Далия ТРУСКИНОВСКАЯ. РЕСУРС ОБЕТОВАННЫЙ

Самолет шел на посадку. Связь наконец нарушилась, коммуникатор показал серый крест, общение с Радмилой оборвалось на полуслове, и Захар (ники Captain Zip, Zeus) опомнился – долгожданная встреча приблизилась настолько, что даже стало страшновато. Оставалось не более четверти часа. Захар свернул узкую длинную клавиатурку и задвинул рулон в положенную ему дырку, потом спрятал коммуникатор в футляр на кожаном браслете. Он нервничал, магнитная кнопка не цеплялась, заболел затылок – все вдруг стало не так. Прочие пассажиры тоже поспешно отключали и прятали технику – кроме самых молодых, которые носили дешевые видеоочки. Им достаточно было перевести линзы из рабочего режима в нейтральный. Солидные люди к этой гаджетке не привыкли, да и не желали привыкать – она портила зрение. А Захар считал себя солидным человеком, он даже одевался строже и дороже, чем позволял возраст. – Прошу на выход, – сказала незримая стюардесса. Захар года три не летал, да что не летал – родного города не покидал, даже на дачу к деду не мог выбраться, а дед жил в семи километрах от его дома, если по прямой. Да какая дача! Он уже полгода собирался посетить новый (ох, уже совсем не новый) гипермаркет в четырех кварталах от дома.

Нужна была очень серьезная причина, чтобы этот мизантроп и отшельник собрал сумку, заказал билет и потащился в другой город, к людям, которых считал почти родными, хотя познакомился с ними полтора года назад и еще даже не поздоровался за руку.

Более того – Захар собрался жениться на девушке, с которой ни разу не поцеловался. И не видел в этом никакого безумия: такие сетевые романы случались на каждом шагу, и люди после получасовой беседы за первой в их жизни совместной чашкой кофе связывались через коммуникаторы с Центральным бюро семейных отношений, подтверждали свои личные коды, ждали минуты две, пока данные прокачаются через Большой инфобанк, и регистрировали брак. Странно было другое – когда молодые люди, продружив в Паутине около года, встречались три-четыре раза и не вступали в брак, а оставались в каком-то неопределенном состоянии.

Радмила (ники Rada213, QueenpfSwords, LadyinBlack), как он понял, уже приняла положительное решение. В письмах она аккуратно прощупывала Захара с прицелом на совместное проживание. Он честно отвечал – ему все-таки уже двадцать пять лет, необходимость семейной жизни стала очевидна. А Радмила во многом соответствовала – это не девочка из «бригады 300», не говоря уж о «бригаде 200». Она и «картинкой» не была, читала серьезные тексты.

Так что Захар волновался не потому, что собирался совершить безумство. Он беспокоился, что «военный совет», который предстоял вечером, ничем хорошим не кончится. А свадьба – это само собой. Пробежит искра – значит, родство душ, обнаруженное в виртуале, приведет к законному и приятному сопряжению тел. Потом останется только перевезти имущество Радмилы в квартиру Захара и встать на учет в поликлинику. Больше в жизни девушки ничего не изменится: работа останется прежней, виртуальный мир – прежним; разве что после рождения ребенка она перейдет из сообществ «чайлд-фри» в сообщества молодых мам.

Радмила и Ферапонт (ники Nagan, Samuray218) ждали его вместе, стоя рядышком под правой колонкой большого электронного табло. Они узнали Захара по роликам и фотографиям, которые были вывешены на его сайте. А вот он, приближаясь, несколько замедлил шаг. Лицо Радмилы ему было, конечно же, знакомо, он только думал, что она чуть выше ростом, а вот Ферапонт удивил. В инфоблоке он сообщил, что ему сорок три года, а в реальном мире стукнуло по меньшей мере шестьдесят три. И даже не в седой бороде, не в редких волосах дело, а в коже. Лицо Ферапонта покрывала настоящая, неподдельная старческая кожа – в морщинах, пятнах и каких-то круглых плоских бугорках. Захар давно уже ничего похожего не видел и малость ошалел от сюрприза.

– Ну, привет, – сказал он своей команде. И сперва обнялся с Фе-рапонтом, потом поцеловал руку Радмиле. Правила хорошего тона Захар знал: сперва мужчина должен прибыть на первую встречу туда, куда укажет женщина, и следующий шаг к близости делает она. Или не делает, но это случается очень редко.

Ферапонт взял у него жетоны и пошел к багажному транспортеру за дорожной сумкой и футляром со скутером. Захар и Радмила остались наедине.

Мимо проходили пассажиры и работники аэропорта – все с суровыми, целеустремленными лицами, большинство в длинных плащах с белыми полосами солнечных батарей на плечах. Захар не любил бывать там, где собиралось более пяти человек, и мечтал поскорее убраться из огромного гудящего здания с таким высоким потолком, что под ним, кажется, свободно могла бы летать «Сессна».

– Самурай в последнюю минуту снял трехместный номер в «Белых березах», – сказала Радмила. – Сейчас туда поедем, Кэптен. Мы уже заказали ужин и завтрак прямо в номер. Классно поработаем!

И она улыбнулась, предвкушая, как они трое наконец-то будут заниматься креативом в реале, без наушников, со всеми удобствами, в прекрасном настроении.

Захар оценил ее разумное решение – перед тем как говорить о свадьбе, хоть немножко привыкнуть друг к другу. Пожалуй, одной рабочей ночи будет достаточно.

– Хорь не возникал? – спросил он.

– Нет. Да ну его – сам знаешь куда. Я вошла под Марфутйным ником, посмотрела – от него народ бежит без оглядки. Там скоро одна главная страница останется.

Захар усмехнулся: это была замечательная новость. Всегда отрадно слышать, что у злейшего врага крупные неприятности.

Радмила готовилась к этой встрече спозаранку. Она выехала из дома не в свой день и должна была оплатить эту роскошь. Ее днями были понедельник и четверг – тогда она имела право пользоваться автострадами бесплатно и въезжать в центр города без проблем. А Захар прилетел в пятницу – потому что пятница была днем Ферапонта, и он мог отвезти всех троих в «Белые березы» без лишних трат. После того как в пределах Четвертого кольца тариф за километр в неурочный день нешуточно вырос, многие вздохнули с облегчением – теперь была реальная причина не выходить из дома. Но те, у кого случался форс-мажор, как у Радмилы, сильно ворчали. Она даже решила сгоряча поехать в салон на скутере, скутер пока еще был бесплатным удовольствием, но одумалась. Приезжать в солидное заведение, как девчонка, она не хотела. Встречают по одежке – и как же встретят человека, прикатившего не на своей машине, по которой сразу виден финансовый уровень владельца, а на полупрозрачной игрушке? Да плохо встретят…

Так что Радмила накануне заказала косметический массаж, солярий, парикмахера, маникюршу, педикюршу, и для экономии – все это в одном салоне красоты. Ей хотелось встретить жениха во всеоружии. И чуточку помолодеть.

Радмила в инфоблоке указала неправильный возраст. Она там написала «23», а следовало «29». Если не придираться, то она выглядела почти на двадцать три. Все-таки спортзал прямо в доме – великое дело. И Захар может прожить с ней всю жизнь, догадавшись о маленьком обмане только в день ее выхода на пенсию. Не полезет же он с вопросами в Большой инфобанк. Главное – выглядеть, так решила Радмила и потратила сто сорок рублей на один только маникюр.

Она взяла с собой портреты трехлетней давности, которые вывешивала на сайте, где, собственно, и познакомилась с Захаром. Ей сделали ту, совершенно девичью, прическу. Радмила нарочно отрастила волосы, чтобы прическа удалась. Все время перед выездом в аэропорт, ожидая Ферапонта, она поглядывала в зеркальные поверхности, ловила свой профиль и тихо радовалась – кажется, все срастется!

Но в аэропорту вид жениха ее немного ошарашил.

Дурой нужно быть, чтобы покупаться на виртуальную красоту. Радмила чуть было не влипла в глупую историю, когда увлеклась незримым, но разговорчивым Ферапонтом. Он смастерил такие ролики из записей двадцатилетней давности, что хоть снимай его в самом кассовом сериале. К счастью, Радмила догадалась поискать его следы на социальных сайтах и вовремя узнала правду, до сватовства дело не дошло. Захар вывешивал портреты, которые прекрасно дополняли старую поговорку: «Мужчина должен быть лишь чуточку красивее обезьяны». Это обнадеживало. Радмила решила, что, пожалуй, сможет его полюбить, и опять ошиблась.

Есть люди, напрочь лишенные обаяния. Захар смахивал на трансформаторную будку с трафаретными черепом и костями. Радмила видела такую в виртуальном музее. Кажется, можно эту штуку хоть шелковыми обоями оклеить, хоть ручки с позолотой привинтить. Однако изображение черепа и костей с короткой, но выразительной молнией сразу предупреждает: близко не подходи. У Захара был в придачу к отрывистому, почти без интонаций, голосу такой тяжелый взгляд, что хуже всякой картинки на будке.

Но Радмила взяла себя в руки. Это же был не просто роман – это была очень удачная попытка создания команды. Они все трое прекрасно понимали друг друга и могли предлагать свои услуги в Сети как готовая команда модераторов любого ресурса.

Правда, сейчас они стали бесхозной командой. Ресурс, на котором они все трое познакомились, подружились и научились работать вместе, выкинул их за борт. Человек, которого они теперь звали не иначе как Хорь, хозяин ресурса, понял, что эта тройка уже задвинула его за шкаф и имеет куда больше авторитета, чем он сам.

А ведь они практически бесплатно сделали ему такой ресурс, что уже можно было выбирать рекламодателей поприличнее, способных прокормить команду, даже если бы она оставила свою основную работу и перешла под начало к Хорю. Они поганой метлой вымели всех трехсотников и уже прикидывали, как избавиться от четырехсотни-ков. Они поставили прекрасные фильтры против обсценной лексики и контролировали уровень агрессии. Они сделали форум ресурса едва ли не лучшим в своей группе – группе непрофессионального общения. А какой дизайн они придумали!.. И все – коту под хвост.

Захар, Ферацонт и Радмила встретились не только затем, чтобы сыграть свадьбу. Им нужно было, во-первых, проучить Хоря, а во-вторых – обдумать свое совместное будущее. Одно дело – модератор-одиночка, предлагающий свои услуги другим одиночкам, только начинающим строить ресурс. Другое дело – команда с эксклюзивными наработками, чуть ли не патентами. Она может предлагать свои услуги богатым и устойчивым ресурсам, желательно профессиональным.

Проучить оказалось легче всего. Прибыв в «Белые березы», они достали всю свою технику, состыковали с большим плоским экраном, занимавшим полстены, вышли в Сеть и, негромко переговариваясь, за два часа уложили сайт фирмы, принадлежавшей Хорю, всерьез и надолго. Накануне Захар подготовил позиции для грамотной и массированной дос-атаки. Проводя маневры, он негромко учил Радмилу тонкостям этого неприятного дела, так что она освоилась и с его взглядом, и с его речью, а когда сайт рухнул, радостно расхохоталась и поцеловала Захара в щеку.

– Ты замечательный, – сказала она. Захар поморщился – это ему заменяло улыбку. И кончиками пальцев погладил невесту по плечу. Для начала достаточно.

Потом они уселись обмывать победу и, разумеется, заговорили о скутерах. Все трое обожали эти блестящие, изящные, даже иногда полезные игрушки. Потому-то они и встретились на территории Хоря, что он завел для собственного удовольствия ресурс под названием «Скутер-мини-клуб».

—   А говорят, что скоро появится тойотовская европейская линия, – сообщил Ферапонт, раскладывая по тарелкам крошечные корзиночки с салатами. – Я отследил на их сайте анонс, только перевести не смог – там по-французски.

—   Вранье. Я читал тест-драйв «сузуки гранд палета», там прямо сказано – вот единственная европейская линия на ближайшие два года, – ответил Захар. – Тогда я поменяю свой «бумеранг» на что-нибудь получше.

—   Странно, – заметила Радмила. – Казалось бы, ну что такое скутеры? Любимая игрушка. Чего нам на сайте делить? И то переругались в прах!

Она держала корзиночку так, чтобы Захар оценил красоту ее тонких белых пальцев и свеженького маникюра. И откусывала по чутьчуть, очень изящно, а вот Ферапонт закидывал корзинку в рот целиком и правильно делал: тонкое, хрупкое тесто могло развалиться даже в самой красивой ручке, и салат полетел бы прямо на новое красное платье.

—   Дело не в скутерах, а в людях, – разумно возразил Захар. – На всех ресурсах сперва собираются любители и воркуют, как голубки. А потом начинают сами знаете чем мериться и за власть бороться.

—   Поэтому самый лучший любительский ресурс держится два, ну, три года. Сами изнутри и разваливаем, – подытожил Ферапонт. – Кроме сайта любителей крысеток. Этот уже лет десять существует.

—   Вранье. Нет никакого сайта любителей крысеток, – объявил Захар.

—   Есть! – возразила Радмила. – Я сама ссылку видела.

—   А ты по ней ходила?

—   Ходила. В какую-то порнуху выкидывает.

—   Вот то-то, – с большим удовлетворением произнес Захар. – Байки это – про крысеток. Слова такого даже нет.

—   Слова нет, а сайт есть. Я сам о нем сто раз уже слыхал* – вступил в спор Ферапонт. – Он выставляет какие-то страшные фильтры. И попасть туда можно только с ключом и кодом. Ключ дает один гарант, код – другой. А если двух гарантов нет – то извиняйте!

– А откуда ты знаешь?

—   В блогах читал… И крысетки есть. Это гибрид крысы с кем-то еще.

—   Вранье, – уже не так уверенно сказал Захар. – Я сам проша-рился по всем поисковикам. Нет никаких крысеток. Только два раза встретил.

– В блогах?

—   Сам не знаю где. Я вообще начал с сайтов любителей хомячков, потом иглистых мышей, потом вообще до бурундуков добрался. Только два раза кто-то говорил, что корм годится и для крысеток. А кто – непонятно, аноним влез на сайт. И больше ничего. Он, наверное, так декоративных крысок назвал.

—   Я тоже искала крысеток, – сказала Радмила. – Залезла на сайт «Фрискис», перебрала всю рекламу кормов. Так вот, зерновые смеси годятся для какого-то зверька, которого в словаре нет. Для хомяков, морских свинок, крыс, шиншилл и этого – непонятно кого.

—   Где это было? – быстро спросил Захар и понесся легкой пташкой по просторам Паутины, благо коммуникатор у него был новейшей модели, скоростной, с идеально состыкованным матобеспечением.

Он нашел анонс корма, который годился для всех известных ему грызунов, включая загадочных «ratlings».

—   Рэтлинги… Нигде не сказано, что это крысетки! – буркнул Захар.

—   Ищи дальше! – воскликнула Радмила.

«Ratlings» возникали в рекламе кормов, в обрывках каких-то ком-ментов из блогов, а когда Захар затребовал картинку, поисковик преподнес корабли под парусами.

Сайт любителей крысеток был для обитателей Интернета чем-то мифическим, но очень желанным – вроде страны Эльдорадо для соратников Колумба. О нем ходили самые противоречивые слухи.

Слух первый: туда берут всех, кто поклянется в любви к крысеткам и докажет, что держит дома этих грызунов. Причем не имеет значения, откуда этот любитель взялся и какова его сетевая репутация. Главное – его портрет в обществе двух зверьков.

Слух второй: все наоборот, туда берут только по рекомендации двух гарантов, участников сайта, а наличие дома крысеток не обязательно, более того – сайт заинтересован в бескрысеточных новичках, чтобы они приобретали потомство от племенных крысеток за немалые деньги.

Слух третий: сперва нужно купить крысетку, а потом получить приглашение на сайт, потому что его администрация отслеживает продажи и покупки этих милых пушистых созданий.

