После боя, или Об усталости

— Брат? — у приподнявшегося на локтях Эрнесто самым натуральным образом отвисла челюсть.

— Именно. Ты же сыночек Ампаро Умного?

Сев на полу, я ошарашено рассматривала двух парней, замечая то, на что раньше никогда не обращала внимания.

Изгиб полных губ.

Разрез глаз.

Высокие, выступающие скулы.

И оба они были крепкого телосложения, хотя Тарас значительно уступал Эрнесто в росте.

— Да, — сказал Эрнесто медленно, — я — сын Ампаро Умного. А ты, значит, отпрыск Марфы, НЕЗАКОННЫЙ сын Ампаро?

Лицо Тараса перекосилось, но он справился со своими чувствами.

— Вставай, Таша, — приказал он. — Не сиди на холодном, простудишься. Пошли отсюда.

Он протянул ко мне руку. На запястье виднелась неумело сделанная повязка.

— Я никуда не пойду, — тихо сказала я. — Я должна помочь Эрнесто. Он ранен.

— Ты ничего ему не должна, — оборвал меня Тарас. — Пойдем, я сказал.

— Ты не можешь мне приказывать, — так же тихо сказала я. Во мне росло что-то новое, сильное, крепкое. Возможно, это было следствием признания и поцелуя Эрнесто, возможно — следствием событий этого бесконечного дня. — Он не один раз спас мне сегодня жизнь, пока ты был неизвестно где.

— Я изучал информацию о моем отце! — крикнул Тарас. — Мать рассказала мне, где найти его дневники! Ты думаешь, у меня был бы еще один шанс попасть в Академию и так спокойно по ней расхаживать в поисках нужных бумаг?

— Еще дневники отца? — жадно спросил Эрнесто. — Где они были?

— На полигоне, — сказал Тарас. — Они были спрятаны в руинах фехтовального зала.

— Через этот полигон отец вывел твою мать?

— Да, — гордо сказал Тарас. — Он сделал там тайный ход, и его никто до сих пор не нашел. Он спас ее, потому что любил. А вот твою мать он не любил.

— Подожди-ка, — недоумевающее сказала я. — ты ведь мне сам рассказывал, что твой отец-маг надругался над твоей матерью!

— Надругался! — воскликнул Эрнесто. — Да он бы никогда этого не сделал. Мать этого… ублюдка была шлюхой в борделе, которая продалась магам, продала своего будущего ребенка. А потом заставила его полюбить себя и сломала нам всю жизнь!

— Что я мог тебе еще сказать, — завопил Тарас, — когда ты и так была слишком близка к магам! Что моя мать и отец любили друг друга? Что он спас и меня, и ее от смерти, когда стало ясно, что эксперимент по рождению детей не удался? Что он спрятал нас, купил нам дом и обеспечивал деньгами до тех пор, пока не погиб? Как бы ты на меня тогда посмотрела? Как ты не можешь понять, Таша, что я люблю тебя и хочу быть рядом! Я боялся твоей реакции на правду, но не мог скрыть своего происхождения, которое является моим проклятием!

Я вздохнула. Объяснять кузнецу, что вовсе не его происхождение заставило меня отвернуться от него, я не хотела. Да он бы и не понял. Поэтому я с трудом поднялась, игнорируя протянутую руку и подошла к Эрнесто.

— Дай-ка я осмотрю твои раны.

— Нет! — завопил Тарас, дергая меня за руку. Я ахнула от боли. — Нет! Ты не будешь этого делать! А не позволю, чтобы ты променяла меня на этого…

Я рывком выдернула свою руку из его захвата.

— Ты не имеешь права мне приказывать, — тихо, но твердо сказала я, глядя ему в глаза. — Я не твоя. И никогда ею не буду. А это — твой брат, который не виноват в ошибках вашего отца. Если бы моего брата кто-то посмел обидеть, я бы его разорвала на кусочки. А ты не даешь мне даже оказать ему помощь!

— Я не хотел брата! — закричал Тарас. — Ты не можешь меня попрекать за мои чувства!

