6. Очень дальний родственник

Понимая, что незамедлительно лишусь любимой головы, я не нашел ничего лучшего, чем зажмуриться. И из последних сил двинуть пяткой в сторону размытого силуэта убийцы.

Тусклый клинок мгновенно замер у кадыка. По шее ощутимо проползли капельки холодного пота.

– Ну ты и гад… – прошипели из полумрака.

Магиталлический каблук моего ботинка угнездился где-то в паховой области неизвестного. Несостоявшийся киллер скрючился и, повизгивая, точно самка огненного буйвола в течке, грохнулся на пол. Следом прозвенело орудие убийства.

Все еще не веря в спасение, дрожащей рукой я извлек «Каратель». Активировал колдовское свечение клинка и занес его над головой.

– Вот те раз, – само сорвалось с губ.

– Уй-ю…

Передо мной валялся не кто иной, как граф дел-ар Пиллио собственной персоной. Ухватившись пониже живота, Раваш буравил меня негодующим взглядом. Надо отметить, спеси в нем изрядно поубавилось.

Я пинком отбросил оружие графа на безопасное расстояние.

– Полагаю, надо бы объясниться. У тебя шесть секунд – только закурю.

Пока «жертва» родовитого убийцы щелкала зажигалкой и делала первую затяжку сигаретой, Раваш понемногу приходил в себя. Он оперся о стену и со стоном поднялся. Скривился, обнажив мелкие зубы, и помассировал ушибленное место.

– Не думал, что у тебя такая реакция.

Я выпустил облако ароматного дыма и неопределенно пожал плечами. Без слов. Не объяснять же далекому родственничку, что скорость рефлексов – первейшее оружие частных детективов. После интуиции и логики, конечно.

– Говорю сразу, – дел-ар Пиллио нервно пробежался языком по губам, – я не собирался тебя убивать.

– А то как же…

Мне хотелось произнести какую-нибудь гневно-саркастическую тираду. А потом размозжить высокородную головенку Раваша о ближайшую стену. Или сделать еще чего похуже. Надо признаться, холеный типчик из богатых кварталов здорово подействовал мне на нервы – ноги до сих пор подрагивали от смертельного ужаса.

– Это бутафорский клинок! – взвизгнул брат моей бывшей, закатив глаза на занесенный над его макушкой «Каратель».

Подозревая, что оппонент размышляет над наиболее кровавыми сценами расправы, граф дотянулся до своего меча. Я не успел ничего предпринять, как он с силой грохнул клинком о колдетонный пол. Жалобно треснув, оружие разлетелось десятками осколков.

– Из мягкого магического пластика, – констатировал я, поднимая один из обломков. Такой вещицей не то, что не убьешь, но даже и синяк нормальный не поставишь.

– Вот видишь! – в голосе Раваша проскользнули оптимистические нотки. Неужто он решил, что я не отрублю ему нос? – Я просто хотел над тобой пошутить.

Несколько секунд ушло на обдумывание ситуации. Как бы мне не хотелось зарезать подлеца, аки свинью, он не сделал ничего плохого. К тому же, имел полное право меня слегка припугнуть – я ведь намял ему бока на глазах у всего Управления полиции.

Пришлось деактивировать «Каратель» и вернуть его на законное миролюбивое место – в ножны-кобуру.

– А теперь не откажусь услышать объяснения. И пару-тройку извинений, – мой взгляд совершенно не смягчился и продолжал буравить графа. Также мне хотелось увидеть небольшую лужицу на полу под господином дел-ар Пиллио. Но граф, к сожалению, не был настолько испуган, чтобы обделаться у меня на глазах. – Ожидал, что я буду визжать, как престарелая девица из медицинского корпуса пифий? И сам попал в переделку. Ты хоть представляешь, что в шутку нападая на матерого сыщика, рискуешь остаться без ушей или иных, более важных для жизнедеятельности органов?

– Прошу прощения, – Раваш отряхнулся от пыли, поправил дорогое (не меньше годового жалованья среднестатистического частного сыщика) одеяние.

Дальнему родственничку повезло – полицейские ревностно следят за соблюдением чистоты в Управлении. Потому он почти не запачкался.

– Можешь считать, что тебя простили, – высокомерно промолвил я. Когда еще выпадет такая честь: пресмыкающийся перед тобой представитель сильных мира сего. – Но в следующий раз удавлю тебя собственным хвостом.

Граф потер между ног. Видимо, приложил я его по-взрослому.

