"От любви не убежать" - читать интересную книгу автора (Ли Роберта)

Глава 3

Голос его звучал так твердо, а взгляд был таким жестким, что она, не сомневаясь в его словах, ошеломленно прошептала:

— Что ты имеешь в виду? — Незнакомец покачал головой.

— Я и так слишком много сказал тебе, Кит.

— Ничего ты мне не сказал! — взорвалась она, не замечая, что они уже перешли на «ты». — Думаешь, так я и поверю, что кто-то поджидает тебя на улице, чтобы убить за пару банок с бобами?

— Бобы тут ни при чем.

Кит онемела, впервые ощутив, какая грозная опасность нависла над этим бесстрашным человеком. И только когда он взялся за ручку двери, собираясь выйти, она вновь обрела голос.

— Ты же замерзнешь до смерти.

Ее слова прозвучали так ровно и безжизненно, что молодой человек невольно повернулся к ней.

— Прости, Кит. Я не имел права заходить к тебе. Мне следовало по-прежнему скрываться в окрестностях. — Он глубоко вздохнул и тихо добавил: — Но я чувствовал себя чертовски уставшим.

— И остаешься таковым. Ты просто не сможешь выдержать такого похолодания. Несколько часов — и смерть от переохлаждения. — Она взглянула в окно: разыгравшаяся метель не утихала. — С тем же успехом можно утопиться в озере. По крайней мере, более быстрый и менее мучительный конец… и твои преследователи будут избавлены от лишних хлопот. Ну, что ж ты стоишь? Иди, сделай им приятное!

— Кит…

— Знаешь, в чем заключается идиотизм ситуации? Я не могу понять, что такого страшного ты сделал, если твои преследователи готовы даже убить тебя, и не опасен ли ты мне, если опасен им…

Незнакомец окаменел, лицо его превратилось в маску, вырезанную из гранита.

— Но все, о чем я могу думать, — цветы, оставленные на столе, порубленные тобой дрова, эта дурацкая посуда, которую ты упрямо моешь под краном…

Кит повернула к нему мокрое от слез лицо и увидела, что взгляд его потеплел, а глаза обрели привычный синий цвет.

— Я… совершил однажды ужасный поступок, Кит. Может быть, достойный любого наказания. Но скрываюсь я сейчас по другой причине, и мое прошлое и настоящее никак не связаны между собой.

И девушка поверила. Может быть, по глупости, в силу унаследованной от отца доверчивости, но, так или иначе, поверила. И вопрос выбора для нее отпал сам собой.

— Даже если они настолько чокнутые, что будут сидеть в такую погоду на улице и подкарауливать тебя, — сказала она после небольшого молчания, — то сейчас они ничего не смогут сделать. Люди сюда не доберутся, пока не будут расчищены дороги, а это произойдет не раньше завтрашнего утра.

Некоторое время он смотрел на нее, затем, покачав головой, пробормотал:

— Если ты в чем-то ошиблась и с тобой что-то случится, мне…

— Возможно, я не имею ни малейшего представления о том, что тут происходит, но я слишком хорошо знаю эти места и представляю, какие здесь должны быть заносы, — уверенно произнесла Кит. — Это всегда выводило из себя мать. И потом…

Она щелкнула пальцами, и Гус, вскочив на ноги, мгновенно оказался возле хозяйки.

— И потом у меня есть он.

Гость улыбнулся.

— Пойми, солнышко, что самый сильный и преданный пес бессилен против пули.

Кит чуть побледнела, но с прежней твердостью ответила:

— Но он, по крайней мере, предупредит нас об опасности.

При этих словах лицо незнакомца странно изменилось.

— Предупредит, и что дальше?.. — спросил он тихо.

Кит хотела рассказать о папином револьвере, хранящемся в шкафу спальни, но решила, что это несколько рискованно: ведь она так мало знает о нем. А может, проснулся инстинкт самосохранения?

Она пожала плечами и не очень убедительно бросила:

— А дальше что-нибудь придумаем по ходу дела.

— Упрямство — это коренная черта всех подсолнухов? — поинтересовался он.

— Скорее упорство, — сладким голосом ответила Кит. — Они так тянутся к солнцу и не любят, когда из-за кого-то появляется тень в ясный день.

