"«Сирены» атакуют" - читать интересную книгу автора (Черкасов Дмитрий)
Часть четвертая ТАЙНАЯ АКТИВНОСТЬ Глава одиннадцатая ЛЮБУЯСЬ КРАСОТАМИ
Номера в монастырской гостинице были двухместные, и Чайке как даме выпало поселиться одной, в ожидании соседки. Из этого можно было извлечь пользу, и Посейдон отвел Артемия в сторону.
- Постарайтесь сделать вот что, - сказал он негромко. - В прибывающей немецкой группе есть женщины. Постарайтесь поселить одну в этот номер.
Монах с сомнением покачал головой.
- Это будет трудно устроить. Там две женщины, и естественнее будет поселить их вместе.
- Понимаю, но вы все-таки попытайтесь. Организуйте путаницу с бронью. Если немка слишком явно заартачится, то уступите. Пусть хотя бы проявится: активное нежелание послужит косвенной уликой.
- Как и активное желание, - заметил Артемий.
- Это верно, - согласился Посейдон.
- Зосима будет ждать вас в церкви через полчаса. Желательно, чтобы вы вошли в курс дела до прибытия группы.
- Да, конечно. Мои люди уже переодеваются…
Брови Артемия поползли вверх:
- Что значит - они уже переодеваются? Вы уже готовы, что ли, выступить в роли реставраторов?
- Да нет, - улыбнулся Каретников. - Никаких фартуков и косынок. Я не вполне правильно выразился. Они… оснащаются.
Монах понимающе кивнул.
- Надеюсь, что вы не проявите вопиющую неосведомленность в профессиональных вопросах.
- Не беспокойтесь. Мы будем молчать как рыбы, лишнего не ляпнем. В конце концов, вода - наша привычная стихия.
Помявшись, Артемий сказал:
- Руководство обители… очень просит не забывать, что на территории находится детский лагерь…
Каретников, уже направившийся в свой номер, резко остановился.
- Какой еще, к черту, детский лагерь?
- Но разве вас не поставили в известность? На острове разбит детский православный лагерь. Дети помладше приехали с родителями, те, что постарше, - без сопровождения. Целая орава.
Забавно, что Артемий никак не отреагировал на поминание черта. Посейдон сжал кулаки.
- Но это ведь не лезет ни в какие ворота! Здесь же черт знает что может начаться!.. И потом - работы по подъему объекта тоже небезопасны, насколько я понимаю. Как же сюда пустили детей?
- Это так, и все родители были предупреждены. Но паломники есть паломники. Это глубоко верующие люди. Некоторые даже усмотрели в этом некий подвиг. Заставь дурака Богу молиться…
Очередное ругательство, произнесенное Каретниковым, крепко превзошло прежнее и прозвучало абсолютно неуместно в этих стенах.
- Бардак! - продолжил он гневно. - Сущий бардак! Одна рука не знает, что делает другая, - вот уж воистину по Писанию… Почему нас не предупредили? Это может сорвать операцию! Детей нужно немедленно эвакуировать!
- Их, безусловно, не следовало пускать, - возразил Артемий. - А теперь уже поздно. Эвакуацию невозможно провести незаметно, поскольку все может пойти прахом.
«Сирены» послушно ходили за братом Зосимой, который несколько успокоился и был приятно удивлен вниманием, с которым его слушали. Он ненадолго сделался истинным пастырем, наставляющим благочестивое стадо.
Ему почтительно внимали, Торпеда и Магеллан даже делали пометки. Именно они прошли курс специальной тренировки памяти, и записи требовались им на всякий случай, больше для видимости, если вдруг придется объяснять, каким чудесным образом им удалось так хорошо все запомнить.
- Ну, доминанты архитектурного ансамбля очевидны, - говорил Зосима. - Колокольня и купола собора, здесь не на чем особо останавливаться. Из старого комплекса монастырской гавани сохранились только странноприимный дом, для бедных, и часовня. Часовню Святителя Николая построили в восемьсот пятнадцатом году. Ее, кстати заметить, уже отреставрировали, потом можете полюбоваться как профессионалы… А саму гавань еще семьдесят лет назад окружал этакий обруч. - Зосима сделал движение, как будто заключал кого-то в объятия. - Обруч из бревенчатых ряжей с камнями внутри, а со стороны берега были гранитные блоки.
Экскурсанты обходили остров, то и дело останавливаясь и осматривая достопримечательности, на которые обращал их внимание Зосима.
Впитывание материала экскурсии было возложено на Магеллана и Торпеду, для прочих экскурсия в большей мере имела совсем другое содержание. «Сирены» отмечали про себя пути подхода и отступления, естественные и искусственные укрытия; высоты, с которых удобно вести огонь; наличие подозрительных лиц и систем слежения. На их лицах застыли обманчиво кроткие маски; старый морской волк Мина рисковал даже переусердствовать, настолько несвойственно было ему это выражение.
