ГЛАВА 7 СОН ИЛИ НЕ СОН

Просыпалась Катя с трудом, почему-то кружилась голова. Она лежала, не открывая глаз, и с тоскою вспоминала свой сон, очень необычный, ей еще никогда такие чудные не снились.

Будто она, Катя, старинная принцесса! И путешествует в этом… как его? паланкине! Или в портшезе? Словом, носилки такие, как домик. Она Катя, сидит за бархатными занавесками, а носилки эдак покачиваются, покачиваются… Наверное, поэтому у нее голова кружится.

Жаль, это всего лишь сон. Но даже во сне классно быть принцессой!

Что-то беспокоило девочку, и она недоуменно сдвинула брови, пытаясь сообразить – что именно. И вдруг поняла – отсутствие шума.

Ее окно выходило на проспект Победы, а он едва ли не самый шумный в городе: в восемь рядов мчатся машины, плюс две трамвайные линии. Если открыты окна, не всегда маму с папой услышишь. Папа установил в Катиной комнате кондиционер, чтобы не открывать форточку даже летом.

И вот теперь – полная тишина! Пусть сегодня суббота, движение поменьше, но ведь трамваи все равно должны греметь-звенеть?

Катя побежала было к окну и вдруг замерла, ошеломленная и испуганная: она не узнавала собственную комнату! Она крепко зажмурилась и посчитала до десяти. Осторожно приоткрыла правый глаз и в панике прошептала:

– Мамочка моя, где это я?

Ее небольшая уютная комната – шестнадцать квадратных метров – почему-то за ночь выросла в размерах. И как выросла! Катя по памяти вернулась к кровати и осторожно села, ноги подкашивались. Снова сосчитала до десяти – раньше это всегда ее выручало – и открыла глаза.

Ничего не изменилось. Все равно вместо детской она видела комнату раз в пять больше, с высоченными потолками и узкими стрельчатыми окнами. Яркий солнечный свет падал на пушистый палевый ковер, на большие напольные вазы, почти прозрачные, на бутоны ярко-красных роз в них, на странные диванчики вдоль стен – канапе? – обтянутые нежно-розовым шелком, на огромное настенное зеркало, в котором отражалась она, Катя, испуганная и несчастная. Или не она?

Катя с замирающим сердцем подошла к зеркалу и обреченно вздохнула: не она! Ведь она легла спать в своей любимой пижаме с незабудками, мама все порывалась ее выбросить – мол, старенькая, скоро рассыплется, да и маловата уже…

Катя недоверчиво коснулась пальцами легкой, из тонюсенькой ткани розовой ночной сорочки, дотронулась до воздушной пены кружев на груди и со стоном бросилась на кровать.

Не на кровать, нет! Трудно назвать обычной кроватью это… чудище размером с баскетбольную площадку, установленное в глубокой нише, стены которой завешаны старинными гобеленами.

Где она?!

Катя машинально рассматривала рисунок на одном из гобеленов: охотничью сцену. Мужчины в древних одеждах мчались по полю на лошадях, впереди бежала свора собак, единственная дама сидела на лошади как-то странно, боком, и на ней красивое голубое платье, длинное-предлинное… И дымка леса справа. И тающий в тумане берег большого озера – слева.

Катя на четвереньках подобралась поближе к стене и потрогала ее: в самом деле, ткань какая-то, а вышивка шелковиста на ощупь. «Может, и правда – гобелены», – равнодушно подумала Катя, зарываясь носом в одну из подушек. И упрямо сказала себе, что ее новые обои ничуть не хуже, они с мамой вместе выбирали: по лазоревому фону разбросаны ромашки.

– Я, наверное, еще сплю! – громко сообщила высоченному потолку Катя. Села в постели и радостно воскликнула: – Точно, сплю! И как я сразу не догадалась?!

Она звонко рассмеялась: эта мысль все мгновенно изменила. Теперь Кате не было страшно, стало интересно и весело.

