КЛОУН СДЕЛАЛ РАМУ: Виктор ПЕЛЕВИН. АМПИР «В». ЭКСМО.

После почти детективной истории с появлением на свет романа под названием не то «Empire V», не то «Ампир «В» можно уверенно констатировать: многолетний проект по созданию Самого Главного Клоуна завершен. Правда, книги Виктора Пелевина отличаются от скетчей Евгения Петросяна тем, что Петросян на фольклоре паразитирует, а Пелевин его создает. Обычно сразу же после выхода к читателю его романы растаскивают на цитаты, а шутки разбирает народ.

Самой популярной шуткой нового романа Виктора Олеговича стала, конечно же, многократно растиражированная фраза: «Единственная перспектива у продвинутого парня в этой стране – работать клоуном у пидора-сов. Кто не хочет работать клоуном у пидорасов, будет работать пидорасом у клоунов».

За радостным хихиканьем горькую самоиронию автора цитаты оценили не все.

Нет, в самом деле – кем был для публики Пелевин все эти годы? В конце восьмидесятых – начале девяностых несостоявшийся выпускник Литинститута одним из первых понял, кто более наступающей матери-эпохе ценен. С клоунами в то время дело обстояло плохо. Это было время акынов, скальдов и пророков. Они витийствовали, прославляли и обличали – многословно и эпически хоронили эпоху. Не замечая очевидного: не то что смены – никакой твердой почвы за уходящей цивилизацией не просматривается. А в наступившую паузу безвременья оказались не у дел. В отличие от умного, ехидного и желчного клоуна по фамилии Пелевин.

Какое время – такие и песни. Вместо почвы – опилки. В буйные девяностые, когда людям было не до чтения и не до рефлексии, как обычно, важнейшим из искусств стал цирк. А там…

Каждый вечер на арене выступал Пелевин.

Клоуны бывают разные, и Пелевин не только и не столько смешил. Как и положено настоящему таланту, он доводил людей до слез, но слезы эти были самого разного толка. Плакали и от смеха, и от страха, и от презрения к себе. Достав из цилиндра кролика, Пелевин немедленно с той же артистической непринужденностью выворачивал наизнанку героев нашего времени, чтобы затем ткнуть зрителей в это неприглядное нутро и сорвать овации.

После того как «Чапаев и Пустота» и «Поколение Пи» стали главными книгами девяностых, сам Виктор Олегович получил полный карт-бланш.

Дело в том, что грустный клоун никогда не забывал, у кого он работает. Публику свою он не любил. От большинства зрителей его подташнивало, поэтому, получив маломальскую известность, он сразу же приступил к работе над главным, может быть, своим проектом.

Он начал делать Бестелесного Клоуна. Получившийся в итоге голем по имени «Писатель Пелевин» интриговал всех, потому как был Абсолютным Мифом. Он никогда не показывался на публике, но знал об этой публике все. Он не общался с журналистами, не сидел в телевизоре и не стоял у стола на фуршетах литературных премий. Его никто никогда не видел и не слышал, но непостижимым образом он видел и слышал всех. Не участвуя в окололитературной жизни, он не реагировал и на выкрики публики, даже если шумели из ВИП-ложи. Клоун не снисходил до полемики и дискуссии даже с особенно надоевшими крикунами, сводя счеты привычным образом – литературные критики с чуть измененными фамилиями становились персонажами пелевинских романов и радовались, что не угодили под серьезную раздачу, как знаменитый Ослик Семь Центов.

Пелевин нагнал вокруг себя столько тумана, настолько зами-стифицировал все и вся, что когда его новый роман упал, как Голубиная книга, из ниоткуда в Сеть, почти все решили, что имеют дело с очередной выходкой дерзкого клоуна. Многие даже обрадовались столь красивому пируэту.

Дело в том, что Главный Клоун в последнее время явственно стал уставать. Его кульбиты выполнялись не с блеском, а с кряхтением, шутки становились натужнее, а искрометность все больше сдавала позиции многословию и брюзжанию.

Досрочное появление книги в Сети поклонники сочли великолепной выходкой, которая бы составила честь и раннему Пелевину. Ни один топовый писатель не презентовал свой новый роман так романтично и эффектно. Ну в самом деле: в ночь пятницы, 13-го, в Сети объявляется неизвестный анонимный роман, который вроде как Пелевина, но кто ж его знает. Пока в очередной раз критики весь уик-энд спорили об авторстве, роман разлетался во все уголки света с интенсивностью пандемии. Это был настоящий праздник.

