"Дурная слава" - читать интересную книгу автора (Дейли Джанет)

Глава 12

С того утра когда их обстреляли, минуло четыре дня. Дни прошли в беспрестанной работе и заботах — заботах, которые требовали от Киннкэйда сноровки во всем, чем только ему не приходилось заниматься: он был то сварщиком, то ветеринаром, то механиком, то просто рабочим.

Закончив починку стержня для сломанной мельницы, он отер пот со лба и гордо заметил:

— Ну вот, теперь дело пойдет.

— Надеюсь, теперь эта чертова мельница заработает, — поддержал Эл. Он переносил жару еще хуже, чем Киннкэйд.

Они с наслаждением разделись до пояса и отошли в тень, где стоял заранее приготовленный большой кувшин с водой. Киннкэйд первый взял его и выпил половину, прежде чем передать Элу.

— И в аду не может быть жарче, — объявил Эл.

От Киннкэйда не укрылось, что Эл с интересом разглядывает его длинный шрам, извивающийся вдоль всей грудной клетки и ребер.

— Скверный шрам, — заметил Эл. — Как ты его заполучил?

— Это бык, — ответил Киннкэйд, сдвигая шляпу на затылок, чтобы ее поля хоть чуть-чуть защитили шею от нестерпимого жара солнца.

— След рога? — предположил Эл. — Представляю, сколько крови вытекло.

— Нет, это след копыта. Я промедлил всего минуту и потом уже не смог уклониться от удара. — Киннкэйд потер ладонью шрам шестилетней давности.

Он помнил, как недолго скакал на быке по имени Десять Один-Один и как упал с него, жестко приземлившись на спину. От удара он на мгновение потерял сознание, но память сохранила, словно моментальный снимок, то, что он увидел потом, открыв глаза, — воскресная толпа на трибунах, ужас в глазах людей, ковбои у изгородей, клоуны, пытающиеся отвлечь внимание быка, серое бугристое тело животного прямо над ним. Затем бык резко наклоняется и раздвоенное переднее копыто оказывается нацеленным прямо на него.

Рефлекс заставил Киннкэйда рвануться с места, но ему удалось передвинуться только на часть нужного расстояния.

— Было такое ощущение, будто тебя вспарывают тупым ножом, — это когда он ударил меня копытом, — вспоминал Киннкэйд вслух. — В тот раз у меня были сломаны два ребра.

— В тот раз? — Эл вытащил из кармана жестянку «Ред Мэн» и с еще большим любопытством воззрился на Киннкэйда. — Похоже, ты много раз участвовал в родео. Остальные шрамы ты тоже там заработал?

Киннкэйду пришлось признаться.

— Да, по большей части. Правда, после того случая я старался объезжать мустангов, а быков предоставил тем, у кого больше храбрости, чем мозгов.

Эл запихнул себе в рот жевательного табаку и поинтересовался:

— Ты всегда участвовал в большом родео в Рино? Задав этот вопрос, Эл посмотрел на него как-то слишком внимательно.

— Да, несколько раз участвовал в нем.

— Что и говорить, это незабываемое зрелище. Ведь я и сам там бывал пару раз, — задумчиво сказал Эл. — Я видел тогда одного малого, который выиграл в заезде на мустанге без седла. Он, как и ты, из Техаса. Припоминаю, его звали К. Ч…. К. Ч. Харрис. Он был высоким поджарым темно-русым парнем.

— Пожалуй, я его не знаю. — Киннкэйд выдержал взгляд Эла, прекрасно понимая, что тот его узнал. — А ты хорошо его помнишь?

Эл размышлял целую минуту.

— Нет. Не могу этого сказать. Киннкэйд слегка расслабился.

— Спасибо.

Немного передохнув, Киннкэйд направился к приставной лестнице.

— Посмотрим, сможем ли мы заставить эту штуку работать.

— Смотри, куда ступаешь, — посоветовал Эл, когда Киннкэйд начал подниматься на башню мельницы. — Возможно, кое-где дерево прогнило.

