"Ангел Габриеля" - читать интересную книгу автора (Робертс Нора)

Глава 11

Она не могла спать. И память, и воображение работали против Лоры, когда она вновь и вновь упорно вспоминала, что произошло, и прокручивала в уме, что могло бы произойти. Год назад она покинула Бостон. Теперь, за тысячи миль оттуда, она нашла свой дом. И больше не была одинока.

Гейб не стал ждать встречи с адвокатом в регулярные часы приема. Он позвонил по телефону и потребовал... попросил... встречи сегодня же вечером.

За кофе с пирогом, крошки которого рассыпались по комнате от вечернего бриза с залива, были обсуждены ее жизнь, ребенок, ее брак и будущее. Вначале Лоре было мучительно больно рассказывать незнакомцу о своем первом браке и совершенных ошибках, но потом это чувство исчезло. Казалось, что разговор шел о чьей-то другой жизни. Чем более открытым становилось обсуждение, чем более придирчиво исследовались все детали, тем меньше позора испытывала Лора.

Мэтью Куортермейн был адвокатом семьи Брэдли уже сорок лет. Он был твердым и проницательным человеком. Его было трудно чем-нибудь удивить. Он кивал, делал примечания и задавал вопросы прежде, чем Лора успевала ответить.

Поскольку он не выражал сочувствия и не осуждал, рассказывать было легче. Правде, высказанной в простых, лишённых эмоциональной окраски словах, было легче смотреть в лицо, чем скрывать её. В конце концов, она не щадила ни себя, ни Тони. А после разговора у неё осталось отчётливое чувство очищения.

Наконец-то она всё рассказала, высказала в словах всё своё горе и всю свою боль. Она очистила своё сердце и свою душу, чему раньше препятствовало мучительное чувство стыда. Теперь, когда всё было сделано, ей стало ясно, что такое перевернуть страницу и начать жить заново.

Куортермейн был недоволен её окончательным решением, но она твёрдо стояла на своём. Прежде чем какие-либо бумаги будут посланы и на них будет получен ответ, она снова встретится с Лорейн, с глазу на глаз.

Гейб лежал рядом с Лорой без сна. Как и она, он думал о сцене, происшедшей в гостиной. С каждым словом, всплывающим в его голове, его гнев распалялся всё больше. Она говорила о том, о чём никогда раньше ему не рассказывала, вдавалась в детали, которые раньше заглаживала. Ему казалось, он понимал, через что она прошла, казалось, что его чувства к её положению достигли апогея. Как же он ошибался! Она не рассказывала ему о подбитом глазе, из-за которого почти неделю не выходила из дома, или о Лорейн, объяснявшей разбитую губу невестки ее собственной неуклюжестью. Она не рассказывала о пьяных нападениях посреди ночи, о ревнивом гневе Тони, стоило ей заговорить с кем-то из мужчин, об угрозах мести и насилия. И о том, как, наконец, набравшись храбрости, она сбежала.

Вечером, после ухода адвоката, оба вспоминали мучительные детали разговора.

Гейб даже не мог представить себе, как он сможет тронуть ее, когда они окажутся в постели. Он вообще не мог представить, как после всего пережитого она могла терпеть его ласки.

Сейчас ему стало ясно, через что ей пришлось пройти. Как он мог надеяться, что она все забудет, когда не был уверен, что сможет забыть сам? Как бы он ни был нежен, как бы ни заботился о ней, между ними стояла тень другого мужчины.

Она говорит, что любит его. Как бы ему ни хотелось в это верить, он не мог понять, как женщина, прошедшая через такой ад, может снова верить мужчине, и уж тем более любить его.

Благодарность, преданность, а еще Майкл, как общая почва. Это он понимал. И это, думал Гейб, лежа в темноте, больше, чем дано многим людям.

Он хотел для них большего, готов был верить, что они могут иметь большее. Это было до того, как были сказаны все эти слова внизу, пока тихий весенний ветерок теребил занавески.

Вдруг Лора повернулась к нему, и ее тело прикоснулось к нему. Он замер.

Прости. Я тебя разбудила?

Нет. — Он медленно отодвинулся от нее, но она снова подвинулась к нему и положила голову на его плечо.

Этот жест, легкое, незамысловатое движение, разорвал его надвое. На человека, который испытывает потребность спросить, и человека, который боится спрашивать.

