"Дверь" - читать интересную книгу автора (Райнхарт Мери Робертс)

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Каково бы ни было значение этого неприятного эпизода, я не могла рассказать о нем в полиции. Последнее время я довольно редко встречала инспектора. И он, и весь отдел по расследованию убийств были заняты делом Флоренс Гюнтер. К работе были привлечены и фотограф, и работники лабораторий, и эксперт по баллистике, однако я не думаю, что им удалось найти что-нибудь значительное. Пули не было, и это главное. Однако, исходя из размеров ран на голове и того, что пуля прошла насквозь, они пришли к выводу, что это была пуля крупного калибра, выпушенная с близкого расстояния, а смерть наступила между восемью и половиной девятого вечера.

Сумочка, следовательно, пролежала на дороге почти три часа.

Кроме этих фактов, убийство, как и прежде, оставалось полнейшей загадкой. У Флоренс, судя по всему, не было ни семьи, ни друзей. Похоже, она была одним из тех иногда встречающихся созданий, которые как будто приходят ниоткуда и не имеют никакого прошлого. Она, кажется, была просто не способна на дружбу, так как вряд ли, я думаю, можно было назвать этим словом ее странные отношения с Сарой.

Как могли познакомиться и, преодолев свою необычайную сдержанность, разговориться эти две такие замкнутые женщины? Может быть, даже смеяться? Сегодня мы знаем, что примерно в течение месяца до убийства Сары они виделись довольно часто. Можно представить себе, как они вместе гуляли, возможно, ходили в кино. И вот в один прекрасный день одна из них что-то сказала, раскрыла какую-то тайну, и с этой минуты обе они были обречены.

День прошел без всяких происшествий, если не считать того, что уехала Мэри Мартин. Перед отъездом она даже всплакнула, хотя и не питала к нам особой любви.

Джуди, похоже, была рада ее отъезду.

— Слава Богу, — сказала она. — Теперь мне не придется больше говорить шепотом. Она же все время подслушивала. Один раз я ее поймала на этом. Она стояла на лестнице и прислушивалась к тому, о чем говорили внизу, в холле. Держу пари, что ей что-то известно. Могу поспорить на два доллара, что это она взяла револьвер Джозефа.

— Зачем ей револьвер Джозефа? Это просто глупо.

— Глупо? Спроси Нору. Она знает.

Я последовала совету Джуди и спросила Нору, которая рассказала мне весьма любопытную историю.

Это произошло за день до того, как Джозеф обнаружил пропажу револьвера. Нора поднялась наверх, чтобы переодеться перед тем, как готовить обед. На ней были туфли на резиновой подошве, в которых она обычно ходит в кухне по кафельному полу, так что двигалась она совершенно бесшумно.

Джозеф, похоже, был в это время внизу. Поднявшись по черной лестнице наверх, она толкнула дверь и прямо перед собой в конце коридора увидела выходящую из комнаты Джозефа Мэри Мартин. Она подалась было назад при виде Норы, но в тот же момент, очевидно передумав, вышла снова.

— Я искала спички, — сказала она.

Однако, как заметила Нора, спичек у нее в руках не было, и она была необычайно бледна. Все это пробудило в Норе любопытство, и, когда Мэри ушла к себе, она заглянула в комнату Джозефа. Прямо у двери, на маленьком столике, был коробок спичек, а на кровати лежал револьвер.

Вечером после отъезда Мэри, когда в доме, наконец, все улеглось и «некому было больше за нами подглядывать», говоря словами Джуди, я поднялась в библиотеку и обнаружила там ухмыляющегося Дика и Джуди, губы которой были плотно сжаты.

— Ну, скажи ей, если тебе кажется, что это глупо.

— Скажи ей сама, о владычица моего сердца. Занимайся сама своими грязными делами.

— Перестань кривляться. Элизабет Джейн, я хочу попасть в комнату Флоренс Гюнтер. Ну что тут такого особенного?

— Ответ мой будет простым, — сказала я резко, — Забудь и думать об этом.

Она слегка надулась, но не отступилась, продолжая убеждать меня.

— Ну ладно, если ты на этом так уж настаиваешь. Но я только хотела поискать там кое-что. Вот и все.

— Что?