— Не могу, — согласилась я. — Поэтому ты волен идти, куда хотел. Позволь мне исполнить свой долг.

— А если я его убью? — спросил кузнец. — Вот сейчас зарежу — и тебе не нужно будет отдавать ему какой-то непонятный долг.

— Он твой брат, — тихо сказала я.

— Сейчас он мне не брат, — горько сказал Тарас. — Сейчас он мне соперник. Думаешь, я не видел, как ты отвечала на его поцелуи? Думаешь, я не сравнил это с тем, как ты отвечала на мои?

— Убивай меня, — предложила я. — Ведь это из-за меня ты хочешь убить своего брата. Тарас, что бы там не было, что бы не стояло между вами, он — твой брат. В тебе и в нем течет одна кровь, что бы вы там оба не думали. Я не позволю тебе совершить ошибку, за которую ты будешь себя корить всю жизнь!

Плечи Тараса поникли. Шаркая ногами, как старик, он побрел к большому куску лестницы и сел на него, угрюмо глядя на нас.

— Ему сейчас тоже не позавидуешь, — сказал Эрнесто. — Ему плохо от огромного количества магической энергии, которая высвободилась в последнее время. Он же не умеет ею управлять, а магическая кровь должна была дать о себе знать.

— Но он хотя бы может ходить, — возразила я. — обопрись на меня.

Закинув руку молодого мага себе на плечо, я помогла ему встать — позвоночник отозвался острой болью — и мы пошли по коридору к уцелевшей лестнице. Тарас потащился за нами, что-то бормоча под нос.

— Я не знал, что у меня есть младший брат, — прошептал Эрнесто. — И я не знаю, как на это реагировать… Но я всегда хотел себе брата… Но сейчас…

— Подожди, — предложила я. — Со временем все станет на свои места.

На середине пути мы столкнулись с бежавшими навстречу Энрико и еще несколькими магами.

— Эрнесто! Ты уцелел! — с облегчением выдохнул целитель, взваливая на себя друга. — мы поместили всех преступников в подвалы, а уцелевших наших — по комнатам. Что делать дальше.

— Подожди, — выдохнул Эрнесто, — я подумаю.

— Остановись, пожалуйста, Кнопка, — попросил один из магов. — Я тебя постараюсь исцелить.

— Ее зовут Таша, — с непонятной яростью сказал Эрнесто. — Всем ясно?

Маги согласно закивали.

— А что с этим делать? — они показали на Тараса.

Эрнесто обернулся. Они встретились с Тарасом глазами и долго смотрели друг на друга.

— Не трогать ни в коем случае, — наконец сказал старший сын Ампаро Умного. — Пусть делает, что хочет.

— Сейчас, сейчас, — тем временем бормотал молодой маг, растирая ладони, — я не такой умелый, как Энрико. Сейчас…

С его ладони посыпались искорки, телу стало тепло.

— Мы нашли в развалинах твоего друга, — сообщил маг. — Того, которого лечил Энрико.

— Лео? — вскинула я голову. — Он жив?

— У Сильвестро почти совсем не оставалось сил, поэтому он его просто оглушил, — сказал маг. — С ним все в порядке. Он сейчас внизу, в холле. Там много ваших пришло… Эээ, куда?

Подхватив юбки, я пронеслась мимо удивленных магов, спеша на первый этаж. Мне нужно было увидеть Лео, самолично убедиться в том, что он жив.

В холле действительно было много людей. Уважаемый Павел, главы стражи, которые заседали у нас в колледже, стражники, аптекари… Все они были чем-то заняты, стоял гул голосов.

— Лео! — закричала я изо всех сил. — Лео!!!

— Я тут! — над толпой появилась рука.

Я пробралась к другу, расталкивая людей, совершенно забыв о вежливости.

— Лео! — он сидел на низенькой кушетке, бледный, с перевязанной головой.

Увидев меня, он раскрыл объятия и я упала в них с облегченным стоном.

