"Киберпространство" - читать интересную книгу автора (Ливадный Андрей Львович)

Глава 4

Два человека шли по неширокой извивающейся меж скал дорожке, ведущей от подножия холма к величественным шпилевидным постройкам, расположенным на плоской вершине возвышенности.

Первому из них можно было дать лет шестьдесят — благословенный возраст, когда разум уже мудр, а тело еще не ослабло. Он шел, не торопясь, задавая темп для своего спутника, который выглядел гораздо моложе.

— Кристофер, это правда, что в прошлом вы… существовали в Логрисе?

Раули остановился. Его свободно ниспадающие темные одежды резко контрастировали с цивильным костюмом собеседника.

— Вы хотели спросить: умирал ли я? — уточнил Кристофер, глядя в туманную даль занимающегося утра.

— Если вас не смущает такая формулировка…

— Нет. Не смущает. Я действительно некоторое время являлся одним из миллиардов обитателей виртуальных вселенных. Однако почему вы спрашиваете, галакткапитан? Разве вы, направляясь сюда, не ознакомились с данными моего личного дела?

— А оно существует? — вопросом на вопрос отреагировал офицер, представлявший мнемонический отдел штаба флота военно-космических сил Конфедерации Солнц.

Раули проницательно посмотрел на него.

— Уверен, что существует, — ответил он. — Глупо отрицать: вы прибыли по конкретному делу. Рассуждая логически, оно связано не со мной лично.

— Да. Вопрос моего визита на Гефест связан с вашей дочерью.

— У меня их три.

— Нас интересует Эльза.

Легкая тень пробежала по лицу Кристофера Раули.

— В последнее время мы не поддерживаем связь, — отвернувшись, сообщил он.

Капитан Мулгаев ожидал услышать нечто подобное.

— Но вы можете рассказать мне о ней?

— Что именно? — Кристофер вновь возобновил неторопливый подъем, жестом пригласив спутника следовать за ним.

— Нас интересует, почему Эльза покинула Гефест. Ведь она ваша дочь, а значит — Хранитель Логриса, верно?

— Не совсем, Эльза готовилась стать Хранителем Логриса. Однако она не прошла обряд посвящения.

— Ее не допустили?

— Нет, она отказалась. Сама.

— И вы позволили дочери покинуть Гефест? Зная о потенциальных возможностях ее разума?

— Капитан, вы неверно трактуете ситуацию, — без тени раздражения ответил Кристофер. — Моя дочь прежде всего — человек, свободный гражданин Обитаемой Галактики, со всеми вытекающими отсюда последствиями, а уж потом — генетический мнемоник, как вы называете уроженцев Гефеста. Я не мог отнять у нее права на самоопределение. Все дети, несущие в своих генах изменения, полученные их предками на Зороастре, проходят курс мнемонической подготовки, но далеко не каждый становится Хранителем Логриса…

Раули, говоривший спокойно и обстоятельно, внезапно замолчал. Галакткапитан, мысленно готовивший очередной вопрос, недоуменно посмотрел на него и поразился той внезапной перемене, что произошла в облике его собеседника за доли секунды.

Казалось, вся кровь отлила от лица Кристофера, сделав его серым, неживым, но это длилось всего лишь миг — Раули быстро взял себя в руки.

— Извините, галакткапитан. Я вынужден прервать наше общение.

— Что-то случилось?

— Это вне вашей компетенции. Спускайтесь по тропинке, вас встретят.

Все. Сказал, как отрезал.

Офицер хотел что-то возразить, но Раули уже исчез за поворотом тропы.

Получив мнемоническое сообщение, Кристофер действительно на миг оторопел. Такого не случалось еще ни разу. Как человек, побывавший в Логрисе и посвятивший свою жизнь охране виртуальных миров от разного толка поползновений, он знал не только настоящее, но и прошлое фантомной Вселенной.

Упоминание о двух личностях, связанных единым событием, заставило его на миг потерять привычное самообладание.

Неординарность события требовала немедленного вмешательства на самом высоком уровне, но, спеша к входу в Храм Логриса, Кристофер не торопился с вызовом, хотя мог инициировать связь на гиперсферных частотах из любой точки на поверхности Гефеста.

Нет. Информацию следовало проверить лично.

Поднявшись на небольшое плоскогорье, он оказался перед комплексом зданий, некогда являвшихся резиденцией семьи Раули. Его предки, эксплуатировавшие природные ресурсы планеты, возвели данную постройку два века назад. Затем, когда запасы нефти иссякли, Кристофер продал планету, вернее обменял ее на логр — уникальный в ту пору артефакт расы двухголовых ксеноморфов. Эти события, происходившие три десятилетия назад, навек отпечатались в памяти. В ту пору Раули был стар и неизлечимо болен, но удручающая мысль о бесповоротной окончательности, которую несла физическая смерть, помогала ему бороться с недугом во имя единственной заветной цели — отыскать артефакт древней расы и обрести виртуальное бессмертие.

Древняя истина гласит, что спрос всегда рождает предложение, и Раули действительно сумел отыскать человека, согласившегося передать ему исправный логр в обмен на колонию Гефеста.

Умирающий старик, проживший далеко не безупречную, с точки зрения конфедеративных законов, жизнь, не подозревал, что обмен санкционирован главным разведывательным управлением Конфедерации, а он избран для проведения первого эксперимента, призванного оценить все аспекты поведения человеческого рассудка, попавшего на носитель древнего устройства.

Как поведет себя личность, получившая власть над виртуальным миром? Что ждать от бессмертных сущностей рода человеческого?

Ответ на эти вопросы должен был дать эксперимент, в ходе которого планировалось всячески провоцировать душу и разум бывшего наемного убийцы…

Раули остановился перед входом в здание.

Теперь здесь располагался Храм Логриса. История о том, как первому человеку удалось вернуться из фантомной Вселенной, возвратив себе не только бренную оболочку, но и моральное право на жизнь, хранилась под грифом «секретно» в архивах разведуправления Конфедерации.

Гефест вновь перешел в собственность его немногочисленных обитателей, которые добровольно взяли на себя роль Хранителей Логриса, поскольку в ходе жестокого эксперимента, обернувшегося непредсказуемыми последствиями, выяснилось, что древнюю машину расы логриан, на носителях которой стали появляться фантомные миры человеческих личностей, нужно прежде всего оберегать от вторжений извне…

Раули хорошо знал историю человеческой части Логриса.

