"Техника и вооружение 2007 09" - читать интересную книгу автора
«Шторм»
Практически сразу после падения фашистской Германии определился круг новых вероятных противников Советского Союза – в первую очередь традиционных морских держав. Действия вооруженных сил этих стран в Нормандии, на Средиземном море и в ходе операций на Тихом океане подтвердили возможность высадки стратегических десантов, открывающих новый фронт или театр военных действий. В случае начала войны угроза с моря затруднила бы проведение операций советских вооруженных сил как в Европе, так и на Дальнем Востоке. Даже к середине 1950-х гг., несмотря на развертывание массового строительства крейсеров и эсминцев, по численности надводных кораблей основных классов советский флот многократно уступал американским военно-морским силам.
С учетом ограниченных возможностей судостроительной промышленности защиту побережья нашей страны могло обеспечить только наращивание боевых возможностей подводных сил и повышение эффективности береговой артиллерии и морской авиации, в первую очередь за счет использования качественно нового ракетного оружия.
Создание первого в нашей стране противокорабельного комплекса с само- летом-снарядом 15ХМ «Шторм» началось по постановлению Совета Министров от 14 апреля 1948 г. Головным разработчиком был определен коллектив конструкторов завода №293 во главе с Матусом Рувимовичем Биснова- том, человеком весьма любопытной судьбы.
 |
 |
Бисноват, родившийся в 1905 г. и закончивший МАИ в 1931 г., еще до войны успел создать экспериментальные скоростные самолеты СК-1 и СК-2. После примерно годичной деятельности по налаживанию выпуска истребителей ЛаГГ-3 на серийном заводе, летом 1942 г. он становиться заместителем Андрея Григорьевича Костикова, сыгравшего в истории отечественного ракетостроения далеко не благородную роль. Во всяком случае, Сергей Павлович Королев убежденно считал именно Костикова основным виновником своих тюремно-лагерных злоключений. В середине 1942 г. после личного приема у Сталина Костиков стал во главе бывшего НИИ-3 наркомата боеприпасов (ранее именовавшегося ГИРД, затем – РНИИ), по постановлению Государственного комитета обороны от 15 июля 1942 г. преобразованного в НИИ реактивной техники (НИИ РТ) с непосредственным, помимо наркоматов, подчинением Совету народных комиссаров. Основной, пожалуй, даже единственной задачей, поставленной перед НИИ РТ, было создание в годичный срок самолета-перехватчика «302П» с комбинированной двигательной установкой из жидкостного ракетного и двух прямоточных воздушно-реактивных двигателей (ПВРД).
Однако в НИИ-3 не было конструкторов-самолетостроителей. Костиков привлек Бисновата в качестве специалиста «со стороны», который фактически и стал главным конструктором самолета «302П». Самолет был построен практически в заданный годичный срок и даже испытан в планерном варианте. Жидкостный двигатель был более или менее отработан, пусть и не на заданном уровне совершенства. Но ПВРД находились еще на стадии лабораторных исследований. Без них время пребывания «302П» на боевой высоте сокращалось с 15 до одной минуты!
В НИИ РТ нагрянула комиссия во главе с заместителем наркома авиапромышленности А.С. Яковлевым, с участием члена Военного совета Гвардейских минометных частей Л.М. Гайдукова. В соответствии с ее заключением Костикова отстранили от должности и 15 марта 1944 г. арестовали. НИИ РТ преобразовали в подчиненный Наркомату авиационной промышленности НИИ реактивной авиации (с мая 1944 г. – НИИ-1), сосредоточив его работу на создании реактивных и ракетных двигателей. Постепенно эта тематика перешла к традиционным двигательным фирмам, а специалисты НИИ-1 сосредоточились на прикладных научных исследованиях. Поскольку комиссия претензий к самолету, подтвердившему свои характеристики в планерной комплектации, не имела, Бисноват продолжал работу в НИИ-1, а в июне 1946 г., выделившись из его состава вместе с заводом №293, приступил к самостоятельной деятельности.
В то время стало ясно, что жидкостным ракетным двигателям найдется место не на боевых истребителях, а на исследовательских самолетах, предназначенных для достижения еще недоступных тогда сверхзвуковых скоростей. Можно отметить созданные в США Белл Х-1 и Дуглас D-558-II «Скайрокет», на которых впервые удалось преодолеть звуковой барьер. Одним из таких советских экспериментальных ракетных самолетов должен был стать «самолет 5», строившийся в Химках по проекту Бисновата и его коллег.
На самолете с крылом стреловидностью 45° планировалось достичь скорость 1200 км/ч на высоте 12-13 км. Пилот размещался в катапультном кресле, установленном в герметичной кабине, фонарь которой не выступал за обводы фюзеляжа. «Самолет 5» оснащался созданным под руководством Л.С. Душкина работающим на керосине и азотной кислоте двухкамерным ЖРД РД-23ВФ с максимальной тягой на большой высоте 2 т.
С июля 1948 г. по июнь 1949 г. летчиками А.К. Пахомовым и Г.М. Шияновым на двух экземплярах «Самолета 5» было выполнено 11 полетов в планерной комплектации, со сбросом с носителя Пе-8 с высоты 7-7,5 км. При этом один самолет потерпел аварию и не восстанавливался. Когда к лету 1949 г. самолет, наконец, подготовили к проведению исследований ранее недоступных скоростей полета, заказчик уже утратил интерес к нему. Ведущие КБ Микояна, Лавочкина и Яковлева, опираясь на многочисленные коллективы конструкторов и мощную базу опытного производства, на прототипах боевых машин вплотную подошли к диапазону скоростей, предусмотренному для «пятерки».
Тем не менее накопленный опыт пригодился при последующих работах Бисновата и его сотрудников, когда по постановлению от 14 апреля 1948 г. они приступили к разработке противокорабельного комплекса с самолетом-снарядом 15ХМ «Шторм» и ракеты «воздух-воздух» СНАРС-250.
 |
 |
В соответствии с постановлением реактивный самолет-снаряд 15ХМ предназначался для стрельбы с береговой катапульты по кораблям противника на дальностях до 80 км. Он должен был лететь к цели на высоте от 5 до 1500 м со скоростью более 900 км/ч. Вес самолета-снаря- да ограничивался величиной 2500 кг при оснащении боевой части 800-1000 кг взрывчатого вещества.
15ХМ должен был оснащаться системой командного управления по радиоканалу. В районе цели предусматривался переход на самонаведение или командное наведение с использованием установленной на самолете-снаряде телевизионной системы. Радиолокационная головка самонаведения весом 120 кг по проекту захватывала цель типа «линейный корабль» или «крейсер» на удалении 15 км. При этом угол обзора составлял 15° в горизонтальной плоскости и 5° – в вертикальной. Тепловая ГСН с углом обзора 30° должна была быть вдвое легче, но и дальность захвата сокращалась втрое. Телевизионная система предназначалась для обеспечения наведения с удаления 8-10 км. Предусматривалось, что корабль-цель может идти со скоростью до 80-100 км/ч.
В качестве головного разработчика бортовой и береговой систем управления определялся НИИ-49 Минсудпрома (главный конструктор – С.Ф. Андреев). Канал радиоуправления разрабатывался в НИИ-885, радиолокационная ГСН – в НИИ-20 (главный конструктор – Н.А. Викторов), а телевизионная система – в НИИ-380 (главный конструктор – И.П. Захаров), относящихся к Министерству промышленности средств связи. Создание тепловой ГСН поручалось коллективу главного конструктора Н.Д. Смирнова, работавшему в НИИ-10 Минсудпрома. Автопилотом занимались на заводе N9118 Минавиапрома (главный конструктор – В.М. Соркин).
Пусковая установка проектировалась ленинградским «Заводом транспортного машиностроения им. С.М. Кирова». Топливный заряд для стартового ускорителя готовился в КБ-2 Минсельхозмаша (в дальнейшем его разработчиков перевели в НИИ-1 того же ведомства).
Предусматривалось изготовить шесть опытных образцов к июню 1949 г., а еще через пять месяцев начать заводские летные испытания. На заводские и государственные испытания требовалось поставить по 30 самолетов-снарядов (10 с радиолокационной ГСН, 10 с тепловой ГСН и 10 с телевизионной системой) на каждом из этапов. Менее чем через полгода после начала работ нужно было выпустить эскизный проект системы.
