"Дверь" - читать интересную книгу автора (Райнхарт Мери Робертс)

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Одним из неизбежных следствий трагедии является то, что ты постоянно думаешь о ней, пытаясь ответить на вопрос: можно ли было ее предотвратить? Так и я, совсем не желая этого, вновь и вновь возвращаюсь мыслями к событиям того вечера, таким обычным на первый взгляд и, однако, имевшим такие ужасные последствия. Предположим, я включила бы свет в комнате Сары той ночью? Был ли тот слабый шорох, который я тогда услышала, колыханием штор от ветра, как я предположила, или чем-то иным, намного более ужасным?

А если бы я, вместо того, чтобы посылать Джозефа наверх, вызвала бы полицию и дом был бы окружен?

Но что я могла сделать для Сары? Ничего! Совершенно ничего!

Я немного нервничала, направляясь в сторону Ларимерской пустоши. Но по мере моего продвижения отчаянный лай собак казался все более и более знакомым. Когда же я с трудом изобразила нечто похожее на свист, они узнали меня и радостно завизжали. Я смогла различить громкий лай Джока и меланхоличное потявкивание Изабеллы, но они почему-то не ринулись ко мне навстречу.

Я остановилась и позвала собак. Не хотелось покидать тротуар, где было сухо и сравнительно безопасно, и искать их на сыром, сплошь поросшем деревьями и кустарником Ларимерском участке. По правде сказать, я просто боялась туда идти. Ведь что-то удерживало собак на месте. А если это был кто-то? Сейчас я совершенно уверена в том, что когда я, наконец, бросилась бежать, то ожидала увидеть рядом с собаками Сару, без сознания или мертвую. Я бежала как одержимая, не разбирая дороги. И, конечно же, упала — правда, всего один раз, — зацепившись ногой за какую-то старую ржавую проволоку, и ударилась так, что несколько мгновений не могла прийти в себя.

Далеко, в конце участка, я нашла собак, но одних, без Сары. Если до сих пор было непонятно, почему они не прибежали на мой зов, то теперь эта тайна разъяснилась.

Они не могли двинуться с места. Кто-то просунул сквозь ошейники веревку и с ее помощью привязал их к дереву. От радости, что их нашли, собаки крутились на месте, пытаясь лизнуть меня в лицо. Узел оказался невероятно тугим, так что мне понадобилось несколько минут, чтобы их отвязать.

Однако позднее, отвечая на вопросы, я так и не смогла вспомнить, что это был за узел.

Кругом была непроглядная темень. Далеко позади меня, на тротуаре, уличный фонарь освещал место, где начиналась тропа, которая почти сразу круто сворачивала и спускалась к парку. Ларимерская пустошь представляет собой как бы треугольник, одна из сторон которого примыкает к моему участку, а другая к улице, тогда как гипотенуза проходит вдоль глубокого оврага.

Несколько секунд я отчаянно звала Сару, потом приказала терьеру искать ее.

— Ищи, Джок, ищи Сару.

Но он лишь гавкнул в ответ, и в следующую секунду обе собаки исчезли в темноте.

Меня, однако, не покидало странное чувство, что Сара должна быть где-то поблизости. Все же, боясь оставаться здесь одна, я повернула к дому, где и нашла обеих собак, которые с визгом скреблись в парадную дверь. Я разбудила Джозефа и заставила его пойти со мной на Ларимерский участок. Он с револьвером и я с фонарем в руке представляли собой, должно быть, весьма странную и подозрительную пару: двое пожилых людей, причем Джозеф был полуодет, бродящих ночью по пустырю. Об этом, похоже, подумал и встретившийся нам полицейский, который совершал здесь обход.

— Потеряли что-нибудь? — в голосе полицейского звучало подозрение.

— Пожилую женщину довольно плотного телосложения, — ответила я чуть не плача.

— Ну, с этим, думаю, у вас будет все в порядке, — заметил полицейский. — Вот если бы вы потеряли здесь кольцо…

Все же мой рассказ произвел на него некоторое впечатление.

— Вы говорите, они были привязаны к дереву? К какому?

— Вон к тому, — показала я. — Мой дворецкий как раз сейчас его осматривает. Веревка должна быть где-то там, рядом с деревом.

И тут Джозеф ошеломил меня.

— Мадам, — крикнул он, — здесь нет никакой веревки!

