"Жираф" - читать интересную книгу автора (Сэ Слава)

Просто так

Женщина смыла в унитаз крышку от банки, случайно. Крышка застряла в трубе и наступил ад. Иногда крышка поворачивалась вдоль, а иногда поперёк. Нечистоты то уносились с водоворотом, то изрыгались обратно. Приходил сантехник, крышка при нём открывалась. И женщина выглядела ужасной дурой.

У сантехника чёрная душа. Он может наорать на котика, выжать из пенсионерки рубль и наступить сапогом в ванную, куда хозяйка садится белой попой. Невероятно наглеют люди, лишь овладев заклятием прочистки унитаза.

Кроме чёрной души, у сантехников извращённый мозг. Вопреки всему, о чём в пьесе «Петя и волк» предупреждает нас композитор Прокофьев, сантехник Нитунахин приходил девять раз подряд. Он упрямо верил в честных женщин. Потом встал на колени, оторвал унитаз от трубы, достал и продал хозяйке её же крышку, насильно, за десять евро.

Раненная прямо в душу хозяйка унитаза позвонила куда надо и пожаловалась на сапоги, жадность и хамство Нитунахина.

— Пусть ему будет стыдно! — крикнула она в конце своего выступления. И бросила трубку.

Но у сантехников чёрная душа, им не бывает стыдно. Даже когда мой хомяк съел в ванной занавеску и прохожим открылись все мои трещинки, я продолжал мыться, поворотясь к окну бог знает чем. Хоть мог бы убежать и воспользоваться тазиком.

В моей ванной окно на улицу. Когда-то стекло «морозко» лишало меня формы и даже пола. С точки зрения уличных птиц и алкоголиков я был зелёным силуэтом в окне третьего этажа. И лишь фантазия наблюдателя ограничивала эротизм моего банного танца. Меня можно было принять хоть за Монику Белуччи.

Потом продавцы стеклопакетов сказали, у них нет стёкол с узорами. Пришлось лепить занавеску, но попалась прозрачная ткань. И никто уже не обольщался по поводу Белуччи, а сразу узнавал во мне голого дядю в душе. Теперь, когда в жизнь ворвался хомяк, с улицы я виден уж совсем подробно. Жизнь стала интересней. Спасибо ему.

Раздвижные его челюсти, это орган познания. Он тянется зубами ко всему новому. Что не может укусить, то остаётся за гранью осмысления. Как для нас мю-мезоны, непарность носков и непорочное зачатие.

Кроме занавески, он познал полотенце и два рулона туалетной бумаги. Он не очень начитанный, по общехомячьим меркам. Например, знакомый хомяк Жора может рассуждать о таких полиморфных образованиях как «шуба из лисы», «кабель кухонного комбайна» и «портрет дедушки-графа в полный рост». Жора также смыслит в немецкой филологии, он кушал разговорник и почти умер от избытка этих их ужасных артиклей, но потом всё-таки выжил.

Маша сказала, хомяк выгрыз дыру, чтобы смотреть на улицу, на птиц и облака. Она — романтик.

Ляля сказала, хомяку нужны были разноцветные нитки для украшения дома. Наша Ляля дизайнер. Она за мир и уют.

Я считаю, он просто хотел жрать. Не знаю, кто я после этого.

Только моя девушка подумала другое. Она решила, отверстие сделал я сам. Она спросила:

— Славочка, а зачем ты провертел окно в занавеске? Что ты хотел этим сказать миру?

Это очень, очень хорошая девушка. У неё такое особое зрение, она видит во мне хомячка, а не сантехника, что до одури приятно.

Ходил в гости, как бы ужинать.

Вы не представляете, как она лепит чебуреки. На кухонном столе, который сам по себе сексуальный атрибут, выставив белое колено из халата. Богиня. От её кулинарии здоровые мужчины раздеваются непроизвольно.

Она бывает добра ко мне, иногда доверяет некоторые свои подробности. Я сказал, что хотел бы стать её чебуреком. Немедленно, на кухонном столе. Я надеялся показать, какой я страстный чебурек.