Сроки «поползли» начиная с первых месяцев работ. Вовремя материалы были представлены только заводом N9293, НИИ-49 и «Заводом им. Кирова». В октябре, с учетом поступившего на предприятие заключения ЦАГИ, пришлось уточнить аэродинамическую схему самолета-сна- ряда. Комплексный проект по теме «Шторм» удалось выпустить только в начале 1949 г.
В 1949 г. была изготовлена модель «Шторма» в масштабе 1:2 для исследований влияния фюзеляжа на двигатель, проводимых на подвеске подТу-2. Специальные макеты-имитаторы с пороховыми двигателями позволили начать отработку пусковой установки БУ. Работоспособность аппаратуры и антенн радиокомандной системы проверили на специальном полномасштабном металлическом макете самолета-снаряда.
Отработку головок самонаведения предусматривалась вести на хорошо приспособленных для маловысотных полетов летающих лодках «Каталина», обладающих внутрифюзеляжными объемами, более чем достаточными для комфортного размещения испытателей и приборного оборудования. Телевизионную систему для предварительных испытаний разместили на летающей лаборатории Ту-2.
Учитывая исключительную сложность поставленной задачи, Бисноват еще в 1948 г. предложил испытать пилотируемый вариант самолета-снаряда «Шторм». При этом можно было подготовить самолет-снаряд как летательный аппарат, не дожидаясь наземной отработки бортовой аппаратуры.
В 1949 г был изготовлен и доведен до высокой стадии готовности первый летный экземпляр пилотируемого самолета-аналога «Шторма», оснащенный штатным двигателем РД-14, – «изделие 19П». Однако этот двигатель существовал лишь в двух экземплярах и на второй самолет-аналог поставили РД-20 с меньшей тягой.
В 1950 г. начались испытания самолетов-аналогов «19П», сбрасывавшихся с высоты 2000 м с Пе-8. Так как двигатель РД-20 развивал вдвое меньшую тягу по сравнению со штатным для «Шторма» РД-1А, самолет-аналог не мог даже лететь горизонтально, а только снижался после отделения от носителя. Пилотировал Пе-8 В.А Гинде.
Начал испытания Г.М. Шиянов, летавший на первом самолете-аналоге с РД-14, а второй «19П» с РД-20 в дальнейшем испытывал и Ф.И. Бурцев. В ходе испытаний обоих самолетов-аналогов «19П», завершенных к концу следующего года, было выполнено 17 полетов по первоначальной программе и 9 дополнительных, в исследовательских целях, при этом было получено подтверждение работоспособности головок самонаведения и автопилота.
Постановлением правительства от 4 декабря 1950 г. были уточнены требования к характеристикам «Шторма», срокам и этапам его разработки. Начальный вес самолета-снаряда без ускорителя увеличили до 2,850 т, а минимальную высоту полета – до 8 м. К маю следующего года требовалось подготовить 15 самолетов-снарядов с автономной системой управления, а к августу – еще 15, но уже в полной комплектации (по пять с каждым типом ГСН и пять с телевизионной системой).
Самолет-снаряд был выполнен по вполне современной для тех лет схеме со стреловидными крылом и оперением, с размещением стабилизатора на вершине киля. МиГ-15 в 1948 г. еще только испытывался, и Бисноват не позаимствовал схему от этого истребителя, а скорее воспроизвел свой «Самолет 5». С ним «Шторм» роднил и обтекаемый нос фюзеляжа, в котором должны были располагаться головка самонаведения или телевизионная система. Такая компоновка исключала микояновский лобовой воздухозаборник, так что ПВРД разместили в специальной подфюзеляжной гондоле.
 |
 |
 |
Как известно, прямоточный двигатель принципиально не работает на малых скоростях. Для начального разгона самолет- снаряд снабдили твердотопливным (по терминологии тех лет – пороховым) стартовым ускорителем. Основную часть его корпуса вставили внутрь камеры сгорания ПВРД. Выведенные наружу сопла ускорителя наклонили с тем, чтобы тяга проходила через центр тяжести самоле- та-снаряда. Из 1450 кг массы ускорителя 526 кг приходилось на топливный заряд. После выгорания твердого топлива стартовый двигатель напором воздушного потока выбрасывался из камеры ПВРД назад. Так как тяжелый стартовик сдвигал назад центр тяжести самолета-снаряда, на его хвостовой части установили собственные стабилизаторы, выполненные наподобие двухкилевого оперения, характерного, например, для самолета Пе-2. На горизонтальной плоскости этого стабилизатора разместили тормозные щитки, способствующие извлечению корпуса отработавшего стартовика из камеры ПВРД.
