"Ричард Длинные Руки – эрцгерцог" - читать интересную книгу автора (Орловский Гай Юлий)Глава 13Я шел медленно, прислушивался, за спиной Боудеррия топает, как стадо слонов, вскрикнула и чуть-чуть не ухватилась за меня, когда впереди два сталактита, один за другим, лопнули с мокрым звуком. Брызги выплеснулись на пол, а из отвратительных коконов начали выползать блестящие от слизи насекомые, размером с крупных кошек. Очень медленно они распрямляли крылья, но не хитиновые, а кожистые, прозрачно-красные, с черными прожилками. Я остановился, надеясь, что Боудеррия все же ухватится, это же так интересно, если будет беспомощно прижиматься ко мне, вздрагивать и пугливо вскрикивать. Есть же мир, созданный мечтами слабых мужчин, где женщины бьются рядом с ГГ, повергают мощными ударами крохотных кулачков могучих мужчин, впятеро тяжелее их, а от пинков ногами эти слоны вообще улетают на десятки шагов. И вот так, побив их десятки, она даже не запыхается, остается очаровательной, остроумной, красивой, намакияженной, с красиво уложенной прической из вымытых лучшими шампунями волос. Но я в реальности, где женщина есть женщина, а я, увы, должен быть мужчиной, обязан им быть, хотя иной раз и хочется побалдеть и спихнуть часть забот на нее. Я вздрогнул от ее насмешливо-встревоженного голоса: — Сэр Ричард, что с вами? Я пробормотал: — А что… вроде ничего… — Да у вас такая рожа была сладенькая, — сказала она безжалостно, — что просто захотелось по ней врезать. — Добрая ты, — сказал я. — Хотя я тоже тебя люблю. Сзади хлюпнуло, с потолка на пол упало нечто вроде комка мокрой глины. Боудеррия мигом развернулась и уже замахнулась обоими мечами, но там на полу расплывается, быстро исчезая, лужа. — Что за страсти, — сказала она раздраженно. — То ли еще будет, — утешил я. Когда кто-то рядом боится еще больше, легче скрывать свой страх. — Зато разрешаю ликовать. — Что стряслось? — Мы подошли, — сообщил я, — к головному ганглию… Она не стала переспрашивать, озирается, пригнувшись. — И где он? — Щас прыгнет, — пообещал я. — Ладно, шучу. Может быть, и не щас… — Но прыгнет? — Или скакнет… В булькающем красно-багровом помещении все больше наростов, похожих на полипы, все блестит слизью, пол неровный, иногда под подошвами начинает нечто приподниматься или что-то перекатывается, я поспешно делаю шаг в сторону, а Боудеррия вообще отпрыгивает, как будто постоять на горле врага не самое то. В одном месте прямо из пола поднимается нечто вроде ствола дерева в три обхвата, только нет кроны, а высотой в два моих роста, даже не ствол, а чудовищный гриб, даже шляпка намечается, хотя и хилая для такого великана… Я огибал медленно, прислушиваясь, посматривая то тепловым, то запаховым, и увидел смутное очертание человеческой фигуры в дальнем углу. Тиларет Стойкий, укрывшись незримостью, быстро-быстро вынимал прямо из живой щели в полу некие блестящие шары, похожие на свежеотложенные муравьиные яйца, только размером с овечьи головы. Боудеррия, повинуясь моему знаку, застыла, я вышел из-за стены. Тиларет быстро взглянул в мою сторону, но тут же продолжил вытаскивать и складывать в ряд эти странные яйца. По мне пробежал холод, маг в самом деле приблизился к раскрытию какой-то великой тайны, что даст ему силу и власть… Я сказал громко: — От честных глаз да не укроется порча, даже прикрытая парчою. Пусть на пороке златой венец, но и злату не скрыть зла. Он встревоженно поднял голову, всмотрелся в меня, поколебался, но снова принялся за прерванную работу. — Тиларет, — сказал