"Поступь Повелителя" - читать интересную книгу автора (Панкеева Оксана Петровна)

Глава 5

В последнее время Повелитель заметно изменился. Возможно, причиной тому стала перемена обстановки, так как произошло это как раз после переезда в Первый оазис. Перебравшись из мрачных бункеров Верхнего Чигина в светлые, просторные и чистые лаборатории Оазиса, Повелитель заметил, как негармонично смотрится его черная мантия в новой обстановке, и поспешил сменить имидж. Теперь он щеголял в белом балахоне и походил на обычного ученого или лаборанта, выделяясь среди прочих работников только нечеловеческой худобой и вечно закрытым лицом. В этих белых одеждах он действительно стал похож на бога, в случае надобности его можно было бы смело предъявлять новообращенным подданным для укрепления веры и искоренения заблуждений. По мнению Харгана, это несказанно облегчило бы его задачу, и молодой демон от души жалел, что путешествие в родной мир для наставника невозможно.

– Вот значит как… – насмешливо протянул Повелитель, выслушав рассказ ученика о странном предложении короля Шеллара. – Я ожидал, что он попытается бороться с нами не силой, а хитростью, но не предполагал такой откровенной наглости и… хм… такой осведомленности. Подумать только, он даже знает, что мне понадобится набор артефактов! Готов спорить, ему известен даже точный список.

– Значит, он меня обманул, – скорее утвердительно, чем вопросительно отметил ученик. – Все эти рассуждения о капитуляции и благе населения – лишь способ втереться в доверие.

– Именно. Причем планы этого коронованного вора потрясают дальностью прицела. Это не какое-нибудь краткосрочное внедрение для одиночной диверсии. Он рассчитывает на высший результат и готов ради этого хоть всю жизнь провести у тебя в услужении.

– То есть? – не понял Харган. – Вы имеете в виду, его цель – полностью изгнать нас из мира?

– Бери выше. Не просто изгнать. Уничтожить.

– Тогда я его прикончу, да и дело с концом, – решительно рубанул воздух ладонью прямодушный демон. – Или вы желаете получить его для каких-нибудь исследований?

– О нет, – рассмеялся наставник. – Для проекта «суперхалк» он не подходит, а держать такой выдающийся интеллект в «крольчатнике» – непозволительное расточительство. Мы поступим иначе. В его рассуждениях касательно управления королевством есть много здравых и толковых мыслей. Например, об искренности поклонения. Он действительно пригодится тебе как консультант и советчик. Зачем убивать такой ценный экземпляр, если можно просто сделать его лояльным. Тем более что он сам идет в ловушку, и не просто идет, а настойчиво туда ломится.

– Досрочное перерождение? – догадался Харган.

– Не угадал. То есть можно и так, но я уверен, что этот вариант у него просчитан, следовательно, его величество уже потрудился обезопасить себя от посмертного поднятия. Есть другой путь.

– Третья ступень посвящения? Но раньше мы это делали только с магами… К тому же нашего мастера Ступеней убили еще в прошлом году в Хине…

– Я подготовил нового. Возьмешь с собой. Тебе понадобятся верные слуги из числа местных, и обряд посвящения будет самым действенным средством гарантировать их лояльность. Да и магов желательно выявлять и обращать. Когда-нибудь мы вернем магию в этот мир, и они нам пригодятся.

Идея наставника показалась Харгану гениальной, и он сначала не мог понять, почему где-то в подсознании вдруг зашевелился червячок сомнения. Пришлось здорово поднапрячься, прежде чем этот червячок вылез из норки на белый свет и оформился в связную мысль, которую Харган и поспешил высказать.

– А на него точно подействует?

– Что заставляет тебя сомневаться?

– Он… не совсем обычный человек. Непробиваемое самообладание, низкая эмоциональность, высокая логичность. При этом логика часто парадоксальна, а разум холодный и устойчивый. Не знаю, что тут от гномов, а что индивидуально… Но промыть эти мозги будет очень трудно.

– Глупости. Насколько я могу судить из твоих прежних наблюдений, эмоциональность в данном случае не столь низкая, сколь избирательная. Ты ведь знаешь его слабые места. Найди его жену или нескольких других близких людей и всю эту теплую компанию отдай на недельку Блаю поиграть. Через неделю ты получишь обратно мятую тряпку, о которую можно вытирать ноги.

– Это если я найду хоть кого-нибудь. Если он так уж хорошо все просчитал, то собственные слабые места тоже должен был надежно прикрыть.

– Даже если не найдешь, есть множество способов сломать человека, и Блай хорошо в этом разбирается. Как удачно, что ты показал брату Лю ориентиры Оплота Вечности! В любом другом месте беглецов давно бы нашли, а в нашем замке можно прятаться хоть годами, никто туда не сунется…

– Да, кстати! – спохватился Харган. – Что мне делать с духом?

– Он тебе еще нужен?

– Пока нет, но вдруг обстоятельства сложатся так, что мне понадобится шпион? Вы же знаете, какие у нас сложности с духами-шпионами. Соратники после смерти получают более высокий статус, не за то они вам служат, чтобы превратиться в бесплотного духа. А дух врага не станет служить. С другой стороны, этот юрист в любой момент может догадаться, что я его обманул.

– Справедливости ради следует отметить, что ты не так уж сильно его обманул. Идея наделять духа новым телом и мне приходила в голову. Помнишь, у нас было несколько случаев, когда я столкнулся с невозможностью даровать достойное Перерождение несомненно верным и заслужившим этой чести последователям по примитивно-техническим причинам. Чрезмерное разрушение тел. Одного разодрали граки, другого сожгли дикари, третьего просто не могли найти несколько циклов, и он за это время успел полностью разложиться… Моей вины в этом нет, и совесть моя чиста, но подобные прецеденты все же оказывают влияние на степень лояльности последователей. Они начинают бояться… не то чтобы самой смерти, но определенных ее видов. Вернее, начинают бояться за посмертную сохранность своего тела. Кроме того, я заметил, что упыри откровенно завидуют вампирам и считают себя несправедливо обиженными, что дурно влияет на живых. Они видят, что для высшего Перерождения недостаточно хорошо служить – надо еще позаботиться о том, чтобы сохранить тело живым и относительно здоровым до этого знаменательного момента. Иначе вся служба – насмарку. Что из этого следует, ты сам понимаешь. Они начинают трястись за свои шкуры и пренебрегать велением долга. Ждать от них самопожертвования становится бесполезно, трусость берет верх над верностью… Часть особо приближенных я могу провести через третью ступень посвящения, но только часть. Слишком большое количество посвященных нам ни к чему. С остальными придется разбираться как-то иначе. Вот, размышляя над этой проблемой, я и заинтересовался практической возможностью подсадки духа в чужое тело.

– И как? – Видно было, что любопытный демон тоже заинтересовался.

– Представь себе, это вполне возможно. Только тело должно быть свободным от прежнего владельца.

– То есть?

– То есть это должен быть слабоумный или безумный экземпляр. На днях я начинаю серию экспериментов, и если моя гипотеза подтвердится, духи смогут получить второй шанс на Перерождение. Другой вопрос – нужен ли тебе конкретно этот дух или же проще будет отпустить его назад во дворец.