В сигарообразном фюзеляже длиной 8,25 м и диаметром 0,96 м, имевшем пять технологических разъемов, последовательно размещались ГСН (или блоки телевизионной аппаратуры), ряд блоков системы управления, боевая часть, баки горючего, воздушный аккумулятор давления и, в хвостовом отсеке, блоки аппаратуры системы радиоуправления, элементы электроснабжения. За исключением переднего отсека (с ГСН или с телевизионной системой) конструкция самолета- снаряда была унифицирована для всех вариантов. Радиолокационная ГСН прикрывалась легкосъемным полистироловым коком.
Под фюзеляжем находился прямоточный воздушно-реактивный двигатель РД-1А диаметром 0,9 м. Этот двигатель тягой до 1,5 т разрабатывался коллективом конструкторов во главе с М.М. Бондарюком в ОКБ-3, входившем в НИИ-1, и испытывался на самолете-летающей лаборатории Ту-2. Для защиты аппаратуры от нагрева между двигателем и фюзеляжем располагалась стекловата, а в зоне наибольшего теплового воздействия от струи двигателя фюзеляж защищался листом нержавеющей стали.
Крыло самолета-снаряда с углом стреловидности 35° по 1/4 хорд имело размах 5,495 м. Для снижения трудоемкости каждая консоль изготавливалась в виде двух половин – нижней и верхней, выполненной заодно с носком крыла. Угол стреловидности стабилизатора был на 5° больше, чем у крыла, киль имел стреловидность 46,5° по передней кромке. Управление осуществлялось по обычной самолетной схеме. Общая длина самолета- снаряда с ускорителем составляла 8,9 м, масса – 4,3 т (со стартовиком).
Старт самолета-снаряда предусматривался с довольно громоздкой пусковой установки с длиной направляющей 35 м, которая должна была разворачиваться по азимуту в направление упрежденной точки встречи с целью. При этом самолет-снаряд устанавливался на стартовую тележку на четырех ползунах, размещенных попарно на крыле и на оперении. Стартовый ускоритель, развивая тягу 25-35 т, в течение 3-4 с разгонял самолет-снаряд до скорости 250 м/с. В момент начала движения самолета-снаряда по катапульте начинались операции по включению маршевого ПВРД, который после завершения разгона выходил на рабочий режим, обеспечивая дальнейшее продолжение полета.
Как уже упоминалось, наведение самолета-снаряда осуществлялось по комбинированной схеме. Это определялось тем, что при заданной максимальной дальности точность радиокомандной системы наведения не обеспечивала прямого попадания, а дальность захвата цели ГСН в те годы не превышала 15 км.
Применение самолета-снаряда осуществлялось с помощью трех РЛС, разрабатывавшихся не специально для системы «Шторм», а предназначавшихся для других нужд флота. Станция «Риф» служила для обнаружения цели, РЛС «Залп» – для автоматического слежения за ней и выдачи данных в счетно-решающее устройство для разворота пусковой установки и наведения самолета-снаряда, а РЛС «Якорь» обеспечивала слежение за самолетом-снарядом. Кроме того, в наземной части комплекса использовались счетно- решающее устройство и специально созданная радиоаппаратура передачи команд управления на борт.
Характеристики самолета-снаряда и отдельных его систем постоянно уточнялись. Масса боевой части составила 900 кг, радиолокационной ГСН – 130 кг, тепловой ГСН – 55 кг, бортовой телевизионной системы – 70 кг. Расчетный диапазон дальностей пуска находился в пределах от 27 до 80 км, скорость полета самолета-снаряда достигала 900 км/ч.
Как и следовало ожидать, изготовление самих летательных аппаратов оказалось не самой сложной задачей. Более того, к концу года удалось оснастить первые 15 самолетов-снарядов штатными ПВРД РД-1А. Вторая партия из 15 изделий также находилась в высокой степени готовности.