— Меня удивляет, что эти древние перекладины не заменили гальванизированным металлом, — сказал Киннкэйд, продолжая подниматься.

— Вероятно, причина того, что большинство владельцев ранчо не позволяют себе никаких новшеств, заключается в нехватке денег, — отозвался Эл снизу. — В семидесятые рынок скота пришел в упадок, и с тех пор никто не делает много денег на говядине.

В пятидесяти футах от земли Киннкэйд перескочил на деревянную платформу, опоясывавшую башню мельницы и расположенную под восьмифутовыми стальными крыльями-лопастями.

Страховочные канаты стонали от напряжения, с трудом удерживая неподвижные лопасти под напором горячего воздуха. Киннкэйд постепенно высвободил одну за другой. Ветер подхватил их, и они начали вращаться, медленно набирая скорость.

Через минуту Эл подал голос снизу:

— Пока она работает славно.

— Вода уже начала поступать в резервуар?

— Только тонкой струйкой.

— А ты знаешь, дружище, обалденный вид открывается отсюда. — Киннкэйд с наслаждением оглядел огромные просторы.

Но его внимание тотчас же привлек приближающийся к ранчо всадник.

— Теперь вода течет из трубы хорошо, — обрадовано объявил Эл. — Похоже, нам удалось ее починить.

— Предупреждаю: с запада приближается всадник, — забеспокоился Киннкэйд.

Но Эл успокоил его:

— Скорее всего это босс.

— Да? Ну, в таком случае мне пора спускаться вниз. — И он шагнул на приставную лестницу.

Подъехав к мельнице. Иден увидела Киннкэйда, стоявшего по пояс обнаженным на жарком солнце. Испарина, блестевшая на его коже, придавала загорелому торсу вид хорошо отполированной бронзы. Тело Киннкэйда было жилистым и поджарым. Этот человек притягивал, пугал и завораживал ее.

— Как работает мельница? — спросила она, спрыгивая с седла и украдкой поглядывая на Киннкэйда.

— Да словно новенькая, — ответил Эл.

Иден повела жеребца к резервуару, медленно наполнявшемуся водой. Оба мужчины последовали за ней.

— На обратном пути на ранчо, — попросила она, — займитесь частью забора, пограничного с Циннобарами. Кое-где проволока осела и свалилась. Я попыталась укрепить ее, но не уверена, что она будет держаться.

— Ладно. — Отирая платком раскрасневшееся от жары лицо, Эл кивнул.

— И еще, пока вы здесь, — добавила она, — приглядите за скотом, отбившимся от стада. — Она села в седло, ей пора было возвращаться на ранчо. — Я загнала с полдюжины однолеток за ограду, но кое-кто мог выбраться наружу.

— Мы будем бдительны, — торжественно пообещал Эл.

Киннкэйд тоже изо всех сил старался не смотреть на Иден, особенно на ее высокую грудь. Как ни устал он и как ни страдал от жары, желание было сильнее всего. Интересно, а чувствует ли она по отношению к нему то же самое? Он взглянул на ее лицо и заметил под напускным спокойствием проблеск того оживления, которое испытывают женщины в присутствии нравящихся им мужчин.

Но он заметил и некую принужденность, напряжение в том, как она сжала губы, в выражении ее глаз… Наверное, Росситер снова старается убедить ее продать ранчо, подумал Киннкэйд.

Она с силой пришпорила жеребца и, махнув ковбоям рукой, ускакала.

— Да, похоже, Де Пард задал ей задачу не из легких, — задумчиво произнес Эл.

— И братец ее ей тоже не облегчает жизнь, — заметил Киннкэйд.

Эл презрительно сплюнул на землю.

— Винс — как докучливый слепень. Скорее раздражает, чем создает проблемы. Ну да черт с ним, пожалуй, нам пора собирать пожитки.

Киннкэйд удивился тому, как охарактеризовал Винса Эл. В его представлении Росситер не очень вязался с образом надоедливой мухи. Однако он попридержал свои мысли при себе и принялся пристраивать ящик с инструментами на заднем сиденье пикапа.

