"Похождения штандартенфюрера CC фон Штирлица" - читать интересную книгу автора (Асс Павел Николаевич, Бегемотов Нестор...)ГЛАВА 2. МЕЛКИЙ ПАКОСТНИКВ кабинете Мюллера стоял сейф, в котором Мюллер хранил дела на всех сотрудников Рейха. Он часто с любовью залезал в свой сейф за очередным делом, чтобы пополнить его, восстановить в памяти, просто полистать или привести в действие. Но последнее случалось редко, ибо Мюллер, как истинный коллекционер, не любил расставаться с делами своих подопечных. Сейфы с делами были почти у всех сотрудников рейха, кроме Штирлица, но такого обширного собрания сочинений не было ни у кого, даже у самого Кальтенбруннера. Это было маленькое и невинное хобби шефа гестапо. В его коллекции были Гиммлер, Геббельс, Шелленберг, Борман, Штирлиц и даже сам Кальтенбруннер. Обергруппенфюрер сидел у камина и листал дело Бормана. Это было одно из самых объемных дел в его сейфе. Мюллер насвистывал арию Мефистофеля из «Фауста» и перечитывал любимые строки. Партайгеноссе Борман был мелкий пакостник. Если Борману не удавалось досадить кому-нибудь, он считал прожитый день пропавшим. Если же получалось кому-то нагадить, Борман засыпал спокойно, с доброй счастливой улыбкой на лице. Любимая собачка Бормана, которая жила у него в кабинете, кусала офицеров за ноги, и поэтому всем приходилось ходить по Рейху в высоких сапогах. Мюллер, у которого было плоскостопие, от этого очень страдал. Однажды он имел неосторожность зайти в кабинет к Борману в кедах и был злостно укушен за левую ногу. Собачку пришлось отравить. С тех пор они с Борманом стали злейшими врагами. Борман был любитель подкладывать кнопки на стулья, рисовать на спинах офицеров мелом неприличные слова, натягивать в темных коридорах сложные системы веревочек, споткнувшись о которые, несчастная жертва в лучшем случае падала или обливалась водой, в худшем — получала по голове кирпичом. Особенной любовью Бормана пользовались ватерклозеты. Какие только гадости он не писал на дверях и стенах об офицерах Рейха, а иногда перерисовывал из французских бульварных журналов непристойные картинки. Под одной из таких картинок один раз он подписал «Это Ева Браун». Фюрер оскорбился и поручил ему же, Борману, выяснить, кто это сделал. Два месяца все в Рейхе пресмыкались перед Борманом, а Штирлиц даже придумал версию, чтобы оградить себя от подозрений, из которой следовало, что это сделал китайский шпион. В конце концов пострадал адмирал Канарис, который неосторожно выиграл у Бормана в преферанс его новую секретаршу. Секретарши были второй страстью Бормана. Он то и дело увольнял одних и нанимал других, менялся секретаршами с Гиммлером, Шелленбергом, просил подарить секретаршу Мюллера, но Мюллер отказал. В Рейхе Бормана не любили, но побаивались. Кому же приятно видеть на стене сортира свое имя рядом с чужими? Борман был толст, лыс и злопамятен. Мюллер закрыл папку, похлопал по синей обложке и сказал, довольный собой: — Хорошее дельце. Интересно, что сказал бы по этому поводу Кальтенбруннер? А сам Борман был в это время занят делами. Острым ножом он вырезал на двери туалета надпись: Удовлетворенно чмокнув, Борман дернул за веревочку и вышел. Он тщательно вымыл руки и с чувством выполненного долга направился в свой кабинет. День обещал быть удачным. В кабинете Борман открыл сейф, запертый на семь секретных замков и просунул голову внутрь. Вчера он повесил в сейфе табличку на русском языке: «Кто-то исправил ошибки… Значит кто-то залез в сейф… Это не я… Скорее всего, это русский шпион… И плюс ко всему он лично знает Бормана. Следовательно, Борман его тоже знает. Кого я, Борман, знаю из русских разведчиков?» Борман надолго задумался. Через полчаса он догадался поискать отпечатки пальцев. Еще через полчаса он их нашел. Отпечатки были четкими и жирными, видимо русский разведчик перед тем, как залезть в сейф, ел тушенку. Банка из-под тушенки стояла тут же, в сейфе. «Здесь чувствуется работа Штирлица. Интересно, что сказал бы по этому поводу Кальтенбруннер?» Борман вздохнул. Со