ГЛАВА 5

У подземных жителей имеются свои разногласия, сомнения, споры, междоусобицы и противоборствующие партии.

Роберт Кирк и Эндрю Лэнг.

Тайная страна (1893).

Над домом, завывая, пронесся порыв леденящего ветра, и Дония поняла, что к ней явилась Бейра.

Кто же еще?..

Никто больше сюда не заглядывал, хотя ее дом находился вдали от изобилующего железом центра, на зеленой окраине Хантсдейла. Всяк отыскал себе жилье по вкусу, когда Кинан выбрал этот город своей резиденцией, и Дония думала — вернее, надеялась, — что фэйри будут устраивать игрища в окрестных рощах. Но они не стали. И впредь не собирались. Никто к ней и близко не подходил, словно она все еще принадлежала Кинану. Даже представители других дворов не решались. Только у властителей Зимы и Лета хватало для этого смелости.

Дония открыла дверь. Нет смысла притворяться, будто она не заметила появления Бейры.

Та возникла на пороге, похожая на актрису-вамп из старых фильмов. Расцеловала воздух, прощебетала что-то шутливое, уселась на диван, закинув одну изящную ножку на другую. Образу роковой женщины противоречил лишь деревянный посох в руке.

— Соскучилась по тебе, дорогая.

— О, конечно.

Посох уже не представлял для Донии опасности, и все же она отошла подальше. Прислонилась к камину. Жар его не в силах был разогнать холод, пропитавший ее тело, но это лучше, чем торчать рядом с источником проклятой стужи.

Бейру холод не беспокоил — она им управляла, поскольку сама из него состояла. Но Дония, принявшая в себя холод, страдала и тосковала по теплу, в котором королева Зимы не нуждалась. Та наслаждалась холодом — особенно если видела, как от него страдают другие.

— Сегодня ко мне заглянул сыночек, — сказала Бейра с обычной напускной беспечностью.

— Я так и думала.

Долгие годы Дония училась говорить бесстрастно, но ее голос все-таки дрогнул. Стыдясь того, что до сих пор переживает из-за Кинана, она обхватила себя руками за плечи.

Бейра улыбнулась. Все поняла, разумеется, и нарочно выдержала долгую неловкую паузу. Потом вытянула руку, словно ожидала, что в ней из воздуха материализуется бокал. Не дождалась. И со страдальческим вздохом огляделась.

— Служанок до сих пор нет?

— Нет.

— Ну, милая... пора бы завести. Лучше всего древесные феи, они послушные. Правда, плохо уживаются с брауни. — Бейра скривилась. — Вечные капризы. Хочешь, пришлю парочку своих, хоть убираться будут?

— И шпионить?

— Фу! Ладно, это мелочи, — небрежно отмахнулась Бейра. — Домишко убогий, вот в чем беда. Хуже предыдущего. В каком городе это было... или там жила другая отставная любовница моего сына? Уже не вспомню.

Дония на наживку не клюнула.

— У меня чисто.

— Но скучно. Никакого стиля. — Бейра принялась перебирать резные каменные статуэтки на грубо сколоченном столе возле дивана. — Все такое старомодное.

Взяла в руки фигурку медведя, воздевшего кверху правую лапу с крохотными, но грозными когтями.

— Работа Лисель?

Дония кивнула, хотя ответа не требовалось. Бейра прекрасно знала, чья это работа. И злилась из-за того, что Лисель до сих пор навещает Донию. И Кинана. Давно не заглядывала, правда, но вскоре ее следовало ожидать. Лисель, освободившись от бремени зимнего холода, странствовала по миру и частенько забиралась в пустыни, куда не было ходу Бейре и ей подобным. Она появлялась у Доний раз в несколько лет и напоминала, что стужа не будет длиться вечно, даже если в это уже не верится.

— А чьи эти кошмарные рваные штаны, из которых ты не вылезаешь?