— Не знаю. Но послушай… Я не знаю, почему была убита Сара, да и эта Флоренс Гюнтер. Но знаю, почему с них были сняты туфли. У кого-то из них что-то было. Правда, я не знаю, что это такое. Может быть, какая-то бумага…

— Верни мне бумаги и забирай дитя! — воскликнул Дик.

Она его полностью проигнорировала.

— Дик тут познакомился с одной блондинкой из этого дома на Халкетт-стрит. Ее зовут Лили, и она ему так понравилась, что он даже пригласил ее позавтракать вместе с ним.

Дик застонал, и на губах Джуди появилась коварная усмешка.

— Ее имя Сандерсон, Лили Сандерсон, и она, конечно, ужасна. Но любит поговорить. Ей явно что-то известно, о чем она не сказала полиции. Думаю, она не скажет этого даже Дику, но вполне может рассказать об этом нам.

— Кому это «нам»?

— Нам с тобой, Элизабет Джейн. Ты придашь нашей вылазке степенность и респектабельность, а я, если понадобится, смогу хитростью выведать у нее что угодно. Дик говорит, что она боится полиции, но, думаю, при виде тебя раскроется, как цветок.

Сначала я наотрез отказалась, но у нее есть свои методы убеждения, у этой Джуди, и в конце концов, хотя и очень неохотно, я уступила.

Встреча была назначена на следующий вечер, то есть в пятницу. Очевидно, мисс Сандерсон не хотела, чтобы об этом кто-то узнал, раз решила встретиться с нами в пятницу, когда у служанки пансиона вечером был выходной. И она сама впустила нас в дом, когда, оставив за углом автомобиль, мы явились туда на следующий вечер.

Она открыла нам дверь, прижимая палец к губам.

— Ну, надо же! Как чудесно! — воскликнула она. — А я так боялась, что мне придется провести вечер одной! Какой счастливый случай!

Она говорила громко, отчетливо, продолжая в то же время еле заметными жестами показывать, чтобы мы входили. На лице Джуди отразилась гамма чувств. Мисс Сандерсон была крупной светловолосой женщиной, и она явно подготовилась к приему гостей. Было видно, что она принарядилась, а ее комната, куда она нас сразу же провела, сверкала чистотой. «У меня было такое впечатление, — заметила позже Джуди, — что она только что закончила убираться».

Закрыв за собой дверь, хозяйка перешла на шепот:

— Никогда не знаешь, кто тут может бродить. Мне кажется, в этом доме даже у стен есть уши. А с того дня, как убили мисс Гюнтер… — Она обратила ко мне полный ужаса взгляд своих небесно-голубых, как у ребенка, глаз. — Я почти не сплю с тех пор. Если где-то здесь ходит маньяк-убийца, то неизвестно, кто станет его следующей жертвой.

— На вашем месте, — произнесла Джуди, — я бы не беспокоилась. Это был не маньяк. Тот, кто ее убил прекрасно сознавал, что делает.

Похоже, слова Джуди немного ее успокоили. Несмотря на всю свою вульгарность, Лили Сандерсон была в сущности доброй, простодушной женщиной, и я рада, что могу здесь сказать об этом, воздав ей тем самым, хотя бы и в малой степени, должное за тот скромный вклад, который внесла она в раскрытие нашей тайны.

Думаю, ей с первого взгляда понравилась Джуди, в которой, несмотря на все ее разговоры о собственной хитрости, была сразу же видна прямая и открытая натура. Мне кажется, что и Джуди прониклась состраданием к этой бедной, несчастной женщине, переживавшей, вероятно, сейчас самый яркий момент в своей одинокой, серой жизни. Она оглядела это убогое жилище с его жалкой претензией на роскошь, и я заметила, что взгляд ее задержался на чайном столике, за которым, вероятно, никто никогда не пил чая, на покрытой шелковой шалью кровати, туалетном приборе, имитированном под черепаховый, ярко раскрашенной корзинке для шитья и ширме, скрывающей умывальник в углу, где мисс Сандерсон, несомненно, свалила в кучу всякий хлам.

— У вас здесь очень уютно, почти по-домашнему.

Лицо мисс Сандерсон озарилось по-детски непосредственной улыбкой.

— Это — единственный дом, который у меня есть, — проговорила она. — И миссис Бассетт любит, чтобы все было красиво. Она сама очень аккуратная женщина.

Прежде чем начать свой рассказ, она открыла дверь, выглянула в коридор и снова плотно ее закрыла.