Слух четвертый: это не милые и пушистые создания, а бойцовые крысы, выведенные в какой-то секретной лаборатории. Сайт любителей крысеток, следовательно, вещь опасная – он предназначен для вербовки в секретные органы и спецслужбы.

Слух пятый: секретные службы ни при чем, просто на сайте царит строжайшая дисциплина. А среди его участников – такие люди, что их простой обыватель разве что на телеэкране в программе новостей видит.

Слух шестой: это вообще сайт тоталитарной секты, где участникам промывают мозги, так что им кажется, будто у них дома живут крысетки; на самом же деле их готовят к террористическим операциям.

Неудивительно, что всякий, зарабатывающий на жизнь в виртуальном мире, время от времени откладывал все дела и пускался на поиски загадочного сайта. Попадали в эту ловушку и Ферапонт, и Захар, и Радмила.

Но до сих пор каждый из них гонялся за крысетками самостоятельно. А теперь мало того, что они собрались вместе, так они же еще были командой толковых модераторов в поисках ресурса-кормильца.

– Позвольте, господа! – сказал Ферапонт, когда они перебрали все слухи о сайте. – Мы действуем неправильно. Нужно поделить информацию на два блока. Первый – имеющий отношение только к Паутине. А второй – имеющий отношение только к реальности.

– Это как, Самурай? – спросил Захар.

– А так, что информация о сайте живет в Паутине. Но крысетки-то живут в реальном мире! Никто не догадался дойти до ближайшего зоомагазина? Нет? Я тоже – нет…

Труженик Паутины из дома выбирается нечасто. Живущий в столице экономит деньги и выезжает только в «свои» дни, сообразно номеру на машине, четному или нечетному. Житель провинции работает на столицу, а особых поводов шататься по городу или поселку не имеет. Разве что раз в неделю основательно затовариться в гипермар-кете – для этого большей частью и нужна машина. Практически все необходимое можно заказать на дом. Ну, бывают, конечно, и праздники: выставка самых навороченных гаджетов, где проводятся всякие лотереи, или выставка автомобилей с возможностью тест-драйва. А иногда сетевой житель хлопает себя по лбу: юбилей подкрался незаметно, неплохо бы проставиться!

Ничего удивительного в том, что Ферапонт, Захар и Радмила, гоняясь за мистическими крысетками, не доехали до ближайшего зоомагазина. Им эта мысль забегала в голову – и стремительно выбегала. Какой дурак станет тратить время на сборы, поездку, странные разговоры с продавцами? Лучше этот дурак потратит вдвое больше времени на шатания по всяким зоологическим сайтам…

Радмила поддержала Ферапонта, предложившего сесть на скутеры и поехать в зоомагазин. Все три скутера лежали в багажнике Ферапонтовой машины – предполагалось, что будут прогулки вокруг «Белых берез», но не пешком же ходить. А вылазка в зоомагазин была бы прекрасным приключением! (Радмила очень не хотела становиться женой Захара так сразу, выпив пресловутую совместную чашку кофе, а путешествие за крысетками могло оттянуть эту минуту хотя бы часа на полтора).

Решение принял Захар. Он сразу, как только они объединились в команду, стал старшим. И сказал «едем» так, что у Радмилы полегчало на душе – выходит, она не ошиблась и будет за этим угрюмым парнем, как за каменной стеной. А вот Ферапонт насупился. У него были свои амбиции, и он хотел при личной встрече показать, кто в команде старший. Он почти достиг этого, отправив команду на поиски крысеток, но окончательное слово молвил Захар. Да еще как молвил.

Радмила тут же связалась по внутренней Сети с мастерской при автостоянке и узнала, что есть топливные ячейки для всех ЭХГ.

Сама она, конечно, вставила две свежие ячейки в генератор своего скутера, Ферапонт тоже, но запасных они с собой не взяли.

Оказалось, что Захар в новых ячейках не нуждается: у него все заряжено до отказа и лежат два комплекта в дорожной сумке. Радмила в очередной раз похвалила себя – с этим человеком не пропадешь!

Мужчины подождали, пока она переоденется (носиться в красном платье на скутере – это для рекламного ролика хорошо, а Радмила вовсе не желала выглядеть перед Захаром дурой из «бригады 200»), и все трое пошли на автостоянку.

Захар знал, что сейчас решится, быть им супругами или не быть. Когда стало ясно, что впереди встреча, он купил новенький скутер «бумеранг» – пусть девочка видит, с кем имеет дело. Скутер был изящен, как лань, со строгими линиями и множеством прозрачных деталей из «вечного» пластика – игрушка дорогая, но необходимая для статуса.

Ферапонт, здешний житель, имел навигационную систему немного лучше той, которую приобрел Захар в сетевом магазине. Он и наметил точки – адреса зоомагазинов, и задал системе поиск оптимального маршрута.

Поехали такой кавалькадой – впереди Ферапонт, за ним Радмила, замыкал колонну Захар.

Был вечер – то приятное время, когда дорогие магазины уже закрываются, торопиться некуда, можно поднять глаза к небу и полюбоваться закатом. Если верить сайтам, зоомагазины работали до десяти вечера, так что команда успевала засветло вернуться в «Белые березы».

По дороге Захар думал, что команда у них получится. Идеально было бы найти такой устойчивый ресурс, как сайт любителей крысеток, сперва поработать там бесплатно, потом перетащить туда рекламодателей, которые в свое время были пристегнуты к «Скутер-мини-клубу». Хорошие были рекламодатели, не жадные, а что продукция была увязана со скутерными делами, а не с домашней живностью, так это мелочи – насколько Захар знал раскрученные сайты, там на форумах самые неожиданные темы возникали и собирали немало народу. Кто помешает, пристроившись на «Крысетках», через два месяца заявить там тему «Скутеры»?

Он знал, что справится с любой проблемой. Он умел выводить с сайта, как тараканов, сумасшедших, склочников, матерщинников, искательниц секса… да кого он только не выводил! Радмиле просто повезло – он не сразу обнаружит ее интерес к себе. А когда обнаружил, обрадовался…

Зоомагазин «Зеленый какаду» занимал целый ангар. Рядом был ангар побольше – складские помещения. Продавать живность в пригородной зоне – это была хорошая выдумка, потому что увеличивался ассортимент: в больших загонах между «Зеленым какаду» и складом паслись декоративные козлята и комнатные страусы, Захару по пояс, стояли вольеры с бойцовыми гусями.

Захар, Ферапонт и Радмила въехали в торговый зал, разумеется, на скутерах – не оставлять же их на стоянке. И, притормозив, стали изучать это заведение – все трое были в зоомагазине впервые.

Снаружи он выглядел банально, как маленький супермаркет, зато изнутри смахивал на зоопарк. Он был поделен на секции – птички и товары для них отдельно, рыбки с аквариумами и кормом отдельно, а уж рептилиям досталось больше всего площади, для них построили огромные террариумы и поставили здоровенные бассейны. Захар, увидев за стеклом самого натурального крокодила, чуть не попятился – скотина была двухметровая и: с очень неприятной мордой. С одной стороны, ясно было, что крокодил непродажный, держат его для рекламы, а с другой – нехорошо делалось при мысли, что есть безумные животноводы, способные его приобрести.

Народу было немного. Вдоль клеток и аквариумов ходили дети – сами по себе и с родителями, вдоль стеллажей с кормами – одни взрослые, набиравшие в тележки кто мешков, кто пачек с яркими картинками. Некоторые были на скутерах и закидывали товар в проволочные корзинки, пристегнутые к маленьким багажникам. Ни одного консультанта поблизости не обнаружилось. А кассир, бродивший вдоль электронных касс, мог быть и глухонемым – кто и что станет у него спрашивать? Почти у всех с собой коммуникаторы, нужно что-то узнать про товар – два тыка пальдхем, и нет проблем.

– Вон там грызуны, – сказала Радмила.

Грызунов было великое множество, но, разумеется, ни одной кры-сетки. Ферапонт поехал искать консультанта: не может ведь такого быть, чтобы и зверей покупали, как корм, – самостоятельно доставали из вольеров и сажали в клетки. Тут-то команду модераторов и ждал сюрприз.

Никто не знал, как обращаться к консультанту.

В Сети каждый слой имел особую вежливость. «Трехсотники» обращались друг к другу на «ты», это б ыло видно всякому, кто случайно забредал на их тупые форумы (понятия «сайт» у них уже не было, им хватало перебранок вокруг простой информации, которую закидывал кто-то из модераторов, так что три строчки о новом бюсте Эй Грей вызывали полемику на полторы тысячи комментов). В следующем слое обретались искатели и искательницы любовных контактов. Там начинали общаться с жеманного «вы», а дальше уж было не уследить. Немногим выше располагался слой доморощенных психологов, политиков и любителей фотографировать все, что подвернется. Эти старались обращаться к миру на «вы» – так они понимали аристократизм. Потом шел слой профессионалов, знающих друг друга по работе, и эти были на «ты». Потом – еще какие-то слои, куда ни Захар, ни Радмила почти не лазили, а заходил из любопытства Ферапонт. Там обсуждались вещи заумные и мало кому нужные.

Каждый подросток в пятнадцать лет уже примерно знал свой слой, в нем общался, в нем находил друзей и подруг. Эстеты из высшего слоя могли годами не сталкиваться в реальной жизни с простодушными матерщинниками из первого слоя, даже в гипермаркете, потому что ходить в гипермаркет – дурацкая трата времени, когда можно заказать на дом продуктовый контейнер любого размера.

В каком слое могли вербовать консультантов для зоомагазинов?

—   Они на «ты», – неуверенно сказала Рада. – И по меньшей мере «бригада-тысяча». Тут же столько всяких специальных слов.

—   Погоди… – Захар вынул коммуникатор, стремительно понесся по электронным просторам и забыл обо всем на свете. Он был в своей стихии, он даже заулыбался от радости, что на несколько минут вернулся в родные пенаты.

Рада прямо залюбовалась, как ловко он скачет по окнам, летит по ветвям поисковых систем. Именно о таком мужчине она мечтала. В профиль, с сосредоточенным взглядом, устремленным на экран коммуникатора, он был очень хорош собой.

Зато Ферапонт надулся. В конце концов, он тоже додумался выйти на связь с консультантом, что бродил вдоль клеток, через Паутину, да! Но на миллисекунду позже.

Захар нравился ему все меньше и меньше. Одна из причин была та, что Радмиле Захар нравился все больше и больше. А Ферапонту отчего-то казалось, что при личной встрече удастся изменить соотношение сил в их тройке. Он не думал, что Захар окажется таким ухоженным парнем.

Молодость и зрелость Ферапонта совпали с глобальным уходом молодежи в сети. Тогда считалось дурным тоном надевать для выхода в оффлайн что-то более элегантное, чем свежая футболка, а стричься – это было признаком тупого офисного планктона. Стриглись мальчики в дешевых китайских костюмах, которых держали в фирмах и банках для обслуживания клиентов, пожелавших обратиться лично. А настоящие сетевые рейнджеры носили хвосты, прихваченные резинками, и причесывались два раза в неделю.

Ферапонт оделся именно так, как следовало бы лет пятнадцать назад: в майку с рекламой любимого ресурса, в черные кожаные штаны и кожаную же бандану, из-под которой свисал на спину хвост длиной в полметра. А Захар был в приталенной куртке-сюртучке с бархатными лацканами и в серых бриджах из натуральной ткани в чуть заметную клеточку. Эти стальные тона, так гармонировавшие с его глазами, привлекали внимание всех встречных дам и дев – и безмерно раздражали Ферапонта. Он невольно чувствовал себя старым, созревшим для мусорного контейнера. Раньше такого никогда не случалось.

С этим нужно было что-то делать…

Через сайт «Зеленого какаду» Захар ловко забрался в защищенные внутримагазинные сети и вышел на парня-консультанта, опознав его по портрету.

Парень этот, высокий и плечистый, в форменном зеленом комбе-зе, слонялся вдоль стеллажей с клетками и то подкармливал грызунов, то играл с ними. Вдруг он замер, уставился на браслет с коммуникатором, прочитал сообщение, повернулся – и увидел Захара, Ферапонта и Радмилу.

Это было практически тестовое сообщение: проверка связи, указание своего местоположения. Консультант потыкал толстыми пальцами в кнопки служебного коммуникатора и отправил ответ.

Когда Захар прочитал этот ответ – даже рот приоткрыл от изумления.

– Никакой он не консультант, – сказал он Радмиле. – Вот, полюбуйся.

На экране были такие слова: «Прив! Ща.»

—   Да он сотник, что ли? – в ужасе спросила Радмила.

—   Скажи спасибо, что не смай.

– Смая бы не поставили клиентуру обслуживать, – заметил Ферапонт. – Их дальше складов не пускают. Зато они классные комплектовщики заказов.

Интересно, что живых смаев в их громоздких черных куртках с экранами на груди никто из компании и в глаза не видывал. А вот читать о них – так много прочитали. И знали, что сбившихся в банду смаев лучше не трогать.

Про сотников тоже знали из сетевых дискуссий: может или не может, после того как появились сперва «бригада 300», потом «бригада 200», возникнуть сообщество людей, которые употребляют для общения не более сотни слов, и то не простых, а особенных. По всему выходило – вскоре появятся! При анализе комментов выявилось уже тысяч пятьдесят–шестьдесят будущих сотников, которым осталось только осознать себя как общность.

Это не значило, что сотники должны пользоваться только фиксированным словарем. В голове они могли держать по меньшей мере две тысячи слов – столько, сколько нужно, чтобы читать аннотации к видеофайлам и понимать происходящее на экранах, будь то боевик, триллер или фэнтези-шоу. А вот при обсуждении эти слова куда-то пропадали. «Бригада 300» и «бригада 200» только обсуждениями и развлекались; были все основания полагать, что «бригада 100», зародившись в недрах «бригады 200» именно на этом поприще, отпочкуется от нее и будет жить дальше в своем углу Паутины, где уж найдется кому о ней позаботиться – аудитория-то для рекламщиков самая благодарная.

Консультант в зеленом комбезе подошел к Захару, опознав в нем главного.

– Здра, челы, – произнес он. – Че на?

Теперь Захар и Ферапонт уж точно опознали в нем «бригадира». Радмила же попятилась, вцепившись в руль скутера, и Захару это даже понравилось: сразу видно, девочка домашняя, с гадостями и пошлостями оффлайна дела не имеет.

– Здра, – сказал Захар. – Мну, мол чел, на крысетку.

– Че? – консультант вытаращился на Захара, как будто он и был этой самой мифической крысеткой.

—   Есть? – терпеливо спросил Захар.

—   Не. Вот хомы, шинши, крыски, джунги, кролы.

– Крысетку, – Захар был неумолим. Радмила опять подошла – вроде как под его крылышко, которое представлялось ей уже сильным, мощным и пуленепробиваемым крылом.

– Мож, хом пойдет?

– Не, я не лю хомов, – вместо Захара пренебрежительно ответила Радмила. – Мну нра крысетки.

– Фисе… Ску вету, мош, он знает.

С тем консультант в развалочку отбыл в служебную дверь, а Радмила вопросительно посмотрела на Захара.

– Вет – это, скорее всего, дежурный ветеринар, – задумчиво произнес Захар. – Ску…

– Скажу, – перевел Ферапонт.

«Фисе» в переводах уже не нуждалось. Даже президент пару раз произнес это слово с монитора, демонстрируя высшую степень удивления. Чем и приобрел поклонников среди «бригадиров».

– А вот странно – столько зверья, а запаха почти нет, – заметила Радмила. Это Захару не понравилось – сам он зоологические ароматы ощущал очень даже хорошо. Если жить с человеком в одной квартире, отношение к запахам приобретает основополагающее значение. Захар был доволен туалетной водой Радмилы, но не знал, как отнесется к тому амбре, которое внесут в прихожую определенные на постоянное жительство дамские сапожки. Если она не ощущает их благоухания, а он ощущает, будет очень трудно закрыть проблему без обид.