я громко. — Тиларет Стойкий! До чего же надо преисполниться презрением к человечеству, чтобы даже сейчас полагать, что тебя никто не видит. Он вскинул голову, лицо исказилось злобной гримасой, открыл было рот для злого ответа, но остановился и только смотрел на меня, не двигаясь, выпученными глазами. Я сказал сурово: — Все еще не веришь? Тогда лови доказательство… Мои пальцы неспешно сняли с плеча лук, я наложил тетиву и прицелился прямо ему в лицо. Там дрогнуло, он судорожно отодвинулся, крикнул срывающимся голосом: — Ничтожество!.. Земляной червь!.. Тебе слишком долго везло!.. Но здесь твоя удача оборвалась! Он вытянул в мою сторону руки и начал стискивать пальцы, на лице проступило нехорошее наслаждение. Я оттянул тетиву до самого уха, а Тиларет стиснул пальцы, разжал кулаки и еще раз стиснул. В глазах появилось недоумение. — И что? — спросил я. — Боудеррия, я хорошо смотрюсь со спины? Маг прокричал нечто злое, вскинул руки к своду. Я сказал громко: — Ты на кого руку поднял, смертный?.. Господи, направь руку мою. Стрела исчезла, тетива звонко и совсем не больно щелкнула по огрубевшей коже. Тиларет вздрогнул, оперение появилось в левой стороне груди, словно там расцвел диковинный цветок. — Что… — проговорил он непонимающе, — что… как ты… — Твои барьеры, — сказал я надменно, — для воина Господа не барьеры, чернокнижник проклятый! Припади к ногам моим и смиренно проси пощады… Его рука уже ухватилась за кончик стрелы и медленно потащила из груди. Боудеррия охнула, наконечник явно высунулся из спины и сейчас жутко рвет плоть… На свет появилось окровавленное острие, но тут же вторая стрела с такой же силой ударила в живот. Маг на миг согнулся, но ухватился за стрелу и потащил ее с таким же упорством, перекошенным лицом и плотно сжатыми челюстями. — Напрасно, — сказал я победно. — Господи, ты же видишь, кто на твоей стороне? Третья стрела ударила рядом раньше, чем он вытащил вторую. Боудеррия часто дышит рядом, уже заметила, что первая рана в груди мага почему-то не затягивается, кровь хлещет ручьем. Маг отбросил вторую стрелу, ухватился за третью и только сейчас заметил, что в груди дырка, откуда обильно течет кровь. Он вскинул голову и отыскал меня горящим взглядом. — Кто… ты? — Разве мы не знакомы? — спросил я. — Тиларет Стойкий, нужно было слушать меня внимательнее в прошлый раз. Он взмахнул руками, я насторожился и приготовился прыгнуть в сторону, однако он моментально превратился в огромную летучую мышь, подпрыгнул и полетел, часто махая крыльями, к широкой дыре в своде. Я быстро вскинул лук и выстрелил. Стрела еще не догнала его, как я выстрелил еще дважды. Он был возле дыры, первая стрела ударила в крыло и пригвоздила к стене. Он страшно завизжал, две следующие с такой силой поразили его мохнатое тело, что исчезли в нем. Я снова наложил стрелу и ждал. Его тело начало меняться, превращаться в нечто бесформенное… стекло по стрелам, что вонзились в камень, начало падать, все ускоряя движение и принимая форму огромной капли. Шлепок о каменный пол едва не расплескал смертоносными брызгами, я почти физически чувствовал, каких усилий стоило ему удержаться в единой форме. Масса после мгновения передышки взбугрилась, начала принимать некую угрожающе знакомую форму. — Лаудетор Езус Кристос, — произнес я. — Ты со мной, Господи!.. И мы с тобой все здесь разнесем во славу твоего милосердного имени… Боудеррия охнула и попыталась шагнуть вперед с выставленными клинками. Я резко рявкнул, она поспешно остановилась. Перед