– Ты, это… – промямлил дел-ар Пиллио.

– Не выражайся как холоп, – одернул я его, величественно взмахнув рукой. Праздник продолжался – частный детектив издевается над знаменитым миллионером из богатейшей семьи. – Давай согласно социальному статусу. Мол, напал на глубокоуважаемого и милостивейшего сударя Наследи потому…

– …что хотел перемирия. Как-никак, а ты являешься, хоть бывшим, но мужем моей сестры.

Мои брови ощутимо дернулись по направлению ко лбу.

– А зачем мне с тобой мириться? – губы сами собой скривились в пренебрежительной ухмылке. – Мы разве ссорились? К тому же, помнится, на одном из званых ужинов вашей семейки ты говорил теще, что даже не соблагоизволишь поздороваться с таким исчадием трущоб, как я.

– Ну… – протянул дел-ар Пиллио, теряя остатки надменности. В этот момент он показался мне самым обычным парнем, каких миллионы в Валибуре. Молодой человек, пусть в дорогущих одеждах, слегка испорченный выпивкой, разгульной жизнью и наркотиками. Чем не грузчик из порта? Вот только рожей не вышел. Сразу видно, что подленький – по бегающим глазенкам цвета вечернего неба. – Ты ведь отправляешься в Дубльвилль? Мне там кое…

Вот оно что. Где-то в глубине души я чувствовал, что примиряющее «нападение» графа имеет более глубокие мотивы. Ему потребовалась услуга, причем – от меня. Нет, поверить нельзя такому счастью!

– Полагаю, Юласия совершенно не печется о секретности информации внутри Полицейского Управления, – сказал я грозно. – Едва частный детектив покидает архивы, как тут же к нему подкатывает незнакомец. И предлагает, скажем, переправить несколько килограммов наркотика в некий городок. Либо забрать порошочек на обратном пути. Детективов ведь могут и не проверять на предмет контрабанды. Мы считаемся самыми законопослушными жителями этой страны.

У Раваша дернулась щека. Будто мой выстрел попал в самую точку.

Вот те на, неужели мальчик действительно занимается наркотой? По некоторым слухам, где-то в пустыне Хумбры, на полпути к Дубльвиллю, находятся плантации усладиума – сильнейшего психотропного вещества среди известных науке. Весьма сомнительно предполагать, что интерес заядлого наркомана дел-ар Пиллио вызван архитектурными изысками Дубльвилля.

– Это почему я – «незнакомец»? – медлительный говор далекого родственника намекнул на обиду. – Я числюсь в полиции секретным агентом.

Мне не оставалось ничего другого, как презрительно хмыкнуть.

– Возле Дубльвилля у нас, – он произнес это таким тоном, что я ни капельки не засомневался – «у нас» означало «у семьи дел-ар Пиллио», – находится небольшое поместье. Совсем маленькое, но стоит хороших денег… Недавно поползли слухи, что в ближайшее время готовится военное вторжение объединенных сил Хаоса и Дальних Кругов. В общем, я решил домишко продать. Потому мне необходимо съездить туда и заняться этим…

– А заодно проверить, как там дозревают цветки усладиума, – саркастически закончил я.

Он смерил меня недовольным взглядом:

– Тебе можно простить это оскорбление. «Ибо не ведают низкие, что говорят им высокие», – так сказано в Священном Расписании.

– Вижу, к тебе возвращается былая спесь, – я выдвинул клыки из-под верхней губы. Это у меня означает насмешку.

– Ты мог бы приличнее вести себя с человеком, намного выше тебя по гражданскому статусу.

Этот тип стремительно превращался из обычного парня в годами ненавистного мне подлеца. Может, врезать ему еще раз? Для профилактики…

Завидев, что я поигрываю пальцами на рукояти «Карателя», граф несколько притих.

– Ты ведь частный детектив, так? – спросил он, отодвигаясь на шаг – на всякий случай.

– Ну?

– И в твоей практике имели место два-три одновременных дела?

– Продолжай, – нос у меня слегка дернулся. Первейший признак: учуял запах денег.

– Я бы хотел нанять тебя на работу, – дел-ар Пиллио решил, что хватит юлить и сразу, как говорится, взял быкоборотня за рога. – Очень легкая работенка. Которая, кстати, ничуть не повредит твоему главному делу.

– Нет.

Не то, чтобы мне не хотелось дополнительного заработка – просто неприязнь к родственнику превысила меркантильность.

