"По лезвию ножа, или В погоне за истиной. Книга 2" - читать интересную книгу автора (Окулов Максим)

Зло наступает

Александр Иванович присел за столик открывшейся недавно летней кафешки и заказал кофе. Он открыл кожаную папку и еще раз просмотрел полученные сегодня документы. По факсу были переданы копии решения комиссии по условно-досрочному освобождения в отношении Заречина Дениса Григорьевича и Дорохова Ивана Дмитриевича. К документу были приложены характеристики. Соколов невольно улыбнулся. Следуя этим бумагам, Заречина и Дорохова уже давно надо было канонизировать. Начальник колонии искренне отозвался на личную просьбу Генерального прокурора, но и Соколов в долгу не остался. Оригиналы документов, копии которых Александр Иванович держал в руках, завтра же отправятся на рассмотрение красноярского судьи. Это была женщина средних лет, с которой Соколов был заочно знаком. К сожалению, впереди были майские праздники, и дело двух сидельцев будет рассмотрено только в конце мая.

Эта тема не вызывала у Генерального сильного беспокойства. Гораздо хуже обстояли дела с сектой Святославского. Этот монстр, словно злой паук, опутал сетью почти все Зауралье да еще умудрился заполучить покровителей в верхних эшелонах власти на федеральном уровне. Две недели назад Соколову удалось пробить решение о создании рабочей группы по проверке деятельности правоохранительных органов в Красноярске и возбуждении уголовного дела на «Церковь Сына Царствующую». Двое сотрудников Генеральной прокуратуры десять дней назад вылетели в Красноярск. Вчера с ними пропала связь. Что могло случиться? Александр Иванович ломал над этим голову с самого утра. Местная милиция отмалчивалась, делая какие-то туманные намеки на аморальный образ жизни, который вели командированные. Соколов в это не верил. Он лично знал ребят — это были лучшие сотрудники, один из которых был другом Александра Ивановича.

Ожил в кармане мобильный телефон.

— Здравствуй, Коля, — звонил один из замов Соколова, давний приятель.

— Иваныч, скверные новости из Красноярска, — по тону собеседника стало ясно, что случилось что-то ужасное.

— Что стряслось?

— Наших ребят нашли мертвыми.

— ЧТО?! — Александр Иванович резко поднялся из кресла. — Как?! Не может быть!

— Угу… Их нашли в каком-то притоне. Оба умерли от передоза. Якобы обкололись местной синтетической дрянью.

— Чушь! Ребята не баловались наркотиками! — на Соколова стали оборачиваться немногочисленные посетители кафе, и он, сбавив тон, сел обратно в кресло. — Это просто ерунда какая-то.

— Да, ерунда и есть, однако ребята мертвы.

— Да они что там — охренели совсем?!

— Иваныч, я сам не могу в себя придти. Какой-то театр абсурда. Прикинь, там еще свидетели нашлись, которые дали показания, что наши ребята к ним каждый день приходили, шантажировали их, брали наркотики бесплатно, да еще требовали проституток им предоставить. Заметь, тоже бесплатно.

— Вот! Вот это прокол! Я этих свидетелей лично сам в Москву доставлю и вытрясу наружу вместе с их тухлым ливером всю их подленькую душонку. Заказывай мне билет!

— Не торопись, Иваныч, — голос собеседника был полон скепсиса, — они придурки только на первый взгляд. Те, кто дал показания, тоже умерли от передоза, минувшей ночью…

— Понятно. Ребята пошли ва-банк! Ну что же: хотят войны, они ее получат! — Соколов размахнулся и швырнул в ствол дерева пустую кофейную чашку, которую так и держал в руке во время всего разговора. Толстый фарфор разлетелся вдребезги.