Но многие женщины мелькают коленями не ради секса, а даже непонятно зачем. Она выдала мне морковку, для загара, и прогнала смотреть хоккей. (Ненавижу хоккей). Притом сказала — иди, иди, нам надо поговорить.

Я подумал, о боже мой, говорить с фаршированным тестом, это так увлекательно. А оказалось, в углу, сидела подруга Ленка, собеседник. В сиянии колен и чебуреков я не заметил, как она втекла на табуретку.

На следующий день говорит мне — вот как, как ты мог не заметить Ленку? Ведь такая эффектная. Её любят муж и ещё три внебрачных идиота.

И стала рассказывать.

Однажды Ленка шла в наушниках. Её догнал аноним и стал что-то объяснять. Ленка смотрит, смотрит, как он губами шевелит, губы ничего такие. Потом сняла наушники, послушать, вдруг что важное. А это было признание в любви. И уже в той части, где названия курортов, которые они посетят, если она хотя бы кивнёт. Там тёплый океан, всё вокруг двуспальное, можно хорошенько познакомиться. Но сначала они поедут на волнующем чёрном джипе к нему домой, читать Бодлера в полумраке.

Ленка подумала сразу четыре разных мысли:

1. Почему, ну почему она не занималась в детстве греблей и штангой. Была бы теперь страшная, он бы не полез.

2. Баллончик нельзя использовать против ветра. Иначе потеряешь сознание и пропустишь всё интересное.

3. Жалко, что нет баллончика.

4. В Таиланде, сейчас, наверное, тепло и ужин.

Ленка стала оправдываться, в основном перед Таиландом. Дескать, она замужем, и вообще, не такая.

Тем временем её автобус ушёл, не дослушав. А муж не брал трубку. Пришлось звонить губошлёпу, чтоб довёз. И вот, она приехала к себе в Гадюкино на бесподобно чёрном джипе. Но вышла у магазина, поскольку ужасно благоразумная.

И теперь губошлёп звонит раз в час и ухаживает очень монотонно — я тебя хочу, я тебя хочу, я тебя хочу.

На следующий день к ней подходит Вадик, коллега. Говорит, Ленка, люби меня, не то умру. Она привычно уже запела про мужа. Тогда Вадик поступил с ней как нервный автобус: не дослушал, разогнался, ударился о стену и упал без чувств. А вчера ещё лишь смотрел печально из-за принтера. И вдруг такой прорыв в отношениях. Ленка была не готова. Пожаловалась директору. Директор ответила, что нельзя увольнять мужчин за любовь. Нет такой статьи в кодексе «во влюблённом состоянии делается идиотом». Тем более, специалист он неплохой.

Вадик меж тем распоясался. Как увидит Ленку, бьётся о стены. Наглец. Все окружающие офисы смеются.

А недавно она пошла в ресторан и там опять был успех. Причём такой, пришлось бежать на улицу в чужом пальто.

Узнав всё это, я стал смутно припоминать. Правда, что-то там сидело в углу, такое эффектное. И теперь хочу обратиться со страниц этого журнала.

Дорогая Ленка! Ну конечно же, я тебя заметил. Ты вся, с ногами, сидела на тонкой табуретке, в какой-то очень сложной позе. Я ещё подумал, наверное, у неё в попе присоска, раз не падает.

Ленка, всё влюблённые мужчины — идиоты. Даже я. Вчера, помогая девушке раздеться, я порвал на ней дублёнку. Разумеется, вечер у нас сразу заладился.

Или вот, одну девчонку любили двое симпатичных парней. Они подозревали друг о друге и, каждый в свой черёд, ставили ей засосы, по всему телу. У них была такая интересная переписка-соревнование. Бедная девушка стыдилась раздеться в приличном месте. Пришлось бросить обоих.

Теперь, Ленка, когда ты всё поняла про мужчин и не сердишься, я покажу, как ты смотрелась на табуретке.

Это было примерно так: