"По следам великанов" - читать интересную книгу автора (Непомнящий Николай Николаевич)

Исследования с помощью кайла и пороха

После поражения Наполеона при Ватерлоо (июнь 1815 года) о попытках французских ученых разгадать тайны Великой пирамиды было забыто, и проходы, которые они с таким трудом расчистили, снова были занесены песками из пустыни. Следующее открытие, связанное с пирамидами, было суждено сделать итальянцам.

Пока Наполеон находился в изгнании на острове Святой Елены, генуэзский купец капитан Кавилья прибыл в Египет на своем мальтийском судне под британским флагом. Заинтригованный загадкой Великой пирамиды, он принялся исследовать пирамиды Гизы, Время от времени поправляя свое материальное положение тем, что помогал богатым европейцам, жаждущим окунуться в древность, обследовать египетские гробницы.

Кавилья считался «энтузиастом, попавшим в святыню, хранящую загадку античности, который пожертвовал родиной, домом, друзьями и благополучием за возможность удовлетворить свою утонченную, но все же эксцентрическую натуру, исследуя скрытые тайны пирамид и гробниц Египта», — писал о нем современник. Он расчистил залежи помета в Палате Девисона и обустроился там, превратив мрачную дыру в обитаемое жилище, хотя непонятно, как это ему удалось, учитывая, что палата была высотой всего один метр.

Александр Уильям Кроуфорд (позже лорд Линдсей), который встретил Кавилью в Каире, обнаружил, что итальянец был глубоко религиозным человеком, хорошо знающим Библию, которую он постоянно цитировал, но вместе с тем им владели какие-то странные идеи относительно того, что он намеревался найти в пирамиде. Кроуфорд писал: «Кавилья рассказал мне, что обратился в своей работе к исследованию магии, анималистического магнетизма и тому подобного и так увлекся, что чуть было не погиб… он говорил, что достиг таких глубин, проникать в которые запрещено человеку, и только непорочность его намерений спасла его».

Кавилья был убежден, что если он проникнет в глубь пирамиды, то наконец обнаружит потайную палату. Одержимый этой идеей, он нанял арабских рабочих, которые должны были прорыть туннель из Палаты Девисона. Но, несмотря на их усердие, ничего, кроме каменной кладки, найти не удалось.

В конце концов Кавилья вынужден был оставить эти попытки. Чтобы как-то утешить себя, он принялся обследовать колодец. Он спустился на 37 метров глубже грота, обнаружив вслед за Девисоном, что дно сплошь забито песком и обломками камней и воздух содержит очень мало кислорода. Кавилья вознамерился расчистить дно и посмотреть, куда ведет колодец дальше. Ему удалось уговорить арабов вычерпывать лесок корзинами, но туннель был слишком узким, а воздух настолько спертым, что арабы теряли сознание и отказались продолжать раскопки. Кавилья пытался очистить воздух, зажигая серу, но все равно дышать было невозможно.

Тогда Кавилья применил другой подход. Он попытался расчистить главный Нисходящий туннель до подземной шахты, которая некогда была завалена Аль-Мамуном при его продвижении по Восходящему туннелю. Кавилья вынес камни из пирамиды и смог на четвереньках проползти по туннелю сорок пять метров; но стало очень жарко и трудно дышать. И все же он не сдавался. Пройдя еще пятнадцать метров, он сделал открытие, которое подсказывало, что он на верном пути. На западной стене туннеля он обнаружил низкую дверь, за которой была шахта. Когда арабы начали пробиваться в дверь, Кавилья ощутил явственный запах серы. Это навело на мысль, что он близок к решению проблемы: где-то рядом должен быть колодец.

Работая дальше, арабы внезапно наткнулись на пустоту, и на них сверху свалилась гора мусора. Тут же в туннель прорвался свежий воздух, и все смогли наконец вдохнуть полной грудью. Так было обнаружено дно колодца. Но до конца загадка осталась нерешенной. Кто вырыл колодец? Когда и зачем?

Как раз в тот самый момент, когда Кавилья занялся решением этого вопроса, пирамида попала в поле зрения одного странного человека, по характеру это была полная противоположность романтику и отшельнику Кавилье. Ричард Ховард-Виз, британский гвардейский офицер, сначала тесно сотрудничал с Кавильей, но вскоре они разругались и расстались.

Полковник Ховард-Виз, сын генерала Ричарда Виза и внук графа Стаффорда, угрюмый человек и лишенный чувства юмора, в прошлом конюший герцога Кемберландского, был бескомпромиссным и недальновидным, как и герцег Веллингтон, которому он служил.