— Пусть будет так. — Гость снова покачал головой. — Хорошо, Кит, я слишком устал, чтобы спорить с тобой.

— Понятное дело, ведь ты из упрямства хорохорился и делал вид, будто тебе море по колено.

— Я? Да это ты вылитый…

— …Подсолнух? Мы уже об этом говорили, — отрезала Кит. — В общем, так. Наверху есть раскладушка, либо, если тебя устроит, этот диван тоже не так уж плох. Ну, что же ты выбираешь?

— Диван, — невинным голосом ответил незнакомец. — Он кажется мне пуховой периной по сравнению с тем ложем, на котором я спал последние ночи.

— Сейчас дам тебе одеяло и подушку.

— Спасибо. — Она повернулась, чтобы уйти. — Кит!

Девушка оглянулась.

— Мне бы… — Он замолк, а когда заговорил вновь, ей показалось, что он собирался сказать что-то другое.

— Нельзя ли мне воспользоваться твоим душем?

— Нельзя.

Вид у него был такой ошеломленный, что Кит не сдержала улыбку.

— У меня нет душа. Если тебя устроит ванна, тогда милости прошу.

— Премного благодарен. Думаю, не будет вреда, если от меня перестанет благоухать, как от разъяренного скунса-вонючки. — Для выразительности он помахал перед носом пальцами. — Помимо гигиены для меня это еще вопрос хорошего тона.

— Слава Богу, у меня большой водонагреватель.

— Я могу транжирить всю воду? — спросил он.

— Оставь немного, чтобы я выстирала твою одежду.

— Она так истосковалась по стирке, что тебе достаточно будет поманить ее пальцем, и она сама заскочит в машину, — с вздохом сказал мужчина.

Через несколько минут она уже проверяла, прочно ли держится заплата на рукаве его рубашки, затем подобрала у дверей грязные джинсы, брошенные им у входа. Нагнувшись, она услышала звук расплескивающейся воды, за которым последовал вздох блаженства.

Кит улыбнулась. Бедный парень, наверное, нигде, кроме как в холодном озере, не купался.

Девушка собрала его одежду и запихала в стиральную машину. Вывернув карманы джинсов, перед тем как опустить их в воду, она обнаружила в одном из них сломанный нож и отложила его в сторону. Затем протянула руку за мылом, и тут перед ней возник образ сильного обнаженного мужчины, растянувшегося в ее ванне: мокрая от воды кожа блестит, веки полуопущены, а под ресницами поблескивают ясные, сияющие блаженством глаза. Эта картина перешла в другую: милую, интимную и такую желанную, что щеки Кит покрылись румянцем.

Сию же минуту прекратите это, Кит Кэмрун, решительно приказала она себе, затем с шумом захлопнула крышку стиральной машины, нервно нажала на кнопку, добавив еще мыла, затем, запустив машину, ловко повернулась на каблуках. Вот так-то!

И больше никаких глупых мыслей, повторила она про себя. Просто тебе стало тоскливо от твоего добровольного одиночества, а потому ты и пустила в дом первого попавшегося привлекательного мужчину, чтобы развеяться. А впрочем, почему же первого попавшегося? Лен Портер очень интересный мужчина, но тебе бы никогда и в голову не пришло представить его в ванной.

Впрочем, Лен, вероятнее всего, носит мешковатые боксерские трусы, а не те тесно сидящие короткие плавки, которые сейчас крутятся в стиральной машине.

Ничего себе, подумала она вдруг. Положеньице, нечего сказать! В ванной комнате у нее — голый мужчина, а вся его одежда мокрая. Вряд ли он захочет ждать, пока она высохнет. И что тогда… Хотя в ванной есть несколько больших полотенец, в которые можно завернуться, но они слишком малы для него.

Шлепая лапами по полу, Гус затрусил за хозяйкой в кладовую.

— Нельзя, Гус! И без тебя тесно.

Кит отыскала нужную коробку и открыла ее. Внутри лежал толстый махровый халат. От него исходил слабый аромат крема для бритья и хвойного одеколона. Крепко прижав халат к груди, Кит вдохнула воздух, наполнившийся такими приятными и любимыми запахами. Но прежде чем воспоминания и грусть успели охватить ее, девушка подхватила халат и, пройдя к ванной комнате, повесила его на ручку двери снаружи.

