"Ничья жизнь" - читать интересную книгу автора (Ким Сергей Александрович)

Глава 3. База

Я поправил стоячий воротник кителя и слегка повернулся, глядя на своё отражение в зеркале. А что? Хорош! Форма — она ведь и так всем идёт, делая взрослее и серьёзнее, а мне, пожалуй, даже и очень. Хотя, может быть, именно из-за этого Мисато считает, что форма её старит… Но это всё же не сериал, где Синдзи всё время лазил в белой рубашке и чёрных брюках — тут у нас война и выглядеть нужно соответственно. Жалко, что кобуры с «Глоком» не видно, но зато на рукавах новые треугольники, а на груди— нашивки и кресты.

Кстати, сколько я ни читал наградные книжки, прилагающиеся к ооновским крестам, а так и не понял орден это, медаль или ещё что-то. Там значилась только формулировка «знак отличия», но из контекста я понял, что это всё же не просто жетон-значок, а полноценная и достаточно высокая награда. Нельзя сказать, чтбы этот вопрос был для меня сейчас настолько жизненно важным, но меня просто разобрало любопытство.

Кстати, дизайн ооновских Крестов меня несколько… напрягал. Уж больно они походили на Железные Кресты фашистской Германии по своим очертаниям и форме, и даже то, что они были не чёрного, а серебристо-стального цвета, ничего не меняло. Нет, конечно, Deutschland Эber alles[8] и всё такое, но таскать что-то, напоминающее о Третьем Рейхе, лично мне было неприятно… Хотя, учитывая, что новая штаб-квартира ООН была в Берлине, а Германия ныне вновь вернулась в число ведущих мировых держав, подмяв под себя почти всю Европу, иного ожидать было сложно. Кто бы ни становился очередным главой Совбеза ООН, избираемым на годичный срок, влияние ГДР на Объединённые Нации оставалось практически неизменным… Так что, хочешь — не хочешь, а кресты нужно носить. Тем более, что вообще-то нацисты использовали уже существовавшую награду времён Наполеоновских войн, так что нынешних гэдээровцев сложно было обвинить в пропаганде нацизма…

Кстати, я не ошибся — именно Германская демократическая республика, а не Федеративная республика Германия. Именно на таком названии настояли социалистические партии уже дюжину лет подряд приходящие к власти в Дойчланде…

От нового скатывания мыслей в дебри глобальной политики меня спасла мелодичная трель дверного звонка. Так, это, наверное, Мисато за мной приехала…

Я бросил последний взгляд на висящее в прихожей зеркало. Вроде бы всё нормально — ботинки почищены, ширинка застёгнута, в зубной пасте не испачкался… Ну, в таком виде не грех и перед соотечественниками показаться.

Поправил висящий на боку меч и пошёл открывать дверь…

— Син, здорово!

— Привет, Синдз… ОФИГЕТЬ!!!

Я чуть не подпрыгнул на месте от неожиданности. По ту сторону двери оказалась не ожидаемая мной Кацураги, что должна была вместе со мной ехать на базу ограниченного контингента РФ в Японии, а Кенске и Судзухара. Позади, кажется, ещё и маячила голова Рей.

Судя по тому, что у них за плечами были школьные ранцы, а из одежды на них имелись белые рубашки и чёрные брюки, мои приятели только что закончили учёбу.

— О! Заходите! Ребята, а чего вы… — начал было я, но моя реплика тут же потонула в восторженных воплях Айды.

— Новые нашивки за ранения! Только что введённые в армии ООН! Красная полоса — лёгкое ранение, — запричитал Кенске, наклоняясь, чтобы рассмотреть мои регалии поближе. — А это что? Неужели… ВОТ ЭТО ДА! Настоящий Крест ООН! С мечами!!! ЦЕЛЫХ ДВА!!! За Ангелов, да? КРУТО!!! Стоп. Подожди-ка. А почему у тебя… ТЫ ТЕПЕРЬ ЛЕЙТЕНАНТ?! ЗДОРОВО!!!

— Айда! Всё! Сдаюсь! — замахал я руками. — Да прекрати ты уже, блин!.. Ты же обычно — нормальный человек, но вот в такие моменты становишься совершенно невыносимым!

— Синдзи! — аж закатил глаза от восторга Кенске. — Но ведь это же просто обалдено! Награды, звание… Везёт же тебе!

Я показал Айде обожженную левую ладонь.

— Сюда гляди. Тоже круто?

— Эээ…

— Айда, блин! — наконец вставил своё слово и Тодзи. — Ты сейчас так орал, что я ни фига не понял! Кресты, нашивки, лейтенант… Чё, кого, вообще?

— Не обращай внимания, — отмахнулся я. — Просто у нашего общего друга случился очередной припадок на почве любви ко всему военному. А меня всего-то наградили парой медалей ООН и повысили в звании.

— Всего-то!!! — почти взвыл на заднем плане Кенске.

— Поздравляю, чувак! Это круто! — улыбнулся Судзухара, но потом задумался. — А очень?

— Да фиг его знает, — искренне пожал я плечами. — Но плохого вроде бы мало — такими темпами к концу года, если Ангелы не кончатся, то генералом стану. Буду какой-нибудь армией прямо из Евы командовать.

Тодзи рассмеялся.

А вот тут уже задумался я сам.

Если мне за каждого «сбитого» будут вешать крестик, у меня место-то на груди хоть останется? Если вспоминать сериал, то там Синдзи лично уничтожил… э-э-э… Дайте-ка подумать… Шесть на личном счету и ещё пять совместно с другими Пилотами — итого одиннадцать из пятнадцати. И вряд ли я уничтожу меньше, так что ко времени последней битвы с японской армией у меня уже будет неплохой иконостас…

Отращу брови, научусь невнятно говорить и буду всех, независимо от пола, целовать взасос — ну, вылитый Брежнев!..

Хм, нда… Оптимизма у меня никто и никогда не отнимет…

Тут из-за спин моих приятелей, самым натуральным образом распихав их локтями, ко мне выдвинулась Аянами.

— Привет, Синдзи. Ты уже выздоровел?

— Ага, — я окинул Первую взглядом. — Смотрю, ты тоже?

— Да, — кивнула Рей. — Вчера с меня сняли гипс и последние повязки — теперь я могу тренироваться вместе с тобой.

— Вот и здорово, — улыбнулся я. — Давно пора уже.

— Да, я тоже этого очень ждала, — подтвердила Аянами.

— Ты ещё успеешь об этом пожалеть, — посулил я. — Не тренировки, а сплошное мучение — я с них, словно выжатый лимон прихожу… Кстати!.. Раз уж с тебя сняли гипс, не хотела бы ты надеть что-нибудь вместо школьной формы?

— А зачем? — поинтересовалась Рей. — Она удобная и практичная.

— Ну, не знаю… — почесал я затылок. — Просто девушки обычно имеют огромный гардероб и не любят всё время ходить в одном и том же… Тодзи, у тебя же сестра, скажи ей!..

— Эээ… — выдавил Судзухара, немного ошалев от того, что к нему обратились за авторитетным мнением. Пока что с Рей активно общался только я — Айда и Тодзи всё ещё её немного стеснялись, что ли… — Ну, Син, верно говорит… У меня малая так постоянно наряды меняет — ей в одном и том же ходить не нравится…

— Спасибо за информацию, — поблагодарила Аянами Судзухару, чем привела парня в ещё больший ступор. — А почему тогда ты, Синдзи, всё время ходишь в одном и том же?

— Ты про форму, что ли? Ну, так она по Уставу мне положена, вот я её и ношу.

— То есть, я тоже должна её носить?

Я честно попытался мысленно пририсовать Первой вместо обычного школьного наряда или контактного комбинезона чёрно-золотую форму…

Выходило очень плохо — пасовала даже моя весьма буйная фантазия.

— Ну, вообще-то да… — протянул я. — А у тебя хоть форма-то есть?

— Мне вчера выдали всё положенное, но я ещё не распаковывала пакет.

— А раньше чего не выдавали? Нужды, что ли не было?

— Не знаю. Наверное. Я и сейчас не очень понимаю, зачем это нужно, но раз так положено, значит, сделаю.

Не откладывая дело в долгий ящик, Рей развернулась и быстрым шагом направилась к своей квартире.

Я проводил её удивлённым взглядом, Айда перестал сверлить взглядом мои кресты и тоже посмотрел вслед Аянами. Общее настроение вслух выразил Тодзи:

— Пацаны, я что-то опять не врубаюсь… Она чего, форму пошла надевать, что ли? Резвая она, блин…

— Не резвая, а быстрая на подъём, — поправил я Судзухару. — Раз решила, значит, тормозить с выполнением задуманного не будет… Так, братцы, на пороге больше не стоим — проходим в хату. Айда, камера с собой? А то я чувствую, что в самом ближайшем времени нас ждёт просто незабываемое шоу…

Кенске сначала вопросительно посмотрел на меня, но затем в его глазах мелькнула искра понимания.

— Синдзи! Да это же прямо-таки операция «Двойной удар»!

— Пацаны, вы что? Какой двойной удар? — недоуменно спросил Судзухара.

— Увидишь, — мы с Айдой предвкушающе ухмыльнулись.

