"Господин Целитель" - читать интересную книгу автора (Башун Виталий)

Глава 10

Бал в честь приезда герцогини набрал обороты и покатился по накатанной дорожке. Официальные приветствия отзвучали, всем присутствующим мы уже были представлены, как и присутствующие нам. Приглашенные разбились на группки по интересам, и, догадываюсь, с энтузиазмом перемывали наши косточки. Середина зала знакомого нам с женой ресторана при постоялом дворе была освобождена от столов, часть которых была убрана, а часть отодвинута к стенке и заставлена всевозможными закусками, напитками, салатиками и бутербродиками. В уголке местные музыканты довольно неплохо и в меру тихо наигрывали модные в этом году мелодии, не мешая разговорам. Мы со Свентой, выполнив обязательный минимум вежливых разговоров о природе и погоде, подошли к столам. Не успели взять по бокалу легкого вина, как местное офицерство возжелало непременно засвидетельствовать свое почтение персонально моей жене. Искоса поглядывая на меня, наперебой вспоминали события позапрошлого года и нашу тренировку. Выяснилось, что тот самый офицер, который больше всех досаждал жене, получил повышение и переехал в другой город, где возглавил отряд егерей. Офицеры считали его карьерный рост вполне заслуженным и своевременным. Неприязнь к нему у меня совершенно прошла, поэтому было даже немного жаль, что одного из старых знакомых мы не увидим.

Судя по всему, храбрые военные уже изрядно «приняли на грудь», поскольку завели разговоры отнюдь не о женщинах, а о достоинствах и недостатках рубящего оружия по сравнению с колющим; о тактике действий боевых пятерок в горах; о различиях в методиках подготовки егерей и гвардейцев; и так далее и тому подобное, дорогое и нежно хранимое в сердце истинного военного. При этом они умудрились-таки втянуть в разговор мою жену. Увидев, с каким жаром она влезла в спор, я решил не мешать родственным душам обмениваться опытом и ушел ловить Ирритано, мысленно назначенного мной веником для разгона тумана в некоторых вопросах.

Тот от меня особо не прятался, понимая неизбежность разговора, но долгое время рассуждал о новых веяниях в методике лечения кожных болезней с помощью новейших снадобий, красоте гор на закате… и на восходе тоже. Поведал мне пару местных баек, но я все же загнал его в угол и попросил ответить прямо и без уверток.

— Ирритано. Дружище. Это все конечно интересно, но я тебя не отпущу пока не получу ясные и четкие ответы на свои вопросы. Что за цирк устроили славные граждане не менее славного Бардиноса при встрече герцогини? Может к вам король с парламентом раз в недельку запросто заглядывают бардиньяка похлебать, а герцоги с маркизами так и вовсе косяками шляются?

— Филлиниан, прости. Ты же знаешь, как я… то есть мы все к тебе дружески относимся, — настораживающее начало или мне просто кажется подвох там, где его нет. — Вот и порадовались немножко. Что здесь такого?

— Н-нда? Ну пять. Ну шесть человек из всей толпы, но не полгорода же. Я чувствую себя Вителлиной, от которой ждут премьеры. Но я не восходящая звезда оперы. Может, меня с кем-то перепутали?

— Понимаешь, Филлиниан… — замялся местное светило лекарского дела. — Дело, наверное, в том, что… — травник так напрягся, что, думаю, еще немного и мне придется прямо в зале принять роды, а ежик идет трудно. Против шерсти. — Даже не знаю, как сказать… Ты только пойми правильно. Я никому! Ни-ко-му! И Саллиниан никому! Чем хочешь готов поклясться! Они все сами. И никому я подобных советов не раздавал. Если хочешь знать, я вообще против того, что они задумали. Но что я могу поделать? Что? ну вот скажи мне — что? Саллиниан — он законы хорошо знает. Говорит, все по закону, хотя ты вправе отказаться…

— Ирритано! — пришлось крикнуть ему прямо в ухо. — Прости, но я ничего не понял. Что ты не можешь поделать, а все по закону?! Ты можешь объяснить толково? По порядку и подробно?

— Хорошо.

Травник сделал солидный глоток из бокала, помедлил, допил до дна, снял с подноса проходящего мимо лакея еще бокал, не глядя, что в нем, отпил и, наконец, собравшись с духом начал рассказ:

— После твоего отъезда по городу прошел слух, что ты… прости… лоперский целитель. Тебе якобы надоела тамошняя неразбериха и ты тайно перешел в Элморию. Ерунда конечно, но многие поверили.