Время шло, и Кит с беспокойством подумала, что ей еще, пожалуй, придется вытаскивать своего гостя из ванны, как вдруг услышала звук открывающейся двери. Быстро уткнувшись глазами в книгу, лежавшую у нее на коленях, она сделала вид, будто поглощена чтением и не слышит ничего вокруг.

— Я чуть было не заснул там. Поистине превосходная ванна.

Кит взглянула на него, и у нее захватило дух. Глаза незнакомца были цвета неба ранним летним утром в горах. Гость оказался выше, чем ее покойный отец, и сильные мускулистые ноги были обнажены выше колен. Из-под воротника халата виднелась гладкая загорелая кожа. Он побрился бритвой, которую Кит оставила для него, и теперь подбородок и щеки были чистыми и гладкими. Влажные волосы, аккуратно зачесанные назад, подчеркивали тугие шейные мышцы. Перед ней стоял зрелый, сильный, уверенный в себе мужчина, и сердце девушки сильно забилось. Мысли, с которыми она так упорно боролась до сих пор, снова нахлынули на нее.

— Я чувствую себя гораздо бодрее. Спасибо.

Она лишь кивнула, не в силах заговорить.

— Да, за это тоже спасибо, — спохватился он, кивая на халат. — Я понимаю, что не всем приятно, когда чужой человек носит вещи твоего отца.

Кит отрицательно покачала головой. У нее никак не получалось не смотреть в сторону гостя.

— Мне… Я думаю, отец был бы не в обиде.

Незнакомец уселся на диван и, упершись локтями в колени, положил голову на руки. Он молча смотрел на нее, пока Кит несколько суетливо не попыталась встать.

— Твоя одежда наверняка уже высохла. Сейчас принесу…

— Не стоит. Оденусь попозже.

Кит захлопнула книгу.

— Я пойду. Отдыхай, не буду тебе мешать.

— Ты не можешь мне помешать. А потом, это твой дом.

— Это не… — Кит прикусила губу. — Я положила в камин большое полено, так что до утра будет тепло. Я обычно не пользуюсь электрокамином, но, если хочешь, могу его включить…

— Не надо, я и так чувствую себя как в раю.

— Ну, тогда…

— Расслабься, солнышко.

Краска залила ее лицо, и девушка поднялась, чтобы уйти.

— Гус, лежать здесь! — вырвалось у нее.

Пес зевнул и вытянулся на полу возле камина. Кит повернулась, почувствовав на себе взгляд гостя. Она ожидала увидеть его озадаченное лицо: то ли она оставила пса, чтобы охранять его, то ли решила обезопасить себя от чужака. Но ничего подобного Кит не увидела. Он спокойно посмотрел на нее, а потом с удивлением произнес:

— Гус?

— Сокращенная кличка от «Аргус», — попыталась улыбнуться Кит. — Конечно, это всего лишь беспородная псина…

— Нет, почему же, подходящее имя. Он тоже, пожалуй, смог бы узнать свою хозяйку после двадцати лет разлуки.

То, что гость знал про мифического Аргуса — преданного пса, единственного из живых созданий, узнавшего изможденного и преображенного героя гомеровского эпоса, — немало удивило Кит, но она ничем не выдала себя, хотя эрудиция незнакомца произвела на нее впечатление.

— Он уже привык к тебе, так что все будет в порядке. Спокойной ночи, — добавила Кит.

Прижав книгу к груди, девушка собралась степенно удалиться, но не успела сделать пару шагов, как он окликнул ее:

— Кит!

Она повернулась.

— Меня зовут Рейс.

После минутного колебания девушка кивнула головой и поспешила укрыться в своей комнате.

Первое, что увидела Кит, когда открыла глаза, был пистолет. Темный металл ствола отражал слабые лучи утреннего солнца, приобретая цвет что называется «синей стали». Совсем как его глаза, подумала она сквозь дрему, когда они темнеют от…

Кит подскочила, как на пружине, разом стряхнув с себя остатки сна. Сидя на краю большой, накрытой пологом кровати, девушка пыталась понять, что именно заставило ее этой ночью забрать оружие из настенного шкафа и зарядить его патронами. Возможно, дело было в угрозе, нависшей над Рейсом, а значит, и над ней, а может быть, опасность таилась не далее чем в соседней комнате, где на диване спал ее гость. Так или иначе, но ею руководило доселе незнакомое чувство глубочайшей тревоги и страха.