Горкалов Илья Матвеевич… Первый человек, реинкарнированный в Логрисе после физической смерти. Легендарная личность. Именно он в период безвластия, на протяжении двадцати лет, прошедших между падением первой Конфедерации и возникновением обновленного Содружества Миров, собирая и анализируя доступную в сети Интерстар информацию, сумел предсказать существование расы харамминов и разгадать их планы вторжения в пространство разобщенных человеческих миров.

Он погиб, отражая атаку Квоты Бессмертных, которые, овладев некоторыми военными технологиями, осуществляли попытку оккупации Сферы Дайсона.

Именно его исследования легли в основу поиска и последующей реанимации Логриса.

…Раули миновал просторный сумеречный холл и вошел в обширное, реконструированное после памятных событий помещение.

Огромный сферический зал казался бесконечным благодаря голографической проекции той части спирального рукава Галактики, которую принято обозначать термином «Обитаемый Космос».

По своей сути Храм Логриса не являлся культовым сооружением новой религии. Он нес вполне конкретный практический смысл — отсюда открывался доступ в пространство того логра, куда военные поместили личность Кристофера в период проведения эксперимента. Сейчас данный виртуальный мир являлся единственным входом в Логрис, существование которого было санкционировано на самом высоком уровне.

Раули остановился.

Его разум непроизвольно тянулся туда, в бездну, где на окраине Рукава Пустоты вращалась исполинская воронка Логриса, составленная из миллиардов сопряженных друг с другом кристаллов.

Каждый отдельно взятый логр сам по себе являлся мощнейшей самодостаточной виртуальной машиной, созданной для записи и последующего поддержания матрицы личности. На данный момент девяносто процентов фантомных миров принадлежали логрианам, и лишь десять — людям. Однако соотношение постоянно менялось в сторону увеличения численности человеческих миров.

«Нет. Осталось немного. Я подожду тут», — решил Раули, посмотрев на комплексы поддержания жизни, под опекой которых находились в данный момент тела десяти человек, составлявших патрульную смену Хранителей.

Их рассудок пребывал в виртуальном пространстве сети Интерстар, основные потоки которой проводила периферия древней машины логриан.

Он не ошибся — процесс возвращения уже начался.

Три камеры внезапно сменили режим индикации, их прозрачные колпаки поднялись вверх и исчезли за изголовьями.

Кристофер повернулся, устремив взгляд в иное пространство.

Ровная цветущая кьюиганская степь.

Это был его логр, через который осуществлялся доступ к основным потокам сети Интерстар и иным фантомным мирам, по периферии которых протекала информационная река, объединяющая сотни удаленных на многие световые годы планет в единое целое. Именно общее информационное поле составляло основу современного понятия «цивилизация».

Одновременно со сменой режимов в камерах поддержания жизни на просторах кьюиганской степи возник фантом.

Рассудок Раули, войдя в мнемонический контакт со сложными кибернетическими комплексами, расположенными за стенами зала, сделал шаг навстречу Горкалову.

Секунда — и среди цветущего травостоя материализовалась еще одна фигура.

Они никогда не встречались при жизни, хотя были современниками.

Их судьбы разнились во всем, но киберпространство стирало все мыслимые границы, обнажая единственно важную составляющую — душу человека.

Именно личность играла решающую роль в киберпространстве. Отличительной особенностью системы любого логра являлась практическая невозможность обычной для сети Интерстар маскировки.

Логры отнюдь не безлики. Они воспринимают личность, воспроизводя ее суть, отражая все, даже самые потаенные, черты характера, отзываясь чуткой обратной связью на помыслы существа, — эманации души и разума находят свое отражение непосредственно в окружающей реальности, выстраивая ее в соответствии с настроением и мысленными желаниями рассудка.

Раули и Горкалов несколько секунд пристально смотрели друг на друга, но идеалистическая картина цветущего травостоя не исказилась, не поблекла, сюда не вторглись иные образы, что прямо свидетельствовало — обе личности обладают железным самоконтролем.

— Здравствуйте, Илья Матвеевич.

— С кем имею честь? — прищурился Горкалов.

— Я Кристофер Раули. Мы находимся в пространстве моего логра.

— Не понимаю. — Илья пожал протянутую руку. — По моим ощущениям, вы живы.

— Да, верно. Я жив. — Кристофер перехватил настороженный взгляд Горкалова и добавил: — Это длинная история, которая сейчас не имеет решающего значения. Мне доложили о вашей гостье. И у меня есть несколько встречных вопросов, Илья Матвеевич.

— Да, я понимаю. Где мы можем спокойно поговорить?

— Пространство логра вас не устраивает?

— После ее появления? — Горкалов горько и чуточку иронично усмехнулся. — Нет. Я не могу доверять пространству логра вне зависимости от того, насколько он защищен и кому принадлежит в частности.

— Хорошо. Тогда я предлагаю перейти в виртуальное пространство Храма. Оно экранировано и защищено последними достижениями в области виртуальных охранных систем. К тому же там нас не потревожат посторонние.

— Согласен. Но прежде ответьте: вызов Сокуре послан?

— Нет. Я еще не беспокоил адмирала.

Горкалов сокрушенно покачал головой.

— Ваша медлительность может обернуться бедой, — предостерег он.

— На ваш взгляд, ошибка исключена?

Илья Матвеевич остановился. Впереди, в крутых обрывистых берегах, протекала уже знакомая радужная река, но, в отличие от реальности его мира, в данном логре через нее был перекинут неширокий мостик, ведущий к тоннелю.

— Это выход из Логриса?

— Да. Единственный официальный канал, существующий на сегодняшний день. Данный логр специально адаптирован для связи с внешним миром. — Кристофер ступил на мост. — Вы не ответили на мой вопрос, Илья Матвеевич, — напомнил он.

— Раули, вы сами должны прекрасно понимать, если ваш рассудок однажды обитал в Логрисе, — обмануть разум, осознающий свою власть над личным пространством, невозможно. Структура логра не позволяет постороннему незаметно для хозяина влиять на данность фантомного мира. Эта степь, — он неопределенно указал на Удаляющуюся полоску зелени, — она является порождением вашего рассудка?