— Я решила рассказать вам все, что знаю, потому что вы были друзьями бедной Флоренс. Не знаю, имеет ли это какое-нибудь значение… Но мне ведь не придется идти в полицию, ведь так?

— Конечно, нет, — ответила решительно Джуди.

— Вы, наверное, знаете: я сказала им, как слышала той ночью в ее комнате шум, будто кто-то двигал там мебель? Так все и было. Но мне не хотелось говорить им, что я действительно тогда подумала. — Она понизила голос до шепота: — А подумала я, что у нее был мужчина. Поэтому-то и поднялась к ней на следующее утро, чтобы поговорить об этом.

— Мужчина? — спросила я. — Вы его слышали?

— Мужчина и женщина. Я слышала их обоих.

Итак, вот что она нам рассказала.

Она всегда спала очень чутко, так что раздавшийся где-то после полуночи шум в комнате наверху сразу же разбудил ее. Она очень удивилась, потому что Флоренс всегда вела себя очень тихо. Тем более что шум не прекращался.

— Казалось, там кто-то передвигает мебель, — заметила она. — Очень осторожно, конечно, но в таком доме и особенно ночью вы и столик не передвинете бесшумно. Даже тогда я могла бы постараться снова заснуть, но там было двое людей. Один ходил тяжелее, чем другой.

Она не встревожилась. Скорее, все это пробудило любопытство. Она встала, вышла из комнаты и, бесшумно поднявшись по лестнице, приложила ухо к двери. За дверью тихо говорил мужчина.

Она была просто шокирована. Спустившись снова к себе, несколько минут стояла в нерешительности, не зная, что делать. Она была вне себя от изумления и возмущения, рисуя в своем воображении всякого рода картины. По ее словам, у нее просто голова шла кругом. А шум не прекращался, и она услышала, что плачет женщина. Она решила, что с Флоренс был какой-то мужчина и они ссорились.

Наконец, она взяла свои щипцы для завивки волос и постучала ими по люстре. Звуки сразу же прекратились. Она приоткрыла дверь, притаившись за ней в темноте, но оттуда никто не спустился. Вероятно, ушли по черной лестнице.

Но она никак не могла заснуть. Ею владел праведный гнев, и полчаса спустя, накинув халат, она храбро направилась в комнату Флоренс.

— Я собиралась как следует с ней поговорить. Мне делается просто нехорошо, когда сейчас об этом думаю, но это почтенный дом и… ну, вы знаете, что я хочу сказать. Если она с кем-то встречалась…

Дверь была закрыта, но не заперта. Приоткрыв ее, она позвала Флоренс. Никто не откликнулся. Тогда она вошла и включила свет. В комнате царил настоящий хаос. У нее, похоже, не было слов, чтобы описать увиденное, и она продемонстрировала нам это энергичным взмахом руки.

— Даже ее туфли! — воскликнула она. — Ее бедные туфли валялись на полу. Но, похоже, ее не ограбили. Копилка стояла по-прежнему на столике, а старомодные ручные часы, которые служили ей вместо настольных, лежали на тумбочке возле кровати.

При виде этой картины она, трясясь от страха, ринулась вниз в свою комнату, где сразу же залезла в кровать. Даже тогда у нее не было полной уверенности, что в этом деле не была каким-то образом замешана и Флоренс. Ведь там, наверху, была и женщина. По словам Лили, ей не хотелось попасть в какую-нибудь историю. Она могла потерять место и, судя по всему, совсем по-детски боялась полиции.

— Если бы они знали, что я была там, наверху…

В конце концов ей удалось заснуть, но в семь утра она снова поднялась наверх и открыла дверь в комнату Флоренс. В комнате кто-то прибрался. Во всяком случае она выглядела получше.

— Не то чтобы все было в полном порядке, вы понимаете. Но разбросанные по полу вещи убрали. В таком виде комнату и застала полиция.

— И что вы думаете сейчас? — спросила Джуди, закуривая и затем протягивая пачку с сигаретами Лили.

— О, спасибо! Вообще-то нам не разрешают здесь курить, но иногда я открываю окно и… Это так успокаивает нервы.

— Да, это успокаивает, — вежливо согласилась Джуди. — Но что было нужно этим людям? Как вы думаете?