Штирлицем связываться не стоило, все равно чего-нибудь придумает, еще и сам виноват окажешься. Это знали все. Борман еще раз вздохнул и достал из сейфа дело пастора Шлага. За пастором Шлагом он следил давно и с интересом. Этот человек имел обширную женскую агентуру. Пастор бегал за любыми женщинами: старыми и молодыми, красивыми и не очень, замужними и наоборот. И женщины отвечали ему взаимностью, что Бормана, которого женщины не любили, очень удивляло и даже сердило. «Зачем одному человеку столько женщин? Я понимаю, если бы они были, во-первых, секретаршами, во-вторых, у меня. А так… Наверно, он работает на чью-то разведку. Скорее всего, это не наша разведка. Следовательно, иностранная, — Борман поднял палец вверх, — его надо пощупать…» И Борман, позвонив Айсману, отдал распоряжения. От сильного удара ноги дверь распахнулась, и в кабинет вошел хмурый и заспанный Штирлиц. — Борман! Дай закурить! «У Штирлица кончились папиросы, — подумал Борман, протягивая портсигар с профилем Фюрера, — значит, он много курил. Много курят, когда думают. Значит, он много думал. Штирлиц просто так не думает. Следовательно, он что-то замышляет». И Борман посмотрел в честные глаза Штирлица. — Как дела? — Плохо. «Я, как всегда, прав! — обрадовался Борман. — Точно что-то замышляет! Надо его пощупать». — Не хочешь ли кофе? — Нет, — Штирлица передернуло. — Лучше пива. Борман нажал на кнопку, и вошла секретарша, которую Штирлиц раньше не видел. — Новенькая? — Да, — похвалился Борман. — А ничего, — одобрил Штирлиц. — Мне тоже нравится, — сказал польщенный Борман. — Пива принеси, дорогая. — Слушаюсь, партайгеноссе. Секретарша принесла пива и стала ждать дальнейших распоряжений. — Можешь идти, — махнул рукой Борман. Секретарша, разочарованно покачивая бедрами, вышла. Штирлиц оторвал взгляд от двери и взял кружку с пивом. — Садись, — предложил Борман, подставляя стул. Штирлиц привычным жестом смахнул со стула кнопки и сел. «Заметил, — ядовито подумал Борман, — Штирлица на кнопки не возьмешь. Чувствуется рука Москвы». Глаза Штирлица потеплели. — Хорошее пиво, — сказал он. «Темнит, сукин кот. Обмануть хочет. Нет, брат Исаев, не на того напал. А не сыграть ли мне с ним шутку? Что если ему очень тонко намекнуть, что им интересуется Ева Браун?» — Штирлиц! А ведь вами интересуется Ева Браун! — вскричал Борман. Штирлиц поперхнулся. С Евой Браун он встречался всего один раз, и тот на приеме у Фюрера. Штирлиц был о себе высокого мнения, как о мужчине, но эта мысль никогда не приходила ему в голову. «Ева Браун может стать ценным агентом. Надо запросить Центр». Штирлиц встал и высморкался в занавеску. «Клюнет или нет?» — подумал Борман. Штирлиц посмотрел в окно. — Какие ножки у этой крошки! — сказал он стихами. — Смотри, Борман. Борман достал из стола цейсовский бинокль и подошел к Штирлицу. Минуту они молчали. За это время Штирлиц успел обдумать слова Бормана, а Борман догадался, что Штирлиц его отвлек. «Водит за нос», — подумал Борман и ловко перевел разговор в другое русло. — Послушай, Штирлиц, у тебя такие обширные связи. Не мог бы ты достать такую маленькую умненькую собачку с острыми зубами? — Могу. «Этот все может», — подумал Борман. Штирлиц часто обещал что-либо Борману, как, впрочем, и всем остальным, но никогда ничего не делал. — Ну мне пора. Штирлиц стрельнул у Бормана еще парочку сигарет, механически сунул лежащее на столе дело подмышку и направился к выходу. Борман бросился к столу и резко открыл верхний ящик. Около самой двери в десяти сантиметрах от пола натянулась бельевая веревка. Штирлиц ловко перепрыгнул через нее и, сказав «До свидания», скрылся за дверью. «Профессионал!» — простонал Борман. Да, Штирлиц был профессионалом. Он не стал листать украденное дело в коридоре, как поступил бы на его месте английский или парагвайский шпион, а выбрал самое укромное место в Рейхе. Войдя в ватерклозет, Штирлиц обнаружил свежую надпись Здесь же он пролистал дело пастора Шлага. В голове его начал созревать еще неясный, но уже план. |
||
|