— Да.

— Если я начну видоизменять реальность, вы не почувствуете этого?

— Естественно, почувствую.

— Тогда какие могут быть сомнения? Вызывайте адмирала, и поговорим начистоту.

Разговаривая, они миновали тоннель и оказались в виртуальном пространстве Храма.

— Здесь нас не побеспокоят посторонние силы, — уверенно заявил Раули. — И все же, мне нужен четкий ответ на вопрос — чем обосновано ваше утверждение? Извините, Илья Матвеевич, но, как вы сами заметили, мой разум определенное время действительно был заключен в логре. И я постиг структуру формируемого пространства достаточно глубоко, чтобы судить о всех его возможных «вывихах». В данном случае, из доклада Хранителей и с ваших слов, я понял лишь одно: Шейла Норман, употребив свою власть, проникла в ваш логр. Это противоречит установленным правилам, но все же порыв женщины можно понять. Я до сих пор не связался с адмиралом Сокурой по одной причине: он ее муж. Думаете, ему будет приятно узнать о случившемся?

— Мы, видимо, не понимаем друг друга, — ответил Горкалов. Ему было очень тяжело, горько, но… — Если бы ко мне пришла настоящая Шейла, я ни за что не стал бы поднимать тревогу, а уж тем более нарушать закон, сформулированный еще создателями Логриса, — справившись с эмоциями, произнес он.

Раули жестом указал на два кресла, возникшие посреди огромного зала. ’От Ильи Матвеевича не укрылось, что, несмотря на весь опыт и самообладание Кристофера, его фантом на доли секунды потерял стабильность, как будто генерирующая его личность испытала в этот миг сильнейшее потрясение.

— Это не Шейла Норман?!

— Раули, вы любили кого-нибудь в своей жизни?

Кристофер сел, машинально сцепив пальцы рук в замок.

— Да, — не колеблясь, ответил он. — Любил и продолжаю любить.

— В таком случае вы поймете мое замешательство, радость и одновременно смущение, страх, когда в пространстве моего логра появилась она. Мы не виделись много лет, по меркам реального времени. И, тем не менее, чувства не утратили свою силу. Я говорю предельно откровенно. После вечности, проведенной мной в одиночестве, ее появление стало шоком, потрясением, способным вызвать любые последствия…

— Но вы справились с эмоциями, верно?

— Да, я удержал себя на грани. Более того, зная особенности логров, я быстро сообразил, что моя личная эмосфера будет подавлять Шейлу, причиняя ей дискомфорт. Поэтому я совершил логичное с точки зрения здравого смысла действие — мысленно переподчинил часть реальности ей, поделил мощность логра между нами двоими, чтобы эманации разумов могли сосуществовать, не навязывая воли и не причиняя неудобств друг другу.

— Здравое решение, — кивнул Раули. — И что дальше?

— Ничего, — угрюмо ответил Горкалов. — Ничего не изменилось, Кристофер.

— Не понимаю… Но подобное невозможно!

— И, тем не менее, это факт. Сначала я думал, что она опасается дать волю своим мыслям и чувствам, но, по мере нашего общения, я все чаще и чаще ловил себя на ощущении, что разговариваю сам с собой. Я видел Шейлу именно такой, как представлял все эти годы, она в ответ говорила мне те слова, которые я желал услышать, ни одной острой нотки за исключением тех порывов, что шли из глубин моего собственного сознания…

Раули, слушая Горкалова, заметно мрачнел.

— Последней каплей, переполнившей чашу подспудных подозрений, стал ее сон, — произнес Илья Матвеевич, глядя, как медленно вращается фантомная модель Логриса.

— В смысле? — переспросил Раули.

— В прямом. Я приложил немало усилий, чтобы заново научить свой рассудок спать.

— Зачем?

— Логрис… — Горкалов произнес это слово, будто проклятие. — Жизнь разума после смерти тела. Логриане проектировали его под себя, учитывая особенности собственной психологии. Для них вечность, проведенная в размышлениях, — это предел мечтаний, нирвана, но мы — люди. Уверен, для большинства попавших в Логрис людей красивая сказка о вечной жизни на поверку обернулась ужасной явью. — Илья перевел взгляд на Раули. — Адаптация проходит очень трудно. Ты вдруг осознаешь, что твоя память утратила спасительное свойство избирательности, вся жизнь лежит, как раскрытая книга, но что за мука перебирать страницы былого, понимая, что будущего нет? Как я имел возможность убедиться, нет на свете людей безгрешных, способных листать страницы памяти и наслаждаться этим. Нет. — Голос Горкалова звучал сухо, жестко. — Ты видишь все ошибки, промахи, но не в силах ни исправить их, ни забыть. Единственный способ удержать собственный рассудок, а значит, и всю окружающую тебя реальность от губительных срывов — это либо замереть в полном стасисе, либо заново учиться элементарным и, казалось бы, ненужным вещам, таким, как сон, еда, физический труд…

— Да, я знаю, — откликнулся Раули. — Спать в Логрисе я не научился, но свою память испил до дна.

— Тогда есть ли смысл объясняться дальше? Получив власть над частью моего пространства, Шейла никак не повлияла на него. Однако, добираясь ко мне, она без труда создала дорогу и транспортное средство.

Да, приведенный довод выглядел более чем убедительным, по крайней мере для Раули.

— Мне думалось, что такое невозможно, — откровенно признал он. — Логр, насколько я знаю, ведет себя, как зеркало. Хочешь ты влиять на него или нет, но каждая мысль, любой порыв сознания неизбежно находят свое отражение в мельчайших изменениях окружающего.

— Я не заметил никаких изменений, кроме проложенной ею дороги. Получив власть над фантомным пространством, она сумела блокировать обратную связь — смешалась с моими мыслями, затаилась среди них, черпая матрицу своего поведения из моих воспоминаний.

— Все равно не понимаю, как такое возможно, — в глубокой задумчивости повторил Кристофер. — Не могу представить человека, обладающего волей, способной на все сто процентов подавить собственную личность.

— Вы оперируете ложными понятиями, Раули.

— Поясните?

— У сущности, которая пришла в мой логр, нет души, в человеческом понимании данного термина, — медленно произнес Горкалов.

— Отсутствует эмоциональная составляющая поведенческих мотиваций?