На полигоне Капустин Яр пусками шести макетов испытали систему старта с катапультой. В ходе двух полетов Пе-8 с подвешенным «Штормом» отработали систему телеметрической информации СТК-1 «Дон». Началось переоборудование бомбардировщика Ту-4 в носитель самолетов-аналогов.
Но поставки основных бортовых систем задерживались. Лишь к концу 1951 г. были получили первые автопилоты АП- 26 и радиовысотомеры. Тогда же для оказания помощи в исследовании процессов авторегулирования привлекли Институт автоматики и телемеханики Академии Наук.
Только в апреле 1952 г. начались летные испытания беспилотных самолетов- снарядов с автономными системами управления. Первые два пуска с Пе-8 порадовали конструкторов, однако в начале лета с переходом к старту со смонтированной на черноморском берегу катапульты начались неприятности. В ходе обоих пусков при включении стартового двигателя 12-кратные перегрузки «выбивали» бортовые приборы. После внесения доработок 20 и 28 августа провели еще два катапультных пуска, специально предназначенных для отработки начала полета и подтверждения работоспособности аппаратуры при стартовых воздействиях. В ходе пятого пуска с катапульты 6 сентября 1952 г. вместо запланированного полета на максимальную дальность 80 км самолет-снаряд упал в море в 22 км от стартовой позиции: вышла из строя электросистема. При последующих пусках 18 и 25 сентября оба самолета-снаряда рухнули около старта.
 |
 |
 |
Изучение фрагментов изделий указывало на то, что элементы аппаратуры по- прежнему выходят из строя из-за гибельного воздействия перегрузок. Для однозначного определения причин неудач 27 октября провели еще один старт с катапульты, при этом для получения максимальной информации в случае неудачи трасса полета проходила не над морем, а над землей. Для обеспечения безопасности дальность ограничили 16,5 км. Старт прошел нормально и самолет-снаряд успешно пролетел положенную дистанцию. Однако показания дополнительной измерительной аппаратуры указали на усиленное воздействие на приборы, что могло привести к аварийному исходу.
Требовалась серьезная доводка бортовой аппаратуры, которую решили провести в заводских условиях, при этом возобновление летных испытаний намечалось на 15 апреля. Предполагалось, что летные испытания прерваны всего на полгода, но, как оказалось – навсегда…
Зимой 1952-1953 гг. жизнь нашей страны в значительной мере определялась событиями, вошедшими в историю как «дело врачей». И хотя Матус Рувимович Бисноват работал в области, далекой от медицины, определяющее значение для принятия судьбоносных решений имела не профессия, а национальность человека. Кроме того, двоюродные братья Бисновата в начале Первой мировой войны перебрались в США. И хотя Матус Рувимович с тех пор ничего не знал об их дальнейшей судьбе, даже предположительное наличие заокеанских родственников рассматривалось как достаточное основание для отстранения от работ над совершенно секретной оборонной техникой.
Подобный компромат оказался великолепным поводом для полной ликвидации фирмы, территория и персонал которой приглянулись весьма влиятельным людям – руководителям КБ-1 П.Н. Куксенко и С.Л. Берии. Опытная база завода №293 требовалась им для расширения своей организации, а точнее, для изготовления первых ракет собственной разработки конструкторов этой «фирмы» – зенитной «ШБ» и «воздух-воздух» «ШМ».
В соответствии с постановлением от 19 февраля 1953 г. Совета Министров Минавиапрому предписывалось передать завод №2 в КБ-1 «для усиления работ по заказам Третьего Главного управления при СМ СССР».
С 1 марта 1953 г. все работы по «Шторму» прекратились. Материальная часть подлежала консервации и передаче вместе с заводом в КБ-1. К этому времени были изготовлены два пилотируемых самолета-аналога, 15 автономных изделий (10 из которых были израсходованы), 15 самолетов-снарядов, укомплектованных аппаратурой самонаведения и наведения. Кроме того, еще 25 самолетов- снарядов, предназначенных для заводских испытаний, находились на 28% стадии готовности.