Когда все вещи были собраны, Киннкэйд взобрался на свое место и они двинулись в путь. Эл сидел за рулем, лихо управляя машиной по бездорожью.

— Не выходит у меня из головы наш босс, — сказал он, явно изнывая от желания поболтать. — На этот раз Де Пард загнал ее в угол. Не представляю, как она выкарабкается теперь. Хотя, конечно, — продолжал он, резко повернув голову к Киннкэйду, — ив прошлый раз никто не ожидал, что ей это удастся. Ты уже, конечно же, слышал историю о том, как она пристрелила брата Де Парда Джефа.

— Что за история? — отозвался Киннкэйд. Эл усмехнулся:

— Парень, ты имеешь право это знать. Ну так вот: одни считают, что она убила его в порыве ревности, Другие — что сделала это, защищая свою честь.

— А ты чему веришь? — спросил Киннкэйд. Теперь он уже с любопытством посмотрел на Эла.

— Раньше я считал, что она убила из ревности. Да, собственно, и все так думали. Поскольку выяснилось, что синяки на ее теле вовсе не от рук Джефа. — Эл тут же пояснил: — В то время я работал на Де Парда, но у меня был дружок-выпивоха Сэм Клеменс, и он работал на старика Росситера. Сэм видел, как дед Иден чертовски сильно избил ее, когда узнал, что она застрелила парня. Сэм был болтлив хуже бабы, и, конечно, об этом узнали все. Старик был вспыльчив, и, судя по тому, что в ту ночь увидел Сэм, в тот раз он совсем съехал с тормозов.

— А что за тип был брат Де Парда?

— Джеф? Он умел работать, никогда не увиливал от дел. Высокий, красивый и страшный эгоист, но какой парень в девятнадцать лет не думает о собственной персоне больше всего? К тому же он был умен и сообразителен. Мы все гордились этим красавцем, умницей и гулякой. Он обожал посещать злачные места.

— А как он вел себя с женщинами? Эл хихикнул:

— Как любой молодой жеребец, в котором бурлят жизненные соки. Готов был покрыть любую кобылку, оказавшуюся в поле зрения.

— И это ему удавалось?

Эл несколько замялся, но все же ответил:

— Похоже на то. Помню, как Джеф похвалялся, скольких девушек он уложил с собой в постель и скольких лишил невинности. Если судить по тому, что и как говорил Джеф, он не питал особого уважения к женщинам.

— Значит, попытка изнасилования вполне вероятна? Похоже, Элу не понравился такой вопрос — заданный прямо в лоб.

— Все возможно, — пробурчал он. — Всякие ходили слухи.

Его отношение к этой истории было совершено очевидным. Элу страшно не хотелось верить тому, что Джеф Де Пард пытался изнасиловать Иден. Это никак не вязалось с его представлением о Джефе, блестящем юноше, стремившемся сделать карьеру и дорожившем своей репутацией.

Размышляя об услышанном, Киннкэйд недоуменно покачал головой.

— Что-то не так? — хмуро спросил его Эл.

— Я удивляюсь, почему ты все-таки работаешь на нее, если считаешь, что она убила Джефа. Ведь причина должна быть посерьезней, чем хорошая кормежка.

Судя по выражению лица Эла, он и сам не раз задавал себе этот вопрос.

— Возможно, то, что она сделала, было и неправильно. Но то, что старается сделать с ней Де Пард, тоже несправедливо… Черт побери, она ведь все-таки женщина.

Надо признать, такой ответ был порожден старым кодексом поведения жителей Запада, столь живучим в этой части страны. А Эл относился к людям, придерживающимся традиций.

— А ты-то почему остаешься здесь? — спросил в свою очередь Эл, поворачиваясь к Киннкэйду.