И действительно, веревка исчезла. Искал полицейский, искали мы с Джозефом, но ни веревки, ни Сары найти не удалось. Полицейский, решив, очевидно, что все это было лишь моей причудой, забыл о своих подозрениях и, похоже, даже развеселился.

— Вам лучше отправиться сейчас домой, мэм, — убеждал он меня, — а утром снова приметесь за поиски.

— Но здесь же была веревка, я едва смогла ее развязать!

— Конечно, конечно, — согласился он, пытаясь меня успокоить. — Может быть, леди, которую вы ищете, сама и привязала собак. Вероятно, ей надо было уйти, а собаки мешали.

Возможно, он был и прав, но в глубине души я не верила этому, зная Сару. И тут я подумала: а знаю ли я ее? Я знала невозмутимую, флегматичную Сару, то есть знала ее лишь с внешней стороны. А какой она была на самом деле? Меня как обухом по голове ударило, когда я сообразила, что не знаю даже, есть ли у Сары какие-нибудь родственники, которым могла бы сообщить о случившемся!

— Сейчас вы пойдете домой, — полицейский говорил со мной, как с малым ребенком, — а утром увидите, что она вернулась. Если же она не придет, дайте мне знать.

Последние слова он произнес уверенным, авторитетным тоном, как бы говоря: положитесь на меня, я — закон и все улажу.

На следующее утро шел дождь, все вокруг выглядело унылым и серым. Часы показывали восемь, и я позвонила, чтобы принесли завтрак. Если у меня и были какие-то надежды на возвращение Сары, они сразу же улетучились при взгляде на мрачное лицо Джозефа. Я выпила немного кофе, а в половине девятого ко мне в своем роскошном пеньюаре, накинутом поверх цветастой пижамы, зевая, вошла Джуди.

— Ну, и что же она сказала в свое оправдание? — спросила Джуди с порога. — Можно, я позавтракаю здесь с тобой. Ненавижу есть в одиночестве.

— Кто сказал?

— Сара.

— Она еще не вернулась.

— Что? Но ведь я слышала. С двух и почти до трех ночи она все ходила и ходила над моей головой, так что я чуть с ума не сошла.

Я села в постели, не сводя изумленного взгляда с Джуди, затем позвонила.

— Джозеф, — обратилась я к пришедшему на звонок дворецкому, — вы заходили сегодня в комнату Сары?

— Нет, мадам. Я поднялся позже обычного и сразу же поспешил вниз.

— Но… ваше выражение лица… Я решила, вы знаете, что она не возвращалась.

— Она не спускалась к завтраку, а завтракает она всегда очень рано.

В этот момент до нас донесся взволнованный голос Мэри Мартин, объясняющей что-то горничной в холле над нашими головами. Минуту спустя она уже мчалась вниз по лестнице, дробно стуча каблучками.

В следующее мгновение она ворвалась ко мне с криком, что в комнате Сары все перевернуто вверх дном. Джуди сразу же как ветром сдуло. Поспешно одеваясь, я успела учинить Мэри настоящий допрос. По ее словам, она постучала к Саре, чтобы попросить утреннюю газету. Надо сказать, что в доме я получаю газету последней. Сначала ее прочитывает Джозеф, затем Сара, а у Сары ее забирает Мэри, так что, когда в девять газета, наконец, доходит до меня, на ней обычно уже виднеются масляные пятна и следы от яйца и грейпфрутового сока. Но я опять отвлекаюсь. Итак, не получив ответа, Мэри открыла дверь, и то, что предстало ее взору, увидела и я, когда, одевшись, поднялась наверх.

В комнате Сары царил полнейший беспорядок. Кто-то сдвинул в угол кровати матрац и подушки, выбросил из шкафа одежду и обувь, переворошил бумаги на письменном столе. Даже ее сундук был взломан, а его содержимое валялось на полу. Истории болезней членов семьи, которые она, как ветеран свои медали, всегда держала при себе, были брошены на кровать и, очевидно, тщательно просмотрены.

Во всем этом беспорядке было что-то весьма непристойное, как если бы кто-то сорвал с Сары одежду и выставил ее немолодое тело на всеобщее обозрение.

Джуди, заметно побледневшая, стояла в дверях.

— На твоем месте я бы не входила, — произнесла она. — Во всяком случае, ни к чему не прикасалась бы, пока не приедет полиция.

— Ее удар хватит, — заметила заглядывающая в комнату через мое плечо Клара, — когда она все это увидит. Она такая аккуратная!