Решив при ближайшей возможности заглянуть в сообщество молодых мужей-домоседов и задать вопрос о сапожках, чтобы коллективный разум надоумил, Захар пошел вдоль стеллажей. Он редко видел животных в двадцати сантиметрах от своего носа – как-то все больше на мониторе.

Ему понравился любознательный пятнистый крысенок. Захар даже постоял, глядя на него одобрительно. Однако была в этом некоторая хитрость – он скосил глаз на Радмилу, чтобы убедиться, она этот маневр заметила. А в сообществе невест он вычитал накануне умную мысль: если мужчина животных любит, то и детей будет любить. Что по этому поводу думают молодые жены, он узнать не удосужился.

Вернулся парень в зеленом комбезе. Захар пошел ему навстречу.

– Скал вету и топу. Грят, анек. Нету крысеток, бня это, – сообщил тот, кого сгоряча приняли за консультанта, хотя он был просто уборщиком – чистил клетки с аквариумами, вовремя давал корм и заведовал поломойным агрегатом.

– Пасиб, – буркнул Захар.

Надо было сразу требовать встречи с ветеринаром, подумал он. А теперь – ишь, как ехидно Ферапонт ухмыляется, самурай трухлявый…

– Числива, – отвечал парень в зеленом комбезе и вдруг вскрикнул: - Ва!

Захар обернулся и увидел, что в торговый зал въезжает банда смаев.

Все они были в черных куртках и на черных скутерах, иные в масках, иные в каких-то сеточных коконах, нахлобученных на головы, возбужденные и голосистые. Плохо лишь, что слов смай не признавали – слова им заменяли разнообразные рожи, вспыхивавшие на гибких нагрудных экранах в разных сочетаниях. В сущности, этими рожами они могли сказать даже больше, чем «бригада 300» словами.

Захаров собеседник растерялся.

—   Пипец… – прошептал он.

—   Че? Бывали? – спросил Ферапонт.

—   Ага.

Радмила видела смаев впервые в жизни. Они в последние годы стали стихийным бедствием – налетали, переворачивали все вверх дном и со счастливым смехом уносились на скутерах. Милиция давно бы уже с ними справилась, но стоило изловить банду, в которой обязательно были и девочки, и подростки до четырнадцати, как Союз по защите прав детей и подростков вставал на дыбы: смай имели право на любое выражение своих эмоций.

Они пошли по широкому проходу между стеллажами, ведя за рули свои скутеры, причем у некоторых эти рули были украшены пышными розовыми и зелеными бантами. Они тыкали пальцами в клетки с живностью и реготали. На груди у каждого вспыхивали в особых окошечках смайлы: «улыбка», «улыбка-восторг», «улыбка-ой-не-мо-гу», «улыбка-с-клыками» и еще какие-то новомодные.

– Отступаем, – шепотом приказал Ферапонт. Но Радмила растерялась. К тому же в смаях не было пока никакой агрессии – одна детская радость от встречи с хомячками и крысятами.

Она промедлила лишнюю секунду – и рядом с ней оказалась совсем юная хорошенькая смаечка с огромным бантом на макушке, желтым в красный горошек. Хлопнув Радмилу по плечу, дитя залилось младенческим смехом, держась к Радмиле вполоборота, чтобы показать свои смайлы: в двух окошках «сердечки», в одном «улыбка-восторг», еще в одном «мордочка-в-сердечках». Все это дрожало, шевелилось, вспыхивало искрами, и человека неподготовленного могло даже загипнотизировать.

Радмила не желала ничего плохого – она лишь отвела руку смаеч-ки, норовившей обнять незнакомую женщину за шею.

Лицо смайки изменилось – на нем нарисовались удивление, растерянность, обида, а рука меж тем быстро работала с пультом, вмонтированным в карман, и «смайлы» в окошках появились такие: «гла-за-на-лбу», «слезы-ручьем», «разбитое-сердце» и «вырастающее-из-земли-надгробие». Смертельно обиженная смайка села на пол, прислонилась к стеллажам, закрыла лицо руками и зарыдала, с непременным для смаев громким «Ы-ы-ы!».

Тут же на Радмилу двинулись вмиг помрачневшие девчонки.

В окошках для смайлов у них разом появились страшные багровые рожи: «злобный-черт», «пасть-оборотня» и еще какие-то. Смай-гла-варь зарычал, всем видом показывая – а вот мы сейчас тебя за девочку-то нашу и проучим!

Захар растерялся: с одной стороны, Радмиле грозила опасность, но с другой – опасность грозила и дорогому скутеру, если его оставить без присмотра. Женщину смай, может, и не тронут, покричат и отойдут, а вот на технике зло сорвут однозначно.

Растерялся и Ферапонт. Но если Захар просто окаменел, то Ферапонт откровенно попятился перед натиском завывающих смаев, не выпуская из рук руль скутера.

Больше всего эта банда была похожа на стаю взбесившихся шимпанзе: парни топали ногами и потрясали кулаками, не забывая, однако, менять смайлы в окошечках. Ни одного человеческого слова Захар, Ферапонт и Радмила не услышали – только рыдания, визги и вой. Причем это вовсе не было работой на публику – так смай и между собой объяснялись. Считалось хорошим тоном не стесняться, выражая чувства, и чем активнее, тем замечательнее!

Персонал «Зеленого какаду», пострадав пару раз от налетов смай-ских банд, выработал стратегию и тактику в полном соответствии с законодательством. Стратегия была – противопоставлять стихии стихию, которую всякий закон сочтет невменяемой. Тактика – сделать это как можно скорее.

Именно поэтому парень в зеленом комбезе исчез, бросив на произвол судьбы искателей крысеток. Но далеко он не убежал.

Захар уже поставил скутер в поперечный проход между стеллажами и собрался двинуться на помощь Радмиле, когда большая дверь в торце ангара распахнулась и в торговый зал ворвался не маломерный, комнатный, декоративный, а самый настоящий страус, черный, с голой белой шеей и выпученными глазами, главное, с огромным разинутым клювом.

Страшная безмозглая птица понеслась по проходу прямо к смаям. Сзади ее подгонял нечеловеческим уханьем и свистом мнимый консультант.

Бегство было беспорядочным, но смай успели переменить образы в окошечках на «кошмар», «ужас-ужас» и «ножки» (мельтешащие ноги означали «бежим!»).

Радмила чудом успела шарахнуться от страуса и прижаться к стеллажам. Высокая конструкция покачнулась, сверху посыпались маленькие хомячьи клетки – почти невесомые, но способные своей лавиной нагнать страху. Радмила завизжала не хуже отчаянных смаек и выпустила из рук руль своего скутера.

Тут опомнился Ферапонт, подбежал к ней раньше Захара, схватил за руку и потащил к распахнутой двери – той самой, откуда примчался страус. Захар, сев на скутер, поспешил за ними и совершенно акробатическим образом подхватил с пола скутер Радмилы.

Опомнились все трое непонятно где, но воняло здесь нестерпимо, ноги по щиколотку вязли в мелком и раскисшем торфе. Видимо, это была площадка для выгула больших страусов, незаметная с шоссе.

– Съездили за крысетками! – воскликнул Ферапонт. – Все, ребята, возвращаемся! Ну их в болото!

Банда смаев, удрав из зоомагазина, собралась по ту сторону шестиполосного шоссе, в овражке. Главарь молча пересчитал подчиненных (у каждого сосчитанного вспыхивал в окошечке его порядковый номер) и сам осмотрел ссадину на лице у немолодой смайки – выбегая из торгового зала, она приложилась к косяку. О травме она сообщила всему миру опять же смайлами в окошечках, «рыдающей-рожей» и «красным-крестом».

Потом главарь махнул рукой, призывая всех следовать за собой, и повел банду к автозаправке. Хотя автозаправки хорошо охранялись, но налететь на ларек и утащить пару ящиков с продовольствием смай могли практически без риска.

Они не знали, что в этот вечер вышли на охоту их злейшие враги – интелы.

Не знали этого, разумеется, и Ферапонт, Захар и Радмила.

У Ферапонта стряслась беда – он ударился запястьем о какой-то столб. Запястье не пострадало благодаря широкому и толстому кожаному браслету, но вышел из строя коммуникатор. Видимых повреждений не было, но и работать техника не хотела. Шестая попытка перезагрузить его оказалась бесполезной, и Ферапонт расстроился: в памяти хранилось много важных вещей, в том числе и навигационная программа. У Захара она тоже была, но не такая хорошая.

– Дай-ка сюда, – сказал Захар.

У него был талант совмещать разные устройства.

Место для ремонта коммуникатора Захар выбрал не самое подходящее – заброшенное придорожное кафе в трех шагах от автозаправки. Там стояли врытые в землю столы и скамейки. Когда увозили все оборудование, с ними возиться не стали. Можно бы Ферапонту до «Белых берез» дотерпеть, но Захар хотел блеснуть перед Радмилой. То, что в «Зеленом какаду» ей на выручку первым пришел Ферапонт, Захару не понравилось – теперь нужно было срочно восстанавливать авторитет. А ремонт коммуникатора – это и своего авторитета восстановление, и Ферапонтова авторитета попрание.

Уже было довольно темно. Ферапонт направил фару скутера на стол, где колдовал Захар.

– Чтоб я еще когда поехала искать крысеток, – мрачно бормотала Радмила, глядя, как Захар подсоединяет коммуникатор к электрохимическому генератору скутера. – Ну вот мало мне было неприятностей…

Захар состыковал два коммуникатора в системку, чтобы через свой выйти в операционку машинки Ферапонта.

—   Пароль у тебя какой? – спросил он машинально.

—   Катана, – так же машинально ответил Ферапонт.

—   Через кэй или через си?

—   Через си.

—   Очень хорошо…

Предоставив ему возню с техникой, Ферапонт занялся Радмилой. Он предложил ей успокоительную таблетку (чистые травы, никакой не транквилизатор восьмого поколения), пожалел ее – человек раз в месяц из дому выбирается, и надо же, так не повезло, даже взял ее руку в обе свои. Радмила так нуждалась в сочувствии, что позволила эту вольность.

Пока Ферапонт ворковал, вообразив себя юным соблазнителем, Захар азартно вгрызался в его коммуникатор. И настал миг, когда он уставился на экран в большом изумлении.

Бывают в жизни, конечно, совпадения и покруче, но вот так, совершенно случайно, обнаружить человека, за которым гоняешься по просторам Инета уже года полтора…

Эту личность Захар знал, как оно часто бывает, лишь по нику – да и ник казался ему сомнительным, потому что получен был от человека, сильно напуганного и желающего замести следы своих сетевых проказ. Ну что, в самом деле, за глупости – назвать себя Progress! Однако этот Progress порядком нашкодил в киберсквоттерском промысле. Он где-то научился так выходить в сети, что его айпишный код всякий раз бывал другим. Но Захар нашел одну мелочь, обрывок не-пойми-чего, цеплявшийся к постингам «Прогресса». И вот сейчас, пытаясь оживить коммуникатор Ферапонта, Захар увидел знакомую последовательность чисел и символов.

– В горле пересохло, – сказал Захар. – Пусть все это тут полежит, а я до ларька доеду, бутылку атлона возьму.

Он нарочно оставил коммуникатор на деревянном столе. Если вызвать у Ферапонта хоть тень подозрений – золотая рыбка сорвется с крючка.

Ларек при автозаправке был сооружением с виду воздушным, но основательным. Стояли под прозрачным навесом три огромные пирамиды, подъехав к которым, можно было получить товар, не вылезая из машины. За ними мерцали зеркальные стекла кафетерия, в котором можно было даже плотно поужинать. Захар, подъехав, нырнул между пирамидами и вошел в раздвижную дверь, ведя за руль скутер.

– Добрый вечер, мне в сети на минутку, – сказал он девушке за стойкой. Она повернула к нему монитор и переместила светлое пятно виртуальной клавиатуры на гладком синем пластике. Захар быстро вышел на свой рабочий сайт, чтобы вызвать патруль. Он уже ввел свой личный код и заканчивал донесение, когда в дверь ударилось разом несколько камней.

Камни смай подобрали в овраге – им показалось смешным штурмовать ларек таким первобытным образом.

Девушка, конечно же, сразу нажала тревожную кнопку. Автозаправка, по требованиям безопасности, была в тридцати метрах – охрана могла появиться через полминуты. Но и пятнадцати секунд банде смаев хватило бы, чтобы разгромить кафетерий и захватить добычу.

Как на грех, там никого, кроме Захара и девушки, не было.

—   Выставляй им коробки скорее! – приказал Захар. – Живо, живо!

—   Что? – спросила девушка, глядя огромными черными круглыми глазами, распахнутыми так, что зеленые накладные ресницы уперлись в брови.

Тут только Захар увидел у нее на груди значок с цифрой «200».

Это уже была настоящая беда: «бригада 200» употребляет двести слов, но поди знай, каких именно!

Захар кинулся за стойку и скрылся в подсобном помещении в тот самый момент, когда ворвались смай.

Не то чтобы он действительно знал повадки смаев – просто читал служебную инструкцию по выживанию, в которой рекомендовалось поскорее этих чудаков рассмешить. Смай непременно обязан предаваться бурным чувствам, а чувств-то немного: скорбь, испуг, ярость, веселье…

В холодильнике Захар нашел поднос с медовыми пирожными. Когда он выскочил с этим подносом, смай-главарь как раз занес ногу над его скутером. Захар, собиравшийся только переключить внимание подростков на пирожные, тут же запустил в него подносом. За свой скутер Захар, похоже, мог бы и человека убить – и вот сейчас сам понял это.

Пирожные были украшены кремовыми загогулинами, причем в крем намешали дешевых красителей – получились зеленые и лиловые завитки, красные розетки, какие-то лимонно-желтые хвосты. Все это на мгновение прилипло к черной куртке смая – и рухнуло на пол. Окошки для смайлов крем залепил причудливыми комьями.

Смай попытался смахнуть это безобразие кожаным рукавом, но только размазал. Теперь ни он не мог давать указания своей банде, ни она – понимать его. Но какие указания, когда главаря оскорбили? Он зарычал и, лягнув скутер, устремился к Захару.

Захар отступил в подсобку, но дверь захлопнуть не успел. Смай ввалился следом, схватил его за грудки – и вдруг заорал от боли, а потом и вовсе рухнул на плиточный пол.

В дверном проеме, который пять минут назад еще закрывали зеркальные створки, стоял человек в белом одеянии, ниспадавшем эффектными складками, и в белой широкополой шляпе. Он палил по смаям из белого пистолета, не щадя даже девочек, и банда с воплями валилась с ног.

Белые пистолеты Захару были известны – они считались штатным оружием интелов, молодых интеллектуалов, которым тоже хотелось иногда разрядиться. Это была элита науки и бизнеса, к тому же благоразумная элита – простых смертных «ночные ангелы» не трогали, гоняли главным образом смаев, могли арестовать и сдать в милицию шайку налетчиков. Интелы играли в какие-то сложные игры и носились по дорогам, ставя отметины на фонарных столбах, добывая спрятанные на старых чердаках секретки, сражаясь за пункты и очки. Пистолеты они пускали в ход не часто и убивать никого не собирались – палили или особыми резиновыми пулями, или пулями-капсулами, заряженными снотворным.

Захар выскочил из подсобки и увидел, что монитора на стойке больше нет – одни осколочки. Тогда он кинулся навстречу интелу-спасителю, стоявшему с таким гордо-отрешенным видом, что хоть памятник с него ваяй.

– Дайте, пожалуйста, коммуникатор на минутку, мне нужно выйти в сети! – воскликнул Захар. – Дело государственной важности!

А вот что ему ответил интел – он так и не уразумел. Ни одного русского слова в длинной фразе не было – а только какие-то иностранные, зато с русскими окончаниями. Очевидно, в том слое сетей, где обитал интел, это было нормальным и общепонятным языком.

