Артур Чарльз Кларк Тайна

Генри Купер провел на Луне почти две недели, прежде чем сообразил, что здесь что-то не так. Сначала это было всего лишь смутное подозрение, к которому опытный журналист, пишущий на темы научной фантастики, не станет относиться всерьез. В конце концов, он прибыл сюда по просьбе представителей Космической администрации Организации Объединенных Наций. КАООН всегда уделяла самое пристальное внимание проблемам связей с общественностью — в особенности в период утверждения бюджета, когда перенаселенный мир требовал освоения новых территорий, строительства дорог, школ, морских ферм и возмущался тем фактом, что огромные суммы вкладываются в исследования космоса без видимого результата.

И вот он здесь, во второй раз путешествует по Луне и отправляет своим работодателям статьи — по две тысячи слов в день. И хотя новизна впечатлений ушла, Купер не переставал поражаться чудесам загадочного мира размером с Африку, совершенно неизученного, несмотря на огромное количество карт. Всего в нескольких шагах от защитных куполов, лабораторий и космопортов начиналась зияющая пустота, которая еще много веков будет бросать человеку вызов.

Кое-какие районы казались Генри даже слишком хорошо знакомыми. Кто не видел покрытый пылью шрам Моря Имбриум, где стоит сверкающий металлический пилон с табличкой, на которой на трех земных языках написано:

УСТАНОВЛЕНО В 2001 ГОДУ.

ЗДЕСЬ 13 СЕНТЯБРЯ 1959 ГОДА

ПРИЗЕМЛИЛСЯ ПЕРВЫЙ

ПОСТРОЕННЫЙ РУКАМИ ЧЕЛОВЕКА ОБЪЕКТ,

ОТПРАВЛЕННЫЙ НА ДРУГУЮ ПЛАНЕТУ.

Купер уже побывал на могиле "Лунника II" и на более знаменитом кладбище, где похоронены люди, которые прилетели вслед за ним. Но все эти события успели стать далеким прошлым. Ведь Колумб и братья Райт давно канули в историю. Генри Купера интересовало будущее.

Когда он приземлился в космопорте Архимед, главный администратор бросился к нему навстречу с распростертыми объятиями и сообщил, что лично позаботится о том, чтобы журналист чувствовал себя на Луне, как дома. Ему предоставили собственный транспорт, проводника и великолепные апартаменты.

Он мог отправиться в любое место, куда только пожелает, задавать любые вопросы. КАООН ему доверяет, потому что его статьи всегда отличаются правдивостью и дружелюбием. Однако что-то здесь было не так, и Генри дал себе слово досконально во всем разобраться.

Он взял телефонную трубку и произнес:

— Оператор, соедините меня, пожалуйста, с департаментом полиции. Я хочу поговорить со старшим инспектором.

По всей видимости, у Чандры Кумарасвоми форма имелась, однако Купер ни разу его в ней не видел. Они встретились, как и договаривались, у входа в небольшой парк, являвшийся предметом гордости города Плутон. В эти утренние часы искусственного двадцатичетырехчасового "дня" здесь достаточно пустынно и можно спокойно поговорить.

Прогуливаясь по узким, усыпанным гравием дорожкам, они болтали о старых добрых временах, общих друзьях, с которыми вместе учились в колледже, о последних событиях межпланетной политики. Когда они оказались в самом центре парка, накрытого выкрашенным в голубой цвет куполом, Купер перешел к делу.

— Тебе известно все, что происходит на Луне, Чандра, — сказал он.

— Естественно, ты знаешь, что я прилетел сюда, чтобы написать серию репортажей для КАООН, — надеюсь, что по возвращении на Землю мне удастся собрать их воедино и опубликовать книгу. Я хотел бы знать, почему практически все, с кем я встречаюсь, что-то от меня скрывают?

Торопить Чандру с ответом было бессмысленно. Он всегда тщательно обдумывал свои слова, которые, казалось, с трудом выбираются наружу, минуя мундштук его баварской трубки ручной работы.

— Кто скрывает? — спросил он наконец.

— Значит, ты ничего не знаешь?

— Не имею ни малейшего представления, — ответил Чандра, покачав головой, и Купер поверил, что старший инспектор говорит правду. Чандра мог промолчать, но он никогда не лгал.