— Ну, тш-ш-ш, — какими же успокаивающими были его объятия, то, как он прижимал ко меня к себе, как гладил по спутанным волосам. — Я очень рад, что ты жива, моя дорогая.

Он поднял мою голову за подбородок и заглянул в мои заплаканные глаза. Я с удивлением заметила, как по его щеке бежит слеза.

— Мне бы очень не хотелось тебя потерять.

Наверное, сегодня была ночь поцелуев. Поцелуй Лео был нежным, сладким и успокаивающим. И очень, очень приятным.

— Таисия, Леопольд, нашли время, — сказал за моей спиной ректор. — Раз вы на ногах, то вам нужно возвращаться в колледж. Работы очень много. Я вам сейчас найду сопровождающих. Вот, возьми куртку, Таисия, мне еще твоего воспаления легких не хватало.

— Знаешь что, Таша, — задумчиво сказал Лео, усадив меня к себе на колени. — Когда все это закончится, и мы останемся живыми — в чем я теперь почти уверен — я приглашу тебя на романтический вечер. Цветы, вино, шоколад, музыка. Как ты на это смотришь?

— Не знаю, — улыбнулась я. — Пока никак не смотрю.

— Потом посмотришь. А с женихом номер один мы как-нибудь разберемся, — решил Лео.

— Нет у меня уже жениха номер один.

— О! Вакантное место уже кто-то занял? Еще не успели? Дураки! Значит, я буду первым! Остальные — в очередь.

— Ты думаешь, еще кто-то будет? — удивилась я.

— Конечно, — серьезно ответил Лео. — С тобой, Таша, очень комфортно прятаться по кустам. Такие женщины на дороге не валяются.

Перед нами появился знакомый подросток-маг. Он недружелюбно посмотрел на Лео и неодобрительно — на меня.

— Я вас должен сопровождать до колледжа, — буркнул он. — Чтобы защитить в случае чего.

— А как вас зовут, господин маг? — спросила я.

— Зеферино, — сказал он, отворачиваясь. Наверное, он не одобрял нашего с Лео поведения, тогда как Эрнесто рисковал ради меня жизнью.

До колледжа мы дошли без приключений. Город был муст и тих, и только возле колледжа царило оживление. Люди с вещами, с детьми и даже с домашними питомцами, искали под его крышей спасения и горячей пищи.

У входа мы столкнулись с серым от усталости Антиохом.

— О, — вяло сказал он. — Хорошо, что вы вернулись. Таша, ты — в прачечную, там нужно руководить приготовлением ужина. Лео — на второй этаж, там тяжелых много.

— Я отдохнуть думал, — заикнулся было Лео, но Антиох смерил его таким взглядом, что сокурсник моментально взбодрился и очень энергично похромал на второй этаж.

— Антиох, — я остановила старосту за рукав. — У меня еще осталось немного стимулирующего, только оно смешалось с кучей других порошков. Дать тебе?

Он кивнул, прикрыв глаза и схватившись за дверной косяк. Я понимала его. В то время как люди ищут у нас помощи, мы просто не можем быть слабыми. Время для слабости будет потом, когда все закончится.

В прачечной было жарко из-за горящих очагов, на которых обычно в больших котлах вываривалось белье и бинты. Сейчас в этих котлах, загодя отчищенных младшекурсниками, булькала каша и кипела вода для чая. Буквально валящийся с ног коллега курсом младше быстро ввел меня в курс дела и повалился спать у стены.

Мы готовили пищу партиями, относя ее прямо в котлах людям, которые ели из той посуды, которая нашлась. Больше всего мне запомнилась дородная, хорошо одетая женщина, которая хлебала маленькой золотой ложечкой кашу из деревянного корытца, в котором обычно изготовлялись снадобья.

Проследить, чтобы всегда была горячая вода, каша, котлы, найти добровольцев, еще способных тягать их по ступенькам туда-сюда, контролировать расход продуктов, выделять емкости для использованных бинтов и простыней…

Сначала я держалась на силах, которые в меня влил целитель. Потом навалилась усталость. Потом усталость прошла и наступило оцепенение, когда в голове нет никаких мыслей и ты машинально исполняешь необходимые действия.

