"Поступь Повелителя" - читать интересную книгу автора (Панкеева Оксана Петровна)

Глава 11

– Вот, значит, как… – Шеллар задумчиво потер подбородок, отошел к окну и надолго умолк.

Харган в сердцах хлопнул о стол первой попавшейся папкой и прорычал:

– Да, вот так! Повелитель считает, что мы должны контролировать еще и Галлант! И что нескольких сотен солдат нам на это хватит! Шеллар, ну почему? Я пытаюсь восстановить ход его мыслей, как ты мне объяснял, и не могу! Почему так? Он ведь разумный, вменяемый человек! Весьма мудрый к тому же! Почему он иногда приказывает такие вот глупости?

– Это как раз несложно, – откликнулся советник, пристально высматривая что-то за окном. – Вспомните, господин наместник, причину всех предыдущих ошибок Повелителя, и вы сразу поймете ход его мыслей.

– Ты имеешь в виду те самые триста лет?..

– Именно. Сами ведь понимаете, как изменилась за эти годы плотность населения на всем континенте. Повелитель не осознает масштаба. Он не видит его. Вы ему докладываете какие-то сведения, а у него перед глазами все равно только собственные воспоминания. Отсюда и перекосы.

– И что мне с этим делать? Объяснять Повелителю, что мы умнее него, а он чего-то недопонимает? Может, ты сам ему это объяснишь?

– Нет, конечно… – Шеллар наконец повернулся лицом к собеседнику и совершенно спокойно продолжил: – Полагаю, он все равно не осознает своей ошибки, только разгневается. Что ж, люди, отдающие приказы, часто оказываются несовершенны, как и все мы. И раз они выдумывают приказы, которые невозможно выполнить, долг их подчиненных – совершить невозможное.

– А если дракона задействовать? – неуверенно предложил Харган, преодолев страх сморозить глупость. В самом деле, не обязательно же дракон должен чувствовать перемены в поведении Шеллара так же тонко, как и люди. Может, он и не заподозрит ничего…

– Не получится, – тут же откликнулся верный советник. – Хрисс в настоящее время сидит на яйце и не встанет с него, как бы вы ни пытались его к этому вынудить. Более того, я бы категорически вам не советовал его принуждать. Это все-таки не Жак, знаете ли, это дракон. Огнедышащий ящер весом в несколько тысяч стоун. К тому же молодой и вспыльчивый. А яйцо – единственное, что его здесь удерживает. Насколько мне известно, второй Сферы Обуздания у вас, увы, нет. Лучше мы дождемся вылупления – до него осталось около шести недель, – а потом я сам поговорю с ним и все разъясню.

– Но Повелитель велел действовать сейчас же, а не через шесть недель!

– Доступные нам методы не исчерпываются одним драконом. Если у нас не хватает солдат, чтобы завоевать Галлант силой, можно попробовать дипломатический путь. У вас вон Блай без дела болтается, пусть съездит. У него богатый опыт по части договоренностей с разнообразными моральными уродами, думаю, с его величеством Луи они найдут общий язык. Договор я вам за полчаса составлю, ничего сложного, только давайте определимся со статусом: протекторат, колония или отдельное королевство, но с условием определения единственной допустимой религии?

– А сам ты как думаешь? – с надеждой вопросил наместник, который не видел никакой разницы в названных тонкостях международного права.

– Зависит от… впрочем, нет, не зависит. Луи можно уболтать на что угодно, если ему вовремя подливать. Пожалуй, проще всего будет сохранить формальный статус королевства и заняться только просвещением населения и наставлением на путь истинной веры. Да не извольте так переживать, господин наместник! Блай прекрасно разберется без дополнительных инструкций.

– Но Повелитель велел прислать его для вразумления! Не пополам же его разорвать!

– Два варианта, – ничуть не смутился Шеллар. – Поговорите с Блаем сами, объясните ситуацию, изложите волю Повелителя, припугните как следует. Если до послезавтра выяснится, что господин советник осознал недопустимость своего поведения и исправился, Повелителю можно доложить, что необходимость во вразумлении отпала сама собой. В противном же случае можно на часик отозвать брата Блая из Галланта, свозить к Повелителю – и сразу назад. Ведь телепорт для вас не проблема?

– Это верно, – согласился Харган, с облегчением сваливая с плеч еще один неразрешимый вопрос.

– Желаете взглянуть на результаты моих упражнений?

– Спасибо, брат Шеллар, беседовать с шутом тебе не понадобится. Повелитель согласился, что сканирование будет проще и эффективнее. Но ты не бросай упражнений, постарайся что-то сделать со своим поведением, это же не дело, что тебя люди пугаются. Так ты уронишь репутацию ордена еще вернее, чем гулящие вампиры.

– Я понимаю, – произнес Шеллар без малейших признаков упомянутого понимания. – Я думал над этим вопросом и пришел к аналогичному выводу. Мое поведение почему-то пугает людей. Лично я нахожу подобные страхи беспричинными, но раз они вредят репутации ордена, с ними надо как-то бороться. Я задумался: возможно ли каким-либо образом вернуть утраченные эмоции, чтобы мое поведение стало более привычным для окружающих?

– И? Придумал что-то?

– Как вариант можно попробовать направленное эмпатическое воздействие. В моей прежней жизни был такой случай. Я попал под стихийную эманацию и после того приобрел чувство, которого прежде был лишен. Возможно, стоит провести эксперимент?..

– Отличная мысль! Давай ты обсудишь ее практическую часть с братом Лю или мастером Чанем. Как идет работа над проектом?

– Успешно, господин наместник.

– Когда думаешь закончить?

– Послезавтра к вечеру, если не буду отвлекаться. Если параллельно заняться договором для Галланта и экспериментами с эмпатом – то в воскресенье к середине дня. Ваши указания?

– Договор все-таки сделай и насчет эксперимента поговори. Чем раньше ты станешь похож на нормального человека, тем лучше.

Усилия, которые прилагали старательные подчиненные принцессы Элизабет для возвращения беглого варвара, представляли собой истинные чудеса героизма и самоотверженности, однако назвать их мудрыми не повернулся бы язык даже у самого Элмара. По этой причине результаты первого мероприятия вызвали у госпожи министра гнев и негодование и были оценены ею как невообразимая глупость, граничащая с клиническим идиотизмом. Автор идеи был заочно разжалован (узнать об этом ему предстояло позже, когда придет в сознание), а на дело был брошен агент из Последней Дюжины – непревзойденный Джимми Седьмой.