Александр Иванович быстрым шагом двигался в сторону Малой Дмитровки. У него некоторое время назад уже сформировался план дальнейших действий. Генеральный понял, что придется обращаться в самые верха государственной власти. Соколову удалось аккуратно выявить некоторых должностных лиц, которые прикрывали секту Святославского. Оставался главный вопрос — всех ли он просчитал? От этого зависело слишком многое, из-за этого он так долго не решался начать активные действия. Ох, как же он корил себя за это! Погибли ребята. И их послал Соколов. Послал на верную смерть. Александр Иванович сжал зубы до скрипа, желваки заиграли на скулах, а быстрый шаг перешел в легкий бег. Все! Терпеть более нельзя! Соколов вихрем вбежал в свой кабинет и рывком снял трубку телефона…

Начальник УВД Красноярского края генерал-майор Косован ни разу в жизни не чувствовал себя так плохо. Василий Петрович выглядел на свои пятьдесят: густая копна седых волос, хорошая физическая форма, среднего роста, возраст выдавали глубокие морщины на лице. Своей карьерой генерал очень дорожил, отчасти поэтому и был сейчас в состоянии, близком к панике. В бесплодных попытках дозвониться Гиле и Святославскому он уже ополовинил бутылку коньяка. Василий Петрович не мог ни сидеть, ни лежать, ни стоять: он без устали расхаживал по кабинету, периодически закуривая новую сигарету и подливая коньяк.

— Ну козел, ну урод! Ведь чувствовал, что нельзя с ним связываться! Да что чувствовал — знал! Знал, что рано или поздно кончится именно этим! Он же ненормальный, у него крыша съехала уже давно! Козел, баран, идиот!

Да, знакомство со Святославским состоялось весьма неожиданно. Начальник Красноярского УВД имел голубую мечту — купить квартиру в Москве. Жена ему буквально проела плешь на эту тему. Она давно представляла себя посетительницей уютных косметических салонов и богатых бутиков, а сын мечтал наконец-то приобщиться к яркой клубной жизни столицы. Нет, Косовану они, конечно, говорили иное. Сыну через несколько лет придется поступать в институт, и это возможно сделать только в Москве, раз уж папа не заработал на Оксфорд или Кембридж. Жена же постоянно находила у себя все новые болячки, которые, по ее словам, можно полностью исцелить только в столице. Над главой семейства же словно висел злой рок. Сначала его — тертого мента — банально кинули, продав квартиру, оформленную на подставное лицо. Впредь Косован решил быть осторожнее и работать только через проверенные риэлтерские фирмы. Он опять начал собирать деньги, не гнушаясь преступлениями, но цены на столичную недвижимость начали резко ползти вверх, а генерал не хотел довольствоваться спальными районами, в которых жили, по его мнению, только лохи. Получалось так, что риэлтер выплачивал покупателю залог за понравившуюся квартиру, Василий Петрович срочно оформлял себе командировку в Москву, но, когда он прилетал, чтобы оформить сделку, продавец заламывал цену. Косовану предлагали другие варианты, но жена категорически отказывалась. Так бы он и мучился, пока в очередной его неудачный визит в столицу к нему не обратился необычного вида мужчина. Это был Святославский, о котором генерал уже был наслышан. Чутье подсказало старому взяточнику, что здесь пахнет большими деньгами, но он тогда даже не догадывался об истинных размерах сумм. А вступительным взносом стал «скромный» пентхауз в одной из новостроек в центре города. Обозрев чудесные виды старой Москвы, открывавшиеся из окон зимнего сада, Василий Петрович молча пожал Святославскому руку и принял увесистую связку ключей. По приезде в Красноярск генерал познакомился с Гилей, посетив известное заведение «Зодиак». Там его судьба пересеклась с молодой девушкой Кармой. Опытная проститутка с видимым удовольствием проделывала с мужчиной то, от одного лишь упоминания чего жена Косована кривила рот и изображала рвотные позывы. Генерал влюбился, словно мальчик, и его визиты в бордель стали регулярными.

Косован в очередной раз попытался соединиться с Радошем. После третьего гудка трубку сняли.

— Алло? — голос собеседника был совершенно спокоен.

— Ты, козел, чего творишь?! Ты соображаешь, что делаешь, урод! — генерал орал в трубку во все горло.

— А, это вы, Василий Петрович. А что стряслось? Где же ваши манеры, вы даже не поздоровались и сыплете на меня такими эпитетами, что…

— Чего?! Эпитеты тебя не устраивают, пидер! Ты зачем мочканул московских?! Ты представляешь, ЧТО теперь будет? Где Гиля?!