Он являлся сущим наказанием для семьи, которая была только счастлива отослать его подальше от Бэкингемшира, хотя это и стоило ей части наследства. Именно так Ховард-Виз получил более десяти тысяч фунтов стерлингов, которые теперь мог потратить на исследование пирамиды. Впервые он увидел пирамиду во время ночной верховой прогулки в ноябре 1836 года. По его словам, он был заинтригован «атмосферой древности, тайной происхождения и… странностями их конструкции». Его заинтересовало, «для чего предназначались уже исследованные туннели и камеры и в большей степени другие туннели и камеры, которые, возможно, существуют в величественной постройке».

Воодушевленный идеями Кавильи относительно мистических свойств Великой пирамиды, Ховард-Виз нанял профессионального гражданского инженера Джона Шае Перринга, состоявшего на службе у Мухаммеда Али, халифа Египта. Перринг должен был замерить все пирамиды и гробницы на плато Гиза, а также расположенные южнее. Ховард-Виз обосновался в пустой гробнице около Великой пирамиды и нанял больше рабочих, нежели какой-либо другой исследователь со времен Аль-Мамуна, иногда их численность доходила до семисот. Кавилью он назначил надзирателем.

Все шло хорошо до тех пор, пока полковник не собрался предпринять поездку вверх по Нилу с целью обследовать дальние пирамиды. Вернувшись, он был взбешен, узнав, что Кавилья почти полностью забросил работы в Великой пирамиде и заставил людей заниматься поисками мумий и маленьких зеленых идолов в соседних гробницах. Кавилья был обижен нападками полковника и, размахивая руками, кричал ему, что «он один способен предпринять раскопки и понять ценность „таинственного“ и „древнего“, а у полковника ничего, кроме денег, нет».

На этом исследования Кавильи в Египте закончились. Он уехал в Париж, где нашел поддержку другого любителя древности — бывшего британского посла в Оттоманской Порте лорда Элжина.

Ховард-Виз взял на себя обязанности Кавильи.

В Усыпальнице царицы рабочие работали в две смены, прорубая пол напротив ниши, но нашли там только старую корзину. В Палате Девисона они обнаружили трещину в потолке, в которую смогли просунуть тростник длиной в метр. Решив, что трещина указывает на наличие другой камеры наверху, Ховард-Виз велел рабочим разобрать потолок. Но камень оказался очень прочным, и рабочие не смогли выносить духоты в ограниченном пространстве низкой палаты.

С Мокаттамских холмов были специально выписаны квалифицированные каменотесы, но и они не смогли работать в таких условиях. Тогда Ховард-Виз решил применить порох. Когда дым от взрыва рассеялся, он с удовлетворением обнаружил, что над Палатой Девисона действительно находится другое помещение, которому он дал имя Веллингтона. Пол этой камеры составляли девять гранитных блоков, каждый весом более пятидесяти тонн, служивших потолком Палаты Девисона. В метре над ними располагался еще один плоский потолок из восьми гранитных плит.

Новая камера произвела странное впечатление на проникших в нее людей: она показалась им черной. Пол был устлан не пометом летучих мышей, а тонким слоем черного порошка, который при ближайшем рассмотрении оказался веществом, составлявшим останки первобытной фауны, другими словами, сброшенной чешуей и кожей насекомых; живых насекомых не обнаружили. Убежденный в том, что наверху располагается еще одна камера, Ховард-Виз приказал произвести еще один взрыв.

Одна за другой были обнаружены три новые камеры выше двух первых, потолок в самой верхней был двускатным. Эти палаты Ховард-Виз назвал в честь адмирала Нельсона, леди Анны Арбутнот, жены генерал-лейтенанта Роберта Арбутнота, который посетил пирамиду вскоре после того, как была обнаружена палата, и полковника Кемпбелла, британского консула в Каире.

Наибольший интерес представляли не столько сами палаты, сколько блоки, так называемые картуши, с красными иероглифическими надписями на стенах верхних палат. Благодаря Розеттскому камню и последователям Шампольона один из этих картушей был расшифрован египтологами, он содержал имя того, кому предназначалась пирамида, — Хуфу, второго фараона Четвертой династии, названного греками Хеопсом, правление которого относится приблизительно к 3-му тысячелетию до н. э.

Конечно, нельзя доказать, что Хуфу на самом деле был Хеопсом, правившим в Египте. Но тот факт, что подобные картуши были найдены в каменоломнях гор Вади-Магара, откуда в основном доставлялся строительный материал для пирамиды, придавал вес гипотезе. Одно было бесспорным. Кто бы ни выполнил эти надписи, они были сделаны до того, как была заложена палата и завершено строительство пирамиды; оттуда не было другого выхода, кроме проделанного полковником.