* * *

— Engelhuren… — очень задумчиво выругался я, грызя указательный палец. Тодзи, сидевший рядом со мной на диване, просто пытался вернуть на место отпавшую челюсть. И только нерастерявшийся Айда, высунув от усердия язык, запечатлевал всё происходящее для потомков.

А запечатлевать действительно было что.

Дверь я предусмотрительно оставил открытой, чтобы всё было по-честному, и никто не увидел Рей в форме раньше других. Охреневать так всем вместе и никаких разговоров!

Времени на переодевание у Первой ушло совсем немного — буквально пять минут, и она быстрым шагом вошла в нашу с Мисато квартиру…

Вот оно — явление Аянами Рей народу.

…И почему я решил, что Первой полагается чёрно-золотой мундир?.. Мне ведь уже прямым текстом говорили, что Рей числится не в оперативном, а в научном отделе. Так что на Аянами оказался тёмно-зелёный мундир с золотой окантовкой такого же как у меня фасона. Длиной до середины бедра, со свободными полами, жёсткий стоячий воротник, крупная бляха-треугольник под горлом, на рукавах небольшие серебристые треугольники — знаки отличия младшего лейтенанта НЕРВ. К кителю прилагалась такого же цвета длинная, до колена, юбка и пара тупоносых женских туфель на низком каблуке.

И всё великолепие сейчас было надето на Рей.

Зрелище без всяких шуток потрясало — ТАКУЮ Аянами ещё точно никто не видел. Купальники, школьная сэйлор-фуку — всё фигня! Настоящая военная форма рулит!

Да, скажем, на фоне чёрно-золотого или чёрно-серебряного мундира бледное лицо Рей с пепельными волосами смотрелось бы ещё эффектнее… Но и то, что мы сейчас с пацанами видели, чёрт побери, было просто сногсшибательно!..

— Так лучше? — невозмутимо поинтересовалась Аянами.

— Во! — показал я Первой большой палец. — Высший класс! Тебе очень идёт! Выглядишь просто отлично!

— Ага, — энергично присоединился ко мне Тодзи, довольно быстро отошедший от последствий «контузии». — Прикид потрясающий! Хм… Вот что ты, Син, что Рей — в вас же ни фига особенного нет, а как форму наденете, так сразу ого-го-го какие становитесь! Интересно, а моей роже мундир серьёзности придаст?..

— Непременно, — посулил я. — Кто знает, может ты тоже когда-нибудь такую же примеришь?

Кто знает? Я знаю!

— Да брось, Син, — махнул рукой Судзухара. — Что я в вашем НЕРВе забыл-то? У меня батя и дед там горбатятся, а я так не хочу — я бы в спорт пошёл лучше…

Увы, Тодзи, но уж видно не судьба. Рано или поздно ты тоже станешь Пилотом — без вариантов…

— Но, — чуть погодя мечтательно добавил мой приятель. — стать Пилотом было бы, наверное, прикольно — популярность, деньги и крутая миссия по спасения целого города… Прямо как в комиксах…

— Увы, но мы не в комиксе, — уронил я. — И тут у нас война, а не развлечение.

— Да чего там, я же всё понимаю… Вот и боюсь, если что, напортачить — всё-таки такая ответственность…

— Триста… Нет, пятьсот — не меньше… — невнятно бормотал себе под нос Айда. — Эксклюзив… Просто с ума сойти… Я богат.

— Рей, ну и как тебе ощущения? Нравится? — обратился я к Аянами.

— Пожалуй, — после некоторого раздумья ответила Первая. — Удобно, хорошо… Только пистолет немного мешает.

— Э… Пистолет? — переспросил я.

— Да, мне его тоже выдали — такой же, как у тебя.

Аянами расстегнула китель под которым оказалась белая блузка и указала на поясную кобуру, из которой торчала серая рукоятка «Глока». Я подошёл к Первой поближе и ещё раз оглядел её с ног до головы.

— Рей, а почему ты так кобуру закрепила? Неудобно же будет…

— А я сделала так же, как ты носишь, — пояснила Аянами.

— Так я-то правша, а ты — левша! И тебе лучше не с левой, с правой стороны её цеплять… И немного подальше, чтобы пистолет был не на животе, а на боку.

— Я всё исправлю, — заверила меня Первая. — Мне теперь всё время так ходить?

— Ну, зачем же всё время? Дома тебе лучше бы подобрать что-то более… домашнее. Я же после школы и службы в мундире не хожу… Так, ну этим мы ещё займёмся — можешь на этот счёт не беспокоиться.

— Хорошо, — ровным тоном заметила Рей. — Я не беспокоюсь.

— Синдзи… — перешёл на шёпот Кенске. — «Двойной удар»…

— О, точно! — хлопнул я себя по лбу. — Ну-ка, Айда, сфотографируй-ка меня и Рей вместе!

— Запросто!

Кенске нажал пару кнопок на своей камере, переходя от режима видеосъёмки к фотографированию.

— Так, встали поближе. Ближе. Ещё… Нормально… Так, сейчас я… Эй, а чего лица такие грустные? Ну-ка, улыбнитесь! Воот…

Вспышка.

— Ну-ка, покажи мне, что там получилось, — шагнул я к Айде.

— По-моему, вышло неплохо…

Я посмотрел на небольшой экранчик, откидывающийся вбок.

Мы с Рей стояли рядом. Я отметил, что ухмылка моя, пожалуй, уж слишком широкая, а непричёсанные волосы опять торчат во все стороны. Аянами же выглядела слегка удивлённой, но на губах её застыла едва различимая улыбка.

— И правда, хорошо получилось, — резюмировал я. — Распечатаешь мне, ладно?

— Без проблем, и тебе тоже…

— В смысле, И МНЕ ТОЖЕ?

— Синдзи, почему дверь нараспашку?! О, всем привет! — вошла в квартиру мой командир.

— Эээ… Здравствуйте, госпожа Кацураги! — промямлил Тодзи, во все глаза рассматривая Мисато, одетую в форму.

Айда прищурился и почти сразу же сделал «стойку».

— Поздравляю вас с повышением, майор Кацураги! — рявкнул он.

— О! Да! Я тоже! — поддакнул Судзухара.

— Спасибо, — улыбнулась девушка. — А чего это вы все тут собрались, а?

— Синдзи сегодня опять не пришёл в школу, — ответил Кенске. — А из госпиталя его выписали — мы узнавали, вот и решили его проведать…

— И как? — ехидно заметила майор. — Всё в порядке?

— И даже очень, — задумчиво протянул Тодзи, глядя на стоящую невдалеке Рей.

Командир проследила направление его взгляда и разумеется ничего не увидела, потому как всё ещё стояла в дверном проёме. Она сделала пару шагов в зал, повернула голову…

— Рей, ты ли это?! — изумлённо воскликнула Мисато.

— Да, майор Кацураги, — спокойно кивнула Аянами. — Это я.

— Проклятье, нужно было идти к Рицко в отдел! Зелёная форма пошла бы мне гораздо лучше, чем чёрная!.. — майор скорчила потешную гримаску, но почти сразу же посерьёзнела. — Рей, ты выглядишь просто великолепно — мундир тебе очень к лицу!

— Спасибо, майор Кацураги, — поблагодарила Первая.

— И ради всего святого, когда мы в неофициальной обстановке не зови ты меня майором, — поморщилась командир. — Мисато, просто Мисато.

— Хорошо… Мисато.

— Вот и здорово, — улыбнулась майор. — Ну что, Синдзи, ты готов? Если да, то поехали.

— А… куда вы едете? — осмелился поинтересоваться Тодзи.

— На базу русского контингента войск ООН, — пояснил я.

— Ууу! — присутствие Мисато значительно уменьшило тон стандартного вопля Айды. — Эх, я бы тоже съездил! А ты, Тодзи?

— Ну, не знаю… — неуверенно протянул Судзухара. — Хотя вообще-то интересно…

Я вопросительно взглянул на командира.

— Извините, ребята, но нельзя, — мягко сказала Мисато. — Гражданских туда не пустят — закрытая территория.

— Да мы понимаем… — уныло протянул Кенске.

— Пацаны, не расстраивайтесь, — вмешался я. — Фиг с этой базой, у меня завтра день рождения — приглашаю. Заходите, посидим, отметим… Можно даже без подарков приходить — я в этом вопросе не щепетильный.

— И ты молчал?! — воскликнул Тодзи. — Ну, чувак, ты даёшь! Конечно, придём, обязательно придём! Ведь так, Айда?

— Непременно, — заверил Кенске. — А во сколько?

— Хм… Пока ещё не знаю, но я вам обязательно позвоню и предупрежу, хорошо? Вот и договорились.

— Ну, раз договорились, то тогда давайте все собираться, — подытожила Мисато. — Вам, ребята, нужно домой, а мы с Синдзи поедем к русским.

— Командир… — неожиданно пришла мне в голову одна идея. — А давай с собой Рей за компанию возьмём? Допуск у неё есть — она же Пилот, да и пускай развеется немного…. Что скажешь, а?

— Можно и взять — почему бы и нет? — пожала плечами майор. — Все равно для начала нужно заехать в штаб-квартиру, кое какие-моменты утрясти. Заодно расширение делегации согласуем, и всё такое прочее…

— Ого! — удивился я. — Всё так серьёзно?

— Из рабочего визита решено сделать нечто более официальное и громкое. Короче, сам увидишь. Кстати, ты Рей-то хоть спросил — хочет она с нами или нет?