— Я боялся, что ты ответишь именно так. Ну, в таком случае… если тебе известно не больше моего — вот единственный факт, который у меня имеется, и он меня пугает. Меня изо всех сил стараются не подпускать к лабораториям, где проводятся медицинские исследования.

— Хм-м-м. — Чандра вынул трубку изо рта и принялся ее внимательно изучать.

— Больше ничего не скажешь?

— Данных маловато, чтобы делать определенные выводы. Не забывай, я всего лишь полицейский. И не обладаю сильно развитым воображением, которым природа награждает всех журналистов.

— Знаешь, чем выше пост в Отделе медицинских исследований занимают люди, с которыми я разговариваю, тем холоднее они себя ведут. Когда я прилетал сюда в прошлый раз, они держались очень доброжелательно, рассказали кучу интересных историй. А теперь мне даже не удается встретиться с директором Медицинского центра. Он либо слишком занят и не может уделить мне ни минуты, либо находится на другом краю Луны. Кстати, что он собой представляет?

— Доктор Хейстингс? Неприятный тип. Очень хороший специалист, но работать с ним нелегко.

— Что он может скрывать?

— Зная тебя, могу предположить, что у тебя уже появилась парочка занимательных теорий.

— Ну, возможно, наркотики, какие-нибудь махинации, политический заговор — только в наше время все это звучит глупо. А потому остаются варианты, которые пугают меня до полусмерти.

Брови Чандры вопросительно поползли вверх.

— Межпланетная эпидемия, — пояснил Купер.

— Мне казалось, что такое невозможно.

— Да, я сам написал серию статей, доказывающих, что жизненные формы других планет обладают таким химическим строением, что не могут взаимодействовать с нами, и что всем нашим микробам и бактериям потребовался миллион лет, чтобы приспособиться к существованию в наших телах. Но я всегда сомневался в правоте такого предположения. Допустим, с Марса вернулся корабль и доставил к нам какую-нибудь страшную гадость, с которой врачи не в силах справиться.

Наступило долгое молчание, в конце концов прерванное Чандрой:

— Я начну расследование. Что-то мне это тоже не нравится. К тому же, возможно, ты не знаешь, но за последний месяц среди медиков случилось три нервных срыва — что весьма и весьма необычно.

Он посмотрел на часы, затем на искусственное небо, которое казалось таким далеким, хотя и находилось всего в двухстах футах у них над головами.

— Пойдем-ка отсюда, — сказал он. — Через пять минут начнется утренний ливень.

Звонок разбудил Купера ночью через две недели — настоящей лунной ночью. Согласно часам города Плутон было воскресное утро.

— Генри, это Чандра. Мы можем встретиться через полчаса у воздушного шлюза номер пять? Хорошо. Жду тебя.

Купер сразу понял: Чандре удалось что-то узнать, поскольку воздушный шлюз номер пять означал, что они намереваются покинуть купол.

Разговаривать в присутствии полицейского, который управлял гусеничной машиной, мчащейся из города по некоему подобию дороги, проложенной бульдозерами в лунной пыли, они не могли. На южном горизонте висела Земля и проливала свой сверкающий сине-зеленый свет на инфернальный пейзаж. Как ни старайся, сказал как-то раз себе Купер, Луну невозможно представить ярким светилом. Впрочем, природа тщательно хранит свои тайны, и людям еще предстоит их открыть.

На изрезанном неровными линиями горизонте исчезли многочисленные купола города, и через некоторое время они свернули с главной дороги на едва различимую тропинку. Прошло еще десять минут, и Купер увидел впереди сверкающую полусферу, которая стояла на одиноком скалистом уступе. Около нее замерла машина с красным крестом. Получалось, что они здесь не единственные посетители.

Кроме того, их явно ждали. Как только они подъехали к куполу, появилась гибкая труба воздушного шлюза, которая обхватила их автомобиль. Раздалось короткое шипение, давление выровнялось, и Купер последовал за Чандрой в здание.

Оператор воздушного шлюза провел их по извивающимся коридорам и пересекающим их проходам в самый центр купола. Время от времени они проходили мимо пустующих в это воскресное утро лабораторий, каких-то приборов, компьютеров — все самое обычное, ничего особенного. Вскоре проводник завел их в большую круглую комнату и тихо прикрыл за ними дверь.

