"Тяжкий грех" - читать интересную книгу автора (Каски Кэтрин)

Глава вторая

Резиденция мистера Феликса Дюпре

Номер 23, Дэвис-стрит

Очень поздно тем же вечером.

Ник откинулся на высокую спинку старого, но по прежнему очень уютного и удобного кресла, и поднес к губам стакан с бренди. Но даже дымный запах торфяников, которым отдавал благородный напиток, не смог заглушить медовый привкус поцелуя красавицы с огненно-рыжими волосами. Он провел языком по нижней губе, наслаждаясь полнотой и сладостью этого ощущения.

Губы у него, кстати сказать, болели до сих пор, и Ник отстраненно подумал, что, проснувшись утром, рискует обнаружить их посиневшими и распухшими. Ничего удивительного, учитывая, с какой силой девушка привлекла его к себе и впилась в них поцелуем.

Нет, сегодняшний вечер выдался просто невероятным! Он задумчиво почесал висок и взъерошил густые волосы. Он пребывал в полной растерянности, не зная, что и думать о событиях, ставших для него полной неожиданностью. Не успел он покинуть сонное деревенское захолустье и окунуться в бурную жизнь столицы, как уже на второй день пребывания в Лондоне его пылко целует женщина, которую он до этого не встречал, и предлагает ему — господи помилуй! — сыграть роль маркиза Каунтертона. Вот так, не больше и не меньше.

Проклятье! Если она не сошла сума, чего, положа руку на сердце, нельзя было исключить, то действовала, следовало признать, с исключительной смелостью и даже нахальством. Хотя, немного поразмыслив, Ник заключил, что и в этом он до конца не уверен. Да и кто бы на его месте взялся утверждать это со всей определенностью? В конце концов, это Лондон, а не Эверли.

Черт возьми, вполне вероятно, что поступок, который бы заклеймили как неприличный и безнравственный в небольшой деревушке, где он провел почти всю свою сознательную жизнь, здесь, на ступеньках Королевского театра на Друри-лейн, считается вполне обычным. Все может быть.

А вот поцелуй… От прикосновения губ незнакомой девушки душа у него запела, а голова пошла кругом, чего с ним не случалось еще никогда. Словом, поцелуй был дьявольски хорош. Быть может, еще и оттого, что стал для него полной неожиданностью. Или потому что впервые в жизни инициативу проявила женщина и соблазнила его, а не наоборот.

Но чем бы ни была вызвана его бурная реакция на прикосновение ее губ, даже слабой надежды на повторение оказалось достаточно, чтобы молодой человек согласился встретиться с красавицей шотландкой вновь, дабы обсудить ее поистине невероятное и столь же противозаконное деловое предложение.

Лязг ключей за входной дверью, глухой удар и последовавшие за ним живописные проклятия заставили Ника с недовольным ворчанием подняться и покинуть уют библиотеки. Подойдя к двери, он отодвинул засов и повернул латунную ручку.

Его кузен, мистер Феликс Дюпре, стоявший снаружи привалившись к двери и, очевидно, целившийся ключом в замочную скважину, упал ему в объятия.

— А-а, это ты, Никки… — заплетающимся языком пробормотал Феликс. От кузена страшно разило виски, и этот дивный аромат моментально заполнил собой всю прихожую. — Какая жалость, что тебя не было на праздничном вечере. Ты пропустил чертовски славную вечеринку! А я еще хотел познакомить тебя со всеми. Видишь ли, мои друзья здорово удивились бы, узнай они, что мы с тобой приходимся друг другу… — Феликс хлопнул себя рукой по лбу. — Кем, кстати, мы приходимся друг другу?

— Наши матери были сестрами.

Феликс тупо уставился на него стеклянными от выпитого глазами.

— Значит, мы… Напомни мне, будь любезен!

— Мы с тобой двоюродные братья.