Катя совершенно другим взглядом обвела свою новую комнату: какая красивая! Восторженно повизгивая, попрыгала на кровати. Подбежала к окну и восхищенно замерла: какой прекрасный сад! Жаль, что зима, нет цветников, и Катя попеняла на собственную фантазию: лучше б приснилось лето!

Она как котенок покувыркалась на пушистом ковре и испуганно замерла, когда кто-то укоризненно воскликнул:

– Ваша светлость, как можно?!

Катя медленно обернулась: в дверях стояла высокая худая женщина, одетая безукоризненно и скучно: строгий костюм серого цвета, белоснежная блузка, черные лодочки на невысоких каблуках, белокурые волосы, стянутые в небольшой тугой узел на затылке…

Женщина смотрела на девочку изумленно и осуждающе. Катя немедленно почувствовала себя преступницей, и ей срочно захотелось проснуться. Она даже пребольно ущипнула себя за руку, но это не помогло.

– Вы еще не умыты. Не одеты. Не причесаны, – женщина в дверях бросила быстрый взгляд на запястье. – И это в восемь часов!

«Подумаешь, – сердито подумала Катя, – я по субботам раньше десяти вообще не встаю, это вот во сне непонятно с чего ни свет, ни заря вскочила…»

Она неуклюже поднялась с пола, зачем-то отряхнула сорочку и пригладила разлохмаченные после сна волосы.

– Вы опаздываете к завтраку, – обвиняюще воскликнула женщина. – Заставляете себя ждать!

– Кого я заставляю ждать? – угрюмо поинтересовалась Катя.

– Герцогиню и герцога Хостонских. Вам мало?

– Кого?!

– Вашу тетю, вдовствующую герцогиню Хостонскую, и вашего кузена, герцога Хостонского, – сухо пояснила женщина. – Вы, леди Кэтрин, вижу, еще окончательно не проснулись. Наверное, опять читали в постели, нарушая режим!

Катя стояла посреди комнаты, некрасиво раскрыв рот: ее тетя! Ее кузен! Герцогиня и герцог Хостонские! А она тогда кто?!

«Вот это сон, – ошеломленно подумала Катя. – Домечталась, блин. А Ленка, дурочка, говорила – у меня плохо с фантазией!..»

Женщина смерила Катю таким взглядом, что девочка невольно поежилась, и хмуро бросила:

– Ладно. Я сейчас пришлю вашу горничную. И поторопитесь, ваша светлость! Герцогиня Хостонская слишком мягка с вами, как же – сирота…

«Сирота! Мои родители что, погибли? – ахнула про себя Катя. – Теперь понятно, почему я у тетки живу, ну и сон же мне снится, больше на кошмар похоже…»

Опасаясь совершить какую-нибудь оплошность, Катя решила подождать «свою» горничную и присела на канапе.

«Раз я – ваша светлость, то кто я? – размышляла Катя. – Герцогиня, выходит, раз моя тетка и кузен – интересно, а это кто такой? – герцоги. Точно как я мечтала, вот только страшновато что-то, пусть это и сон. И не хочу я сиротой быть, у меня и мама, и папа есть, с чего вдруг во сне я сирота?»

Скрипнула дверь, Катя испуганно вскинулась и вздохнула с облегчением. Ее «личная горничная» оказалась совсем молоденькой девушкой, симпатичной и улыбчивой, совершенно не похожей на недавнюю старую грымзу.

– Что же вы сидите, ваше светлость? – весело воскликнула она. – Мисс Глюк и без того уже на вас наябедничала!

– Кто?!

– Вы точно не проснулись толком, – добродушно попеняла девушка. – Я о вашей гувернантке говорю, мисс Глюк, она вами очень недовольно, говорит – вы перед праздниками недопустимо расслабились, даже распустились!..

– Перед праздниками? – непонимающе пробормотала Катя.

– Через неделю Рождество, не забыли? Обожаю его, мой самый любимый праздник!