Я тоже не могу спать. У меня такое чувство, словно я пробежала полосу препятствий и до предела вымоталась. А в голове все вертятся всякие мысли.

Попробуй не думать о завтрашнем дне.

Я стараюсь. — Лора убрала волосы в сторону и устроилась поудобнее. Крепко закрыв глаза, она не могла отделаться от сомнений: не упала ли она в его глазах после того, как он услышал всю страшную правду?

Перестань беспокоиться! Все будет в порядке!

Так ли это? Рискнув, она в темноте дотянулась до его руки.

Проблема в том, что я не могу отделаться от мыслей о предстоящем разговоре с Лорейн. Что я скажу, что она скажет? Если я не... — Она осеклась, услышав, как заплакал малыш. — Кажется, Майкл начинает беспокоиться!

Сейчас я принесу его!

Хотя она уже сбросила с себя одеяло, Лора кивнула.

—Хорошо. Я покормлю его здесь, если дело в этом.

Она села и прижала колени к груди, пока Гейб набросил халат и направился в детскую. Мгновение спустя плач прекратился, но вскоре начался снова. Лора слышала шепчущий и успокаивающий голос Гейба.

Он обращался с ребенком так легко, так естественно. Чувствительность, нежность были так же присущи ему, как сдержанность и высокомерие. Не потому ли она в конце концов сумела признать, что любит его?

С Гейбом она не испытает ни отчаяния, ни покорности, ни ужаса, как это было с Тони. Она будет любить его, не отказывая себе в проявлении своих чувств.

Нет, она не упала в его глазах! Она не может быть уверена в его чувствах, но в этом она может быть уверена! Просто он был так же взволнован, как и она, но считал себя обязанным убеждать ее в обратном.

Свет из детской просачивался в коридор. Лора увидела, как по коридору идет Гейб. Плач, сначала приглушенный, постепенно перешел в рев. Уловив интонацию плача, Лора откинулась назад и закрыла глаза. Да, ночь будет долгой.

—Зубки режутся, — проговорила она, когда Гейб принес рыдающего Майкла в спальню. Включив лампу, стоящую на столике перед кроватью, она улыбнулась ему. Все они сегодня нуждаются в поддержке. — Я покормлю его и посмотрю, поможет ли это.

—Ну, давай же, старик! Это самое лучшее место в доме! — Гейб передал малыша Лоре. Плач сменился хныканьем, зачтем стих полностью, когда он начал сосать. — Я спущусь за бренди. Хочешь чего-нибудь?

—Нет. Хотя, пожалуй, немного сока! Или что там у нас есть.

Оставшись одна, она, одной рукой держа Майкла, другой поправила подушки у себя за спиной. Все казалось таким нормальным, таким обычным, как в любую другую ночь. Хотя бывали ночи, когда Майкл беспокоился, а ей нестерпимо хотелось спать; но были и другие, когда она ценила эти часы бодрствования посреди ночи. А ведь наступит время, когда они с Гейбом будут вспоминать все прожитые годы, вспоминать, как Майкл сделал первые шаги, как пошел в школу, как впервые прокатился на двухколесном велосипеде. Они будут оглядываться назад и вспоминать, как носили его на руках, сами наполовину засыпая. Это навсегда останется с ними. Им нужна нормальная жизнь. И она у них будет, пусть только на несколько часов.

Когда вернулся Гейб, он поставил рядом с ней стакан. Она, улыбнувшись, взяла его за .руку.

—Можно понюхать твой бренди?

Гейб, удивившись, протянул ей бокал и дал вдохнуть запах. — Достаточно?

—Спасибо. Я всегда любила поздно ночью выпить капельку бренди.

Подняв стакан с соком, она звякнула о его бокал.

—Твое здоровье! — Лора надеялась, что он ляжет рядом, но Гейб отвернулся и подошел к окну. — Гейб?

—Да?

Давай договоримся раз и навсегда! Ты рассказываешь мне, что у тебя на душе, задаешь любой вопрос, который тебя волнует, а я отвечаю абсолютно правдиво. Затем я, в свою очередь, буду спрашивать, а ты отвечать.

Разве нам не достаточно ответов для одной ночи?

Значит, вот как. Лора поставила стакан и нежно поднесла Майкла к другой груди.

Тебя расстроил мой рассказ мистеру Куортермейну?