Захар попытался перевести, исходя из того, что слова в основном английские. Но он знал только технический английский, интелы же, скорее всего, приспособили для общения какие-то редкие литературные слова.

Коммуникатор у интела, конечно же, был – ах, что за коммуникатор! Фраза, которую белоснежный «ночной ангел» произнес в микрофон, оказалась почти понятна – во всяком случае «лейтенант Сидоров» в переводе не нуждалось. Интел преспокойно вызвал милицию, причем незримый Сидоров его прекрасно понял, хотя даже цифры, означающие номер шоссе и расстояние от поста, прозвучали не по-русски.

Лишь после этого интел соблаговолил обратить внимание на Захара.

Он так посмотрел, что Захару сделалось неловко за свой элегантный сюртучок и клетчатые бриджи. Даже не просто неловко: Захар понял, что единственная достойная одежда для мужчины – белый плащ из тончайшей кожи, а под ним – рубашка с брюссельским кружевом и бледно-серые штаны, заправленные в белоснежные сапоги немыслимой цены.

Нелепо надевать такой наряд, собираясь ночью носиться по пустырям, скакать через канавы и лазить на чердаки. Но таково было правило «ночных ангелов» – а если кому не нравится, то ведь насильно в компанию не тянут.

– Гив мне комм, поколлить, – скомбинировал Захар и добавил: – Плиз.

Интел развернулся и вышел. Ему не о чем было говорить с человеком в сюртучке, который даже языка приличных людей не разумеет. Зато появилась девчонка-барменша – она вышла на четвереньках из-за стойки.

Захар горестно посмотрел на нее – если уж на работу надевает значок с цифрой «200», то, значит, совсем безнадежна.

– Коммуникатор у тебя есть? – на всякий случай спросил он. Она молча достала из выдвижного ящика и протянула ему машинку. Захар связался со своим диспетчером и стал набивать сообщение.

Затем, взяв свой скутер, почти не пострадавший в драке, подхватил бутыль атлона и вышел на свежий воздух. У пирамид с товарами валялись скутеры смаев. Он уселся и неторопливо выехал на шоссе. Нужно было удержать Ферапонта возле автозаправки до приезда патруля. А когда он пожалует в такое время суток, Захар лонятия не имел.

Ферапонт и Радмила меж тем строили глобальные планы погони за сайтом любителей крысеток. Точнее, предлагал варианты Ферапонт. И Захар очень пожалел, что не подслушал это словоизвержение,, там могло быть много любопытного. Уж кто-кто, а Ферапонт знал интернетные ресурсы с неожиданной стороны…

– Вот атлон, – сказал Захар, ставя бутыль на стол. – Там такое было – смай на ларек налетели!

– Так вот зачем туда интелы приезжали! – воскликнула Радмила.

– Сколько их было?

– Трое, все в белом. Один вошел, двое снаружи ждали. Летят на скутерах – ну, чисто ангелы! Слушайте, а может, это их ресурс?

Захар хмыкнул: эти вполне могли поставить своему сайту какую-то сверхъестественную защиту. Ферапонт сперва запротестовал: на кой интелам домашние грызуны? Но, подумав, согласился: какие-то уникальные экзотические твари у них могут жить, и не из любви к природе, а ради корпоративности. Как будто у Интела не найдется денег, чтобы нанять няньку для крысетки!

—   Но если это так, они нас и близко не подпустят, – сказал Захар. – Нужны мы им очень…

—   А так было бы здорово!.. – затосковала Радмила. – С ними не пропадешь!

В ее отрешенном взоре Захар прочитал: ну вас всех, я уже лечу по ночному автобану на белом скутере, в плаще цвета молнии!

– Ладно, что тут сидеть, поехали, – сказал Ферапонт.

– Выпьем атлон и поедем, – ответил Захар. – Торопиться нам некуда. А поговорить о наших делах можно и тут. Никто нас не подслушает. Где мой коммуникатор?

Техника лежала на столе, разложенная так, чтобы порты совпадали. Пока Захар ездил за атлоном, Ферапонт скачал к себе несколько программ, но открылась лишь одна – видеотека со встроенным архивчи-ком.

– Надо посмотреть, как там Хорь, – деловито напомнила Радмила. – Не восстановился ли…

– А что, мог попытаться…

Захар первым полез в Сеть – и сразу включил маячок. Он хотел дождаться патруля именно здесь: если брать Ферапонта в «Белых березах», получится слишком много шума.

Патруль прибыл, когда Ферапонт расфантазировался – на крысет-ках свет клином не сошелся, но есть же еще почтенные ресурсы-долгожители, которые будут рады принять сработавшуюся команду. Опять же, отношения в команде скоро станут очень-очень близкими (тут старый черт так подмигнул, что Захару сделалось противно; он вообще не считал интимную жизнь темой для разговоров) – и команда станет настоящей боевой единицей. Ресурс найдется, обязательно найдется ресурс, где ее хорошо примут – и можно будет долго-долго общаться с хорошими и благовоспитанными, очень миролюбивыми и в меру остроумными людьми…

Коммуникатор Захара подал знак в самую трогательную минуту: Ферапонт и Радмила придумывали название для маленького форума любителей скутеров, который можно было бы открыть заранее, а потом взять и целиком встроить в ресурс, согласившийся приютить команду.

Захар взял со стола коммуникатор, как бы для того, чтобы вернуть в футляр, и незаметно дал подтверждение.

Даже если бы Радмила хорошо знала его – и то бы не угадала, что означает хмурый взгляд. Физиономия Захара крайне редко бывала веселой. А сейчас, слушая Ферапонта, он делался все мрачнее, потому что понимал – их команде пришел конец.

– Инспектор Потупин! – раздалось из тьмы. – Предъявите документы, господа.

Первым вынул карточку Захар. Инспектор вставил ее в прорезь читалки, глянул на экран и кивнул.

– Вот, – сказал Захар, указывая на Ферапонта. – Этот. Progress собственной персоной.

И ловко, как кот лапой, подхватил со стола коммуникатор Ферапонта.

—   Поедете с нами? – спросил инспектор.

—   Нет. Забирайте, – и Захар отдал Потупину коммуникатор. – И его тоже.

—   Да ты что, Кэптен, сдурел?! – Ферапонт не сразу понял, что человек, с которым столько часов проведено в онлайне, сказочно прекрасных часов, сейчас распорядился его арестовать.

Радмила же и вовсе ничего не понимала. Женская интуиция подсказывала, что сейчас нужно вцепиться в локоть самого сильного и властного здесь мужчины. А душа… душа протестовала…

Ферапонт кинулся было прочь, но Потупин прибыл не один, да и экипировка агентов Службы инфобезопасности была достойная. Они живо высветили беглеца пронзительными фонариками, взяли в клещи и доставили к столу уже в наручниках.

– Ну ты и скотина! – кричал Ферапонт. – Так вот откуда у тебя эти фильтры против обсценной лексики! А я, дурак, думаю: какое счастье, ни одного сбоя! А он насосы поставил! И качает себе адреса, и качает! И штрафы Ниагарой текут!

Захар не ответил, потому что так оно и было. Рекой там, не рекой, а несколько человек с форума любителей скутеров заплатили за словесную распущенность.

—   Я-то у вас ночь проведу – и выпустите! Потому что не за что меня хватать! – продолжал Ферапонт. – А вы вот с местечек своих по-слетаете живо!

—   Кэптен, это какая-то ошибка! – воскликнула наконец Радмила.

— Никакая не ошибка. Сквотт-шантаж – вот что это, – буркнул Захар. – Наш Самурай – сквотт-шантажист…

— А ты – цензор! Цензор! Цензор! – вопил Ферапонт. И Захару больше всего хотелось прервать эти крики одной примитивной, достойной «бригады 200», фразрй: заткнись, старый дурак…

Он действительно был стар – бился в руках у агентов, а они стояли, как каменные.

– Увозите его, Потупин, – сказал Захар. – И поосторожнее, здесь «ночные ангелы» где-то летают.

Потупин еще раз кивнул, и агенты потащили Ферапонта к большой черной машине.

— Кэптен, нельзя же так! Он ничего плохого не сделал, не мог сделать! – заговорила Радмила. – Какая же мы без него команда?..

— Он вытягивал деньги из банков – из «Сатурна», из «Электрона». Я же ясно сказал – он киберсквоттер.

— Разве они еще есть? – Радмила имела в виду закон, принятый года два назад, после которого благоразумные киберсквоттеры позволили государству выкупить у них чертову кучу доменов по весьма скромной цене и занялись какими-то другими делами.

— Еще как… Те, кто затаился.

— Но как Самурай мог шантажировать банк?

Захар посмотрел на Радмилу с большим недоверием. Ему это казалось совершенно очевидным.

Если бы вопрос задала другая женщина, он бы не удивился. С женщинами он общался очень редко, но про их глупости немало прочитал в сообществах женихов и молодых мужей. Радмила же была замечательным модератором, его правой рукой, очень исполнительной и почтительной правой рукой, и ему казалось, что такие элементарные вещи она должна знать.

— Ты вообще представляешь себе, кто такой киберсквоттер? – спросил Захар.

— Это человек, который, когда открывается новая зона, сразу регистрирует там кучу придуманных доменных имен и потом продает их, если кому-то нужно именно такое имя.

— Ну, в общем, так оно и было, пока они не обнаглели. Самурай в этом деле уже очень давно. Он еще до принятия закона зарегистрировал кучу доменных имен в зонах tu, nu, bu и еще где-то.

– Впервые слышу про такие зоны.

– Их сами киберсквоттеры когда-то открыли для своих штучек. А имена – как у сайтов серьезных банков. Человек хочет попасть на www.saturn.ra , а попадает на www.saturn.bu . А там его ждет редирект.

Но не к «Сатурну», а к его конкуренту. Мелкая пакость – но при том, что к «Сатурну» на сайт ежедневно заходит десять тысяч человек, по меньшей мере сотня попадает мимо и становится чьей-то легкой добычей. И вот наш Самурай связывается с «Сатурном» и говорит: я могу сделать редирект на вас, но за это придется заплатить. Я вообще могу продать вам www.saturn.bu , но это обойдется дороже. Шантажист, и ничего больше. Радмила насупилась.

Захар знал, о чем она думает: вот была классная команда – а теперь команды нет… и надежды найти хороший ресурс, где бы можно проводить все свободное время, тоже, выходит, больше нет…

Он захотел ее успокоить: в конце концов, встреча была задумана и спланирована не только ради военного совета с Ферапонтом. Но как успокаивают женщин в оффлайне, Захар понятия не имел.

— Кэптен, ты действительно цензор? – спросила Радмила.

— Да.

– И что, ты не мог промолчать? Ты обязательно должен был его закладывать?.. Ну, ну… так и меня выдавай!..

Захар уставился на нее с тревогой. Первая мысль была: уж лучше бы Рада помолчала! Вторая мысль: вот правда и вылезет на свет…

– За мной тоже охотятся! – выкрикнула Радмила. – Я тоже от налогов ухожу!

– И кто же ты?

– Я визитер! Ну? Что же ты не вызываешь инспектора? Давай! Захар отвернулся. Мог бы и сам догадаться. Но он увлекся сетевым воркованием, электронным кокетством! А мог и задуматься: на какие деньги живет будущая супруга. Тогда бы сообразил, почему она так хорошо разбирается и в скутерах, и в топливных ячейках, и во всяких гаджетках.

Она состояла в той незримой армии, кому рекламщики платят пятьдесят копеек за один заход на сайт производителя или торговца – чтобы создать впечатление действенности рекламы.

Немало времени нужно было потратить, чтобы найти по меньшей мере двадцать кормушек и навещать их ежедневно, участвуя во всех опросах (самый примитивный приносит десять рублей, а за длинную анкету можно и тридцатник получить), вербуя других визитеров в свою маленькую пирамиду. Кроме того, иногда присылали на пробу товар, и нужно было писать восторженные отзывы, а товар остается в уплату. Видимо, так к Радмиле попал дорогой скутер – и сколько же отзывов она сочинила?..

Не то чтоб это совершенно запрещалось законом – но были всякие ограничения, и обнаглевшего визитера могли на десять суток лишить машинного времени.

Вдруг Захару сделалось очень тоскливо. Он понял, что Радмила сейчас сядет на скутер и уедет. И оставит его, такого правильного и исполнительного. И он, забрав вещи из «Белых берез», отправится в аэропорт, по пути через коммуникатор поменяв билет. А потом, приехав домой, опять будет часами болтаться в сетях – нет ли где ресурса любителей хоть чего-нибудь, где люди общаются просто так и можно познакомиться с другой женщиной. Может, даже более красивой… Познакомиться-то можно, вот только не с его характером затевать веселое и радостное ухаживание, он и так весь выложился, домогаясь Радмилы…

—   Да ладно тебе, – сказал Захар. – За Самураем мы сколько охотились… Допросился…

—   Ты что, Кэптен, действительно не понимаешь? Он же иначе бы с голоду помер! Он же всю жизнь только этим занимался, это его работа… И что ему, в семьдесят лет профессию получать? Или в развозчики пиццы идти?..

– Ничего себе работа…

– Ничуть не хуже твоей! Ты вот тоже расставил фильтры и радуешься, когда кто-то попадется! Слова лишнего не скажи! Вы что, всех, кто президента дураком назовет, штрафуете?

Спорить было бесполезно.

Их союз рушился прямо на глазах.

Но Радмила не уезжала – она стояла, держась за руль скутера, и, целясь светом фары в лицо Захару, ждала объяснений.

А какие тут могут быть объяснения? Работа – она работа и есть. Теперь же в жизни будет только работа. Поневоле вспомнишь добрым словом Хоря, на ресурсе которого провели столько часов в приятных беседах! Славный был ресурс – там все хоть говорили по-человечески! Может, он один такой только и остался в просторах всеобъемлющей Сети…

– И куда же ты теперь пойдешь? – спросил Захар. Имелось в виду: где же ты будешь проводить свое свободное время?

– Не знаю, куда-нибудь…

Она тоже понимала, что мало осталось мест, куда можно прийти и найти хороших собеседников. Сообщества невест, сообщества молодых жен, сообщества мам – все они недалеко ушли от «бригады 300». Роль модератора у них выполняют те самые фильтры, которые ставит ведомство Захара.

– Поедем, – сказал Захар. – Поздно уже.

Он сел на свой скутер, а скутер Ферапонта взял за руль – не оставлять же дорогую машину на растерзание каким-нибудь смаям.

—   Куда?

—   В «Белые березы».

Он хотел как-то внушить Радмиле, что им нельзя расставаться, что вместе они и новый ресурс найдут, и впишутся в него, но просить – ниже его достоинства. Где-то же был хороший прочный ресурс, пусть даже без крысеток! А скутеры – такая тема, что всем близка. И модераторы, которые чуть ли не год командовали скутерным сайтом, на дороге не валяются…

Но слов не находилось – да он и не очень-то их искал. Ему казалось, что предложением вместе вернуться в «Белые березы» сказано все, что требуется.

Радмила, выкричавшись, испугалась. Она так ждала этой встречи, столько времени потратила на сетевой роман – и что же, опять оставаться одной? В таком возрасте, когда болтаться в сообществах незамужних девчонок просто неприлично?

– Ладно, – ответила она. В конце концов, цензор – не ругательство. Цензор – государственный чиновник. Многие бы, наверное, хотели выйти замуж за цензора…

И Ферапонт был ей не очень приятен (это она не то чтобы вспомнила, а быстренько сконструировала воспоминание). Киберсквоттер – это персонаж Уголовного кодекса, и Кэптен Зил поступил совершенно правильно, – так говорила себе Радмила, выводя скутер на шоссе шаг в шаг за молчаливым Захаром.

А Захар пытался просчитать: к возвращению в пансионат ссора помрет естественным путем или же будет нудная и неприятная агония?

Надо отдать ему должное – он хотел успокоить Радмилу словесным способом, не прибегая ни к поцелуям, ни даже к соприкосновению пальцев. Он даже сильно удивился бы, если бы ему подсказали такой неожиданный способ. Жизнь в онлайне очень способствует чистоте нравов.