— Да, — кивнул Илья. — И еще одна немаловажная деталь: это существо, кем бы оно ни оказалось, совершенно не знало истинной Шейлы Норман. Иначе зачем ей было пользоваться моими воспоминаниями для поддержания беседы?

— Вы говорили о современности? Она ориентировалась в событиях новейшей истории?

— В общих чертах. Мы едва коснулись данной темы. В основном вспоминали прошлое.

— Но вы ведь не сразу почувствовали подлог?

— Не сразу… — согласился Илья. — Но меня неприятно поразила легкость, с которой Шейла упомянула о Николае, как бы между прочим заметив: «Да, у меня был муж…»

— Речь идет о командующем флотом адмирале Сокуре? А вы хорошо знали его?

— Раули, я родился и вырос в эпоху, когда понятие виртуального бессмертия еще относилось к области научной фантастики. Не знаю, как это происходит сейчас, но в мое время можно было прожить жизнь рядом с человеком и не подозревать о некоторых качествах его души. Однако есть жестокий критерий, определяющий сущность человеческой души. Это бой. Смертельная схватка с врагом, когда чужие тебе люди становятся близкими и понятными за считаные минуты или часы… Я повстречал Шейлу и Николая именно при таких обстоятельствах. Мы вместе рисковали жизнью, не уповая на бессмертие…

— Извините, Илья Матвеевич.

— Да что там… — Горкалов угрюмо смотрел на звезды, захваченный внезапным порывом воспоминаний. — Все может случиться в жизни, но Шейла, какой я ее знал, никогда не опустилась бы до пренебрежения человеком, с которым вместе проливала кровь, а затем прожила жизнь.

— Даже ради затаенной, носимой у сердца, невысказанной любви?

— Да. — Горкалов поднял взгляд, тяжело посмотрев на Раули. — Затем она совершила единственную, но уже непоправимую ошибку, — добавил он, желая поставить точку в тяжелом, но необходимом объяснении.

— Когда уснула? Илья кивнул.

— Человек, впервые попавший в Логрис, ни за что не сумел бы с такой легкостью имитировать сон. Она воспользовалась моим опытом, как до этого оперировала моими воспоминаниями…

Раули ничего не ответил на последнее замечание Горкалова, лишь мысленно удивился мужеству и проницательности его личности. Оспорить собственное, свято хранимое чувство несостоявшейся любви, грубо оборванной в момент физической смерти, не запутаться в сладких тенетах грез — такое по силам далеко не каждому.

— Вы правильно поступили, Илья Матвеевич. Вызвать Хранителей и покинуть свой логр было…

— Кристофер, давайте пока воздержимся от оценок. — Горкалов пребывал не в лучшем расположении духа и мысленно был рад, что находится вне подвластного ему пространства. — Свяжитесь с адмиралом. Наш разговор без его участия себя исчерпал.

— Я уже послал запрос, — ответил Раули. — Но вы заблуждаетесь, Илья Матвеевич. Все, что относится к фантомным мирам, будь то Интерстар, Логрис или сеть аномалии, ближе и понятнее мне, нежели самым продвинутым спецам из мнемонического отдела.

Горкалов поднял взгляд.

— Много новых для меня терминов, — признался он. — Не совсем понимаю, о чем вы говорите.

— Я поясню, — пообещал Кристофер. — Как только здесь появится адмирал Сокура, — добавил он. — А пока я ненадолго оставлю вас, Илья Матвеевич. Мне необходимо выяснить, каким образом вторжение в ваш мир прошло незамеченным для Хранителей.

Горкалов лишь молча кивнул в ответ.

Раули еще не вернулся, когда в виртуальном пространстве Храма Логриса возник фантом адмирала Сокуры.

Он огляделся по сторонам, не заметив Горкалова, силуэт которого скрывала высокая спинка кресла, но Илья Матвеевич воспринимал реальность несколько иначе, для его сознания уже давно не существовало псевдоматериальных преград и не имело никакого значения, где именно находится объект внимания.

Годы. Неумолимые годы, накладывающие отпечаток на всех и вся…

Илья мысленно сравнивал шестидесятилетнего адмирала с тем лейтенантом, которого повстречал в роковую ночь атаки харамминов на Элио, и образ Сокуры внезапно начал двоиться, словно слайды воспоминаний, накладываясь на облик командующего флотом, делали его ближе, понятнее…

— Ну, здравствуй, Николай. — Горкалов встал.

Да, время не истерло воспоминаний. Сейчас на лице Сокуры промелькнула тень такого же потрясенного узнавания, как в том незабвенном прошлом, когда они впервые встретились на одном из покрытых оспинами воронок технических паркингов базы РТВ планеты Элио.

— Илья?!

Очевидно, он не сразу поверил в происходящее.

Секунды. Глухие мгновенья, наполненные током крови, отдающимся в виски пульсом медленных ударов сердца…

— Но как?! — наконец, справившись с потрясением, выдохнул он.

Из Логриса не возвращаются.

А он вернулся. Но не затем, чтобы жить вновь. Илья совершенно не представлял, что последует дальше, как сложится его существование после этой встречи.

Они обменялись крепким рукопожатием, и Горкалов, в отсутствие хозяина, указал на кресла:

— Сядем.

Сокура машинально сел.

— Илья, что ты натворил? Почему оказался тут и где Раули?

— Кристофер вышел. Ненадолго. Выясняет обстоятельства вторжения в мой мир.

— К тебе вторглись? Кто?

— Пока не знаем. Сейчас все объясню, но прежде скажи, — как Шейла?

— У нее все в порядке. Проводит утреннее совещание с силовиками. Подожди, Илья, я ничего не могу взять в толк…

Горкалов не расслышал последней фразы.

Шейла жива. Она по-прежнему президент Конфедерации. Он не ошибся ни в чем…

С одной стороны, он испытал облегчение, а с другой, — в душе вновь всколыхнулась горечь: нашелся в мире равнодушный подонок, использовавший их невысказанные друг другу чувства, чтобы сыграть на них, войти в доверие, преследуя непонятные пока что цели.

Одно Илья осознал с жестокой ясностью — вряд ли эти цели окажутся всего лишь неумной, злой шуткой.