А ты думала, что меня это обрадует? — Когда Гейб развернулся, бренди чуть не выплеснулось из бокала. Лора промолчала, когда он залпом выпил половину содержимого и зашагал по комнате.

Я и сама не рада, что мне пришлось это рассказать. Я бы предпочла, чтобы было иначе.

Дело не в том, что ты мне об этом рассказала. — Слова резко срывались с его уст. Он выпил еще бренди, но оно никоим образом не утешили его. — Боже мой, одна мысль об этом убивает меня! Я боюсь дотронуться до тебя, потому что это может вызвать у тебя тяжелые воспоминания!

Гейб, ты все время говорил мне, что все кончено и сейчас для меня настала другая жизнь. И на самом деле так оно и есть. Ты был прав, говоря, что я сравниваю тебя с Тони, но, вероятно, ты не понимаешь, что, делая это, я помогаю тебе поверить, что жизнь может измениться!

Он смотрел на нее всего лишь мгновение, но этого ей хватило, чтобы увидеть, что ее слов пока, недостаточно.

—Конечно, сейчас все изменилось, но я не понимаю, почему ты не испытываешь ненависти к любому мужчине, который к тебе прикасается?

Было время, когда я не подпускала мужчин меньше чем на десять футов, но, послушав других женщин, которым удалось выпутаться из подобных ситуаций, мне удалось излечиться от этого недуга. — Лора смотрела, как он стоит в тени, засунув сжатые кулаки в карманы халата. — Когда ты прикасаешься ко мне, когда ты обнимаешь меня, это не вызывает во мне никаких дурных воспоминаний. Я испытываю чувства, которые всегда хотела испытывать к своему мужу.

Если бы он был жив, я бы убил его, — ровным голосом произнес Гейб. — Мне неприятен сам факт, что его уже нет в живых.

Не убивай ни себя, ни меня! — Она протянула к нему руку, но он покачал головой и отвернулся к окну. — Томи был болен. Тогда я этого не понимала, правда не понимала! И лишь продлевала собственные мучения тем, что так долго терпела его издевательства.

Ты боялась. Тебе некуда было идти.

Это не так. Я могла уйти к Джеффри. Я знала, что он бы мне помог, но не ушла, потому что меня крепко удерживал стыд и незащищенность. Когда я, наконец, ушла, то только из-за ребенка! Я начала приходить в себя, обнаружив, что ты для меня самое лучшее лекарство, потому что с тобой я снова почувствовала себя женщиной!

Он молчал, пока она подыскивала верные слова.

—Гейб, никто из нас не в силах изменить того, что уже случилось! Давай не будем портить то, что имеем сейчас!

Успокоившись, он повертел стакан и продолжал смотреть в окно.

Когда в галерее ты заговорила об адвокате, я решил, что ты требуешь развода. Это до смерти напугало меня.

Но я бы не... Это тебя так напугало?

Ты стояла под портретом, и я не мог представить, что буду делать, если ты уйдешь. Может быть, ангел, я изменил твою жизнь, но не больше, чем ты изменила мою!

Пигмалион, подумала она. Если он полюбил изображение, то может в конечном счете полюбить и женщину.

—Я не уйду! Я люблю тебя, Гейб! Ты и Майкл вся моя жизнь!

Он подошел, сел на край постели и взял ее за руку.

—Я никому не позволю причинить боль ни одному из вас!

Ее пальцы крепче, сжали его пальцы.

—Дай слово: что бы мы ни делали, мы будем это делать вместе!

—Мы с самого начала вместе.

Наклонившись вперед, он поцеловал ее, а малыш мирно дремал между ними.

Ты нужна мне, Лора, может быть, слишком нужна.

Слишком быть не может.

—Давай я уложу его, — промолвил Гейб. — А затем, может быть, нам удастся немного поспать.

Он взял малыша, но в тот же момент Майкл заплакал.

Начались хождения по комнате, качания, растирание нежных десен.

Всякий раз, когда Майкла клали обратно в колыбельку, он просыпался и начинал вопить. Чувствуя головокружение от усталости, Лора, перегнувшись через перекладину, похлопывала и терла ему спинку. Всякий раз, когда она отнимала руку, он снова начинал плакать.

—Наверное, мы его избаловали, — пробормотала она.

Гейб сидел в кресле-качалке и слипающимися глазами наблюдал за ней.

Это наше право. Кроме того, большую часть времени он спит как убитый.