Из этого состояния меня вывел Лео, который довольно долго тряс меня за плечо.

— Все закончилось, Таша, — сказал он, едва шевеля бескровными губами. — Утро. Ложимся спать.

Я отпустила отдыхать всех подчиненных, оставив одного, который только недавно проснулся, следить за огнем в очагах. Мы с Лео нашли какой-то незанятый уголок, в котором заснули.

Мне ничего не снилось, я слишком устала.

Из сна меня смогла вырвать только ледяная вода, которой кто-то весьма нас щедро облил.

Я открыла глаза, и даже это движение отозвалось в теле пронзительной болью. Перед нами стояла куратор Лиза. За прошедшие сутки она похудела, кожа обвисла.

— Идите в общий зал, — сказала она. — Там сейчас собрание будет.

— Я сегодня особенно остро почему-то ненавижу жизнь, — пожаловался Лео, пока мы, дрожа от холода в промокшей одежде, поднимались в огромную комнату с рядами стульев, где обычно проводились собрания студентов. — а ты?

— Я так устала, что ничего не чувствую, — призналась я.

В зале было множество народа, мы едва нашли свободные стулья.

— Прошу тишины! — на сцене ректор зазвонил в колокольчик. — Начинаем наше собрание! Мы собрали вас, тех людей, которые спасали город эти сутки, чтобы рассказать о положении дел и решить, как будем действовать дальше. Перед вами сейчас выступит начальник городской стражи.

На сцену тяжело поднялся стражник, которого я до этого видела в кабинете у ректора на оперативных совещаниях.

— Нам удалось спасти город, — в зале поднялся радостный шум, начальник стражи выждал, пока он затихнет, и продолжил: — Господа маги закрыли Прорыв. Больше ни одно чудовище не попадет в наш мир. Все, которые попали в город, уничтожены. Но… у нас большие разрушения. Вся северная часть города в руинах. К сожалению нам не удалось избежать больших человеческих жертв, и их количество будет только расти, когда мы будем расчищать завалы. Сегодня утром из Быстрицы прибыли жукачары с грузом продовольствия, теплых вещей и лекарственных снадобий. Также прибыли отряды стражи.

— Они могли бы и поторопиться, — пробурчал сидящий рядом со мной пожилой аптекарь. — От Быстрицы до нас всего несколько часов на жукачарах стражников. Где они пропадали почти сутки, хотел бы я знать?

Я знала ответ на этот вопрос — наверное, в этом был замешан маг-старейшина Пабло, который хорошо подготовил этот Прорыв и, скорее всего, подкупил необходимых людей. Но говорить об этом я не имела права.

— Теперь послушаем временного управляющего Академией Духа господина мага Эрнесто Наглого, — объявил ректор после того, как начальник стражи закончил свой отчет про использование груза и людей, пришедших из Быстрицы.

Временного управляющего? Ого! Они что, истребили всех мало-мальски опытных магов, что теперь ими управляет Эрнесто?

Молодой маг выглядел значительно лучше, чем вчера вечером, хотя и на него наложили отпечаток последние тяжелые сутки, и даже целители ему не помогли. Но это на мой придирчивый взгляд. Для всех остальных он, уверена, выглядел могущественным магом — шикарная парадная мантия, чистые пышные волнистые волосы очень отличались от грязной и измятой одежды и спутанных волос сосульками у всех присутствующих. Кстати, Эрнесто обзавелся короткой стрижкой — видимо, даже могуществу целительской силы Энрико есть предел и ему не удалось отрастить волосы до прежней длины.

— Я хотел бы принести вам официальные извинения от лица всех магов, — сказал Эрнесто. Видно было, что эти слова дались ему нелегко.

Зал затих. Наступила тишина, которую иногда называют мертвой. Кажется, люди даже боялись дышать, настолько были изумлены. Еще никогда не случалось в истории такого, чтобы маги приносили свои извинения. Считалось что их действия изначально правильные и не подлежат обсуждению.