Первое, что сделал суперагент, – внимательно изучил досье объекта и наведался на пограничную заставу, где беглеца пытались остановить законными методами. Выяснил обстановку, опросил свидетелей и полностью согласился с оценкой ее высочества. Неужели господа всерьез рассчитывали, что деревянный шлагбаум, два десятка солдат и бумажка с королевской печатью остановят ортанского паладина верхом и в полной броне?

Он даже оружие доставать не стал – тем же шлагбаумом дорогу себе и расчистил.

Нет, останавливать силой живую осадную башню – занятие неблагодарное. Теоретически можно, конечно, ибо на всякую силу найдется другая сила, но это будет накладное, многолюдное и очень шумное мероприятие, чреватое человеческими жертвами. Зачем же мериться силой с самым могучим воином континента, если у него полно слабых мест, за которые можно ловить без труда и лишнего шума?

Что нам говорит о знаменитом герое народная молва и секретное досье? Честен, простодушен, доверчив, любит выпить, всегда готов спасать и защищать, в гневе и во хмелю частенько не рассчитывает силу. Идеальный объект для обмана и подставы. Нужно лишь выбрать время и место и выполнить небольшую подготовительную работу.

И начали вдруг валиться на бедного путешественника всевозможные несчастья и неприятности.

В небольшом городишке, названия которого Элмар так и не запомнил, у него увели кошелек. Средь бела дня, посреди городской площади, за ничтожно короткое время, которое потребовалось, чтобы отойти на три шага от лотка с пирожками и прыгнуть в седло.

Обнаружилось это только к вечеру, когда проклятый городишко остался далеко позади. Коротко ругнувшись по-варварски и посулив подлому воришке ужасные увечья с пожизненной инвалидностью, Элмар расстался с мыслью об ужине и переночевал в ближайшем леске. Наутро, голодный, злой и слегка помятый, он взял под уздцы столь же голодного коня и пешком направился дальше, размышляя, что можно продать из одежды, чтобы купить хоть какой-нибудь еды для себя и корма для лошади. Наверняка, если проехаться по окрестным деревням и замкам, можно было бы отыскать давних знакомых, до сих пор благодарных за какой-нибудь подвиг и готовых помочь, но времени на поиски бескорыстных доброжелателей у героя не было. Проще будет действительно загнать застежку от плаща… а там видно будет.

Проблема с фуражом вскоре разрешилась сама собой, хотя и не лучшим образом.

Где-то между Сен-Флер и Фужере, аккурат напротив заброшенного склепа, который Элмар с товарищами уже как-то чистили от всякой нежити, на дорогу выскочила перепуганная старуха, взывая о помощи. Из ее шамкающих причитаний первый паладин с трудом разобрал что-то насчет злобных гоблинов и несчастного дитятка. Призвав на помощь все свои познания в иностранных языках и помогая себе жестами, он кое-как смог выяснить, что юную наследницу во-он того замка похитили гоблины, вырвав из рук верной кормилицы, и уволокли в этот самый склеп. Видят боги, неправ был Шанкар, когда не позволил Этель развалить это бесполезное строение! В таких местах обязательно заводится какая-нибудь пакость, как не зомби, так гоблины или разбойники.

Оставив бабку стеречь коня, герой обнажил меч и отважно ринулся в темноту заплесневелых коридоров спасать «несчастное дитятко», которое, судя по возрасту кормилицы, давно засиделось в девках.

Когда же час спустя, излазив склеп вдоль и поперек и не найдя там никаких девиц и гоблинов, зато весь в пыли, паутине и дохлых мухах, Элмар вернулся к выходу, дабы уточнить, не перепутала ли бабуля чего сослепу, входная дверь оказалась заперта снаружи.

Поняв, что коварные гоблины каким-то образом прокрались за его спиной и удрали, принц-бастард мысленно обругал себя за неосторожность и утерю бдительности. Дверь хоть и старенькая, но еще крепкая, повозиться с ней придется. А гоблины, хоть и дураки, а где надо, так хитрые!

На всякий случай он попытался дозваться старуху, но ответа не дождался. Если бабка успела удрать, то была уже далеко-далеко отсюда, без всяких скидок на ревматизм.

Когда же, выбив дверь, спаситель девиц выбрался на белый свет, он, разумеется, не обнаружил ни гоблинов, ни бабки, ни своего коня. Элмар походил вокруг, поискал, позвал, но верный Каштан так и не пришел, даже не откликнулся. Это уже было странно. Допустим, хилую старушку гоблины уволокли с собой, но боевого жеребца породы «ортанский королевский»? Не могли жалкие гоблины унести такую тушу! Если бы они убили коня, он бы здесь и лежал. А живой он бы с ними не пошел…

Оставалась единственная, хоть и фантастическая, но более или менее правдоподобная версия: бедная старушка с перепугу нашла в себе силы забраться в седло и ускакала куда глаза глядят. Не ее глаза, понятное дело, а лошадиные, ибо управлять боевым жеребцом – не старушечье дело. Если Каштан эту «наездницу» не сбросил, то лишь по одной причине: определив ее по весу не как всадника, а как багаж.

Элмар поискал следы гоблинов, очень удивился, не найдя оных, и направился к тому самому замку, на который указывала бабка. Без посторонней помощи поиск гоблинов, девицы, кормилицы и коня мог затянуться надолго, а паладину надо было спешить.

К превеликому счастью, владельцы замка оказались знакомыми. В противном случае отважного героя с его рассказами о гоблинах и девицах наверняка подняли бы на смех, а то и приняли за бродячего афериста. Никаких девиц в замке не проживало, а «безутешный отец» барон де Фужере и двое его сыновей сочувственно ахнули и хором восхитились наглостью и изобретательностью современных конокрадов. А поскольку барон отлично помнил Элмара, так как именно он десять лет назад подряжал героев на зачистку склепа, то с радостью предложил свою помощь.

Конечно, пришлось остаться на ужин и переночевать. Пришлось также снять доспехи и оставить на хранение доброму барону, так как обычной лошадке и без них было тяжеловато нести огромного паладина. Да и двигаться придется медленнее, чтобы не загнать бедное животное. Но Элмар был рад уж и тому, главное – он мог продолжить путь.

Когда наутро он выехал из ворот замка и отправился дальше на юг, хитроумный агент Джимми Седьмой потрясенно опустил подзорную трубу и еще несколько минут пересматривал свое представление о жизни, личном деле его высочества и мироустройстве в целом. Никак не мог он учесть в своих расчетах, что наивный герой окажется до такой степени бестолковым. Даже не догадается, что его обокрали, а попрется в замок сообщать о похищении несуществующей девицы и поднимать народ на поиски вымышленных гоблинов.