— Да с чего они решили… — искренне возмутился я.

— С того! — прервал меня Ирритано. — Ты знаешь, что у дедушки Рудериана сын родился? Это тот старичок, что в палате безнадежных с сердцем лежал. Нашел молодку, охмурил и родил. А?! В его-то годы! А егерь? Друзья заставили его поехать в Заллир к лекарю провериться. Тот ничего определенного не сказал, но долго смеялся: мол, какой даже столичный студент способен справится с паучьей болезнью, да еще на последней стадии. Потом поперхнулся и начал мямлить: может быть, диагноз был неправильный, может быть то, а может быть сё… А пустая больница? А то, что все лечившиеся у тебя за два года даже не чихнули и до сих пор отличаются отменным здоровьем? Притом некоторые из них из года в год хоть раз, а то и два за сезон, но обязательно повторяли курс лечения. Теперь они в этом совершенно не нуждаются. Это я про обоснованность слухов, чтобы ты действительно не подумал, будто я не сдержал слова и…

— Успокойся, Ирритано. Я тебе верю. Тем не менее, ну лечились. Ну хорошо себя чувствуют. Но это же было два(!) года назад. Много воды утекло…

— Тут вот еще какая вещь… — травник опять засмущался, как красна девица перед брачной ночью. — Неделю назад кто-то увидел тебя в кортеже герцогини и выяснил, что она едет в Бардинос. В общем… в общем… он всем рассказал и тут началось…

— Да что началось? — я прикидывался тупым бараном, но смутное подозрение постепенно стало проясняться и перерастать в уверенность.

— Я их предупреждал, чтобы не питали пустых надежд. Ты ведь отдыхать едешь. Тебе не до этого будет. И вообще! Совесть надо иметь!!

Я тяжело вздохнул и мысленно смирился. Все-таки Бардинос с некоторых пор стал мне небезразличен. Может быть, зря сняли секретность? Правы были мои учителя и наставники: «Безногие затопчут, пытаясь упросить тебя помочь». Не физически, так морально.

— Много там?

— Понимаешь, в общем-то… ну-у-у-у тут у нас был наплыв родственников наших граждан, пожелавших навестить своих. Имеет же право парализованный дядюшка приехать напоследок к племяннику и сказать последнее «прости»? А тут вдруг ему становится плохо… Но в коридор мы положили только пятерых. Остальным твердо отказали.

— Я понимаю. В общем. В целом. И вообще… В коридор, потому что в палатах мест нет? — Ирритано скорбно кивнул. — Х-ху! Ладно. Завтра посмотрим, что тут можно сделать.

— Филлиниан. Не обижайся. Ну-у-у, так сложилось… и вообще…

— Да ладно, Ирритано. Я тут слегка заскучал в дороге, а тут живое дело. И практика мне нужна.

— Правда?! Практика?! — искренне обрадовался травник. — Так, это… сколько угодно! Мало будет — еще найдем!

— А вот «еще найдем» — не надо. Я здесь буду недолго. Сколько успею — столько успею.

Ирритано радостно закивал и предложил выпить… чего-нибудь легкого, чтобы завтра не тратить силы на восстановление здоровья. Хитрец!

— А вот Свенте(!) разгадку тайны необычной встречи расскажешь ты!

— К-ха!

Травник подавился вином и замер, прижав руку к сердцу. Взгляд его огромных круглых глаз выражал такую беззащитность, отчаяние и безнадежность, что я дрогнул и махнул рукой.

— Ладно. Сам расскажу. А чего ты боишься? Подумаешь, синяк под глазом. Я бы тебе быстренько его зашлифовал… Или нет. Не стал бы. Ты бы гордо светил на прохожих фонарем и всем рассказывал, как пострадал за народ. Если тебя не зальют по горло бардиньяком, то я разочаруюсь в местных жителях. Так и скажи: не ожидал Филин такой черствости от них.

Жена, конечно, в восторг не пришла от перспективы болтаться одной по городу в то время как муж завязнет по уши в местной больнице, но, прикорнув на плече — что я глупый? сначала ласка, а потом сказка — с сочувствием повздыхала и предложила спать.

— И ты не будешь меня ругать за испорченный отдых?

— Во-первых, если я правильно тебя поняла, никакой это не отдых. Нам предстоит поход. Вероятно, что-то есть такое в этих пещерах, откуда ты вылез в этот несчастный Бардинос, что тебя направили туда снова. Я права?