— Косован, успокойся! — Радош слегка повысил голос. — Гиля списан за ненадобностью, его обязанности исполняет Шпаллер. А следаки эти из Москвы сами виноваты. Там все чисто — комар носа не подточит. Хозяйничать на нашей с тобой территории никому право не дано.

— На нашей?! Да ты чего, Родя?! Ты забыл, кто ты и кто я?! Ты кем себя возомнил?

— Да все нормально, Вася. Я ничего не забыл, а вот ты запамятовал, кому обязан своим благосостоянием. Помимо этого твое управление занимает лидирующие позиции во всей России. И кому ты обязан этим? Кто тебе помогает выполнять план раскрытия преступлений?! Ты забыл, благодаря кому регулярно и без всякого риска удовлетворяешь свои сексуальные потребности!

— Ты меня за горло не бери, Родя, я, знаешь, пуганый.

— Ты?! Ты пуганый? Вася, я тебя еще не пугал по-настоящему. Вот если я тебе для начала на работу пришлю некоторые видеозаписи… — повисла пауза.

— Сука! — опомнился наконец Косован.

— От суки слышу. Так что успокойся, прикрой хлебало и делай свое дело. До связи! — Святославский отключился.

— Ну я тебе этого так не оставлю! — со злобой прошипел генерал, глядя на замолчавшую трубку. Он стремительно подскочил к рабочему столу и связался с секретарем. — Галя! Немедленно Краева ко мне. Да, срочно!

Святославский тем временем серьезно задумался, опустившись в глубокое кресло. Ему было определенно ясно, что бизнес подходит к логическому завершению. Он с самого начала своей деятельности прекрасно понимал, что рано или поздно это произойдет. Момент настал.

Радош перешел в кабинет и включил оборудование для звукозаписи: именно здесь он создавал свои «шедевры проповеди», которые потом круглые сутки слушали несчастные сектанты. Минут пять гуру входил в образ. Из его глаз потекли слезы, на лице отобразилось приторное слащавое блаженство.

— Братья и сестры, — начал Святославский дрожащим голосом, — сегодня меня в очередной раз посетил господь! Он сказал мне, что это было его последнее посещение. Мы призваны соединиться с ним в вечном блаженстве. Наши мучения кончились! — тон все более нарастал, срываясь на истерические нотки. — Мы скоро будем свободны! Мы призваны к свободе, а весь этот мир погрязнет в хаосе! Наш господь милостив, он не хочет, чтобы мы испытали и малую толику тех страданий, которые предуготованы безумным людям, поэтому мы уходим сейчас! Нам надо быть готовыми к благословенному дню. Он настанет! Настанет уже очень скоро! Я с вами, дорогие мои братья и сестры! Мы все вместе в белых сверкающих одеждах предстанем пред господом нашим! Радуйтесь, радуйтесь и веселитесь, близок день! Близка радость! Мы уже почти на небесах! Загробный пир начинается, и я благословляю всех пить вино! С этого дня я благословляю супружеские отношения! Радуйтесь, веселитесь и совокупляйтесь без сомнения и стыда, ибо такова воля господа нашего! Мы Россия великая, с нами Бог! Мы Россия великая, с нами Бог!

Радош отключил запись и вытер мокрое от слез лицо. Затем он вызвал специалиста по звукозаписи, велел срочно размножить новую проповедь и раздать кассеты всем членам секты. Также Святославский приказал закупить дешевое молдавское вино и в неограниченном количестве снабжать им все трапезные.

— Загробный пир начинается, — зловеще ухмыльнулся Родя, потирая руки. — Спасибо вам, милые, за все. Пляски кончились! Насладитесь радостью жизни перед смертью и помните мою доброту! — стены приемной сотряслись от дикого хохота.

Полковник Краев уже давно ждал этого разговора. Словно старый хитрый лис, он давно чувствовал приближение беды, а уж убийство двух столичных следователей было и в самом деле перебором.

— Да-да, заходи! — крикнул Косован в ответ на стук в дверь, которая тут же открылась и в образовавшийся проем просунулась лисья мордочка преданного зама.

— Разрешите, Василий Петрович?

— Хватит этой дипломатии, не до того! Заходи и на вот выпей! — генерал налил Краеву коньяка, тот разместил изрядно растолстевший зад в одном из кресел, а начальник расположился напротив. — Догадываешься, зачем позвал?