– А как вы полагаете, он сможет чем-то реально мне повредить в таком случае?

– Это просто смешно. Очень он навредил прежнему хозяину дворца? Особенно до того, как начал служить тебе? Если он тебе не нужен, можешь заявить, что он не заслужил награды, что его советы не довели тебя до добра и в его услугах ты больше не нуждаешься. И все. А теперь расскажи, как идет процесс обращения в Эгине. Сколько священников, служивших ранее другим богам, предложило тебе свои услуги?

– Много. Простите, учитель, я не знал, что вам понадобится точная цифра… к следующему сеансу будет подсчитано.

– Не надо, – рассмеялся Повелитель. – Я лишь хотел проверить свои догадки. Значит, много… А есть среди них хоть один стоящий мистик, способный творить чудеса, или все они – простые служители пополам с шарлатанами?

– Мне сложно судить, они теперь все неспособны к чудесам… Но, кажется, все мистики, потерявшие свой дар, в первые же дни ринулись на север. Кстати, что мне делать с этим севером, куда толпами ломятся беженцы? Когда будет готово еще одно устройство?

– Будет, будет, через несколько дней. Кристаллы, знаешь ли, должны вырасти. Но торопиться на север пока не надо. Закрепись на участке Эгина-Ортан-Мистралия и не распыляй свои силы на весь континент. Большую территорию ты не сможешь контролировать. В ближайшее время ты получишь еще три-четыре установки, которые расположишь не дальше к северу, а в столицах уже захваченных государств. Они должны дублировать друг друга, чтобы ты не зависел от случайностей. Представь себе, если бы не сбилась настройка порталов и ортанское войско вломилось в храм, когда там не было тебя и твоих основных сил? Они бы, возможно, погибли все, но разрушить излучатель успели бы. А раз наши враги каким-то образом знают, что это такое и где находится, они еще не раз попытаются его уничтожить. Если нам удастся найти более подходящий портал, из этого храма вообще лучше всего будет убраться.

Возвращение из Лабиринта напоминало пробуждение после трехсуточного запоя. Голова разваливалась, перед глазами расплывались разнообразные геометрические фигуры, во рту все ссохлось, а содержимое желудка предпринимало пока еще робкие попытки к бегству.

Призвав к порядку разладившееся зрение, Кантор обнаружил, что сидит внутри крытой повозки, привязанный к борту за обе руки, прочно и обстоятельно, каждая рука – в трех местах. Напротив точно в таком же положении находился Жак. Повозка куда-то двигалась по неровной дороге, немилосердно встряхивая пассажиров на каждом ухабе.

Кантор повертел головой, но остальных спутников не обнаружил. Зато голова ясно дала понять, что такого обращения терпеть не намерена.

– Я уже боялся, что ты вовсе не проснешься, – жалобно прошептал Жак. И, предвидя ответный вопрос, тут же добавил: – Ольга с Мафеем в другой повозке. С ней все в порядке, не бойся. Она же кофе не пила.

– Как… – с трудом разодрав слипшиеся губы, прохрипел Кантор. Язык не слушался, мысли тоже не поспевали за эмоциями. – Куда… Сколько…

– Ты проспал почти целый день, – сочувственно объяснил шут. – Нам в кофе какой-то дряни бухнули, а ты целых три чашки выпил. Я так боялся, что ты отравился и, не дай бог, помрешь от передоза прямо тут, со мной рядом… Как ты себя чувствуешь?

Кантор ответил односложно, но очень емко.

– Понятно. Ты не разговаривай, я тебе сам все расскажу.

Как выяснилось, благодарить за все хорошее им надлежало давнего знакомца кабальеро да Косту и его верного одноглазого соратника. Узнав по каким-то своим каналам, что королевские посланцы высматривают на дорогах пропавших гостей из дружественного Ортана, которые, по идее, должны были прибыть в столицу еще два-три дня назад, деятели «цивилизованной оппозиции» замыслили поискать их самостоятельно и поиметь с того свой интерес. Поскольку ни для кого не было секретом, что в любой момент в стране может поменяться правительство, Союз Прогрессивных Сил решил примазаться к победителям и урвать себе подобающий кусок власти. По рассуждению хитрого Астуриаса, вернувшийся наместник будет просто счастлив получить в подарок снайпера, который его чуть не убил; девицу, которая обломала ему похищение королевы; а также двух господ, весьма дорогих его давнему врагу, Шеллару III. Подобный подарок вкупе с предложением своих услуг непременно обеспечит доверие и признательность наместника, а признательность, возможно, приобретет и некое материальное выражение…

Словом, сейчас они едут в какое-то поместье или замок, Жак точно не разобрался, где их и будут прятать до самого прихода завоевателей, а затем торжественно вручат Горбатому вместе с «заверениями в почтении».

Люди да Косты следили за ними еще со вчерашнего дня, но нападать опасались, помня о грозной репутации товарища Кантора. Даже ночью вламываться не решились. Видимо, договорились с хозяином, заплатили или пригрозили, теперь уж поздно разбираться… вот так и вышло, что кофейку гостям подали с изысканными приправками. Некоторые любители, которые по три чашки за раз потребляют, свалились раньше всех, прямо мордой в булочки. Друзья перепугались, Мафей с Ольгой бросились поднимать и осматривать, Жак стал звать на помощь… Смотреть сам он побоялся, опасаясь увидеть что-то вроде стрелы в затылке или ножа в спине. На помощь моментально бросились какие-то господа, сидевшие за соседним столиком…

Кантор скрипнул зубами. Эти господа за соседним столиком с самого начала казались ему подозрительными, но никакого видимого повода опасаться не подавали, а без повода затевать разбирательство было глупо. Эх, уж лучше бы он наплевал на приличия и поскандалил с ними до завтрака! Пусть выставил бы себя дураком, но не попал бы в еще более идиотское положение… Неужели Ольгу привязали точно так же? Глупый вопрос… Хорошо, если только этим обошлось…

Жак между тем продолжал свое печальное повествование.

Убедившись, что никаких посторонних предметов из спины товарища Кантора не торчит, а сам он вполне уверенно дышит, Мафей предположил, что это все проделки потрепанных в боях сосудов. От духоты, или от переутомления, или от стресса резко понизилось давление, и товарищ просто потерял сознание. Мужики с соседнего столика вытащили его на улицу и начали грузить в свою повозку, обещая отвезти к доктору. Мафей, видимо, почуял что-то неладное. Он начал было возражать, но ничего не успел сказать толком – тоже потихоньку съехал по стеночке. А дальше все получилось очень быстро – не дожидаясь, когда Ольга с Жаком догадаются сами, им в спины уперли по стволу и запихали в повозки. Нет, Ольга не пробовала кричать или протестовать. Она бы, может быть, и проявила храбрость, но, как назло, ее лотерейный завтрак пожелал вырваться на волю как раз в самый неудачный момент. Если Кантора это хоть немного утешит, похитителям пришлось отмываться чуть ли не всей компанией… Нет-нет, Ольгу не тронули. Старший запретил. И обещал поотрывать все выступающие части, если ослушаются. Сам он вперед поскакал, якобы подмогу на всякий случай привести. Тут разбойники вроде пошаливают. Хотя, по глубоко личному мнению Жака, никакие ненормальные разбойники не станут нападать на дюжину вооруженных людей, а предводитель всего лишь хотел перед хозяином похвастаться.