— Да. Я, честно говоря, удивлен. Ты не допытываешься у меня о цели поездки, задаче, составе участников…

— Милый. Я ведь невидимка. Ты забыл? Это тебе простительно трепаться о делах, как базарная баба… ладно-ладно, не как баба. Как целителю, у которого других забот полно. Хорошо отдохнуть перед трудным делом очень важно, но ты ведь не способен все бросить и наплевать на страждущих. Я тебя знаю, ты спать не будешь, зная, что люди ждут твоей помощи.

Утро началось с пробежки, разминки и тренировочного боя с женой. В последнее время без этого ритуала я стал чувствовать себя, как с немытой физиономией и нечищеными зубами. Поединок мы проводили на тренировочной площадке егерей, большинство из которых помнили нас, дружески приветствовали и продолжали тренировку, более не обращая на нас внимания. Это нас очень даже устроило.

Свента порадовала достижениями в овладении стилем Финь Ю. Хоть и не в полном объеме, частично, без магической составляющей, он, однако, был оружием существенно более мощным, чем даже рукопашный бой тех же невидимок. Не даром он являлся тайным искусством империи Сун. Учитель разрешил мне научить жену, чтобы я мог тренироваться с партнером в реальном мире. Особой разницы не было, но даже малые отличия необходимо выявить и адаптировать к своему персональному стилю. Высветить перед егерями свои умения мы не боялись — не тот уровень подготовки у них был, чтобы заметить что-то необычное. Точнее, дело даже не в уровне, а в материале для сравнения. Методика обучения невидимок и элитных бойцов гвардии тоже не демонстрировалась кому попало, поэтому все можно было списать на столичные школы боя, ну а для возможных наблюдателей от невидимок подойдет объяснение, якобы гражданский развлекается экзотическими стилями. Тем более, что большинство приемов мы со Свентой на людях никогда не демонстрировали, отрабатывая более-менее известные тому же Сену.

Как был в тренировочной одежде я, постаравшись остаться неузнанным, забежал в больницу прямиком в каптерку старшей помощницы. Женщина открыла рот, дабы посоветовать мне выметаться из ее святая святых по-хорошему, пока она не встала из-за стола и не вымела самолично. Учитывая габариты циркового силача и мощные руки этого хрупкого создания, любой здравомыслящий человек предпочел бы незамедлительно последовать совету на своих ногах, иначе велика была вероятность начать отползать от здания больницы уже без оных.

— Вы немедленно выдаете мне больничный халат. Я переодеваюсь и иду по палатам, якобы, вновь поступивший пациент с о-о-чень хорошими связями сам ищет себе место, — нагло глядя в глаза помощницы, я прошел к столу и, опустив руку на плечо, силой усадил обратно на стул, от которого уже успела оторваться ее пятая… хм… точка. — Вы будете сидеть тихо и никому не расскажете о моих шалостях. Вы способны на такой подвиг?

Дело в том, что Финь Ю научил меня между делом, как изменять свой облик. Разумеется, речь идет не о преобразовании физического тела, а всего лишь о создание прямо на месте фантома тела, лица, части тела, части лица… совмещенного и связанного с соответствующей частью физического тела. Иногда в магическом бою не помешает раздвоиться. Только целитель сможет разглядеть и то не сразу, где фантом, а где человек. Естественно, в данном случае облик я изменил по минимуму, чтобы потом списать все на обычный грим.

Достав жетон, я продемонстрировал его женщине.

— Вас ознакомили с этими штуками? — старшая помощница, заворожено глядя на символ моего статуса, медленно кивнула. — Я не хочу излишнего шума и помпы. Мне надо осмотреться, определить, кто в приоритетном порядке должен получить помощь и что для этого потребуется. Толпы персонала и больных следом мне категорически не надо. Так вы поможете мне? — женщина снова заморожено кивнула. — Так чего сидим? Чего ждем?

Помощница пушинкой вспорхнула со стула, крутнулась между полок, создав маломощный смерчик в отдельно взятом помещении местной больницы и вскоре я стоял в халате, мой костюм лежал в пакете, пакет сжимала моя правая рука, а левая прижимала к телу сверток с бельем и одеялом. Настала моя очередь открывать рот в изумлении. Я ведь даже не почувствовал, как меня переодели. Вот это настоящее чудо — куда там магии. В том числе и целительской.