нами быстро принял форму разъяренный тигр с огромной головой, а когда распахнул саблезубую пасть, стены и пол дрогнули от громоподобного рыка. Я удержал стрелу на тетиве, что-то не так, очертания тигра странно зыбкие, нечеткие, даже на морде глаза чуть сдвинулись справа налево и тут же вернулись на место. Запаховое зрение сказало четко, что никакого тигра нет, передо мной все тот же человек, из груди и живота все так же течет кровь, быстро слабеет, потому ему не превратиться полностью… Я сунул лук за спину, Боудеррия дергается, не в состоянии стоять и ничего не делать, я сказал громко: — Твои уловки тщетны, Тиларет… Сдавайся. Обещаю быть милостивым. На месте тигра моментально возник человек, лицо перекошено ненавистью, быстро поднял к лицу ладонь, на ней возник ярко пылающий огнем шар, и маг швырнул его в мою сторону. Страх стегнул по нервам, это уже серьезно, маг то ли понял, что на меня магия не действует, то ли случайно ухватился за подходящее заклятие, но я едва успел скакнуть в сторону. Огненный шар пролетел мимо, опалив щеку, а далеко за спиной раздалось громкое шипение, словно крупный метеорит упал в болото, чавкнуло, над нами пронесся болезненный вздох. Я прыгнул на мага с растопыренными руками. Он пытался ударить в лицо, в опасную минуту все забываем, кто мы, и становимся просто мужчинами, то есть диким зверьем, но я сбил массой тела, навалился и стиснул пальцы на его горле. Он захрипел, лицо побагровело, вздулось и… преобразилось в милое женское личико невинной девушки, глазки удивленно-испуганные, небесно-голубые, ресницы длинные и распушенные на кончиках, тонкий носик и полные вздутые губы бантиком. — Врешь, — прохрипел я, — трансвестит… Я продвинутее, чем ты думаешь… Женщина — тоже человек… А это значит… Я на миг отпустил одну руку, выхватил из-за пояса нож и с силой вонзил ему под левую грудь, волнующе и даже волнительно вздымающуюся. — …ее можно убивать, — закончил я. — А чаще — нужно… Она страшно закричала, милое личико перекосилось, рот распахнулся, став шире волчьей пасти, а в нем заблестели два ряда острых зубов. Я отстранился и с силой врезал кулаком в морду. Пальцы ожгло, словно ударил в дерево, однако женскую голову отшвырнуло так, что затылок хрустнул, словно скорлупа гусиного яйца. Невообразимо быстро он превратился в льва, громовой рык оглушил, я снова с силой сжимал пальцы на толстой шее, густая грива мешает нащупать горло, дважды ударил в морду и снова ухватил в объятия, перекатился по влажному и мягкому, словно барахтаемся в утробе, не удается упасть так, чтобы Тиларет ударился хребтом о что-нибудь твердое и желательно острое. Хрустнуло, Тиларет взвыл, начал превращаться в нечто холодное, скользкое, я усилил хватку. — Протей? Ладно, это я помню, уже проходил… Он прошипел, как большая змея: — Отпусти… иначе умрешь… — Все умрем, — сообщил я. — Но ты — сейчас. Под пальцами чешуйки продолжали уплотняться, я стиснул челюсти и сжал пальцы, напоминая себе, что это всего лишь иллюзия, на самом деле я держу за глотку человека, а не тираннозавра… Мое тело тоже молит об отдыхе, пот заливает глаза, в черепе шум и грохот, не сразу понял, что это Боудеррия тоже дерется с кем-то. Я тряхнул головой, звон и крики прервались, как отрезанные большим ножом. Краем зрения увидел, как Боудеррия сразила сразу двух каких-то в настоящих доспехах и, не останавливаясь, чтобы перевести дух, ринулась к нам. — Сэр Ричард!.. Не кувыркайтесь, я сейчас отрублю ему голову! Я прохрипел: — Не…льзя… — Почему? Я огрызнулся: — Откуда я знаю?.. — Но что мне делать? — Стой, — сказал я хрипло, — и прижимай кулачки к груди… Можешь иногда вскрикивать жалобно «Держись!» и «Ой, Рич, милый»… «Ой, не сдавайтесь», «Ой, он вас ударил!»