Зосима простирал руку:
- Вон там вы видите скит, сооруженный во имя Коневской иконы Божией Матери. Он расположен на месте самого первого монастыря, который возвел основатель обители Преподобный Арсений. Скит построили лишь в конце девятнадцатого столетия по проекту архитектора Слуцкого. Центром композиции, как вы видите, является редкая по красоте церковь; налицо русско-византийский стиль…
Магеллан записывал, от усердия высунув кончик языка. Торпеда стрелял глазами, фиксируя все не хуже фотокамеры с высокой разрешающей способностью. От его внимания не укрывалась ни одна деталь.
- Двухэтажный келейный корпус, конечно, будет поскромнее. Вы видите башенки с шатровым завершением, главки с крестами. С запада возведены трехчастные ворота с килевидными арками. Все это нынче, увы, пребывает в упадке, но мы надеемся, что вашими стараниями удастся поправить дело…
«Воображаю, что с ним стало бы, застань он нас за реставрационными работами, - подумал Посейдон. - А если бы увидел за работами другими, его уж точно хватил бы удар… впрочем, от последнего зрелища он не застрахован».
Каретников посмотрел на часы: до прибытия катера с немцами оставалось уже совсем недолго.
Зосима вел экскурсантов дальше:
- …Итак, кленовая аллея восходит к собственно монастырю. Слева гостиница, тоже детище Слуцкого. Предлагаю оценить мезонины и полуциркульные окна, без них строение не вписалось бы в общий ансамбль. И еще витраж над центральным входом… А вон там, за гостиницей, - кузница. Сначала думали сделать там мельницу, но место оказалось неудобным, так что назначение сменили… Дальше - монастырское гумно, с сараями для хлеба и соломы. И снова все в руинах… «И страусы, и ежи, и косматые будут скакать…» Справа - вторая гостиница, деревянная…
- Насчет гостиниц мы в курсе, брат Зосима, - мягко напомнил экскурсоводу Каретников. - Нам бы поближе к объектам…
- Да здесь все сплошные объекты, - с горечью ответил удрученный монах. - Руки опускаются…
- Ничего… С Божьей помощью справимся… дайте срок.
Произнося это, Посейдон испытал чувство стыда. Бессовестный обман. И вряд ли акции, которые они проведут взамен реставрационных работ, покажутся Зосиме достойной альтернативой - тем более что он не будет знать об их сути…
Речь Зосимы струилась плавно, все больше наполняясь благоговением; постепенно в голосе монаха начал звучать благоговейный надрыв.
- Ярус звона выполнен в форме восьмерика, и в каждой его грани сооружены высокие полуциркульные проемы с деревянными балками для развески колоколов. Последних во время оно насчитывалось до десяти. Самый главный из них весил двести четыре пуда и висел на мощных крестовых балках внутри восьмерика. Святые Врата закрывали собой арочный проход под колокольней. Их сладили из дерева и - предположительно - обили медными листами, по которым выполнили роспись. На правой половине изображался основатель обители Преподобный Арсений, над главою которого Коневская Божия Матерь с парящими ангелами, на левой половине - Святитель Евфимий, архиепископ Новгородский, над главою которого нерукотворный образ Христа Спасителя с ангелами. В самой верхней части ворот, в полуциркуле, был изображен Господь Бог Саваоф с исходящим от него Духом Святым в виде голубя. Ко дню сегодняшнему, - махнул рукой Зосима, - у нас не осталось ни ворот, ни росписи… Все это безвозвратно утеряно.
Дойдя до колокольни, группа проследовала в арочный проход на территорию монастыря. В проходе они задержались, разглядывая фрески.
- Вот, - с гордостью сообщил монах, - здесь постарались ваши товарищи из Петербурга. Известно ли вам сие?
- А как же, - откликнулась Чайка. «Товарищей» она не видела в глаза, но знала всех поименно, как и остальные члены отряда. Иначе легко было угодить впросак. «Сирены» были осведомлены не только о личном составе прошлых реставраторов, но и представляли приблизительный объем работы, выполненной ими.
- Большевики все замазали известью, - сказал Зосима. - Толстенным таким слоем. Спрашивается - зачем? Но все восстановлено - ведь эта живопись уникальна, она характерна только для этих мест. Посмотрите на правую стену - вам, должно быть, известен сюжет?
Монах выжидающе прищурился. Что-то подозревает?