— Мы не смогли вовремя прийти на помощь городу, — продолжал Эрнесто. — И поэтому Академия берет на себя вину за разрушенные дома и погибших людей. К сожалению, на момент Прорыва, в нашей среде возникли некоторые разногласия, в результате которых, как видите, сменилось руководство Академией, а также ее политика.

Люди продолжали молчать, настороженно глядя на мага. Такие откровения были настолько необычными, что никто не знал, как нужно реагировать.

— Мы закрыли Прорыв, — сказал Эрнесто. Его голос дрогнул, и я вдруг поняла, что его необходимо поддержать.

Эрнесто потер ладони одна об другую. Настороженная, недоверчивая и враждебная атмосфера действовала на него угнетающе. Это для остальных он выглядел уверенным в себе магом, а я видела перед собой молодого человека, чей привычный мир разрушился в один день. И он вынужден взвалить все на свои плечи и строить уже другой мир, потому что на него растерянными взглядами смотрели пережившие переворот в Академии. Я прекрасно понимала Эрнесто. Так я пятнадцать лет назад начала создавать новый мир для малышей-братьев, которые тоже лишились привычного окружения, игрушек, и, самое главное — матери, которой слишком тяжело далось бегство из разрушенной деревни.

"Эрнесто, посмотри на меня", — мысленно приказала я со всей уверенностью, на которую была способна.

Я не надеялась на результат, но он оказался ошеломляющим. Эрнесто вскинул голову и его зеленые глаза встретились с моими.

"Все будет хорошо," — внушала я ему, сосредоточившись на этих чувствах. Я то знала. Я знала, что все будет хорошо. Потому что иначе не могло быть. Главное — мы живы. Мы целы. У нас есть силы. И мы построим себе новый мир, в котором будет хорошо жить. Я это знаю.

Миг — и перед аудиторией снова стоял могущественный маг, глава Академии Душа.

— Мы закрыли Прорыв, — повторил Эрнесто, но уже таким тоном, что захотелось вскочить со своего места и униженно благодарить магов за такое деяние. — С помощью стражи были уничтожены все иномирные создания. Наши целители готовы предложить свою… ммм… хорошо, безвозмездную помощь некоторым самым тяжелым раненым.

Атмосфера в зале изменилась. Теперь трепещущие от счастья быть перед могущественным магом люди с благодарностью принимали дары, которые он милостиво пожаловал.

— Академия готова финансово помочь руководству города восстановить часть разрушенных зданий, — сообщил Эрнесто.

— Таша, — прошептал кто-то за моей спиной за моей спиной. — Таша, ты нужна нам. Беда.

Мы с Лео стремительно обернулись. Пригнувшись, чтобы не мешать остальным слушать, между рядами стояла молоденькая студенточка.

— Что случилось? — спросила я. В животе мгновенно образовался кусок льда.

— Жена Николая. У нее начались роды, а она зовет его. Ведь ты была последняя, кто его видел…

Да, чтобы не происходило в моей жизни дальше, вина за то, что Николай погиб, будет всегда лежать на мне.

— Я иду.

— Я с тобой, — спокойно сказал Лео.

Не дослушав Эрнесто, мы выбрались из зала под осуждающими взглядами — тихо пробраться к выходу не удалось, деревянная нога Лео стучала и скребла по паркету.

Уже у выхода я бросила на Эрнесто извиняющийся взгляд — мне не хотелось его обижать. Он едва видно согласно качнул головой, у меня отлегло от сердца.

Мы вбежали в маленькую комнату, где на кровати корчилась молодая женщина с огромным животом. Уважаемая Агата, лекарь, принимающая самые тяжелые роды в городе, с обеспокоенным лицом вытирала жене — вдове — Николая лицо мокрой тряпкой.

— Она не хочет рожать, — сказала она, увидев нас. — не хочет рожать, пока не узнает, что с Николаем.