… Под пальцами сопротивление слабело, силы колдуна тают, но беда в том, что мои истаяли еще раньше, я надсадно сипел и чувствовал, что не смогу с него слезть, даже если задавлю. Он медленно и против воли обретал прежний облик, лицо измученное, в глазах боль от ран, их не удалось заживить никаким заклятием, бледные губы шевельнулись. — Не дави… — услышал я хриплый шепот. — Клянусь… если подаришь мне жизнь… стану твоим слугой навеки… — Я демократ, — прохрипел я с достоинством и красиво тряхнул головой, отбрасывая падающие на лоб волосы, — люди не должны служить никому, кроме отечества. — Тогда я исчезну… — прошептал он, — покину эти земли и забуду к ним дорогу… — Куда исчезнешь? — Вблизи берега… большие острова… Так много… Я покачал головой, дрожащими пальцами нащупал рукоять кинжала на поясе. — Ты не рыцарь. Клятва мага дешевле улетевшей паутины. — Но я… — Давай не тянуть, — посоветовал я буднично. — Твое бытие вредит прогрессу. Боудеррия ахнула, когда я резко двинул руками вниз. Острие лезвия вошло в горло, поворот — и голова откатилась в сторону. Красные струи ударили из рассеченной шеи с напором. Я с трудом поднялся, некрасиво кряхтя, повернулся к Боудеррии. — Ты не очень против? Она медленно покачала головой. — Я нет, но вы… от вашей светлости не ожидала. — Почему? — Он же готов был поклясться в верности! Я сказал хмуро: — Я не для него, а для тебя сказал, что клятва мага дешевле улетевшей паутины. Ты у меня такая доверчивая, чистая, светлая, наивная, добрая, невинная… Она прервала: — Ваша светлость! Вы меня спасли для того, чтобы глумиться? — Вот так и говори комплименты, — пожаловался я. — В общем, если враг не сдается — его уничтожают! — А если сдается? — Тоже уничтожают, — пояснил я, — тем или другим способом. Я вот не хитрил, не политкорректничал, просто зарезал. Без объявления каких экономических санкций. Я человек сравнительно честный. Она передернула плечами. — Сэр Ричард, вы меня пугаете. — Чем? — Зарезали, — пояснила она, — слишком уж… буднично. Без злости. А это все-таки не курица на обед. Я подумал, покачал головой. — А ты меня удивляешь. Заметила… Мне самому такое очень не нравится, а почему так, понять не могу. Я же не был такой черствой сволочью!.. Когда ею стал? Или почему?.. И как вернуть мое святое невежество? Как стать глупым и желательно идиотом, чтобы никому не быть врагом? Она спросила тихо: — А почему он не залечил раны? Он же пытался, я видела! Иначе бы и стрелы не выдирал… Бр-р-р, как представлю… Я развел руками. Можно бы сказать честно, что в мир пришла другая сила, более трезвая, зрелая и безжалостная, абсолютно не принимающая магии. Но Боудеррия, скорее всего, не поймет… — Когда я бью, — сказал я хвастливо, это она поймет, — то бью, а не царапаю! Она вздохнула, отвернулась и начала смотреть по сторонам. — Надо выбираться? — Подождем сэра Норберта с его людьми. — Они сюда доберутся? — Обязательно, — сказал я. — Просто я послал их кружным путем. Она посмотрела на меня с удивлением. — Зачем? — А если бы они первыми сюда добрались? — ответил я вопросом на вопрос. — М-да, — сказала она неохотно, — нам пришлось бы пасти свиней… — Ни к чему не прикасайся, — предупредил я. — А то все рухнет. Над нами столько камней, что и мне шишки набьет, а тебе прическу весьма сдвинет. |
||
|