С тех пор как в камере поселился Мыш, Жаку стало казаться, что все не так плохо, как думалось. Может быть, ему нужен был хоть какой-то собеседник, чтобы не сойти с ума от страха. А может быть, он давно уже сошел с ума, раз ему такое чудится, а чокнутому – чего бояться?

Сомнения в собственной вменяемости появились у несчастного шута с того самого дня, когда Мыш впервые ответил на очередной риторический вопрос. Жак страшно переживал о судьбе его величества, даже набрался смелости как-то спросить у надзирателя, но тот лишь буркнул «разговаривать не велено», грохнул миской и закрыл за собой дверь. Вот и пришлось, за неимением лучшего собеседника, обсуждать этот вопрос с Мышом. Вернее, с самим собой, так как ответных реплик неразговорчивый зверек, разумеется, не подавал. Просто удобнее было размышлять вслух, когда твои слова как будто кому-то адресуются. Вот таким образом и получилось, что в ответ на вопрос: «Как ты думаешь, Мыш, его убили?» – Жак получил недвусмысленный и исчерпывающий ответ. Мыш категорично покрутил головой, как бы отвергая подобное предположение.

Сначала Жак испугался. Потом решил – показалось, и для проверки поинтересовался: «А ты точно знаешь?»

Мыш уверенно кивнул несколько раз. И, видя, что собеседник вот-вот заорет от ужаса, шустро взбежал по рубашке до самого лица, наступил одной лапкой на губы, а другую вытянул перед собой и приложил крошечный пальчик к мордочке, словно говоря «тсс!».

«Понял… – тихо прошептал Жак, который на самом ничего не понял и как раз пытался сообразить: он рехнулся или как? – А что все-таки с королем?»

И тогда Мыш, которому не хватило доступных жестов, чтобы объяснить такую неоднозначную ситуацию, спрыгнул на пол и принялся чертить хвостом в пыли на удивление каллиграфичные руны. Которые столь же удивительным образом складывались в осмысленные слова и фразы.

Жак недолго мучился над вопросом, что бы это значило: сумасшествие или обыкновенное чудо местной магии. Он просто вступил в диалог, стараясь не говорить вслух ничего такого, что могло бы вызвать подозрения, если их кто-то подслушивал.

Мыш оказался поразительно осведомленным для обычной тюремной крысы. Он не только подробно объяснил, что случилось с королем. Выяснилось, что он прекрасно знал Жака, причем такие малоизвестные факты из его биографии, которые числились у его величества под грифом «совершенно секретно». Мыш так же хорошо знал Мафея, и Диего, и Ольгу, и даже Терезу. К сожалению, поведать о ее судьбе ничего не мог, но уверенно обнадежил, что скорей всего ничего плохого не случилось. Перед тем как сдать город врагу, король отправил в разные безопасные места всех, кого только смог. Забыть Терезу он не мог никак. Значит, она в безопасности. Скорей всего, вместе с Кирой. В крайнем случае – в Лондре с Элмаром и Азиль.

Всем, что знал, Мыш охотно делился с кормильцем, однако на вопрос «кто ты?» застенчиво промолчал и покачал головой. Жак не стал допытываться – в его положении лишние знания только вредны; опять же вдруг там что-то серьезное, а его спросят как следует… Нет, меньше знаешь – крепче спишь, хотя ночные нашествия полчищ клопов и лишают эту поговорку всякого смысла.

Впоследствии, с содроганием вспоминая эти дни, Жак не раз думал о том, что именно Мыш уберег его тогда от печальной участи соседа по камере. Загадочная разумная крыса, маленькое мохнатое чудо, которое слушало его жалобы и развеивало страхи. Тихий писк, топот крошечных лапок, красноречивые жесты и каллиграфические руны на пыльном полу.

Когда после очередного стона на тему «что же с нами будет?» мудрый Мыш начертал «не бойся», Жак неожиданно поймал себя на том, что действительно уже почти ничего не боится. Почти. Теперь он боялся одного – что Мыш вдруг уйдет и бросит его на произвол судьбы. Или что его самого куда-нибудь уведут, а Мыш не сможет за ним последовать.

День спустя именно это и случилось. Дверь камеры отворилась во внеурочное время, аккурат когда завтрак уже был съеден, а время обеда еще не подошло, и в суверенное обиталище клопов торжественно ступила целая делегация – пара высших чинов департамента, несколько стражников, священник-хин в голубой рясе и мрачный вампир.

Пока Жак медленно поднимался, умница Мыш быстро шмыгнул под рубашку, взбежал по спине и притаился за воротом, под волосами. Видимо, покидать нового приятеля не входило в его планы.

Двое стражников крепко взяли шута за локти и надели наручники. Еще двое подхватили под руки бесчувственного мистралийца, поставили вертикально и проделали то же самое. Хин подтолкнул вампира поближе к получившейся композиции и, ни слова никому не объясняя, очертил полукруг телепорта.

Жак немедленно представил себе, как их сейчас скормят вампирам. Как вот этот самый, который сейчас стоит рядом, так близко, что ощущается холод его мертвой бледной кожи, улыбнется клыкасто своим приятелям и объявит: «Ребята, кушать подано!» От таких выкрутасов разгулявшегося воображения, подкрепленных случайным прикосновением покойника, у Жака немедленно закружилась голова, ноги сделались ватными и начали подгибаться, словом, еще чуть-чуть – и из телепорта он бы уже выпал в традиционном обмороке. Но за воротником зашебуршился Мыш, больно царапая затылок коготками и согревая горячим животиком, и как-то полегчало сразу, в глазах прояснилось и легче стало дышать. А там и вовсе оказалось, что воображаемое кровопийство было лишь дурацкой игрой нездоровой фантазии. Никто никого есть не собирался, и толпы вампиров поблизости не наблюдалось. Они очутились во дворе какого-то полуразрушенного здания. Вокруг стояла охрана и неторопливо сновали заторможенные строители, занятые ремонтом стен, а через двор бесконечным строем шагали солдаты. Они выходили из ниоткуда, возникали на пустом месте, огороженном колышками и веревочками, и сразу же вливались в движущуюся колонну. Портал можно было определить только по заграждению – сам он оставался невидимым даже в активное время. Может быть, особо зоркий наблюдатель мог бы разглядеть неясное марево над землей, и не более того.