– А сегодня…

– Сегодня девятнадцатое декабря, суббота. Да что с вами, леди Кэтрин, может, вы снова приболели?

– Я… я совершенно здорова, – пробормотала Катя, исподлобья следя за горничной. – Просто меня ночью… мучили кошмары, и я не выспалась. Если честно… мне и сейчас кажется, что я все еще сплю.

– Суду все ясно! Извольте умыться!

Девушка утопила белую клавишу в стене – Катя приняла ее за выключатель – часть стены исчезла, и Катя изумленно вытаращила глаза: перед ней была самая изумительная ванная комната в мире! Вся в бело-голубых тонах, размером с зал в ее настоящей квартире, с круглым бассейном по центру, утопленном в полу…

Катя рассеянно провела рукой по множеству красочных баночек на одной из полок у раковины и пробормотала:

– Что-то просыпаться не хочется…

И вздрогнула от звонкого голоса горничной:

– Леди Кэтрин, поторопитесь, вас ждут к завтраку!

– Хорошо, я быстренько, – Катя с сожалением покосилась на многочисленные круглые дырочки по внутреннему периметру ванны – наверняка гидромассаж! – Только зубы почищу…

Катя разочарованно смотрела на красивое, будто кружевное фаянсовое блюдо, на нем стояла небольшая тарелка с мерзкого вида размазней – овсяной кашей, Катя с самого младенчества ее ненавидела.

Она горестно шмыгнула носом: ну и убогая у нее фантазия! Будто нельзя хотя бы во сне накрыть стол пошикарнее – рябчиков, что ли, жареных сюда поставить, бланманже какое-нибудь, знать бы еще – что это такое, пирожных побольше, свежую клубнику, скажем, со взбитыми сливками, о мороженом не забыть, лучше шоколадное, с изюмом и грецкими орешками…

Впрочем, раз уж она «светлость», почему бы и нет?

Катя решительно отодвинула от себя блюдо и исподлобья посмотрела на красивую, величественную даму во главе стола – герцогиня Хостонская странно соответствовала Катиному представлению об аристократах. Правда, мальчишка напротив…

Он почти не отличался от Катиных одноклассников! Даже чем-то напоминал Ваську Гончарова, а это неправильно, хватит с нее Васьки в школе, наяву, с его папашей-крановщиком и мамой-медсестрой. Катя бросила критический взгляд на сверстника и нехотя признала: красивый парень, конечно, но… Никакой тонкости в нем! И плечи широченные, будто молодой герцог не «голубых» кровей, а обычных, крестьянских. Или ходит с Катиными одноклассниками в один тренажерный зал «качаться».

«Странно, что я не помню, как зовут собственного кузена, раз это мой сон, – удивленно подумала Катя. – И он смотрит на меня, будто впервые видит, как на диковинную зверушку в зоопарке уставился, вот ведь гад…»

Катя оглянулась, за ее спиной стоял… э-э… официант? лакей? какой-нибудь мажордом? жаль, в голове все перепуталось! – и капризно протянула:

– Терпеть не могу каш! Замените ее на что-нибудь более приличное, и побыстрее, я хочу есть!

– Более «приличное»? – озадаченно пробормотал лакей и беспомощно оглянулся на герцогиню. – На что именно?

– Ну… я, например, попробовала бы рябчиков, куропатку или другую какую-нибудь дичь, – пожала плечами Катя. – Чтобы красиво перышками было все украшено, по краю блюда яблочками мочеными обложено, черносливом, я в фильме одном видела….

Мальчишка напротив вдруг прыснул и быстро опустил глаза.

Герцогиня Хостонская нахмурилась, и трое лакеев поспешно покинули помещение, будто она волшебной палочкой взмахнула. Дверь за ними закрылась, и герцогиня встревоженно спросила:

– Дитя мое, вы по-прежнему плохо себя чувствуете? Может быть, снова пригласить врача?

Катя изумленно моргнула. Мальчишка с легким, но вполне ощутимым акцентом произнес:

– Я могу позвонить господину Веласкису. Прямо сейчас!

