Эпилог

Уже немолодой человек, лет семидесяти, сидел на террасе собственного дома и методично раскачивался в кресле-качалке, подставляя свое лицо ветру, в тот момент, когда к нему подошла женщина, с развивающимися локонами темных волос, и нежно поцеловала в щеку.

— Bonjour, папа, — прощебетала она, улыбаясь.

— Ты уже приехала, Эллейн? — открывая глаза, спросил мужчина.

— Oui, — кивнула она, — но уже убегаю.

— Так быстро? — начав подниматься с кресла, взволновано поинтересовался он. — Может быть, побудешь еще хоть чуть-чуть?

— Нет, папа. Мне нужно срочно выезжать, но когда я приеду за сорванцом, — она потрепала темные волосы на голове подбежавшего к ней мальчика лет семи на вид, — то обязательно останусь попить чаю.

Мальчик, освободившись от объятий матери, тут же бросился к мужчине:

— Дедушка, как же я соскучился! — радостно скороговоркой выпалил он.

— Но, Келлан, мы ведь с тобой виделись вчера, — усмехнулся седовласый мужчина, но все же приподнял внука на руки, который в ответ лишь задорно рассмеялся.

— Ладно, мальчики, я побежала. S'amusez! — радостно смотря на умилительную картинку, открывшуюся перед ней, известила Эллейн.

Перед уходом, женщина поцеловала Келлана и своего отца, а затем, взмахнув рукой, быстрым шагом ушла с террасы, оставив их одних.

— Чем мы теперь займемся? — в ожидании произнес мальчик.

— Я думаю, что ты можешь побегать по гостиной, а я пока приготовлю нам чай с яблочным пирогом. Ведь ты наверняка не ел дома? — опуская Келлана на пол, поинтересовался его дедушка.

Мальчик потупил взгляд в пол, смущенно улыбнулся и, ничего не ответив, направился в дом. Мужчина же пошел в кухню, где принялся заваривать ароматный чай, привезенный в подарок его старым другом Дэном Монтгомери из поездки в Китай вместе со своей женой Алекси, владелицы маленькой картинной галерей в пригороде Пекина.

Через несколько минут, когда чайник уже закипел, но вода еще не была разлита по небольшим чашкам, к мужчине подбежал Келлан с фотографией в руках, на которой была изображена молодая пара: девушка, в свадебном платье, и парень, с глазами цвета изумруда.

— Дедушка! Это ведь твоя свадьба с бабушкой Розали? — протягивая мужчине фотографию, спрашивал мальчик.

— Да, — хрипло ответил он.

— Но тогда почему ты не улыбаешься на снимке? — наивно поинтересовался мальчик, смотря своими пронзительными карими глазами на хмурое лицо парня на поблекшей от старости фотографии.

— Потому что упустил свое время…

— Но ведь это твоя свадьба? — непонимающе захлопал глазами Келлан. — Ведь ты любил бабушку!

Мужчина резко отвернулся к окну, чтобы скрыть от внука предательски выступившую слезу.

— Кто тебе сказал это? — резко спросил он у мальчика.

— Мама, — дрогнувшим голосом ответил он. — Она всегда говорила о том, как сильно любили вы друг друга…

— Твоя мать ничего не знала. Она была слишком мала, что бы понимать все, — прервал его мужчина, и начал разливать чай.

— Но ведь любовь делает людей счастливыми? — не унимался мальчишка.

Мужчина замер, поняв, что не сможет просто запретить ребенку задавать вопросы. Он поставил чашки на стол, а сам сел на стул, усадив Келлана к себе на колени.

— Послушай, мальчик мой, — тихим голосом начал он. — Любовь не всегда сказочная волшебная сила, делающая мир вокруг красочней и радостней. Очень часто она приносит боль, от которой нельзя спрятаться, нельзя убежать, из-за которой человеку уже не дано увидеть красоты, приносимою с собой любовью. Иногда случается чудо, цепь случайностей, приводящих к счастливому концу и к настоящей сказочной любви. Но судьба — это не благотворительный фонд, и за нашу слепоту и слабость в прошлом, нам приходится платить. Иногда эта плата бывает намного больше, чем ты можешь предположить… Но никогда, слышишь, никогда она не бывает несправедливой, как бы не был ты убежден в обратном. Хотя некоторые и проклинают после расплаты и себя, и тех, кого они любили, и даже саму любовь.

— Почему? — задал вопрос мальчик.

— Видимо, потому, что они никогда не любили, и так и не смогли ничего понять.

— Значит, ты тоже все проклял? — чуть слышно спросил Келлан.

— Нет, — выдохнул мужчина. — Я любил ее, и буду любить вечно.