— Как и тебя, меня учили помогать женщинам. Часть ранчо, пограничная с Циннобарами, лежала к северо-западу от большого хозяйского дома и была отделена от остальных угодий изгородью из колючей проволоки, прямой как стрела и уходившей в поросшие можжевельником холмы. Эл ехал вдоль нее до тех пор, пока не увидел пролома.

Когда пикап затормозил и остановился возле дыры в ограде, коровы с телятами шарахнулись и затрусили прочь. Все животные были низкорослыми, с костистыми крупами и тяжелыми рогами. И окрас их был коричнево-желтым, не имеющим ничего общего с рыжим цветом скота херфордширской породы.

Отбежав на безопасное расстояние от грузовика, коровы остановились и обернулись, наблюдая за машиной и ее пассажирами, Приглядевшись к животным, Киннкэйд узнал мексиканскую породу.

— Это корриенте, — сказал он Элу, не скрывая своего удивления.

— Да. Их широко используют во время родео и когда загоняют скот. Полагаю, тебе-то это известно.

— Я хорошо это знаю, просто не ожидал увидеть их здесь.

— Иден начала их разводить пять-шесть лет назад. Привезла на ранчо быка и с десяток коров. С тех пор у нее появилось стадо, она оставляет телок и время от времени прикупает коров и изредка быка. Теперь у нее около сотни коров этой породы. Как я уже говорил, теперь говядина подешевела, но скот для родео продается и приносит прибыль.

— Это точно, — поддакнул Киннкэйд.

В отличие от скота, разводимого на мясо или молоко, к животным, предназначенным для родео, предъявляются особые требования. Быки часто становятся слишком громоздкими и тяжелыми или привыкают к соревнованиям и уже не годятся. Поэтому этим животным требуется постоянная замена, и устроители родео все время ищут поставщиков нужного им скота. На этом рынке спрос превышал предложение. Киннкэйд почувствовал, как его уважение к Иден все возрастает: помимо того, что она красивая, притягательная женщина, она еще и по-настоящему деловая.

— Дай ей пару лет, чтобы увеличить стадо, и это ранчо будет приносить хороший доход, — заметил Эл и добавил, пожимая плечами: — Разумеется, если ей удастся продержаться так долго. А это маловероятно.

Конечно, Киннкэйду должно быть все равно, потеряет она свое ранчо или нет. Но при этом он переживал за Иден, и, как ни старался, остаться равнодушным ему не удалось.

— Ну так что, мы целый день собираемся здесь простоять или все-таки начнем чинить эту изгородь? — забеспокоился Эл.

— Сейчас, сейчас, — отозвался Киннкэйд, натягивая рукавицы.

Часом позже, починив изгородь, они снова уселись в грузовик и двинулись на ранчо. На полпути к дому Киннкэйд заметил всадника в ярко-синей рубашке, скакавшего им навстречу.

— Похоже, это Росситер.

— Да, — отозвался Эд и добавил, отвечая на невысказанный вопрос Киннкэйда: — Куда это он направляется?

— Давай-ка выясним, — предложил Киннкэйд и дважды нажал на клаксон.

Винс придержал лошадь и освободил дорогу приближающемуся пикапу, вскоре поравнявшемуся с ним. Эл высунул голову из окна.

— Ты куда? — спросил он.

— Да так, решил немного поразмяться. Заодно и проверю изгородь на восточной стороне ранчо. А что? Вам что-нибудь надо?

Встретив взгляд Киннкэйда, он смутился. В его глазах появилась неуверенность и нечто очень похожее на стыд, В том, что он врет, сомневаться не приходилось. Не выдержав поединка взглядов, Винс быстро отвернулся.

— Нет, нам ничего не надо, — ответил Эл. — Мы просто возвращаемся на ранчо.

— В таком случае, — сказал Винс, — я присоединюсь к вам попозже.

И он, резко пришпорив своего гнедого, пустил его в галоп — только хвост засвистел по ветру.

— Я и вообразить не мог, что он так надолго здесь задержится, — заметил Эл, трогая пикап с места.

— Что ты имеешь в виду?