В некотором обалдении я вышел из каптерки и направился в ближайшую палату. Конечно, можно было бы попросить Ирритано, но я не верил в его лицедейские способности, а старшая помощница, как помнил я еще по прошлому посещению этого славного города, практически никогда не покидала свой командный пункт. Был в ее разуме маленький и совсем безобидный сдвиг. Она была абсолютно уверена, что стоит ей покинуть каптерку, как ее имущество немедленно растащат или в лучшем случае все перероют и все перепутают. Каждый вечер она вела героическую борьбу с этим подтачивающим все ее силы червячком, пытаясь, если не затоптать его навсегда, то хотя бы отодвинуть в самую глубину души, чтобы покинуть свою светелку и пойти домой переночевать. Не надо и говорить, что уходила она из больницы позже всех, а приходила чуть свет. В отпуске не была никогда. Зато в ее ведомстве царил монументальный порядок: каждый лоскуток и каждая шерстинка знали свое место, а хозяйка знала, где это место.

Обитатели палаты встретили меня насторожено. Пока прошелся меж рядов коек, бегло просматривая с помощью аурной диагностики характер заболеваний присутствующих, ненадолго задерживаясь перед некоторыми больными, чтобы с помощью целительского узора точнее определить, что именно повреждено, меня провожали отнюдь не дружескими взглядами. Больше всего насторожили присутствующих мои непонятные задержки перед некоторыми больными.

— Что тебе надо, парень? Что ты тут потерял? — выступил самый нетерпеливый и самый злобный из больных.

— Да вот смотрю — не выбрать ли вашу палату? Вроде светло, тепло и соседи… приятные.

— Проваливай! Мест нет.

— Ну-у-у… если подвинуть эту кровать сюда, а ту придвинуть вплотную к стенке.

— А кто тебе разрешил самому выбирать? Да еще в палате, когда люди уже давно в коридоре лежат?

— А вы знаете, кто мой папа?..

— Не знаем и знать не хотим! — чуть ли не хором, пронзая меня ненавидящими взглядами, заворчала уже вся палата.

— Нам без разницы!

— Целителя на всех не хватит!

— Иди сначала в очередь запишись, а потом пристраивайся… возле туалета. Там еще вроде местечко осталось!

— А к нам не суйся! Надо же, и здесь без протекции никак?!

— Вали, а то и целитель тебе не поможет!

Сообщение о какой-то очереди меня заинтересовало.

— Так я что? Я ничего! Я ж в смысле не собираюсь нарушать. Где записаться-то надо?

— В шестой палате спросишь сержанта Клотиниана. Он тебе и место определит! А папы у нас у всех есть. Я сам папа, ежели что!

Провожаемый этими выкриками, я шустренько перешел в следующую палату и там повторилось то же самое.

В шестой палате действительно нашелся отставной сержант канцелярской службы (нет такой в армии, но для подобных профессионалов надо бы и создать), который вел самую настоящую картотеку и журнал учета. Карточками учета у него являлись прямоугольные вручную разграфленные листочки бумаги. Меня занесли в анналы, оставив пустыми графы: номер палаты (иные координаты) и номер очереди. Сержант уведомил меня, что эти графы будут заполнены по результатам утреннего обхода. Номер очереди и палаты, хотя, скорее всего, координаты (например, вторая койка слева от процедурной номер два) определит штаб пациентов в зависимости от тяжести заболевания и рекомендаций господина Ирритано.

Да уж. Не по детски здесь все организовано. Ничто не пущено на самотек.

В некоторых палатах я не задерживался надолго, в других приходилось тратить гораздо больше времени. Соответственно, в этих других мне довелось много больше узнать о себе нового, нежели в первых. Но я не обижался и продолжал делать свое дело. Одиннадцать человек удалось по ходу исцелить с помощью обычных магусов — их родственники просто приняли небольшие проблемы с желудком или печенью за нечто страшное и решили перестраховаться.

Перед самым ужином — завтракал и обедал я вместе с больными — у меня уже сложилась своя очередность проведения операций в зависимости не от тяжести, а от срочности помощи. Впрочем, и картотеку Клотиниана я отменять не собирался — в случаях более-менее не смертельно опасных я решил исцелять действительно в порядке очереди, чтобы никого не обижать.