– Две тысячи валлов, – без раздумий выдохнул граф.

– Посвяти же меня в свои грязные секреты, – едва не завопил я. – Согласен!

Названная сумма была воистину громадной. В Валибуре почти не пользуются бумажными деньгами – только банковскими векселями или чистой пробы металлом. Золото, мелкая бронза, ненавистное оборотням серебро, платина, которые считают слитками. Валлы же – мелкие драгоценные камни. Один валл равняется одной четвертой карата алмаза или другого равнозначного камешка. За триста валлов можно приобрести неплохой фитильмобиль, за тысячу – снять однокомнатную квартиру, наподобие моей, на целый год. За две же тысячи валлов вполне вероятно прикупить себе второсортное жилье. Хоть и разоренную дыру в бедном квартале, но все же СВОЮ!

Малыш дел-ар Пиллио приосанился. Теперь передо мной стоял все тот же заносчивый дворянин с плохими манерами.

– Ты должен охранять меня во время путешествия в Дубльвилль, – заявил он.

Его подбородок задрался к потолку, граф смотрел на меня свысока и явно презирал. Мол, все вы такие – чернь смердящая! Как только деньгами блеснет – пресмыкаетесь.

Впрочем, мне было глубоко плевать на все его высокомерно-родовитые штучки.

– Значит, твое худосочное тело прибудет в городок без единой царапинки, – сказал я. – А в Дубльвилле что последует?

– В конечной точке путешествия моей особой займутся семейные телохранители. Идем!

Сей краткий монолог я воспринял с полнейшим восторгом. Совершенно не противясь и не задавая лишних вопросов, частный детектив Ходжа Наследи принял надлежащий аванс в баснословные пятьсот валлов и с трепетом засеменил следом за высокомерным нанимателем.

Меня не интересовали мелкие детали. Как то: а почему граф не желает путешествовать по валибурским равнинам в сопровождении личной армии? Зачем ему какой-то частный детектив с сомнительной родословной, тем более один? И что за странное совпадение: папаша Марии бель-ал Сепио отказался от продажи своего особняка, несомненно, располагая той же информацией, что и братец дел-ар Пиллио. Какой идиот останется в собственном жилище, зная, что в ближайшее время через этот особняк пройдет громадная армия сумасшедших демонов и кровожадных страшилищ?..

– Я не поеду в этой рухляди! – взвизгнул Раваш, пряча нос в надушенном платке, едва я открыл перед ним дверцу своего фитильмобиля.

– Тогда полезай на крышу, – пожал я плечами. – Свежий воздух, то… сё…

– Не-е-ет! – замотал он головой. И добавил несколько убийственных замечаний по поводу моей машины.

Пришлось признать, что «Жучено» действительно слегка провоняла убитым скунсоборотнем, и переселиться в салон роскошного «Рогатти». Я проводил родную «ласточку» лишенным сожаления взглядом. Если повезет, и я вернусь из Дубльвилля с обоими гонорарами, то старенький фитильмобиль так и останется ржаветь перед входом в Полицейское Управление.

Граф небрежно буркнул заклинание фитиля. Магическая машина чихнула и стремительно рванула с места, увозя меня с новым клиентом подальше от ГУБНИКИСа.

Мы в быстром темпе, чтобы не опоздать на живовоз, занялись организацией поездки. В первую очередь заехали в поместье дел-ар Пиллио, и граф набрал невероятное множество чемоданов с личными вещами. В каждом из них могли находиться наркотики, оружие или еще что-нибудь пострашнее. Но мне, конечно же, до этого не было дела. Клиент всегда прав. Даже перевози он генеральный план наступления войск Хаоса на Валибур, Ходжа Наследи в целости и сохранности доставит его до пограничного городка.

Затем мы переместились к моей квартирке. Сохраняя мрачное и самовлюбленное выражение лица, граф остался в своем фитильмобиле.

Повоевав с дверью и погремев разнообразными безделушками в коридоре, я принялся упаковывать вещи.

На улице поднялся восторженный гам. Сквозь окно я наблюдал, как машину Раваша окружили зеваки. «Рогатти» в районе Анаанари – большая редкость. Западные кварталы в окрестностях Черного озера населяют бедняки, проститутки, сутенеры, рэкетиры и прочая мелочь. Они за целую жизнь не соберут и на половину подобной машины. Богатые же владельцы таких фитильмобилей и за медовый пряник не проедутся по нашему району, им тут делать нечего. Тут нет ни вальяжных ночных клубов для любителей экзотического секса, ни шумных пабов с нанятыми в филармонии музыкантами, ни гладиаторской арены вроде Свин-ринга. В общем, ничего интересного для владельцев увесистой мошны и нескольких счетов в банке. Только серость, уныние и маленький офис несчастного детектива.