— Видишь ли, Киннкэйд, он на ранчо уже около двух месяцев. Обычно он не выдерживает столько времени, его охватывает зуд и страсть к перемене мест. Винс, как правило, срывается и уезжает намного раньше. Правда, сейчас судьба ранчо, как никогда раньше, висит на волоске. А ведь благодаря доходам с ранчо босс всегда выручает его из всяких переделок.

— Каких переделок?

— Тех самых, где слышен звон монет, — заметил Эл с ухмылкой. — Мальчик Винни страсть как любит азартные игры и при этом так и не научился угадывать, когда не повезет. Ходят слухи, будто он известен по всему штату под дюжиной разных имен. Он и векселя подписывает этими именами.

— Иден об этом знает? — спросил Киннкэйд. Эл не задумываясь ответил:

— Я уверен в этом. Она уже столько раз выкупала его векселя.

— Интересно знать, почему он на этот раз ошивается здесь так долго, — пробормотал Киннкэйд.

— Вон и я не понимаю, — отозвался Эл. — Правда, надо отдать ему должное, он действительно взялся за дело и порастряс жирок, после того как уволились Коннорс и Харт. С тех самых пор как умер старик, Росситер никогда прежде не пачкал ручки грязной работой на ранчо. Однако он не тот человек, который таскает каштаны из огня по доброй воле.

Киннкэйду тоже не очень-то верилось в перерождение Винса.

Вернувшись на ранчо, Киннкэйд быстро перекусил, оседлал своего гнедого мерина и отправился по той же дороге, по которой ускакал Винс.

К середине дня Киннкэйд уже был на гребне низких холмов. Косые лучи послеполуденного солнца жгли ему спину, и пот струйками стекал по лицу и шее. Привстав в стременах, он оглядывал безмолвные пустынные равнины, простиравшиеся внизу, стараясь увидеть всадника.

Наконец он заметил его на юго-востоке и разглядел на нем ярко-синюю рубашку. Теперь у него не было ни малейшего сомнения в том, что это был Винс. Запомнив направление, в котором удалялся Росситер, Киннкэйд, чтобы перехватить его, начал спускаться вниз, понукая своего гнедого двигаться по склону холма.

Долину пересекал овраг, дно которого было углублено редкими, но обильными дождями, время от времени орошавшими эту сухую землю. Подъехав вплотную к оврагу, Киннкэйд резко натянул поводья, и мерин соскользнул на выстланное песком и галькой дно.

Несмотря на слабый ветерок, воздух здесь был застоявшимся и жарким. Киннкэйд пустил мерина бодрой рысью и продолжал свой путь по поворачивавшему на юго-восток высохшему руслу на дне оврага.

Проехав так некоторое время, он увидел впереди, примерно в четверти мили от себя, изгородь, перед которой начинался довольно пологий подъем на противоположную сторону оврага.

Минуты две спустя, выбравшись из оврага, Киннкэйд тотчас же увидел Винса. Тот уже приближался к пограничной изгороди, за которой его ждал человек на лошади. На этом расстоянии Киннкэйд не мог разглядеть второго всадника. Но ему удалось различить черно-белый кожаный жилет. Опять Шихэн! Киннкэйд рысью направил своего гнедого к этой паре.

— Передай Де Парду мое сообщение. — Винс пытался говорить с Шихэном властным тоном, словно сейчас он диктовал условия.

— Ладно, я это сделаю, — кивнул Шихэн.

— Черт возьми, он все-таки загнал ее в угол, просто зажал в тиски, потому-то она и нашла первого попавшегося владельца четырех колес.

Шихэн насмешливо посмотрел на Винса:

— Похоже, он думает, на нее следует нажать посильнее.

В словах и тоне Шихэна крылось что-то зловещее.

Винс почувствовал, как на его лице выступил холодный пот.

— Она не должна пострадать. Если кто-нибудь дотронется до нее хоть пальцем, потеряет всю руку. Клянусь.

Судя по всему, Шихэна эта угроза оставила равнодушным.