Ник привалился к стене и взглянул на Феликса. Откровенно говоря, он считал его больше чем братом. Ведь его мать вырастила Феликса как родного сына, когда ее сестра умерла.

Феликс был самым младшим и уж определенно самым оригинальным из троих отпрысков семейства Дюпре. Если его отец бесконечно гордился двумя своими старшими сыновьями — Фредериком и Филиппом, один из которых посвятил себя управлению поместьем вкупе с арендаторами, а второй занялся развитием торговых операций семейства (при этом оба как-то ухитрились выкроить время, чтобы жениться и обзавестись потомством), то Феликс продемонстрировал несвойственную им живость характера. Еще ребенком он, в отличие от Филиппа, безнадежно пугался в цифрах и не проявлял ни малейшей склонности к занятиям спортом и физическому труду, что делал Фредерик. Но если мать с умилением и восторгом смотрела на младшего сына, а на смертном одре заклинала его посвятить себя пению, танцам, поэзии и вообще всему драматическому, то отец относился к своему непутевому отпрыску с явным отвращением.

В сущности, если бы Феликс вовремя не удрал на почтовом дилижансе в Лондон, то его, по общему мнению членов семьи, неизбежно отправили бы в дальний глухой церковный приход в Инвернессе под крылышко к престарелому дяде, который сделал бы из него монаха.

— Прошу прощения, что не встретил тебя после спектакля, — сказал Ник, — но у меня… появилось более заманчивое предложение. Извини, кузен.

Несколько мгновений Феликс недоуменно таращился на Ника, потом вздохнул, подошел к покрытому пылью столу под большим зеркалом в прихожей и швырнул на него шляпу, перчатки и ключ.

— Более заманчивое предложение… Да, понимаю.

С усталым видом он извлек из кармана носовой платок, решительным шагом подошел к Нику и вытер ему рот, прежде чем тот успел запротестовать.

— У тебя осталась помада на губах, — пояснил он и сунул перепачканный лоскут батиста брату в руку.

Тот поднял взгляд на Феликса, и уголки его губ дрогнули в лукавой улыбке. Протянув руку, он, в свою очередь, с силой провел платком по губам актера.

— Как и у тебя.

Вопросительно приподняв бровь, он ухмыльнулся и с преувеличенным тщанием засунул платочек Феликсу в карман жилета.

— В самом деле? — Феликс поспешил к настенному зеркалу и, учитывая полумрак, подошел к нему почти вплотную, чтобы разглядеть предательские следы помады. — Это совсем не то, что ты думаешь, кузен. Подумаешь, сценический грим… Я небрежно стер его, только и всего.

Ник коротко рассмеялся.

— Неужели? Впрочем, не буду настаивать. Феликс отпрянул от зеркала и повернулся к нему.

— Не могу поверить, что друзья выпустили меня в таком виде на улицу! А ведь я еще и участвовал в вечеринке.

— Уверен, они попросту ничего не заметили. Да и замечать-то особенно нечего, если на то пошло.

Ник лениво оттолкнулся от стены и, зацепив плечом притолоку, направился в библиотеку — точнее, в комнату, которую можно было с полным правом считать таковой, если бы на запыленных полках стояли книги, а не валялись груды старых газет.

Феликс еще раз внимательно посмотрел на себя в зеркало, стер мазок помады возле уха, швырнул скомканный платок на стол и поспешил за двоюродным братом.

Ник вольготно устроился в старом кресле, откинул голову на высокую спинку и вздохнул.

— Знаешь, а ведь я был уверен, что Лондон мне не понравится.

Рука Феликса нерешительно замерла над открытым графином с бренди, но потом он все-таки ухватил за горлышко темную бутылку, стоявшую рядом, и налил себе шерри. Усевшись на подлокотник кресла напротив Ника, он осторожно пристроил бокал на колене, стараясь не запачкать свои ярко-желтые шелковые панталоны.

Ник уже не удивлялся тому, что, несмотря на полное отсутствие уюта или хотя бы некоторого порядка в доме, Феликс всегда одевался безупречно, хотя и несколько вызывающе, на его провинциальный взгляд.