Кит посмотрела в окно: снег прекратился. Казалось нелепым и невозможным все, о чем вчера рассказывал гость при виде такой картины величественного безмолвия. Неужели в этом прелестном и чистом уголке могли найтись люди, пожелавшие убить его?

Выскользнув из постели, Кит надела джинсы, старый свитер, теплые шерстяные носки, на цыпочках подошла к двери и бесшумно открыла ее. Не услышав ничего, кроме потрескивания горящих поленьев, она осторожно вошла в большую комнату. Гус бесшумно метнулся к ней. Кажется, даже он старался не нарушать царящую здесь тишину.

Кит не удержалась и взглянула в сторону дивана — при виде мускулистой обнаженной спины незваного гостя, еле-еле прикрытой одеялом, она почувствовала сильное волнение. Девушка почему-то представила его лежащего под одеялом в одних синих плавках или вообще без них… Но, заметив высунувшуюся из-под одеяла пятку с натянутым на нее свежевыстиранным носком и краешек полинявших джинсов, облегченно вздохнула: гость спал одетым. Он лежал, свернувшись калачиком, не умещаясь на коротком диване. Голова покоилась на согнутой руке — той самой, предплечье которой она бинтовала. Темные пряди волос падали на лоб. На подлокотнике дивана лежала рубашка, практически рядом стояли ботинки с вдетыми в них шнурками.

Слава Богу, он не может читать чужих мыслей, подумала Кит. Умей он это делать…

О Господи! А вдруг умеет? Не нужно быть телепатом, чтобы прочитать на ее лице, вокруг каких пикантных ситуаций вертятся ее мысли. Может быть, именно поэтому он и спит в одежде? Краска стыда залила лицо Кит, и она, повернувшись, на цыпочках прошла на кухню.

Девушка выпустила Гуса на утреннюю прогулку, так как увидела, как пес вертит хвостом и скребется в дверь. По крайней мере, быстрей вернется, насмешливо подумала она, наблюдая, как Гус прокладывает себе дорогу через сугробы.

Затем Кит включила кофеварку. Она не особенно любила кофе, но решила, что неплохо будет иметь его наготове, если Рейсу захочется чего-нибудь горяченького. Назвав его по имени, девушка не без удовольствия отметила, что теперь может называть его так, а не «мой взломщик» или вообще — «он».

Пес начал царапаться в заднюю дверь, и Кит быстро впустила его в дом.

— Тсс! — предостерегла она собаку, рвавшуюся на кухню. — Не шуми и вообще веди себя прилично.

Подхватив полотенце, она обтерла мокрую шерсть Гуса, прежде чем пес начал отряхиваться, угрожая испачкать комнату. Хорошенько протерев большие лапы псины, Кит с улыбкой подумала, что, увидев на снегу следы Гуса, посторонний человек, скорее всего, подумает, что чуть было, не столкнулся с волком.

— Или с медвежонком, — играючи сообщила она собаке, усиленно лижущей языком кончик носа хозяйки.

Следы — мелькнуло вдруг в голове Кит. С полотенцем в руках она на цыпочках пробежала в главную комнату и посмотрела на улицу. Теплые двойные рамы позволяли держать окна незанавешенными в любое время дня и ночи. За стеклом был виден уходящий вниз высокогорный луг. В настоящее время он представлял собой белое ровное пространство, на котором с трудом можно было различить следы птиц и случайно застигнутого метелью кролика. Чтобы еще раз проверить свои наблюдения, Кит прищурила глаза, вглядываясь в сугробы.

— Кит!

Девушка обернулась.

— Ах, извини. Я тебя разбудила?

— Ничего. — Рейс присел, провел рукой по растрепанной шевелюре и, взглянув на наручные часы, нахмурился. — Ну и поспал же я.

— Но тебе нужно было хорошенько отдохнуть, и потом, сейчас всего лишь половина восьмого.

— Я предполагал уйти отсюда, как только прекратится метель.