— Ты уже поставил на это, Росситер. И даже если тебя не устраивают сданные тебе карты, то отступать поздно.

Шихэи посмотрел за спину Винса, и глаза его тотчас сузились.

— Кто это?

Киннкэйд был в пятидесяти ярдах от них. Винс круто повернул своего коня и поскакал ему навстречу. Шихэн же не спеша повернул лошадь параллельно изгороди и пустил ее иноходью.

— Что ты здесь делаешь? — заорал Винс. Киннкэйд посмотрел на медленно удалявшегося всадника.

— Я мог бы задать тебе тот же вопрос.

В том, как быстро и воровато Винс бросил взгляд через плечо на удалявшегося всадника, было нечто испуганное, но, повернувшись лицом к Киннкэйду, он снова изобразил праведный гнев.

— Объезжаю угодья и осматриваю изгородь. И запомни: когда я выезжаю куда-нибудь, я не люблю, чтобы за мной шпионили.

Киннкэйд намеренно снова перевел взгляд на всадника вдали.

— Это ваш друг?

На мгновение Росситер смутился.

— Он работает на ранчо «Даймонд Д.», должно быть, как и я, проверяет, не упала ли изгородь.

— Забавный жилет он носит, приметный. Похоже, такой только один в округе.

— Вполне возможно. — Вид у Винса был задиристый, но он явно чувствовал себя не в своей тарелке.

— Твоя сестра нашла кого-нибудь еще, кто перегнал бы ее скот?

Похоже, вопрос напугал Винса.

— Нет. А что?

— Ты об этом говорил с человеком Де Парда? Винс с ненавистью посмотрел на Киннкэйда и прошипел:

— Если я еще раз увижу тебя за своей спиной, ты об этом пожалеешь. Обещаю тебе. — И он, выразительно ткнув пальцем в Киннкэйда, умчался.

Киннкэйд пустил своего гнедого следом, всю дорогу до ранчо преследуя лошадь Винса.

Когда Киннкэйд добрался до ранчо, лошадь Росситера уже стояла в корале. Винса нигде не было видно. Киннкэйд спешился, снял седло с влажной спины гнедого, потом ввел его в кораль и отпустил.

С седлом и сбруей в руке Киннкэйд вошел в амбар.

После яркого блеска солнца внутри невозможно было ничего различить, темнота казалась непроницаемой.

Киннкэйд не успел сделать и дюжины шагов, как рядом с ним раздался не предвещавший ничего хорошего голос Росситера:

— Ты пошел за мной в последний раз.

Киннкэйд на мгновение замешкался, пытаясь сориентироваться в этой кромешной тьме, пока наконец не обнаружил Винса. Винс стоял возле двери, всем своим видом выражая агрессию.

— Сейчас я намерен выяснить, что все это значит и кто ты, черт бы тебя побрал, на самом деле. Я это сделаю, даже если мне придется выколачивать ответы кулаками, — объявил Винс.

— Много болтаешь, Росситер, — И Киннкэйд поближе подошел к Винсу, чувствуя, как кровь забила у него в висках. Он был до предела взбудоражен этой неожиданной стычкой.

— А ты говоришь мало, ноя заставлю тебя развязать язык, — огрызнулся Винс.

— Ах вот как? — не повышая голоса, поддразнил Киннкэйд, уже приблизившийся к нему почти вплотную; теперь его глаза окончательно привыкли к тусклому освещению в амбаре.

— Ты узнаешь, какова цена моей болтовни, — начал Винс, но договорить ему не удалось: Киннкэйд обрушил на него тяжелое седло, которое держал в руках.

Оно ударило Росситера прямо в грудь, заставив его вскрикнуть от удивления и боли. Винс качнулся назад под его весом и не упал только благодаря тому, что оперся о дверь амбара. Киннкэйд ринулся на него с поднятыми кулаками — ярость застилала ему глаза.