Кантор подергался, убедился, что привязан качественно и дотянуться до веревок не может ни пальцами, ни зубами, а борт повозки сколочен крепко и оторвать доску не стоит даже мечтать. Надо же было так попасться!

Как бы в качестве утонченного издевательства, Жак завершил свой рассказ донельзя идиотским вопросом:

– Диего, что нам теперь делать?

Как будто Кантор должен знать, что им теперь делать! Сам Жак почему-то ничего умного пока не придумал, а бедный Диего своей больной головой должен это в момент сообразить! Врезать бы ему сейчас, чтобы не терялся, когда незнакомые дяденьки запихивают его в повозку! Как девица, честное слово!

Он глубоко вдохнул, стараясь унять тошноту, и спросил:

– А сам ты над этим не думал?

– Да я тоже спал… – грустно пояснил Жак. – Не так долго, как ты, но часика четыре придавил.

– А в остальное время чем занимался? Страдал по своей загубленной жизни?

– Да думал я, думал! Ничего не придумывается! После этой дури голова как… – Жак заткнулся посреди фразы и в очередной раз одарил Кантора сочувственным взглядом. – Ой, извини… Дошло. Ты хоть встать сможешь, если вдруг что?

– Сколько нам еще ехать?

– Насколько я понял, они собираются заночевать в лесу, а утром двинуться дальше. На месте будем завтра к ужину.

– Тогда не дергайся, – посоветовал Кантор. – Раньше, чем они уснут, нечего и пытаться.

На самом деле он очень сомневался, что у них будет шанс, даже когда уснет охрана, но не торопился в этом признаваться. А вдруг что-нибудь случится… Например, те же разбойники… Вдруг они такие же придурки, как Педро Вислоухий со своими орлами, и дерзнут проверить, что перевозят в закрытых повозках под такой охраной? А встать… какая разница, может он или не может. Надо будет – встанет.

Попросив Жака помолчать, Кантор закрыл глаза и попытался применить на практике папины уроки самолечения. Сосредоточиться в трясущейся повозке никак не удавалось, да еще конвойные каждые четверть часа заглядывали и проверяли – не отвязался ли. К тому моменту, когда они остановились на ночлег, Кантору немного полегчало, но скорей всего, это произошло естественным путем, без всякой магии.

Ни отвязывать пленников, ни кормить их никто не собирался. Охранники распрягли лошадей, наскоро перекусили всухомятку, бросили жребий, кому первому дежурить, и все стихло. Вторая и третья смены улеглись спать у костра, а первая заступила на дежурство.

Кантор на всякий случай еще немного подергал веревки, повертел кистями, пытаясь дотянуться до ближайших узлов, и тут же бросил это бесполезное занятие. В двух словах раскритиковал дурацкую идею Жака: «А давай притворимся, будто тебе плохо…», попытался придумать что-то умнее, да и сам не заметил, как задремал.

Разбудила его шумная возня в соседней повозке. Сопение, мычание, приглушенная ругань, громкий шорох и удары по чему-то мягкому.

Поняв, что ушлые охранники наплевали на приказ начальства и как раз сейчас добираются до Ольги, а он ничем не может ей помочь, Кантор в который раз без толку рванулся и заорал на всю округу что-то злое и матерное, в надежде, что сволочи поторопятся его заткнуть и хоть на минуту оставят Ольгу в покое, а там, может, или смена проснется, или начальство подъедет…

Практической пользы от его воплей оказалось немного: пара зуботычин и кляп. Возня в соседней повозке так и не прекратилась, а напротив, перешла в новую стадию. Кто-то вскрикнул и пожаловался, что его укусили. Ольга успела обозвать укушенного парой самых правильных слов и пообещала откусить все, что найдет, потом ей тоже заткнули рот. Еще кто-то обозвал соратников криворукими недоделками, неспособными с девки штаны снять. В ответ ему посоветовали самому попробовать, ежели ноги связаны. Еще несколько голосов наперебой предложили отвязать да разложить туточки, у костра, нешто они всей кучей одну девку не удержат?

Значит, смена и не спала. Своей очереди ждали. Они просто сговорились, потому и решились ослушаться приказа. Если кто пожалуется, все как один подтвердят, что ничего такого не было, а пленники пытались убежать, за что были биты и теперь из мести тщатся оклеветать перед хозяином его верных слуг. Старый избитый метод, но вполне действенный, если хозяин готов закрыть глаза и не горит желанием разбираться.

– Ах ты…

– Держите же, болваны! Крепче, она брыкается!

– Помог бы, командуешь!

Возня переместилась из повозки ближе к костру, и было совершенно ясно, что от дюжины мужиков даже такая отважная девчонка, как Ольга, не отобьется и не вырвется. А тот, кто должен ее защищать, будет сидеть в этой, мать ее так, повозке, какая же сука склепала такую крепкую… Будет сидеть и слушать, бесполезно дергаясь на веревочках, как тряпка последняя, мужчина, называется… Будет биться затылком о доски в бессильной ярости и думать только об одном – не сумел, не смог, не защитил…

Кантор опомнился, когда затрещали борта и повозка неустойчиво зашаталась, словно кто-то пытался разломить ее пополам. Опомнился и сразу же понял, что случилось, но было поздно.

Жак, который всего минуту назад сжимался в комочек дрожащей мышью, сейчас молча, сосредоточенно, без единого лишнего звука или движения ломал борта повозки, упершись в один плечами, а в другой ногами. Безумные белые глаза на ничего не выражающем лице выглядели настолько жутко, что даже Кантор передернулся.

«Жак, не надо!» – мысленно простонал он, понимая, что упустил эманацию и теперь уже поздно что-то исправлять. Пока сам не опомнится, никакие благие пожелания не помогут… Ну вот, теперь он еще и приятеля подставил, получается! Ведь как только Жак разломает повозку и вырвется, его попросту пристрелят!

Противоположный борт оторвался первым. В два рывка избавившись от прикрепленного тента, Жак без особых усилий переломил на спине доску и спрыгнул на землю как раз вовремя, чтобы достойно встретить первого подбежавшего охранника сокрушительным ударом, после которого вряд ли возможно когда-либо встать.

Кантор попытался повторить его подвиг, надеясь, что борт уже достаточно расшатан и, чтобы оторвать доску, хватит обычных человеческих сил. Доска оторвалась, но потянула за собой тент, который немедленно за что-то зацепился, и Кантор так и остался дергаться в повозке, приобретя при этом возможность наблюдать происходящее своими глазами. Разве что кляп удалось вытащить, зацепив за удачно попавшийся погнутый гвоздь.

Любители утонченных развлечений поспешно бросили Ольгу, оставив ее на попечение единственного кавалера, бесполезного в драке, ибо он уже успел спустить штаны, и бросились кто к оружию, кто к убегающему, как они думали, пленнику. Пока они бежали, Жак успел в несколько движений обломать лишние концы доски и переломить ее на уровне локтей, превратив таким образом из ограничивающей движение деревяшки в два полезных, увесистых и крепких щита.