Похмелье наступило в понедельник. Выяснилось, что никакой роскошной презентации не было, роман пошло сперли, а сам Пелевин вовсе не хохочет счастливо над тем, какие красивые фортели выбрасывает жизнь, а причитает об упущенной прибыли, как презренный буржуа: «Насколько я знаю, это не оплошность издательства, а случай так называемого воровства. Вам это кажется похожим на забавный пиар-ход, а мне напоминает принудительный французский поцелуй на морозе». Жизнь перешутила клоуна, и клоун как-то сник и постарел. И от этого особенно заметнее стали все недостатки «Empire V».

Это роман о том, как 19-летний лузер по имени Рома Штор-кин становится вампиром, а другие вампиры объясняют ему истинное устройство мира. Собственно, эти вот объяснения и составляют основное содержание пухлого тома.

Автор вроде бы и пытается порадеть героям каким-никаким сюжетом, добавляя в текст по вкусу то резиновых женщин, то боевые конфеты. Пытается пугать бестелесной дамой с интонациями Аллы Борисовны, у которой из всех форм осталась только форма черепа приставленной непонятно к чему головы. Отправляет своего Рому, перекрещенного в Раму Второго, на смертельный поединок с могущественным волосатым халдеем Семнюковым, у которого есть только две черты, которые придают ему что-то человеческое – то, что он педераст, и то, что он агент Моссада. Но, увы, все эти веселые приключения отчаянно стремятся к одному и тому же финалу, и автор не в силах им противостоять. Головастая Иш-тар Борисовна втягивает юношу в спор о душе, а товарищи побитого халдея, не отойдя и шага от не успевшего остыть тела, начинают рассказывать Раме о сложностях управления перекошенной страной.

Текст очень напоминает одинокого пожилого пенсионера – рыхловат, многословен до зануд-ливости, очень неряшлив и неаккуратен, к тому же обожает пересказывать то, что уже слышали от него многократно.

Нет, ничто не умирает совсем, и периодически можно узнать прежнего льва, но, увы, как в старой латинской поговорке – лишь по когтю. Удачные шутки случаются, но обычно попытки острить вызывают не хохот галерки, как раньше, а сконфуженное молчание. Чего стоит хотя бы разогнанный до 60000 (прописью: шестьдесят тысяч) знаков скетч про гламур и дискурс. Пелевину образца 1996 года хватило бы на это пары блестящих абзацев. Далее – везде. Герои, лишенные даже зачатков индивидуальности, наличие отсутствия внятного сюжета, втискивание в книгу остромодных реалий вроде «ЖЖ-ных юзерпиков» или «падонкав-ского новояза», которое выглядит бессильной попыткой хоть чем-то разбавить длинные и нудные проповеди на ту же осточертевшую тему – «буддизм-лайт для офисного планктона».

В чем же дело? А все очень просто – времена изменились. Один из немногих живых эпизодов в книге – именно об этом.

«За обочиной мелькали блочные восемнадцатиэтажки спальных районов, последние постройки советской эпохи. Я пришел в мир на самом ее закате. Я был слишком мал, чтобы понимать происходящее, но помнил звуки и краски того времени. Советская власть возвела эти дома, завезла в них людей, а потом вдруг взяла и кончилась. Было в этом какое-то тихое «прости».

Странным, однако, казалось вот что – эпоха кончилась, а люди, которые в ней жили, остались на месте, в бетонных ячейках своих советских домов. Порвались только невидимые нити, соединявшие их в одно целое. А потом, после нескольких лет невесомости, натянулись по-другому. И мир стал совершенно другим – хотя ни один научный прибор не мог бы засечь этих нитей. Было в этом что-то умопомрачительное».

Дело действительно именно в том, что мир изменился. Между-временье кончилось, началось новое время. Нити, пусть по-другому, но вновь натянулись, а новой эпохе нужны уже не криэйто-ры, а творцы. Не клоуны, а опять акыны, скальды и пророки.

И Пелевин, похоже, снова понял это раньше всех. Роман «Empire V» начинается с того, что старый уставший вампир Брама, собираясь уйти навсегда, передает свою вампирскую сущность пацану, представителю племени младого, незнакомого. Для этого старый вампир должен вложить в рот молодому неофиту «душу и суть вампира» – так называемый «язык».

Случайно или нет этот ритуал является развернутым парафразом стихотворения А.С.Пушкина «Пророк»?

И где же нам теперь искать этого новоназначенного Раму Второго, друга Иштар, начальника гламура и дискурса, комарин-ского мужика и бога денег с дубовыми крыльями?

Вадим НЕСТЕРОВ