Пауза была совсем недолгой, Зосима ответил сам:
- Русско-шведская война, конец семнадцатого века. Монастырь разорили, а двух монахов захватили в полон. Они чудесным образом спаслись по заступничеству Коневской Божией Матери… А здесь живописуется посещение острова архиепископом Новгородским Евфимием…
От обилия непривычной информации у Посейдона шла кругом голова. Долго им не продержаться, выдавая себя за людей, сведущих в истории и искусстве.
- А здесь, - не уставал вещать Зосима, - когда-то находился памятник в виде пирамиды, в честь визита императора Александра Второго с семейством… вы видели его близ аллеи, что идет от причала… А здесь хранили овощи, а здесь была келия для звонаря и привратника. Третий изворот… надстроен в восемьсот пятьдесят первом… академик архитектуры Горностаев… внутренний игуменский дворик… хлебопекарня… келия трапезария…
Спустя полчаса Каретников снова взглянул на часы.
- Простите, брат Зосима, - сказал он решительно. - Если не возражаете, мы продолжим знакомство с фронтом работ самостоятельно. А экскурсию продолжим, когда определимся. Нельзя объять необъятное.
Монах пришел в недоумение.
- Как же - самостоятельно? Ведь я должен вам указать…
- Нам предоставлена свобода выбора, - возразил командир «Сирен». - В зависимости от соответствия имеющихся ресурсов поставленным задачам. Здесь почти все нуждается в восстановлении - ну, за редким исключением. Хотя бы в частичном. Мы обойдем все вторично, уже сами, и определимся окончательно.
Зосима пожал плечами. Он выглядел обиженным.
- Как вам будет угодно…
Посейдон дружески улыбнулся:
- Не сердитесь на нас. Поверьте, что мы приехали к вам с самыми благими намерениями и постараемся… чтобы здешняя обитель всячески укрепилась к славе Преподобного Арсения.
Говоря это, он не кривил душой.
Зосима подозрительно взглянул на него и не сказал ни слова: быстро перекрестил отряд и пошел прочь.
Каретников повернулся к своей группе:
- Ну, други мои, предварительную рекогносцировку мы провели, а теперь давайте встретим наших деловых партнеров…
Он говорил совершенно серьезно. Обе стороны были партнерами в действе, сути которого не знали ни «Сирены», ни, как подозревал Посейдон, прибывающие гринписовцы религиозной закваски. Не исключено, что у них был один режиссер. С обеих сторон должны были выступить профессиональные головорезы. Каретников был уверен, что столкнется именно с этой публикой, - как был почему-то уверен и в том, что предполагаемые душегубы не имеют никакого отношения к убийству Остапенко и его лечащего врача. Не тот почерк, и он чувствовал это хребтом.
* * *
Высадившиеся на остров туристы ничем не отличались от сотен обычных групп, прибывших знакомиться с русской экзотикой. Строгая монастырская атмосфера контрастировала с вольницей, обещаемой водным простором и диковатой природой местности. Очаги коммерциализации выглядели инородными включениями, по странной ошибке очутившиеся в неподходящей среде. Избушка с сувенирами казалась жалкой и неуместной. Однако Хельга, Ирма и Людвиг немедленно ринулись к ней и через несколько минут отошли, сделавшись счастливыми обладателями разной лубочной псевдорелигиозной дребедени.
Ваффензее снисходительно улыбнулся:
- Зачем вам эти побрякушки? Вы же не думаете, что приобрели нечто уникальное… кстати, русские называют это ширпотребом.
Встречавший группу Артемий вмешался:
- Конечно, это не святыни, уважаемые господа, но все предметы в нашей лавке освящены церковью.
Ваффензее прищурился:
- Освящены? Неужели? Вы уверены?
- Я имел в виду патриаршее благословение и окропление святой водой, - уточнил монах. Он свободно изъяснялся на немецком языке. - Конечно, сами по себе они не могут быть святы.
- Как и ничто другое, - заметил Кнопф. - Ни один предмет, созданный человеческими руками, не может быть свят.
Артемий улыбнулся:
- Слышу слова протестанта… Но разве не вы полагаете во главу угла человеческие деяния?
- Мы отрицаем идолопоклонство и мистику…
- Дорогой Рихард, - вмешался Ваффензее, - я призываю вас уважать чужую веру. Тем более что почитание икон далеко не всеми расценивается как идолопоклонство. Это очень старый спор…
- Я не спорю, - насупился тот. - Просто мне огорчительно, что торговля, уместная, скажем, на Дворцовой площади, проникает в святые места.
- Нам же нужно на что-то существовать, - отозвался Артемий. - Не будем устраивать религиозный диспут, но я не вижу большого греха в продаже сувениров.