Десять дней с раннего утра до позднего вечера я проводил в больнице, возвращаясь в номер практически без сил. Если бы не слияние с магией и не уроки Финь Ю такой темп, наверняка, выдержать не смог бы. Учитель, кстати сказать, узнав, в чем дело, отменил наши занятия до тех пор, пока я не разберусь с больницей. Через неделю Ирритано, преданно глядя на меня взглядом больной собаки, предложил сделать перерыв и отдохнуть. Травок попить, эликсиров внутривенно попринимать… Я отказался, чувствуя, как утекают минуты, и вот-вот настанет время делать то, ради чего меня сюда прислали «отдохнуть».

Вечером десятого дня ко мне подошел недавно нанятый лакей герцогини, известный мне как командир невидимок, в подчинении которого, в том числе, состояла и моя жена, поскольку в этой поездке она не просто исполняла супружеские обязанности (не только в прямом смысле, а в прямом с очень даже большим энтузиазмом), но и находилась в служебной командировке. Неофициально.

— Велено передать. Не желает ли господин Филлиниан сделать небольшой перерыв и совершить прогулку в горы?

Я, разумеется, желал и просил передать тому, кем было велено, что прогулку намечаю на утро следующего дня. А заодно сообщить господину Ирритано, что я все-таки решил отдохнуть и побыть некоторое время вместе с женой в горах.

Самое трудное в сборах было уговорить тещу не ехать с нами. Та хоть и покаталась по окрестностям в сопровождении Свенты и двух десятков гвардейцев, но настаивала на своем участии, мотивируя необходимостью сделать прогулку полностью семейной. То есть девочка, дескать, теперь и с папой должна погулять на чистом горном воздухе, а то за эти дни родителя она не видела вовсе, тот как влез в местную больницу, так и не вылезал. Внучка прям таки сиротинушкой стала при живом-то отце.

— Мама!! — пришла мне на помощь жена. — Могу я хоть денек-другой за последние два года побывать с мужем наедине?! Потом мы обязательно прогуляемся все вместе. Обещаю.

Эти слова возымели действие, и теща смирилась. Второй этап — уговорить дочку, которая, маленькая-маленькая, да далеко не глупенькая. Живо сообразила, что папа с мамой куда-то собираются, а ее не берут. Тут уж бабушке совместно с Брониусом пришлось поработать, убеждая в важности деловой поездки, где детям будет неинтересно, а особенно не будет таких вкусных пирожных — на-ка попробуй — которые испек наш повар.

Наконец мы со Свентой погрузились в неприметную карету и выехали из города. Основная часть охраны и егеря присоединились немного позже. Ехали недолго и не в ту сторону, где был вход в пещеры, откуда мы пришли из Лопера. Лейтенант, командующий в походе десятком егерей и десятком гвардейцев охраны, пояснил: есть, по словам горных мастеров, другой вход, по которому ближе и безопаснее идти в то место, что я указал. Может быть и так. Мастерам лучше знать.

Вывернув из-за крутого поворота на ровную площадку перед входом в туннель, кони встали. Замер и отряд гвардейцев. Что-то настораживающее было в такой резкой остановке. Немедля ни секунды я выпрыгнул из кареты, на всякий случай активировав доспех и замер, как все.

Первое что я увидел — это застывших истуканами два десятка гвардейцев и егерей не из нашего сопровождения. Рядом с ними сидели и восторженно смотрели куда-то семеро студентов академии. Среди них и Леси.

Я обошел карету и тогда только увидел… сидящего за столиком в кресле важного господина, которого видел когда-то на экзамене в академии. Это был один из той тройки чванливых целителей, что пришли проверить ход экзамена лоперских гостей. Не сказал бы, что это был самый толстый из трех поросят, но и не самый мелкий. От лучей Солано его макушку прикрывал большой зонтик, воткнутый в землю рядом со столиком, отбрасывающий тень на самого господина и на половину стола, где стоял большой самовар, чашка чая и блюдо с печеньем. Напротив целителя стоял простой складной стул, и также стояла чашка, но пустая. Пятерка гвардейцев охраняла важную персону, заодно с явным благоговением прислуживая за столом. Видимо, целитель специально подбирал себе охранников по вкусу.

Восторги студентов были понятны — жетон, инкрустированный алмазами, свисал поверх мантии на золотой цепочке и недвусмысленно демонстрировал статус носителя. Увидеть рядом с собой — только руку протяни — живого целителя, который вот так запросто сидит и пьет чай, это далеко не каждому в жизни дано.