«Белые березы» имели несколько больших корпусов, объединенных общим вестибюлем. Захар и Радмила въехали в вестибюль, остановились у стойки, и Захар назвал дежурному личный код – без этой процедуры дверь номера не открылась бы. Дежурный, толстый парень со значком «300», задал пару каких-то простых и нелепых вопросов. Потом Захар их даже вспомнить не мог. Эти вопросы заняли в худшем случае двадцать секунд.

Но когда Захар посторонился, пропуская к дежурному Радмилу, ее поблизости не оказалось. Он посмотрел направо, налево – ни Радмилы, ни ее скутера.

Если бы Захар верил в чудеса, то назвал бы это скверным чудом. Подумав, он понял – она все-таки сердится. Значит, надо найти ее – далеко уехать она не могла. Разве что в бар или в круглосуточное японское заведение.

Оставив скутер Ферапонта у дежурного, Захар пустился на поиски.

Полчаса спустя стало ясно – ни в баре корпуса, ни в восточном заведении с кальянами, ни даже в зимнем саду, где свободно летают волнистые попугайчики, Радмилы нет. Это озадачивало: если она хотела расстаться, то почему таким глупым способом? Можно же было зайти в номер, хоть немного вздремнуть, утром позавтракать, вызвать такси и уехать. Мысль о том, что Радмила сейчас бестолково катается вокруг «Белых берез», Захару нравилась все меньше и меньше.

Наконец он отправился к дежурному. Значок «300» вынуждал особо тщательно выбирать слова.

—   Со мной была женщина, – сказал Захар. – Куда пошла?

—   Кто? – спросил дежурный.

Женщина. Девушка. Леди. Тетка… – Захар задумался. – Дама! Ну, разумеется, дама, обрадовался он своей сообразительности, служащих пансионата натаскивают на вежливость, и парень заменил в своем лексиконе «женщину» на «даму», сохранив прежнее количество слов.

—   Дама уехала.

—   Куда?

Парень указал направление. Получалось, что Радмила укатила в длинный туннель, соединяющий вестибюль с корпусом, стоящим на отшибе. И что же ей там понадобилось?..

Хотя Радмила и решила для себя, что нужно остаться с Захаром, на которого столько времени потрачено, да и вообще он со временем может ей всерьез понравиться, но арест Ферапонта и роль, которую Кэптен Зип сыграл в этом темном деле, никуда из памяти не подевались. И Радмила делала то единственное, что могла себе позволить, не желая отпугнуть Захара: она держалась на дистанции в пять шагов, не менее. Когда Захар подошел к дежурному, Радмила остановилась у стеклянной стенки, не сходя со скутера, а только поставив правую ногу на плиточный пол.

Казалось бы, ничтожные двадцать секунд, может, даже пятнадцать Радмила была вне поля зрения Захара, но этого хватило. Рядом с ней оказалась молодая женщина, одетая и причесанная так, что хоть в шоу высокой моды показывай. На ней были белые кожаные панталончики до колена, белый же кожаный берет, плащ-накидка из рябой ткани, последняя новинка сезона, и розовые сапоги-чулки с бархатистым узором. На берете вместо аграфа с султанчиком из коротких перьев был значок с цифрой «400».

Женщина была как раз такого возраста, чтобы обратиться к Радмиле на «ты».

– Слушай, а ты ведь нам подходишь, – быстро сказала она. – Колл-ми! Нью-джоб, заработок классный!

Радмила и ответить не успела, как ей в ладонь вжали визитку-флешку. А женщина укатила по длинному туннелю, и ее золотые волосы красиво развевались над рябой накидкой. Скутер у нее был – у Радмилы просто слюнки потекли.

Это неземное явление как-то удивительно быстро поменяло Рад-милино настроение – девушка настраивалась на общение с Захаром, правильное и деловитое общение, а тут вдруг повеяло приключением! В жизни у Радмилы их как-то почти не случалось, последнее было лет пять назад – да и откуда им взяться, когда неделями не выходишь из дома? Радмила беззвучно развернула скутер, оттолкнулась и покатила. Несколько секунд спустя в вестибюль въехала компания пожилых дам, вернувшихся с поздней прогулки, и устремилась в тот же туннель. Это послужило Радмиле прикрытием.

Туннель был в длину метров четыреста, не меньше, имел ответвления. Радмила заехала в первое, остановила скутер и вставила флешку в коммуникатор. На экране появились первые кадры ролика: на синем фоне золотые слова «Вперед вместе с нами!», сияющие цифры «400», затем компактная визитка Рогнеды Бурской с кнопкой моментальной связи, наконец логотип кинокомпании и текст. Радмила прочитала и задумалась.

Нашлись же безумцы, которые верят, будто «бригаду 200» удастся перевоспитать! Им кажется, что если снимать увлекательные сериалы, в которых лексикон героев – четыреста слов, то молодежь начнет подтягиваться и повышать свой культурный уровень! Да тут, того гляди, «бригада 50» появится…

Но предложение Рогнеды – шанс. Шанс уйти из визитеров, пробавляющихся копейками и по восемь часов в день нажимающих, в сущности, одну и ту же кнопку, шанс стать кем-то иным – и чтобы человек с малопочтенной профессией цензора уже не казался недосягаемой вершиной.

Радмила накрашенным ноготком ткнула в кнопку связи. Пока связь налаживалась, она отцепила от коммуникатора черную фасолинку и вставила себе в ухо. Фасолинка тут же прилипла и заговорила.

—   Я Рогнеда Бурская, – сказала она. – Если ты звонишь, значит, тебе стало интересно. Вэйт, сейчас включу навигатор.

—   Что за работа? – сразу спросила Радмила. – Сколько оклад, сколько роялти?

И именно этим себя выдала.

Ей никогда не приходилось вести переговоры о работе. Окончив школу, она имела достаточно навыков, чтобы сразу найти заработок в Интернете, а там ни с кем говорить не надо – регистрируешься, вводишь код банка и номер счета, а потом начинаешь выполнять задания. Например, нужно за неделю четыреста раз посетить сайт, где рекламируется детское питание. И не просто посетить, а задавать какие-нибудь вопросы, заказать бесплатно пробную порцию, принять участие в дискуссии о размерах ложечки и в нелепой лотерее. После этого на беззубую и румяную детскую мордашку полгода смотреть не захочется.

– Оклад для начала шестьсот, роялти для начала полпроцента от общей прибыли, потом тридцать от твоей личной. Coy, я тебя нашла, вэйт, никуда не двигайся…

Через несколько минут в коридор, где ждала Радмила, въехала девочка на скутере. Было ей на вид лет пятнадцать, но Радмила, подрабатывая на косметических сайтах, знала, во сколько обходится гладкая матовая кожа без единого черного пятнышка, да и волосы сразу показались вживленными, настоящие так густо не растут.

Одета девочка была роскошно – в длинный, ниже колена, зеленый сюртук с широкими сверкающими лацканами, в короткие замшевые панталончики и ажурные чулки, а был ли на ней топ, Радмила не поняла, всю прочую одежду, кажется, заменял намотанный на шею шарф, концы которого были заткнуты за пояс. На голове у вызывающе нарядной девчонки была широченная мохнатая кепка с круглым козырьком, настоящая «кавказка».

– Радмила? – спросила она. – Фоллоу ми.

И понеслась вперед со скоростью, опасной для закрытого помещения. Радмиле пришлось лететь следом примерно с такой же скоростью.

Девочка только притормозила у раздвижной двери – датчик сработал медленнее, чем скутер подкатил к створкам. Створки разошлись, девочка покатила по дорожке, освещенной вмонтированными светильниками величиной с рублевую монету. Она здесь знала все закоулки и ехала уверенно, а вот на Радмилу напал страх.

Но она сказала себе: дура, отступать некуда, если ты сейчас вернешься к цензору, это будет величайшее поражение в твоей жизни. Любопытно, что еще утром Радмила видела в Захаре величайшую победу своей жизни…

Пансионат «Белые березы», как оказалось, вырос рядом с совсем древним санаторием, от которого унаследовал имя. Санаторные корпуса разрушили, чтобы никто туда не лазил, но некоторые помещения уцелели. Девочка свернула с дорожки на тропу и уверенно объезжала торчащие на высоту человеческого роста корявые стенки. Радмила включила фару на полную мощность и не отставала.

Наконец девочка остановила скутер и соскочила с седла.

– Хиэ, – сказала она. – Фоллоу ми. Шнель, шнель!

Летняя ночь многое может приукрасить и облагородить, особенно когда цветут маттиолы. Развалины не просто заросли зеленью, уцелели и одичавшие садовые цветы, так что днем тут было бы прекрасное место для прогулок и поцелуев, ведь ни один нормальный человек в такие дебри не заберется, для нормальных – большой парк с фонтанами и скамейками, с дорожками для дозированной ходьбы, с мини-ресторанами и прочими благами цивилизации.

Радмила вошла вслед за девочкой в пролом, осторожно ведя за руль свой скутер, и оказалась на поляне, где травы чуть не по пояс. Поляна была невелика – меж четырех стен из трухлявых блоков, и, к большому удивлению Радмилы, в одной стене была вполне приличная железная дверь с окошечком. Девочка приложила к пропускному устройству свою пластинку, дверь запищала и отворилась. Радмила увидела площадку, опять же под открытым небом, но чистенькую, вымощенную голубой плиткой и освещенную лампой.

Подала голос фасолинка в ухе.

– Радмила, не бойся, спускайся вниз, – сказала Рогнеда. – Спустишься и все поймешь.

В незапамятные времена санаторий завел лечебные бассейны – не один огромный, а несколько разных, и для аквааэробики, и для каких-то хитрых растворов от множества болезней, и для будущих мамочек. Они занимали подвал одного из корпусов. Когда новые владельцы дряхлого санатория и прилегающих к нему двадцати гектаров земли стали ломать и крушить здания, то до подвала не добрались. Они, конечно же, планировали разгрести завалы, вывезти обломки, что-то полезное на этом месте сделать, но все никак руки не доходили. А тем временем до развалин добрались диггеры, которых хлебом не корми – дай застрять в какой-нибудь дыре, желательно на глубине в сотню метров. Они нашли почти не пострадавшие бассейны, сперва расстроились – ехали за тридевять земель и не получили никакого адреналина, а потом решили продать информацию об этих подземных хоромах.

Есть немало команд, нуждающихся именно в таких странных помещениях. Те же смай охотно селятся летом в заброшенных домах, не говоря уж о группах, которые ищут места для репетиций там, где никто в четыре часа утра, осатанев от гениальных ритмов, не вызовет милицейскую бригаду быстрого реагирования. В подвале при наличии минимальной смекалки можно было подсоединиться к электроснабжению пансионата и, если не наглеть, кормиться электричеством за его счет, пока владельцы не захотят расчистить наконец развалины, чтобы возвести что-то, приносящее деньги.

Радмила, хотя и вела домашний образ жизни, читала в сетевых журналах и про диггеров, и про смаев, и про Махмудов, и про кришей, даже переписывалась с парнем-кришем, пока не оказалось, что он проповедник, получающий за каждого постоянного собеседника пятнадцать рублей в неделю. Поэтому сам подвал ее не очень удивил – показалось странным, что и девчонка, и Рогнеда одеты так роскошно, а устроили офис в развалинах.

Офис оказался крошечный, однокомнатная квартирка Радмилы, и та была больше. Это даже не комната, а выгородка из каких-то широких пластин, не доходящих до потолка. Да и та поделена пополам стенкой, заклеенной плакатами. За стенкой что-то происходило, Радмила слышала голоса, но когда она, спустившись по лестнице, вошла и поставила на пол скутер, голоса смолкли.

Рогнеда сидела за компьютером. Накидку она не сняла – в подвале было прохладно.

—   Сэнкс, – сказала она девочке. – Припейр фуд.

—   Яволь, – ответила девочка.

Это было что-то новенькое: насколько Радмила знала, квазиязы-ков развелось множество, но никто не смешивал два общеизвестных.

Девочка выставила на компьютерный стол два пакета – просто с соком и с коктейлем из сока и виски, два блюда – с печеньем и с мелкими разноцветными кругляшами. А потом ушла за стенку и свой скутер туда укатила.

– Угощайся, – сказала Рогнеда Радмиле. – Тебе понравится. Фуд по особому заказу. Рэдики послаще, гриники покислее, вайтики с яблочным вкусом, брауники с шоколадным.

Радмила села к столу, попробовала – действительно, кругляши были приятные.

– Так что за работа? – спросила она. – Удаленка или отсидка?

– Отсидка, честно тебе скажу. Но ты нам понравилась. Ниид умницы, а не тупые девки. Даже не то чтобы отсидка… – Рогнеда задумалась. – Придется двигаться, но на это еще никто не жаловался. Дресс подходящий выдадим, не в счет заработка. Не пожалеешь!

– Я далеко живу.

— Все далеко живут. Ворк посменно. Трое суток работы – вик отдыха.

— Как, тут круглосуточная работа? И трое суток подряд? За шестьсот рублей?.. – Радмила была в таком изумлении, что чуть не выскочила из подземного офиса. Что-то судьба в последние сутки вздумала над ней посмеяться. Сперва арест Ферапонта и разочарование в Захаре, теперь вот такое нелепое предложение.

— Это же получается – девять суток в месяц, а весь остальной тайм твой! – воскликнула Рогнеда. – И у нас есть девочки, которые и четверо суток подряд работают, и пятеро! И довольны!

– Пять суток не спать? – Радмила ушам не поверила.

– Да спи ты на здоровье хоть все пять суток подряд! Свои шестьсот все равно получишь, но если хочешь иметь личный процент с прибыли, придется двигаться.

– Рогнеда! – позвали из-за стенки. – Хиэ трабл!

– Вэйт! – крикнула она. – Ты посиди, Погрызи фуд, я сейчас. Рогнеда ушла разбираться, и разборка производилась шепотом.

Радмила решила, что пора отсюда убираться. Предложение выглядело как-то сомнительно. «Придется двигаться» – это что еще за намек? Уж не вербуют ли тут в обычный полуподпольный бордель, какие кормятся возле каждого большого пансионата?

Радмила ничего не понимала в устройстве борделей, ей и в голову не пришло, что проще для такой надобности снять несколько благоустроенных номеров, а не водить богатую клиентуру по страшным развалинам. Она резко встала и сдвинула со стола тарелку. Цветные кругляши разлетелись по полу. Это было уяЈ вовсе неприлично, Радмила опустилась на корточки и собрала их. Вставая, оперлась рукой на стол, нечаянно попав на световую проекционную клавиатуру. Тут же темное окно монитора прояснилось, пересеклось пунктирными диагоналями, по диагоналям побежали веселые крыски, а в самой середине зародилось и стало расти слово.

Радмила невольно прочитала его – и ахнула. RATLINGS.

Теперь сбежать она не могла: а вдруг это заповедный ресурс любителей крысеток – тот самый, где все держатся друг за дружку, не ссорятся, не затевают склок, а просто радуются тому хорошему, что возникает в процессе общения?

О том, что этот ресурс ей уже ни к чему, Радмила не помнила в тот миг совершенно. Сайт был нужен команде модераторов из трех человек – а команда развалилась. Да и вообще развалилось все, что Радмила выстраивала в последнее время…

Она подождала, глядя на монитор, не откроется ли ресурс сам. Слово RATLINGS растаяло, опять побежали разноцветные крыски. Радмила бы попыталась проникнуть на сайт – но боялась, что ее застанет за этим Рогнеда. А шарить в чужом компе, когда хозяин на минутку вышел, верх неприличия.