Знаю, знаю. Это у него режутся зубки, вот он и беспокоится. Почему ты не идешь спать? Зачем нам обоим сидеть здесь?

Сейчас моя очередь. — Он встал и обнаружил, что в пять утра тело чувствует себя на несколько десятков лет старше, чем на самом деле. — А ты отправляйся спать.

— Нет... — Зевок не дал ей договорить. — Мы ведь договорились делать все вместе, помнишь?

Пока один из нас не умрет!

Если бы у нее были силы, она бы засмеялась.

Тогда я просто посижу вместе с тобой.

Знаешь, мне доводилось встречать восход солнца после обильного ночного возлияния, игры в карты или... других развлечений. — Он принялся похлопывать Майкла по спинке в то время как Лора без сил опустилась в кресло-качалку. — Но я не помню, чтобы у меня когда-нибудь было чувство, словно меня переехал грузовик!

Это одна из радостных сторон материнства и отцовства, — сказала она, подобрав под себя ноги и закрыв глаза.— Мы, фактически, заново проживаем наши жизни.

Я рад, что ты напомнила мне об этом! Кажется, он засыпает.

Это потому, что у тебя такое удивительное прикосновение, — зевнув, объяснила она. — Такое удивительное прикосновение...

Дюйм за дюймом Гейб осторожно отнимал руку. Человек, отступающий от тигра, не мог бы действовать осторожнее.

Отойдя от колыбельки на целых два фута, он с облегчением вздохнул. Боясь вспугнуть свое счастье, Гейб повернулся к Лоре.

Та крепко спала в невероятно неудобной позе. Надеясь, что ему хватит сил еще минут на пять, Гейб подошел и поднял ее. Она зашевелилась и инстинктивно прижалась к нему, свернувшись калачиком. Когда он нес ее в спальню, она пробормотала сквозь сон:

Майкл?

Спит мертвым сном. — Он вошел в спальню, но не положил ее в кровать, а поднес к окну. — Смотри, уже всходит солнце!

Лора открыла глаза. В окне на востоке виднелся изогнутый край неба. Если бы она вгляделась внимательнее, то увидела бы воды залива, издали похожие на туман. Восходя, солнце, казалось, вибрировало, переливаясь всевозможными цветами: розовым, лиловым, золотистым. Сначала, по еще темноватому небу, краски распространялись мягко, затем становились все ярче. Розовый цвет постепенно переходил в вибрирующий и сверкающий красный.

—Иногда твои картины точно такие же, — вслух подумала Лора. — Меняющиеся, перемещающиеся ракурсы, цвета, становящиеся насыщеннее от середины к краю. — Она положила голову ему на плечо, и они вместе наблюдали начало нового дня. — Кажется, я ни когда не видела более красивого рассвета!

Его теплая щека прижималась к ее щеке, сильные, мускулистые руки крепко держали ее. Лора слышала тихое, ровное биение его сердца. Она повернулась к Гейбу лицом. Первые птицы уже завели предрассветные песни. Когда так легко достичь любви, только безумец откажется от нее!

—Я хочу тебя, Гейб! — Она прижалась губами к его губам. — Я никогда никого не хотела так, как хочу тебя!

Лора почувствовала легкое колебание Гейба. Но она понимала его и терпеливо дождалась, пока Гейб справился с ним. Сейчас не время думать о вчерашнем или завтрашнем дне! Ее губы стали мягче и раскрылись навстречу его губам, а рука принялась блуждать в его волосах.

Ты был прав, — пробормотала она.

Относительно чего?

—Когда мы занимаемся любовью, я думаю только о тебе!

Она так красиво открывалась ему. Стало возможно, даже легко выбросить из головы ту часть ее жизни, которая так сердила его. Это не имело никакого значения по сравнению с тем, что теперь они полностью принадлежат друг другу. Гейб отнес Лору к постели. Когда он лег рядом, она обняла его.

Сначала этого было Достаточно.

Утренние поцелуи, поцелуи на рассвете, после долгой бессонной ночи. Ее лицо было бледно от усталости, но тем не менее трепетало от желания. Вздох, слетавший с ее губ к его губам, был тихим и сонным. Ее ленивое, гибкое тело выгнулось навстречу ему.

Ароматный рассветный воздух вторгался в окно, лаская кожу. Она распахнула на нем халат и скинула его с плеч, чтобы быть ближе к нему.

