. Должен вас предупредить, что оно…

– …Совершенно секретно, – подхватил Матвей скучающим голосом, – и вы просите меня не вести никаких записей.

В наушниках раздался короткий смешок.

– Вовсе нет. Просто я хотел вас предупредить, что мое сообщение может показаться вам набранным из общеизвестных фактов. И, следовательно, скучным. Так что вы можете отказаться от него, я не обижусь.

– Ну нет! Если уж сам отец попросил вас, я не смею отказываться… Вы, кстати, не представились.

– Зовите меня Проводник. Просто Проводник.

– Что ж, пусть будет так. Итак, господин Проводник, я весь внимание.

– Как вы, возможно, знаете, господин Гумилев, – его собеседник заговорил хорошо поставленным голосом опытного экскурсовода, – еще великий поэт прошлого Афанасий Фет посвятил Венере такие строки:

– Восхитительно! – воскликнул Матвей.

– И хотя это чарующее творение русского поэта, – продолжал Проводник, довольный произведенным эффектом, – посвящено богине красоты, а не планете, мы не проводим между этими понятиями четкой границы. В последние годы эти строки Фета стали, можно сказать, неофициальным гимном корпорации «Кольцо». Слова «Цветет божественное тело неувядающей красой» задают для нас тот горизонт – вполне достижимый горизонт, заметим, – в котором разворачивается наша деятельность по благотворному преобразованию Венеры… И сейчас вы, Матвей, сами в этом убедитесь. Достаточно только повторить мой маневр.

При этих словах Проводник энергично увел свою авиетку вниз, исчезнув из поля зрения Матвея.

Матвей выдал импульс на верхнюю группу дюз, заставив свой «Скорпион» клюнуть носом.

Небесная сфера повернулась вокруг него на девяносто градусов, и он наконец увидел…

…Ее, утреннюю звезду, «сестру Земли» – Венеру.

Огромная дымчатая жемчужина покоилась на черном бархате космической пустоты. Была в ней и «неувядающая красота», и «нега горделивая»…

Но вот чего не было больше – той девственной неприкосновенности, которую пятьсот лет назад встретили здесь первые советские межпланетные зонды серии «Венера».

Все вокруг планеты дышало астроинженерией, горело пафосом преобразования и обновления.

Широкое, основательное кольцо из ледяной пыли окружало Венеру. Сахарно-белое, расчерченное контрастными лазурными линиями.

Матвей не считал себя выдающимся специалистом в области планетографии, но, по его мнению, такому сооружению мог бы позавидовать и общепризнанный властелин колец – гигант Сатурн!

Вдоль нижнего края кольца – над верхней кромкой атмосферы – скользили сотни сияющих точек. Это, конечно же, были огромные терраформирующие сооружения, орбитальные заводы, но с такого расстояния разглядеть их было невозможно.

За пределами кольца тоже наблюдалось оживление. Сновали туда-сюда корабли, авиетки, бликовали гигантские солнечные батареи гидрогенераторных станций, то и дело разражались импульсами терраформирующие лазеры…

Проводник выдержал паузу, предоставляя Матвею возможность осмыслить увиденное, и продолжил: – Размеры Венеры и ее сила тяжести очень близки к земным.

Почему, собственно, ее и принято величать «сестрой Земли» еще со времен первых полетов в космос. Но невероятная плотность атмосферы и очень высокая температура поверхности отпугивали астроинженеров прошлого. Еще бы! Сто атмосфер! Четыреста градусов Цельсия! Эти показатели делают невероятно сложным даже обустройство купольных городов на поверхности планеты. Не говоря уже о создании гидросферы по типу лунной.

– Насколько я помню, – сказал Матвей, чтобы не уронить в глазах Проводника честь семьи Гумилевых, – еще одну проблему представляет химический состав атмосферы. В частности, облака из кристаллов серной кислоты.

– Совершенно верно! – с жаром согласился Проводник. – Но все-таки самой серьезной преградой к терраформированию являлась именно хроническая перегретость планеты. Венера непрерывно получает колоссальную энергию, сообщаемую ей солнечным светом. Но бедняжка, увы, раньше не успевала излучать избыточное тепло в космическое пространство. Этому мешала толстая шуба ее атмосферы.

– Насколько я могу видеть, шуба и сейчас толстая, – вставил Матвей.

– На самом деле атмосфера Венеры стала тоньше почти на четверть – сравнительно с исходным состоянием. На первом этапе терраформирования мы окружили Венеру множеством станций-газососов. Эти прожорливые махины круглые сутки перерабатывали атмосферу. Часть сжиженных газов использовалась в качестве сырья для сопутствующей химической промышленности. Но основная масса газов доводилась до состояния льда глубокой заморозки и выстреливалась на более высокие орбиты. Так и было построено кольцо, которое вы видите.

– Вот чего я не понимаю. Зачем кольцо?! Кометное ожерелье вокруг Марса понятно для чего. Там кометы используются как источник газов, недостающих для формирования атмосферы. А Венере зачем?