Около самого портала, поглядывая то на часы, то на прибывающее подкрепление, стоял наместник в ярко-алом, режущем глаз плаще. Жак мог бы поспорить на что угодно, что эту одежку он уже видел прежде на ком-то другом и этому «другому» она шла гораздо больше. Заметив прибывших телепортом, демон приглашающе махнул рукой и окликнул:

– Брат Лю, подойди к командующему. А прочие все – сюда.

Жака толкнули в спину, и он опять едва не свалился без чувств, ткнувшись носом в стоящего впереди вампира. Его встряхнули, поставили на ноги и потребовали «не валять дурака», подкрепив слова парой затрещин для пущей вразумительности. Жак хотел было заверить, что больше так не будет, но тут один из пробегающих мимо каменщиков некстати подбежал слишком близко и позволил себя разглядеть. Поняв, что вокруг него толпами бегают зомби, впечатлительный шут все-таки лишился сознания и повис на руках конвоиров.

Очнулся он от странного ощущения в сокете, словно там кто-то шуровал штекером. Прежде чем до Жака дошло, что на самом деле происходит как раз противоположное, Мыш завершил свое подпольное злодейство и, зажав в зубах полиарговую затычку, метнулся прочь. Вслед ему полетело непонятное ругательство на чужом языке, кто-то нагнулся за камнем, но не успел – юркий воришка скрылся за колесом ближайшего грузовика.

Жак осторожно осмотрелся, боясь наткнуться взглядом на еще что-нибудь ужасное, но кроме уже знакомого вампира рядом больше никаких покойников не обнаружилось. Позади виднелся портал, из которого они только что вышли, так же огороженный веревкой на колышках. Слева стояло некое подобие жилого здания, возведенное из всего, что можно найти на свалке, и без всяких намеков на фундамент. С четырех сторон торчали грубо сколоченные вышки с вооруженными часовыми. Между вышками тянулись аккуратные заграждения, сложенные из мешков с песком. Около них тоже ходили солдаты. Впереди, ближе к ржавым воротам, со скрипом болтающимся на вкопанных в землю таких же ржавых трубах, стояли два крытых грузовика. Из них только что выгрузили оружие и боеприпасы для доблестных завоевателей и теперь, видимо, должны были погрузить пассажиров.

Демон отдал несколько коротких приказов, охранников-людей сменили гигантские существа с серыми мордами, отдаленно напоминающие троллей. Жак уже видел их раньше, даже знал, что они называются халками и что они совершенно живые и теплые, но это сходство, ярко напоминающее кошмарную сцену в мистралийском лесу, вызывало животный ужас и неуемную дрожь.

Освободившиеся солдаты, повинуясь повелительному жесту наместника, шагнули в портал и исчезли. Сам демон подошел почти вплотную к пленникам и пристально уставился на Жака светящимися разноцветными глазами.

– Скоро ты предстанешь перед Повелителем, – негромко, но внушительно произнес он. – И горе тебе, если он останется недоволен. Стой ровно, веди себя прилично и все свои сопли оставь при себе. Повелитель не любит, когда рабы мямлят, прячут глаза и шарахаются от него. Наказание бывает очень болезненным. Если же ты осмелишься хоть единым словом солгать Повелителю, сразу пойдешь на корм. Ты все понял?

Жак попытался что-то ответить, выдавил невнятный писк и с энтузиазмом кивнул несколько раз, чтобы не рассердить зубастого инструктора и не пойти на корм прямо сейчас.

Наместник презрительно ухмыльнулся, предъявив полную пасть безупречных столовых приборов, и насмешливо бросил:

– По пути потренируйся разговаривать. У Повелителя есть вопросы, и тебе придется очень много говорить. Или кричать, это уж от тебя зависит.

Он повернулся к халкам, что-то скомандовал и, ухмыльнувшись еще раз напоследок, тоже ушел через портал обратно в иной мир.

Жак послушно шагнул к машине, подталкиваемый огромными халками. В голове у него была полнейшая каша, и больше всего недоумения вызывал не извечный вопрос «что делать?», а необъяснимое поведение Мыша. Зачем ему сдалась эта полиарговая затычка, и почему ему не сиделось спокойно под рубашкой, а понадобилось шнырять под ногами у солдат, рискуя быть пришибленным? Если он и вправду такой умный и проделал это все с какой-то целью (например, дать Жаку возможность колдовать), почему не предупредил заранее?

Внезапная вспышка боли в сокете прервала едва прорезавшуюся разумную мысль, заставив в который раз выпасть из реальности.

Дождавшись, когда стихнет боль и вернется способность соображать, Жак огляделся, оценивая обстановку, и успел заметить, как вздыбилась земля по периметру ограждения, как валятся вышки и как внезапно взлетевший в воздух соседний грузовик таранит рукотворную развалюху, не давая отдыхающим внутри солдатам выбежать и включиться в действие. Каша в голове моментально испарилась, оформившись в осторожную, но весьма здравую мысль: «Кажется, меня спасают!»

Слева вспыхнула молния, разбившись на пять сверкающих ветвей и поразив одновременно пятерых противников, но мага разглядеть не удалось – он проворно отпрыгнул в сторону и залег за развороченными мешками, вовремя укрывшись от беспорядочных выстрелов.

Как ни странно, сейчас Жак совершенно ничего не боялся, хотя прекрасно сознавал, что вышки только выглядят игрушечными и что упавший ему под ноги человек со свернутой шеей вовсе не трехмерная модель, а самый настоящий покойник. Заметив, что вампир выпрыгнул из кабины и сейчас пытается добраться до затаившегося мага по воздуху, Жак быстро соорудил привычную с давних пор мухобойку и прицельно размазал гада по земле. Вряд ли убил, конечно, но все же вампиру понадобится какое-то время, чтобы собрать себя в кучу. А пока можно заняться халками, которые бросили бесчувственных пленников (все равно никуда не денутся!) и тоже всей толпой ломятся к разваленному укреплению, за которым прячется враг. Вот так – шлеп! Шлеп! Шлеп! И нету грозных мутантов…

Мимо просвистел огненный шар, положив конец побоищу вокруг портала, и безвестный спаситель показался из своего укрытия.

– А теперь выходите, – произнес он, не здороваясь. – Скорее. Мне нужна ваша помощь… как вы это называете – «в реале»?