Несколько сорванцов принялись трогать задний бампер «Рогатти». В том самом месте, куда недавно угодил мой собственный фитильмобиль.

– А ну, кыш, проклятые! – сквозь приоткрытое окно крикнул граф.

Дети отскочили, тыкая пальцами в сторону Раваша. И принялись осыпать сиятельную личность оскорблениями. Более взрослые жители улицы посмеивались кто в усы, кто в крепко стиснутый кулак. Богачей здесь не любили.

Я не горел желанием досмотреть спектакль. Отыскал в шкафу почти свежее нижнее белье, разворошил кучу заплесневелых носков и извлек оттуда наименее грязные. Под раковиной в туалете нашлась дорожная сумка. Туда отправились две рубашки, вязаный свитер столетней давности, спортивный костюм, вторые (и последние после надетых на мне) штаны, протертые тапочки, бритвенные принадлежности, запасной мозгомпьютер и всякая мелочь. Я набросил любимый кожаный плащ и взял сумку.

В то время как поклажа дел-ар Пиллио состояла из шести чемоданов и весила не меньше полтонны, мои вещички заняли всего одну тару, по весу не превышающую индюка средней упитанности. Я взгромоздил все это дело себе на плечо. Оглянулся на заклеенное бумагой окно, вздохнул. Принимаясь за каждое новое дело, всегда размышляю, вернусь ли домой.

Пока я колдовал над входной дверью, усиливая защитную магию, во дворе начинался скандал.

Высунувшись из окна фитильмобиля, граф распоследними словами поносил развлекавшихся зевак.

– Быдло! – голосил дел-ар Пиллио, для пущей убедительности потрясая мелким кулачком. – Голодранцы!

Интересно, чего это он так разошелся?

– Растешь, детектив, – сказали за моей спиной голосом Рохли Пивского. – Такого клиента себе захомутал.

– Не завидуй, – бросил я, наконец-то справившись с дверью и охранным контуром квартиры. – У тебя работа поспокойней моей.

– Ну да, – работник городского морга широко улыбался, обнажая удивительно кривые клычки. – Мои клиенты никогда не жалуются.

– Что-то ты рано сегодня, – я посмотрел на небосклон, куда лениво выкатывалось второе валибурское солнце. – Неужели работы нет?

– Сегодня только два трупа: симпотная деваха с отличными орехами и какой-то вампир. Скукота. – Мясистое лицо, снабженное переломанным носом, узкими глазенками и тонким ртом, омрачилось. – Так что взял выходной. Какая-то тварь мне машину поцарапала. Вот отвез на покраску, а сам немножко отдохну от дел насущных.

– Соболезную, – я создал на физиономии видимость крайней участливости. – Надеюсь, машину тебе подлечат.

– А то как же. Там царапина неглубокая, – Рохля похлопал себя по пузу, обтянутому служебным комбинезоном мышиного цвета. – А вот дружку твоему вряд ли кто-нибудь фитильку поправит. Если не угомонится, то камни сейчас полетят.

Обступившие машину Раваша «голодранцы» выглядели весьма воинственно. По всей видимости, графу таки удалось их чем-то оскорбить. И чего он взъелся? Ну, потрогала детвора его за бампер, ну, грязными ручонками. Ну, пара небритых мужиков из бара вылезла – посмотреть на диво чудо-техники. А он так сразу ругаться.

В кварталах бедных ОЧЕНЬ не любят богачей. Даже не из-за отсутствия у первых и присутствия у последних каких-либо денег. Всяческих графов, баронов и баронетов ненавидят из-за их жизненной позиции. Почему-то любой, имеющий власть, так и норовит напомнить народу, что этот самый народ – приземленное быдло. О подобных вещах еще полбеды – рассказывать в изысканном обществе среди себе подобных власть имущих, но находиться в глухомани и говорить о бедняках разные гадости…

Я вскочил в машину графа как раз перед тем, как просвистел первый булыжник. Следом отправилась стеклянная пивная кружка. «Голодранцы» весело хватали все, что попадалось под руку, и швыряли в нашем направлении.