– Господину Веласкису? Это еще кто такой? – Катя потрогала собственный лоб и облегченно отметила, что температура нормальная.

Герцогиня с сыном переглянулись, мальчишка огорченно заметил:

– Она снова все забыла!

– Это наш семейный доктор, дитя мое, – печально сказала герцогиня Хостонская. – Веласкисы вхожи в этот дом вот уже третье столетие.

Катя внезапно почувствовала себя участницей комедии абсурда, она ничего не понимала!

Мальчишка поймал ее растерянный взгляд и сочувственно сказал:

– Ты три дня назад упала с лошади и сильно ударилась головой. Часа два пролежала без сознания, а потом…

– С лошади?! – ошеломленно прошептала Катя и непроизвольно поморщилась, вспомнив, как год назад была на ипподроме, и папа повел ее на конюшни, а там так пахло навозом…

– Да, дитя мое, – кивнула герцогиня. – Вы очень неудачно упали!

– А все твое упрямство, – сердито фыркнул мальчишка, – говорил ведь – с этим жеребцом девчонке не справиться!

Катя судорожно сглотнула и жалко улыбнулась:

– А что… потом?

– Доктор сказал – частичная амнезия, – герцогиня виновато отвела взгляд в сторону. – Травмы головного мозга… они так до конца и не изучены, дитя мое, даже в наше время после них случается достаточно много сюрпризов.

– Сю… сюрпризов? – испуганно пролепетала Катя.

– Хороши сюрпризы, – нервно рассмеялся мальчишка. – Ты ведь английский язык практически забыла! Мы из-за тебя часть слуг поменяли, наняли новых, из эмигрантов. Ты вообще ничего не помнишь!

У Кати окончательно пропал аппетит. И уже не казалась красивой белоснежная льняная скатерть, обшитая древними кружевами явно ручной работы. И низкое керамическое блюдо, искусно украшенное только что срезанными цветами, икебана, кажется – оно стояло посреди стола – почему-то раздражало: зима ведь…

– Представляешь, ты назвалась русской девочкой Катей Ивлевой из Вологодской области! – хмыкнул молодой герцог. – Ну и фантазия у тебя…

– Попридержите язык, Ройс, – холодно произнесла герцогиня. – Ваша кузина все еще нездорова!

– Да, мама. Извините, Кэт. Просто я никак не приду в себя: единственное падение с лошади и…. такие последствия!

Катя молчала, у нее кружилась голова, сон и явь настолько тесно переплелись… Она оглядела совершенно незнакомый зал с высокими окнами, огромный, круглый, с низко висящей над столом хрустальной люстрой, раньше Катя видела такие только в театре…

Зато небольшую кухню в своей квартире она помнила совершенно отчетливо. Как и вкус маминых оладышков. И съеденного вечером борща. И странного папиного чая с неизвестной травкой, приторно сладкого и ароматного…

Нет, это всего лишь сон! Она слишком долго мечтала проснуться герцогиней или принцессой, вот и…

Кошмар, а ее дурацкое письмо деду Морозу? Вдруг… он ТАК исполнил ее желание?!

Да не может быть! Дед Мороз – обычная сказка, выдумка для маленьких детей, на самом деле старика просто не существует, смешно даже думать о нем…

Точно – это сон!

Отличный сон, почаще бы такие снились.

Решив про себя ничему не удивляться, Катя с любопытством спросила:

– Пусть я не Катя Ивлева и вдруг забыла английский язык, но вы ведь тоже говорите по-русски! Хоть и с акцентом, признаю.

– С акцентом? Сильным? – мальчишка напротив так явно расстроился, что Катя снисходительно сказала:

– Не сильным. Но он чувствуется. Не у герцогини, у тебя.

– Спасибо, дитя мое, – герцогиня слабо улыбнулась. Обернулась к сыну и уже строго сказала: – А тебе придется срочно заняться произношением!