— Так, Илья, ты полагаешь, что провокация не направлена против тебя лично? — Николай Сокура, вернее, его фантом, сокрушенно покачал головой, пытаясь осмыслить изложенные вкратце события.

— Кому я нужен? — задал встречный вопрос Горка-лов. — Ты ведь должен отдавать себе отчет, Ник, здесь действует сила, если не целый механизм сил, которые смогли бы обмануть меня, использовать в своих целях…

— Чего же им не хватило для успеха?

— Толики человечности, — отрезал Горкалов. — Не подумай, Ник, что я поднимаю тему прошлого, зациклившись на ином разуме. Но я провел в Логрисе субъективную вечность, у меня, как и перед вторжением харамминов, было достаточно времени и пищи для размышлений.

— А чем ты занимался?

— Учился жить в Логрисе. Постигал его структуру, выводил закономерности, ставил эксперименты над вариантами реальности, которые предлагал логр, в зависимости от моего настроения, воспоминаний, целеустремлений. Поверь, приобретенный опыт не позволяет мне строить иллюзий, — это было технически подготовленное, грамотно спланированное вторжение. Игра на моих чувствах и воспоминаниях — лишь ничтожная часть глобального процесса, промежуточный этап, понимаешь?

— Илья, в твоих словах достаточно логики, я вполне осознаю ход твоих мыслей: прежде чем затевать игру с твоим сознанием, неизвестный… или даже группа неизвестных должны были найти способ проникновения в Логрис, отыскать твой мир среди миллионов иных реальностей, затем генерировать устойчивый образ, призванный ввести тебя в заблуждение в момент первого контакта.

— Все перечисленное тобой абсолютно справедливо. На мой взгляд, проделан титанический труд, и наивно полагать, что его конечным результатом стала бы банальная насмешка над потревоженными чувствами.

— Ты многого не знаешь, Илья, — вздохнул Сокура. — Наш мир сильно изменился. Киберпространство приобрело совершенно иной масштаб, и действуют в нем вполне реальные, но незнакомые тебе силы.

— Тогда расскажи мне о них. — Илья произнес эти слова спокойно, понимая, что в создавшейся ситуации адмирал вряд ли станет утаивать от него важную информацию.

Сокура кивнул. Все равно до возвращения Раули придется повременить с категоричными выводами. А если уж Илья оказался объектом атаки, нет смысла скрывать от него общеизвестные технологии.

— Ты прекрасно знаешь, Илья, что самым ценным в современном мире является информация. Мы все убедились, что только единое информационное пространство позволяет сотням обитаемых миров оставаться цивилизацией, несмотря на все частные различия. Падение сети Интерстар уже едва не привело к краху. Но сейчас речь пойдет не о глобальных проблемах. В рамках межзвездной сети существуют миллионы информационных локаций, принадлежащих различным планетам, организациям, коммерческим объединениям и т. д. Примерно два десятилетия назад корпоративные сети промышленных миров Окраины начали подвергаться атакам хакеров нового поколения, так называемых «кибрайкеров». Перед ними не могла устоять ни одна защита, более того, кибрайкеры до определенного момента оставались неуловимы, благополучно выскальзывая из самых хитроумных ловушек. Корпоративные сети сектора Окраины оказались под угрозой полного уничтожения. Хранить информацию и обмениваться ею стало практически невозможно — секретные данные становились легкой добычей кибрайкеров, которые затем перепродавали украденные данные заинтересованным лицам. Ты должен понимать, что мы не могли остаться в стороне — крах любой из крупнейших корпораций Окраины привел бы к нарушению сложившегося баланса сил, переделу планетной собственности и многим другим тяжким потрясениям. В этом случае нам пришлось прибегнуть к жестоким мерам: для неизвестных было подготовлено несколько ловушек, которые сработали на поражение, физическую ликвидацию источника вторжения. Одновременно мы отслеживали все мыслимые каналы связи. В операции были задействованы миллионы сотрудников спецслужб на десятках планет. В результате нам удалось уничтожить одного кибрайкера и установить точное физическое местоположение источника атаки.

Николай откашлялся и продолжил:

— Можешь представить замешательство специалистов, когда выяснилось, что атака осуществлялась из обыкновенного номера дешевого отеля, который даже не был оборудован компьютерным терминалом?

Илья внимательно слушал, не перебивая и не задавая встречных вопросов. Он лишь приподнял бровь, ожидая продолжения.

— В номере группа захвата обнаружила труп молодого человека, без внешних признаков насильственной смерти, — пояснил адмирал. — Поначалу возникло полное впечатление, что акция провалилась, но стоило тщательнее осмотреть тело, как вдруг начали выясняться необыкновенные детали: этот парень обладал семью дополнительными имплантами, к которым подключался целый набор самодельных кибернетических модулей. Каждое из устройств было оснащено портами удаленного доступа, что объясняло факт отсутствия в номере сетевого терминала. При исследовании кибернетических модулей наши специалисты выяснили, что они содержат уникальные программы, предназначенные для взлома защиты и скачивания информации. Больше выяснить на тот момент нам не удалось, но в результате появился первый признак, по которому стало возможно отличить кибрайкеров от других людей.

— Количество имплантов? — предположил Горкалов.

— Да, — кивнул в ответ Николай. — Далее, как ты понимаешь, последовала еще одна широкомасштабная акция, на этот раз связанная с мониторингом всех без исключения космических портов содружества. На этот раз нам удалось выследить и взять кибрайкера живым. В ходе допроса он полностью «раскололся». На поверку оказалось, что сила виртуального преступника определялась не столько количеством дополнительных имплантов и качеством программного обеспечения кибермодулей, сколько способностью человека полностью абстрагироваться от реальности, олицетворять себя с сетью или иным объектом вторжения. Синтез человеческого рассудка, обрабатывающего данные на уровне абстрактного мышления, с узкоспециализированным программным обеспечением кибермодулей оказался той самой отточенной бритвой, что вскрывала любую защиту. Кибрайкер попросту видел все расставленные ловушки, он действовал со скоростью кибернетического устройства, не утрачивая при этом врожденной способности человека к принятию интуитивных, нестандартных решений.

— И как вы поступили? — осведомился Илья, для которого данная информация являлась откровением.

— Мы были вынуждены осведомить заинтересованные стороны о сущности кибрайкеров, одновременно проведя через Совет Безопасности Миров закон о допустимом уровне имплантации.