Истошно взвизгивая и проклиная богов, дел-ар Пиллио втиснул стопу в педаль акселератора. «Рогатти» засвистел покрышками и вырвался из-под обстрела.

– Ты почему с ними повздорил?! – набросился я на родственника, на какое-то время позабыв о наших отношениях «детектив-клиент». – С ума сошел? Мне в этом районе жить! А ты здесь всех соседей настроил против меня !

В подтверждение моих слов по крыше фитильмобиля прогрохотало пустое ведро.

– Они мне машину поцарапали! – пожаловался весь взмокший от холодного пота Раваш. – Кто-то провел гвоздем от капота и до задней дверки. Я слышал этот кошмарный писк. Словно по душе царапали. Вот и…

Мне было известно подобное чувство. С точностью до наоборот. Ведь не ранее чем этим утром я развлекался с гвоздиком в подземном гараже. Благодаря первоутренним воспоминаниям у меня имелись соображения насчет того, кто именно повредил покраску «Рогатти». Мнение о Рохле Пивском стремительно подскочило до позитивной отметки. Молодец, трупарь!

Впрочем, я сдержал довольный возглас и промолчал. Граф дел-ар Пиллио ругался до самого вокзала.

Билеты на вокзале проверяют на входе. Стоит только сунуть желтенькую карточку, полученную в бюро предварительных заказов, в широкое отверстие в магиталлических воротах; что-то прожужжит, пикнет, и тяжелая створка ворот приоткроется ровно настолько, чтобы пропустить владельца билета. Спустя какие-то минуты у вас отберут багаж и тщательно просветят его магическими светильниками. Если вы тащите с собой контрабанду, то цепкие руки темных эльфов тут же вытянут вас из зеленого коридорчика и бросят в каталажку. Если же с вещами все в порядке, то вам позволят выйти в следующий коридор – оранжевого цвета. За ним, оснащенным детекторами для обнаружения запрещенных вещей и наростов на вашем теле, окажется последний проход – синий. А дальше, за толстенной дверью из метеоритного железа, откроется вместительный зал.

– Давненько тут не был, – заметил я, очутившись под прозрачным куполом зала ожидания.

– Бледнота и сирость, – добавил Раваш в своей обычной манере выражаться. – Отстойник для холопов.

Расчерченный золотистыми полосами потолок, лепнина на каждом углу, мелкие фонтанчики, ровные шеренги скамеек. И все залито светом обоих валибурских светил: правее все искрится от синего свечения первого солнца, слева играют апельсиновый и зеленый. Хмурятся дородные тролли в полицейской форме, поигрывают дубинками. На громадном световом табло, напрямую подключенном к вокзальной линии Скандалнета, мелькает информация о прибывающих и отбывающих поездах. Миниатюрные ларечки, где работают феи-крылатки, вовсю торгуют ледяной водой с пузырями (последняя новинка сезона!), сдобными булками, бутербродами, фруктами, свежей кровью и пивом. То и дело проносятся грузовые фитильтележки: из багажного отделения – в сторону перронов.

Пахнет здесь, как и на любом вокзале в любой стране любого мира. Вездесущий запах человеческого, оборотневого и демонского пота. Десятки запарившихся задниц, потные затылки и лбы, множество использованных платков в высоких колдетонных урнах. Запах подгорелой сдобы, прокисшего пива и протухшей рыбы. Из приоткрытой двери, ведущей на перрон, несет испражнениями тяглового бастарка и разгоряченным металлом.

И море багажа. Маленькие, большие, средние, исполинские сумки, дипломаты и чемоданы. На колесиках, с полозьями, ушками, ручками, лямками, застежками и клапанами. И масса вечно спешащих пассажиров. Кто-то бежит, спотыкаясь и завывая дурным голосом – опаздывает. Кто-то жалуется на повышение железнодорожных тарифов. Парочка несвежего вида орков штурмует справочное бюро. Молодая красивая женщина позванивает мелочью у кассы. Ушлый гремлин неопределенного возраста – не то незрелый юнец, не то глубокий старик, – громко распевает «Велик Валибур» и просит милостыню.

– Как здесь смердит! – пробубнил Раваш из-за платка.

Я пожал плечами – не привыкать.

– Идем скорее в зал для вельмож! – приказал мне граф.

Пришлось лениво проследовать за ним – в золоченые двери под табличкой «Для высокородных».