Делов-то…

— Рей?..

— Да, я бы хотела съездить с вами, — подтвердила Аянами. — Думаю, это будет интересно.

— Теперь точно всё? — упёрла руки в бока Кацураги. — Если так, то собираемся, и в темпе едем — нам на подготовку и дорогу в общей сложности час.

* * *

Мы вынуждены были еле тащиться по городу из-за самых настоящих пробок на дорогах. Даже несмотря на продуманную планировку Токио-3 и относительно небольшое количество легковых машин, находящихся в распоряжении простого населения, заторы всё равно возникали. Подумаешь — бензин и дизельное топливо к гражданским теперь почти и не попадает, так ведь же есть всякие гибридные двигатели, электромоторы и прочие замечательные вещи…

Но вообще-то причина пробок была вовсе не в этом, а в том, что после боя передвижение по многим магистралям оказалось просто невозможно. Обломки разрушенных зданий перекрыли дороги, кое-где таковые фактически просто перестали существовать после наших с Самсиилом перестрелок. Были разрушены или сильно повреждены многие линии монорельсов и некоторые входы в метро, так что народ волей-неволей начал перемещаться скученно. Время от времени нам приходилось сворачивать с трассы, объезжая перекрытые дорожными рабочими участки, что уж точно никак не повышало нашу скорость передвижения.

Ну и нельзя было забывать ещё и про массовое засилье тяжёлой строительной техники, занятой на ремонтно-восстановительных работах в «Тройке». Оная техника особой скороходностью не отличалась и процесс передвижения изрядно тормозила.

Но без неё было никак — город-то после битвы требовалось восстанавливать. Честно говоря, у меня мурашки по спине бежали от тех картин, что я наблюдал за окном. Огромные котлованы от выстрелов Ангела и взрывов шестидюймовых снарядов; здоровенные, в десяток метров высотой, груды металла и бетона вместо зданий. Колоссальные выбоины, оставшиеся после моей Евы — верхний слой асфальта был буквально содран, а бронеплита под ним сильно промята. Дааа… Полторы килотонны, носящиеся по городу на двух ногах — это вам не шутка и не игрушка; порушили мы с Ангелом немало…

Те здания, что были повреждены, но всё же не рухнули, выглядели откровенно жутко — пробитые насквозь выстрелами из лучевой пушки, оплавившиеся, словно свечи или покрытые трещинами и готовые в любой момент рухнуть. Такие объекты явно подлежали не ремонту, а исключительно уничтожению.

Чем уже, собственно говоря, начали заниматься — мощные краны разбирали здания на отдельные модули, а в самых критичных случаях здания просто подрывали. Несколько раз за поездку я видел, как почти безо всякого шума, за каких-то пару секунд, многоэтажки рушатся отвесно вниз, а на их месте встаёт исполинское облако пыли.

— Синдзи, а почему ты в бою ослушался приказа? — в своей всегдашней манере совершенно неожиданно задала вопрос Аянами.

— Вот-вот, Синдзи, — ехидно поддакнула Мисато. — А вот объясни-ка Рей, почему ты ослушался моего приказа? Посмотрим, будешь ли ты так же убедителен, как на Трибунале… Эй, ты тормоз! Езжай уже, кому говорю! Чего? Да пошёл ты сам, урод!..

Последние реплики относились уже не ко мне — Кацураги изволила ругаться с каким-то замешкавшимся водителем.

— Ну, значит так…

Я извернулся на переднем сиденье, чтобы видеть лицо Аянами, сидящей позади.

— Тут такое дело, Рей…

Вкратце пункты своей защиты, уже практически выученные наизусть.

—…В конце-концов сидеть где-то там вдали и быть в самом эпицентре сражения — это немного разные вещи…Даже, пожалуй, не немного, а совершенно. Да и к тому же, я просто чувствовал, что нужно поступать так, и не иначе.

— Ты разграничиваешь понятия чувствовать и думать? — перебила меня Первая.

— Разумеется, — удивился я. — Ход мыслей почти всегда потом можно восстановить и объяснить, что послужило причиной того или иного решения, а чувства — это совсем другое. Их невозможно просчитать или объяснить, им просто нужно довериться… Если только ты, конечно, уверен, что можешь их правильно расшифровать. Как оказалось, я свои чувства расшифровал правильно, иначе бы сейчас не сидел и не говорил с тобой.

— А разве чувства нельзя объяснить? Ведь объяснить можно всё.

— Не всегда, Рей, не всегда… — покачал головой я. — «Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам…» Это я так, книжку одну в тему вспомнил. Просто наука ведь не всесильна — мне вот только вчера доктор Акаги расписалась в собственном бессилие объяснить, что такое Ангел…

— То есть как? — удивлённо подняла брови Первая. Мой, кажется, жест скопировала опять же… — Ведь доктор Акаги такая умная, столько всего знает…

— И тем не менее, — пожал я плечами. — Есть вещи, перед которыми пасуют самые умные люди, и оказывается бессильна вся человеческая наука… Так что доверяй себе и своим чувствам, Рей, если не будешь в чём-то уверенна, а разум не сможет подсказать верный путь.

— Хорошо, Синдзи, — кивнула Аянами. — Я запомню и подумаю над этим…

Краем глаза я заметил крайне странный взгляд командира, брошенный на меня, но не придал этому значения.

* * *

Я вместе с Рей сидел в кабинете Кацураги, ожидая, пока она не вернётся от командования и не расскажет нам о результатах переговоров относительно того, можно ли будет Аянами присоединиться к делегации или всё же нет.

Первая скромно уселась на один из стульев для посетителей, а вот я, недолго думая, залез прямо в командирское кресло и с комфортом устроился в нём. Высокая спинка, колёсики — благодать!.. Ещё бы не было так тесно у Патрона в кабинете, обязательно впал в бы ребячество и покатался…

Преодолев соблазн полазить по ящикам стола, я решил посмотреть лежащие на столе бумаги. Ничего интересного в них не оказалось — отчёты, постановления, распоряжения, списки… Такое ощущение, что это документация не оперативного отдела военизированной научной организации, а какой-нибудь средней руки фирмы. Хотя что, собственно говоря, я знаю о деятельности таких оперативных отделов-то, а?

Бюрократия, бюрократия… На каждом шагу эта самая бюрократия, и иначе никак! В сериале-то, кажется, всего лишь пару раз упоминалось, что Мисато пришлось заниматься разбором различного рода жалоб на причинённый в результате боя ущерб. Тут же, похоже, Кацураги занималась такой волокитой постоянно и ненавидела все эти бумаги хуже горькой редьки.

Кстати, огромная куча рекомых жалоб обнаружилась на левой половине стола. Четыре ярко-красных папки-скоросшивателя, на которых размашистым кацурагинским почерком было намалёвано маркером: «Жалобы от всяких сволочей».

Рутина-с…

Нет, ну наши нервовцы, конечно, те ещё «молодцы» — умудрились даже из вроде бы невинной рабочей встречи с союзниками устроить какой-то официоз. Хм, интересно, что они там вообще задумали-то? Очень надеюсь, что ничего плохого лично для меня…

Дверь в майорский кабинет отошла в сторону, и в образовавшуюся щель просунулась чья-то голова. Молодая симпатичная японка лет двадцати пяти (НЕРВ, НЕРВ… молодым везде у нас дорога, молодым везде у нас почёт…), вся какая-то взъерошенная, с собранными в неряшливый хвост длинными волосами.

Она быстро обежала внутренности кабинета взглядом, ненадолго остановилась на Рей, а потом за коробкой компьютерного монитора заметила меня.

— Ага! — провозгласила девушка, мгновенно залетая в кабинет.

Я замер.

Девушка оказалась нашей, конторской — обычная красно-бежевая нервовская форма, на рукавах лейтенантские треугольники. В руках серая пластиковая папка, на поясе кобура с табельным «Глоком», на шее тонкая дужка гарнитуры. Кстати, что прикольно, в свой «хвост» она воткнула шариковую ручку и карандаш.

— Эээ… Майора Кацураги ещё нет, мэм…

— Лейтенант Икари! — бесцеремонно ткнула пальцем старлей.

Не вопрос — утверждение.

Я мысленно прочертил линию от её пальца, убедился, что она утыкается мне в грудь, и ответил:

— Так точно. Чем-то могу помочь?

— Превосходно! Ты-то мне и нужен! Давай на ты, ладно? Вот и превосходно! — затараторила девушка, подцепляя ногой ещё один стул и подтаскивая его к столу.

— Эээ… А с кем имею честь?.. — выдавил я, несколько ошеломлённый таким напором.

— Ах да, я же не представилась! — старлей хлопнула себя по лбу и плюхнулась на стул. — Лейтенант Нагато, Нагато Асакура. Начальник отдела по связям с общественностью. Можно просто Асакура.

В голове пулей пролетела мысль: «Линкор японского Императорского флота «Нагато».

Человеки-корабли продолжали плодиться.

— П-приятно познакомиться, — произнёс я, постепенно приходя в себя. Кажется я начинал понимать, почему на пресс-конференциях Контору обычно представляет Мисато… Спускать такую особу, как Нагато, на неподготовленных людей было бы по меньшей мере жестоко…

— Значит так, Синдзи, — Асакура деловито открыла папку и достала кипу машинописных листков. — Ты уже знаешь, что тебе предстоит?