— Это дало результат?

— Не тот, что ожидался, — откровенно признал Николай. — Корпорации по-своему распорядились полученной информацией — они подхватили саму суть технологии и начали формировать касту мнемоников, по сути — тех же кибрайкеров, с той лишь разницей, что новые сотрудники корпоративных сил безопасности были психологически ориентированы на защиту.

— В итоге вы не смогли проконтролировать процесс?

— Да. Семя новых технологий упало на подготовленную почву. Не стану пересказывать тебе всех перипетий борьбы, которая велась на протяжении десятилетий, но сейчас, по нашим данным, количество мнемоников превышает миллионный порог.

— Раули тоже мнемоник?

— Да, но он, как все жители Гефеста, — особый случай. Ты ведь помнишь о планете Зороастра?

— Естественно.

— Так получилось, что большинство жителей Гефеста — потомки беженцев из того преступного мира. Сразу после разгрома подпольных центров генной инженерии с планеты эмигрировали десятки тысяч человек, в основном люди, напрямую не замешанные в преступном бизнесе, а работавшие в сфере обслуживания. Если бы за разгромом Зороастры не последовал скорый развал первой Конфедерации, на них, без сомнения, обратили бы пристальное внимание, но все сложилось иначе: были схвачены и осуждены лишь крупные дельцы теневого бизнеса, а к беженцам вообще никто не проявил должного интереса. Лишь много позже выяснилось, что весь обслуживающий персонал, работавший на обеспечение преступных производств, подвергался обязательной генетической модификации. Вполне безобидной на первый взгляд — часть нейросетевых структур головного мозга видоизменялась, формируя, по аналогии с некоторыми экзобиологическими видами животных, особые нервные центры, способные к приему и передаче информации посредством тепловых, радио — и ультразвуковых волн. Эти нервные центры замыкались на отдельный участок коры головного мозга, где методом генетического программирования были наследственно закреплены способности к восприятию универсального машинного кода.

— И какую цель преследовали генные инженеры Зороасты? — Илья Матвеевич был крайне заинтригован.

— На первый взгляд вполне безобидную — повысить эффективность труда наемных рабочих, — ответил Николай. — Человек, способный напрямую отдавать приказы кибернетическим устройствам, удаленным на десятки и даже сотни метров, прибегая лишь к мысленным усилиям, по определению имел большую производительность труда, чем оператор, вынужденный манипулировать сенсорными клавиатурами или привязанный к определенному терминалу шунтом нейросенсорного контакта, — пояснил он.

— То есть самая безобидная из технологий генных инженеров Зороастры по сути являлась прототипом… нет, скорее теоретическим обоснованием появления кибрайкеров и мнемоников? — высказал свое предположение Горкалов.

— Да, — согласился с ним Сокура. — Как нам удалось выяснить позже, за фактом появления первых кибрайкеров стояли немногие из специалистов, которым удалось избежать ареста после зачистки Зороастры. Они работали в подпольных клиниках Окраины, вынужденно используя грубую, по их мнению, технологию имплантации кибернетических компонентов. В их распоряжении уже не было того уникального оборудования, которое уничтожили силы Патруля на Зороастре.

— Я чувствую, Николай, ты подводишь меня к тому, что вторжение в логр вполне мог осуществить хорошо подготовленный кибрайкер?

— Не возьмусь утверждать, Илья. Пока что я лишь информирую тебя о имеющих место общеизвестных процессах, чтобы ты мог строить свои выводы на основе объективной информации. Твои аналитические способности мне известны. Ну, а кто конкретно находится в твоем логре, мы выясним, не сомневайся…

В этот момент в виртуальном пространстве Храма Логриса появилась фигура Раули.

— Приветствую, Кристофер. — Сокура пожал протянутую руку. — Почему так долго? Мы с Ильей Матвеевичем уже успели…

— Извините, адмирал, — прервал его Раули. — Дело принимает серьезный оборот. — Он был мрачен и не пытался скрыть этого. — Не далее как сегодня утром с визитом на Гефест прибыл офицер мнемонического отдела флота. Он интересовался моей младшей дочерью, Эльзой. Вы можете пояснить, с чем это связано?

Сокура на миг задумался. Он искоса посмотрел на Илью, понимая, что тот не глухой и словосочетание «мнемонический отдел флота» расслышал со всей очевидностью.

Адмирал, несмотря на всю серьезность состоявшегося между ним и Горкаловым разговора, все еще пребывал в замешательстве от их внезапной встречи. Он хотел, но не мог абстрагироваться от прошлого, память чувств, все его существо нашептывало до абсурдного озноба: перед тобой Илья, ничуть не изменившийся, такой же логичный, сдержанный, преданный своим идеалам, понятиям чести, — тот самый человек, чей голос, пробившись сквозь помехи несущей частоты, прозвучал для лейтенанта Сокуры, как первый проблеск надежды в аду внезапного боестолкновения…

Дрожь прокралась вдоль позвоночника, пробежала мурашками по затылку.

«Здесь полковник Горкалов. Вызываю любого дружественного пилота в радиусе действия сенсоров…»

Адмирал вдруг явственно ощутил, как щекочет обоняние острый запах, прорвавшийся в рубку «Хоплита» через многочисленные пробоины.

Запах смерти. Флюиды пробитой гидравлики, смешивающиеся с запахом охлаждающей жидкости из поврежденного контура системы теплообменника бортового реактора.

Красные нули на датчиках боекомплекта.

Тени серв-машин неизвестного противника, надвигающиеся со всех сторон, и, как подтверждение только что прозвучавших слов, — далекие, стробоскопические вспышки тактовых залпов орудий «Фалангера» и объятый пламенем реактивных ускорителей контур «Ворона», совершившего прыжок через здания пар ковочных боксов…

Время не властно над подобной памятью.

«Мы слишком много узнали за последние годы, — внезапно подумалось ему, — сделали удивительные открытия и застыли у пограничной черты, топчемся на месте, не в силах переступить ее…»

Замешательство адмирала, длившееся всего несколько секунд, было вызвано тем обстоятельством, что вопрос Кристофера касался уже не общеизвестных фактов — он лежал в области, тесно связанной с секретными исследованиями. Раули был посвящен в суть производимых в пространстве десятого энергоуровня экспериментов, а вот Илья Матвеевич — нет.