— Я знаю, ты испытываешь предубеждение к столице. — Феликс шумно выдохнул, наполнив парами виски теперь и библиотеку. — Не успев приехать, что, кстати, случилось только вчера, ты уже раз двадцать, не меньше, сказал мне об этом. Тебе больше по душе торфяные болота и вересковые пустоши. Твой мир сосредоточен в деревне, а для меня он заключен в Лондоне. — Но тут Феликсу в голову, похоже, пришла какая-то мысль, поскольку он сжал губы, сдерживая всхлип. Подбородок у него задрожал. — Ник, я не могу выразить, как благодарен тебе за то, что ты приехал на спектакль, чтобы поддержать меня. Я прекрасно понимаю, что поездка оказалась долгой и утомительной. Но я искренне тебе благодарен, дорогой кузен. Спасибо! — Он шмыгнул носом.

— Эй, перестань, братишка! Ни к чему рассыпаться передо мной в благодарностях. Мне это было совсем нетрудно. Тем более что рано или поздно мне бы все равно пришлось ехать в Лондон. — Ник одарил расчувствовавшегося кузена теплой улыбкой. — Знаешь, я бы ни за что не упустил возможности посмотреть на тебя в главной роли.

Феликс глубоко вздохнул, стараясь успокоиться.

— Я знаю, Никки, знаю. Ты всегда был рядом, когда я в тебе нуждался. — Его большие темные глаза стали похожи на два колодца и подозрительно заблестели. — Всего лишь один вечер… последний вечер летнего репертуара… но я был звездой… понимаешь, мне досталась главная роль, и я справился с ней блестяще! На вечеринке мне все говорили об этом, а я не настолько дурно воспитан, чтобы не согласиться с мнением общественности.

— Твоя игра была поистине замечательной, Феликс! Я надолго ее запомню. А аплодисменты меня едва не оглушили. — Уголки губ Ника приподнялись в улыбке. — Твоя мать могла бы гордиться тобой.

— Я знаю, — негромко отозвался Феликс. — Да упокоит Господь ее душу!

— И если бы отец стал свидетелем признания твоего таланта, то он бы тоже…

Свет в глазах Феликса погас, и Ник понял, что допустил бестактность, высказав вслух то, чего оба они желали, но чего не могло быть в действительности. Отец его двоюродного брата давно и недвусмысленно дал понять, что никогда не смирится с тем, что его сын увлекся лицедейством. Феликс задумчиво потягивал шерри. Но молчание длилось недолго. Напустив на себя деланно безразличный вид, он продолжил:

— Словом, я бесконечно благодарен своему любимому кузену за то, что сегодня вечером он присутствовал в зрительном зале. К сожалению, двоюродный брату меня всего один. Тем не менее и это для меня очень много значит.

При упоминании о кончине своего брата Ник поперхнулся и закашлялся — виски, что называется, попало ему не в то горло.

— О боже, Ник, извини меня! Я не хотел сказать ничего т-такого… — Феликс пристыженно умолк.

Ник откашлялся и сделал большой глоток бренди. Взглянув на Феликса, он заметил в его глазах отчаяние.

— Это было давно. Не стоит извиняться.

— Ну да, в общем-то… — Феликс подался вперед и похлопал Ника по колену. — По крайней мере позволь мне выразить сожаление, что твой саквояж не перенес путешествия. Должен честно признаться, не знаю, что я делал бы без своих нарядов.

— А я не понимаю, откровенно говоря, как такое вообще могло случиться. Я и на ночь-то останавливался всего один раз. При этом я совершенно уверен, что кучер занес мой саквояж, когда я приехал в гостиницу, но оказалось, что у меня остались лишь те бумаги, что я держал при себе.

Феликс пожал плечами и сочувственно вздохнул.