– Тень кольца заслоняет половину планеты. Получается огромный космический щит, отражающий солнечное излучение. И если раньше Венера получала около четырехсот миллиардов мегаватт солнечной энергии, то теперь – двести. Она стала значительно меньше греться! Будь такое же кольцо построено вокруг Земли, вечная мерзлота дошла бы до Москвы и Пекина. Амазонка стала бы замерзающей на зиму рекой, и в ее пойме росли бы березки. Ну а в случае с Венерой мы получили падение температуры до ста градусов Цельсия. Теперь там в жидком виде может существовать вода! В самых прохладных местах, конечно.

– Вот так достижение! На поверхности планеты вода худо-бедно держится в состоянии крутого кипятка? Это значит, что в более теплых зонах она все равно закипает и испаряется? И это вы называете гигантскими успехами терраформирования Венеры?

– Успехи действительно гигантские. Раньше на планете можно было найти озера жидкого олова и висмута, блуждающие дюны из свинца!

– Я впечатлен успехами, впечатлен, – поспешил заверить его Матвей. – Я просто совершенно не понимаю, как вы – я имею в виду, вся корпорация «Кольцо» и в том числе мой отец – собираетесь дальше побеждать Венеру?

– Вы этого совершенно не понимаете, уважаемый Матвей, потому что это совершенно секретно, – в голосе Проводника послышалась гордость. Можно сказать, сословная гордость.

– Это у меня тоже как-то в голове не помещается. Ну скажите на милость, что может быть секретного в терраформировании Венеры? И от кого секреты? От пиратов?

– От пиратов в том числе. Хотя они и не могут считаться, так сказать, концевыми потребителями подобной информации. Но могут ее перепродать!

– Кому перепродать?! Зеленым человечкам с Канопуса?

– Конкурентам. Конкурентам корпорации «Кольцо», а значит, и вашего отца, Матвей. Не забывайте, что терраформирование – один из крупнейших секторов современной экономики. Наряду с туризмом, кораблестроением и энергетикой. Поэтому ключевые технологии терраформирования являются тщательно оберегаемыми тайнами за семью печатями. Каждая из них стоит даже не миллиарды! Триллионы золотых рублей! Тот, кто сегодня успешно терраформирует Венеру, завтра сможет получить государственный подряд на работу с Титаном. А послезавтра – как знать? – с тремя экстравенерами Альфы Центавра!

– Насчет Альфы Центавра дело за малым: надо научиться летать туда побыстрее, – заметил Матвей. – Желательно раз в десять быстрее скорости света.

Вновь – помимо его воли – в слова Матвея вкралась ирония, но Проводник предпочел ее не заметить.

– Вы не поверите, дорогой Матвей, но создание средств межзвездного сообщения со сверхсветовыми скоростями – это вопрос не столько научный и технический, сколько макроэкономический. Большинство экспертов сходятся во мнении, что инвестиции в объеме трех годовых бюджетов Луны могли бы наконец довести работу над телепортерами Полуянова до полноценных, технически надежных образцов.

– Выходит, дело за инвестициями?

– Да. Нужно показать людям – в первую очередь инвесторам – перспективу. Одно дело – наладить сверхсветовые сообщения с соседними звездными системами ради абстрактного научного, если не сказать философского, интереса. Совсем другое – начать массовую экспансию, массовое терраформирование экстрасолярных объектов. Ну, а по иронии судьбы все приемлемые планеты у ближайших звезд за пределами Солнечной системы – клоны Венеры. Это планеты с обширными ядовитыми атмосферами, которые сильно перегреты своими светилами…

– Вы все-таки ушли от ответа насчет того, что собираетесь дальше делать с Венерой, – напомнил Матвей.

– Думаю, это вам предстоит узнать уже лично от Степана Николаевича.

Отец встретил его прямо за дверями шлюза. Такой чести Матвей не ожидал. Они крепко обнялись.

– Не было счастья, да несчастье помогло, – пробормотал отец, пряча глаза, в которых стояли слезы.

– Да уж… – только и смог сказать Матвей, его самого душили рыдания.

Некоторое время шли по коридору станции молча. Наконец Матвей нашел в себе силы заговорить на интересующую его тему.

– Отец, ты знаешь, что мы ищем пропавший курьерский планетолет «Речников». Совсем недавно мне стало известно, что он посещал твою станцию. За два дня до исчезновения.

Как ни старался Матвей придать своему голосу нейтральную интонацию, в его последние слова вкрался упрек. Он, конечно, уже давно привык, что его отцу, главе могущественной корпорации, приходится решать слишком много проблем глобального характера, для того, чтобы обращать внимание на личную жизнь своих близких. Но все-таки считал, что, узнав о таинственном исчезновении «Речникова», отец мог бы сообщить ему по крайней мере о самом факте визита курьерского планетолета сюда, на станцию «Амур».

– Кто посещал? – переспросил отец.

– Планетолет «Юрий Речников».

И, не дожидаясь, пока отец спросит «Какой еще «Речников»?» – что было бы вполне в его духе, – Матвей продолжил:

– Планетолет передал вам свыше двух тысяч тонн особо важных грузов. Во всех учетных записях они проходят под шифрами. Я должен знать, что именно привез для вас «Речников».