Жак еще раз присмотрелся, пытаясь вспомнить, где же он видел эти ясные серые глаза, потом сообразил – не здесь надо смотреть, здесь запросто можно было и Мыша в человеческий рост увидеть, надо-таки выходить в реальность, как бы это ни было больно…

– Э-э… Мэтр… – неуверенно напомнил он. – Я в реале… знаете ли… как увижу все вот это… вокруг… мне сразу поплохеет так, что помощи от меня будет…

– Не беспокойтесь, – уверенно перебил его маг. – Некоторое время вы не будете ничего бояться. Но надо поторопиться, пока заклинание действует. Когда оно закончится, вот тогда вам действительно будет плохо. К этому времени нам нужно все завершить и убраться отсюда подальше. Так что поторопитесь. Впрочем… погодите. Сначала взгляните на портал. Есть у вас какие-либо соображения касательно того, как его можно закрыть?

– Нет, но если посидеть и изучить, может, я что-то придумаю…

– К сожалению, времени сидеть и изучать у нас нет. Выходите. О неприятных ощущениях можете не беспокоиться, я рядом с вами, и обезболивающее заклинание наготове.

Жак вздохнул и повиновался. Наверное, неизвестный спаситель все же лучше знает, что тут к чему…

К его удивлению, в реале маг полностью соответствовал своему виртуальному изображению: такой же молодой и ясноглазый, разве что русые волосы растрепались в битве, сделав его еще более похожим на кого-то знакомого, да одежда оказалась не столь чистой и отчего-то на пару размеров больше, чем нужно.

– Сейчас я займусь порталом, – объяснил нежданный избавитель, протягивая Жаку чудовищного вида перстень с каменюкой на полторы фаланги. – А вы пока разыщите Диего – где-то он должен быть или в грузовике, или под оным – и устройте поудобнее. Возможно, я успею им заняться и чем-то помочь. Затем осмотрите сам грузовик, проверьте, исправен ли он. Затем, если машина способна передвигаться, расчистите дорогу, чтобы мы могли выехать отсюда. И все это время наблюдайте за вампиром. Когда увидите, что он заканчивает регенерацию и начинает подниматься, сложите руку в кулак, направьте на него кольцо и поверните камень вот так… видите? Это специальный артефакт, заряженный тремя заклинаниями для упокоения высшей нежити. Кстати, не рекомендую вертеть камень без надобности; как я уже упомянул, заклинаний всего три, а нежить нам еще может встретиться не раз. Прошу вас проявить максимум внимания, так как я буду занят и помочь вам не смогу.

Жак заверил вежливого волшебника в своей непревзойденной внимательности, искренне пообещал сделать все как надо и под конец все же решился спросить:

– Мэтр, а как вас зовут? А то неудобно, вы меня вроде как знаете, а я не могу припомнить, будто бы где-то виделись, но вряд ли были представлены…

Молодой маг неожиданно улыбнулся и предложил:

– А что вам мешает звать меня по-прежнему Мышом?

– Блин, я так и знал! Но с Мышом мы были на «ты», а тут как-то неловко…

– Оставим возрастные предрассудки и вернемся к прежнему стилю общения? – вновь улыбнулся мэтр Мыш. – А то тебя уже потянуло на светские изысканные выражения, а это выглядит смешно.

Не дожидаясь ответа, он быстро развернулся на каблуках и направился к порталу, а Жак, продолжая безуспешно ломать голову уже над поразительно знакомой походкой, полез под грузовик искать затерявшегося в свалке товарища.

Он успел не только найти и убрать из-под колес Кантора, осмотреть грузовик и ничего в нем не понять, упокоить очнувшегося вампира и расчистить дорогу, но даже собрать и погрузить в кузов оружие и фляги с водой, а волшебник все торчал у огороженного колышками портала, смешно растопырив руки и бормоча что-то себе под нос. От нечего делать Жак даже стащил все валявшиеся вокруг тела в одну кучу, спрятав от собственных глаз за разрушенным строением. Он всерьез опасался, что, если наведенная смелость закончится раньше, чем они отсюда уедут, бедному Мышу придется волочь на себе сразу два недееспособных тела. Пока же он возился за этой грудой развалин, бесстрашно укладывая в штабель последние два трупа и размышляя, как бы еще и халков с дороги соскрести, случилось нечто такое, чего не могли предвидеть ни он сам, ни мудрый Мыш, в чем уважаемый мэтр впоследствии признался.

Без всякой видимой причины Кантор вдруг встал и направился куда глаза глядят, бормоча себе под нос что-то неразборчивое и, учитывая его состояние, вряд ли связное. Как раз его голос и услышал Жак, поскольку маг, занятый делом, не мог прерывать заклинание, чтобы окликнуть зазевавшегося помощника. Бросив свои похоронные мероприятия, Жак выбежал из-за угла разрушенной хижины и с изумлением увидел, что мистралиец неторопливо и слегка пошатываясь топает прямехонько в портал, который как раз стараниями мага приобрел видимость и теперь представлял собой вращающийся бублик из плотного голубого тумана. Бублик посверкивал крошечными белыми искорками и расползался к середине, споро превращаясь в цельную лепешку.

– Диего, стой! – закричал Жак, бросаясь к внезапно ожившему Кантору в надежде перехватить его, остановить и, может быть, чем черт не шутит, растормошить и привести в чувство. И даже почти его догнал, всего два шага оставалось, чтобы протянуть руку и ухватить за шиворот, но в этот момент безумный мистралиец, не видевший под ногами дороги, споткнулся о натянутую веревку и плюхнулся носом в самую середину сверкающего бублика. Даже не задумавшись о возможной опасности такого шага, Жак прыгнул за ним, но ухватил только голубой туман. Кантор исчез.

В растерянности Жак оглянулся на Мыша, и тот одними глазами показал в сторону.

– Выйти? – растерянно переспросил шут. Волшебник утвердительно моргнул. – А как же Диего?

Ответный взгляд был достаточно красноречив, чтобы умный человек больше не задавал глупых вопросов. Жак вышел за ограждение и с огорчением досмотрел финальные кадры закрытия портала. Когда же белая лепешка выровнялась и бесшумно всосалась в землю, а Мыш опустил руки и грустно выругался, поспешил переспросить:

– Так как же все-таки… куда он делся?

– Куда, куда… – раздраженно проворчал маг. – Если бы ты за ним присматривал, никуда бы он не делся. В портал вошел, куда же еще.

– А куда он попал?

– Да куда угодно. Я не умею запечатывать порталы по всем правилам, слепил что мог. Пока я колдовал, портал работал как попало, в стихийном режиме.

– Но я-то никуда не делся!

– Значит, либо на тот момент он перестал работать, либо работал на твой родной мир, куда ты попасть не можешь. Поехали отсюда, пока Повелитель не почуял неладное и не явился. По дороге поговорим.

– А моя затычка? – вспомнил Жак. – Она тебе больше не нужна?