Радмила даже отошла в сторонку, чтобы показать свою непричастность к крыскам. Тогда-то она и увидела, что за столом впритык к стене стоит большой террариум, а в нем лежат, сбившись вместе, разноцветные меховые комочки. Один зверек не спал – он лазил по лестнице на помост и оттуда скатывался вниз по прозрачной трубе. Радмила уставилась на него в несказанном волнении – так это и есть крысетка? От обычной крысы не отличить – впрочем, она и обычных-то видела раза два в жизни.

Радмила смотрела на зверька, примериваясь – сможет ли она держать такое сокровище дома? Жила она довольно экономно, а хороший корм для домашних любимцев, как она прочитала в каком-то форуме, дорогое удовольствие. Тем более для крысеток, которых, видимо, нужно холить, лелеять и баловать.

Вернулась Рогнеда.

—   Пусти-ка, – сказала она, отодвинула Радмилу, опустилась на корточки и вынула из террариума двух заспанных зверюшек.

—   Какие обаяшки, – произнесла Радмила не своим голосом и ужаснулась: она почему-то передразнила актрису, озвучивавшую фею Карабосс в трехдименсионном мульте «Спящая красавица». Но Рогнеде было не до нее. Рогнеда, даже не поглядев на Радмилу, унесла зверьков за стенку и вернулась с двумя другими. Впустив их в террариум, она увидела, что мисочки с кормом почти пусты, и щедрой рукой сыпанула туда тех самых цветных кругляшей, которые так понравились Радмиле.

Тогда лишь Рогнеда соблаговолила продолжить разговор.

– Ты нам подходишь, у тебя внешность такая, как нам нужно. Пока не освоишься, будешь получать деньги, в общем-то, за внешность, не больше.

Радмила никогда не считала себя красавицей. Даже когда вывешивала свой портрет на сайтах знакомств, чуть укорачивала нос и рисовала стрелки в уголках глаз, чтобы взгляд был загадочный.

Но вообще она вспоминала о своем лице нечасто: какой смысл краситься, если по три-четыре дня не выходишь из дому? Вот перед решающей встречей с Захаром разве что разорилась на косметический салон.

— При чем тут моя внешность? – удивилась Радмила.

— У тебя она… – Рогнеда задумалась и выговорила с приличным французским прононсом: – Трэ пикант э симпатик!

— Так что же мне придется делать? – спросила Радмила довольно сурово – она знала «технарский инглиш», но ни слова не понимала по-французски. – Я в съемках ничего не понимаю, играть не умею.

— Уай ты так решила? – удивилась Рогнеда. – Только потому, что ни разу не пробовала?

— Я иногда смотрю сериалы для «бригады 200» и для «бригады 300». Сделаны они, конечно, левой задней, но туда берут таких интересных фриков, они все вытягивают, – объяснила Радмила. – Я фри-ковских курсов не кончала, за девочку тоже не сойду, и что это за съемки – трое суток подряд?

Очевидно, на это у Рогнеды уже был заготовлен ответ; женщина улыбнулась, как взрослый, собравшийся вступить в научную дискуссию с младенцем, и явно сказала бы нечто умное, но за стенкой опять что-то стряслось.

— Мэм-сахиб! – крикнули из-за стенки. – Опять траблы косяком!

— Вэйт! – Рогнеда скрылась, а Радмила осталась переваривать странную информацию.

Но поразмыслить ей не дали – за стенкой началась возня с визгом и рычанием.

– Укладывай! На пол укладывай! – перекрыл общий шум командирский голос Рогнеды.

Тут бы Радмиле подхватить скутер и кинуться вверх по лестнице. Но она растерялась и, ошалев от растерянности, кинулась не прочь от шума, а, наоборот, за стенку, туда, где с кем-то яростно воевали.

Увидела она сперва спины – три женщины, включая Рогнеду, прижимали к бетонному полу незримое визжащее чудовище. Четвертая, девчонка в «кавказке», скакала рядом, целясь неведомо во что большой веревочной петлей. Вдруг поверженное чудовище с силой брыкнулось. Рогнеда успела шарахнуться, а Радмила увидела огромную и мохнатую звериную лапу, молотящую воздух. На этой бурой с проседью лапе торчали врастопырку большие черные когти.

Захар не терпел, когда возникала угроза самолюбию. В таких ситуациях он мог наломать дров – лишь бы потом утешаться мыслью, что сохранил лицо и может жить дальше, не краснея за сомнительный факт биографии.

Он желал видеть мир разумно устроенным. Ну, недовольна Радмила, так кто же ей мешает сказать об этом по-человечески? Работая цензором, Захар всякого наслушался и начитался, сумел бы ответить на любое заявление. Так нет же – сбежала, попросту сбежала!

Если ее отпустить сейчас – это могло избавить их обоих от объяснения, а могло лишь оттянуть его до той минуты, когда оба встретятся в номере. Если так, то имело смысл сразу обратиться в администрацию и снять до утра одноместный номер, а потом уехать в аэропорт, не прощаясь. Захар сам с собой обсудил эту возможность, Вроде бы вполне достойный уход мужчины, знающего себе цену. А с другой стороны – ведь этот уход ненамного лучше бегства Радмилы. А вести себя по-женски, удирать и прятаться тоже как-то несолидно.

Много всяких аргументов сочинил Захар, стараясь прежде всего соблюсти чувство собственного достоинства. Остановился на таком: нельзя ночью, когда вокруг носятся обезумевшие смай и прочая нечисть, отпускать глупую женщину на скутере дальше десяти метров от дверей пансионата. Ее надо отыскать и убедиться, что она, скажем, преспокойно накачивается в баре коктейлями. А потом уже решать, как с ней быть дальше. На форумах Захар прочитал немало страшных историй о пьяных женщинах, попавших в разнообразные переплеты, и, хотя сам никогда пьяную женщину в глаза не видывал, решил действовать по-мужски и спасти Радмилу, прежде чем та попадет в беду.

Подобное решение немало льстило его самолюбию.

Захар поехал по туннелю, поехал неторопливо, заглядывая в ответвления. Радмилы не было – и он крепко задумался: нырять в каждое ответвление он не мог, их было полдюжины, вели они к отдельно стоящим корпусам, в каждом имелись свои увеселения. Этак, пожалуй, до утра будешь кататься, а Радмила тем временем вернется в номер и преспокойно ляжет спать. Да еще посмеется – вот ведь как проучила несостоявшегося жениха!

Проще всего было бы с самого начала связаться с ней через коммуникатор, но это Захар отверг сразу: она откажется отвечать, и как он тогда будет выглядеть? Дурак дураком!

Он уже достаточно сам себя изругал за доверчивость: нашел с кем искать неуловимый сайт любителей крысеток! А если бы они нашли этот райский ресурс, если бы нанялись туда? И через неделю обнаружились подлинная профессия Ферапонта, ремесло Захара и еще какая-нибудь нелепица в биографии Радмилы?

Наконец Захар нашел удачное решение: просто объехать корпуса по периметру забора. Если Радмила ему не попадется – значит, она в каком-то баре, или в холле перед видеоаркой, или в чьем-то номере (она не производила впечатления распущенной женщины, но всякое случается). А если она дышит свежим воздухом – то нужно объяснить ей, что в загородном пансионате это дело опасное: кроме смаев, для которых имеют в жизни смысл только их бурные страсти, кроме «ночных ангелов», способных переехать человека на своих мощных скутерах и умчаться, есть еще «бригада 200», совершающая свои дурацкие вылазки с совершенно бесцельным и радостным битьем витрин и морд. И договориться с ней невозможно: слов «пожалуйста», «не бей меня», «мне больно» в общеизвестном лексиконе этой бригады нет, значит, и понимать их она не обязана.

Время было такое, что даже самые безумные постояльцы, обалдевшие от свежего воздуха, убрались наконец под крышу. Захар поработал с навигатором, вынул план пансионата, увеличил до последней степени и нахмурился – ему не понравились непонятные строения без всякого номера, как полагалось бы жилому корпусу, в северной части парка.

Умный человек среди ночи туда бы не потащился – но взбалмошная женщина (еще сутки назад Захар вовсе не считал Радмилу взбалмошной) запросто может понестись на скутере, куда глаза глядят. Захар решил подъехать поближе и посмотреть, что это такое.

Он издали увидел, что света в строениях нет. Подкатив поближе, обнаружил, что это и вовсе развалины. Казалось бы, что может женщина, не слезающая со скутера, делать ночью в развалинах? Но Захар для очистки совести решил проехаться вдоль длинной стены до того места, где полагалось быть забору и проложенной вдоль забора дорожке для прогулок и верховой езды.

Оказалось, в заборе есть дыра, и через эту дыру в парк пробираются всякие сомнительные персоны. Захар догадался об этом, сперва увидев белесое светящееся пятно на уровне человеческого роста, а потом и физиономию под этим пятном.

– Махмуды… – пробормотал он. – Вот мне сегодня чего не хватало… Махмуд в белой чалме из светящейся ткани шастал тут пешком. Он увидел приближающийся скутер, но фара ослепила его, и он не понял, что за рулем мужчина.

– Вай, гламур-ханум! – закричал он. – Ходим кирдык-сарай ту-дым-сюдым, ай, тудым-сюдым якши!

Это было недвусмысленное амурное предложение. Захар насупился: видно, здешние Махмуды уже наловчились знакомиться в парке со скучающими постоялицами пансионата.

– Кыш, кизяк-малай! – ответил он сурово на сладкие заигрывания. И полагал, что удивленный махмуд уступит ему дорогу.

Оказалось, другой бездельник в мерцающей чалме (дорогая, кстати, штуковина) подкрался сзади и хлопнул Захара по плечу.

Захар развернулся с ловкостью бывалого скутермена – вместе со скутером, высветил наглеца и всем видом показал: уйди с дороги, не то наеду!

—   Гулям, шайтан-огонь давай, да? – очень любезно обратился к Захару малорослый махмуд, старательно изображающий восточного человека в соответствии с популярными анекдотами.

—   Курим-йок, да, – отвечал Захар, и это было чистой правдой, он не курил и зажигалку с собой не таскал. Он уже был готов вжать до упора педаль, но рядом с малышом образовался еще один чалмоносец.

—   Гулям, дебил-бахча обитай, да? – спросил суровый махмуд с белобрысой челкой и желтоватой щетиной на небритой физиономии.

Это они про пансионат, сообразил Захар.

—   Иди к шайтану, кизяк-малай, – отрубил Захар, знавший на этом наречии всего несколько слов, и те – невежливые.

—   Ишак-базар кончай, да! Кирдык-арба отдавай, да! – заорал вдруг белобрысый махмуд и попытался ухватиться за руль.

Опять же – не тут-то было. Захар поднял скутер в свечку, развернул его на девяносто градусов, можно сказать, в воздухе, треснул Махмуда ребром ладони по шее, качнулся вперед – и, если бы под колесами был асфальт, через минуту оказался бы километра за два от псевдовосточных гопников.

Но он вломился в высокие кусты полыни – хорошо еще, что не застрял.

За спиной голосили Махмуды – поминали всуе аллаха, в которого верили только при ночных вылазках, днем-то для них, убогих, место аллаха занимал грозный и справедливый сисадмин. Махмуды призывали также какого-то батыра, который бродил неподалеку и, похоже, был вооружен. Захар, пытаясь продраться сквозь полынь, разобрал что-то вроде «шампур-батыр».

– Ладно, будет вам шампур-батыр, – сказал Захар, щелкая тумблером на панели скутера.

Всякая техника нуждается хоть в маленькой доработке. За скромные деньги Захару встроили в сдвоенную опору для руля металлическую пластину, в меру гибкую, которой можно было отмахаться от тройки зарвавшихся смаев или Махмудов. До сих пор он ее в ход не пускал ни разу.

Но драки не случилось – хотя обе стороны уже к ней приготовились.

– Мигай-арба! – донеслось слева.

– Шайтан! – недружно ответили сразу со всех сторон. – Кыр-дык-оглы!

Скорее бы, подумал Захар, подъехала патрульная машина.

Светящиеся пятна кинулись в разные стороны. Захар быстренько приладил пластину на место. И тогда лишь подумал – а что тут, собственно, делает патрульная машина? Если эту ночь и эту местность выбрали для своей игры интелы – здешняя охрана правопорядка может расходиться по домам и ложиться спать.

Он за руль вывел скутер из полыни и пошел обратно вдоль стены, надеясь увидеть мигалку и спросить, в чем дело. Документ цензора давал ему право на содействие патрульных служб, а уж на вопрос-то ему ответили бы.

За стеной кто-то завозился, вскрикнул, захрипел, раздался хруст, как если бы тяжелую бочку покатили по хворосту. И прямо перед скутером упал кусок бетонного блока с торчащими арматури-нами. Еще пять сантиметров – и от колеса осталась бы кривая загогулина.

Не сообразив сгоряча, что перебросить такую глыбу через недоло-манную стенку, достигающую двух метров, – задача выше человеческих сил, Захар решил проучить недоброжелателя. Он повернул фару и быстро повел скутер вдоль стены в поисках подходящего места. И оно нашлось – там, где когда-то было большое окно. Захар взял скутер на плечо, быстро и бесшумно перебрался по ту сторону стены, а там уж, снова отцепив металлическую пластину, увеличил яркость фары и стал полосовать световым лучом заросли, которые в развалинах были куда гуще и пышнее, чем снаружи.

– Помогите! – донеслось из развалин. – Патруль!..

Захар высветил двух человек, которые яростно боролись в кустах под стеной. Тот, что сверху, повернул голову – и Захар узнал Ферапонта.

Теперь стало ясно, отчего по дороге носится патруль. Хитрый киберсквоттер умудрился удрать, и, возможно, не в первый раз. Думал отсидеться в развалинах, но столкнулся там с Махмудами.

– Ага! – воскликнул Захар. – Тебя-то мне и надо!

Он наконец нашел врага. То, что арестовать Ферапонта велит долг, это одно, а то, что из-за старого шантажиста не состоялись отношения с Радмилой, совсем другое! И вот за это его следует проучить.

Ферапонт уставился на него, выпучив глаза. Менее всего он ожидал, что на выручку маленькому Махмуду, с которым он сдуру сцепился в развалинах, придет цензор. Теперь следовало удирать без оглядки. Что он и сделал, метнувшись в темноту – лишь треск по кустам пошел!

– Вставай живо, кизяк-малай! – крикнул Захар, устремляясь в погоню.

Парнишка поднялся. Чалму он потерял и теперь был совсем похож на человека – очень юного и смертельно напуганного. Оторвавшись от своих, схлопотав несколько чувствительных тычков от Ферапонта, оказавшись во власти незнакомого и злого мужчины, махмудка уже был не рад, что оказался ночью у пансионата. Те, кого он считал своими, разбежались по кустам – а о нем забыли, никто не пришел на выручку.

Люди, которые сбиваются в стаи, так устроены, что повинуются строгому окрику и даже рады, когда на них гаркнут, тогда они точно знают, что нужно делать. Ни Захар, ни кизяк-малай никогда об этом не задумывались и «боевую единицу» они этой ночью составили спонтанно, лишь потому, что один скомандовал, а другой подчинился.

Ферапонт удирал наугад, не разбирая впотьмах дороги, а вот Захар преследовал его очень разумно. Имея при себе на поясе целый арсенал гаджеток, он выбрал фонарь, бьющий тонким длинным лучом, и не сводил белого пятна со спины Ферапонта. Самому ему освещала дорогу фара скутера, который Захар вел за руль левой рукой, в ней же держал и рукоять своей боевой пластины. Махмуд бежал следом, горя желанием поквитаться за свои тумаки.

Вдруг Ферапонт вскрикнул и исчез.

Захар остановился и потыкал лучом в подозрительное место. Похоже, в кустах была яма. И основательная яма, если высокий дядька сгинул в ней с головой.

– Погляди-ка, – сказал Захар Махмуду. – Да осторожнее – он у нас пакостник.

Махмуд торопливо подобрался к яме сбоку.

– Эй! Вниз-шагай, да! – крикнул он.

Скатиться по лестнице – тоже сомнительное удовольствие, подумал Захар, но это не смертельно, и не ушел бы подлый шантажист заброшенными подвалами.