Наверное, его бы действительно пристрелили, но что бы ни говорили по этому поводу сомневающиеся, а ворам в этой жизни таки везет. Пистолеты оказались не у всех, только у троих-четверых, видеть в темноте как эльфы или хотя бы как Кантор, эти стрелки не умели, отчего позорно мазали, да еще и целились по ногам, надеясь захватить взбесившегося шута живьем.

После двух-трех промахов Ольга все-таки добралась до уязвимых мест голозадого стража и, оставив его скулить у костра, первым делом почему-то бросилась натягивать штаны. Это вместо того, чтобы добить гада и забрать его оружие! Когда каждая секунда на счету! Нет, беременность действительно роковым образом влияет на интеллект! И кричать ей издали советы – только внимание привлечь, сейчас-то, хвала небу, никто не видит, что она освободилась… Нет, ей еще и сапоги понадобились в такой момент! Повернулась спиной и не видит, что ушибленный противник уже поднимается…

– Ольга, сзади! – все-таки крикнул Кантор. Ольга стремительно обернулась и за неимением времени замахнулась сапогом, который как раз держала в руках, но ударить уже не успела. Огромная серая тень вынырнула из темноты, невероятных размеров дубина прицельно впечаталась в затылок охранника, одним ударом повалив наземь и его, и девушку. Что-то хрустнуло, чавкнуло, в отсветах костра мелькнула троллья морда с радостно оскаленной пастью, в которую громадная лапища торопливо запихивала какие-то окровавленные куски.

– Еда! – счастливо прорычал тролль и тут же получил подзатыльника от еще одного такого же чудовища.

– Тебе только бы жрать! Брось! Пошли повозку грабить!

– Да ты посмотри, сколько еды! – все тем же блаженным голосом проурчал обжора и в доказательство приподнял за ноги два окровавленных, измятых, безвольно болтающихся тела.

Два.

Мужское без штанов и женское в одном сапоге.

Безумный звериный крик взвился над лесом, переполошил спящих птиц, заглушил выстрелы и рев озадаченных троллей, заложил уши сражающимся и даже, кажется, привел в чувство Жака… Может быть… А может быть, у него просто время вышло…

Краем уплывающего сознания, словно отлетающая душа, которая смотрит на мир с отстраненной высоты, Кантор увидел, как валится наземь побледневший Жак, и услышал свой собственный вопль.

– …А вот этот истинный шедевр плотницкого мастерства был сделан в тот вечер, когда ваша доблестная соратница весьма невежливо испортила мне свадьбу… Кстати, как она поживает?

Сама идея коллекционировать гробы в память о неудавшихся покушениях привела Харгана в восторг, но после семичасовой экскурсии по дворцу он валился с ног, а подробные объяснения с пространными ссылками на местную историю вызывали желание загрызть многословного экскурсовода.

– Спасибо, хорошо, – устало откликнулся он и злорадно добавил: – И если я услышу еще одну «краткую историческую справку», я тебя на этой невыносимой женщине женю.

– Я женат, – педантично напомнил Шеллар.

– Ради такого случая я законодательно разрешу многоженство.

– А что, она у вас чем-то провинилась? – невозмутимо поинтересовался паршивец, словно не понял намека. Хотя… тут действительно не угадаешь, кому из них будет хуже, решись наместник воплотить свою угрозу в жизнь.

– Она всех достала, точно так же, как ты меня, – уклончиво ответил Харган. – У меня появилась идея, что если вы основную часть времени будете доставать друг друга, то окружающим станет легче жить.

Бывший король нехорошо усмехнулся и покачал головой.

– Не самая лучшая идея. Мне неинтересно будет доставать ее, а у нее силенок не хватит достать меня. Следовательно, мы по-прежнему будем портить жизнь вашим подданным. Однако оставим шутки. Если вы устали, отложим оставшиеся башенные этажи до завтра. У вас еще хватит сил обсудить сто шестьдесят две поправки к старым законам, или тоже оставим на завтра, да пойдем ужинать?

– Сто шестьдесят две? Не проще ли будет составить новые законы?

Упоминание о «завтра» неприятным колющим эхом отозвалось где-то глубоко внутри. Словно господин наместник обманул или предал. Причем не врага, а своего. Почему так? Ведь они по-прежнему враги. Ведь ясно, что Шеллар тоже его обманывает и ничуть не терзается по этому поводу. Почему же так гадко на душе, почему так режет слух это «завтра» и представляется в красках, каким оно будет на самом деле? Причем вместо закономерного злорадства отчего-то посещает желание спрятать глаза и увести разговор от неприятной темы.

– Шутить изволите? Четыре тома переписать полностью?

– Ты говорил, что знаешь их наизусть! А теперь оказывается, что там четыре тома!

– Я действительно знаю наизусть все четыре тома. Именно на этом основании и утверждаю, что внести поправки будет проще и быстрее, чем переписывать все заново. Можете проконсультироваться с господином Хаббардом, если не верите.

– Сто шестьдесят две… Нет, сегодня не получится. Я их сначала хотя бы прочесть должен.

– Хорошо, займемся этим завтра. Пойдемте ужинать.

Опять «завтра»! Неужели этот прожженный хитрец, предвидящий все на свете, действительно не догадывается, что никакого «завтра» не будет?

– Хорошо, пойдем. Только осталась одна маленькая формальность, которую надо сделать сегодня.

– Я весь внимание.

– Ты поступаешь на службу к Повелителю. Он великодушно согласился забыть прежнюю вражду и предоставил тебе шанс начать новую жизнь. Но сам понимаешь, доверяя вчерашнему противнику столь ответственный и высокий пост, Повелитель нуждается в гарантии твоей лояльности.

– Что желает Повелитель?

– Никаких особенных жертв или подвигов от тебя не требуется. Всего лишь пройти три первых ступени посвящения.

– Без проблем, – равнодушно пожал плечами Шеллар. – Если, конечно, вас не смущает, что сия процедура будет действительно формальной, раз уж вы намереваетесь посвятить в религиозные деятели закоренелого материалиста. Вы ведь не рассчитываете, что я искренне уверую в божественную сущность Повелителя вопреки известным мне фактам?

На самом деле Харган очень на это рассчитывал, ибо ловить Повелителя на ошибках ему всегда было неприятно.

– Нет-нет, – вслух заверил он. – От тебя требуется лишь добровольное согласие, а веруешь ли ты в бога всемогущего и всемилостивого – не столь важно.

– Я согласен.

– Тогда… – Харган достал из кармана выданный наставником пузырек и оглянулся по сторонам в поисках подходящей посудины. – Выпей вот это. Можно прямо из бутылки.

– Оригинальный метод травить разговорчивых подданных, – с ухмылкой заметил Шеллар.

– Это не яд. Убить тебя я могу в любой момент, даже не прибегая к магии, и мне вовсе не требуется для этого твое формальное согласие. Отпей один глоток и повторяй за мной. Сим вручаю душу свою…

– …Душу свою… – эхом откликнулся исполнительный советник.

– Милости Повелителя и попечению братьев моих…

– …Братьев моих…

– Отпей еще. Открывая сердце свое для высшей истины…

Он повторял каждую фразу легко, без запинки и даже не задумывался, какие последствия повлечет за собой его легкомысленное добровольное согласие. Прав был Повелитель, утверждая, что этот болтун сам идет в ловушку, и не просто идет, а настойчиво туда ломится.