– Держи. – Мыш достал из кармана завернутый в носовой платок полиарговый стержень. – Она нужна была мне только для того, чтобы не превратиться раньше времени, теперь можешь забрать. Но я не советовал бы тебе прямо сейчас совать грязный предмет в столь нежное место. Подожди, пока не появится возможность продезинфицировать. Я ведь ее на землю ронял, у крыс карманов нет.

Жак вздохнул и протянул сверток назад.

– Спрячь у себя. Я, во-первых, грязней этой самой земли, а во-вторых, потерять могу. Был уже случай.

– Хорошо. Тогда поехали.

Жак еще раз осмотрел здоровенный грузовик и поинтересовался:

– А где ты научился водить?

– Вести будешь ты, – преспокойно отозвался волшебник, словно речь шла о чем-то бесспорном и несомненном.

– Мыш, я не умею! – взмолился Жак, уже понимая, что все его объяснения только отсрочат момент единения с допотопным бензиновым монстром. – Ну почему вы все думаете, что если я переселенец, то обязательно должен разбираться во всей технике без разбору! Я такие дрова не застал! В Ольгины времена на таких ездили! Двести лет назад! Откуда я знаю…

– Даже на симуляторе не пробовал? – без капли доверия перебил всезнающий маг.

– Но то ж симулятор! А это тяжеленная махина из чистого железа!

– Кузов деревянный, – занудно поправил Мыш и подтолкнул ломающегося шута к высокой подножке кабины. – Не робей. Главное – помни, что все делается только руками и ногами, а там разберешься.

Здесь, в мягкой высокой траве у крошечного озера, застывшего в вечном штиле, где грустные ивы отражаются в неподвижной зеркальной воде, царили тишина и покой. В живом, настоящем мире не бывает такой тишины, чтобы ни ветерка, ни шороха птичьих крыльев, не плеска рыбы в воде – совсем ничего, ни единого звука. Лишь мягкий лунный свет да нежная шелковая травка, в которую можно лечь, уставиться бездумно в ночное небо и обрести наконец тот самый покой, которого так жаждет измученная душа.

Если быть совсем уж честным, Кантора больше устроил бы другой покой. Вечный. Но, добравшись после долгих блужданий по Лабиринту хотя бы сюда, он странным образом перестал куда-либо спешить и вообще о чем-либо думать. Этот уютный уголок в дальних закоулках Лабиринта обладал странным свойством избавлять от страстей и суеты. Он дарил забвение и обволакивал заботливым невесомым коконом из тишины и приглушенного света.

Здесь не было боли и страданий, и даже память уже отказывалась объяснить, что загнало Кантора в это райское местечко и почему он так сюда стремился. Лишь временами мелькало смутное ощущение, что все это уже было, что он не в первый раз видит неподвижное озеро и безмолвные звезды, что он приходил сюда раньше… Непонятно было, почему в тот, прошлый раз он покинул это средоточие покоя и умиротворения, но думать над этим вопросом Кантор не стремился, да и невозможно было здесь думать.

Он просто лежал на берегу, смотрел в небо и медленно растворялся в окружающей тишине, даже не понимая, что постепенно переходит туда, куда так стремился, – к другому покою. К вечному.

Счет времени Кантор потерял еще во время блужданий и не мог определить, в какой именно день или час вожделенный покой оказался бесцеремонно нарушен посторонним вторжением.

– Вот уж не ожидал опять найти тебя здесь! Подумать только, если бы не догадался заглянуть сюда на всякий случай, для очистки совести, – нипочем не нашел бы!

Этот удивленный голос вырвал Кантора из полузабытья и заставил приподнять голову, чтобы взглянуть – кто смеет нарушать его покой?

– Что случилось на этот раз? – Смутно знакомый парнишка в черном энергично взлохматил разноцветную челку и с деловитым видом присел на корточки, не сводя пристального взгляда с потревоженного мистралийца. – Неужели опять то же самое?

– Что? – непонимающе моргнул Кантор, чувствуя, как уходит, безвозвратно улетучивается зыбкое равновесие крошечного мирка и начинает просыпаться болезненная, мучительная память.

– Для начала встань, – посоветовал гость. Поколебался и с некоторым сомнением добавил: – Знаешь, ты извини, но все же посмотрю… Если будет больно – потерпи, это ненадолго…

Жест, похожий на раздвигание воображаемых занавесок, показался знакомым, но вспомнить точно пока не удавалось. И, вопреки прогнозам, никакой боли Кантор при этом не почувствовал. Только головокружение, сухость во рту и неприятное, тянущее сосание под ложечкой, будто не ел несколько дней.

– Так, благодарение двуликим богам, конечности все на месте, – с некоторым облегчением объявил пришелец. – И прочее тоже в целости. Только и обнаружил, что один синяк, довольно старый тому же. Все более теряюсь в догадках, что же в таком случае загнало тебя сюда?

Кантор молча шевельнул плечами. Он не помнил и не хотел вспоминать. Полусонная память неясно, неуверенно подсказывала, что как раз это действительно будет больно.

– Вставай, – негромко, но категорично приказал крашеный мальчишка. – Вставай и иди за мной.

– Зачем?

– Прелестно! На этот раз он еще и спорит! Послушай, племянничек, мне уже надоело каждые пару месяцев искать тебя в Лабиринте, и меня до сокровенных потрохов достали ты, твой папенька и вся ветвь Кирин! Если сейчас ты сам не встанешь и не пойдешь за мной туда, куда я скажу, твои скособоченные мозги будут вправлены здесь же, грубо и неделикатно, без всяких переходов и настроек.

Кантор смутно припомнил, что при всей несолидности своего облика дядюшка может исполнить угрозу, и хорошо, если только этим ограничится. Но вставать все равно не хотелось.

– Ты можешь просто уйти и оставить меня в покое? – со слабой надеждой попросил он. – Я всего лишь хочу, чтобы меня не трогали.

– Ты умрешь, – кротко и уверенно сообщил приставучий гость. Это была даже не угроза, скорее диагноз. Действительно, он же врач…

– Так дайте умереть спокойно.

– Для такого серьезного дела нужна достойная причина, сам понимаешь. Если ты сможешь меня убедить, что так надо, – я уйду и оставлю тебя в покое.

– Моего желания разве недостаточно?

– Извини, я учитываю только желания дееспособных пациентов. Ты же не в состоянии объяснить свои поступки и наверняка даже не помнишь их мотива. Если я не прав, скажи что-нибудь разумное. Например, почему ты сюда пришел и что этому предшествовало.

– Я не хочу вспоминать! Я пришел сюда, чтобы забыть, а ты опять хочешь все вернуть!