Он так же медленно стянул с нее ночную рубашку. Нагие, они лежали на смятых простынях и предавались долгой и нежной любви.

Никто из них не задавал тон. В этом не было необходимости. Они двигались в унисон, без слов или требований. Требования оставались для других моментов, когда страсть была горячей и настойчивой.

Вероятно, любовь, которую она испытывала к нему, лучше всего выражалась именно таким способом, с легкостью и нежностью, как тихое пламя. Они двигались вместе и доставляли друг другу удовольствие вздохами и шепотом, а не придыханиями и дрожью.

Проводя рукой по его щеке, она ощущала его грубую кожу.

Ради нее он был готов на подвиг. Однако до сих пор Гейб не осознавал всей силы своих чувств к Лоре. Сначала он ощутил потребность, потом пришла любовь, но теперь он понял, что такое преданность. Она принадлежала ему, как никогда не принадлежала ни одна женщина. Впервые в жизни ему захотелось быть героем.

Когда они снова слились, постель была залита дневным светом. Позже, все еще обнимаясь, они, наконец, заснули.

* * *

Я знаю, что поступаю правильно! — И все же, выходя из лифта отеля, в котором остановилась Лорейн, Лора колебалась. — И, что бы ни случилось, я не собираюсь отступать! — Она крепко схватилась за руку Гейба. От недостатка сна она чувствовала себя не в своей тарелке, но была готова к решительным действиям. — Я ужасно рада, что ты со мной!

Я уже говорил тебе, мне не нравится эта встреча! Не стоило тебе иметь с ней какие-либо отношения. С этим я мог бы легко справиться сам!

Знаю, что мог бы. Но, пойми меня, я должна сделать это. Гейб...

Что?

Только, пожалуйста, не взрывайся! — Она тихонько засмеялась, увидев, как он поднял брови. — И не смотри на меня так! Я просто хочу сказать, что, крича на Лорейн, ты ничего не добьешься!

Я никогда не кричу, а лишь иногда повышаю голос, чтобы достучаться до собеседника.

—Поскольку мы все выяснили, полагаю, единственное, что нам осталось, — это нанести удар! — Лора ощутила знакомый приступ панике, но подавила его, постучав в дверь.

Лорейн ответила. В темно-синем костюме она выглядела величественной и уравновешенной.

Лора! — Обменявшись с ней краткими кивками, Лорейн повернулась к Гейбу: — Мистер Брэдли? Приятно с вами познакомиться. Лора не говорила, что вы придете вместе.

Все, что касается Лоры и Майкла, миссис Иглтон, касается и меня. — Он вошел без приглашения, чего бы никогда не сделала Лора.

Уверена, что это очень добросовестно с вашей стороны. — Лорейн быстрым щелчком закрыла дверь. — Однако нам с Лорой надо обсудить кое-какие личные семейные проблемы. Вы меня понимаете?

Отлично понимаю. — Он не мигая встретил ее холодный взгляд. — Моя жена и мой сын и есть моя семья!

Началась тихая и неприятная борьба двух сильных личностей. Лорейн завершила ее очередным кивком:

Если вы настаиваете. Пожалуйста, присаживайтесь. Я закажу кофе. Сервис здесь терпимый.

Не беспокойтесь! — вмешалась Лора, а голос ее лишь слегка выдавал волнение. — Думаю, мы не задержим вас надолго!

Как вам угодно. — Лорейн села напротив них. — Мой муж тоже хотел присутствовать при разговоре, но дела воспрепятствовали его приезду. Поэтому я буду говорить за нас обоих!

Сказав это, она схватилась за спинку стула, словно за оружие.

— Я просто повторю то, о чем мы уже говорили. Я намереваюсь забрать сына Тони в Бостон и воспитать его должным образом.

—А я повторю, что вы его не получите.

«В последний раз попытаюсь воззвать к её разуму», — подумала Лора, подавшись вперед. — Он младенец, а не фамильная собственность, миссис Иглтон! У него есть дом и двое любящих родителей. Он здоровый, красивый ребенок. Вы должны этому радоваться. Если вы хотите обсудить разумные условия посещений...

—Мы обсудим условия посещений перебила ее Лорейн. — Ваших. И все, что я хочу сказать, я выскажу коротко и лаконично. — Мистер Брэдли, — продолжила она, отвернувшись от Лоры. — Вы, конечно, не хотите воспитывать чужого ребенка, как своего родного. В нем не течет ваша кровь, а от вас у него только имя, потому что вы по какой-то причине женились на его матери.