— Рики. У нас один размер.

Рика ее не навещала уже больше двадцати лет. Странная девушка — нести бремя холода ей было легче, чем бремя царствования с Кинаном. Все они были такие разные, эти зимние девы, и лишь одно их объединяло — сила воли. Это лучше, думала Дония, чем пресные летние девы, всюду таскающиеся за Кинаном, как малые дети.

Бейра тянула время. Дония изо всех сил старалась не выдать нетерпения, но все-таки сдалась и спросила:

— Ты пришла по делу?

— Я всегда прихожу по делу.

Королева приблизилась, положила руку ей на талию.

Попросить убрать руку смысла не было — тогда Бейра стала бы обнимать ее почаще.

— Не скажешь, что за дело?

— Ну-ну, ты хуже моего сыночка. Хорошо еще, не так горяча. — Бейра придвинулась ближе, обвила рукой ее талию, впилась пальцами в бедро. — Тебе бы приодеться, сразу похорошеешь. И с волосами что-то сделать.

Дония нашла предлог высвободиться и отправилась приоткрыть дверь, чтобы холод выходил из дома наружу. Хотелось бы ей быть «горячей», как Кинан, король Лета. Обладать его пылкой натурой, быть изменчивой, непредсказуемой и неожиданной, как летняя гроза, как смех в минуту ярости. Но, увы, в ней жила другая сила — ледяная сила Бейры, заполнившая Донию в тот миг, когда она подняла посох. Если бы не это, если бы она сумела противостоять холоду королевы Зимы, она соединилась бы с Кинаном — навеки. Но стужа, заключенная в посохе, завладела ею и сделала ее живым продолжением оружия королевы Зимы. Дония до сих пор не знала, кто вызывает у нее больше негодования — Кинан, клявшийся ей в своей любви, или Бейра, растоптавшая ее мечту. Если бы Кинан и впрямь ее любил, разве она не оказалась бы той самой? Не стала бы его королевой?

Дония вышла на крыльцо. Деревья, жаждавшие солнца, тянули сучковатые ветви к серому небу. Вдали фыркал олень, бродивший по крохотному природному заповеднику, примыкавшему к ее двору. Привычные мирные звуки. Идиллия... похоже, она закончилась. Началась игра.

В тени кустов и деревьев таились, как всегда, прислужники Кинана. Десятка два придворных стражей — рябинников, лисичек, еще каких-то фэйри. К их постоянному присутствию, даже если они по виду походили на людей, Дония так и не привыкла. Уже полвека они были рядом, докладывая о каждом ее движении Кинану. Сколько раз она просила убрать их, чувствуя себя пленницей под этим неусыпным надзором.

— Таков порядок, Дон. Я в ответе за зимнюю деву. Так было всегда.

Он попытался взять ее за руку, переплести свои пальцы с ее пальцами, но его прикосновение причиняло теперь только боль.

Она попятилась.

— Больше так не будет, Кинан. Я не шучу. Убери их, или это сделаю я.

Не желая видеть ее слез, он пошел прочь. Но ее слова он слышал. Все слышали.

Однако не прислушался. Слишком привык к покорной Рике, к тому, что все ему подчиняются. Поэтому первые десять лет Дония усердно замораживала стражников. Покрывала их толстым слоем льда, когда подходили близко. Некоторые после этого выживали. Но не все.

Кинан присылал других. Даже недовольства не выражал. Охранял ее, как она ни сопротивлялась. И морозить стражников пришлось до тех, пока он не велел им держаться поодаль, под защитой кустов, под укрытием ветвей тиса и дуба. Хотя бы так.

На крыльцо шагнула Бейра, остановилась рядом.

— Все еще посылает своих пешек за тобой следить? Караулит.

— Они тебя видели. Расскажут Кинану.

Чтобы не смотреть на Бейру, она уставилась на юного рябинника. В отличие от остальных он постоянно нарушал безопасную дистанцию.