Надо отметить, что к 1953 г. планы использования нового оружия расширились: самолеты-снаряды «Шторм» предусматривалось применять не только с берега, но и с моря. Флот вышел из стадии абстрактных прорисовок размещения трофейных ракет на кораблях. Еще 20 октября 1951 г. коллективом Бисновата была начата разработка корабельной пусковой установки для «Шторма». Хотя береговая катапультная установка и отличалась крайней громоздкостью, ее «примеряли» к кораблям. Правда, исследования на этой стадии велись не собственно кораблестроительными КБ, а проектно-исследовательским бюро, входившим в ЦННИ-45 – будущем «ЦНИИ им А.Н. Крылова».
По результатам выполненных проработок на эсминце пр. ЗОбис, массово строившимся в конце 1940 – начале 1950-х гг., за счет снятия кормовых башен главного и зенитного калибра можно было разместить одну пусковую установку и дюжину самолетов-снарядов. Для подготовленного к постройке более совершенного эсминца пр. 56 полная замена артиллерии главного калибра на две пусковые установки позволяла обеспечить более солидный боезапас из 16 самолетов-снарядов и повышенную огневую производительность. Естественно, что наилучшим образом ракетное оружие размещалось на более солидных кораблях – легких крейсерах пр. 68бис, на которых вместо кормовых башен можно было смонтировать поворотную бронированную пусковую установку с двумя направляющими и разместить две дюжины «Штормов» в бронированном ангаре. В отличие от эсминцев, крейсера были признаны специалистами ЦНИИ-45 вполне подходящими носителями нового оружия.
Наряду с отработкой «Шторма» начались и экспериментальные исследования для разработки более совершенного берегового самолета-снаряда. Соответствующая НИР была задана в приложении к тому же постановлению 1948 г., по которому была определена ОКР по созданию «Шторма». Предусматривалось, что новый самолет-снаряд при массовых характеристиках, близких к «Шторму», будет развивать скорость, в 1,5-2 раза превышающую звуковую, поражая цели на дальностях до 100 км. Основной проблемой при этом считалась разработка сверхзвукового прямоточного воздушно-реактивного двигателя. Для проведения соответствующих исследований в рамках темы И- 52 было изготовлено семь крупноразмер- ных моделей самолета-снаряда – ЛМ-15. В отличие от «Шторма», ЛМ-15 оснащалась трапециевидным (по терминологии тех лет- ромбовидным) крылом. На ней в процессе пусков с носителя впервые в нашей стране был успешно испытан сверхзвуковой прямоточный воз- душно-реактивного двигатель РД-550.
Но всем этим планам сбыться не удалось…
Обиднее всего было то, что ликвидация КБ Бисновата произошла буквально за считанные дни до смерти И.В. Сталина. А еще через несколько месяцев, с арестом Л.П. Берии, резко ограничились и права руководства КБ-1.
Уже в июле 1953 г. бывшие работники завода №293 обратились в ЦК КПСС с предложением о воссоздании конструторского коллектива Бисновата и завершении начатых в 1948 г. разработок. В результате работы завода №293 оказались на рассмотрении министра вооруженных сил Н.А. Булганина, руководителей промышленности Д.Ф. Устинова, М.В. Хруничева и П.В. Дементьева.
 |
Однако оценки возможности продолжения этих работ показали, что на восстановление завода потребовалось бы не менее года. Кроме того, в отличие от самого самолета-снаряда, система оружия в целом еще находилась на стадии отладки отдельных агрегатов. Отработка их взаимодействия в составе того, что в настоящее время определяется как ракетный комплекс, и представляла собой наиболее сложную задачу при создании подобной системы управляемого оружия. Для самолета- снаряда пришлось бы практически заново разработать автопилот, требовалась взаимоувязка бортовых систем, уже отработанных по отдельности на летающих лабораториях. Не был окончательно доведен радиовысотомер «РВ-Шторм», предназначенный для обеспечения полета над морем на заданной высоте 8-12 м.