В зале, который оказался едва не вдвое больше предыдущего, сидел всего один мужчина. Бледнокожий эльф с островов Бей-Буяна, такой древний, что остроконечные уши почти свернулись в трубочки. В другом конце помещения, в едва видимой дали, тускнела кабинка с табличкой «служебный». Раньше мне приходилось бывать только в основном зале ожидания вокзала. К тому же, он тогда весьма отличался от увиденного сейчас – везде слонялись запыленные солдаты, над головами висело непроницаемое облако табачного дыма, звучали похабные шутки, гремели марши оборотней-оперативником. Мы отправлялись на войну с Хаосом и, конечно же, не имели времени пробраться в «высокородный» зал. Потому я поинтересовался у графа, что такое «служебный».

– А, – он отмахнулся от меня, точно от надоедливой пси-мухи. – Это такой специальный тип, который исполняет приказания.

Словно по мысленному приказу, дверь кабинки отворилась. По залу пронеслась темно-синяя ливрея, весьма напоминавшая торнадо. Она деликатно обогнула эльфийского пенсионера, перепрыгнула через приземистый диванчик и резко остановилась перед моим родственником. И как ей удалось определить, кто из нас граф, а кто – детектив? Надо будет почистить ботинки…

– Чего желает глубокоуважаемый? – справился владелец ливреи, согнувшись в низком поклоне.

Я никак не мог определить, к какой расе относится данный индивидуум. На карлика или гремлина не похож – слишком высок. Гномами тоже не пахнет – не та ширина плеч. И крыльев нет, значит, не представитель фей-крылаток. Наверное, какой-нибудь квартерон, помесь человека, оборотня и, например, леприкона.

– Амброзиума, – пожелал дел-ар Пиллио. И добавил: – Самого лучшего.

– Прошу, – в руках «служебного» внезапно появился золотой поднос. А на нем – покрытый инеем бокал пьянящего напитка. Я даже не успел удивиться.

Граф схватился за сосуд, точно утопающий за надувную лодку. Бросил квартерону мелкую монету. Тот благодарно принял ее и спрятал в нагрудный карман ливреи.

– Чего пожелает ваш спутник? – спросил он.

– Я…

– На работе, – вместо меня ответил Раваш. Тем самым он поднялся в моем списке личных врагов с первого места на самое-самое первое. Пусть только выплатит положенный гонорар, а дальше потанцуем.

Я не употребляю алкоголь, даже конфеты с ликером. Но не отказался бы от маленького бутерброда с колбасой или же с сыром. А этот подлец…

– Понятно, – «служебный» еще раз поклонился. – Может, стрижку, пока не уехали, сиятельный господин?

Граф отрицательно мотнул подбородком – туда-сюда. Его тщательным образом уложенная челка даже не шевельнулась.

– Может, девочку? Наркотики? Мальчика?..

Дел-ар Пиллио не захотел. Мне же пожелалось заехать «служебному» в челюсть – особенно за последнее предложение.

В последний раз согнувшись в поклоне, квартерон удалился.

– Забавные здесь правила, – пробормотал я, направляясь к общему залу с твердым намерением купить что-нибудь из еды: какой-нибудь сухарик, стакан минеральной воды…

– Богатым многое позволено, – донеслось мне в спину. – Даже на вокзалах предоставляют полный пакет услуг для состоятельных граждан.

«Состоятельных» он проговорил так многозначительно, что я поморщился. Как же он себя любит, паршивец эдакий.

Запасшись солидным количеством рогаликов и жареных сосисок, я вернулся к нанимателю. И тут же услышал предостережение:

– Не капни жиром мне на камзол.

Мне удалось промолчать. Хорошенько прожевав пищу и разбавив ее целым литром ледяной воды, я принялся за встречное нравоучение. Пришел мой час отмщения!

Как оказалось, Раваш принял внутрь уже три порции амброзиума. Он вальяжно разлегся на диване. Извлек из богато украшенного бисером кисета длинную трубку. Принял услужливо предоставленный «служебным» уголек, раскурил. И тут же наткнулся на добрую порцию критики с моей стороны.

Вначале я был очень тактичен.

– Знаешь ли ты, – начал я, – что алкоголь очень пагубно отражается на здоровье?

– Конечно, знаю, – ухмыльнулся граф. – Скоро получу второе высшее образование.

– О! – заметил я. – Для образования необходимы мозги. Множество серого вещества, благодаря которому ты можешь запоминать большое количество информации, мыслить, анализировать…

– Кончай, – пробормотал Раваш, нахмурившись и явно что-то припоминая.