– Ты меня не убедил, – заявил юный дядюшка, выпрямляясь и заслоняя полнеба. – Так что не обижайся.

Таких пинков Кантору не доводилось получать ни до того, ни после. Скорее всего, в реальном мире вообще невозможно так подбросить лежащего на земле взрослого человека, чтобы он пролетел по воздуху локтей пятнадцать. Ну разве что, если скомбинировать пинок с левитацией… да и то…

Итак, пролетев упомянутые полтора десятка локтей и не успев ничего понять, Кантор обнаружил, что падает прямо в озеро. Удар о воду всем телом оказался очень болезненным, а сама озерная гладь, вместо того чтобы расступиться и принять в свое лоно потенциального утопленника, рассыпалась осколками, словно разбитое зеркало. И в тот же миг с потемневшего неба полилась настоящая вода, холодными тугими струями тропического ливня.

Спустя полминуты заблудший товарищ Кантор сидел в грязи среди осколков гигантского зеркала, мокрый и несчастный, как забытая под дождем игрушка.

– Зачем? Ну зачем? – простонал он, сжимая ладонями голову, будто таким образом можно было выдавить наружу вернувшуюся память. – Кому я мешал? Почему нельзя было оставить меня в покое? Ни рехнуться невозможно, ни умереть – тут же сбегаются благодетели и начинают спасать! А если я не хочу? Не хочу спасаться? Если я действительно хочу спокойно умереть?

Непоколебимый и совершенно сухой Доктор молча сцапал пациента за волосы и поволок прочь, не слушая возражений. Кантор честно пытался сопротивляться (скорее из чувства противоречия, чем в расчете на результат), но хватание за полужидкую грязь было не более действенно, чем устные протесты. Через сотню шагов он все же сообразил, что, помимо бесполезности сопротивления, такой метод передвижения выглядит недостойно и унизительно.

– Ладно, все! – крикнул он куда-то вверх, где дождливое небо уже сменилось неестественно-белым потолком. – Пусти, сам пойду!

– Это хорошо, – удовлетворенно произнес непрошеный целитель и немедленно отпустил. – Тогда вставай. По пути расскажешь, что случилось. В прошлый раз ты не был таким агрессивным и не настаивал так упорно на «спокойном умирании», поэтому мне очень хочется услышать, что же стряслось такого, что загнало тебя в дальние коридоры безумия быстрее и надежнее, чем… ну, ты сам помнишь, что было в прошлый раз.

Кантор медленно поднялся. Да, теперь недостающий кусок памяти о «прошлом разе» действительно вернулся, но это почему-то ничуть не радовало. Правильно сделал папа, что заблокировал. Небо с ними, с папиными секретами, болтливостью Кантор никогда не отличался, спокойно мог бы жить и хранить все в тайне. Но как горько и стыдно сейчас, с высоты прожитых лет и собственного опыта, вспоминать этот «прошлый раз». Как рассказывал все, давясь слезами, выплескивая обиду, в недостойной истерике вываливая на внимательного слушателя все свои несчастья, как это делают добрые прихожане на исповеди у отца Себастьяна… Тьфу! Лучше бы он не вспоминал!

– Случилось, – кивнул Кантор, отряхиваясь и оглядывая себя со всех сторон, чтобы не смотреть в глаза. – Но я не хочу об этом говорить. Лучше сам скажи: нас нашли или нет? Я имею в виду, зачем папа послал тебя на поиски? От того, что не знал, где я, или от того, что увидел… какой я?

Лабиринт менялся с каждым шагом, превращаясь в безлюдную улицу с непривычными высоченными фонарями и многоэтажными коробками домов. Одежда менялась тоже, с грязного камзола на чистый просторный костюм в светлых полосочках.

Дядюшка Дэн осмотрелся по сторонам и махнул рукой, приглашая следовать за собой.

– Пойдем. По пути поговорим. Давай сначала и по порядку. Ты и еще трое людей поехали к тебе в гости и бесследно пропали. Это все, что известно твоему несчастному отцу. С вами случилось какое-то несчастье, это сказали мне гадальные кости. Остальное, будь добр, сообщи сам. Хотя бы факты, в двух словах, если не испытываешь потребности выговориться. Если же тебе хочется сказать больше, но мешает дурацкий гонор, наплюй на условности и говори, что в голову взбредет.

Кантор стиснул зубы и кратко, в трех предложениях, изложил ситуацию. Несмотря на то, что на этот раз он ничего лишнего не сказал, ему все равно было стыдно. Слабак, тряпка, страдалец непризнанный! Ушел, спрятался, сбежал! Ах, ему было плохо, ему было больно, покоя и отдохновения ему хотелось! От жалости к себе напрочь забыл, что не один на этом свете, что вместе с ним пропадают двое бестолковых оболтусов, не способных о себе позаботиться!

– Извини, что я тебя так резко выдернул, – сочувственно произнес Доктор, выслушав его короткий отчет. – Ты слишком… как бы это понятнее сказать… глубоко ушел. Может, все-таки…

– Я не хочу об этом говорить, – сквозь зубы отчеканил Кантор. – И не напоминай мне. Все, ни слова об этом. Я больше никуда не уйду. Посмотрю, где мы и что с нами, оценю обстановку, и потом приходи в мой сон, расскажу все подробно.

– Как скажешь. Я бы тебе посоветовал… если сможешь, конечно…

– Смогу! – процедил Кантор. Разумеется, он сможет! Все, что потребуется! Никаких больше соплей и страданий, никаких мыслей о вечном покое и прочих глупостей! Не хватало еще облегчать врагам работу! Нет, жизнь товарища Кантора должна достаться им не на халяву, а как можно дороже! И уж точно не раньше, чем Жак и Мафей будут в безопасности.

– Когда очнешься, продолжай вести себя так, будто по-прежнему ничего вокруг не сознаешь.

– Не маленький, сам понимаю. Мне бы еще как-нибудь сообразить, как же я себя на самом деле вел все это время. Как ты думаешь, специалист? Сидел в прострации, нес какой-нибудь бред или бесился и кидался на людей?

– Попробуй сориентироваться по репликам окружающих. Судя по месту, где я тебя нашел, и твоему настроению, скорее всего, ты вел себя очень тихо.

– Хорошо. Послушаю, что скажут. Если только я не сижу в одиночке. Ты не чувствуешь, выход далеко?

– Далеко. Когда доберемся, не торопись выскакивать, еще одно дело есть. Надо заглянуть в верхний Лабиринт. Макс попросил меня разыскать одного человека, связаться с ним во сне и спросить, как у него дела. Я этого человека не знаю и никогда в жизни не видел. Придется тебе меня проводить.