—   Как тебя звать? – спросил он Махмуда.

—   Герасим, – подумав, застенчиво признался тот.

– Держи фонарь, Герасим, лезь первый.

Захар не хотел рисковать, спускаясь в незнакомое помещение со скутером на плече, мало ли какие там колдобины. Не хотел он и оставлять скутер наверху: во-первых, шайка Махмудов поблизости бродит, во-вторых, мощная фара скутера может пригодиться. А весит он не так много, чтобы помешать спуску, – десять кило, не больше.

Они спустились в захламленный подвал. Ферапонта в нем не было – значит, треклятый киберсквоттер отыскал какую-то дырку. Даже не просто дырку, а целую дверь, поскольку стены в этом помещении оказались совершенно целы.

— Хотел бы я знать, что тут было, – пробормотал Захар, пока Герасим обводил лучом узкие, высокие шкафы с цифрами. За шкафами отыскали дверь, вошли в другое помещение – небольшое, с плиточным полом, посреди которого была неглубокая прямоугольная яма.

— Очень похоже на вход в бассейн, – сказал Захар. – А ты что думаешь?

— Арык-сарай? – спросил Герасим.

— А по-человечески ты умеешь?

— Йок.

– Понимаешь, но сам не говоришь? И на том спасибо, – ответил Захар, вспомнив, что «бригада 200» не имела права даже понимать лишние слова.

Дверь, ведущую к подземному бассейну, пришлось выбивать, Ферапонт заклинил ее какими-то железками. Из чего следовало, что у него тоже есть фонарик – впотьмах такие штуки не проделывают. Захар с Герасимом туда проломились, но Ферапонт уже куда-то улизнул.

Бассейн был невелик, однако имел странный вид – словно в нем решили разместить беженцев из какой-то воюющей страны. Вроде бы мерзость запустения, но в стороне сложены стопкой новенькие татами. Вроде бы вековая грязь, но возле стопки стоит дорогой пылесос, умеющий обрабатывать поверхности горячим паром.

Захар озадаченно уставился на этот пылесос, как если бы в нем спрятался Ферапонт. Судя по всему, бассейн был чьим-то частным владением, а вторгаться в частное владение – потом хлопот не оберешься. К тому же Захар уже малость Остыл и даже понял, что бетонный блок рухнул со стены случайно: ну, надоело ему там лежать, да еще чья-то нога вовремя лягнула стенку, вот он покачнулся и полетел. Пожалуй, лучше всего было бы убраться из подвала, отпустить махмудку восвояси и ехать дальше на поиски Радмилы…

И тут лишь Захара осенило. Он понял, почему Ферапонт, сбежав от инспектора Потупина, не ринулся в глубинку, к заброшенным деревням, куда можно попасть только вброд, потому что мосты сломаны, а крутится возле пансионата. Он вернулся за своей машиной – за великолепной «тойотой стар», в багажнике которой прекрасно помещались три скутера, с климат-системой и множеством полезных наворотов, включая кулинарный блок. В такой машине можно, запасшись продовольствием, проехать хоть три тысячи километров, не вылезая и с неплохой скоростью. Уйти на ней от патрульной «короллы-двой-ки» – плевое дело.

Нужно было немедленно бежать к пансионату, чтобы перехватить киберсквоттера на стоянке. Но перехватывать в одиночку – сложная затея: почуяв опасность, Ферапонт к машине не подойдет, а скроется во мраке и, выждав минуту, позовет к себе «тойоту» сигнальным брелоком. Вот только не помнил Захар, сколько метров может проехать машина с такой гаджеткой навстречу хозяину – сто, двести, триста? И как парализовать устройство, отвечающее на сигнал, он тоже не знал: до сих пор не приходилось иметь с ним дело.

Он через коммуникатор вызвал патруль и выслушал от Потупина нечто вроде покаянного доклада: кто ж знал, что Ферапонт таскает с собой зверское устройство, убивающее напрочь всю электронику наручников? Хотя именно у киберсквоттера, промышляющего крупным шантажом, такие штучки и должны водиться…

Убедившись, что Потупин правильно понял задачу и готов перехватить Ферапонта у автостоянки, Захар отключил связь. Все время разговора Герасим смотрел на него, разинув рот. Разинешь тут – когда человек, возникший непонятно откуда в грязном подвале, отдает команды вооруженным людям, поминая такие слова, как «арест» и «наручники».

– Куда же этот подлец подевался? А, Герасим? – спросил Захар.

Это был риторический вопрос – Захар не ждал разумного ответа. И какой тут вообще ответ мог быть? «Кырдык-сарай убегай, да?» Но махмудка оказался наблюдательным – он молча указал перстом в дальний угол, и Захар увидел четыре светящиеся полоски в темной стене, образовавшие очертания двери.

За дверью явно кто-то был – иначе зачем бы там мог гореть свет? Поэтому Захар подкрался и заглянул в щель.

Ничего полезного для поисков он там не увидел, звуки оттуда тоже не доносились, но Ферапонт мог скрыться только там, и потому Захар очень медленно нажал дверную ручку. Дверь тихонько поползла, открывая странную картину.

Там тоже оказался бассейн, дальний его край был устлан татами.

У плиточной стенки стояли тазы среднего размера, одни – пустые, другие – наполовину заполненные какой-то пестрой субстанцией.

На татами сидели мохнатые существа вроде обезьян, а может, и медведи, хотя вряд ли где встретится медведь белой масти, но с большими черными пятнами, а уж ярко-рыжего медведя и точно нет в природе.

Эти животные занимались странными делами: бурое существо причесывало рыжее, причем Захар разглядел большую гребенку; белое пятнистое валялось на спине вверх ногами и играло с большим полосатым мячом; серое шло на четвереньках к миске, пристроилось, стало грызть разноцветные кругляши. Вдруг оно замерло, словно бы прислушиваясь, кивнуло – и набросилось на миску с неожиданной яростью, раскидало еду, запищало противным голосом, встало на задние лапы, передними замолотило по воздуху. Серая шкурка задралась, и Захар увидел загорелую кожу, да и не просто кожу – совершенно женскую грудь он увидел. Но длился этот стриптиз секунд пять, не больше, потом существо опять опустилось на четвереньки и улеглось спать – головой в миске.

Герасим, чтобы не мешать Захару, опустился на корточки. Странное зрелище и его поразило. Но он, местный житель, явно знал о подвале поболе Захара.

Вот только объяснить не мог.

Когда Захар притворил дверь, Герасим заговорил, мучительно комбинируя из «квазивостока», которого Махмудам за глаза хватало, связное сообщение.

—   Гламур-ханум много гуляй, да? – заглядывая в глаза своему случайному покровителю, внушал он. – Батыр йок, да! Малай йок, да! Гламур-ханум-эмир, тэнге имей, да?! Паф, паф, паф, малай бегай, да!

—   Это что же? Они от вас отстреливались? – догадался Захар. – Врешь ты, кизяк-малай. Они бы всю здешнюю охрану переполошили.

—   Шайтан-труба, трах-бах-йок!

—   Поточнее!

– Шайтан-труба… Кирдык йок… Тюк-тюк! Вай! – и тут махмуд-ка додумался до пантомимы. Он сжал кулак, оставив на воле один указательный перст, и, нацелившись им на Захара, стал издавать странные звуки, что-то вроде «Пуф! Пуф!», и даже губы трубочкой сложил, изображая дуновение.

Только когда Герасим несколько раз согнул указательный перст, до Захара дошло – это же он показывает, как нажимают на спуск пистолета или револьвера. А прочее означает, что оружие было пневматическое, не очень опасное – пластиковый горох синяк может оставить, это да, если не повезет – кожу пробить, но смертелен он только в опытных руках, коли стрелок способен попасть врагу в глаз.

И стало Захару жутковато – это что же в мире делается, если человек ощущает себя в безопасности только за широкой спиной охранника? Вон их сколько в пансионате! А стоит в темное время суток выехать на скутере, хоть бы за бутылкой атлона, так вот тебе смай, вот тебе интелы, вот тебе двухсотники и трехсотники, вот тебе Махмуды. Знаешь с десяток слов на их убогих языках, умеешь сдвинуть брови и суровой повадкой нагнать холода – твое счастье. Иначе хоть из дому не выходи…

Казалось бы, вот он, пансионат, где все блага цивилизации, электроника на пределе возможностей и соблюдение законов. Стоило проехать пятьсот метров – джунгли с людоедами, кто-то из пистолетов палит, кто-то зазевавшихся девчонок в кусты тащит, кто-то в подвале нечисть разводит…

И всех это, похоже, устраивает. Лишь бы к пансионату уроды не подходили ближе чем на полкилометра. Так они и не подойдут.

— Ладно, я понял, – сказал Захар. – Это, скорее всего, реалити-шоу. Валяют дурака в реальном времени, а какие-то кретины, сидя в онлайне, командуют: а теперь, дура, миску опрокинь. Скинут веб-рубль, увидят опрокинутую миску – и ржут.

— Якши, да! – воскликнул Герасим, который именно это, наверно, и хотел объяснить. – Шайтан-тэнге! Тупим-аксакал платил, да?!

— То есть старые козлы платят бешеные деньги, – перевел Захар. – Но за что?

Герасим задумался. Очевидно, в здешнем реалити-шоу было что-то противозаконное. Иначе с чего бы хозяевам прятать съемочный павильон в заброшенном подвале?

– Ну-ка, и мы полюбуемся, – сказал Захар, снова чуть приоткрывая дверь. – Заодно, может, и поймем, куда подевался сукин сын Самурай…

Радмила была хорошим модератором – умела призвать к порядку самого бесшабашного ругателя, самого изощренного склочника. Она могла блеснуть стойкостью, отвагой и решительностью, да так, что удостаивалась похвалы Захара. Но все это – в онлайне. В оффлайне она терялась.

Прямо перед ней вязали веревкой мохнатое злобное существо, которое вдруг оказалось женщиной – принялось ругаться, визгливо и гнусно. Да еще бурая, почти медвежья, мохнатая лапа с когтями оказалась фальшивой – слетела с ноги и шлепнулась на пол.

– Эвей ее отсюда! – командовала Рогнеда. – Инаф с меня! Если у нее траблов полная башка – эвей без выходного пособия! Типлеров мне тут не хватало! Шат ап, дура!

Радмила прижалась к стене, и мимо нее проволокли взбесившуюся тетку. Практичная Рогнеда тут же принялась ее раздевать, первым делом стащила маску с черным носом и круглыми ушами. Под маской оказалось лицо – длинноносое, неприятное, вдобавок еще и немолодое. Если бы его накрасить, то вышло бы лет на двадцать восемь, а без макияжа – все тридцать пять.

— Я поняла наконец, где она дринки прячет, – сказала Рогнеде высокая девушка, которая не принимала в суете участия, потому что сидела за монитором и что-то делала. – Там между ковриком и стеной щель сантиметра три, так Буренка туда банку заталкивала. Потом ложилась к стенке, сворачивалась – и вперед…

— Сайленс! – произнесла другая девушка-оператор, вроде бы и негромко, но Рогнеда замахала руками на подчиненных, и они заткнулись.

— Баритон делает заявку. Хочет, чтобы Пегая показала ему настоящий крысиный файт, – продолжала девушка. – Пятьсот рублей перевел, вон они на счету показались…

— Пятьсот? Крейзи импо! – ответила Рогнеда. – Отвечай: за скупость выставим с сайта, и вот ему первое предупреждение… Что там у тебя, Купава?

— Заявка от Джигита. У него накопилось бонусов на тысячу, тоже хочет файт.

— За бонусы? – Рогнеда задумалась. – Так, сколько их сейчас в онлайне?

— Сорок два своих и кто-то один приглашенный, ему полчаса оплатили.

Рогнеда повернулась к Радмиле.

— Ну вот, можешь с первого же раза и всего за десять минут заработать полторы тысячи. Одевайся! Купава, вывешивай ньюс – пусть все желающие скидываются по пятьсот и увидят файт в привате. Прочим – пауза!

— За что полторы тысячи?! – спросила ошалевшая Радмила.

— Увидишь. Купава, принимай ставки! Мира, предупреди Мурашку, Блейки, Салли, пусть собирают на себя внимание. Аларм через пять минут.

Высокая девушка заговорила в пришпиленный к воротнику микрофон:

– Девочки, готовность номер три. Суетимся, суетимся! Сперва в кадре Мурашка, потом Салли, потом квин Блейки. Файт простой, надо потянуть подольше. Мурашка, ты подставишься первая. Всем слушать внимательно, чтоб не было, как в прошлый раз…

– Купава, набивай текст! – велела Рогнеда. – Радмила, не бойся, это такая игра… Марфа! Хелп давай!

Немолодая женщина подала Радмиле мохнатые нижние лапы с когтями.

– Натягиваешь, как чулки, потом регулируешь, – сказала она. – Тебе будут вот посюда… Погоди, сейчас блузончик подберу. Главное, чтобы боди почти не было видно, только когда файт или реприза, поняла?

Радмила ничего не ответила – она в ужасе глядела на большой экран. А там появлялись буквы, складывались в слова, слова эти ей очень не нравились.

Сперва засветилось знакомое «RATLINGS». Потом заставка с крысками сменилась другой – художественно обгрызенным куском пергамента с завитушками. На нем было написано «Шоу крысеток», затем выскочил текст:

«Господа, в нашем шоу новенькая! Юная, неопытная, но жаждущая власти и славы крысетка Милочка! Она желает занять первое место в пещере крысеток! У нее острые зубки и крепкие коготки! Кто ставит на Милочку?»

На соседнем экране был бассейн с мохнатым населением, рядом вид настоящей клетки с крысами. Сама клетка стояла тут же и была утыкана веб-камерами. Экраны сверху и снизу давали разные ракурсы бассейна. Из всего этого добра и сводился репортаж в реальном времени, за который любители крысеток платили немалые деньги.

На голову Радмиле рухнуло что-то большое, пахнущее дешевым дезодорантом. Она затрепыхалась, опытные руки одернули одежку и высвободили Радмилино лицо.

—   Ну, просто хони! Настоящая крысетка! – воскликнула Рогнеда. – Теперь маску давайте! На верхней полке – новая! Шнель, шнель!

—   Тут ставят на Буренку, что делать? – спросила Купава. – Она-то в ласт тайм сделала двойное виктори.

Рогнеда задумалась.

—   Отвечай: Буренка беременна! – сообразила она. – И пусть в комментах разбираются, где мы для нее крысака достали! Вот ведь чертова выпивоха…

—   Но когда трезвая, хорошие деньги делает, – напомнила Мира. – И как мы потом предъявим крысяток?

– Крысятки? Слушай, а ведь это идея… Сплендид, Мирка! Нам нужны дети!.. Ну что, одели Милочку?

Радмила, опомнившись, отбивалась, но на нее ловко натянули лапы-чулки, зафиксировали особыми липучками, и они словно приросли к телу.

– Выйдешь в вольер, опустишься на четвереньки, дойдешь до центра, встанешь на ноги, – учила ее женщина. – И скажи спасибо, что у тебя в дебюте простой файт, а не «Шоу голодных крысеток». Вот там все всерьез… Там по два дня не кормят, только миску воды наливают… Там за фуд могут и глаза выцарапать… Зато ставки!.. Да, главное, наушники в маске!..

Тут только Радмила вспомнила, что у нее в ухе так и осталась фасолинка от коммуникатора, очень удобная фасолинка, которая не вывалится, даже если вздумаешь кувыркаться.

Более того, у нее и сам коммуникатор остался. Его прикрыла модная широкая манжета, а Рогнеда настолько торопилась, что совершенно забыла о личной технике своей жертвы.