— Ну… Э… Поездка к русским? — осторожно предположил я, нутром чуя подвох.

— Неа, — хитро улыбнулась Нагато и на одном дыхании выпалила. — Тебе предстоит официальный визит к представителям ограниченного контингента российских войск в Японии для укрепления и развития взаимовыгодных отношений между различными подразделениями ООН!

У меня от удивления отпала челюсть.

— Ну вы даёте… — выдавил я. — Это ж надо такую канцелярию из ничего развести…

— А вот тут ты, Синдзи, не прав! — с жаром воскликнула Асакура. Я меланхолично подумал, что очень зря считал Мисато взбалмошной и гиперактивной… — И сейчас я тебе конкретно поясню, в чём ты не прав и где ты неправым быть просто не имеешь права…

Меня отчего-то начали терзать смутные, но оттого не менее грустные предчувствия.

— Ну, давайте…

— Значит так, Синдзи. Перво-наперво уясни, что с настоящего момента для всех ты — боец, воспитывавшийся для войны с самых пелёнок. Так что никому не стоит знать, что на самом деле ты в первый раз увидел Еву за полчаса до боя, а о военной подготовке даже и не слышал, — Асакура выдернула у себя из причёски карандаш и начала им оживлённо размахивать. — Понятно?

Я невольно отодвинулся, когда наконечник карандаша уставился мне в грудь.

— А чего тут непонятного? — проворчал я. — Вот только как быть с тем, что паре человек я уже успел сказать правду?

— С Судзухарой никаких проблем — он не из болтливых, тем более, что его сестра до сих лежит в нашем лазарете. С Кенске пришлось повозиться — славный малый, но уж больно упёртый, — безмятежно ответила Нагато.

— Оперативно работаете, — прищурился я, в очередной раз понимая, насколько плотная за мной установлена слежка.

— А что делать? Приходится! Парни из Второго отдела может быть и чересчур много играют в шпионов, но как источник информации они просто незаменимы. Так, а теперь давай всё это дело рассмотрим поподробнее… Вот, держи, ознакомься. Здесь указан…

— Стоп, стоп! — совсем по-кацурагински замахал я руками. — Подождите! Вы мне можете объяснить, зачем это вообще надо? А то я уже что-то ничего не понимаю!

Асакура вздохнула, страдальчески закатила глаза, а потом взглянула на меня.

— Синдзи, ты про PR — Public Relations слышал?

— Ну.

— И что это по-твоему?

— Формирование нужного образа какого-либо человека или организации в глазах общественности, — механически отчеканил я.

— Иии?.. — Асакура покрутила в воздуху карандашом.

— Хотите сказать, что этот визит направлен на формирование благоприятного образа НЕРВ в глазах общественности?

— Молодец, правильно! — обрадовалась Нагато. — Но не только. Ещё мы пускаем пыль в глаза нашим союзникам, а также недругам. Нельзя позволить, чтобы во внешнюю среду просочилась информация о том, что ты у нас фактически неуч и неумеха…

— Спасибо, — саркастически усмехнулся я. — А также нельзя позволить, чтобы общественность узнала, что специальный институт НЕРВ склонен к авантюрам, типа привлечения таких неумех и неучей для обороны целого города.

— Точно, — ни капельки не смутившись, кивнула начальник пиар-отдела. — Иначе паники и шумихи не избежать, а нам это совершенно не нужно. Так. Всё? С вопросами покончено? Тогда давай перейдём к программе визита. Смотри — приезд, встреча с генерал-майором Кондратенко, потом официальная часть, речи, и всё такое, потом концерт какой-то… Ну, это вообще-то всё ерунда. Лучше смотри вот сюда — здесь у нас списки возможных вопросов. На эти отвечать рекомендуется, на эти не рекомендуется отвечать честно, а на эти отвечать не рекомендуется категорически… Отдельно у нас идут вопросы, которые нельзя задавать уже тебе… А вот это твоя речь.

— Моя что? — ухитрился я вставить слово в этот безудержный словесный поток.

Асакура в считанные мгновения умудрялась выдавать на-гора громаднейшие массивы информации, буквально погребая всё под оными. Складывалось такое ощущение, что меня поливают плотной очередью. Причём учитывая скорость речи Нагато, возникали мысли даже не о ручном пулемёте, а о шестиствольной роторной авиапушке…

— Твоя речь, — очень чётко, будто тупому, повторила Асакура. — Сначала слово берёт встречающая сторона, потом ответное слово берёшь ты с майором Кацураги. Эх, очень жаль, что мне не дали санкции на официальное привлечение Первого Дитя к этому мероприятию — Пилот Аянами смотрелась бы очень представительно…

— Ммм… А нельзя ли без этого обойтись? — поинтересовался я. — Я вообще как-то не мастер произносить торжественные речи…

— Не бойся, Синдзи, там не так уж и много, и это совсем не страшно, — подмигнула мне Асакура. — Это даже скорее не речь, а рамки того, что ты можешь говорить, а что нет. И давай, приступай к изучению всего этого.

Я с тоской оглядел постепенно окружающие меня со всех сторон листки, покрытыми ровными строчками японских закорючек.

— В темпе, в темпе, Синдзи, — поторопила меня Асакура. — У нас не так уж и много времени.

Поднял взгляд на довольно улыбающуюся Нагато, задумался, нахмурил лоб, нехорошо прищурился и произнёс:

— Знаете, а ведь всё это здорово смахивает на выполнение служебных обязанностей, а ведь у меня сегодня вообще-то выходной…

— Это малосущественно, — отмахнулась Асакура. — Ты сам, добровольно вызвался поехать к русским, так что командование решило, что это удобный момент для того, чтобы продемонстрировать тебя нашим союзникам, так сказать, по полной программе.

— А без меня никак? — уныло спросил я. — Вас же тут я смотрю целый отдел… Что, без меня не можете справиться?

— Можем, почему нет? — безмятежно пожала плечами Нагато. — Только с тобой это будет сделать легче и быстрее, чем без тебя. Мы и так изо всех сил стараемся, создавая дезинформационную завесу — было очень непросто настолько плотно забить все каналы нужными нам данными. Хорошо ещё, что у тебя такие подходящие наклонности и интересы, а то если бы ты был каким-нибудь нытиком-рохлей, формировать на такой основе образ маленького солдата было бы в сто раз труднее…

В точку, Асакура, в точку. Хрен бы вы когда, даже при всём желании, из Младшего сделали бы человека, пригодного к распиариванию в качестве настоящего солдата…Я вообще-то тоже на солдата мало тяну — опытный человек меня наверняка быстро раскусит. Но ведь можно все эти мои гражданские замашки списать на общую расхлябанность, царящую в Конторе? Дескать, воспитали по образу и подобию своему чадо неразумное… Пожалуй, можно…

— Эгей, Синдзи! Приём! — Нагато помахала мне руками. — Повторяю — у нас мало времени. За работу, за работу! Быстро, быстро, быстро!

Я печально взглянул на этот сгусток энергии, именуемый начальником отдела по связям с общественностью. Перевёл взгляд на Рей, которая с флегматичным видом и с едва заметным любопытным блеском в глазах, наблюдала за всем происходящим со стороны. Опустил голову и уставился на бумаги.

Тяжело вздохнув, я погрузился в чтение.

* * *

Я украдкой бросил взгляд на циферблат наручных часов — мучаюсь со всеми эти инструкциями всего каких-то пятнадцать минут, а задолбался уже часа на три. Блин, да когда же это всё кончится!..

— Синдзи, порядок! Я получила разрешение для Рей! — Мисато вошла в кабинет что-то весело, но донельзя фальшиво насвистывая себе под нос. — Всё, сейчас заглянем ещё кое-куда и…

— Но майор Кацураги!.. — аж подпрыгнула на месте Нагато. — Мы ещё не всё рассмотрели и даже не закрепили! А я считаю, что так делать категорически…

— О, Асакура, привет! Давно не виделись! Как дела, как служба? Нормально? Вот и славно! Ну, Синдзи, Рей — идёмте, нас уже ждут. Времени всё меньше, а сделать предстоит ещё многое.

Мисато применила против пиар-начальника её же оружие — протараторила всё единым духом, не давая Нагато даже и слова вставить.

— До свидания, — жизнерадостно попрощался я с Нагато, как можно быстрее покидая кабинет. Мы все вместе вышли в коридор, оставив главу пиар-отдела в гордом одиночестве. Вслед нам донёсся её отчаянный вопль:

— Майор Кацураги!..

— Уф… — облегчённо выдохнул я.

— Асакура тебя утомила, — ехидно констатировала Кацураги очевиднейший факт. — Обожаю эту девчонку — она даже мёртвого заговорит и разговорит. Не зря же её поставили начальником отдела по связям с общественностью…

— Она совсем как ты. Только ещё хуже, — заметил я.

— Скажешь тоже! — фыркнула Мисато. — Я в отличие от неё не трещу, как пулемёт. И не заговариваю людей до потери сознания.

— Да-да-да…

— Ты на что это намекаешь, а?

— Да нет, ни на что, — тут же открестился я. — А чего тогда её не выпускают вместо тебя к журналистам? Опасаются, что она их просто уничтожит?