— А то!

— И что думаешь делать?

— Заметать следы, что же еще?

— Правильно соображаешь. С чего начнем?

— Для нас самые опасные люди — это Святославский и Загоруйко, но последнего давно не видать.

— Святославский вроде как его списал. А с нашим гуру, думаю, надо кончать в самый последний момент, к нему так просто не подберешься, да и неизвестно, что там решат наверху. Вдруг эта гнусная свинья опять выпутается, тогда нам несдобровать.

— Начнем с мелочевки? — догадался услужливый зам.

— Вот именно. Начинай зачистку всех возможных свидетелей, не досаждая слишком сильно Радошу, но параллельно готовь операцию по нейтрализации его боевиков. Как только обезоружим его организацию, возьмем завод, а уж потом и самого святошу.

— Понял шеф, разрешите идти?

— Иди, полковник.

Косовану стало заметно легче, стоило лишь оказаться в своем любимом образе могущественного генерала милиции, способного вершить человеческие судьбы. Он и не догадывался, что его собственную судьбу пару дней назад решил верный зам — обладатель располневшего зада и лисьей физиономии.

Еще пол года назад полковник Краев «почувствовал нечто». Он не мог это объяснить толком даже самому себе: неожиданно появилось ощущение, что воздух вокруг сильно наэлектризовался, даже ощущались легкие покалывания на теле. Заместитель сделал правильный вывод и начал готовиться. В первую очередь он собрал исчерпывающий материал, который неопровержимо доказывал причастность одного высшего чиновника УВД края к преступной деятельности Косована. Это и понятно: случись расследование, никто не поверит, что генерал лично общался со всеми подполковниками, майорами, капитанами и так далее — с теми, кто непосредственно убивал, укрывал, угрожал и получал взятки. Надо было найти человека из ближайшего окружения шефа, которого можно было бы подставить вместо себя. Что до своих реальных контактов в подчиненными, то Краев был осторожен с самого начала, выбрав двух доверенных людей, которым и отдавал конкретные приказы. Далее он выслушивал отчеты об их исполнении и получал пухлые конверты. Понятно, что этих подчиненных придется убрать. Еще оставались сами сектанты. Со Святославским общался Косован, Гиля, очевидно, мертв, а вот его преемник… Здесь главное не торопиться, а вдруг и вправду Радош выкрутится? Надо все подготовить и ждать. И то, и другое Краев делать умел. И, конечно, следует убрать самого Косована. Это как раз просто. Лучше всего свалить его убийство на сектантов. Полковник с улыбкой потер руки — он всегда любил интересную творческую работу.

После вступления в должность руководителя предприятия по производству наркотиков Светлане понадобилось не больше недели, чтобы войти в курс всех дел. Жизнь на заводе снова потекла тихо и размеренно. Калиока не питала никаких иллюзий насчет участи Каспи, и ее иногда терзали угрызения совести. Она успокаивала себя тем, что фактически оказалась на войне, где действуют совсем иные законы. Митрич был удостоен особого доверия Святославского: ему поручили еженедельную доставку денег в красноярскую резиденцию. Радош рассудил правильно — Митрич сидит на зоне, и бежать ему особенно некуда.

За прошедшие зимние месяцы Светлане с помощью Дорохова удалось немного улучшить условия труда заключенных, существенно модернизировав систему вентиляции, а также выбив у Радоша деньги на более качественные респираторы.

Митрича и Светлану тянуло друг к другу, но они старались быть осторожными. Они встречались в процессе обхода производственных помещений. Очень редко Митрич приходил в гости к Светлане в ее жилище в общинном доме. Каждый раз он уезжал через силу, буквально заставляя себя покинуть уютную комнату, где жила самая желанная женщина на свете. Да, теперь Дорохов мог признаться самому себе, что это действительно так.

Иван Дмитриевич регулярно звонил Соколову и сообщал информацию, касающуюся деятельности сектантов. С огромным нетерпением они вместе с Денисом ожидали решения вопроса об условно-досрочном освобождении.