Грязно выругавшись. Винс отбросил седло в сторону и, увернувшись от его кулаков, обхватил Киннкэйда; оба они свалились на пол. Они барахтались среди сена и катались по нему. Каждый из них не хотел выпускать из рук своего врага. Прямой удар в челюсть был нанесен Киннкэйду с такой силой, что он свалился на бок. Киннкэйд рванулся и встал на ноги, чувствуя во рту вкус крови, но он неотрывно следил за Росситером. Тот, стоя почти вплотную к нему, встретил его сжатыми кулаками.

Киннкэйд успел перехватить взглядом его движение и ударил левой. Винс чуть изменил позицию и увернулся от удара. Но удар, нанесенный Киннкэйду правой рукой Росситера, его настиг. Киннкэйд не заметил, как метнулась рука Винса, и что-то обрушилось на его челюсть, мощное, как удар лошадиного копыта. Он плашмя как подкошенный упал на твердый пол.

Киннкэйд изо всех старался не потерять сознание, несмотря на то что внутри черепа стоял рев и гул. Киннкэйд понимал, что побит. В голове у него мутилось от боли, но боль не была для него внове. Он получал в жизни столько страшных ударов и столько раз преодолевал их, что опасность опять испытать приступы судорожной боли не могла его остановить. Он потряс головой, стараясь снова обрести ясность мысли, потом попытался подняться, опираясь на руки. Перед ним мутно маячило искаженное злобой лицо Винса. Он нанес стремительный удар в живот Киннкэйда. Киннкэйд попытался защититься, но не сумел.

Зато теперь Киннкэйда ничто больше не сдерживало — боязнь покалечить другого, столь обычная для человека, которому еще не причинили увечья, у него исчезла. Поэтому он вцепился в Винса обеими руками и дал ему подножку. Они снова оба оказались на полу, и Киннкэйду на этот раз удалось нанести удар Росситеру.

Винс замешкался, поднимаясь на ноги, и Киннкэйд снова дважды ударил его, прежде чем тот успел поднять руки. Винс принял эти удары и ринулся навстречу новым. Киннкэйд не ожидал, что Винс может быть столь отважен: В нем было больше отчаянной смелости и готовности сражаться, чем он предполагал. Через секунду Киннкэйду был нанесен еще один сокрушительный удар в челюсть, от которого он закачался и упал на колени.

Вместо того чтобы довершить начатое, Винс отошел и спросил:

— Ну что, получил достаточно?

Киннкэйд смотрел на него сквозь едкий пот, щипавший глаза, стараясь проверить, не сломана ли челюсть. Что-то подсказывало ему, что Росситер уже нанес самые ожесточенные удары, на какие был способен, и он сумел их выдержать.

— По правде говоря, едва ли, — хрипло ответил Киннкэйд.

Снаружи послышалось лошадиное ржание, но сейчас Киннкэйд был глух и слеп ко всему, кроме Росситера, стоявшего над ним. Выпрямившись, он наклонил голову вперед и обрушил на Винса короткие сильные удары в живот.

Продолжая наносить удары, он наступал на Винса. Внезапно Киннкэйд сделал ложный выпад и в полную силу ударил правой. Винсу не удалось уклониться от этого жуткого удара, но Киннкэйд не испытывал ни малейшего сострадания к Росситеру.

Лицо Киннкэйда было испачкано кровью, сочившейся из раны над глазом, но он по-прежнему ничего не замечал, опьяненный яростью битвы, продолжая наносить удар за ударом. Винс оказался крепким парнем, он стремительно выбросил вперед левую руку… Однако Киннкэйд ухитрился нырнуть под нее и обрушить на Винса град яростных ударов в челюсть и по голове…

Винс упал. Щека его кровоточила. Чувствуя, что он уже и сам еле держится на ногах, Киннкэйд отступил; внезапно руки его словно налились свинцом, а в груди что-то булькало, мешая дышать.

Винс, оглушенный ударами Киннкэйда, сидел на полу и даже не пытался встать на ноги. Затем он поднял руку, ощупал свою щеку и тупо поглядел на Киннкэйда.

— Что тут происходит? — послышался голос Иден.