По мнению М.В Хруничева и Д.Ф. Устинова, Матус Рувимович подобрал неплохих конструкторов – самолетчиков, аэродинамиков, прочнистов, но не смог пополнить ряды сотрудников завода №293 специалистами по процессам управления, электронщиками и другими прибористами. В результате «Шторм» разрабатывался как летательный аппарат, а не как система вооружения, в которой основная роль принадлежит средствам, предназначенным для обнаружения цели и слежения за ней, наведения и управления самолетом-снарядом. Главные элементы комплекса – РЛС, наземная и бортовая аппаратура – оказались недостаточно проработанными. Поэтому в качестве головного разработчика ракетного комплекса было признано целесообразным задействовать радиотехническую организацию типа КБ-1.
Основной вывод руководителей, решавших вопрос о дальнейшей судьбе коллектива бывшего завода №293 и его разработок, определялся тем, что с учетом фактической степени отработки комплекса «Шторма», его доводка потребовала бы еще 2-3 года.
С другой стороны, уже в начале 1953 г. на вооружение поступила завершившая летные испытания авиационная ракета «Комета», решавшая те же задачи борьбы с кораблями противника. Поэтому вместо возобновления работ по «Шторму» было принято решение о создании на базе «Кометы» берегового комплекса «Стрела», обладавшего рядом преимуществ перед «Штормом». Схема функционирования «Стрелы» не требовала применения радиовысотомера сверхмалых высот «РВ-Шторм», возможность своевременной отработки которого представлялась весьма проблематичной. Кроме того, комплекс «Стрела» оснащался более компактной и мобильной пусковой установкой.
Но самое главное заключалось в том, что применение отработанных элементов «Кометы» гарантировало успешное завершение работ в достаточно сжатые сроки. Пусть и не в 1955 г., как планировалось, но в 1958 г. был принят на вооружение стационарный комплекс «Стрела», а затем и его подвижный вариант – «Сопка».
В результате в конце 1953 г. территория завода №293 отошла к вновь организованному ОКБ-2, сформированному на базе конструкторских подразделений КБ-1, перед которым поставили задачи создания ракет класса «воздух-воздух» и зенитных ракет. Новую организацию возглавил заместитель С.А. Лавочкина – П.Д. Грушин. В настоящее время – это прославленное «МКБ «Факел» им. П.Д. Трушина», разработавшее практически все зенитные ракеты для Войск ПВО страны, множество изделий для Сухопутных войск и Военно-Морского флота.
Однако объективная необходимость заставила военно-промышленное руководство страны восстановить коллектив Бисновата – на этот раз под наименованием ОКБ-4. Произошло это в самом конце 1954 г., когда партия и правительство поставили перед конструкторами срочную задачу создания управляемых ракет класса «воздух-воздух» с высокими характеристиками. Именно в этой области исключительно успешно работал на протяжении трех десятков лет коллектив, которым руководил Матус Рувимович вплоть своей смерти в 1977 г. За эти годы им было успешно созданы первые отечественные самонаводящиеся ракеты «воздух-воздух» К-8М, а затем и большое число других изделий, принятых на вооружение советской авиации. Тем самым была полностью подтверждена творческая состоятельность коллектива, в силу ряда причин прервавшего работу в начале 1950-х гг.
После восстановления коллектива Бисноват пытался продолжить работы по «Шторму». У крымских берегов в 1955 г. возобновили полеты летающие лаборатории: сначала все та же «Каталина», а затем, после ее списания, Ил-28. Но не утвержденные правительством работы не нашли поддержки руководителей полигона, что привело к конфликту между ними и Бисноватом. Почти десятилетняя эпопея «Шторма» завершилась. Но она не прошла бесследно, Помимо опыта, накопленного сотрудниками Бисновата, на «Шторме впервые были реализованы технические решения, спустя годы и десятилетия нашедшие применение на «изделиях» других фирм.
Так, комбинированная двигательная установка с размещением стартового твердотопливного двигателя внутри маршевого прямоточного была использована в ЗУР комплекса «Куб» конструкторского коллектива И.И. Торопова, а затем в несколько ином исполнении в ракете противокорабельного комплекса «Москит» КБ главного конструктора А.Я. Березняка. С микояновским конструкторским коллективом связано создание пилотируемого варианта крылатой ракеты для проведения первых этапов испытания крылатой ракеты «Комета» и реализованная в К-ЮС изящнейшая компоновка ракеты с подфюзеляжным размещением двигателя в отдельной гондоле.
| © 2024 Библиотека RealLib.org (support [a t] reallib.org) |