Автобус с руководящими сотрудниками завода прибыл сегодня несколько позже обычного. Светлана вышла первой и отошла в сторону. Был чудесный майский день, солнце начало ощутимо пригревать, но ветер оставался прохладным. Женщина стояла, развернувшись к солнцу лицом, и жадно ловила его ласковые лучи, делая глубокие вздохи. В последнее время терпение стало покидать Светлану. Очень сильно хотелось домой, к любимой дочке. «Домой, — подумала Калиока. — А где он, твой дом?» — Стало немного грустно от очередного осознания всей нелепости совершенной ошибки. «Ну, ничего, господин Святославский, вы мне ответите за все и сполна!». Светлана тряхнула головой и решительно зашагала ко входу в здание.

В приемной ее ждал Митрич. Он был озабочен. Светлана молча кивнула ему в знак приветствия и жестом пригласила зайти в кабинет.

— У нас творятся странные вещи. Нам немедленно надо отправиться в цех, — Дорохов начал говорить сразу, как только прикрыл дверь в кабинет.

— Что стряслось, господин Митрич? Может сначала выпьем кофе?

— Это срочно, госпожа Калиока, поверьте, очень срочно, — Митрич еле заметно подмигнул.

— Ну что же, идемте.

Зрелище, открывшееся глазам Калиоки в цехе расфасовки готовой продукции, повергло в шок. Несколько человек лежали на полу в неудобных позах, было похоже на то, что они спали. Двое рабочих согнулись пополам в приступе рвоты. Остальные же, ничуть не стесняясь окружающих, занимались сексом прямо на своих рабочих местах.

— Что это, Господи?! — только и смогла вымолвить Светлана. — Ваня, что происходит?

— И, заметь, Света, такая картина наблюдается во всех цехах.

— А что с теми, кто лежит на полу?

— Они мертвецки пьяны, впрочем, как и все остальные.

— Пьяны?! Но братьям запрещено употреблять алкоголь.

— Было запрещено до вчерашнего дня. На, послушай вот это, — Дорохов протянул Светлане наушники от плеера, а сам нажал кнопку воспроизведения.

Глаза Калиоки расширялись все более. Она потеряла дар речи. Запись «проповеди» закончилась, а Светлана стояла как вкопанная, глядя прямо перед собой.

— Митрич, но это же конец!

— Ага, ты тоже сразу догадалась. Твой гуру идет ва-банк. Еще посмотри на это, — Митрич показал в дальний угол цеха, который отгородили занавеской. За большим куском материи возводилась какая-то конструкция.

— И что это?

— Я заглянул сегодня туда. Охранники ставят перегородки, а в центре, похоже, будет дверь. Уже готов плакат «Врата в рай».

— Господи! — Светлана в ужасе прикрыла рот рукой. — Несчастные, что же им приготовил Радош?

— Все, что угодно, но в живых их оставлять ему нет никакого резона, равно как и нас.

— Что?!

— А у тебя иные мысли на этот счет?

Светлана молча развернулась и в крайней задумчивости отправилась обратно в здание заводоуправления.

— О, мой господин, пришла госпожа Калиока! — услышала Светлана, переступив порог приемной. — Госпожа, вас спрашивает Великий Радош.

— Да, соединяй, — Калиока вошла в кабинет и плотно закрыла дверь.

— О, Великий Радош! Слышать голос моего господина великая радость и честь!

— Калиока! — голос Радоша был груб. — Мне нужно, чтобы вы с Митричем подготовили особые ампулы с нашим товаром. Доза порошка на стандартный объем жидкости должна быть увеличена в десять раз.

— Да, мой господин, мы все сделаем. Сколько ампул понадобиться?

— Тысяча штук. То есть мне надо десять стандартных упаковок по сто ампул в каждой.

— Да, мой господин. Будет исполнено. О, Великий Радош, у нас готова очередная посылка. Нам везти ее завтра, как обычно?

— Нет, подождите пока. Я распоряжусь, когда привезти деньги.

— Господин, сегодня на заводе происходят странные вещи. Рабочие пьяны, они не в состоянии работать.

— Нечего работать, когда господь близок. Радуйтесь все, такова воля Бога.

— Но, господин, как же с производством?

— Придет время, и мы продолжим, Калиока. У вас же есть достаточный запас для продаж?

— Да, недели на три хватит.

— Вот и продавайте, а люди должны получить свою долю счастья, время пришло!