— Даже не знаю. Она ведь работала в адвокатской конторе, а к ним иногда попадают странные вещи. Например, какие-нибудь письма. Если бы у нее было что-нибудь в этом роде, это многое бы объяснило. Скорее всего, это было что-то небольшое, а то бы они это нашли. Но я не знаю, где это находится, если оно все еще в комнате.

— А вы сами искали это? — спросила Джуди.

— Да. Комнату заперли, но мой ключ подходит к ее замку. Конечно, я не должна была этого делать, но она была моей подругой…

Глаза мисс Сандерсон наполнились слезами, и Джуди успокаивающе похлопала ее по округлому плечу.

— Вы поступили правильно. Абсолютно правильно. Между прочим, мне бы самой хотелось взглянуть на эту комнату. Вы не против?

Мисс Сандерсон не только не была против, но даже обрадовалась.

— Я подожду здесь, — заговорщически прошептала она. — И если что-нибудь услышу, постучу щипцами по люстре.

Я предпочла бы остаться внизу, но Джуди заявила, что если нас там кто-нибудь увидит, то один только мой вид сразу же убедит его, что мы не воры, и я согласилась пойти вместе с ней наверх. Однако, должна признаться, я вся дрожала, поднимаясь по лестнице. Впереди совершенно бесшумно, словно крадучись, шла мисс Сандерсон, и эта ее таинственность еще больше нервировала меня. Открыв дверь своим ключом, она нас, однако, оставила, спустившись вниз так же бесшумно, как и поднялась, после чего Джуди вытащила ключ из замка и вставила его в дверь изнутри.

Мы стояли в темноте, и, думаю, даже Джуди было в тот момент не по себе. Я же чувствовала себя настоящей преступницей. В доме было необычайно тихо. Миссис Бассетт, как сказала нам мисс Сандерсон, спала на этом же этаже, в конце коридора, но она уже несколько дней была больна и не выходила из комнаты. Что же до остальных обитательниц этого этажа, то чем бы они ни были заняты сейчас, делали это в полнейшей тишине, так как из-за закрытых дверей вокруг нас не доносилось ни звука.

Прежде чем включить свет, Джуди тщательно задернула шторы. Итак, мы были с ней вдвоем в комнате, откуда Флоренс Гюнтер, в клетчатом платье и синем жакете, отправилась навстречу своей неожиданной и необъяснимой смерти.

Все здесь было сейчас в полном порядке. Кровать застелена искусственным покрывалом, а одежда висела в стенном шкафу, где внизу, на полке, стояли и ее туфли. Все они были весьма практичными, на низком каблуке и без всякой вычурности. Джуди выглядела одновременно подавленной и возмущенной.

— Что она имела в жизни?! Ничего! Почему ее не оставили в покое?

Однако, несмотря на гнев, Джуди не утратила своей обычной деловитости.

— Нет никакого смысла искать в очевидных местах, — заявила она. — Полиция об этом уже позаботилась. Но если Лили права… Предположим, мне надо было спрятать здесь какую-нибудь бумагу. Куда бы я ее положила? Однажды я спрятала от мамы любовное письмо в баночку с зубным порошком.

Зубной порошок бедной Флоренс стоял на умывальнике, но хотя с большим трудом и с помощью ножниц Джуди и удалось снять крышку, внутри ничего не оказалось. Затем она проверила бутылочки на туалетном столике. Одна из них, темно-синяя, заинтересовала ее, но в ней была лишь примочка для глаз и больше ничего. За обоями, похоже, тоже ничего не было, а плинтус прилегал к стене очень плотно.

Тогда она обратилась к стенному шкафу, хотя и без особой надежды.

— Они, вероятно, занялись им в первую очередь.

Похоже, она была права. Тщательный осмотр висевшей тем одежды ничего не дал. Однако она обнаружила в шкафу старую дамскую сумочку и тщательно ее обследовала.

— Смотри! Она что-то хранила за подкладкой. Видишь, где отпарывала, а потом вновь зашивала?

— Но она сейчас не зашита.

— Да. Ну, конечно! Она ведь переложила это в синюю сумочку…

Но время шло, и меня начало охватывать нетерпение. Вся эта наша затея стала казаться просто бесцеремонным вмешательством в чужие дела, и я собиралась уже сказать об этом Джуди, как снизу неожиданно раздался стук. Это ударила щипцами по люстре мисс Сандерсон.