— Видимо, никто не удосужился вернуть мой саквояж на крышу дилижанса после того, как я переночевал там. — Ник пренебрежительно махнул рукой, показывая, что довольно переливать из пустого в порожнее. — Я отправил письмо в гостиницу и уверен, что багаж благополучно прибудет сюда через день-другой.

Феликс замахал руками, призывая Ника умолкнуть и выслушать его.

— Я поделюсь с тобой гардеробом. Тебе этого вполне хватит до следующего понедельника, а там ты уедешь. Не вижу решительно никаких проблем. К тому же твои костюмы деревенского эсквайра совершенно не годятся для столицы. Говорю тебе, Никки, ни одна женщина даже не взглянет в твою сторону, если ты намерен одеваться так, как привык.

Ник задумчиво провел пальцем по губам и посмотрел на него. На подушечке остался едва заметный след восковой помады.

— В самом деле? Хм, никогда бы не подумал! Пожалуй, в твоих словах есть рациональное зерно. Поскольку в речи леди Айви я уловил мелодичный северный акцент, она наверняка родом из Шотландии, а не из Лондона, и, очевидно, именно поэтому сегодня ночью не обратила особого внимания на несообразность моего внешнего вида.

Феликс вскочил на ноги, с ловкостью циркового фокусника подхватив свой бокал и умудрившись не пролить при этом ни капли шерри.

— Леди Айви? — Глаза у него от удивления готовы были вылезти на лоб. — Синклер? Ты говоришь о леди Айви из семейства Синклеров? Нет, это решительно н-невозможно.

— Синклер… По-моему, именно так. Да, теперь припоминаю, что она называла эту фамилию. Признаюсь, однако, что я не имею чести быть знакомым с этим семейством, что, похоже, изрядно удивило и позабавило ее.

Ник рассеянно взбалтывал бренди в стакане, глядя на образовавшуюся янтарную воронку. Кузен молча смотрел на него, и в глазах Феликса явственно отражалась усиленная работа мысли. Очевидно, одна из них заставила его вскочить с кресла.

— Ну-ка, подожди здесь. Не вздумай шевелиться! — Он выскочил из библиотеки и тут же вернулся, держа в руках злополучный носовой платочек. — Только не говори мне, что эта помада принадлежит леди Айви!

Он вытянул руку и поднес батистовый лоскуток к самому лицу Ника.

Тот выразительно приподнял брови и внимательно оглядел измятый носовой платочек.

— Ну, во-первых, некоторая ее часть принадлежит тебе… Феликс даже застонал от отчаяния и ткнул указательным пальцем в крохотное пятнышко в нижнем углу.

— Вот розовая помада.

Ник окинул пятнышко небрежным взглядом.

— Должен заметить, что внутри экипажа было довольно темно, так что я не возьмусь с уверенностью утверждать, какого именно цвета она была на самом деле. — Он немного помолчал и заключил: — Впрочем, да, губы леди Айви были как раз такого оттенка. В конце концов, сегодня я целовался всего лишь с одной женщиной.

Феликс с размаху бросился в кресло. Он по-прежнему не сводил широко раскрытых от изумления глаз с Ника.

— Боже всемогущий! Ты действительно поцеловал ее… и экипаже… в темноте…

— Если быть точным, это она поцеловала меня. А мне оставалось лишь ответить ей взаимностью.

Феликс приглушенно ахнул.

«Будь я проклят! С чего это он так разнервничался?»

— Мне не хотелось показаться грубияном, ведь я только недавно прибыл в Лондон и не знаю здешних нравов. — И Ник лукаво подмигнул Феликсу.

— Черт возьми, это совсем не смешно, Никки! Сейчас ты поймешь, насколько все серьезно. Можешь считать себя покойником! — мимоходом, как о чем-то само собой разумеющемся, заявил Феликс. — Покойником, точно тебе говорю!

Ник изумленно выгнул бровь, отказываясь верить собственным ушам. Как всегда, кузен немного переигрывал.

— Что ты имеешь в виду?