Но у меня было ужасное предчувствие, что ничто в этом мире уже не сможет расстроить бедную Сару.

Было пятнадцать минут десятого, когда я позвонила в полицию. Полчаса спустя прибыл помощник суперинтенданта полиции инспектор Гаррисон в сопровождении полицейского.

Они осмотрели комнату Сары, после чего, оставив там полицейского, инспектор прошел со мной в библиотеку.

Инспектор Гаррисон был человеком небольшого роста и плотного телосложения с абсолютно голым черепом и такими ярко-голубыми глазами, какие встретишь только у ребенка. Разговаривая со мной, он вытащил из кармана деревянную зубочистку и откусил от нее кончик. Как я позже узнала, их у него был просто неисчерпаемый запас. По его словам, он бросил курить и ему необходимо было все время держать что-нибудь во рту.

Он был не склонен видеть в исчезновении Сары что-либо серьезное. Во всяком случае, до тех пор, пока для этого не появятся более веские основания. Однако он заинтересовался нашим грабителем и особенно теорией Уолли, полагавшим, что вор прятался в вентиляционной трубе. Когда я ему об этом рассказала, он сразу же отправился в умывальную, а затем в комнату горничной и тщательно все осмотрел. Однако на подоконнике в чуланчике Клары было столько царапин, что они мало чем могли помочь инспектору.

— Он, конечно, мог забраться сюда, в этом нет никакого сомнения, — произнес инспектор, закончив осмотр. — Но мне не хотелось бы быть на его месте, когда он отсюда выбирался. И все же это вполне возможно.

Затем он отправился бродить по дому, время от времени привлекая на помощь Джозефа. Вскоре появился Уолли и присоединился к нам с Джуди в гостиной, где мы терпеливо ожидали возвращения инспектора. Джуди сидела притихшая, Уолли же был явно взволнован, даже встревожен. Он бесцельно ходил по комнате, снимая и вновь ставя на место безделушки, пока Джуди не взорвалась:

— Ради Бога, Уолли! Сядь и успокойся!

— Если я тебя так раздражаю, ты можешь уйти в другую комнату.

Джуди закурила.

— Не могу понять, — медленно произнесла она, глядя на Уолли. — Что тебе до Сары? Мне кажется, ты всегда был к ней довольно равнодушен.

— Когда-нибудь ты все узнаешь.

Джуди бросила на него быстрый взгляд.

— Почему же не сейчас?

Не ответив, Уолли резко повернулся и возобновил хождение по комнате.

Несколько минут царило молчание. Неожиданно Уолли остановился. Как выяснилось, ему в голову пришла мысль, что Сара уехала в Нью-Йорк, и он предложил Джуди позвонить матери и узнать, там ли Сара. После долгих препирательств между Джуди и Уолли было решено, однако, не волновать Кэтрин, и я связалась по телефону с Джимом Блейком, который после того, как я ему все рассказала, пообещал, что позвонит ей под каким-либо предлогом и осторожно все разузнает. Когда меня позже спрашивали, как он держался во время нашего разговора, я мало что смогла вспомнить. Кажется, он очень удивился, а потом сказал, что плохо себя чувствует, но сейчас встанет, позвонит Кэтрин, а днем зайдет к нам.

Вскоре он позвонил нам и сообщил, что Сары, судя по всему, в Нью-Йорке нет, напомнив, чтобы мы ждали его около трех.

Однако это сообщение странным образом подействовало на Уолли. Мне кажется, он испугался, хотя, возможно, такое впечатление у меня сложилось позже, в свете того, что я знаю сейчас. Все же, как я припоминаю, он выглядел так, будто не спал всю ночь. Кроме того, он все время нервно крутил свой перстень, чего я не замечала за ним с тех самых пор, как он вернулся с фронта.

Он беспрестанно курил, а в те моменты, когда его пальцы не были заняты сигаретой, крутил и крутил перстень с печаткой.

Один раз он нас оставил и отправился наверх взглянуть на комнату Сары. Полицейский открыл ему дверь, но внутрь не пустил. Он также перебросился парой слов с Мэри, что я могла тогда только предполагать, а сейчас знаю наверняка. Однако он уже снова был с нами в гостиной, когда там появился инспектор и, достав из кармана очередную зубочистку, начал свой разговор.