— И это тоже, — кивнула майор. — Но больше всего опасаются, что она ляпнет что-нибудь не то, придумав какой-нибудь новый супероригинальный и беспроигрышный пиар-ход. Было уже такое, мы потом еле спустили всё на тормозах… Пока Нагато сидит где-нибудь у себя в отделе и бесконечно генерирует свои «гениальные» идеи — всё нормально, это ещё можно контролировать, но стоит её только оставить без присмотра… Так, что-то мы совсем заговорились — пошли уже.

— А куда? — поинтересовался я.

— Увидишь, — улыбнулась Кацураги.

Вот очень мне её хитрая ухмылка что-то не нравится… Прямо очень. Нутром чую какой-то подвох…

* * *

— Ты ведь шутишь? Нет, командир, ты же ведь это не всерьёз, да?

Впадение меня в панику необычайно развеселило Мисато — она сейчас не просто там ухмылялась или хихикала, а самым натуральным образом ржала над моим растерянным видом.

— Неа, — просто-таки с запредельной долей ехидства изрекла Кацураги. — Тебе, лейтенант, придётся пройти через это… Ну ничего, не беспокойся — мы с Рей разделим твою нелёгкую уч…

Окончание фразы майора потонуло в новом приступе смеха. Я что, блин, действительно так смешно сейчас выгляжу? Чёрт его знает — может и так…

— Молодой человек, вы там скоро уже? — поинтересовалась женщина в узких жёлтых очках и причёской, которую я мысленно поименовал не иначе как «завихрение мозгов».

— Сейчас, мэм… — проворчал я, усаживаясь в кресло и готовясь стоически перенести все возможные издевательства, которым меня собирались подвергнуть всякие нехорошие люди…

На самом деле ничего особо страшного и не было — меня всего-то что хотели привести в порядок какие-то то ли стилисты, то ли гримёры… Короче, парикмахеры. И если собственно стрижка вопросов у меня не вызвала, то вот волшебная фраза Мисато «А сейчас тебя, лейтенант, как следует напудрят и накрасят» вызвала лёгкую панику.

Люди, вы чего? Пудрить и красить? Меня?! Да окститесь!..

Вот такой он — нам многоликий НЕРВ. Кого здесь только нет в штате! Нашлось место и самому настоящему отделу пиара и даже этим чёртовым имиджмейкерам… Хотя нет, учитывая то, что у этих работников ножниц и бритвы не имелось ни формы, ни знаков различия, это скорее всего были вольнонаёмные гражданские сотрудники. Судя по тому, что с собравшейся в этом невзрачном кабинете троицей Мисато общалась вполне открыто, можно было сделать вывод, что это её давние знакомцы. А я-то, помнится, всё думал, как Кацураги умудряется сохранять отличный внешний вид даже на службе, а неё оказывается тут под боком целый штат помощников…

Нет, всё-таки НЕРВ меня порой просто удивляет: как в нём соседствует въедливость, дотошность и внимание к мелочах с откровенным разгильдяйством и пофигизмом — это просто уму непостижимо!

Хотя может быть эта как раз вполне закономерно?..

Ладно, сейчас отмучаемся и можно будет уже НАКОНЕЦ-ТО ехать к нашим…

* * *

— Синдзи, у тебя тушь потекла.

— Отстань.

— У тебя что, своя кончилась? Хочешь, одолжу мою?

Я закатил глаза.

Получив новый повод для подколов, Мисато не отставала от меня всю дорогу до русской базы. Ситуация усугублялась тем, что ехали мы не очень-то и быстро. Во-первых, нас сопровождали два чёрных джипа с парнями из Второго отдела, во-вторых, Мисато вынужденно сменила свою личную «Супру» на чёрный служебный «Кроун», и, в-третьих, не она сейчас была за рулём.

Последнее товарищ майор похоже воспринимала как личное оскорбление, ибо ездить в машинах балластом она люто ненавидела. Но, увы, на встречах такого уровня садиться за руль лично Кацураги было категорически нельзя — статус не позволял. Так что сейчас мы все сидели на широком заднем сиденье: Мисато — в середине, я — слева, Рей — справа.

Хотя лично я сейчас предпочёл бы сидеть рядом с Аянами, потому как Кацураги нервничала… Нет, не так — НЕРВНИЧАЛА. То, что её отстранили от управления автомобилем, да ещё и заставили тащиться на мизерной скорости, переживалось моим командиром очень болезненно. Знаю я таких автоманьяков, навидался…

Но вообще-то я глубоко сомневался, что наш нынешний транспорт пришёлся бы по душе майору. Судя по тому, как медленно мы разгонялись и как тяжело проходили повороты, а также учитывая, что окна в машине не опускались, «Кроун», скорее всего, был бронированным. Что-что, а безопасностью НЕРВ никогда не пренебрегал и старался подстраховаться. Единственное исключение — это отчаянный рейд Мисато на своей шустрой «Супре» по опустевшим улицам «Тройки» в поисках меня.

Как я успел узнать, она уже собиралась эвакуироваться на турболифте в штаб-квартиру, когда пришёл приказ любой ценой вытащить меня из опасной зоны. По воздуху до меня было не добраться — слишком уж плотная застройка была в районе вокзала, а наземным подразделениям до него было ехать и ехать. Так что послали Кацураги, которая лично хотела встретить меня на вокзале и поэтому до последнего ошивалась поблизости. Увы, но боевая трансформация города застала её в дороге, и именно поэтому Мисато чуть не опоздала на встречу со мной.

Но, слава Богу, тогда всё обошлось…

— Проклятье! — буркнула под нос майор, глядя на бронированную перегородку, отделяющую нас от водителя и безопасника. — Как же я ненавижу тащиться, как черепаха!

Насколько я уже знал, в переводе с кацурагинского на японский это означало «скорость ниже ста километров час». Хуже этого было только «Мы же просто стоим на месте!» (скорость ниже пятидесяти километров в час).

— Так зачем же нам тогда дали этот броневик? — ехидно поинтересовался я. — Может лучше было бы взять штурмовой вертолёт? Он всяко быстрее, чем этот ersatz-panzer[9], но и броня, и оружие при нём…

— Не люблю летать. И вертолёты не люблю.

— А что так?

— Мне с ними не везёт, — заявила Мисато. — Дважды при мне они ломались в воздухе, а один раз меня почти сбили.

— Ого! — искренне удивился я, узнав ещё один любопытный факт из биографии моего командира.

— Да не ого, а долбаные повстанцы, — фыркнула майор. — Это когда нас на первом году службы в миротворческом корпусе в Колумбию направили… С тех пор я ненавижу джунгли, вертолёты, повстанцев и змей.

— Буду знать, чем тебя можно испугать, — ухмыльнулся я.

— Ой ли? И чем же ты, интересно знать, собираешься меня пугать — джунглями или вертолётами? — в ответ ухмыльнулась девушка.

— Змеями-повстанцами.

Мы с командиром дружно рассмеялись.

— Ладно, убедил, — заявила командир. — Уже боюсь. Так, а теперь давай серьёзно. Тебя Асакура уже инструктировала, как себя вести можно, а как нельзя?

— Угу.

— Ты всё понял?

— Да.

— Точно?

— Да! Мисато, ну как будто ты меня не знаешь!

— Вот именно потому, что я тебя знаю, у меня есть поводы беспокоиться, — изрекла Кацураги. — Синдзи, ради всего святого! Пожалуйста! Можно без всяких твоих штучек? Ладно наши в НЕРВЕ к твоим выходкам уже как-то привыкли, да и дисциплина у нас не такая жёсткая… А тут же союзники, иностранцы, военные…

— Обратиться к генералу как принято у русских-то хоть можно, если что? — поинтересовался я. — Думаю, ему будет приятно, что мы знаем и уважаем чужие традиции…

— Хорошо, — после некоторого раздумья, кивнула Мисато. — Но больше ничего такого. Не позорь меня и весь НЕРВ, ладно?

— Ладно, ладно… — проворчал я. — Можно подумать, я могу сильно нас всех опозорить…

— Синдзи!

— Да понял я!.. Умру, но флот не опозорю…

— Ты сейчас выругался? — подозрительно прищурилась майор.

— Нет, это просто присказка-пословица русских моряков, — успокоил я командира.

— Смотри у меня! — погрозила она мне пальцем. — Не вздумай выругаться по-русски у них на базе, особенно в присутствии генерала Кондратенко.

— Что я, совсем придурок, что ли? — проворчал я.

В мозгу внезапно что-то щёлкнуло.

— Кондратенко, Кондратенко… — пробормотал я. — Знакомая фамилия, верно? У того русского лейтенанта — Артёма, тоже такая была.

— Угу, а я всё вспоминала, где уже могла её слышать. А этот Кондратенко, который генерал, у нас часто в штабе в последние дни бывал.

— Занятно… — задумался я. — Интересно, а может быть этот лейтенант его родственник? Или всё-таки просто однофамилец… У русских вроде бы фамилии часто повторяются…

— Ещё узнаем — не беспокойся, Синдзи, — посулила майор.

— Да я особо и не беспокоюсь… — протянул я. — Мисато, а этот генерал Кондратенко — он вообще кто?

— Заместитель командующего российским контингентом. Пока его нет в Японии — Кондратенко за главного. Командует… — Кацураги покопалась в памяти. — 14-ой отдельной бригадой специального назначения русской разведки. Кажется, это какой-то русский спецназ.