– А я его знаю?

– Макс уверяет, что очень хорошо знаешь и уже заходил в его сон. Некий Шеллар, король какой-то местной страны.

– Спасибо папочке за такие поручения… – проворчал Кантор. – Знает же, как я не люблю… а, ладно. Сейчас попробую. Если только Шеллар в это время спит. Его величество спит мало, и сон его трудно поймать.

– Давай все же попробуем. Макс очень просил, говорил, это важно…

– Да кто бы спорил, вокруг Шеллара всегда крутится что-нибудь охрененно важное… Э, ты чего?

Дядюшка внезапно остановился и замер, по-охотничьи подобравшись, словно кошка у мышиной норки.

– Постой, – тихо произнес он, торопливо стреляя глазами по сторонам. – Здесь кто-то есть. Ты не чувствуешь?

– А как я должен это чувствовать? Как опасность?

– Нет… Плохо, что у тебя так мало опыта… Где-то здесь находится человек, которого несет к туннелю. Я не могу сориентироваться, вроде бы он совсем близко, а визуально не обнаруживается.

Кантор тоже огляделся. Справа – длинный высокий дом с десятком подъездов, между подъездами – небольшие палисаднички с металлическими оградками в локоть высотой, растут там кустики да цветочки, спрятаться негде. Слева – вытоптанный до звона пустырь, две пары покосившихся столбиков в противоположных его концах слишком тонки, чтобы скрыть человека. Впереди – дорога и еще два таких же дома, позади – то же самое…

– Может, за углом? – предположил он, убедившись, что ничего не видит, и пытаясь вместо этого прислушаться. – Или в подъезде?

– За углом быть не может, совсем рядом… Не понимаю, что происходит…

Он умолк и принялся в который раз изучать кусты в ближайшем палисадничке. И тут-то в относительной тишине Кантор расслышал наконец неразборчивое мычание. Действительно, совсем рядом, чуть ли не под ногами. Определив направление, он двинулся вперед, обогнул угол ближайшей оградки и от неожиданности даже вскрикнул, помянув неизвестно чью матушку.

Скрытая чахлым кустиком, на оградке висела, намертво вцепившись зубами в железный прут, человеческая голова.

– Двуликие боги! – ахнул за спиной ученый родственник, который понял по его реакции, что искомый человек найден, и поторопился на помощь. – Всякое я видал в Лабиринте, но чтобы одна голова…

– Доктор… – осторожно сообщил Кантор, – она живая.

– Я слышу, – завороженно кивнул дядюшка, приближаясь. – Бедняга пытается на помощь звать, а рот-то занят… Никогда не слышал о таких методиках манипуляции с разумом, чтобы часть человеческого сознания можно было отделить и умертвить! Давай-ка, ты возьми его и держи покрепче, послушаем, что он скажет.

– Может, ты сам? Нет, я не боюсь отрезанных голов, сам отрезал в свое время достаточно, но вдруг не удержу или как-то не так возьму?..

– Мне могут понадобиться руки, – пояснил Доктор. – Поэтому держать будешь ты. И покрепче, его действительно сильно несет, будет вырывать из рук, как будто сильным ветром.

– А как его держать?

– Просто обхвати пальцами, сожми покрепче, – посоветовал специалист. – Были бы длинные волосы, можно было б на руку намотать, но у этого же взяться не за что.

Кантор примерился, ухватил и осторожно потянул на себя.

– Ну, отпускай, держу.

Потерпевший неохотно и, как показалось, с огромным сомнением разжал челюсти. В тот же миг неведомая сила рванула добычу из рук так, что Кантор едва удержал.

– Крепкие же у тебя зубы, мужик! – выдохнул он, изо всех сил сжимая пальцы.

– Кантор, ты что, не узнал меня? – сердито отозвалась голова, немедленно воспользовавшись тем радостным фактом, что рот у нее освободился для общения. – Вынеси меня скорей отсюда! Скорей, прошу тебя! Это важно!

– Ваше величество? – Кантор от потрясения чуть не уронил злосчастную голову, поняв, кому она принадлежит. – Вашу мать, что вы тут делаете в таком виде?

– Ти-хо! – прикрикнул Доктор. – Вы мне мешаете. Отложите разговоры на пять минут. Я должен разобраться, что происходит.

– Нет времени! – не унимался упрямый король. – Каждая минута чревата непоправимыми последствиями! Вы можете представить, что сейчас творит мое тело?

– Я – не могу, – преспокойно отозвался дядюшка Дэн. – Зато могу с уверенностью гарантировать, что если мы сейчас не разберемся в происходящем и не поправим кое-что, до выхода вас никто не донесет. Так что успокойтесь и не торопите. Если можете, лучше объясните, как вас угораздило так разделиться.

Голова принялась торопливо объяснять что-то о Небесных Всадниках, ступенях посвящения и странном нетрадиционном маге, перемежая рассказ признаниями в собственной глупости и самонадеянности. Кантор с трудом сообразил, что его величество, как всегда, затеял очередную авантюру – попытался втереться в доверие к захватчикам и потерпел ужасающее поражение в своих замыслах. Доктор, судя по всему, понял из этого рассказа что-то другое. С очень заинтересованным видом он пошарил пальцами по тому месту, которым голова ранее соединялась с телом, обрадованно воскликнул «ага!», словно что-то нащупал, еще немного повозился и наконец сообщил:

– Вот теперь не унесет. Нет, надо же, какая занятная методика! Хотел бы я познакомиться с этим мастером Ступеней…

– Моя благодарность поистине безгранична, уважаемый мэтр, – перебил неугомонный Шеллар, – но можем ли мы уже идти? Я действительно очень, очень тороплюсь!

– Даже не знаю, как быть… – нахмурился уважаемый мэтр. – Нам ведь еще надо заглянуть в верхний Лабиринт, поискать этого… который так Максу нужен…

– Чего его искать, – проворчал Кантор, – я его в руках держу. Пойдемте, в самом деле, по дороге поговорим. А то я начинаю представлять, чего может наворотить оставшаяся часть его величества…

– Кантор! – напомнил король. – Ты так и намерен тащить меня, как горшок с кашей? Возьми как-нибудь поудобнее, чтобы я мог видеть собеседников.

– Это как, например?

– Да как угодно, только не за уши!

Кантор выругался, пристроил голову на согнутом локте, чтобы его величество мог общаться с Доктором и видеть его. Затем они наконец двинулись в сторону выхода.