Гейб вынул сигарету и медленно закурил. Лора просила его не взрываться. Возможно, он не сможет помочь ей, но распаляться слишком быстро тоже не стоит.

— Вы жестоко ошибаетесь, — только и сказал он.

Она почти снисходительно вздохнула.

— Я понимаю ваши чувства к Лоре. Мой сын тоже их испытывал.

Цепочка его самообладания начала медленно распадаться. Ярость была видна в его глазах, слышна в каждом четком, отрывистом слове.

—Никогда не сравнивайте чувства вашего сына с моими!

Лорейн немного побледнела, но продолжила ровным голосом:

—Понятия не имею, что она вам наговорила...

—Я сказала ему правду. — Прежде чем Гейб успел заговорить, Лора положила руку ему на плечо. — Я сказала ему то, что, как вам известно, является правдой: Тони был больным, эмоционально, неустойчивым человеком.

Теперь зашевелилась Лорейн, неспешно поднявшись с кресла. Ее лицо раскраснелось и заострилось, но голос звучал так же уверенно.

—Я не стану сидеть и выслушивать, как вы поливаете грязью моего сына!

—Выслушаете. — Лора глубоко вонзила пальцы в плечо Гейба, но не сдавалась. — Сейчас вы выслушаете, хотя никогда не слушали, когда я в отчаянии просила о помощи. Как никогда не слушали, когда просил о помощи Тони, единственным известным ему способом. Он был алкоголиком, настоящим подонком, совершавшим насилие по отношению к тем, кто слабее его! Вы знали, что он бьет меня, видели следы и игнорировали их или придумывали объяснения! Вы знали, что у него были другие женщины! Своим молчанием вы одобряли его!

Меня не касается то, что происходило между вами и Тони.

Вам с этим жить. Но предупреждаю вас, Лорейн, если вы откроете крышку, вам не удастся сдержать того, что вырвется наружу!

Лорейн снова села, удивленная как тоном голоса Лоры, так и тем, что Лора впервые назвала по имени. Это изменение сделало их равными. Перед ней была уже не та испуганная, легко поддающаяся давлению женщина, которую она знала всего год назад.

—Угрозы от особы вроде вас меня не волнуют! Суд решит, получит ли опеку над Иглтоном распущенная молодая потаскушка, или его отдадут тем, кто сможет воспитать его должным образом.

Если вы еще раз выскажетесь о моей жене подобном образом, миссис Иглтон, вам придется иметь дело не только с угрозами. — Гейб выпустил длинную, узкую струйку дыма.

Это не важно. — Лора сжала его руку. Она понимала, что Гейб вот-вот взорвется. — Вы больше не заставите меня ежиться от страха, Лорейн, не заставите меня умолять! Вам прекрасно известно, что я была верна Тони!

Только Тони в это не верил!

Тогда откуда вы знаете, что ребенок его?

В тот же момент, когда Гейб заговорил, воцарилась абсолютная тишина. Лора хотела вставить слово, но взгляд Гейба удержал ее. Краска снова залила лицо Лорейн, когда она обрела дар речи.

Она бы не осмелилась...

Не осмелилась бы? Странно! Вы собираетесь доказать, что она была неверна вашему сыну, а теперь заявляете, что это не так! Так или иначе, перед вами стоит проблема. А если у нее была связь с кем-нибудь? Со мной, например. — Он снова улыбнулся и загасил сигарету. — Или вы не задумывались, почему мы так быстро поженились, почему, как вы уже сказали, я принял ребенка, как своего родного? — Немного подумав, он продолжил: — Если она была неверна, ребенок может быть от кого угодно. Если же она была верна, все ваши доводы будут звучать неубедительно.

Лорейн сжимала и разжимала пальцы на подлокотнике кресла.

— Мы с мужем твердо намерены выяснить, кто является отцом ребенка. Вряд ли я приму в свой дом чьего-то ублюдка!

—Будьте осторожны! — произнесла Лора так тихо, что слова, казалось, завибрировали в воздухе. — Будьте очень осторожны, Лорейн! Я знаю, что до Майкла, как до человека, вам нет никакого дела.

Стараясь сохранить самообладание, которое она так редко теряла, Лорейн поерзала в кресле.

Нет, почему же, до сына Тони мне очень даже есть дело.

