"Похождения штандартенфюрера CC фон Штирлица" - читать интересную книгу автора (Асс Павел Николаевич, Бегемотов Нестор...)ГЛАВА 8. ФУТБОЛОни прогромыхали по лестнице и сели на мотоцикл Айсмана, отличающийся отсутствием глушителя и смрадным выхлопным дымом. Айсман заправлял его ворованным авиационным бензином и постоянно ругался с полицией. Полиция не любила Айсмана. С треском они промчались по улицам. Штирлиц размахивал флагом и орал, вспоминая золотое детство: Через пятнадцать минут они подкатили к разукрашенным воротам центрального стадиона имени речи Фюрера на пятом съезде НСДАП. Тут же подскочил чернявый мужичок с пачкой билетов. — Господа офицеры! Могу уступить два билета по двадцать пять марок. — Спекулянт что ли? — подозрительно прищурив глаза, спросил Штирлиц. — Айсман, дай ему по чайнику. Айсман махнул цепью, спекулянт рухнул на мостовую с разбитой головой. Расталкивая толпу, приятели прорвались к проходной. — Ваши билеты! — потребовал контролер с перебитым носом и фигурой боксера. — Какие билеты! Не видишь, мы с флагом! Айсман, дай ему по чайнику! — Проходите, не задерживайте! — вовремя сориентировался боксер. — Дяденька, — подергал Штирлица за штанину мальчуган с перепачканным сажей лицом и в клетчатой рубашке. — Проведите на матч… — Этот шкет со мной, — обронил Штирлиц. К Айсману подскочили эсэсовцы. — Слушай, Айсман, мы с тобой старые друзья. Драка будет? — Штирлиц кастет взял, — доверительно сообщил Айсман. — Я тоже. — А за какую команду он будет болеть? — Флаг видишь? — «Морские львы»? Ну, спасибо тебе, Айсман. Эсэсовцы побежали на свои места, оповещая своих приятелей о полученной информации. Штирлиц зашел на трибуну и выбрал самые лучшие места. — Еврей? — спросил он у сидящего толстячка, который вдруг отчего-то оживленно замотал головой. — А почему не в концлагере? Айсман, непорядок! — Аусвайс! — заорал Айсман, замахиваясь цепью. — Я, я… — залепетал толстячок. — Садитесь, господин штандартенфюрер. — Один, — проговорил Штирлиц, усаживаясь на освободившуюся лавку, — а занимает три места! Садись, Айсман. Разложив цепи, Айсман сел. — Пить хочется, — сказал он, поворачивая голову то вправо, то влево и как бы кого-то высматривая в толпе. — Эй, шкет, сгоняй за пивом! Паренек, которого Штирлиц провел через проходную, лихо козырнул и помчался в буфет. — Быстро бегает, а? — Айсман пощелкал пальцами. — О, началось! Штирлиц зорко смотрел, как на поле выбегают футболисты. Капитаны пожали друг другу руки. Штирлиц засвистел. На противоположной трибуне забеспокоились эсэсовцы. — «Морские львы»! — скандировали они, преданно глядя в сторону Штирлица. На трибуне Штирлица моряки стали переругиваться с летчиками. — «Морские львы» — самая лучшая команда! — Для уборки сортиров, — отвечали летчики. — Господа, вы все свиньи! И «Эдельвейсы» ваши тоже! Прибежал шкет и доложил, что без денег пива не дают. — А ты сказал, что ты от меня? — рассердился Айсман. — Да, господин офицер. — У, скоты! Пойду разберусь! — Айсман, сиди. Сейчас начнется самое интересное. Айсман выделил мальчику пять марок. — Если хоть одну разобьешь, будешь иметь дело с гестапо! Гестаповцы, постепенно занявшие места вокруг и разогнавшие штатских, подобострастно захохотали. Айсман победно приосанился, взял цепь, в очередной раз проверил ее на прочность и сказал Штирлицу: — Хороша! Как девушка! Заметив Штирлица, подбежал репортер в кожаной куртке, увешанный фотоаппаратами с длинными объективами, отчего он был похож на кактус. — Господин Штирлиц, — он протянул микрофон, — как вы считаете, чем окончится матч? Штирлиц повернулся к Айсману. — Тут чем-то запахло! По-моему, вот от этого, в кожаном. Штирлиц не любил репортеров после того, как они не упомянули, когда брали интервью у Фюрера, что легендарный труд «Майн кампф» был