– Да, мама. Обещаю.

Катя упрямо спросила:

– Так откуда русский язык? Раз ты… герцог Хостонский, ведь так, нет? А Ройс… это твое имя?

– Ты и это забыла… – убито пробормотал мальчишка.

– Дитя мое, в нас всех течет русская кровь, и мы этим гордимся, – холодно произнесла герцогиня.

– В нашей семье детей обучают русскому языку с раннего детства, – сочувственно напомнил Ройс. – Уже много поколений подряд. Па говорил: нужно уважать собственных предков и помнить о корнях!

– О корнях?

– Да. Моя прапрапрабабушка по маминой линии – принцесса из царствующего дома Романовых, наша семья никогда об этом не забывала.

– Ну, блин, вот это приплыли…

– Леди Кэтрин, пожалуйста, следите за собой, – нахмурилась герцогиня Хостонская. – Никакая амнезия не извиняет дурных манер!

– Ма, она же из российской глубинки, – насмешливо заметил Ройс. – По крайней мере, Кэт так считает!

– И что? Это разрешает калечить русский язык? Опошлять его? Отменяет хорошие манеры? – Герцогиня смерила детей суровым взглядом. – Даже если Кэт не леди Кэтрин, а Катя Ивлева из Вологодской области, это ничего не меняет.

Ройс удивленно приподнял брови. Герцогиня Хостонская укоризненно воскликнула:

– Она же девочка! Будущая жена и мать! Ей нельзя быть вульгарной!

Катя промолчала, но смотрела сердито. Она вовсе не считала, что слово «блин» – вульгарно. Слышала бы герцогиня, как выражаются некоторые Катины одноклассники! Не все, само собой, но…

Катя насупилась: правда, маме тоже не нравилось, когда она, Катя, не следила за собственной речью. Мама почему-то считала, что именно от сегодняшних девочек зависит, каким станет завтра российское общество, российская культура. Мол, воспитание детей...

Глупости, конечно! С другой стороны… с другой стороны, Катя просто не представляла, чтобы мама произносила некоторые словечки, которые порой так легко слетали с ее, Катиного, языка. Это было бы дико! И противно.

Мысль показалась неприятной, и Катя раздраженно буркнула:

– Простите. Я… нечаянно!

Ройс хмыкнул, а герцогиня Хостонская величественно кивнула, принимая Катины извинения.

Катя вздохнула с облегчением: наконец тема закрыта! – и звонко сказала, ткнув пальцем в застывшую кашу:

– Пусть ее заменят, я терпеть не могу овсянку!

Ройс покраснел, он с трудом сдерживал смех. Герцогиня снисходительно поинтересовалась:

– На что именно, дитя мое?

– На что-нибудь более приличное, раз уж я леди, настоящая герцогиня, то есть, а не какая-то там Катя Ивлева!

Противный мальчишка снова прыснул и быстро отвернулся, пряча лицо. Герцогиня сухо произнесла:

– Конкретнее, пожалуйста!

Катя, бросив негодующий взгляд на Ройса, смущенно буркнула:

– Не обязательно куропатку, можно, что попроще, гусиный паштет, скажем. И пирожных побольше, пусть выбор будет. Отбивную еще, чтоб большущая и еле-еле влезала на тарелку. Салат какой-нибудь экзотичный, с омарами или креветками. Этот… как его? Пудинг, вот! И обязательно шоколадное мороженое с изюмом и орехами…

– И это все на завтрак?! – весело перебил размечтавшуюся Катю Ройс.

– Ну да, прямо сейчас! – Катя приняла соответствующую ее новому положению осанку и гордо подумала: «Герцогиня я или не герцогиня?»

– Вы же лопните, леди! – воскликнул Ройс.

– Не твоя забота, – угрюмо отрезала Катя.

– А как же талия? – ехидно ухмыльнулся Ройс. – Девчонки, я знаю, вечно считают калории…

– А я не считаю! Я… достаточно стройная!