Вы никогда не спрашивали о нем, как он выглядит, здоров ли. Вы никогда не выразили желания увидеть его, посмотреть фотографию или отчет врача. Вы ни разу не назвали его по отмени. Если бы было иначе, если бы я увидела в вас хоть каплю любви и нежности к ребенку, я бы иначе относилась ко всему происходящему.

Ей даже не пришлось призывать на помощь все свое мужество, оно пришло само.

—Вы вольны выправлять бумаги и возбуждать дело об опеке! Мы с Гейбом уже известили нашего адвоката. Мы будем бороться с вами, и мы победим. А тем временем я поведаю прессе историю своей жизни с Иглтонами из Бостона!

Лорейн впилась пальцами в ткань подлокотника кресла.

У вас не хватит духа!

Хватит, хватит с лихвой, если речь идет о защите моего сына!

В глазах Лоры она увидела спокойную, непоколебимую решительность.

Вам все равно никто не поверит!

Поверят, — возразила Лора. — Ведь тайное всегда становится явным!

Лорейн повернула к Гейбу невозмутимо-спокойное лицо.

—Вы хоть понимаете, какой ущерб подобные сплетни могут нанести имени вашей семьи? Вы хотите рисковать своей репутацией, репутацией ваших родителей из-за этой женщины и ребенка, в котором нет ни капли вашей крови?

— Моя репутация выдержит любой скандал, и скажу откровенно, мои родители готовы к борьбе! — В голосе Гейба теперь, когда не нужно было притворяться, звучал вызов. — Возможно, в Майкле нет ни капли моей крови, но он мой сын!

—Лорейн! — Лора повернулась к ней лицом. — Вы потеряли сына, я вам сочувствую, но вам не удастся заменить вашего сына моим! Я готова заплатить любую цену за благополучие Майкла! Надеюсь, и вы тоже.

Гейб взял Лору за руку и поднялся.

—Ваш адвокат может связаться с нами, как только вы примете решение. Помните, миссис Иглтон, теперь вы выступаете не против одинокой беременной женщины. Вы вступаете в борьбу против всей семьи Брэдли!

Спустя минуту они оказались в холле. Гейб прижал Лору к себе, слегка поддерживая ее. Он чувствовал, как она дрожит.

—Ты была великолепна! — восхищенно произнес он, целуя ее волосы. — Ты была просто потрясающе удивительна, ангел! По-моему, Лорейн все еще не может прийти в себя!

Чувство гордости и удовлетворения собой согрело ее, как бокал хорошего вина.

—Все прошло не так плохо, как я себе представляла, — со вздохом произнесла Лора, все еще держась за руку Гейба, когда они шли к лифту. — Я так была запугана ею, что иногда не могла связать двух слов, чтобы ответить. Теперь же я увидала, что она представляет собой в действительности: одинокая женщина, пойманная в ловушку собственного ханжеского представления о чести семьи.

Гейб засмеялся. Двери лифта открылись.

Честь семьи тут ни при чем!

Нет, но она-то представляет себе это именно так!

Скажите, вам на какой этаж? — пошутил он, нажимая кнопку лифта. — Надеюсь, на сегодня мы можем забыть о Лорейн Иглтон? В ближайшее время мы забудем о ней полностью, тем более что неподалеку есть небольшой ресторанчик. Не слишком тихий и очень дорогой!

Но для обеда еще слишком рано.

Кто говорит об обеде? — Он обнял ее за талию, выводя из холла. — Мы будем сидеть за столиком, любоваться водой, а я буду наблюдать, как все заглядываются на мою красавицу жену, пока мы будем пить шампанское!

За это она его и любила. Затем, когда он поднес пальцы к губам, сердце у нее забилось чаще.

А ты не считаешь, что еще рано праздновать? Ведь Лорейн не известила нас о своем решении.

Мы и тогда будем праздновать. А сейчас я хочу отпраздновать то, что стал свидетелем, как ангел разжигает огонь

Она засмеялась и вместе с ним вышла на улицу.

—Я могу повторить. Фактически...

—Что?

Она мельком посмотрела ему в глаза.

—Мне бы хотелось...

Похоже, мне придется быть осмотрительнее.

Вероятно. — От успеха у Лоры слегка кружилась голова, но практичности она не лишилась.

Вообще-то не стоит мне пить шампанское. Майкл...

Гейб поцеловал ее и открыл дверцу машины.