написан в соавторстве со Штирлицем. Айсман отпихнул репортера, тот поскользнулся на арбузной корке и упал в первый ряд. Раздался пронзительный свисток судьи. Футболисты начали пинать ногами мяч и друг друга. Моряки и летчики продолжали ругаться, переходя к все более замысловатым эпитетам. Гестаповцы осмеивали и тех и других, эсэсовцы обидно свистели. На матч никто внимания не обращал. Но перейти от оскорблений к делу никто не решался, пока молчал Штирлиц. Айсмановский паренек принес пива и пять марок. — Они сказали, что извиняются. Они не знали, что господин Айсман просит пиво для господина Штирлица. — Молодец, — похлопал по зардевшейся от восторга щеке Айсман. — Вырастешь, гестаповцем станешь! Штирлиц, пиво пришло! Штирлиц открыл о край лавки первую бутылку и запрокинул голову. Пока он пил, царило томительное молчание. Гестаповцы жадным взглядом следили, как бутыль опорожняется. — Угощайтесь, друзья, — сказал подобревший Штирлиц, оторвавшись от бутылки. Гестаповцы потянулись к ящику. Репортер, выбравшись из первого ряда, пронзительно закричал, взвизгивая на каждой гласной: — На стадионе пить спиртные напитки запрещено! Полиция! Тут распивают алкоголь! Гестаповцы щелкнули зубами, как затворами. Штирлиц снова отнял бутылку ото рта, отер губы и проговорил: — Он меня утомил. — У, гад! — заорал Айсман и, размахивая цепью, бросился к репортеру, сигая через ступеньки. За ним летели негодующие гестаповцы. Штирлиц встал на трибуне и начал размахивать флагом. Это был сигнал. Началась всеобщая драка. Моряки месили летчиков, те — моряков, эсэсовцы и гестаповцы — и тех и других, и еще штатских. Каждый занимался своим делом. Душа Штирлица ликовала. Он схватил цепь, закрутил ее над головой, уподобляясь вертолету, и в несколько прыжков спрыгнул на поле. Под руководством капитанов команды молотили по ненавистным рожам соперников и судьи. Штирлиц пробрался к судье, поднял его за майку и прохрипел: — Ты почему плохо судишь? И почему один? Должно быть три судьи! Где еще два? — Их забрали на фронт! — страдал бедный судья, — не бейте меня по лицу, у меня дети и плоскостопие! — Тоже мне, дальтоник! — воскликнул Штирлиц и, подхватив мяч, понесся к вражеским воротам. Долбанув вратаря по голове цепью, Штирлиц мастерски забил гол. — Гол! — заревел он. — Гол!!! — отозвался стадион. На табло загорелась огромная цифра «1». Среди дерущихся футболистов замелькала полицейская форма. — Руки! — орал капрал. — За голову! Куда?!!! Штирлиц полез на ворота. Четверо полицейских повисли у него на ногах, как кокосовые орехи. Штирлиц отбрыкивался и кричал: — Скоты! Легавые морды! Ненавижу! Со Штирлица стащили сапог, а он с ловкостью орангутанга залез на перекладину и стал бить цепью всех, кто к нему приближался. На поле въехали еще четыре полицейских машины. На трибуне Айсман орал в рупор отборнейшие ругательства и, если бы не перевязанный глаз, сошел бы за Геббельса. К воротам Штирлица дюжие полицейские тащили брандспойт. Неожиданно Штирлиц заметил на своем носке дырку, сквозь которую просвечивалась грязная пятка. — Отдайте сапог, и вам ничего не будет! — крикнул он. Десятка три полицейских окружили ворота. — Слезай, хулиган! Штирлиц спрыгнул и начал крушить цепью по наглым полицейским. Побоище продолжалось минут пять. Штирлиц, к великому облегчению полицейских, споткнулся, его повалили на траву, отобрали цепь и связали. Перевернутого вверх ногами Штирлица понесли в машину, а он смотрел как на трибуне Айсман выламывает со своей бригадой скамьи и устраивает настоящую баррикаду. «Часов пять продержится,» — с надеждой подумал Штирлиц. Его бросили в машину вместе с десятком других правонарушителей. Через минуту машина быстро уехала с поля, так как майор, руководящий операцией, боялся, что пленных могут освободить. |
||
|