– Поздравляю, ты прошел первую ступень.

– Спасибо. Надеюсь, остальные две не будут предполагать потребление чего-либо столь же мерзкого на вкус? Прошу, столовая здесь… Камилла, демон тебя раздери, кто тебе разрешил сюда войти? Я же предупреждал, что тебя позовут!

Высокая полногрудая женщина в облегающем платье степенно поднялась с дивана и с невинной улыбкой присела в реверансе.

– Простите, я, наверное, неправильно вас поняла. Вы же знаете, когда я вижу интересного мужчину, я такая дурочка становлюсь…

– Не замечал, – перебил ее Шеллар, не желая поддерживать игру. – Позвольте представить, господин наместник. Камилла Трезон, дама приятная во всех отношениях, если бы не притворялась глупее, чем есть. Камилла, раз уж ты явилась, познакомься с наместником Харганом. И не пялься, господин наместник этого не любит.

Харган судорожно сглотнул, не в силах отвести глаза от верхней границы платья, из которой вызывающе выпирали два умопомрачительных полушария, угрожая выпрыгнуть наружу в момент поклона.

– Я счастлива познакомиться со столь выдающимся… э-э… деятелем нашего времени, – томным урчащим голосом произнесла Камилла. Несмотря на предупреждения, она не отвела взгляда. Но не прав был Шеллар, упрекая ее в бестактном разглядывании «выдающегося деятеля». Женщина смотрела в глаза, бесстрашно, откровенно и призывно. Так смотрела, что у бедного наместника не возникало сомнений – даже в самой глубине души этой красавицы не прячется задушенный крик: «Демон!!!» Ей совершенно безразлично, как выглядит новый властелин Ортана. Она… она просто…

Харган ощутил увесистый толчок под лопатку и услышал насмешливый шепот:

– Парень, не стой столбом! Или приглашай на ужин, или тащи в спальню, или отсылай прочь.

Нет, этот бесстыжий служащий окончательно обнаглел!

– Ступай вон, – хрипло выдохнул Харган, не оборачиваясь. – Нет, женщина, я не тебе! Я ему!

– Во избежание недоразумений к подданным следует обращаться по именам, – наставительно изрек напоследок Шеллар и кивком попрощался с дамой. – Я так понимаю, с ужином торопиться не стоит?

– Исчезни!

Тихонько хлопнула дверь.

Камилла понимающе улыбнулась и медленно, нарочно красуясь, потянула какой-то шнурок на своем платье, отчего вырез углубился за пределы пристойности.

Харган шагнул вперед, стиснул ее в объятиях и все же не удержался – спросил, всматриваясь в томные, манящие глаза:

– Не страшно? Совсем не боишься?

Дама величественно повела плечом и поджала губы, изображая недовольство.

– Сударь, вы обижаете во мне профессионала!

– В самом деле?

– Мне доводилось встречать чистокровных людей, по сравнению с которыми вы просто писаный красавец, – заверила придворная распутница и так же медленно потянула за другой шнурок.

Первое, что ощутила Ольга, придя в себя, – невыносимую вонь, от которой едва не лишилась чувств повторно.

– Ты дура! И брат твой дурак! Правильно люди о вас говорят, вы тупые! У вас мозгов хватает только жрать да ломать!

– Сам дурак!

– Это все, что ты можешь возразить? Зачем было нападать на отряд вооруженных солдат? Я разве непонятно объяснял, кого можно грабить, а кого нельзя?

– Гмыр сказал – грабить!

– Ну и много награбили?

– Еда! Много!

– Ф-ф-фу! Не тряси у меня перед носом этой гадостью! Дура! Не хочу больше с вами никаких дел иметь! Забирай свои объедки и уходи! Глупая грязная людоедка!

Ольга осторожно приоткрыла глаза. Всего в паре метров от нее выясняли отношения два тролля, и смердело от них точно так же, как от того, вчерашнего, который солдата дубиной зашиб. Собственно, от этого запаха у нее и закружилась голова… ой, даже стыдно признаться – впервые в жизни в обморок брякнулась, прям как придворная дама. Хорошо, что Кира не видела.

Осторожно, стараясь не привлекать внимания, Ольга протянула руку и зажала себе нос. Стало немного полегче, но даже через рот дышалось трудновато.

Между тем тролли, похоже, разругались окончательно. Представительная дама в набедренной повязке кокетливого розового цвета, бывшей при жизни кружевной ночнушкой, в последний раз обозвала сердечного друга дураком и человеческим выкормышем, подхватила одной лапой недоеденную тушу в подозрительно знакомой куртке, а другую лапу протянула к Ольге.

– Оставь! – рыкнул тролль, угрожающе оскалив клыки. – Это моя доля!

– Ты не грабил! – вознегодовала его подруга.

– Я спас твою немытую задницу! Я увел тебя оттуда в правильное время! Иначе ты сейчас была бы там же, где Гмыр! Я тебе помог, и это моя доля.

– Будем делить! – уперлась троллиха. Оппонент демонстративно приподнял дубину и напомнил:

– Мырра, я же не только умнее тебя, я еще и сильнее. Будешь жадничать, сам поделю. Тогда мне будет все, а тебе ничего!

Мадам сердито рыкнула, сгребла свободной рукой не вошедшие в меню сапоги и хотела было покинуть пещеру, но на полпути ее осенила гениальная мысль.

– Это моя пещера! Мы с Гмыром жили здесь раньше тебя! Ты уходи, а я останусь!

– Хорошо, – неожиданно покладисто согласился бескорыстный тролль, не претендующий на жилплощадь. – Твоя пещера грязная и вонючая. Я себе другую найду.

Ольга почувствовала, как ее аккуратно поднимают поперек талии и взваливают на плечо. Нос пришлось отпустить, чтобы не портить впечатление бесчувственного тела, и отвратительный запах чуть опять не поверг девушку в беспамятство. Она держалась из последних сил, надеясь, что великодушный джентльмен все-таки вынесет ее на свежий воздух, а там и дышать будет полегче, да и убежать можно попробовать…

Тролль подобрал Ольгин сапог, который она так и не успела надеть, еще немного поспорил с бывшей сожительницей, блистательно доказав, что этот конкретный сапог прилагается к его доле, и на этом раздел имущества завершился.

Снаружи едва светало. Сырой, холодный и оглушительно свежий воздух всего за несколько секунд совершил чудо. Ольга окончательно пришла в чувство и столь же быстро поняла, что лучше бы она и дальше оставалась в полуобморочном состоянии. Во-первых, она моментально закоченела – хоть и Мистралия, но все же начало Голубой луны! Во-вторых, дали о себе знать последствия вчерашней поездки и последующей битвы за нравственность. Больше всего Ольгу обеспокоила боль в правой щиколотке. Совершенно непонятно, отчего вдруг должна болеть нога, если ее точно не подворачивали и вообще на ней не бегали и даже не ходили. А самое ужасное – как же с больной ногой убегать от тролля?

«Может, они мне нарочно ногу сломали, чтобы никуда не делась?» – в тихом ужасе подумала Ольга, но распустить свою бурную фантазию не успела. Похититель аккуратно снял ее с плеча, бережно посадил на травку под кустом можжевельника, и… и… и все!