Последние слова больше походили на несвязное бормотание. Но Кит, услышала их, и ее пронзила внезапная боль при мысли, что он мог исчезнуть из ее жизни, не сказав напоследок ни слова. И тогда бы она обнаружила утром, что его нет, одеяло аккуратно застелено, а под подушкой, вероятно, лежала бы записка.

А на что ты рассчитывала? — спросила она себя. Ему в его положении до правил ли хорошего тона?.. Уймись со своим глупым самолюбием и взгляни на вещи трезво.

Стиснув зубы, она как можно небрежнее обронила:

— Судя по следам, за ночь и утро никто не появлялся. А, кроме того, он, — Кит указала на Гуса, — уже был на улице, и, если бы кто-то находился поблизости, пес уже сто раз сообщил бы об этом.

Гость поглядел на собаку и ласково сказал;

— Наверняка сообщил бы, правда ведь, Гус?

Услышав свое имя, пес завертел хвостом, пробежал через всю комнату и, к изумлению Кит, положил морду на колени Рейса. Тот почесал Гуса за ухом. Поймав на себе удивленный взгляд Кита, Рейс невинно улыбнулся.

— Мы… нашли общий язык этой ночью.

— Но он никогда… Единственный человек, которому он позволял ласкать себя, был мой отец.

Последнее слово она выговорила с трудом, и во взгляде Рейса показалось сочувствие. Он промолчал, и Кит была чрезвычайно благодарна ему за это, так как даже несколько ласковых слов, сказанных в утешение, заставили бы ее расплакаться.

Минуту спустя она снова могла говорить:

— С новыми людьми он обычно долго держит дистанцию.

— О, я польщен оказанной мне честью. — Рейс снова почесал Гуса за ухом, и пес выразительно зевнул.

Кит невольно вспомнила Гэри. Гус возненавидел его сразу, и чувство это было взаимным. Пес огрызался, Гэри орал на него, и во многом из-за настойчивых требований мужчины избавиться от собаки их совместная жизнь оказалась такой короткой. Гус оказался гораздо более милым и душевным созданием, чем соперничавший с ним человек. Порой Кит была убеждена, что пес еще и умнее Гэри. Определенно умнее, подумала Кит, наблюдая, как Рейс гладит пса. Гуса так просто не одурачишь и не купишь, одевшись в тройку и идеально причесав наодеколоненные волосы, он знает толк в людях.

Рейс повернул голову и нахмурился:

— Почему ты такая молчаливая, солнышко?

— Я… Так, задумалась.

— Кит, — начал он, — мне нужно…

— Тебе нужно поесть, а потом уже решать, что ты будешь делать дальше.

Повернувшись, она пошла на кухню, не сомневаясь, что он остановит ее, начнет убеждать, что должен уйти, но этого не произошло, Рейс просто шел за ней, и, обернувшись, она заметила, как задумчив он стал.

Пока Кит готовила завтрак, Рейс расставил на столе тарелки и приборы, потом поджарил тосты и намазал их маслом. Единственный раз он прервал молчание, чтобы узнать, не хочет ли Кит кофе, и, получив отрицательный ответ, кивнул и налил ей стакан молока.

Не отрываясь, она смотрела, как Рейс в один присест истребил свою порцию дымящегося омлета с грибами. Покончив с ним и перейдя к кофе, он застенчиво заметил:

— Кажется, я проголодался несколько больше, чем предполагал.

— Добавки хочешь? Там еще осталось. — Мужчина отрицательно замотал головой.

— Я и так уничтожил практически все твои продукты.

— Хорошо, что мои, а не чьи-то.

Рейс непонимающе поглядел на нее.

— Хорошо, что это не запасы тех, кто сразу бы побежал доносить об их пропаже.

— Я по-прежнему не могу взять в толк, почему ты этого не сделала.

Кит на секунду замерла, затем медленно проговорила:

— Мой отец не брался судить человека, не будучи уверенным, что знает о нем все.

— Некоторые сочли бы, что ты и без того знаешь более чем достаточно.

— Большинство так бы и решило, я думаю.

— А твой отец — нет?

— Он мог быть жестким и неумолимым, но только в том случае, если считал человека неисправимым. Требовались почти неимоверные усилия, чтобы уломать его и заставить на ком-то поставить крест.

— Как-то необычно все это слышать. — Рейс обвел взглядом комнату. — И здесь, выходит, ты с ним и жила.