— Ч-что я имею в виду? Только то, что она принадлежит к семейству Синклеров и является одним из Семи Смертных Грехов, только и всего.

Ник снова ограничился тем, что изобразил на лице вежливое удивление и покачал головой.

— Господи, Ник, да неужели ты не слыхал о них? Или ты совсем не читаешь газет? В Лондоне только и разговоров что об этом благородном семействе, — и так было с того самого дня, как они появились здесь. Семь братьев и сестер, настолько капризных и своенравных, что их изгнал из Шотландии… собственный отец, герцог, не больше и не меньше, повелев им не показываться ему на глаза, пока они не исправятся.

— Что ты говоришь? — Ник изумленно приподнял бровь в ожидании очередной невероятной истории.

Но тут Феликсу пришла в голову какая-то идея. Он вскочил с кресла и подошел к кипе газет, лежавшей на одной из полок.

— Это должно быть где-то здесь. Они появились в городе в начале весны…

Феликс принялся перебирать газеты, открывая каждую на второй странице и бегло проглядывая, прежде чем перейти к следующей. Спустя несколько минут он помахал в воздухе экземпляром «Беллз уикли мессенджер».

— Вот оно, первое упоминание о наших дорогих Синклерах в колонке светской хроники! — Перегнув газету пополам и поднеся ее к пламени свечи, он стал читать вслух: — «Хотя о представителях семейства С, недавно прибывших в наш город, известно совсем немного, эта семерка пользуется дурной славой в высшем обществе Эдинбурга, причем с самого детства. Говорят, что после внезапной кончины их матери отец позволил им окончательно отбиться от рук, вследствие чего за ними намертво закрепилось очень меткое и удачное прозвище — Семь Смертных Грехов. Любопытно, какие же именно грехи олицетворяет собой каждый из семерых шотландцев? Только время покажет, поскольку сезон едва успел открыться».

— И леди Айви принадлежит к одному из Семи Смертных Грехов? — Ник обворожительно улыбнулся. — И какой же именно грех ей приписывают? Просвети меня на этот счет. Только не говори, что это вожделение.

Внезапно Феликс, как показалось Нику, даже протрезвел. Во всяком случае, игривость слетела с него в мгновение ока.

— Это не имеет значения. Главное, что леди Айви — одна из них, и этого должно быть для тебя достаточно.

— Ох, пожалуйста, Феликс, не говори ерунды!

Ник не удержался и расхохотался. Феликс вел себя как опасающаяся за свое целомудрие старая дева в присутствии молодого симпатичного мужчины.

— Пожалуйста, прошу тебя, не шути такими вещами! — взмолился Феликс. — Я нисколько не преувеличиваю, говоря, что это не та женщина, с которой можно играть безнаказанно.

Нику не хотелось признаваться в этом самому себе, но чем больше Феликс настраивал его против леди Айви, тем больший интерес он испытывал. Что же она все-таки задумала?

А Феликс выглядел не на шутку встревоженным.

— Выслушай меня хорошенько. Леди Айви ничуть не похожа на женщин, с которыми ты до сих пор имел дело, Ник. Синклеры отличаются тем, что ведут себя совсем не так, как можно ожидать.

— Да, но она очень красива.

И Ник на мгновение зажмурился, вспоминая, каким таинственным огнем сверкали ее глаза, когда она привлекла его к себе и поцеловала.

— Да-да, конечно, я уверен, что она очень красива… как, по слухам, и вся семерка, но ты должен держаться от нее подальше. Хотя бы по той простой причине, что ее братья — мускулистые здоровяки огромного роста, а о лорде Киллиане так вообще говорят, что он убил человека только за то, что бедняга неподобающим, на его взгляд, образом посмотрел на его сестер-близняшек.

Ник расхохотался. Он не поверил ни единому слову из этих живописных сплетен, хотя и не сомневался в том, что Феликс уверен в обратном. Его кузен всегда отличался излишней доверчивостью, как и склонностью делиться самыми невероятными сплетнями с любым, кто готов был его слушать.