Секунд пятнадцать Ольга помучилась неизвестностью, а потом все-таки не выдержала и приоткрыла один глаз. Тролль сидел напротив, всего в паре метров от нее, и задумчиво пялился на свою долю семейного имущества. Разумеется, подозрительная активность «имущества» была тут же замечена.

– Не бойся. – Голос у тролля был низкий, басовитый и очень грустный. – Я тебя не съем.

Ольга открыла второй глаз, насколько возможно, и осторожно уточнила:

– М-м-м… да?

– Я не ем людей, – так же грустно пояснил бедный изгнанник, подозрительно шмыгая носом совсем по-человечески. Огромный, почти трехметрового роста, словно облепленный массивной каменной мускулатурой, сидящий тролль напоминал обломок скалы, заброшенный в лес горной лавиной. На легендарный экспонат, выставленный в Королевском музее, он походил слабо. Разве что длинные ручищи, обхватившие колени, да жидкая рыжеватая шерсть на зеленовато-землистой коже соответствовали. Морда с тяжелой челюстью и расплюснутым носом не выражала ни малейшей агрессивности, да и глаза были не стеклянные, а живые и несчастные. Наверное, бедолага как раз переживал тяжелый период в жизни, обычный после развода.

– Тогда зачем приволок меня в свою пещеру? – поторопилась закрепить успех Ольга, надеясь, что все не так плохо и тролля можно будет как-нибудь уболтать. Говорят же, что они удивительно глупые…

– Это не я. – Живая глыба пошевелилась, вздыхая. – Это Мырра с Гмыром. Они все едят, такие тупые, сил нет. Хочешь, я отведу тебя к людям?

– Да! Ой, нет! То есть… Я не знаю… Смотря к каким людям.

– А куда тебе надо?

– Сначала мне надо найти и спасти моих друзей! – определилась Ольга. – Только я так и не разобрала, куда нас собирались везти…

Тролль задумчиво поскреб макушку.

– Вообще-то я намного умнее своих собратьев, но даже я не понимаю твоих речей. Давай ты расскажешь все по порядку, подумаешь и решишь, куда тебя отвести.

– Х-хорошо, – клацая зубами от холода, согласилась Ольга. – Только сначала, может, найдем какое-нибудь место… ну, более подходящее? Я вся замерзла и, наверное, грязная, как…

– Почти как Мырра, – степенно кивнул тролль и одним точным, плавным движением вскочил на ноги. – Пойдем. Здесь неподалеку есть пустое жилище. Раньше там жила ведьма, но Гмыр и Мырра ее съели.

– Как – съели? – Ольга расправила сапог, заботливо протянутый огромной лапой, и, расшнуровав до предела, осторожно втиснула в него распухшую ногу.

– Так. Я же говорил – они все едят. Дикие совсем. В пещере живут, не убирают, не моются, едят что попало… И зачем я с ними связался?

– А ты сам из оседлых? – Собственно, это и так было понятно, Ольга спросила лишь для поддержания разговора, чтобы не молчать, пока она будет вдевать и завязывать шнурок.

– Нет, я сам по себе. – Тролль опять печально поник, подсмыкнул широкие человеческие штаны, едва достававшие ему до коленей, и добавил: – Меня зовут Пако. А тебя?

– Ольга.

– Ты что, иностранка?

– Ага.

Ольга попробовала ступить на больную ногу и убедилась, что нога все-таки не сломана, худо-бедно хромать можно. Больше похоже на растяжение.

Пако понаблюдал, как она ковыляет, и проявил поразительную для тролля соображалку.

– У тебя нога болит? Что с ней?

– Не знаю! – чуть не плача, призналась Ольга. – Вчера все было нормально! Не могла же я растянуть связки, пока была в обмороке!

– А, так это Мырра тебя за ногу волокла, – охотно разъяснил добрый спаситель. А несчастная жертва заодно поняла наконец, отчего ее волосы превратились в монолитный ком засохшей грязи. – Она всегда так добычу таскает. Выломать тебе палку или взять на руки?

– А тебе не будет тяжело?.. – замялась Ольга, которой очень хотелось прокатиться, но неловко было пользоваться чужой добротой.

– Ты совсем легкая, – заверил ее тролль и без труда подхватил на локоть, как ребенка. Да и вправду, этот красавчик больше Элмара раза в полтора, неужели не донесет?

До обещанного жилища оказалось вовсе не так близко, как утверждал Пако. Топать пришлось около часа, и Ольга сто раз успела представить себе, сколько она хромала бы самостоятельно и как бы себя при этом чувствовала. Поистине ей попался не тролль, а ангел, и если бы он таковым назвался, девушка легко бы поверила, что в облике тролля ее спаситель пребывает временно, в наказание за мелкие грехи или став жертвой темного колдовства. Однако истинная история Пако, бесхитростно рассказанная им по пути, оказалась куда проще, хотя назвать ее типичной было бы сложно.

Началось все с того, что некая донья Эсперанса, выдающийся исследователь разумных гуманоидов, затеяла уникальный и очень долгий эксперимент. На основе каких-то своих наблюдений она сделала вывод, что пресловутая глупость троллей – качество не врожденное, а приобретенное в результате воспитания, точнее, его отсутствия. При надлежащем воспитании и усиленном развивающем обучении эти существа способны сравняться по уровню интеллекта со средним человеком. Свою теорию метресса всерьез вознамерилась доказать, для чего выкупила у охотников новорожденного детеныша диких троллей, истребленных за разбой и пристрастие к человечине.

Теория блестяще подтвердилась. Хотя юный Пако и отставал в развитии от сверстников-людей, он быстро и очень заметно обгонял своих сородичей. Окончательный вывод из глобального эксперимента доньи Эсперансы получился примерно такой: при желании тролля можно научить всему, что доступно человеку, только этому нужно посвятить всю свою жизнь. Потому что троллям всевозможные науки даются намного тяжелей, чем людям, и усваивают они все медленнее. Так, например, читать Пако научился только годам к шестнадцати, но если учесть, что он до сих пор единственный грамотный тролль на свете, это уже тянуло на сенсационное открытие.

К сожалению, обнародовать свои исследования метресса не успела. Почтенный возраст взял свое, и старушка сначала слегла, а вскоре и скончалась. На следующий же день у нее вдруг нашлось аж трое наследников, которые первым делом выгнали из дома экспериментальную модель разумного тролля, после чего с жаром принялись делить тетушкино движимое и недвижимое.

Самостоятельная жизнь среди людей у Пако не задалась. История его мытарств поразительно напоминала историю Зинь, за вычетом сексуальных домогательств, но зато помноженную на расовую неприязнь. Натерпевшись от людей, бедняга попробовал вернуться к сородичам. Поначалу оседлые тролли приняли его как своего, но долго сия идиллия не продлилась. Как оказалось, и тролли не любят «не таких, как все». И тролли злятся на то, чего не понимают. И у троллей непозволительно быть умнее вождя… Словом, всего через полгода Пако выгнали из общины под предлогом умственной неполноценности и угрозы общественной нравственности. На самом же деле, как он понял позднее, вождь и шаман забоялись конкуренции.