— Прежде всего, — произнес он, — на вашем месте я бы не делал поспешных выводов. Вероятнее всего, леди жива. Я почти уверен в этом. Мы, конечно, пошлем людей в морг и больницы, но, как вы понимаете, существует множество причин того, что человек решает исчезнуть, причем иногда так же загадочно, как и ваша Сара. У мисс Гиттингс, как вы все хорошо знаете, был ключ от дома. Не могла ли она, к примеру, сама, вернувшись прошлой ночью сюда, искать что-нибудь в своей комнате?

— Одетая в темные брюки? — спросила я резко.

Моя горячность вызвала улыбку на лице инспектора.

— Возможно. Иногда происходят и более странные вещи. Но вернемся к ключу от ее комнаты. Как я понимаю, он торчал снаружи прошлой ночью?

— Так сказала моя секретарша.

— Но сейчас он в замке с внутренней стороны двери.

— Не могу этого понять. Сара всегда запирала свою комнату, когда уходила из дома. Запирала комнату и брала ключ с собой.

— А есть еще ключ к ее двери?

— Если и есть, то я об этом ничего не знаю.

— Тогда будем считать, что это ее ключ. Может быть, это и не так, но он ничем от него не отличается. И где бы он ни находился прошлой ночью, сейчас торчит в двери с внутренней стороны. Давайте на мгновение представим, я повторяю, представим, что она действительно решила исчезнуть, а потом вдруг вспомнила о какой-то вещи, которую здесь забыла, и вернулась.

— Конечно, — фыркнула Джуди, — она забыла взять зубную щетку.

Инспектор улыбнулся.

— Вот именно. Или могла что-то спрятать, а потом забыла, куда это положила.

— Понимаю, — иронически протянула Джуди. — Она забыла свою зубную щетку и поэтому вернулась, но не хотела, чтобы об этом узнал Джозеф, и спряталась в вентиляционной шахте, где и уронила карандаш. Все абсолютно ясно.

— У нас пока нет никаких доказательств того, что там кто-то прятался, — спокойно ответил инспектор. — Между прочим, где этот карандаш? Хотел бы взглянуть на него.

Я открыла ящик стола и протянула инспектору конверт с карандашом.

— Кто-нибудь к нему прикасался?

— Я поднял его за грифель, — ответил Уолли.

— Вы уверены, что его там не было до прошлой ночи? — спросил, обращаясь ко мне, инспектор.

— Думаю, это маловероятно. Потолок там стеклянный, и его регулярно моют. Кто-нибудь сразу заметил бы этот карандаш.

Инспектор осторожно взял карандаш за кончик, где был ластик, и принялся тщательно осматривать, насвистывая простенький мотив. Удовлетворенный, по-видимому, осмотром, он снова положил карандаш в конверт и убрал его в карман.

— Ну, хорошо. А сейчас давайте поговорим о самой мисс Гиттингс. У нее, как я понимаю, не было любовника?

— Любовника?! — Я была шокирована. — Помилуйте, инспектор, ведь ей уже под пятьдесят!

Казалось, мои слова его позабавили.

— Иногда происходят и более… Ладно, не любовник. Просто какой-то человек, скорее всего, моложе ее, который ради каких-то своих целей мог притвориться влюбленным. Скажем, из-за денег. Вы себе представить не можете, на что способны пойти некоторые люди из-за денег. Полагаю, у нее были какие-то сбережения?

— Не знаю. Но если и были, то, скорее всего, небольшие.

Инспектор повернулся к Джуди.

— Когда вы услыхали шаги в комнате мисс Гиттингс, то решили, что это была она сама?

— Конечно.

— Почему?

— Это была ее комната, да и собаки молчали. Они подняли бы лай, если бы это был кто-то посторонний.

— О! — воскликнул инспектор и полез в карман за новой зубочисткой. — Это интересно. Выходит, собаки знали, кто это был! Очень интересно.

Минуту или две он молчал, обдумывая услышанное, затем произнес:

— Полагаю, у нее совсем не было друзей или хотя бы знакомых?

— Совсем.

— Она никогда не упоминала в вашем присутствии имени Флоренс?

— Флоренс? Нет, никогда.

— Любопытная вещь, — заметил инспектор, усаживаясь в кресло. — Нам кажется, что знаем о человеке все. Вдруг что-то происходит, и мы понимаем, что по существу ничего о нем не знали. Возьмем, к примеру, мисс Гиттингс. Последние две недели или около того она постоянно находилась в крайне возбужденном состоянии. Ела мало и еще меньше спала. Иногда ночью часами ходила взад-вперед по своей комнате. По меньшей мере, дважды за это время ей звонила девушка по имени Флоренс, и она договаривалась с ней о встрече. Последний из этих двух звонков был вчера в одиннадцать часов утра. Кухарка пыталась дозвониться до зеленщика и случайно подслушала их разговор. К сожалению, они, вероятно, заранее договорились о месте встречи, так как оно не упоминалось в их разговоре.