- Именно, - с чувством сказала Хельга. - Это настоящие шедевры. - Она вертела в руках маленький прозрачный ящичек с заключенным внутрь макетом монастыря. - Ведь это все ручная работа, верно?
- Конечно. В нашей стране просто нет соответствующих производств. Это искусство в чистом виде, исключающее конвейер.
К ним подошел фон Кирстов:
- Уважаемый святой отец… если не трудно - нам бы очень хотелось поскорее попасть в отель. Некоторые затруднения естественного свойства… - Он не договорил, беспомощно озираясь в поисках кабинки.
- Да-да, разумеется. Здесь совсем недалеко, потерпите немного. - Он чуть возвысил голос: - Следуйте за мной, уважаемые гости, мы будем на месте буквально через несколько минут.
Дорога до монастырской гостиницы заняла немного больше времени, но фон Кирстов, похоже, перестал испытывать какие-либо неудобства. Он с искренним любопытством глазел по сторонам и шел чуть вприпрыжку, глубоко вдыхая бодрящий воздух.
- Да не особенно, - ответил монах. - Паломников душ двадцать, все одиночки - ну, есть и пары, конечно. Реставраторы недавно прибыли. Ребятишки в лагере…
- Не густо, - согласился Ваффензее. - А почему же так получается? Такое замечательное место. Мне казалось, что в России достаточно верующих, чтобы здесь шагу некуда было ступить.
Артемий скорбно вздохнул:
- Больше суеты, чем веры… Ведь как у нас было? Когда Церковь начала возрождаться, в годы перестройки, все бросились креститься. Все вдруг сделались ревностными христианами. Уже тогда было ясно, что все это лишь в угоду моде. Потом, как и следовало ожидать, начался обратный процесс…
- Что же, отрекались? Или вероисповедание меняли?
- Да нет… обычное бездействие, пассивность. Новизна выветрилась. Но нам и не нужно многих. Иисус сказал: много званых, мало избранных. Вот избранные и приезжают. А нынче их мало еще и по причине этих военных работ… весьма некстати…
Он дернул головой в сторону озера. Ваффензее оглянулся:
- О каких работах вы говорите? О подъеме судна?
- Ну да. Почти полвека назад здесь затопили какой-то корабль. И теперь - не раньше, не позже - его захотели поднять. Запакостят воду, это уж точно…
Немец внимательно вглядывался в горизонт, где в легкой влажной дымке вычерчивались катера, мелкие суда и еще какая-то техника, вроде бы на понтонах. Краны, не иначе…
- Но это же очень далеко. Мы думали, что это намного ближе…
Он сделал вид, будто спохватился и прикусил язык, сболтнув лишнее. Артемий притворился, что заглотил наживку.
- Вы думали? Вам что-то известно о корабле?
Ваффензее помедлил, словно подбирал слова:
- Нам положено знать о таких вещах, ведь все мы имеем отношение к Гринпису.
Артемий нахмурился, с тревогой взглянул на немца:
- Вот оно как! Прошу прощения… ведь вы не собираетесь устраивать здесь акции? Пикеты, водные демарши… Ваши мероприятия всегда оборачиваются скандалом, и нам не хотелось бы…
Тот успокоил монаха:
- Не скрою, что мы были готовы к активным действиям. До нас дошли сведения, что загрязнение озера может оказаться куда серьезнее, чем вам кажется. Но работы действительно ведутся далеко от острова, и я не думаю, что для людей существует реальная опасность.
Это прозвучало не очень убедительно. Если немец подозревал о радиоактивном грузе, то должен был понимать, что расстояние на самом деле мизерное. Артемий примирительно сказал ему:
- Видите ли, нас огорчает лишь выбранное время. С другой стороны, чем раньше - тем лучше. Ведь у вас, зеленых, на сей раз общие задачи с нашими военными. Существует радиационная опасность, и чем скорее этот корабль будет выведен из наших вод, тем лучше. Пусть его отправляют на дезактивацию или что там планируется… я не специалист. Это благое, богоугодное дело.
Ваффензее прикоснулся к плечу Артемия:
- Пусть наше присутствие вас не волнует. Вы же понимаете, что любое подобное мероприятие для гринписовцев - как красная тряпка для быка. Мы сразу делаем стойку. Но если все идет подобающим образом, без нарушений и вреда для экологии, то мы никогда не вмешиваемся. А во-вторых, эта наша цель - не главное. В нашей группе собрались верующие люди, подгоняемые искренним интересом к вашей обители… Кое-кто даже склоняется к мысли принять православие.
Они вступили под арку, проследовали в двор.
Магеллан покосился на немцев и вернулся к своему занятию: он вел фотосъемку. Он переводил камеру с купола на купол, и туристы попадали в кадр по чистой случайности. Они попали туда не более шести раз.