— Нет. Он очень хотел этого, когда несколько лет назад вышел на пенсию, но я была слишком занята своей личной жизнью, и все время откладывала переезд. — Голос у нее дрогнул. — Пока не стало поздно.

— «Растратчик времени…» — тихо продекламировал Рейс.

— «…людское промедленье», — закончила она, узнав цитату, и прикусила губу.

— Прости, Кит.

— Это было так несправедливо.

— Да, это ужасно.

Она выпрямилась, словно стряхивая с себя груз горестных воспоминаний, ковырнула омлет и отложила вилку. Рейс поднялся.

— Что ты собираешься делать?

— Принести еще кофе, — Кит улыбнулась.

— Я имею в виду не данную минуту, а вообще.

Рейс налил кофе в чашку и повернулся к девушке. Его лицо было печальным.

— Кто это сказал, что мудрость не в знании того, что нужно делать вообще, а в знании своего ближайшего шага?

— Не слышала. И кто это сказал?

— Кажется, Герберт Гувер.

— И каков же будет твой следующий шаг?

Он снова уселся за стол и пригладил волосы.

— Последние дни я был особенно далек от мудрости. Мне нельзя было… — Рейс осекся и замер, резко подняв голову.

— Что? — начала она, и тут же все поняла. — Это снегоочиститель, — пояснила девушка. — На этот раз они рано прибыли. Должно быть, знали о приближении снежной бури.

Повторить вопрос она не решилась, потому что ей стало ясно, что уход из дома стоит первым в списке его ближайших намерений. Самое главное, что он не убежит сию же минуту, успокоила она себя, не совсем понимая, почему это так важно для нее.

Кит вновь принялась за еду, расценив его молчание как своего рода просьбу обойтись без вопросов. Она уже заканчивала есть, когда Рейс неожиданно спросил:

— Ты там училась?

Кит вопросительно посмотрела на него. Рейс указывал на ее футболку с надписью «Стэндфордский университет».

— Да. Два года как окончила.

Он отпил кофе и осторожно поинтересовался:

— Ну, и как впечатления?

Этот вопрос застал ее врасплох.

— Ну… Это хорошая школа.

— И все же, на что это похоже?

— Стэндфорд?

— Да, университет.

— Как, разве ты не…

Кит оборвала фразу, не договорив. Ей показалось, что перед ней человек, имевший за плечами нечто большее, чем школьный курс. Его речь, цитаты, которыми он оперировал, детальное знание гомеровских поэм — все это свидетельствовало о том, что он имеет представление о вещах куда более сложных и глубоких, чем те, которые дает обычная средняя школа.

— Нет, я не учился в университете. — Он пожал плечами, но в голосе его Кит уловила печальные нотки.

— А мне казалось по разговору с тобой… по тем вещам, о которых ты знаешь… Я почему-то была уверена…

— Я всего лишь много читал.

Кит покраснела.

— Извини, Бога ради. Очень бестактно с моей стороны, да? Ты только не подумай, что я страдаю снобизмом.

Рейс снова пожал плечами, как бы давая понять, что проблем нет, поднес к губам чашечку с кофе и сделал еще один небольшой глоток. Кит, стараясь загладить промах, начала рассказывать о годах, проведенных в колледже, но он будто не слушал, наслаждаясь, горячим напитком, как человек после долгой студеной зимы с удовольствием вдыхает запах первых весенних цветов. Кит на секунду остановилась, и он, воспользовавшись паузой, спросил:

— Твоя специальность — английский? Так ты учительница?

— Что-то в этом роде. Читаю лекции для студентов в Сакраменто. Точнее, читала. Я, так или иначе, собиралась сделать перерыв в работе и помочь отцу. Он начинал писать книгу.

— Книгу?

— Да, монографию, основанную на результатах двадцатилетних научных исследований. Папа уже сделал первые наброски, и моя задача заключалась в том, чтобы помочь ему систематизировать материал. — Кит вздохнула. — Теперь я должна это сделать, но уже без него.

— А чем он занимался.

— Он был…

Скрип тормозов на дорожке из гравия подействовал на них, как шум надвигающейся лавины на альпинистов. Рейс мгновенно поднялся и крадучись подошел к окну. Кит машинально взглянула на пса: тот приподнял голову, прислушиваясь, но явной тревоги не проявлял.