Несколько месяцев он жил в лесу в полном одиночестве, разговаривая сам с собой долгими зимними вечерами, чтобы, как он выразился, «не разучиться думать». А где-то с луну назад встретил Мырру и Гмыра. И опять то, что поначалу казалось счастьем, очень быстро обернулось горьким разочарованием. Общеизвестно, что дикие тролли умнее оседлых, но, увы, разница сильно преувеличена. Они почти так же глупы, а к тому же ужасно неряшливы и агрессивны. Юный Пако, уже вступивший в тот возраст, когда молодые самцы начинают интересоваться противоположным полом, с первого взгляда на красавицу Мырру втрескался по уши, наивно и романтично, как это делают люди. На деле оказалось, что несравненная возлюбленная тупа, сварлива и прожорлива, а заставить ее помыться можно, только насильно окунув в ручей. Пако все же честно попытался заняться воспитанием диких сородичей, отвадить их от бездумного поедания всего подряд и научить чему-нибудь полезному, но единственным, на что хватило ума у Гмыра, была идея «сделаться взаправдашними разбойниками».

Практическую сторону вожделенного занятия брат и сестра знали слабо, даже то, что объяснил им Пако, не усвоили. Да Ольга сама видела, как эти две бестолочи вчера «разбойничали». Мырра убила одного солдата и тут же села жрать, забыв о том, что рядом еще десяток таких же. А Гмыр и вовсе додумался выпереться навстречу вооруженным воинам с одной своей дубиной и потребовать с них деньги, драгоценности и содержимое повозок. Жаль придурка, но не мог же Пако разорваться и спасти обоих. Мырру он утащил силком за загривок, так как в обеих руках девушка волокла самое дорогое в жизни – еду. За Гмыром тоже вернулся, но было поздно. Приятель уже лежал брюхом в костре, а его голова валялась отдельно. При всей своей выдающейся способности к регенерации даже тролли не умеют приращивать на место голову, особенно когда она лежит на расстоянии нескольких локтей от тела…

После этого «разбоя» Пако задумался о будущем. Насколько поняла Ольга, процесс логического мышления у него происходил медленно и осознанно, соображения, которые в человеческом мозгу легко формируются сами, троллю приходилось долго и трудно выстраивать, но все же выводы он делал правильные и разумные. После такого наглого нападения на хорошо охраняемый груз, принадлежащий, по всей видимости, какому-то влиятельному человеку, закономерным следствием была бы карательная экспедиция в опасный для проезда лес. Обычным разбойникам-людям такое, возможно, и сошло бы с рук, но диким троллям – никогда. Едва люди обнаруживают по соседству такое существо, по окрестностям немедленно летит клич: «Чудовище!!!», на это «чудовище» сразу же валят все несчастья, произошедшие в округе за последние полгода, и очень быстро снаряжается группа уничтожения или находится подходящий герой. Если же дикий тролль замечен в нападении на людей и тому есть выжившие очевидцы, организация охоты происходит вдвое быстрее.

Все это умный Пако попытался объяснить своей недалекой подруге и убедить в необходимости рвать когти из опасного места, пока их пещеру не обнаружили. У него даже теплилась надежда впоследствии на этом же примере убедить Мырру изменить образ жизни, но увы… Его просто не поняли. Он объяснял ход своих мыслей как можно проще и примитивнее, но до Мырры все равно не дошло. Сама возможность предвидеть будущее, опираясь на известные факты, не укладывалась в ее недоразвитые мозги.

Любовники капитально поругались, припомнили друг другу все, что смогли наскрести в памяти, и разбежались.

Жалко было невезучего тролля чуть ли не до слез, но утешить его было нечем. Если бы не война и сопутствующий ей бардак и хаос, можно было бы взять беднягу с собой в Ортан, его величество наверняка заинтересовало бы такое удивительное явление, как грамотный тролль. Но сейчас… Какие там тролли, когда со дня на день падет столица…

Поэтому Ольга не стала тешить Пако несбыточными обещаниями и только посочувствовала.

– Знаешь, и не надо жалеть, что вы расстались. Если вы с самого начала не понимаете друг друга, дальше было бы только хуже.

– Это правильно. Но ведь ее убьют, глупую. Жалко.

– Ну… попробуй взглянуть на вопрос иначе. Если она пойдет и еще кого-нибудь съест, тебе того, съеденного, будет жалко?

Тролль кивнул с тяжким вздохом – словно ветер в горах промчался, пошатнув каменную глыбу.

– Будет. Ну почему нельзя жить так, чтобы никто никого не убивал? Почему все такие злые? И люди, и тролли… Тролли хотя бы глупые, не понимают, что такое хорошо и что такое плохо. А люди понимают и все равно поступают плохо.

– Эльфы говорят, это все потому, что люди жадные. А сами люди обычно думают, что как раз они-то поступают хорошо. У них очень расплывчатые понятия о хорошем и плохом, которые можно толковать по-разному.

– Это называется «нравственная проблема», – похвалился образованный тролль. – Я их терпеть не могу. О них невозможно правильно думать, только голова болит. И, кажется, они не имеют решения.

Видимо, наставница обучила беднягу элементарным основам логики, и все, что в них не укладывалось, вызывало у него затруднения. Интересно, у короля в молодости были похожие проблемы? Или он решал такие вопросы, насильно впихивая их в рамки обычной логики, из-за чего его решения и казались парадоксальными? Нет, действительно, интересно было бы этих двоих познакомить…

– Тогда и не думай об этом вообще, – посоветовала Ольга. – Зачем, если тебе от этого плохо? Лучше давай вместе подумаем о будущем. Это полезнее.

– Вместе? – Пако повернул огромную неандертальскую морду и впервые за время разговора посмотрел прямо в глаза. – Ты хочешь со мной думать, что делать дальше?

– А что тут странного? Если мы уже оказались вдвоем, надо подружиться и помогать друг другу. Любое дело лучше делать вместе. Вот подумай, если мы сейчас разбежимся, что будет?

Тролль подумал.

– Я опять останусь один и не буду знать, что делать и куда идти, – сделал он вполне логичный вывод. – А тебя найдет Мырра и съест. Это плохо. Ты первый человек, который меня выслушал и захотел со мной подружиться. Я не хочу, чтобы тебя съели, и не хочу быть один. Правильно, лучше думать вместе. Только сначала расскажи и ты о себе. Я не знаю, откуда начинать думать.

Ольгина история заняла остаток пути, и как раз к тому моменту, когда она закончилась, из-за деревьев показалась вполне справная хижина.

– Пако, а ведьму съели давно? – поинтересовалась Ольга, которую беспокоил вопрос: насколько жилище успело припасть пылью и сохранилось ли в нем что-либо полезное?

– Нет, уже при мне, – охотно объяснил тролль. – И ведьму съели, и козу, и кошку…

– А они ее случайно не в доме ели?

– Нет, в пещеру притащили. И даже не поняли, почему я на них обиделся.

– Ну да, они же с тобой поделиться хотели…

– Не надо о них, ладно? – опять опечалился Пако. – Мне от этого становится грустно и хочется плакать.

– Ой, извини… Я не буду, только не плачь. А тролли все умеют плакать, или ты у людей научился?

– Не знаю.

– Как не знаешь? Ты же полгода жил с троллями!

– Я никогда не видел, чтобы они плакали, – серьезно объяснил Пако, осторожно опуская девушку на землю. – Но это же еще не значит, что они не умеют?