— О, господин! Ваша щедрость не знает границ, вы словно… — в трубке раздались прерывистые гудки. Светлана вытерла пот, обильно выступивший на лице.

— Так вот что вы придумали, гады, — прошептала она. — Подонки!

Светлана вызвала начальника охраны и распорядилась отправить всех рабочих в жилые бараки и не выпускать их оттуда вплоть до особого распоряжения. Затем она позвонила Митричу и приказала остановить и законсервировать производство, а также произвести полную ревизию готового продукта.

После работы Митрич заехал к Калиоке. В домике для руководства царило буйное веселье. Один из мастеров сильного пьяный и с трудом стоявший на ногах, буквально повис на Светлане, пытаясь ее поцеловать. Дорохов сгреб наглеца в охапку и вытащил на улицу. Стоя на крыльце, он развернул мастера к себе лицом и нанес ему сокрушительный удар в челюсть. Сладострастник пролетел пару метров и, рухнув на землю, замер без движения. Вернувшись, Иван Дмитриевич застал Светлану, отчаянно отбивающуюся от «брата» Гранта, недавно назначенного новым коммерческим директором. Грант был неплохо сложен физически и, увидев стремительно приближающегося Митрича, встал в боевую стойку.

— Давай, давай! Я вас обоих сделаю! — красные глаза противника излучали злобу. — Сначала тебя, а уж потом ее.

Митрич дрался молча. Бурная молодость научила его этому. Гораздо страшнее, когда тебя бьют в полной тишине, не выкрикивая угроз и проклятий.

Первый удар Гранта достиг цели: кулак задел скулу по касательной. Увернувшись от следующего удара, Дорохов нанес хук справа, разбив противнику бровь: хлынула кровь, залив правый глаз. Грант взвыл, схватившись за лицо, а Дорохов переместил Светлану себе за спину, крикнув, чтобы она бежала в комнату охраны.

Противник быстро очухался. Сыпля проклятиями, он двинулся в бой. Следующий его удар разбил Дорохову губу, но зубы остались на месте. Митрич решил, что правила хорошего тона становятся уже не уместными и ударил ногой в пах. Грант взвыл, упав на пол и свернувшись калачиком. Дорохов схватил его за брючный ремень и за волосы, подтащил к стене и приложил головой к батарее центрального отопления. Противник затих. Митрич же поспешил к Светлане. Она стояла перед входом в комнату охраны и барабанила в дверь.

— Что случилось, Света?!

— Откройте, слышите, откройте? — кричала Светлана. — Представляешь, они закрылись и не хотят открывать!

— Эй, там! Охрана, мать вашу! Что стряслось?

— Это не наши разборки. Мы охраняем лишь периметр здания, а то, что творится внутри, нас не касается. Это распоряжение Родиона Георгиевича. Охранники никогда не назначались из числа сектантов. Святославский набирал их из полууголовных элементов, которые легко выполняли грязную работу и держали язык за зубами.

— Что делать, Света? Я не могу не вернуться на зону, а тебе категорически нельзя оставаться здесь!

— Ваня! У тебя кровь! Где же моя сумочка?! Ах, она там осталась! Тебе надо к врачу! Ванечка, да что же это?!

— К врачу не надо, а сумочку сейчас принесу.

Поверженный Грант все еще не очухался, сумка Светланы валялась рядом.

— Может, мне ночевать на заводе? — Светлана немного успокоилась и теперь аккуратно промокала кровь на лице Митрича носовым платком.

— Одной?

— Там все рабочие в бараке, да и охрана на предприятии более вменяемая, чем здесь.

— Ох, не нравится мне все это!

— Делать нечего, Митрич. За тобой машина скоро придет?

— Уже должна приехать. Пойдем!

На улице Светлана отвела Дорохова в сторонку.

— Ваня, что ты намерен делать? Надо спасать людей, да и о себе позаботиться не мешало бы.

— А что я могу сделать? Я вообще зэк, куда мне бежать? А вот тебе надо сматываться отсюда!

— Нет, Ваня, тебя одного я не оставлю.

— Но Света!

— Это даже не обсуждается! Тему закрыли!