— Это кто-то, кого Гус хорошо знает, — Кит попыталась успокоить Рейса. Но молодой человек словно остолбенел. Кит услышала его частое и неровное дыхание и подошла сзади. И тут же сама с трудом удержала себя в руках, ничем не выдав волнения, потому что перед домом стояла знакомая машина шерифа с сигнальной лампой на крыше и гербом на дверце.

— Это Харви Брукс. Пойду, узнаю, что ему надо, — сказала она, выглядывая во двор через плечо Рейса.

Мужчина метнулся в сторону и через несколько секунд уже собирался открыть заднюю дверь, когда Кит остановила его:

— Подожди! Дай мне сначала поговорить с ним.

Рейс упрямо мотнул головой.

— Ну, пожалуйста, Рейс!

Он скрипнул зубами, и в глазах его появился странный блеск:

— Кит…

— Я не выдам тебя.

Рейс тяжело вздохнул и опустил глаза.

— Знаю, — тихо сказал он.

— Оставайся и жди, пока я не вернусь. — В дверь постучали. — Я только выясню, что он хочет

Молодой человек пристально посмотрел на нее и удивленно качнул головой:

— Зачем? Чего ради ты это делаешь?

Кит улыбнулась.

— Когда я сама разберусь в этом, обязательно объясню тебе.

Шагая через главную комнату, она подумала, что немало удивится, если после разговора с шерифом обнаружит Рейса дома.

— Харв! — с притворным изумлением воскликнула она, глядя на дородного полицейского в зеленом мундире. — Какими судьбами?

— Видите ли, мисс Кит, с тех пор как вы поселились одна на западном склоне, я ни разу не навещал вас. Вот и решил воспользоваться случаем.

— О, со мной все в порядке!

Действительно ли это был визит вежливости, лихорадочно размышляла она. В его появлении не было бы ничего необычного, если бы…

— Как дела, мисс Кэмрун? Никаких происшествий, подозрительных визитеров!

Вначале Кит хотела сделать вид, будто не понимает, о чем идет речь, но тут же сообразила, что собеседник ей не поверит, и потому решила отшутиться:

— Вы про этого поклонника консервированных бобов? Мне казалось, что он уже пасется на других, более сочных лугах.

Брукс пригладил редкие седеющие волосы.

— Может быть, и так. Но не исключено, что он просто залег на время, так как знает, что его ищут. Самое интересное, что он успел побывать везде и только у вас не объявлялся.

Кит не могла себе объяснить, что ее больше тревожило: собственное чувство вины или уклончивое поведение шерифа. Пытаясь скрыть волнение, она быстро проговорила:

— А почему вы решили, что он не навещал меня?

На лице Харви мелькнул испуг и нерешительность.

— Мне казалось, что вы, так или иначе, сообщили бы мне об этом.

Я была права, подумала Кит. Он меня подозревает. Вероятно, кто-то нашептал ему, что она не вошла в общество содействия полиции.

Стараясь сохранить безразличное выражение на лице, Кит бросила:

— Кроме как на Гуса мне не на что списать свою редкую везучесть.

Харв задумался.

— Ах, да, у вас же пес. Он действительно в состоянии до смерти перепугать любого. И где же он?

— Гус!.. Резвится в снегу за домом, — невинно сообщила она, отлично зная, что Гус терпеть не мог снега.

— Что ж, держите его как можно ближе к себе. У меня такое чувство, что этот малый где-то здесь поблизости.

— В любом случае на удачу ему рассчитывать не приходится — бобов у меня нет, — с усмешкой заметила Кит. Бобов у нее и в самом деле не осталось: последние две банки Рейс давно съел.

— Зря шутите, — серьезно заметил шериф. — Когда человек в отчаянии, он способен на все.

— И даже на то, чтобы броситься в пасть моему псу?

— Даже на это. Особенно если это тот, о ком я думаю.

У Кит от удивления округлились глаза: с таким значением шериф произнес последние слова.

— И кого же вы?.. — Она смолкла, предоставив собеседнику закончить фразу.

— Водитель, совершивший наезд и скрывшийся. Если это он, то на его счету уже есть одно убийство. По моему опыту, человек, скрывающийся от ответственности, способен на все.