— Ого! — искренне удивился я. — Серьёзно… А, если не секрет, сколько вообще сюда переброшено русских войск?

— Где-то пятьдесят тысяч.

— Сколько?! — ахнул я. — Но зачем?!

— На всякий случай, — ухмыльнулась девушка.

— Но это же очень много!

—…И это не считая контингентов из других стран…

— Нда… — озадаченно почесал я затылок. — И зачем только НЕРВу столько войск…

— Нельзя рисковать, — покачала головой майор. — С Ангелами будут биться Евы, но и от лишней поддержки лучше не отказываться. Тем более что русским эти пятьдесят тысяч, как капля в море — у них сейчас армия под три миллиона, раскиданная на пол-Евразии. А у Японии даже на стотысячную группировку денег едва хватает…

— А у русских, значит, хватает? — усомнился я.

— Похоже, что хватает, — пожала плечами Мисато. — Но у них, кажется, уровень жизни похуже будет, чем у нас… По крайней мере, теперь автомобили и технику они у нас почти не закупают — говорят, что дорого.

— Дела… — протянул я., устремляя взгляд куда-то вдаль. Полученные только что данные стоило хорошенько обдумать в тишине…

Мисато, сидящая рядом со мной начала что-то немелодично мурлыкать себе под нос. Рей как обычно сидела тихо-тихо, как мышка. Я пялился в окно, за которым проплывал серпантин дороги, проложенной между низкими горами, окружающими Токио-3.

До русской базы было ещё примерно полчаса езды.

* * *

Я на ходу поправлял непривычно жёсткий воротник парадного кителя, который на меня нацепили перед выездом. Существенно он от моего повседневного не отличался — тоже чёрный с золотым, разве что материал помягче, да работа получше. Самое главное отличие — это более жёсткие манжеты и воротник, украшенные богатой золотистой вышивкой. Также мне пришлось нацепить на воротники стандартные армейские нашивки со званиями, причём исходя из соображений выпендрёжа, что ли, они были выполнены в стиле старых знаков различия Императорской армии. Так что мне досталась пара параллелограммов с тремя узкими жёлтыми и двумя широкими красными полосками, поверх которых красовались две серебристые звезды — знак отличия лейтенанта. Ну ещё и нацепил на правую сторону кителя два толстых золотистых аксельбанта — сказали, так положено…

Ну, про то, что в парадную форму нарядили не только меня, но и Рей с Мисато можно и не говорить. Все вместе мы шли к въезду на базу от стоянки, где остались наши машины. Вокруг нас замкнули кольцо полдюжины крепких парней в строгих серых костюмах — нельзя сказать, чтобы это были действительно наши телохранители, скорее просто почётный эскорт.

Ну, какие ещё могут быть телохранители на военной базе? Захотят нас грохнуть или похитить русские — нас и сто бодигардов не защитят, а если кто-то посторонний на нас покусится, то хватит всего одной бригады спецназа, чтобы его тут же, прямо на месте закопать, да ещё и несколько раз вдобавок…

…Идти нам пришлось где-то метров сто, и всё это время я косился на кучу корреспондентов и репортёров, вооружённых по последнему слову своей журналисткой техники, которые отирались за проволочным забором. Объективы их теле— и фотокамер при этом смотрели в нашу и только нашу сторону — что-то мне подсказывало, вся эта братия здесь собралась поглазеть отнюдь не на прибывший в Японию русский контингент…

Хотя поглазеть-то как раз было на что.

Равнина к западу от Токио-3, на горизонте виднеется исполинский конус горы Фудзи.

На огромной территории раскинулись длинные ряды двухэтажных бараков, полуцилиндические ангары для техники, наблюдательные вышки… Похоже, что всё это было построено ещё загодя, а русские теперь просто обживали полученную территорию…

Всё дело было только в том, что строили это счастье явно не специалисты по фортификации.

Всё красивое, аккуратное — обшитые пластиком бараки, ровные бетонные дорожки, заготовленные площадки для газонов, уличное освещение, небольшие домики — нужно думать для офицерского состава. Короче, всё в типичной помпезно-натовской манере постройки военных баз, как я их себе представлял. В таком месте наверняка было бы хорошо жить…

А вот обороняться как-то не очень.

Это было особенно грустно, учитывая, что база была расположена, считай, в чистом поле, на удалении от кольца гор, окружающих Токио-3. Спору нет — место удобное и хорошее, но спроектировавшие базу граждане, скорее всего, не имели ни малейшего понятия о правилах постройки военных объектов. Заказ-то на все сопутствующие сооружения был отдан на откуп в основном гражданским подрядчикам, вот они и построили городок больше подходящий строителям или рабочим, чем солдатам.

И что же, мириться с этим прикажете? Ага, щазз…

…За свою жизнь я успел немало наглядеться на всякого рода блок-посты — большое спасибо за это телевиденью. Почти ни один сюжет о Второй Чеченской не обходился без показа этих самопальных, но очень внушительных сооружений. Русские солдаты умудрялись возводить необычайно прочные, хотя и неказистые на вид крепости буквально из ничего — обычно это просто напоминало мешанину шлакоблоков, мешков с песком, колючей проволоки и противотанковых ежей. Но смотрелись сии конструкции мощно — сразу чувствовалось, что именно простота — это залог надёжности и спокойствия…

Первая линия обороны представляла собой тянущиеся поверх рядов бетонных блоков ряды спиралей Бруно, и не какой-нибудь там примитивной колючей проволоки, а натуральной «Егозы», с блестящими, похожими на бритвы, лезвиями. Позади из тех же бетонных блоков возводился ещё один оборонительный пояс — высокая, метра три в высоту стена, обложенная поверху мешками с песком, приспособленная для ведения огня бойцами гарнизона. Угловые вышки тоже превращались в наглухо защищённые огневые точки, точно такие же эрзац-доты выросли и на КПП[10], рядом с небольшой караулкой, узкие окна-бойницы которой были забраны металлической сеткой. И гранату внутрь не забросят, и стрелять через неё можно, если что…

Прямо перед всем этим жутковатым великолепием, от одного взгляда на которое, начинали ныть корни зубов, имелся окоп полного профиля. Нет, пожалуй, даже не окоп, а натуральная траншея в полный рост! Противотанковый ров они тут выкопали, что ли?

Хотя сейчас это, пожалуй, всё же было излишним — подступы к базе и так были приведены в совершенно непотребный и непроходимый вид — повсюду виднелись следы от гусениц, валялись куски бетона и какая-то арматура… Даже дорога и та была перегорожена бетонными блоками и превращена в подобие лабиринта.

Короче, поработали наши тут на славу…

Ух, но если ЗИЭЛЕ опять отдаст приказ Японским силам самообороны штурмовать Токио-3, то чувствую, им здорово не поздоровится! Прямо под боком у них будет многочисленная и вооружённая до зубов группировка подозрительных и настороженных русских, которым только дай повод для праведной войны. А что может быть лучше такого повода, как внезапное предательство проклятых капиталистов с загнивающего Запада, и нападение на мирных и благородных учёных-нервовцев?..

Интересно только, как японское правительство додумалось пустить к себе в страну военную группировку размером с половину своей армии (и это ещё не считаю контингентов из других стран), но только куда более хорошо подготовленную и вооружённую? Хотя, возможно, премьер-министр тут как раз ничего и не решал — как я успел заметить, в Японии почти всё подчинялось только одной организации. И имя этой организации — НЕРВ. Сказали — нужно пятьдесят тысяч русских солдат, чтобы в случае чего разбираться с паникой в Токио-3 и поддерживать Евы в бою, и вуаля! Они появились!..

—…Нет, эти твои любимые русские — парни суровые, спору нет… — бормотала себе под нос Кацураги по пути. — Но уж очень что-то они перемудрили с секретностью и паранойей. Судя по их действиям, они тут против всех готовятся воевать, а не только против Ангелов. Окопались, обложились техникой, базу в крепость превратили…

— Так разве ж это плохо? — искренне удивился я. — Быть всегда готовым к бою — это хорошо, их тогда никто и никогда не застанет врасплох. Да и всегда же полезно готовиться к отражению абсолютно любой угрозы…

— Да кто спорит — хорошо, конечно, — буркнула Мисато. — Но могли бы и позволить нам заехать… Ненавижу ходить пешком.

— Никаких исключений — порядок превыше всего, — язвительно произнёс я.

— Да я просто не понимаю, откуда взялась такая строгость, — призналась Кацураги. — Мы же в лагерь к Рицко спокойно проехали, это уже внутри было не развернуться…

Я покопался в своей памяти и выдал более-менее приемлемое объяснение такой ситуации.

— Вроде бы читал, что когда русские после Второго Удара воевали на Кавказе, там было много терактов. Повстанцы-смертники часто атаковали их базы и блок-посты на начинённых взрывчаткой машинах, вот с тех пор они, видать и берегутся.

— Ну и правильно! Вот только здесь-то чего им опасаться? У нас же террористов уже давно извели, а повстанцев отродясь не было!

— Мало ли что, — лаконично ответил я. — А вдруг?..

— Теперь я понимаю, почему эти русские тебя так привлекают, — рассмеялась майор. — Они такие же параноики, как и ты.