Имел ли он право открывать призраку человека, погибшего четыре десятилетия назад, государственные тайны Содружества Миров?

А разве не Конфедерацию в данный момент защищал Илья, поступившись своими бережно хранимыми в душе чувствами к Шейле?

Если у адмирала и оставались сомнения, то сейчас они исчезли. Он не ошибся в своем предвидении — полковник Горкалов остался прежним и мог очень многое сделать во благо Содружества миров…

— Кристофер, нас здесь трое, — нарушил недолгое молчание Сокура. — Илья Матвеевич, поймите меня: прежде чем продолжать обсуждение проблемы, мы должны определить ваш статус.

— Я понимаю, Николай, — кивнул Горкалов.

— Илье Матвеевичу придется некоторое время погостить на Гефесте, — внезапно сообщил Раули. — Его логр уничтожен при попытке Хранителей вторично войти в виртуальное пространство.

— Объясняйтесь конкретнее, Раули! Что значит — уничтожен?! — Реакция адмирала показалась Илье Матвеевичу чересчур эмоциональной.

«Уж не играет ли он?» — прокралась в рассудок предательская мысль.

— Логр уничтожен физически, — пояснил Раули. — У нас нет ни визуального канала, ни сведений о его точном местоположении в структуре Логриса, но группа, посланная туда, вернулась с потерями. Один из Хранителей погиб в момент разрушения логра. Попытка восстановить информационное пространство не увенчалась успехом, а это может означать лишь одно — кристалл разрушен.

— А как же Илья? — Сокура резко обернулся.

— Личность, покидающая логр, автоматически перемещается с носителя на носитель, — успокоил присутствующих Кристофер. В данный момент личность полковника Горкалова поддерживается выделенными логр-компонентами Храма. В самом Логрисе к этому моменту создана резервная копия виртуального мира, помещенная в чистый логр.

Илья молча выслушал страшное сообщение.

— Если бы я остался? — наконец спросил он.

— Вы бы погибли вместе с логром в момент его ликвидации.

— По-вашему, это входило в чьи-то планы?

— Да.

— В таком случае у нас появилось недостающее звено. Теперь можно предполагать мотив неизвестной силы. Как видишь, злая шутка обернулась далеко идущими последствиями. — Илья пристально посмотрел на Николая и добавил: — Вторжение в мой логр преследовало единственную цель — пробудить мою память, прочитать ее, при этом образ Шейлы использовался как своеобразный код Доступа.

— Какого рода информация могла быть получена от тебя?

Горкалов прищурился.

— Сам не догадываешься, Ник?

— Извини. Нет.

— Мои знания в области человеческих технологий, как ты убедительно доказал минуту назад, устарели лет на сорок, не меньше. Остается определить, что с той поры осталось неизменным и сохранило исключительную важность?

— Психологическая карта личности Шейлы Норман, президента Конфедерации Солнц и верховного главнокомандующего военно-космическими силами содружества, — произнес Кристофер. — Илья Матвеевич прав. Кто-то пытается оценить свои шансы в противостоянии с Содружеством, причем неизвестная нам сила демонстрирует недюжинные аналитические способности. Противник, — Кристофер подчеркнул интонацией это слово, — прекрасно сознает роль личности в истории. Действия союзного флота в любой ситуации будут зависеть от кардинальных решений, которые примет ставка верховного командования во главе с Шейлой Норман.

— Я оказался наиболее доступным и одновременно самым достоверным источником информации, — невесело констатировал Горкалов. — Меня заставили раскрыться, вспомнить Шейлу, ее характер, все, что я знал и берег в своей душе. Теперь, сравнив полученные сведения с общеизвестными фактами, ее публичными выступлениями, проведя анализ принятых за время управления Содружеством кардинальных решений, ее реакцию на событие можно предсказать с вероятностью до девяноста девяти процентов.

Сокура встал с кресла и прошелся по фантомному пространству Храма.

Казалось, что он не готов принять подобные выводы, что-то мешало адмиралу подхватить сформулированную версию…

— Что мы имеем в итоге? — размышляя вслух, спросил он. — Гипотетический противник опередил нас на неизвестное количество ходов, он проницателен, способен к глубокому стратегическому планированию, обладает достаточными знаниями и ресурсами, чтобы обнаружить искомый логр среди миллионов подобных кристаллов, он нашел способ беспрепятственно проникнуть в закрытое фантомное пространство, а затем уничтожил носитель, при этом благополучно ускользнув от преследования?

— Да, адмирал. И мне кажется, теперь стоит вернуться к заданному мной вопросу. Думаю, что статус Ильи Матвеевича определен самими обстоятельствами. — Раули обернулся к Горкалову и внезапно добавил: — С возвращением. Вы не только избежали гибели, но и принесли неоценимые сведения. С нашей стороны было бы глупо и бесчестно пренебрегать вашей помощью.

— Хорошо… — Сокура, смотревший на яркий сгусток скопления О’Хара, резко обернулся. — Не нужно убеждать меня, что у любого правила есть исключения. Вы сами тому живое свидетельство, Кристофер.

— Я говорил несколько о другом. Нет смысла скрывать от Ильи Матвеевича новые сведения об аномалии космоса. Тем более что речь в дальнейшем неизбежно пойдет о вертикалях.

— Это почему?

— Я повторю вопрос, адмирал: с чем связан повышенный интерес мнемонического отдела флота к моей дочери?

— Я не начальник мнемонического отдела. — Сокура посмотрел на Раули, а затем, махнув рукой, добавил: — Сейчас проверяют всех без исключения мнемоников. Наши специалисты фиксируют нестабильность вертикалей. С наблюдательных станций Ожерелья ежедневно приходят отчеты о новых импульсах возбуждений, которые невозможно соотнести с заранее запланированными акциями по мнемонической разведке иных звездных систем.

— Вы считаете, что кто-то из мнемоников осуществляет собственные изыскания, используя свойства вертикалей?

— По крайней мере, я так считал до сегодняшнего инцидента. Теперь приходится задуматься о худших вариантах. Воздействие на вертикали с таким же успехом может осуществляться с той стороны…

Илья молча слушал их диалог, ловя незнакомые термины. Он не вмешивался, считая, что задавать вопросы сейчас неуместно.