Оставались сомнения, что этот картуш мог принадлежать более раннему фараону, неизвестному египтологам; но при отсутствии доказательств было трудно оспорить предположение, что пирамида была построена при Хеопсе, как писали Геродот и другие античные авторы.

Что касается назначения пяти возвышающихся одна над другой камер, то и Ховард-Виз, и последующие исследователи сошлись на том, что оно состояло в том, чтобы уменьшить давление на плоский потолок Усыпальницы царя. Другое значительное открытие, сделанное полковником в Усыпальнице царя, доказывало гипотезу доктора Харвея. Еще Гривс обнаружил на боковых стенах Усыпальницы царя два отверстия диаметром более двадцати сантиметров, но только Хилл, владелец каирского отеля, помогавший Ховард-Визу, забрался снаружи на пирамиду и нашел в соответствующих местах два подобных отверстия, и таким образом было доказано, что отверстия завершают шахту глубиной более шестидесяти метров. Инженер Перринг едва не лишился головы, когда камень, отколотый Хиллом, пролетел по всей этой вентиляционной шахте.

Когда вентиляционные шахты были прочищены, в Усыпальницу царя стал поступать свежий воздух. Таким образом температура в этой палате в центре пирамиды оставалась всегда равной 20 градусам независимо от погоды снаружи. Это открытие подтверждало также теорию Жомара о том, что палата являлась хранилищем мер и весов, что требовало поддержания постоянной температуры и давления, как, например, в парижской обсерватории стандартов мер, находящейся на глубине двадцать пять метров.

Но еще более сенсационным представляется другое открытие Ховард-Виза. Со средних веков, когда арабы ободрали верхний слой пирамиды, ее основание окружали кучи песка и камней, которые иногда достигали высоты пятнадцать метров. Два северных угла, расчищенные несколько лет назад французами, уже снова были засыпаны. На этот раз Ховард-Виз решил расчистить часть завала в центре северного фасада, чтобы попытаться добраться до основания. В процессе этой работы он сделал великое открытие: две облицовочные отшлифованные известняковые плиты на нижнем уровне пирамиды были по-прежнему на месте.

Эта находка положила конец спору о внешнем покрытии; она заставила умолкнуть тех, кто считал поверье об отшлифованном известняке красивой легендой. Плиты были вырезаны настолько аккуратно, что стало возможным измерить точный первоначальный угол наклона. Плиты размером 1,5 на 3,6 на 2,4 метра дали угол 51 градус 51 минута, и он оказался несколько острее вычисленного французами.

Вырезанные под идеальным углом и отполированные до блеска, плиты представляли собой красивое зрелище, как говорил Ховард-Виз, «угол был выполнен так великолепно, словно при помощи современных оптических инструментов. Стыки были едва различимы и были не толще серебряной фольги». Полковнику также удалось освободить от завалов часть фундамента, на котором возводилась пирамида и который тянулся на север. «Он был аккуратно уложен и тщательно обработан, — замечал Ховард-Виз, — но под постройкой он был уложен даже еще более аккуратно и абсолютно ровно».

Этот феномен еще несколько лет останется тайной, но исследователь сделал следующий вывод: «Я считаю, что Усыпальница царя, мостовая и облицовочные плиты являют нам непревзойденный образец мастерства». Полковник распорядился немедленно прикрыть плиты в ожидании разрешения перевезти их в Британский музей, но разъяренные мусульмане раскопали и откололи от них ровные края, им была ненавистна сама мысль о том, что христиане могут вывезти ценности из их страны.

Имея угол наклона в 51 градус 51 минуту и длину основания 763,62 фута, стало возможным вычислить уточненные размеры пирамиды. Ее перпендикулярная высота до предположительного местонахождения замкового камня обозначалась теперь величиной 147,9 метра.

В 1840 году полковник Ховард-Виз отбыл в Англию, увезя с собой множество записей. На родине он издал два изящно оформленных тома, содержащих детальное описание его исследований в Египте, — «Работы, осуществленные в пирамидах Гизы в 1837 году». В книгу вошли цитаты из трудов 71 европейского и 32 азиатских авторов, которые писали о пирамиде начиная с V века до н. э. до XIX века н. э. Помощник полковника Джон Перринг также написал объемистый труд с довольно симпатичными гравюрами «Пирамиды Гизы, лично наблюдаемые и измеренные».

К сожалению, оказался утерянным лучший трофей Ховард-Виза — саркофаг Микерина, найденный им в подземной палате третьей пирамиды: корабль, который вез саркофаг, попал в бурю недалеко от берегов Испании и затонул.

Замеры и вычисления, сделанные Ховард-Визом и Перрингом, ознаменовали начало нового этапа в исследованиях Великой пирамиды, он получил название «пирамидология».