Целитель небрежно поманил меня сосиской-пальцем и ткнул им в свободный стул. Я не стал ерепениться, хотя, признаюсь, в душе мерзко похолодело. Вспомнились слова генерала о странных делах, творящихся предположительно, либо самими целителями, либо по их указке тайными исполнителями. Тем более странно было его появление здесь. Не думаю, что данный индивидуум является доверенным лицом генерала, и прибыл всего лишь попить чайку, созерцая восхитительной красоты горный пейзаж, да между делом уточнить мое задание.

Я сел на стул и получил свою долю восхищенных взглядов. Как же. Удостоился личной беседы с самим(!!). Впору закатить глазки и сказать: «Ах!». Можно не просто «ах», а даже: «А-ах-х-х-х!!», — и быстро-быстро записать в тетрадочку малейшие нюансы исторического события, дабы, рассказывая, млеющим от счастья сопричастности внукам и правнукам, не упустить какую-нибудь чрезвычайно важную детальку. Целители — они ж ведь почти небожители! Ну-ну, посмотрим, что скажет… конкретный небожитель.

— Юноша. Попей чайку, — подскочивший гвардеец лакейски изогнулся, быстренько наполнил мою чашку ароматным, очень недешевым, чаем и отскочил, угодливо улыбаясь, — и подумай над тем, что тебе старшие и мудрые коллеги скажут. Что ты здесь забыл в горах? Неужели ностальгия по лоперским приключениям замучила? А детишек зачем прихватил?

Маленькие поросячьи глазки моего собеседника, как в мутной воде, отражали высокомерное пренебрежение с примесью легкой снисходительности. Примерно также оценивающе смотрел бы огородный старожил, рассматривая чахлый росток — что, мол, это такое? Пырей ползучий, который надо с корнем… или будущий коллега, мясистый и разлапистый… лопух — достойная смена?

Если посмотреть объективно, то ничего поросячьего в облике конкретного целителя не было. Это наше воображение инстинктивно, по первому впечатлению, строит фантом какого-нибудь зверя и накладывает его на человека. Часто, как ни странно, это впечатление оправдывается. Смотришь — ну совершеннейший бобёр. И повадки бобриные, и характер представляется по первым минутам разговора истинно бобриным… или бобёрским(?), а потом узнаешь, что этот человек постоянно что-то пилит, строгает и точит-точит-точит… А другой — хомяк. Мягкий, добрый и запа-а-а-асливы-ы-ы-ый… А почему запасливый? Да потому, что его просят, а он не может отказать и, чтобы самому хоть что-то оставалось, вынужден запасать, и запасать, и запасать… Ошибки тоже бывают довольно часто. Грозно рыкающий лев на поверку оказывается зайцем, а бурундучок — медведем.

Во всяком случае, не знаю, за что я мысленно наделил пяточком и хвостиком конкретного целителя. Поглядеть непредвзято — представительного, осанистого, холеного и породистого. В глазах его не было ни капли тупости и лени, которую обычно приписывают толстякам. Впрочем, на самом деле свинья — очень умное животное. Да и не смог бы никогда тупой и ленивый стать целителем. Наоборот, чувствовалось, что этот человек многое пережил, много знает и умеет. Кроме того, владеет такой силищей, что все мы вместе взятые не сможем ему противостоять и минуты. Хотя насчет себя я уже не так уверен. Тем не менее, многовековой опыт и знания против неопытного, но зато полного, целителя. Мы еще поборемся. Однако как он узнал о поездке? Неужели тайная организация генерала для них не тайна, и с первых же наших шагов им уже все было известно?

На душе было муторно, но я все же решил бороться до конца и попытаться сохранить в тайне доверенное мне дело.

— Не понимаю о чем вы, господин… э-э…

— Горзион, к вашим услугам, — снисходительно кивнул мне целитель. — Можешь так меня называть.

— Господин Горзион.

— Ладно. Не хочешь говорить — не надо. У нас еще будет время пообщаться. Не хочется зря тратить время. Короче, я иду с вами. В пути и поговорим.

— Но зачем, господин Горзион?

— Не могу же я отпустить сопляков одних в эти «страшные» пещеры, а из гвардейцев няньки плохие. Мои люди останутся здесь и присмотрят за лагерем. Охраны нам хватит. Две трети я бы вообще не тащил собой, но меня все равно не послушают.

Целитель допил чай, встал с кресла и знаком что-то показал своим охранникам. Те выволокли из кучи вещей два больших мешка и положили их у ног своего подопечного.

— Филлиниан. Прикажи своим людям прихватить мои припасы. Поход — это не повод отказывать себе в маленьких удовольствиях, а тем более есть всякую гадость.