— Клубок запутывается, Николай Андреевич, — произнес Раули, создав для себя третье кресло. — Я попытался снестись с Эльзой, но она не отвечает. Я не могу с ней связаться ни по стандартными коммуникационным каналам, ни мнемонически.

— Я знаю, что она отказалась стать Хранителем Логриса и покинула Гефест, — заметил Сокура.

— Да, верно. Я уже объяснил вашему офицеру, что никто из жителей Гефеста не обязан идти по предопределенному пути. Теперь я сожалею, что отпустил Эльзу.

— Что-то случилось?

— Пока вы беседовали, группа Хранителей исследовала все коммуникационные каналы, сопряженные с миром Ильи Матвеевича. Они искали следы проводника, сумевшего обойти патрули.

— Есть результат?

— Да. Мой старший сын Андрей утверждает, что в районе виртуального пространства, сопряженного с разрушенным логром, остался слабый энергетический след. Как известно, каждый мнемоник или кибрайкер обладает неповторимой аурой биоэнергетического поля.

— Ну, Кристофер, не тяни.

— Энергетический след оставила Эльза.

Это утверждение, с трудом давшееся Раули, воздействовало на Сокуру самым неприятным образом.

— Эльза вторглась в мир Ильи?

— Нет. Она не пресекала границ виртуального пространства Логра.

— Значит, она являлась проводником?

— Да, — признал Раули. — У меня нет причин отрицать это.

— Мы должны отыскать ее!

— Этим уже занимаются. Остыньте, адмирал, я не меньше вашего заинтересован в разговоре с дочерью. В последний раз она выходила на связь со Стеллара. Сейчас туда отправился Андрей. Он найдет ее. Это вопрос ближайшего часа.

— Хорошо. — Сокура сел. — Надеюсь, вы предупредили сына о степени секретности?

— Он прекрасно знает условия нашего соглашения с Содружеством. На него можете положиться, как на меня.

— Что нам остается? Ждать?

— Да. Предлагаю провести время с пользой. Будет неплохо, если мы посвятим Илью Матвеевича в последние открытия, связанные с вертикалями гиперсферы и планетами Ожерелья.

— Согласен. Думаю, преждевременно беспокоить Шейлу, пока не будут получены пояснения от Эльзы. — Николай посмотрел на Горкалова и внезапно добавил: — Видишь, как все оборачивается, Илья…

Прошло больше часа, прежде чем в виртуальном пространстве Храма Логриса появился четвертый фантом.

Это был Андрей Раули.

Поздоровавшись с присутствующими, он вопросительно посмотрел на отца и, дождавшись утвердительного кивка, произнес:

— Я не нашел Эльзу. Но есть серьезные опасения, что она мертва. — Слова давались ему с трудом.

— Подробнее. — Сокура понимал, что причиняет Кристоферу и Андрею боль, но обстоятельства требовали от него немедленных решительных действий. — Что удалось выяснить на Стелл аре?

— Эльза вела личные изыскания. Для выхода в сеть она использовала оборудование, оставшееся на заброшенных подземных уровнях форта. Там сегодня случился пожар, но, к счастью, среди прочей техники на нежилых горизонтах сохранились функциональные кибермеханизмы, запрограммированные на действия в нештатных ситуациях. Они ликвидировали очаг возгорания, в результате пострадала лишь камера поддержания жизни. Ею, несомненно, пользовались, — перехватив взгляд адмирала, добавил Раули-младший, — но на момент тушения она была пуста.

— Сопутствующая аппаратура?

— Уцелела. Сейчас там работают штатные мнемоники из отдела разведки флота.

— А ты, Андрей, можешь предположить, какого сорта изысканиями занималась твоя сестра?

Раули посмотрел на отца, а затем ответил:

— Боюсь, адмирал, она нарушила закон. Эльзе не нужна аппаратура поддержания жизни при обычном вхождении в сеть. Она достаточно хорошо подготовлена, чтобы отключаться от реальности лишь частично. Нас всех обучали этому.

— То есть, пребывая в виртуалке, она могла самостоятельно передвигаться, положим, по гостиничному номеру, есть, пить?

— Да, вы правы, адмирал. Это техника «двойного восприятия». Эльза владела ею в совершенстве.

— Тогда объясните мне, зачем ей понадобилась камера поддержания жизни?

— Для полной самоотдачи. Ей требовалась максимальная сосредоточенность.

— Для чего? Скажете вы наконец?

— Эльза исследовала вертикали. Самостоятельно…

Сокура кивнул. Он ожидал услышать нечто подобное.

— Запоминающие устройства уцелели? — осведомился он.

— Да. Терминалы, адаптированные к приему мнемонических данных, имеют высокую степень защиты.

— Я свяжусь со Стелларом, — произнес адмирал. — Андрей, ты должен дать точные указания для группы мнемоников.

Кристофер Раули решил, что настала пора вмешаться.

— Адмирал, остановите операцию. Ваши люди не справятся с защитой, которую устанавливала моя дочь. Все оборудование следует доставить сюда, на Гефест. Можете прислать любое количество наблюдателей, но уверяю: вскрыть защиту терминалов и снять информацию по силам только мне и Андрею.

— Согласен, — после недолгого размышления кивнул Сокура. — Но мы должны действовать немедленно. Возможно, информация с терминалов — наша единственная нить.

— Мы понимаем это, — ответил Андрей. — В виртуальном пространстве Стеллара осталась группа Хранителей из десяти человек. — Они проинструктируют ваших людей. Желательно не отключать комплекс аппаратуры от питания. Специалисты флота смогут соблюсти это условие?

— Смогут. Если потребуется, мы пробьем дополнительный тоннель для эвакуации.

— В таком случае я возвращаюсь в виртуальное пространство Стеллара. Мы будем обеспечивать безопасность на мнемоническом уровне.

— Действуй, Андрей.

Раули посмотрел на адмирала и добавил:

— Позвольте я провожу сына?

Николай кивнул. Взглянув на Илью, он достал коммуникатор и стал отдавать распоряжения.

Горкалов, молча наблюдавший за развитием событий, вдруг подумал, что мир, который он помнил, был гораздо проще открывшейся реальности второй половины тридцать девятого века.

«Все только начинается, Илья», — упрямо шептал внутренний голос.