Тот моргнул. За последние десять лет она видела его на посту у дома чаще, чем других. Стражники то и дело менялись, неизменным оставалось лишь их количество. Этот же как будто вовсе не отлучался и уже казался почти другом, хотя за все годы они перемолвились едва ли парой слов.

— Конечно. Но не сию минуту. — Бейра засмеялась, и смех ее напомнил карканье ворона над падалью. — Бедняжка заморожен.

Делать равнодушный вид было бесполезно, обнаруживать беспокойство — тоже, поэтому Дония поспешила сменить тему, пока не вырвался какой-нибудь лишний вопрос.

— Где же твои слуги?

Бейра посмотрела на заросли близ ограды, поманила рукой.

И они появились — ее неизменные спутницы, три ведьмы верхом на огромных, косматых, черных козлах. Дряхлье с виду — ссохшиеся оболочки, когда-то бывшие женщинами, — но невероятно сильные, способные справиться даже с горным троллем. Они закудахтали, как всполошенные курицы, заставив Донию вздрогнуть, и гордо объехали вокруг двора, словно бросали вызов затаившимся стражникам Кинана.

Дония шагнула на край крыльца, поближе к беднягам, служившим на свое горе, королеве Зимы.

— Неплохо выглядишь, Агата.

Ведьма ответила плевком.

Дразнить их было глупо, и все же Дония каждый раз это делала. Доказывая и себе, и им, что не боится.

— Думаете, это вы стражу распугали?

Охранники, конечно, держались на расстоянии не из-за ведьм и даже не из-за угроз Доний. Если бы Кинан приказал им подойти, подошли бы, вопреки ее желанию, не страшась собственной гибели. Воля Кинана — только это имело для них значение.

Ведьмы пялились на нее злобно, но молчали. Тоже соблюдали дистанцию. Сердить Бейру отваживался один Кинан.

Забавно: эти двое защищали ее друг от друга, как от злейшего врага.

Не дождавшись от ведьм ни слова, Дония повернулась к Бейре.

— Я устала. Что тебе нужно?

На мгновение показалось, что вопрос прозвучал слишком резко и Бейра сейчас ее ударит. Расчетливость королевы Зимы не уступала импульсивности Кинана, но если уж Бейра давала волю гневу, она была воистину страшна.

Но она лишь улыбнулась. Правда, очень недоброй улыбкой.

— Некоторые желают счастья Кинану, хотят, чтобы он нашел девушку, способную разделить с ним трон. Я не из таких.

И Донию обдало волной холода. Сил Бейра не пожалела — девушка почувствовала себя как в толще ледника. Смертную на ее месте это убило бы.

Бейра вложила в ее безвольную руку посох, накрыла сверху своей рукой. Ничего не произошло. Но прикосновение к посоху разом воскресило в памяти Доний боль и ужас первых дней.

Пока она силилась вздохнуть, Бейра снова заговорила.

— Не дай новой девушке поднять посох, и я вытяну из тебя холод, освобожу тебя. Он этого сделать не может. Я — могу. Или... — Бейра с притворной лаской принялась водить пальцем по ее груди. — Или мы можем проверить, если хочешь, сколько холода поместится в тебя еще.

Из пальца в грудь струился леденящий ручей. На чьей стороне сила, сомнений не было.

Дрожащим голосом Дония ответила:

— Я знаю свое место. И уговорю ее не верить ему. Я согласилась на это, когда взяла посох.

— Не подведи меня. Лги. Хитри. Делай что хочешь, только не дай ей коснуться посоха.

Бейра прижала к ее груди ладонь, скрючила пальцы, прорвала ногтями блузку, царапнула кожу.

— Хорошо. — Дония попыталась отпрянуть и чуть не упала.

Главное — не сердить ее. Остаться одной, собраться с мыслями. Есть правила. Их знает каждый. То, чего хочет Бейра, вне правил.