Вчера вечером, точнее без четверти пять, Сара Гиттингс вышла из дома. По словам вашего дворецкого, она вернулась через полчаса, попросила, чтобы ей пораньше принесли ужин в ее комнату, и в пять минут восьмого, как вы хорошо знаете, снова ушла.

Однако до своего ухода она сделала две странные вещи. Спустилась в подвал, взяла там стул и отнесла его в комнату, где хранятся дрова. Он и сейчас там. И она отрезала часть новой бельевой веревки. Веревка была аккуратно сложена, но это не обмануло вашу прачку — она особа довольно проницательная.

Мне показалось, что Уолли, слушавший инспектора с напряженным вниманием, немного расслабился. Во всяком случае, он перестал крутить свой перстень.

— Понятно, — сказал он, когда инспектор остановился. — Она сама привязала собак к дереву.

— Выходит, сама.

— Ну как, успокоился? — спросила Джуди, которая, как я видела, и сама оживилась.

Но Уолли, казалось, ее даже не слышал. Он глубоко и облегченно вздохнул и потянулся за сигаретой.

— Не скрою, — сказал он, обращаясь к инспектору, — что для меня это все чрезвычайно важно. Я… вы даже представить себе не можете, как вы меня успокоили.

Однако я была не согласна с выводами инспектора.

— Если она и взяла веревку, то, уверяю вас, не для того, чтобы привязать собак. Она вообще не хотела их брать с собой и согласилась на наши уговоры с большой неохотой. А что касается этого человека не лестнице, — ядовито добавила я, — вы говорите мне, что это была Сара Гиттингс, которая ушла не более чем за полчаса до его появления и которая могла прийти в дом, когда хотела! Вы думаете, я поверю тому, что Сара отправилась на Ларимерскую пустошь, привязала к дереву собак, надела темные брюки, разбила стекло в двери гостиной и специально позволила мне увидеть ее в зеркале?! Не забывайте, что она знала об этом зеркале!

— Но здесь и появляется на сцене наш мужчина, — заметила ехидно Джуди. — Любовник Сары. Они встретились на пустоши, и он обнаружил, что она забыла взять свою зубную щетку. Естественно, он отказался бежать, пока она ее не принесет. Все абсолютно ясно.

Инспектор Гаррисон улыбнулся.

— И все же, — произнес он, поднимаясь с кресла, — вы не можете отрицать того, что она взяла веревку! А сейчас давайте-ка поглядим на разбитую дверь.

Но по странному стечению обстоятельств, с чем нам не раз пришлось столкнуться на протяжении всей этой серии преступлений, следы на земле, около ступеней, оказались уничтоженными. Прошел дождь, и к тому же Эбнер Джоунс, начавший весеннюю уборку лужаек, тщательно подмел все дорожки.

Однако Джуди уверяла, что инспектор Гаррисон нашел что-то на ступенях.

— Когда он нагнулся, чтобы завязать шнурок на ботинке, — сказала она, — то подобрал какой-то маленький блестящий предмет. Похоже, это был отломанный кончик ножа.

К полудню все еще не было никаких сообщений о Саре. Ее поиски в морге и больницах оказались безрезультатными. Думаю, и инспектор больше ничего не находил. Один раз Джуди сообщила мне, что он с полицейским что-то ищет в мусорном ящике на заднем дворе и что они также взяли с собой стекло из разбитой двери гостиной. Но оно вряд ли могло им чем-нибудь помочь, так как дождь, вероятно, смыл на нем все следы. Кларе, разрешили сделать уборку в комнате Сары, и когда она закончила, инспектор посоветовал мне закрыть комнату на ключ.

Он ушел в полдень. Дождь лил как из ведра, но какое-то время спустя я увидела, как он в макинтоше, с которого ручьем стекала вода, медленно бродит по Ларимерской пустоши. Когда я в следующий раз выглянула в окно, он все еще был там, но мне показалось, что он сменил свою мягкую фетровую шляпу на кепи.

И только когда фигура, наконец, скрылась за ближайшим холмом, мне вдруг пришло в голову, что это мог быть вовсе и не инспектор.