"Тридцать один день" - читать интересную книгу автора (Алексин Анатолий Георгиевич)9 августаГоворят, в совхозе было очень много интересного. Я пишу «говорят», потому что сам ничего толком не видел и не слышал, а только все время думал о том, что случилось со мной вчера… Ведь наш отряд и в самом деле пришел в совхоз последним. Все другие пришли раньше нас на целых двадцать минут. И все из-за меня, все из-за меня!.. Я до сих пор понять не могу, как это все случилось. Ведь я же хотел сделать лучше. Честное слово, хотел сделать лучше! Я еще там, возле проклятого рва, попросил, чтобы меня снова послали в разведку на самом трудном участке. Но Катя только усмехнулась: — Ты что же, так и собираешься всю жизнь подводить товарищей и тут же искупать свою вину, подводить — и искупать, подводить — и искупать?.. Я ни слова не ответил, потому что на всю жизнь вперед я еще ничего не загадывал, а только в ту минуту очень хотел пойти в разведку и доказать всем… А что доказать? Сам не знаю. Может, Катя и права? В совхозе ребята меня, как говорится, полностью игнорировали. Как встретят, так отводят глаза в сторону, будто я прокаженный какой-нибудь. И только потом, когда пошли на экскурсию по полям и директор совхоза Николай Иванович стал рассказывать всякие интересные вещи, все, как мне показалось, перестали злиться и вообще забыли про меня. Мы смотрели, как поля с самолета опрыскивают бордосской жидкостью, чтобы вредители не заводились. И тут случилось одно происшествие. Пока мы задирали головы вверх, двое мальчишек из младшего отряда ловко нырнули в кусты и начали там лопать виноград. Зинка заметила это и вытащила их за шиворот из кустов. У мальчишек рты были набиты виноградом, и они никак не могли проглотить его (наверное, от волнения). Потом наконец проглотили и стали с самым мрачным видом повторять одну и ту же фразу: — Да пусти ты!.. Да пусти ты!.. — Я вас так пущу, так пущу, что всю жизнь помнить будете! — орала на них Зинка. Она попросила Витьку Панкова подержать ребят, словно они могли удрать куда-нибудь, а сама скрылась в кустарнике и через секунду вернулась, неся вещественное доказательство преступления — виноградные гроздья, которые мальчишки от страха побросали в кусты. Директор Николай Иванович заступился за мальчишек и сказал, что в этом нет ничего особенного и что винограда всем хватит. А Зинка сказала, что, если бы они попросили, тогда было бы совсем другое дело, а раз не попросили — значит, это самое настоящее воровство! И я тоже согласился, что это безобразие. А Андрей, который стоял впереди меня, вдруг обернулся и сказал: — Безобразие, говоришь? Да они ангелы небесные по сравнению с тобой! И тут я понял, что никто обо мне не забыл и что самое неприятное, наверное, еще впереди. И уж дальше я все время молчал. В столовой для нас приготовили большие корзины с виноградом. Сперва все как набросились на корзины! Но я заметил: если думаешь о чем-нибудь вкусном, чего нет (ну, например, думаешь зимой о вишнях или о винограде), то кажется, что ел бы это самое «чего нет» без конца; но если вкусного много и можно есть сколько угодно, так очень быстро надоедает… Так было и в столовой. Уже через десять минут ребята только стреляли друг в друга косточками. А у меня вообще не было никакого аппетита, и я не съел почти ни одной виноградинки. Только положил немного в пакет, чтобы завтра отнести Павке, — вот и все. |
||
|