Они попали в маленький зоопарк. Повсюду стояли клетки, аквариумы, банки, в которых содержались самые разные представители земной фауны. Гостей встречал невысокий седовласый человек с несчастным и обеспокоенным выражением на лице.

— Доктор Хейстингс, — сказал Кумарасвоми. — Позвольте представить вам мистера Купера.

Старший инспектор повернулся к своему спутнику и добавил:

— Я убедил доктора, что есть только один способ тебя успокоить — рассказать все.

— По правде говоря, — сказал Хейстингс, — не уверен, что происходящее по-прежнему следует хранить в тайне.

Голос у него дрожал, и Купер заметил, что он с трудом держит себя в руках. Так-так, скоро нас ждет еще один нервный срыв!

Ученый не стал тратить время на такие формальности, как рукопожатие, а просто подошел к одной из клеток, вынул из нее маленький мохнатый комочек и протянул Куперу.

— Знаете, кто это? — резко спросил он.

— Конечно. Хомяк — стандартное лабораторное животное.

— Верно, — подтвердил Хейстингс, — самый обычный золотистый хомяк.

Только вот этому экземпляру исполнилось пять лет — как и всем остальным его собратьям по клетке.

— И что тут необычного?

— А ничего, совсем ничего… если не считать такой мелочи, как тот факт, что хомяки живут всего два года. У нас тут есть такие, которым уже исполнилось десять.

Несколько мгновений никто ничего не говорил, но в комнате слышалось шуршание, шорох, скрежет, тоненькие голоса животных.

— Боже праведный, вам удалось найти способ продлить жизнь, — прошептал Купер.

— Ничего подобного, — возразил Хейстингс. — Мы к этому не имеем никакого отношения. Луна нам его подарила… и, будь мы не так близоруки, могли бы и сами догадаться.

Казалось, ему удалось взять себя в руки — словно он снова стал ученым, которого привело в восторг потрясающее открытие — вне зависимости от его последствий для человечества.

— На Земле, — сказал он, — мы всю жизнь сражаемся с гравитацией. Она истощает наши силы, расслабляет мышцы, меняет форму желудка. Как вы думаете, сколько тонн крови наше сердце прогоняет по кровеносным сосудам за семьдесят лет и сколько всего получается миль? Эта работа и напряжение снижено здесь, на Луне, в шесть раз. Человек весом в сто восемьдесят фунтов на Луне весит всего тридцать.

— Понятно, — медленно протянул Купер. — Хомяки прожили десять лет, — а сколько же тогда отведено человеку?

— Закон, который здесь действует, не так прост, — ответил Хейстингс. — Очень многое зависит от размеров и вида живого существа. Еще месяц назад мы не смогли бы определенно ответить на ваш вопрос. Сейчас мы твердо знаем, что на Луне человек может прожить около двухсот лет — по меньшей мере.

— И вы хранили свое открытие в тайне!

— Идиот! Неужели вы не понимаете?

— Успокойтесь, доктор, не стоит так волноваться, — мягко проговорил Чандра.

Сделав над собой усилие, Хейстингс снова взял себя в руки и продолжал говорить с таким ледяным спокойствием в голосе, что его слова жалили, словно замерзающие на холодном ветру капли дождя.

— Представьте себе тех, кто там живет. — Он показал рукой на купол, в сторону невидимой Земли, о присутствии которой никто на Луне не забывал. — Их шесть миллиардов, они заполонили все континенты и теперь пытаются заселить даже моря. А здесь… — Он ткнул пальцем в пол. — Нас всего сто тысяч и целый пустой мир. Но, чтобы существовать в этом мире, нам требуются чудеса техники и инженерного искусства, а человек с уровнем интеллектуального развития ниже ста пятидесяти никогда не найдет здесь работу.

И вот мы обнаружили, что можем прожить двести лет. Подумайте, как они отнесутся к такому известию? Теперь проблема в ваших руках, мистер журналист: вы сами напросились, вот и выпутывайтесь. Только скажите мне, пожалуйста, как вы намереваетесь сообщить им потрясающую новость?

Он ждал ответа довольно долго. Купер открыл было рот, но тут же его закрыл, не в силах ничего придумать.

В дальнем углу комнаты заплакал детеныш обезьяны.