Та убрала руку с посоха, обхватила Донию, не дав упасть, и тихо сказала:

— Если подведешь, в моей власти отнять у тебя это тело. Он меня не остановит. И ты не остановишь. Станешь бродячей тенью, холодней любого холода. Подумай об этом.

И отпустила ее.

Дония пошатнулась и устояла на ногах лишь потому, что все еще сжимала в руке посох. Отбросила его, ощутив тошноту, боль первого прикосновения и отчаяние, которое испытывала всякий раз, когда очередная избранница отказывалась поднять посох. Схватившись за перила крыльца, попыталась выпрямиться. Не получилось.

— Счастливо оставаться.

Королева Зимы помахала стражникам Кинанa и исчезла во тьме вместе со своими ведьмами.

Когда Кинан очнулся, Бейра сидела в кресле-качалке у изголовья кровати: в руках иголка с ниткой, у ног корзинка с лоскутками.

— Одеяло шьешь? — Он кашлянул. Горло саднило — наглотался льда, когда она его замораживала. — Не чересчур ли... даже для тебя?

Она подняла с колен несколько сшитых вместе лоскутов.

— Думаешь? Я в этом деле мастерица.

Он сел в кровати, сбросив укрывавшие его шкуры с еще не запекшейся кровью.

— Выглядит, конечно, приятней, чем твои истинные увлечения.

Она отмахнулась, выпустив из руки иглу. Игла засновала сама по себе, сшивая ткань.

— Твоя новая девушка — не та.

— Не знаю. — Он вспомнил, как пыталась обуздать свой страх Айслинн. — Она мне грезится.

Лисичка внесла поднос с тарелкой горячего супа и напитками. Поставила на низкий столик возле кровати.

— И остальные грезились, дорогой. — Бейра со вздохом откинулась на спинку кресла. — Я не хочу с тобой ссориться. Если бы я знала заранее... Ты был зачат в тот самый день. Откуда могла я знать, что будет, когда убивала его? Не ведала даже, что жду тебя.

Слова ее не объясняли, почему она ограничила силу Кинана, почему при помощи их общей крови вынудила Темный двор его проклясть. Как всегда — рассказывала об источнике чар, но не о том, каким образом его зачаровала.

Кинан взял чашку с горячим шоколадом. Блаженство для промерзших рук, для саднящего горла.

— Ну так скажи мне, кто она, — предложил он.

Бейра промолчала.

— Мы могли бы пойти на компромисс. Разделить год, разделить страны, как было при отце.

Он допил шоколад и взял еще чашку, чтобы согреть руки.

Бейра засмеялась. Из ее уст вырвался крохотный снежный смерч, закружился в воздухе.

— Отказаться от всего? Иссохнуть, как ведьма? Ради чего?

— Ради меня. Потому что это справедливо. Потому что... — Он спустил ноги на пол и поморщился, угодив в сугроб. Следовать древнему обычаю порой было невыносимо. Как надоели все эти ритуальные реплики, которыми они обменивались на протяжении веков. — Я должен это предлагать. Ты знаешь.

Бейра снова взяла иголку в руки, воткнула ее и шитье.

— Да. Твой отец тоже это предлагал. Слово в слово, как требовала его роль. Он был такой... — Она нахмурилась, достала из корзинки другой лоскут. — Предсказуемый.

— Смертные с каждым годом голодают все сильней. Стужа губит урожаи. Люди умирают. — Кинан глубоко вздохнул, закашлялся. Чем дольше он находится здесь, в этом стылом доме, тем больше времени уйдет на то, чтобы оправиться. — Им нужно солнце. Нужен настоящий король Лета.

— Это не моя забота. — Бейра бросила шитье и корзинку, встала и направилась к двери. На пороге остановилась. — Ты знаешь правила.

— Конечно. — Правила, созданные в ее пользу, на века загнавшие его в ловушку. — Знаю.