Он лениво поднял руку и взял с поднесенного квартероном подноса четвертый бокал. Глаза дел-ар Пиллио плавно перемещались к переносице. Он заметно косел и периодически терял нить моего нравоучения.

Я же монотонным голосом, уподобляясь учительнице из школы для умственно отсталых, продолжал читать ему нотацию о вреде алкоголя.

– …и тогда молекулы алкоголя в виде пара проникают в твой мозг. Они незамедлительно входят в голову, а также пробираются в нервную систему. И разрушают их! Вот, смотри…

Я ткнул под графский нос цветную хап-фотографию с изображением трепанированного черепа безвестного алкоголика. Понятное дело, в черепной коробке бедняги обнаружилась лишь бурая кашица.

– Ты ведь не хочешь, чтобы твоя жизнь закончилась так же?

Раваш застонал, впившись взглядом в изображение.

– А я-то забыл, что говорила о тебе Юласия, – мученическим голосом протянул он. – Ты ведь трезвенник, да? И ходишь по кабакам, читая проповеди разным пьянчугам?

Я подтвердил.

– Зачем тебе это?

– Видишь ли, – пришлось пояснить, –я принадлежу к церкви Трезвого Спасения.

Очередной стон дел-ар Пиллио прозвучал для меня как божественная музыка. Да, я действительно являюсь одним из гражданских священников этой церкви. Мы верим в то, что алкоголь придумали демоны из Дальних кругов, и используют его в преступных целях. Вспомнить только историю всемогущего стихийного магика, из-за вина превратившегося в болезненного привратника Теодоруса. Наш Валибур снабжают спиртным, понастроили заводиков и пивоварен только с одной целью – споить его обитателей. И, в конце концов, захватить упившееся государство, наводненное не героями-защитниками, а безвольными пьяницами. Только трезвый человек, оборотень или нелюдь может спастись сам и, не уничтожая себя алкоголем, обезопасить родную страну от вторжения захватчиков.

Понимаю, наша религия не без изъянов. Ведь и людям, и оборотням, и даже демонам необходимо хоть как-то отдыхать, избегать всяческих стрессов и срывов. Но не амброзиум же пить, понятное дело. Лучше заниматься спортом, отдыхать духовно. В крайнем случае, развлекаться смертельными боями на Свин-ринге или такими безопасно-кровавыми играми на стадионах, как смертобол или призрачная охота.

Пока шурин изо всех сил скучал, совершенно не прислушиваясь к моим словам, я незаметно сделал над его головой несколько пассов. И резко ухватился за бокал Раваша, с твердым намерением выбросить стекляшку в самый недосягаемый угол. Граф, естественно, не горел желанием расставаться с любимым напитком. Он решительно отодвинулся, едва не отпихнув меня ногой.

– Пить – грешно сие! – заявил я.

И настойчиво отбарабанил пальцем по его запястью – размеренно, в такт предложению.

Дел-ар Пиллио слегка забеспокоился. Парнишка чувствовал подвох. С какой стати ненавистный детективишка станет держать его руку? К тому же, отбивая указательным пальцем некий ритм на пульсе высокородного господина.

– Ибо вкушая из чаши грешной, – менторским тоном продолжил я, – превращаешься в богомерзкого слабака, лишаешься мужской силы…

При этом прямо в подсознание Раваша вписалась следующая программа: если он в ближайшее время выпьет стаканчик-другой – полностью лишится возможности удовлетворять женщин. Со временем внушение, конечно, ослабеет, но месяц-другой ему придется туговато.

Присмотрись кто-то со стороны – увидел бы совершенно мирную картину: знатный вельможа в полуобморочном состоянии покоится на мягком сиденье. А над ним возвышается некий частный сыщик. С постной миной, богобоязненно прижатой к сердцу правой рукой и неестественным блеском в глазах. Никакой странности.

– Не пей! – сказал я утробным голосом.

Престарелый эльф, наверняка обладающий хорошим слухом, непроизвольно дернулся. Данная установка не касалась пенсионера. Как-нибудь в другой раз. Но…

– Не буду! – в унисон пробубнили Раваш и эльфийский старик.

В ладонях седого остроуха находился деревянный кубок, полный вина. Пальцы эльфа непроизвольно разжались. Деревяшка тут же бесхозно покатилась по полу, разливая драгоценную жидкость.

Осталось закрепить успех внушения.

– Не буду больше пить! – громко шепнул я.

– Не пить… – раздался лишенный интонаций голос дел-ар Пиллио.