— Хорошо. УДО мы с Денисом ждем со дня на день. Что касается возникших проблем, то, думаю, время у нас еще есть. Я свяжусь с Соколовым и все ему расскажу. Прорвемся!

— Да, это правильно. Ну, поехали.

Водитель безропотно доставил Светлану на завод. Митрич проводил ее в кабинет и прикрыл за собой дверь. Светлана оказалась в его объятиях, Митрич нежно прикасался губами к ее лицу, пока не добрался до губ. Дорохов застонал — сильно болела разбитая губа.

— Ой, Ванечка, прости ради Бога! Я и забыла! Если бы не ты сегодня… Спасибо тебе, милый!

Митрич медленно расстегнул блузку Светланы, но в последний момент та запахнула одежду.

— Ванечка! Прости, но я не могу так. После всего, что произошло… Вокруг такое скотство, что… Мне кажется, что мы уподобимся им. Не сердись! Я люблю тебя!

Светлана нежно прижалась к Митричу.

— Не сердишься?

— Нет, не сержусь, — тяжко вздохнул Дорохов.

— Врешь ведь! Вижу, что сердишься!

— Светка, если бы ты знала, какую пытку мне устраиваешь. Впрочем, мне везет на баб-динамисток! Сначала раззадорить мужика, а потом в кусты.

— Это что за разговорчики с директором! — Светлана состроила грозное выражение лица.

— Госпожа, Калиока, не велите казнить! Но ваша прелестная округлая попка совершенно вскружила голову старому больному зэку! А еще вы, госпожа директор, так прелестно краснеете, что так и хочется целовать вас без устали от макушки до самых пяточек!

— Митрич! Не забывай, что я женщина. И не просто женщина, а влюбленная баба!

— Ну так и в чем проблемы, Света?

— Ванечка, ну я же объяснила. Постарайся меня понять.

— Ладно. Проехали. Но, учти, я свои попытки не прекращу!

— Не прекращай, Ванечка! Ни за что не прекращай! — Светлана опять поцеловала Дорохова.

— Экзекутор! Ладно, укладывайся, а я пойду поговорю с охраной. Спокойной ночи, и запри как следует дверь!

— Дарья, буду с Вами откровенен. Этот разговор для меня крайне неприятен, поэтому я буду предельно краток, — Колобов сидел за своим рабочим столом, а Даша — в кресле для гостей. На ее губах играла презрительная ухмылка. Накануне визита в банк она заручилась поддержкой своего покровителя, поэтому чувствовала себя уверенно.

Итак, — продолжил Колобов, — сообщаю вам, что те сотрудники банка, которые поддерживали вас и помогали вам в торговле наркотиками, уволены. Больше у вас здесь нет никакой поддержки, — ухмылка начала медленно сползать с Дашиного лица. — Далее. Я настоятельно рекомендую вам продать мне свой пакет акций нашего банка. Я готов вам заплатить рыночную стоимость плюс 10 %. Согласитесь, это более чем выгодное предложение. Если же вы откажетесь, то я проведу реорганизацию бизнеса, в результате чего вы останетесь с носом. Говорю это откровенно, и поверьте, так и будет.

— И чем вызвана столь бурная реакция? Откуда такая ненависть ко мне? — Даша искренне опешила, она старалась выиграть время, чтобы собраться с мыслями.

— Дарья, у меня к вам нет никакой ненависти. Просто я реалист. Я отдаю себе отчет в том, что вы никогда не перестанете заниматься темными делишками. И мне очень не хочется, чтобы в дальнейшем вы имели возможность бросить тень на наш банк.

— Вы забываетесь, Колобов! Это не ваш банк! Вы нагло захватили то, что принадлежало моей матери! — Даша покраснела от злости.

— Вы ошибаетесь. Это ваша мать преступным путем, убив своего мужа, завладела банком. Я же владею своими акциями по закону. Однако у меня нет никакого желания вести с вами душеспасительные беседы. Все, что я хотел вам сообщить, я уже сказал. Всего хорошего.

Даша резко поднялась и направилась к двери.

— Ты еще об этом пожалеешь, козел! И очень скоро, попомни мои слова!

— Да, Дарья, подождите секундочку, — Колобов остановил девушку на пороге кабинета. — Я ручаюсь вам, что ваше прикрытие в данном случае вам не поможет. Будьте осторожны, поскольку все может обернуться против вас. Это последнее, что я хотел вам сказать.