– Это верно. – Голос у Ольги дрогнул. – Совсем не значит…

Много ли людей на этом свете видели, чтобы плакал бесстрашный Кантор? Но значит ли это, что он не умеет? И что с ним делается сейчас, когда он думает, что любимую жену съели тролли?

Пятеро выживших тихо тряслись, неуверенно мямлили и крайне неумело врали. Видно было, что они заранее договорились, что именно будут врать, но под грозным взором Одноглазого Астуриаса их решимость начинала безудержно сбоить. Эмиссар по особым поручениям был зол и полон готовности карать без малейших снисхождений.

– Значит, напали тролли… – недоверчиво протянул он, рассматривая представленное доказательство. Огромная туша и голова с покрытой копотью мордой не вызывали сомнений в подлинности, но вот поведение доблестных воинов таковые вызывало. Что-то они крутят. Что-то скрывают. – Разломали повозку, перебили половину охраны, утащили девчонку и одного из вас, как его…

– Хосе Игнасио, – услужливо подсказал командир, который чувствовал себя очень виноватым, ибо не присутствовал лично при столь важном событии и не мог ни помочь подчиненным, ни объяснить начальству, что же там случилось.

– А Кантор почему в таком состоянии?

– Так он… это… Как проснулся, вот такой и был… Зелья перебрал…

Точно, врут. Если бы хоть немного в зельях разбирались, придумали бы что-то получше.

– А откуда у мальчишки синяки?

– Бежать пытался, стервец.

– Это каким же образом?

– Да как-то умудрился руку выпростать.

– Кто привязывал?

– Хосе Игнасио, светлая ему память…

Ну конечно, когда в сомнительной ситуации имеется аж семь покойников, оправдаться можно от чего угодно. Есть на кого свалить.

Астуриас еще раз внимательно оглядел пленников.

Шут дрожал и прятал глаза. Этот ничего не скажет. Если ребята его как следует запугали, сказать правду он не решится. Разве что попробовать напугать сильнее.

Кантор сидел неподвижно и пялился куда-то прямо перед собой абсолютно отсутствующим взглядом. Простейшим требованиям «стоять», «сидеть», «идти» покорно подчинялся, если его подтолкнуть в нужном направлении. На слова не реагировал. На пинки тоже. Вполне возможно, что симулирует, надо будет проверить тщательнее, но в любом случае он тоже ничего не скажет, если сам не захочет.

Принц Мафей мрачно хмурился, но глаз не прятал. Напротив, смотрел на эмиссара бесстрашно и многозначительно, будто нарочно насмехался: «Ну что, сам догадаешься или все-таки меня спросишь?» Парень явно хотел, чтобы его спросили. Что ж, это быстрее и удобнее, чем возиться с запуганным шутом.

– Ну-ка, пойдем со мной, – приказал Астуриас, приглашающе махнув рукой. – Хочу послушать версию другой стороны.

– Да я и здесь могу рассказать. – Мальчишка презрительно скривил губы и покосился на провинившихся охранников. Без страха, скорее злорадно и мстительно. Что ж, в самом деле – разве подобает принцу трусить? Недостойно. – Или вы думали, я боюсь? Нет, эти-то понятно, у них ума примерно как у Шарика. Но вы же – не они, неужели тоже думаете, что вон тот, к примеру, герой с расцарапанной мордой страшнее Горбатого?

– Ну-ну, – поощрил храбреца Астуриас. – Что же было на самом деле?

– Они Ольгу сами отвязали, – сердито проворчал принц. – Потому и признаваться боятся.

На удивление дружный хор немедленно и с потрясающим чувством возразил: «Врет он все!!!»

– Молчать! Не раскрывать рты без моего разрешения! Итак, зачем отвязали Ольгу?

Мафей посмотрел на эмиссара, как на недоумка, и издевательски переспросил:

– Зачем? Вы что, маленький? Вам объяснить?

– Ваше высочество, – не менее издевательски отозвался тот, – ведите себя подобающе. Наставник вас не учил, что хамить старшим нехорошо? Тем более, в отличие от Кантора, которому действительно терять нечего, вам с приятелем очень даже есть что терять. Вы не смертники, вы заложники, и шанс у вас есть. В твоих интересах не уменьшать его. Понятно?

– «Старшие» бывают всякие, – проворчал принц. – Так что, вам правда объяснить, зачем отвязали? В повозке раздевать было неудобно.

– И потом?

– А потом я не видел. Меня-то не отвязали. Слышал, как дрались, повозку ломали, тролли ревели, Кантор кричал… Жутко кричал, я думал, его там живьем едят… Наверное, Ольгу в самом деле тролли убили, и он это видел…

– Он что, не с тобой был в одной повозке?

– Нет, со мной была Ольга. Его потом ко мне пересадили, когда все кончилось.

– Насколько я понял, Кантор не с самого пробуждения был… вот такой?

– Нет, когда Ольгу вытаскивали, он еще вполне вменяемо ругался. А потом… это все случилось… Если бы эти уроды не заткнули нам рты, я бы с ним поговорил, может, как-то утешил бы… А так он к утру умом тронулся.

– Это диагноз или предположение?

– Без магии я не могу ставить диагнозы. Но и так же видно. Впрочем, может, оно для него и лучше.

Астуриас оглядел притихших бойцов, затем пристально уставился на старшего.

– Когда отъезжали от постоялого двора, как пленники были распределены по повозкам? Привязывали еще при тебе. Не вздумай врать. Проверю. Сам осмотрю каждую дощечку, выясню, и если соврешь…

Командир, отлично понимающий реальность угрозы, соврать не посмел.

– По двадцать плетей каждому! – подвел итог начальник. – А если еще кто-то посмеет ослушаться приказа, велю повесить. Распустились, бездельники, под мягкой лапкой патрона, забыли, что такое дисциплина и за что вам тут платят. Что? Кто-то что-то хотел сказать? – Единственный глаз безошибочно вперился в того самого, с расцарапанной мордой. – До кого-то еще не дошло, что приказы отдаются теми, кто знает, как надо? И что девчонку вам было велено не трогать не потому, что мне для вас девчонок жалко, а для того, чтобы вот такого бардака не получилось? И кто-то еще недоволен? Я спрашиваю, кто-то из вас недоволен, что остался жив и не разделил участь Хосе Игнасио? Потрахаться вам хотелось? Протрахали семь человек и четверть груза и еще ждете, что вас за это похвалят? Знаете, что: вам бы стоило этим троллям спасибо сказать. Если бы не они, вы бы все, слышите, все до единого сейчас валялись бы в том лесу, а ваши пленники драпали бы на ваших лошадях! А если бы кто-то и выжил, то ненадолго! Ровно до встречи со мной!

Астуриас остановился перевести дыхание и услышал за спиной жалобное нытье:

– Ну зачем ты сказал?! Они же нам этого так не оставят…

– Да не трясись. К тому времени, как они встанут, нас уже отдадут, – мрачно предрек эльф и с сожалением добавил: – Жаль, я так надеялся, что их повесят…

Кантор молчал и по-прежнему не двигался, глядя прямо перед собой. Надо будет все-таки проверить как-нибудь, а то ведь с него станется всех одурачить. Маэстро такой затейник, мать его…