И даже не то чтобы забыла – приступая к вербовке Радмилы, хозяйка «Крысеток» совершенно не подумала, что молодая особа может оказаться в пансионате не одна, а приехать с мужчиной. Тем более, что Радмила старалась держаться подальше от своего угрюмого спутника. Внешность Радмилы показалась Рогнеде средненькой, и она посчитала, что эта остроносая накрашенная девица приехала как раз для того, Чтобы с кем-то в баре познакомиться. В онлайне-то знакомства не всегда удачные, а тут хоть товар лицом, почти без обмана. А одинокая искательница приключений – самая подходящая кандидатура для сайта любителей крысеток, она может хоть навеки сгинуть в подвале, кто ее искать станет…

Радмила наконец опомнилась и потихоньку включила в коммуникаторе линию связи с Захаром. Она надеялась, что он после ее побега не удрал из пансионата в аэропорт. Сейчас цензор был ее единственной надеждой.

– Да снимите с меня эту мерзость! – громко заговорила Радмила. – Затащили в какой-то подвал! Нацепили какие-то вонючие тряпки! Пустите меня! Я не хочу быть крысеткой!

Она знала, как мастерски управляется Захар с системами навигации. Если он определит, откуда доносятся отчаянные вопли, то хоть вызовет охрану пансионата.

Надо было еще что-то сообщить, но Радмиле не дали – ловко сунули ей в рот меховой кляп и потащили к двери, за которой располагался, надо думать, тот вольер, что она успела увидеть на экране монитора, – пустой бассейн, где валялись, кормились, ползали и задирали друг друга мохнатые тушки.

Дверь отворилась, и Радмила, получив хорошего пинка под зад, влетела в обитель крысеток.

Ей удалось ухватиться за перила железной лесенки, удержаться на ногах, и она первым делом стала вытаскивать изо рта мерзкий кляп. Но это был не просто комок искусственной шерсти, а шарик, имевший свойство сжиматься и расправляться. Во рту он сразу расширился и не желал вылезать через губы. Если бы руки Радмилы были свободны, она сжала бы пальцами щеки и вытолкнула кляп языком. Но на руки ей надели лапы из гладкого меха с черными когтями.

Радмиле вовсе не хотелось спускаться по узким ступенькам в бассейн, но пришлось – после хорошего тычка между лопаток. Второй тычок заставил сделать несколько шагов и обернуться. Она увидела приоткрытую дверь и Рогнеду – с пистолетом в руке. Похоже, это был пневматический пистолет, от которого можно в лучшем случае остаться в синяках, в худшем – получить под кожу пластиковую горошину, и хорошо, если не в сустав.

Крысетки, получавшие от Миры четкие указания, стали стягиваться к середине бассейна. Они имитировали движения животных – не крыс, а каких-то других, возможно, обезьян. Время от времени они делали стойку любопытной крысы – на задних лапках, с опущенными передними, вытянутой шейкой и искусными движениями фальшивого носа, как если бы он принюхивался. У Радмилы было полное ощущение того, что она попала в вольер к грызунам.

Первой навстречу вышла белая крысетка с черными пятнами. Она по-обезьяньи, на полусогнутых, касаясь передними лапами пола, подошла к Радмиле, совершила ритуальное обнюхивание – и вдруг укусила ее за переднюю меховую лапу. Укус был не болезненный, скорее уж предупредительный, мог означать на языке крысеток: «Убирайся, самим жрать нечего».

Радмила никогда не держала домашних животных и не понимала языка хвостов, прижатых ушей и оскалов. Все было для нее одинаково страшно. Однако она шлепнула пегую крысетку лапой по морде, шлепнула с перепугу, и что-то это явно на примитивном крысеточном языке означало. Пегая отскочила и издала возмущенный писк. В переводе на человеческий это звучало, наверное, так: «Наших бьют!»

Радмила корчила под маской страшные рожи, пытаясь выпихнуть изо рта меховой шарик. При этом она еще озиралась в поисках безопасного места. В дальнем конце бассейна, если подняться по металлической лесенке и пройти шагов десять направо, была в углу неприметная дверь. Но если побежать туда, Рогнеда достанет выстрелом, да и не одним. А может, и промахнется.

Пожалуй, следовало рискнуть, что бы там ни было, даже если дверь вовсе закрыта. Другого шанса для себя Радмила не видела.

Крысетки, повинуясь приказам, окружили ее.

– Не бойся! – зазвучал прямо в ушах голос Рогнеды. – Всерьез бить не будут! Это простой файт. Ты дерись, а они будут поддаваться. Форвард!

Рыжая крысетка ударила Радмилу лапой по плечу. Радмила закатила ей такую оплеуху, что у той чуть маска не слетела.

– Сплендид! – воскликнула Рогнеда. – Так их! Бейся! Зарабатывай свой фуд!

Но рыжая крысетка тоже явно получила приказ не сдаваться. Она ответила Радмиле не менее увесистой пощечиной.

– Так! Так! – кричала Рогнеда. – Ставки растут прямо на глазах! Бей ее, Милочка! Бей!

Но Радмиле было не до рыжей крысетки. Крупная черная тварь поднялась с коврика и, отпихнув пегую, вышла навстречу новенькой, подхватив длинный хвост и поигрывая им, как бичом. Тут Радмила сообразила, что ведь и у нее есть хвост, стала его искать – и нашла что-то вроде мягкой веревки. А у противницы хвост и на вид был тугой, упругий.

Рыжая запищала, и в тонком голоске было торжество. Рыжая даже сделала несколько мелких прыжков, оказалась рядом с крупной черной и съежилась возле ее мехового бока, всем видом показывая: вот кто тут главная, а я у нее на побегушках, она не даст меня в обиду!

Радмила поняла, что пропала. Она прокляла тот миг, когда сунула в коммуникатор флешку-визитку. Захар явно ничего не понял из ее сообщения. А Ферапонт, наверное, был уже очень далеко.

Шарик во рту не мешал писку. И Радмила издала отчаянный скрип. Это было предостережение: «Не суйтесь – убью!» Но что делать, она понятия не имела.

Захар внимательно смотрел в щель, Герасим тоже не отводил взгляда от событий в бассейне. Уже стало ясно, что Радмила попала в компанию крысеток, но Захар не был уверен, она ли это, в голубоватой шкурке, стоит посреди бассейна, перед большой черной крысет-кой. Коммуникатор исправно передавал ему все писки и визги в бассейне, только непонятно было, отчего Радмила замолчала. Догадаться о кляпе Захар, естественно, не мог, а Герасим, если и догадался бы, не сумел бы передать это своим забавным наречием.

– Что делать, малай? – спросил он махмудку, не рассчитывая на ответ. Однако ответ был – Герасим оказался сообразительнее, чем думал Захар.

– Шайтан-глаз бей, да?!

– Шайтан-глаз? Это что за новость? Шайтан-трубка была… Камера, что ли?

—   Якши-думай, да!

—   И как прикажешь их бить?

Герасим пожал плечами и опять приник к дверной щели.

Захар задумался: если это реалити-шоу и всюду понатыканы камеры, то посторонний человеке бассейне – хуже смерти. Может, достаточно просто выйти, и хозяева этого дурного заведения вступят в переговоры, чтобы чужак не загубил им весь бизнес?

Приняв решение, он отодвинул Герасима и потянул дверь на себя. Она отворилась, Захар встал на пороге и оглядел потолок и стены бассейна. Поле боя его интересовало меньше – он искал камеры и нашел семь штук. Теперь нужно было оказаться там, куда они главным образом нацелены, то есть в самой середине, где большая черная крысетка лупила хвостом по маленькой голубой, но лупила не всерьез, давая противнице возможность увернуться.

Захар подумал, в чем больше смысла – оказаться посреди бассейна и там защитить голубую крысетку (причем неизвестно, Радмила это или совершенно посторонняя особа) или же просто попасть в поле зрения одной из камер. При этом он внимательно слушал звуки, передаваемые коммуникатором Радмилы, и что-то они уж слишком соответствовали событиям в бассейне.

Наконец он решился, открыл дверь пошире, подхватил скутер и шагнул на галерейку, опоясывавшую бассейн. Герасим, то ли из солидарности, то ли из любопытства, как показалось Захару, последовал за ним.

Оказалось, на уме у махмудки было нечто иное! Выйти-то он вышел и даже дверь за собой притворил, но, когда Захар собрался спуститься по лесенке, удержал своего спасителя за плечо.

– Йок, шампур-батыр, – сказал он тихо. – Ходи-йок…

Захар уж собрался ругнуть его покрепче, но Герасим, прижав палец к губам и прилипнув к стенке, пристроил ухо к дверной щели.

– Ищак-бабай слушай, – шепотом объяснил он свое поведение. И точно – Ферапонт ведь мог быть только там. Если бы его занесло в бассейн – хозяйки бассейна подняли бы немалый переполох, может статься, и со стрельбой.

Захар никогда не изучал анатомию и не поражался странному устройству человеческого тела. Казалось бы, вот Ферапонт – дядька в годах, в тех самых годах, когда изначально худощавая и плоская мужская фигура уже не может удержать выпячивающийся животик. А вот умудрился же так распластаться под стопкой татами, что ввек его там не углядишь! И ведь до чего же быстро это сделал!

– Ишак-бабай хватай! – воскликнул Герасим, тыча в темную комнату лучом Захарова фонарика. – Хватай, шайтан! Уйдет, гад!

Там Ферапонт стремительно освобождался от японских циновок. Тут-то Захар и окаменел.

Он дожил до двадцати пяти лет, почти не сталкиваясь с проблемой выбора. Объяснялось это просто – он был всегда прав.

А тут проблема встала во весь богатырский рост: куда бежать? За Ферапонтом или к новоявленной крысетке Радмиле?

Конечно же, Ферапонта мог встретить у автостоянки патруль. Но киберсквоттер не дурак – догадается, непременно догадается, что если уж Захар его отыскал, то наверняка связался с патрулем. Значит, может и не побежать к автостоянке, и нужно его преследовать в связке с патрулем! Не то уйдет к каким-нибудь сломанным мостам, переправится на тот берег – и выслеживай его с вертолета по бескрайней одичалой местности!

Но если гнаться за Ферапонтом, неизвестно, чем кончится драка, в которую втравили голубую крысетку. Она, скорее всего, действительно Радмила… а Ферапонт уже у дверей… а Радмиле поставили подножку… а треклятый кизяк-малай завизжал от бурного отчаяния, словно его режут!..

И главное: куда ни кинься – будешь не прав!

Эта мысль вогнала Захара в самый натуральный ступор. И цензор, живущий в его душе и не допускающий таких отчаянных ситуаций, явно схватился за голову.

Голубую крысетку стали катать по плиточному полу бассейна короткими тычками когтистых лап. Она пыталась брыкаться и пронзительно пищала.

Захар не выдержал – подхватил скутер и, опершись о перила, соскочил в бассейн.

– Раздолбай-батыр! – крикнул ему вслед Герасим и сам побежал преследовать Ферапонта. На что он рассчитывал – неведомо; скорее всего, на шайку Махмудов, что бродит у развалин в поисках приключений и надеется в это время суток все же выловить какую-нибудь заблудшую гяур-ханум.

Отцепив пластину, Захар сел на скутер и понесся к крысеткам.

Бассейн был невелик – двадцатипятиметровый, так что мохнатые твари не успели изготовиться к обороне. Главное, чтобы под колеса не попала голубая крысетка.

Воинство Рогнеды растерялось – ни в одном сценарии файта не был прописан мужик на скутере, раздающий тумаки направо и налево. Крысетки разбежались от греха подальше, а когда Рогнеда, следившая за событиями по большому монитору, наконец приказала отключить трансляцию и выскочила со своим пистолетом, Захар уже протянул руку Радмиле, рывком поставил ее на ноги и тут же ударил плечом в живот. Новоявленная крысетка сложилась и повисла на плече у спасителя. Захар буквально на пятачке развернул скутер и понесся прочь, к дальней лестнице.

Он схлопотал пулю в плечо, но она отскочила. Оставалось очень быстро подняться по лестнице со скутером в руке и Радмилой на плече. Ему это удалось. Он протиснулся в дверь, захлопнул ее за собой, поставил Радмилу на ноги, включил фару – и они побежали…

Выбравшись на свежий воздух, Захар первым делом стянул с девушки мохнатую крысиную маску. И вздохнул с облегчением – это действительно была Радмила.

– Убираемся! – сказал он. – Еще не хватало опять сцепиться с Махмудами…

Тут он вспомнил, что хороший и дорогой фонарик остался у Герасима. Это было последней каплей – Захар, не беспокоясь о нежном слухе дамы, выругался последними словами. И повел скутер через заросли сорняков, мало беспокоясь, идет ли за ним следом Радмила.

Она же, с большим трудом избавившись от передних лап, вынула наконец изо рта шарик и долго отплевывалась – пока Захар не вывел ее из развалин на парковую дорожку. Там лишь он пристегнул к скутеру пластину, а Радмила заговорила.

Почему-то ее больше всего возмутили разноцветные кругляши, которыми ее накормили. Заодно она вспомнила про рекламу корма в сетях, который предназначался всем грызунам, включая «ratlings».

—   Но как? Откуда? – восклицала она. – Что означают эти рэт-линги? В Америке что, они тоже есть?

—   Так оттуда эта дрянь к нам и пришла, – вразумил ее Захар. – Может, вообще все посетители сидят за океаном. У них-то с этим теперь строго, и многие перетаскивают такие реалити-шоу к нам, тут и платить нужно меньше.

—   А мы-то туда наняться хотели! – некстати брякнула Радмила, и Захар вспомнил про Ферапонта.

На душе не то что кошки – крысетки скребли своими огромными и тупыми когтями. Ведь был же в руках знаменитый шантажист, был почти дважды – и оба раза смылся, утек, не оставив следов! Гоняйся теперь за ним по всему Интернету…

Да еще Радмила вот-вот вспомнит, что ее любимый скутер остался в подвале у крысеток. То-то будет причитаний…

Только теперь Захар понял, что был не прав: вот не поехал бы он искать пропажу, и совесть, как ни странно, была бы куда чище, чем теперь. По крайней мере, на ней не повисло бы тяжким грузом неисполнение служебного долга – самое страшное, что может случиться с цензором. Махнуд бы рукой на капризную привереду – и вовсе никогда не узнал бы, что случилось с Радмилой. И не пытался бы узнать! Вычеркнул бы напрочь из списка контактов! Как бы это было прекрасно – уехал на рассвете в аэропорт, и все, и точка…

А теперь – шагай, ведя за руль скутер, и думай, и думай. А за тобой плетется женщина, которая уже поняла, что неплохо бы помолчать. И как с ней быть, неизвестно. Бестолковая женщина – в неприятности влипла, скутер потеряла и под меховым балахоном, наверное, вся в синяках. А ведь такой толковый модератор, и надо же… Ну и что с ней делать?

Столько времени было на нее потрачено… и ведь все так хорошо складывалось!..

Захар собрался с духом и вызвал патруль. Коротко объяснив, что беглый киберсквоттер, возможно, околачивается в развалинах, он велел перекинуть информацию о реалити-шоу в инфоцентр – там разберутся, что с ней дальше делать и кого высылать на охоту. Вроде как по закону такие шоу запрещены, но есть миллион оговорок, в которых разбираются только дежурные юристы инфоцентра.

Радмила слушала его короткие приказы и очень хотела, чтобы этот суровый мужчина, которого она, кажется, недооценила, наконец обратился к ней хоть с единым словом. Но слова не было.

Они молча дошли до дверей туннеля, соединявшего корпуса «Белых берез». Они и весь туннель прошли молча, и на площадке возле лифтов оказались. В кабинке Радмиле удалось встать так, чтобы наконец встретить взгляд Захара. Только тогда она могла бы задать вечный женский вопрос: так что же теперь будет с нами? Но собрать слова ей не удалось – вопрос получился безмолвный.

«Да, наверное, что задумали, то и будет, – также безмолвно ответил ей Захар, улыбаясь криво, потому что иначе не умел. – Тут уж ничего не поделаешь, мы хоть на одном языке говорим…»