– Вот, – мое удовольствие не знало границ.

Я вышел из транса и благосклонно оглядел свою паству.

Очнувшись, Раваш затряс головой, дедушка эльф проделал то же самое. В их памяти это маленькое происшествие осталось как кратковременный обморок, легкий сон, длительностью в несколько минут. Граф к тому же не понимал, где находится. Он испуганно вытаращился на меня. Потом перевел блуждающий взгляд на бокал с амброзиумом. Я незамедлительно убрал руку. Шурин не заметил этого движения – он занимался тем, что стремительно трезвел.

Я собрался еще минут тридцать поучать графа, но дел-ар Пиллио внезапно завопил. Вернулся на круги своя.

– Ты на меня работаешь, Ходжа! Я плачу тебе за охрану, а не за дурацкие басни о сером веществе и нервных окончаниях в винных парах!

На это я нашел, что ответить:

– Видишь ли, дорогой Раваш, как твой телохранитель я должен быть уверен, что ты находишься в адекватном состоянии. К примеру, на нас нападают купидонусы. Две штуки, которые летят прямо на тебя. Пока я дерусь с одним, второй набрасывается на твое нетрезвое тело. Вместо того, чтобы правильно оценить обстановку и бежать, ты бросаешься в бой, окрыленный алкогольными испарениями. Из-за амброзиума у тебя заторможены реакции. Или, более того, вместо одного противника ты видишь троих. В общем, не в силах противостоять атакующим, ты гибнешь от стрел купидонуса. И в этом нет моей вины, потому как я решительно исполнял свои обязанности. Ты же умер благодаря дурацкой привычке – выпить.

Небольшая проповедь для закрепления эффекта. Эльфийский старец согласно закивал.

Кажется, мое нравоучение подействовало. Бокал Раваша покатился по ярко раскрашенному колдетонному полу.

– Так что в моем присутствии, – улыбнулся я, – будь добр, не злоупотребляй.

– А ты будь проклят! – дел-ар Пиллио сплюнул мне под ноги. – Ради своей безопасности я воздержусь на время поездки.

– Отлично.

Конечно же, я не признался графу, что обладаю, как и все адепты нашей церкви, неким магическим даром убеждения. Каждый священник церкви Трезвого Спасения умеет гипнотически повлиять на человека и оборотня (с демонами труднее) – отучить его от злоупотребления спиртным на длительное время. К сожалению, наш дар не помогает в работе с кончеными пьянчугами наподобие бедного Теодоруса. Но уверен, скоро мы сможем лечить и законченных «грешников».

В общем, я наглым образом загипнотизировал Раваша. Надеюсь, это когда-нибудь зачтется мне перед Юласией.

Тем временем под потолком загрохотало. Посыпалась мелкая колдетонная пыль.

– Прибыл поезд номер шесть-двенадцать, «Валибур – Северная граница». Приглашаем глубокоуважаемых пассажиров на посадку.

Динь-динь! Динь-динь!

Едва затихли отзвуки первого колокольчика, как мы с отрезвевшим родственничком уже выходили на перрон.

Громадная туша бастарка возвышалась рядом с прозрачным куполом вокзала. Разноцветные вагоны плавно покачивались в такт дыханию чудовища. Машинисты перекрикивались, проверяя надежность креплений хомута и крепость магиталлических колес. Нестерпимо воняло взопревшим чудовищем и отходами его пищеварения.

– Прошу вас, глубокоуважаемые, – демон-проводник раскрыл перед нами обитую шелком дверь. – Мы отправляемся через десять минут.

Пестрая толпа встречающих и пассажиров разволновалась. Народ пытался побыстрее оказаться кто в вагонах, а кто – за пределами живовоза. И тут я увидел знакомую рожу. Один из тех типов, которые преследовали Марию бель-ал Сепио, подпирал спиной стену зала ожидания. Широкое лицо с кривым, явно не единожды сломанным носом, поросячьи глазенки. Он смотрел прямо на меня, ничуть не беспокоясь, что его заметили. И во взгляде незнакомца читалась смерть.

Весьма небрежно отодвинув Раваша, я бросился назад к вокзалу. Толпа на какое-то мгновение сомкнулась вокруг меня. Этого времени оказалось предостаточно. Когда мои тяжелые шаги приблизились к двери зала ожидания, подлец исчез. Ни узких глаз, ни квадратной нижней челюсти, ни широких плеч.

Осталось только ощущение угрозы.