Мы обе замерли, я едва дышала. Кто-то, двигаясь очень тихо, поднимался по лестнице. Шаги замерли прямо у нашей двери, и я энергичным взмахом руки показала Джуди, чтобы она выключила свет. Однако в следующую секунду послышался звук удаляющихся шагов, и я перевела дух.

После этого мы заперли дверь на ключ, и Джуди как ни в чем не бывало возобновила поиски. Она была сейчас на полу и внимательно разглядывала туфли Флоренс.

— Я часто прятала в своих туфлях сигареты. Мама всегда поднимала невероятный шум из-за моего курения. Элизабет Джейн, я только посмотрю эти туфли, и мы пойдем.

— Чем скорее, тем лучше, — сказала я с раздражением. — Если ты думаешь, что мне все это нравится, то ошибаешься. Это самый отвратительный вечер в моей жизни.

Но она меня уже не слышала. Все ее внимание было поглощено парой обычных черных туфель на низком каблуке, в которых она обнаружила кожаные стельки, сделанные таким образом, чтобы поддерживать свод стопы. На первый взгляд, в них не было ничего необычного, но своими чувствительными пальцами Джуди уже что-то нащупала под одной из них и сейчас настойчиво пыталась ее отодрать.

— Бедняжка, у нее было сильное плоскостопие! — И с этими словами она отодрала, наконец, стельку.

Думаю, это была самая обычная стелька из тех, что предназначены для поддержания свода стопы, хотя я таких никогда еще не видела. С одного края у нее был кармашек, плотно набитый ватой.

Из этого-то кармашка Джуди и вытащила аккуратно свернутую полоску бумаги.

Кажется, мы обе дрожали, когда она, наконец, достала ее оттуда. Однако, не развернув, Джуди сразу же сунула находку за вырез платья и, найдя булавку, закрепила ее там. Эта последняя предосторожность была совсем не лишней, так как под платьем на ней обычно почти ничего не было.

— Сейчас не время проявлять любопытство, Элизабет Джейн, — проговорила она. — Надо поскорее убраться отсюда и отвязаться от Лили.

Мы закрыли дверь на ключ и спустились вниз. Кругом по-прежнему царила полная тишина. При виде нас мисс Сандерсон, выглядывавшая из своей двери, махнула, чтобы мы входили, но Джуди отрицательно покачала головой.

— Они там вымели все подчистую, но все равно большое вам спасибо. Вы были очень добры.

— Он не пытался войти к вам?

— Кто-то остановился прямо у двери, а затем прошел дальше. Кто это был?

— Мне не удалось его увидеть. Однако это был мужчина. Может быть, доктор, — добавила она с сомнением в голосе. — Но на всякий случай я решила вас предупредить. Вы не зайдете?

Она была явно разочарована, когда мы отказались. Бедняжке, очевидно, нередко приходилось проводить свои вечера в полном одиночестве, и она, конечно, очень хотела пообщаться с Джуди. Ведь это была Джуди Сомерс, фотографии которой часто появлялись в нью-йоркских вечерних газетах и даже на страницах самых модных журналов!

— У меня есть сэндвичи, — проговорила она.

— Благодарю, но нет. Я никогда не ем на ночь. Совершенно поникшая, Лили проводила нас до дверей.

— Если будут какие-то новости, я сразу дам вам знать.

— Да, пожалуйста. И позвольте поблагодарить вас еще раз. Вы были необычайно добры.

Она немного оживилась при этих словах, и когда, заворачивая за угол, мы увидели ее в последний раз, она выглядывала из-за полуприоткрытой двери, явно не желая возвращаться назад, к своим сэндвичам, которые так никто и не попробовал, своему одиночеству и бессонным ночам.

Автомобиль стоял на том же месте, за углом, где мы его и оставили, но только тогда, когда мы оказались в моей спальне и дверь была заперта на ключ, Джуди достала эту полоску бумаги. И тут оказалось, что мы ничего не можем понять в этой записке. На тонкой бумаге были аккуратно напечатанные слова: «Циферблат будильника. Пять часов справа. Семь часов слева. Нажать на шесть».

— Циферблат! — воскликнула Джуди. — Какого будильника? Я поняла только, что нечто находится где-то в будильнике. Но явно не в ее. У нее его не было. Похоже, мы там же, где и начали!

Что оказалось почти точной оценкой ситуации.