– Достаточно тощая, хочешь сказать?

– Ройс, я не верю собственным ушам! – возмущенно воскликнула герцогиня. – Ты ведешь себя просто непозволительно! Твоя кузина не совсем здорова, а ты…

– Вы правы, я… забылся. Извините, мама, простите… леди Кэтрин!

– А вы, дитя мое, – обернулась герцогиня к покрасневшей от злости девочке, – тоже думайте, что говорите. Вы не крестьянка, набивать желудок, чем попало с утра пораньше! И не должны забывать: мы едим, чтобы жить, а не…

– Живем, чтобы есть! – темно-карие глаза Ройса откровенно смеялись.

Герцогиня на его реплику внимания не обратила.

– Любая еда должна идти на пользу, а не во вред. И геркулесовая каша…

– Максимально полезна!

– Ройс, вы меня вторично перебили, может быть, вы сами продолжите? – рассердилась герцогиня Хостонская.

– Запросто, мама! – Ройс подмигнул Кате. – Главное: еда не должна вредить здоровью и не занимать чрезмерно твои мысли, это унизительно. Следовательно, она должна быть максимально простой, сытной и полезной. Как эта… каша!

– Издеваешься, да? – пробормотала Катя, тоскливо рассматривая свою овсянку. – Будто я книг не читала и фильмов не смотрела, не знаю, как богачи едят и какие именно блюда…

– Это нувориши, дитя мое, – сочувственно улыбнулась гостье герцогиня. – Для них главное – внешний блеск, чувство достоинства придет лишь к их правнукам, как и скромность, сдержанность. Как и понимание, что большие деньги и власть – это просто дополнительная ответственность перед собственным народом. Старые фамилии…

– Их несчастное потомство – настоящие рабы! Если забыла это из-за травмы, то скоро вспомнишь, – насмешливо фыркнул Ройс, снова перебивая мать.

К удивлению девочки, на этот раз герцогиня промолчала. Ройс хмуро добавил:

– Чтобы управлять другими, нужно научиться управлять собой. Делать не что хочешь, а что нужно. Каждый день, каждый час, каждую минуту. С того момента, как осознаешь себя. С самого раннего детства. Ничего хорошего, клянусь. Иногда… повеситься тянет!

– Ройс, что ты говоришь? – ахнула герцогиня Хостонская.

– Правду, мама.

– Но кому?!

– Леди Кэтрин, мама. Раз уж она… вляпалась в это!

– Ройс!

– Мам, должна же Кэт представлять, что ее ожидает!

Катя озадаченно вертела головой: герцог и герцогиня Хостонские сидели слишком далеко друг от друга.

– И что меня… ожидает? – еле слышно выдохнула она, напоминая себе, что это всего лишь сон. Странный, красочный, ни на что непохожий, но… сон!

Мать с сыном снова переглянулись, Кате вдруг стало страшно. Почему-то подумалось, что ее представления о жизни маленькой принцессы могут оказаться в корне неверными. Для начала геркулесовая каша вместо сказочно обильного завтрака, а потом…

Чем заняты после завтрака маленькие принцессы? Отдыхают? Примеряют новые платья? Рассматривают каталоги известнейших ювелирных магазинов? Готовятся к очередному балу? Может… может…

Ничего дельного в голову не приходило, и Катя почти крикнула:

– И что дальше?

– Ничего страшного, – герцогиня натужно улыбнулась. – Обычный рабочий день.

– Точно. Обычное утро обычного дня, – угрюмо проворчал Ройс. – Если ты забыла, что это такое, сейчас вспомнишь, я уже говорил. Правда, график занятий летит ко всем чертям, мы слишком долго сидим в столовой…

– Ройс!

– Занятий? – Катя изумленно приоткрыла рот. – Но ведь…

– Действительно, дитя мое, – герцогиня Хостонская озабоченно посмотрела на часы. – Мисс Глюк твоя задержка за столом вовсе не порадует! – И она встала, давая понять, что завтрак окончен.