В твоих рассуждениях есть здравое зерно, командир…

— Ну… — почесал я нос. — В чём-то ты и права, Мисато…

— Теперь только осталось понять, что объединяет тебя с немцами. Пока что я таких черт не нахожу. Есть у нас стажёры из немецкого отдела — очень правильные, занудные и скучные ребята. Даже не ругаются, в отличие от тебя, — Кацураги мне подмигнула и хихикнула. — А когда слышат твою ругань на тренировках и синхротестах, то сразу краснеют. Похоже, что ты говоришь не такие уж и безобидные вещи…

— Да какая разница-то? Зато никто ничего не понимает, и претензий ко мне никаких нет.

— Вот это-то и настораживает…

Переговариваясь в такой манере, мы с Мисато и Рей (которая за всю дорогу не проронила ни слова) шли к русской базе.

Достигли контрольно-пропускного пункта.

Куча бетонных блоков на въезде, массивные ворота из бронелистов, небольшое блочное помещение с узкими окнами-бойницами, которую так и тянуло поименовать кордегардией[11]. По бокам — вышки с пулемётами и ещё несколько огневых точек с крупнокалиберными «кордами»[12], автоматическими гранатомётами и противотанковыми ракетными комплексами. Но самую серьёзную силу здесь, конечно же, представляли пара зенитных самоходок «Шилка», башни которых грозно выглядывали из уже готовых капониров, прикрытых сверху маскировочной сетью. Почему грозно? А не знаю! Просто как-то мало радостного стоять на прицеле у двух счётверённых 23-миллиметровых пушек…

Кстати, почему «Шилки»? Они же вроде бы уже давно устарели, и в моём мире заменялись более современными пушечно-ракетными «Тунгусками» и «Панцирями»… Так, а где у них блямба радара-то, что должна торчать в задней части башни? И почему эти ЗСУ обвешаны плитками активной брони? Это что, чисто противоназемный вариант, что ли? Занятно, занятно…

— Оперативный отдел НЕРВ, майор Кацураги, лейтенант Икари, младший лейтенант Аянами, — представилась Мисато караульному, встречающему нас на КПП. — К генералу Кондратенко.

Командир отлично понимала, что японский здесь, скорее всего, не в ходу, так что перешла на универсальный английский. Хорошо ещё, что я его знал более-менее сносно. Говорить длинными и сложными фразами у меня, правда, не очень получалось, но я хотя бы понимал почти всё…

— Ваши пропуска, пожалуйста.

— Вот.

Солдат ушёл проверять наши пропуска и, по всей видимости, связываться с командованием, а я пока что просто глазел по сторонам. Всё-таки не каждый день оказываешься на самой настоящей военной базе…

— Всё в порядке, мэм, — козырнул вернувшийся караульный. — Вас уже ожидают, проходите.

Миновали толстую и массивную дверь и наконец-то оказались на территории базы. Парни из Второго отдела остались позади — им с нами было не по пути.

Мисато за какую-то долю мгновения посерьёзнела и подтянулась, став похожей на ту Кацураги, что я видел на собственном трибунале.

Стропалить меня на счёт нужного поведения она в последний раз не стала — я и так прекрасно понял, что шутки кончились. Чесать языком можно было в машине и по дороге к базе, но теперь нам нужно максимально точно отыгрывать свои роли. А роли у нас ни много, ни мало, а высших офицеров НЕРВ — шишек на ровном месте. Так что никаких шуток и бездумных ляпаний языком… Понял, Виктор? Да, это я к тебе, точнее к себе. За часть Младшего во мне я-то полностью спокоен, а вот на счёт собственной половины есть значительные сомнения…

Запоминаем — держим прикушенный язык за зубами, молчим и не лезем вперёд, дабы не позорить Контору… А не как ты, Витёк, умеешь — молчать, молчать, а потом кааак брякнуть что-нибудь! Можешь ведь, Виктор?

Гы! Запросто!..

Спокойно… Спокойно…

Так, оставить все посторонние мысли и собраться… Собраться, я сказал!

…Встречало нас трое русских — немолодой лысоватый грузный подполковник в сопровождении пары молодых солдат.

— Майор Кацураги? — козырнул русский и с заметным акцентом произнёс. — Подполковник Бероев, заместитель командующего по воспитательной части. Мне поручено сопроводить вас к штабу — прошу, следуйте за мной.

Следуем, а что нам остаётся-то? Тем более, что без провожатого мы бы на базе наверняка потерялись — она же рассчитана на десяток тысяч человек, а это довольно немаленький город…

Кстати, если мы припёрлись на встречу при полном параде, то русские были одеты подчёркнуто просто. Никакой особенной торжественности — все в обычном полевом камуфляже. На их фоне мы смотрелись самыми настоящими пижонами или «бравыми» вояками из какой-нибудь латиноамериканской страны, обожающими украшать свои мундиры до полного непотребства.

Вообще, на базе царила самая обычная суета — все куда-то бегут, что-то тащат, командуют, ругаются… Похоже, русские сознательно не стали наводить образцово-показательный марафет перед союзниками, а решили продемонстрировать, что независимо от происходящего вокруг, они в первую очередь РАБОТАЮТ. Визитёры из НЕРВ, нападение Ангела — всё фигня, своё дело знаем, делаем и делать будем, а остальное приложится…

Естественно, пока мы шли к штабу, нас сопровождала куча заинтересованных и любопытных взглядов окружающих — уж больно колоритной компанией мы были. Но на этот раз наибольшее любопытство вызвал не парень в форме (то есть я), а две его прекрасных спутницы (Рей и Мисато, если кто не понял). Подумаешь, пацан!.. Раз ходит здесь, значит, имеет на то полное право, а вот женский пол — это же совсем другое дело! На базе, где на несколько тысяч молодых и здоровых мужиков лиц противоположного пола категорически не хватало. Причём пепельноволосая девчонка, благодаря форме выглядевшая лет на шестнадцать-семнадцать, вызывала существенно меньше интереса из-за идущей рядом сногсшибательной красотки (мы все знаем, кто это…).

Выражение в духе «Охренеть!» и «Вот это краля!» я слышал весьма часто, и мне больших усилий стоило не лыбиться, и не пытаться пересказать всё это майору, дабы подколоть её. Делать этого нельзя было категорически — вся наша легенда тогда полетела бы к чертям свинячьим. А так я делал морду кирпичом, Мисато изображала лицом очень миленький кирпич, а Рей даже ничего и изображать не нужно было — её лицо и так было в достаточной степени бесстрастным и спокойно-отрешённым. И на мужское внимание Первой по большому счёту было глубоко плевать.

А вот Кацураги от каких-либо окриков или присвистываний спасало только наличие русского подполковника впереди и нервовской формы на плечах. Привыкший к звёздам народ наверняка не понимал, что за звание у Мисато, но её принадлежность к большим шишкам из НЕРВ, была очевидна. В конце-концов должны же тут стоять телевизоры, и кто-то наверняка видел её выступления перед прессой. Так что отпугивала она здешних доморощённых ловеласов, да, отпугивала…

Мы шагали к штабу, а вокруг кипела самая обычная жизнь, самых обычных людей, которых по большому счёту мало волновали НЕРВ, Ангелы, Евангелионы и перспектива Третьего Удара. Все эти парни просто жили своей собственной простой жизнью, не забивая голову высокими материями и собственными комплексами…

Мир реальный и мир выдуманный вновь пересеклись в совершенно неожиданной плоскости.

Отовсюду неслась русская речь, смех, ругань… И на какой-то миг мне показалось, что я снова на Родине. Это был как глоток свежего воздуха после спёртой атмосферы большого города, как капли дождя, упавшие на иссушенную землю…

Я как будто вновь оказался дома.

Как бы мне не было хорошо в этой новой Японии, где-то там, за морем оставалась моя настоящая Родина. Где-то там, под хмурым небом, занесённая снегами и продуваемая всеми ветрами, лежала суровая и неприветливая Россия — страна, которую не выбирают. Как настоящую мать. Которая воспитывала своих сыновей и дочерей в строгости, не давая им никаких поблажек…

И это был мой дом, мой единственный дом.

В который мне теперь уже нельзя вернуться — ни в свою старую Россию, ни в эту новую и ещё мне неизвестную РФ.

Какая горькая ирония — стать своим в чужой стране и чужим для своих… Навсегда чужим и навсегда одиноким. Ведь меня никто и никогда не сможет понять до конца — я уже никогда не стану настоящим японцем, но и в Россию вернуться не смогу. И оттого так тяжело смотреть на соотечественников, которых миновала сия тяжёлая чаща… Боже, теперь я кажется понимаю эмигрантов, бежавших после Революции на Запад…

Чужой для чужих, чужой для своих… За что же мне ещё и это? Как будто мало давящей на мои плечи войны с Ангелами, Евангелионов, Комплементации… Нельзя взваливать на одного слабого человека такой груз ответственности — я же не железный, могу и запросто сломаться. Увы, но я не из той породы супергероев, что по три раза на дню спасают мир, успевая просматривать биржевые сводки и ужинать с британской королевой. И я не умею убивать мизинцем по взводу спецназовцев за раз, голыми руками скручивать танк в бараний рог и при этом читать лекции по физике и психологии…

Я не герой, я просто стараюсь жить по совести и справедливости. Нас таких немало и на моём месте мог оказаться любой другой НОРМАЛЬНЫЙ человек, и от этого мало что изменилось бы. Просто делать своё дело, не задумываясь о том, могу ли я это сделать или нет…

Но чем дальше, тем отчётливее я понимаю, как же это трудно!.. Особенно когда меня просто-напросто словно деревце вырвали из родной земли…

Я почувствовал, что мои руки самым натуральным образом задрожали.