Даша презрительно усмехнулась и покинула кабинет, оставив дверь открытой.

Александр Иванович в эту ночь практически не спал. В восемь утра он уже был на службе. Информация от Дорохова была более чем серьезна. Могли погибнуть люди, этого нельзя допустить. Соколову до сих не удалось пробить рассмотрение дела по секте Святославского на высшем уровне, все его попытки разбивались о невидимый барьер. Прокурору намекали, что это дело пока не имеет перспектив. Сегодня Соколов планировал безотлагательно встретиться с одним знакомым эфэсбэшным генералом, надеясь уговорить его начать оперативные мероприятия по делу Святославского. Разговаривать пришлось предельно откровенно, изложив все проблемы, возникшие по ходу расследования. В любом случае необходимо во что бы то ни стало обезопасить людей.

Генерал отнесся к вновь открывшейся информации очень серьезно. Он тут же связался со своими коллегами из Красноярска и договорился о подключении группы спецназа. Теперь Дорохов получил номер телефона, по которому мог в любое время суток связаться с руководителем группы захвата, которая и нейтрализует сектантов при попытке массового убийства людей.

Но успокаиваться было рано. Из Красноярска приходили тревожные вести. При весьма странных обстоятельствах погибли два высокопоставленных сотрудника местного УВД. Как раз по их поводу проходила информация о связи с сектой Святославского. Было очень похоже, что противник начал обрубать концы. Ситуация явно обострялась, неминуемо двигаясь к кровавой развязке…

Всю следующую неделю Светлана находилась на осадном положении. Она приказала охране не пускать на территорию заводоуправления, никого кроме покупателей наркотиков. Запрет касался и всего руководящего состава за исключением Митрича. Калиока связывалась по этому поводу с самим Святославским, и тот утвердил ее решение. Светлана не покидала заводоуправления, ночуя в своем кабинете на раскладушке.

Святославский пытался решить свои проблемы, используя административный ресурс. Поездка в Москву не принесла никаких результатов. Ему намекнули, что дело попало на самый верх, и гарантировать его успешное разрешение нет никакой возможности. Радош вернулся в Красноярск хмурый и злой.

Позвонили с зоны, где сидел Митрич, и сообщили, что на Дорохова вот-вот будет готово положительное решение по условно-досрочному освобождению.

— Вот гадство! — Святославский треснул кулаком по подлокотнику кресла. — Как назло — все одно к одному! Теперь еще эту проблему решать. Ну ничего, пусть освобождается, голубь, а мы ему одну тюрьму на другую заменим.

За последний месяц милиция закрыла несколько наркопритонов, принадлежащих секте. Неспокойным было положение дел не только в Раграде, но и в общинных домах в других городах. Такое впечатление, что кто-то неслышно дал команду «фас!». К сектантам приходили не только милиционеры, но и представители всевозможных организаций, начиная от СЭС и кончая правозащитниками. Появились публикации в прессе.

— Ну что же, лохов на наш век хватит, — Святославский в последнее время часто разговаривал сам с собой, — сменим документы, переедем в другое место, придумаем новую идею. Ничего, прорвемся, — Радош понимал, что дни «Церкви Сына Царствующей» сочтены, счет уже шел не на месяцы и даже не на недели…

— Не волнуйся, рыба моя, я все решу. Твой Колобов уже порядком меня достал. Зажился мужик на белом свете, бывает… — мужчина лет 45 лежал на спине в роскошной кровати и смотрел на себя в зеркальный потолок, украшавший Дашину спальню. Девушка лежала рядом на боку, выписывая на животе любовника восьмерки ноготком указательного пальца.

— Он что-то вякнул по поводу того, что ты не сможешь мне помочь, — Даша удовлетворенно улыбалась.

— Голуба моя, что может твой Колобов?! Я тебя умоляю! Все будет решено быстро и качественно, не волнуйся. Пока здесь все утрясется, съезди куда-нибудь развеяться. Лучше за границу.

— Вот за это я и люблю тебя, Антон, — Даша склонилась над мужчиной, прикрывшим глаза в предвкушении очередной порции наслаждения…