— Не хочет рожать — это что значит? — спросил Леопольд растерянно. — как можно не хотеть рожать? Я думал, это не контролируемый процесс.

— Очень даже контролируемый, — вспылила Агата, стараясь контролировать свой голос, чтобы не кричать. — В таком состоянии она погубит и себя, и ребенка. Таша, тебя последнюю видели с Николаем. Поговори с Ириной.

Лекарь сделала приглашающий жест рукой. Я застыла у двери, не в силах сделать хоть один шаг. Что я ей скажу? Из-за меня погиб твой муж, но ты все равно должна рожать, тужиться по команде?

Время замерло. Все смотрели на меня, а меня задавило тяжеленное чувство вины, я только беззвучно открывала рот.

Вдруг Лео стремительным шагом пересек комнату и подошел к кровати. Он сжал лицо Ирины своими руками и заставил посмотреть на себя.

— Послушай меня, девочка, — сказал он ласково, но твердо. — Николай пожертвовал собой ради спасения горожан. Он оставался аптекарем до самого мгновения своей смерти, но умер с твоим именем на устах. Ты поняла меня? Хотя он до конца оставался верен своему долгу, но думал и беспокоился он о тебе. Ты должна родить этого ребенка, должна перед памятью о своем муже. Ради того, чтобы вы с малышом могли спокойно и мирно жить, чтобы вам ничего не угрожало, Николай пожертвовал собой. И если ты сейчас поддашься своим эмоциям, то это значит, что ты перечеркнешь все то хорошее, что между вами было во время супружества. Этот ребенок — часть Николая, и ты должна сделать так, чтобы он жил. Понятно?

Завороженная женщина кивнула.

— Я буду рядом, — все так же твердо и нежно сказал Лео. — И у нас все получится.

Я никогда не видела Леопольда таким. Весельчак и балагур, который никак не мог закончить аптекарский колледж, отступил, и на его месте внезапно проявился тот профессионал, к которому едут за спасением даже из других городов.

Никем не замеченная, я выскользнула за двери, и побежала по коридору.

Я думала, что во мне появилось что-то новое после прошедшей ночи, я думала, что я стала сильнее, но я снова отступила, встретившись с трудностью. Так я разрешала отцу решить за меня мою судьбу, хоть его решения и шли вразрез с моими мечтами и планами. Почему я не осмелилась раньше уйти из дома? Ведь я же вполне могу обеспечить себя сама, и жить независимо. Ведь я же почти аптекарь! Что мне до мнения окружающих, когда у меня есть моя цель — аптека с красными стенами! И тут… Почему у меня не хватило силы духа подойти к Ирине и смело признаться, что ее муж умер по моей вине? Почему Лео, а не я, нашел нужные слова?..

— Эй, Таша! Хватит предаваться жалости к самой себе, — Лео встряхнул меня за плечи. — У Ирины мальчик, назвали Николаем. Все хорошо.

— Как ты меня нашел? — икая от слез, спросила я.

— А где же тебя еще искать, как не в чулане со швабрами и вениками? — удивился сокурсник.

Он отодвинул меня, устроил себе удобную лежанку из метел и с комфортом на нее уселся.

— Хорошо! — выдохнул он. — А, главное, нас тут не найдут. Чего-то я устал… Ну, что стряслось?

— Я… думаю, это из-за меня погиб Николай! — всхлипнула я.

— Почему это? — искренне удивился Лео.

— Ну, вы со мной пошли в Академию, и там его убили…

— Что за ерунда! Таша, ты говоришь глупости. Николай — взрослый человек, а каждый взрослый человек должен сам отвечать за свои ошибки. Ты же его волоком в академию не тащила? Не тащила. Ты его заставляла кидаться магам под нос? Не заставляла. Это были его решения, за которые он и поплатился. Мне тоже искренне жаль Николая, но, как бы это грубо не звучало, он сам виноват. Так что давай, успокаивайся, и иди посмотри на его сына. Агата говорит, что он похож на отца, но мне показалось, что он похож на печеное яблоко. Новорожденные дети такие мерзкие!