Отец наконец-то включился в тему. И, как обычно с ним случалось после «включения», заговорил сразу очень четко и дельно, как на производственном совещании:

– Основным грузом были восемь НКВ-гравитронов для сидераторов.

– Мне это ни о чем не говорит.

Первый и последний раз в жизни Матвей слышал слово «сидератор» как раз от Анны – в день их знакомства. Но тогда он не придал ему никакого значения. Мало ли какие устройства используются в двадцать пятом веке…

И надо же! Теперь эти сидераторы вдруг всплыли в деле об исчезновении все той же Анны!

– Сидератор – это астроинженерное устройство, действие которого основано на трансформациях неквантуемого вещества. Сидераторы способны создавать кратковременный эффект присутствия в сравнительно небольшом объеме виртуальной массы порядка Юпитера или даже Солнца.

– Проще говоря, – Матвей наморщил свой высокий лоб, – точка включения сидератора становится источником мощной гравитации?

– Да. Очень мощной. Это еще не черная дыра, но что-то наподобие… И сейчас мы планируем использовать два сидератора. Один с борта беспилотного корабля «Икар» инициируется непосредственно над фотосферой Солнца и провоцирует там вспышку, которая приведет к выбросу аномально мощного протуберанца. Одновременно будет включен второй сидератор, размещенный на борту терраформирующего судна «Шива». При его включении возникнет направленная виртуальная масса, равная массе планеты Юпитер. Под воздействием этого мощного гравитационного поля протуберанец оторвется от Солнца и направится прямиком к Венере.

– Так здесь же все сгорит!

– Ну что за варварские представления, сын? «Все», «сгорит»… Это же не струя огня! Скорее что-то вроде очень сильного порыва ветра… Который попросту сдует атмосферу Венеры прочь, в космос!.. Но не всю атмосферу, а ровно столько, чтобы давление у поверхности планеты сравнялось с земным. Так рассчитано.

– Масштабно, – промолвил впечатленный Матвей.

Но все-таки не уничтожение излишков венерианской атмосферы волновало его в ту минуту. А возможная связь работы отца (и его коллег) с исчезновением «Речникова».

– Но, насколько я понимаю, вы только часть этих НКВ-гравитронов приняли, верно? Остальные отправились дальше, на Луну?

– Да. Там сейчас монтируют третий сидератор, для других целей… Но, если ты не найдешь «Речников», вводить тот сидератор в строй будут еще долго. НКВ-гравитроны – это такая вещь, которую даже дефицитом нельзя назвать, они уникальны…

В продолжение всего разговора Матвей с отцом степенно вышагивали по станции «Амур».

К тому моменту, когда речь зашла о гравитронах для лунного завода, они успели спуститься на две палубы.

Миновав небольшой зимний сад, где, повсюду развалясь, нежились лиловые облака цветущих глициний, они достигли внушительного зала, в котором десятки работников корпорации «Кольцо» вперяли горящие взоры в огромные экраны и пульты управления.

Пока отец говорил, Матвей рассеянно посматривал на экраны…

И вдруг на одном из них мелькнуло лицо, которое он совершенно не ожидал увидеть!

До такой степени не ожидал, что Матвей замер как громом пораженный.

То и дело показываясь из-за спин каких-то бодрых незнакомцев, через экран проплыла узкая крысиная физиономия Прусакова.

Геннадий Прусаков…

Его бывший однокурсник. Его недруг.

Не далее как в феврале они вместе получали офицерские патенты.

И после этого, насколько знал Матвей, Прусаков отправился служить куда-то в район Юпитера. В том же качестве, что и он, Матвей, – пилотом корвета.

И все бы хорошо, но…

Прусаков не был одет в форму «Беллоны». На нем вообще не было военной формы!

Вместо этого Прусаков носил синий комбинезон сотрудника корпорации «Кольцо». И не просто сотрудника, а, насколько Матвей разбирался в корпоративных нашивках – инженера третьего ранга!

– Извини, пожалуйста, – прервал он уютное научное воркование отца, – а это кто такой?

С этими словами Матвей указал на экран с физиономией Прусакова.

– Кто это?.. – изумленно задрал брови отец. – Какой-то наш сотрудник… Их тысячи, я в лицо всех знать не могу…

– А где он?

– Он… Это «Шива». Тот самый корабль, со вторым сидератором.

– Мы можем получить досье этого человека?

– Естественно. Сейчас свяжусь с менеджером по персоналу. Вскоре Матвей держал в руках распечатку.

Если верить ей, на борту терраформирующего судна «Шива» находился Леонид Андреевич Дементьев, инженер третьего ранга, 2445 года рождения. Прибывший сюда, в распоряжение штаб-квартиры корпорации «Кольцо», на борту планетолета «Юрий Речников» прямиком со станции «Уют-5».

– Мне нужно обратно, на корвет, – тихо сказал Матвей.

– Даже не выпьешь чаю? – брови отца изумленно взметнулись. Но Матвей уже сорвался на бег.