— Феликс, уверяю тебя, леди Айви совсем не так страшна, как ее малюют. — Ник в отчаянии всплеснул руками. — Тем не менее обещаю, что приму твои слова во внимание… но чуть погодя.

— Ты должен…

Ник нетерпеливо прервал его.

— Завтра вечером у меня с леди Айви назначена встреча, в ходе которой мы обсудим одно очень необычное деловое предложение, которое она намерена мне сделать. Должен признаться, мой дорогой кузен, что ни за что не упущу такую великолепную возможность.

Феликс наморщил нос.

— Деловое предложение? Какого рода?

Ник медленно выдохнул, и это явственно свидетельствовало о его нежелании отвечать на вопрос кузена.

— Значит, леди Айви сделала тебе некое деловое предложение, которое ты намерен обсудить с ней. Оно случайно не предполагает продления сроков твоего пребывания в Лондоне?

Ник понимал, что Феликс лишь забрасывает наживку, надеясь выудить у него побольше сведений. Ничего у него не выйдет.

— Нет-нет, Феликс. Мои планы относительно отъезда ничуть не изменились. В понедельник, после того как удостоверюсь, что мое доверенное лицо сделает все как надо здесь, в Лондоне, я отсюда уеду. — Ник обнял Феликса за плечи. — А до тех пор я рассчитываю пожить у тебя, мой дорогой кузен. — Он встал с кресла и потянулся. — Но я ловлю тебя на слове и готов воспользоваться твоим гардеробом, пока не прибудет мой собственный багаж. Мы ведь с тобой почти одного роста и телосложения, верно?

Феликс окинул Ника критическим взглядом.

— Мы похожи, согласен, но ты чуточку шире в плечах. Кроме того, руки и ноги у тебя значительно больше моих. — Феликс опять забавно сморщил нос. — Но, согласись, самое меньшее, что мы можем сделать, — это восполнить временную скудность твоего гардероба. Так что начать придется с перчаток и туфель. Завтра утром, идет? — Ник неуверенно кивнул в знак согласия, и Феликс радостно потер руки. — Жду не дождусь, пока мы приоденем тебя… как подобает человеку твоего положения, а не какому-нибудь фермеру.

Ника передернуло при виде такого энтузиазма.

— Мне понадобится что-нибудь приличное для завтрашнего ужина. И желательно, подходящее по размеру.

— О да, да, конечно! — Феликс чуть не прыгал на месте от нетерпения. — А куда мы идем?

— Не мы, Феликс, а леди Айви и я.

— Если ты не отказываешься иметь с ней дело, то хотя бы представь меня. О Синклерах мне известно все. — По губам Феликса скользнула довольная улыбка, и он мечтательно посмотрел вдаль. — Только представь себе, мистер Феликс Дюпре знакомится с настоящей Синклер! — Но потом вновь уперся взглядом в Ника. — Мои приятели позеленеют от зависти.

Было уже довольно поздно, и Ник понял, что Феликс готов разглагольствовать о Синклерах до самого утра, если только он проявит готовность слушать. В данный момент это было совершенно ни к чему. Он взял со стола свечу и зажег небольшую лампу.

— Боюсь, тебе придется подождать, Феликс, — обронил он, направляясь к выходу из библиотеки и далее к лестнице, ведущей на второй этаж. — Как-нибудь в другой раз.

Феликс поспешил за ним и положил руку на перила.

— Должно быть, это был не просто поцелуй, а нечто совершенно невероятное.

Ник улыбнулся про себя, поднимаясь по ступенькам.

— Да, предложение получилось заманчивое. Феликс одним махом опрокинул в рот остатки шерри.

— Последний шанс. Не поделишься подробностями? Ник шагнул в темноту лестничной площадки второго этажа.

— Настоящий джентльмен никогда не сплетничает о леди, с которой целуется.