— Как ты можешь так говорить! — возмутилась я. — Надеюсь, ты хоть этого роженице не сказал?

— Нет, нет, что ты! Я просто сказал "Фуу!", когда мне предложили его подержать.

Открыв рот, я уставилась на Лео. Его лицо было совершенно серьезным. Он что, действительно так сделал??

Но вдруг Лео расхохотался, да так заразительно, что я тоже последовала его примеру. Мы хохотали, хохотали, и никак не могли остановиться.

Как только я выбилась из сил, Лео простонал:

— Я его взял на руки и говорю: "Какой прекрасный младенец! Как он похож на отца! Особенно уши!"

— Уши? Почему уши?

— Потому что это самое приличное в младенце. В новорожденном уши — единственное, что похоже на человеческое!

И мы снова засмеялись.

Когда смех иссяк, а щеки и живот заболели, я почувствовала себя значительно лучше.

— Ну ладно, — сказал Лео, вытирая слезы. — Пойдем. Работы еще… очень много. Там начали приносить тех, кто прятался в подвалах или был под завалом. Как же я мечтаю выспаться! Мы сегодня все несколько часов поспали. А вот если бы в кровати, на чистых простынях, да после ванны… Эх….

Я согласно кивала, вспоминая, какое это удовольствие — купаться в большой ванной. Конечно, Лео из более обеспеченной семьи, чем я, у них есть ванна, ему повезло.

Мы побрели на первый этаж снова принимать раненых. И в эту ночь нам не удастся поспать в своих постелях, это было понятно. К тому же, если честно, мне и не хотелось возвращаться домой. Если дом уцелел во время прорыва, то основательно выстыл. А это значит, что мне придется долго топить печку, чтобы нагреть хотя бы кухню, греть воду в специальном баке для купания, готовить еду. А у меня все болело от усталости, и я уже даже начинала завидовать тем, кто лежал на холодных столах в покойницкой. Им уже не приходится заставлять себя шевелиться и что-то делать, а главное — смотреть на людские страдания.

Из Быстрицы к нам на помощь прибыло только десять аптекарей — все остальные побоялись. Специалистов катастрофически не хватало.

В какой-то момент я просто отключилась, и проснулась только через несколько часов, лежа на полу и аккуратно укрытая одеялом. На моей груди громко храпел Антиох, а на затекших ногах — куратор Лиза. Я пошевелила пальцами, разгоняя кровь, и снова заснула.

Для того, чтобы меня разбудить, одному из аптекарей пришлось поставить меня на ноги. Только упав с высоты своего роста, я смогла открыть глаза.

— На дежурство на первый этаж, — приказал мне аптекарь, завернулся в мое одеяло и мгновенно заснул.

Еще трое суток мы работали, сменяя друг друга и спя урывками.

Кто-то из добровольцев всегда следил, чтобы мы не засыпали с мисками каши в руках, потому что стоило на что-то опереться — даже не присесть, как организм сразу же пытался отключиться.

Люди постепенно расходились по своим домам, у нас оставались только раненые и бездомнее, но и те постепенно находили себе приют — у родственников, знакомых или в гостиницах, их пребывание там оплачивала Академия.

Собрание знатных людей быстро сменило нашего городского управляющего, который ничего не сделал во время Прорыва, и оперативно избрало нового.

По городу поползли слухи, что маги убивали людей, но их быстро кто-то прекратил.

И вот, наконец-то настал долгожданный момент.

— Всем студентам, кроме выпускников, можно расходиться по домам, — объявил ректор. — Выпускники остаются на ночное дежурство, а всех остальных ждем завтра.

В чьей-то куртке — ту, которую мне дал ректор еще в Академии, мне не удалось отыскать, — я покинула колледж. Холодный ветер приятно прикоснулся к разгоряченному лицу. Я вышла за ворота, отыскала более-менее чистый сугроб и с наслаждение растерла лицо колючим снегом.

Ориентируясь по свету уцелевших фонарей, я отправилась домой.

Прорыв закончился.