Чёрт, перенервничал! Слишком уж велико оказалось влияние на мою психику факта погружения в родную среду. Тоска, щемящее чувство тоски… По навечно потерянному.

Я крепко, до боли сжал руки в кулаки. Резко захотелось закурить, выпить, высадить обойму в мишень или что-нибудь искромсать мечом…

Но я просто глубоко вздохнул, досчитал про себя до десяти и попытался успокоиться, подавив свои эмоции, ведь невдалеке уже виднелось то, что, по всей видимости, являлось штабом группировки.

Длинное двухэтажное здание, отделанное снаружи серым пластиком, у крыльца — три флагштока. На центральном — синий ооновский флаг с белой схематичной картой Земли, обрамлённой венком. Справа — японский флаг, слева — российский триколор с двуглавым орлом в центре. На входе в здание — почётный караул… Хотя, пожалуй, не такой уж и почётный — двое серьёзных парней в броне, касках и при автоматах.

Их мы миновали без особых проблем, а вот дальше мы нарвались на внутреннюю охрану, которая наверняка бы помурыжила нас, если бы не сопровождение в лице подполковника. А так, мы довольно быстро миновали их и направились к генералу Кондратенко.

* * *

Обычный, совершенно ничем не примечательный кабинет — таких я в своей прошлой жизни навидался предостаточно. Длинный стол, за которым наверняка проводятся совещания, громоздкая коробка монитора, пустые застеклённые шкафы вдоль стен, которые, правда, смотрелись несколько чужеродно — было видно, что они нынешнему хозяину кабинету не особо-то и нужны… В уголке виднелся виднелся российский флаг, опять почему-то с гербом посередине, хотя таким был только личный штандарт Президента РФ… Кстати, на стене обнаружился и портрет главы государства — непременный артефакт любого законопослушного госслужащего…

Генерал-майор Кондратенко встретил нас прямо у входа.

— Здравствуйте, господа. Пожалуйста, проходите, присаживайтесь, — гостеприимно махнул он рукой.

Оп!.. Так ведь это же тот самый генерал, что навещал меня в госпитале!..

— Добрый день, господин генерал-майор, — козырнула Кацураги. Я тоже отдал честь русскому генералу, а спустя некоторое время нашему примеру последовала и Аянами, хотя для неё этот жест явно был в новинку.

По-английски русский говорил очень чисто, почти без акцента, в отличие от нас с командиром. У Кацураги был мягкий восточный выговор, а у меня наоборот — излишняя резкость и чеканность, больше подходящая немецкому языку.

Генерал быстро скользнул взглядом по нашей группе. На мне взгляд Кондратенко задержался подольше, хотя я, признаться, ожидал, что его больше заинтересует Рей. Я-то ещё ладно — меня он уже видел, а вот Первая у нас личность очень и очень выделяющаяся из толпы, но нет же… Кстати, серьёзный такой взгляд, тяжёлый — нельзя сказать, что злой или подавляющий… Да и скорее даже не тяжёлый, а пристальный, цепкий или внимательный — сильный, в общем. Одно слово — спецура.

Ладно, прошли, присели.

— Рад приветствовать на нашей базе столь высоких гостей, как вы, — дипломатично произнёс генерал. — Как представитель командования ограниченным контингентом российских войск в Японии выражаю твёрдую уверенность в том, что в будущем наше сотрудничество будет только развиваться и укрепляться.

— Благодарю, господин генерал, — светски улыбнулась девушка. — Как представитель НЕРВ, я также считаю, что наше сотрудничество сможет принести немало пользы и вашей стране, и нашему институту.

— Также я ещё раз хотел бы поблагодарить вас, лейтенант Икари, за оказанную в бою помощь, — обратился ко мне генерал. — Хочу сообщить, что за проявленную храбрость, вы представлены к государственной награде Российской Федерации.

«Что? Опять?!»

Так, нужно срочно что-то сломать или потерять, а то ведь обязательно на смену такой большой светлой полосе придёт не менее широкая тёмная…

— Сражаться вместе с вами было для меня большой честью. Сружу трудовому народу! — выпрямился я.

Ой-йо-ой! Всё-таки не сдержался! Ведь косячу же, косячу! Причём ведь тааак косячу…

Генерал скупо улыбнулся.

— Знание наших традиций делает вам честь, лейтенант Икари. Интересуетесь историей нашей страны?

— Так точно! — бодро отрапортовал я. — Мне очень интересна военная история! Особенно России и Германии — мне очень нравятся эти страны!

Эх, всё-таки хорошо, что в школе нас здорово гоняли по английскому языку, да и в институте про деловые переговоры на иностранном языке никто не забывал. Хоть нам и преподавали английский с экономическим уклоном — базовые-то фразы везде одинаковые. Главное, что я почти всё из сказанного генералом понимал, а что не понимал, то уже легко додумывал по смыслу. Неспособность задвигать на языке вероятного противника длинные и связные речи, была уже несущественна — несколько выражений из допросника помню и ладно… Мне, если что, вполне хватит, помимо набора стандартных фраз.

— Весьма похвально, лейтенант, весьма похвально… Знание истории порой здорово помогает… Я так понимаю, эта юная леди — тоже Пилот? — поинтересовался Кондратенко, с лёгким любопытством разглядывая Рей.

— Именно так, — подтвердила Кацураги. — Младший лейтенант Аянами, пока что числится в активном резерве. Также участвует в проекте Е.

— Да, институт кадетства — это очень правильное решение… — медленно кивнул генерал, рассеяно разглядывая нас с Первой. — Нельзя вручать столь мощное оружие, как Евангелион случайным людям…

— Мы пришли к такому же выводу, — улыбнувшись, соврала Мисато. — Эксперимент НЕРВа признан удачным, подтверждением чего служат результаты уже двух столкновений с Ангелами.

Ну, не будет же она говорить, что я веду себя как воспитанник военного училища не из-за стараний Конторы, а, так сказать, по личной инициативе. Увидал бы генерал не меня, а Синдзи-из-сериала — долго бы плевался и ругался на безумных японцев, доверяющих самое мощное на планете оружие депрессивным и психологически неустойчивым подросткам… И про случайных людей Кондратенко очень хорошо сказал, жаль только, что у Конторы просто не было другого выхода…

— Ну что ж… — задумчиво побарабанил пальцами по столешнице Кондратенко. — Раз уж с вводной частью покончено, предлагаю перейти к обсуждению более приземлённых вопросов. Ну, думаю Пилотам вся эта административная рутина будет неинтересна — их мы пока отправим прогуляться…

Так. Если я всё правильно понимаю, то это нас таким тактичным образом выставляют за дверь. Нет, а что? Правильно, на фиг генералу лишние уши, причём явно несовершеннолетние. Тем более, что нам действительно будет скучно, если речь пойдёт о какой-нибудь ерунде с нашей точки зрения…

— Экскурсия по базе? — понимающе кивнула Кацураги.

— Что-то вроде того, — ответил русский. — Экипажи участвовавших в бою вертолётов высказали желание встретиться с лейтенантом Икари в более неформальной обстановке.

— Майор Кацураги, разрешите идти? — я резко поднялся, моему примеру последовала и Рей.

Мисато бросила быстрый взгляд на генерала, поймала его лёгкий кивок и милостиво позволила:

— Идите, лейтенант, вы свободны.

— Подполковник Бероев проводит вас, — добавил Кондратенко.

— Понятно, спасибо за информацию, товарищ генерал-майор. До свидания. Рей, идём.

Аянами молча последовала за мной.

Я вместе с Рей вышел кабинета и аккуратно прикрыл дверь, хотя у меня вообще-то имелся большой соблазн послушать, о чём же говорят столь высокопоставленные офицеры. До меня даже долетел обрывок фразы Кондратенко:

— Итак, вернёмся к вопросу о поставках оборудования…

Увы, но торчать под дверью мне было категорически нельзя, ибо поблизости имелся секретарь-адъютант генерала и ожидающий нас русский офицер.

Товарищ подполковник, — обратился я к нему. — Товарищ генерал проинформировал меня о том, что я должен встретиться с экипажами вертолётов. Вы можете меня проводить?

— Да, конечно, лейтенант, — кивнул русский. — Прошу следовать за мной.

Несмотря на вполне дружелюбное выражение лица, подполковник был явно не в восторге, что ему приходится выполнять обязанности экскурсовода для пары переигравших в войнушку детей. Говорить, точно заведённый «следуйте за мной», «прошу сюда» — ему явно не доставляло большого удовольствия, но простым сопровождающим в нашем случае обойтись было явно нельзя. Слишком уж мы важные шишки, типа, как бы не сочли за оскорбление, если бы к нам приставили кого-то низкого по званию… Нет, мне на это вообще-то было глубоко плевать, но мы же в Японии, а тут все эти церемонии должны быть явно в цене…

Так что не подаём вида и следуем за не слишком довольным русским — нас ждут великие дела… То есть, встреча в неофициальной обстановке. Интересно, а Артём там будет? По идее должен — тут ведь, похоже, о нашем визите каждая служебная собака знает, не то что старлеи, которые запросто мотаются на секретные нервовские базы…