"По лезвию ножа, или В погоне за истиной. Книга 2" - читать интересную книгу автора (Окулов Максим)

Измена

— Васильев!

— Я!

— Васюков!

— Я!

— Вудерман!

— Я!

— Зайцев!

— Я!

— Забелин!

— Я!

— Заречин! — Майор Синюков, начальник оперчасти одной из исправительных зон под Красноярском, недовольно оторвался от списка вечерней поверки. — Заречин, мать твою! Уснул?!

— Я! — Мои мысли прервал грубый толчок в спину.

На улице почти стемнело, дул морозный зимний ветер, с неба сыпалась снежная крупа. Декабрь… По календарю зима только началась, но здесь — в суровом сибирском крае — она уже вовсю вступила в свои права. Руки давно закоченели, но я не чувствовал этого. Все мысли были поглощены предстоящим событием, которое должно случиться завтра. Завтра, наконец, приедет она — любимая Катя! Как же я обидел тебя, милая! Что же на меня нашло?! Как теперь с тобой объясниться, как смотреть в глаза? Чем закончится это наше свидание? В прошлый раз, в СИЗО, нам так и не удалось поговорить: мы сидели разделенные стеклянной перегородкой, а вокруг было еще пять пар встречающихся — таких же как мы. Люди что-то кричали в трубки, хотя лучше было слышно непосредственно сквозь стекло, а мы только смотрели друг другу в глаза. Сколько это длилось? Я не помню. Помню только невероятную боль, изливавшуюся из глаз любимой. Она долго не плакала, крепилась, а потом все же разрыдалась и убежала. Ни одно подходящее слово не пришло тогда в мою голову — было стыдно и больно. Что же я натворил!

Это случилось в июле. Какая муха меня тогда укусила? Этот роковой выстрел. Погиб человек. Да, у меня натурально засвербело в одном месте — Отелло недоделанный! Хотя… Справедливости ради должен признать, что все началось существенно раньше. Я не смогу назвать конкретную дату или событие. Да и не в них дело. Проблема как всегда внутри нас. Через пару лет после свадьбы началось остывание наших отношений. Первая же зримая размолвка произошла… Да, точно! Это было в тот длительный визит на Кипр…

Мы прилетели на Кипр 27 апреля 2001 года в пятницу. Пасху отпраздновали почти две недели назад, позади Великий Пост, а впереди чудесный отдых, который будет длиться почти полтора месяца: нам удалось соединить законные выходные на майские праздники со своими отпусками. Правда после праздников все равно придется немного поработать в дистанционном режиме, но это мелочи. Вечно занятый Соколов смог прилететь всего на пять дней, отец пропадал в Швейцарии, так что к нашим услугам была та самая вилла, в которой мы замечательно провели медовый месяц.

— Дениска, давай завтра съездим в Киккос[2]?

— Мы же были там уже и не один раз!

— Там так хорошо! Ну я тебя умоляю! — Жена присела рядом на диван и, обняв за шею, нежно поцеловала меня в щеку. — Поехали, а?

— Катюль, да ну его! Может, завтра поваляемся у бассейна, после обеда поспим, а вечерком в Лимассол на дискотеку?

— Солнышко, ты же знаешь, я так не люблю эти дискотеки, да и постный день завтра — среда.

— Слушай! Сколько можно?! Только пост закончился, мы на отдыхе, а ты все со своими постными днями. Заколебало уже это все! — Я грубо скинул руку жены и, налив себе порцию джина с тоником, стремительно вышел на улицу к бассейну.

Да… Период неофитства, последовавший за моим чудесным обращением к Богу, был очень недолог — два, максимум два с половиной года… Тогда я постился и молился с удовольствием — это был счастливейший период и в моей личной, и в нашей совместной — семейной жизни. Наши с Катей сердца в прямом смысле бились в унисон. За это время я приобрел достаточно богословских знаний благодаря самообразованию и активному участию в православных интернет-форумах. Но со временем вера моя начала охладевать. Посты давались с трудом и не приносили былой радости. Длинные службы в храме тоже начали откровенно утомлять. Я старался найти оправдания для смягчения поста, а на церковные службы мы стали приезжать как можно позже, а уезжать как можно раньше. Забросил я и участие в форуме. Катю все это очень тяготило. Она, казалось, наоборот всей душой стремилась вперед, а я… Я придумал для нее обидное прозвище «Пестимея». Ну помните? Из фильма «Вечный зов». Катюшу это сильно ранило, но найти компромисс нам так и не удалось.

Вот и сегодня за завтраком. Я намазал сливочным маслом круассан и предложил его Кате.

— Сегодня же постный день, спасибо, я не буду.

— Дорогая, тебе нимб еще не жмет?! — Немотивированная злоба все чаще охватывала меня.

— Ну зачем ты так? — На меня смотрели округлившиеся от удивления глаза. — Я же тебя не осуждаю. Кушай на здоровье, просто я не буду.

— Ну да! Ты у нас святая, а я грешник. Блин! Сколько можно так жить?! То нельзя, это нельзя, то не съешь, это не выпей. Надоело!

— Милый, ну что ты разошелся? Пост сугубо индивидуальное дело. Это личный подвиг. Ты на меня-то чего взъелся? Хочешь свалить свои проблемы на мои плечи? Только я не священник: исповедей не принимаю и совесть не облегчаю, — в ее взгляде сверкнули колючие искорки.

— Ну понятно! Ты у нас верная овца Господня, а я, стало быть, из рода козлищ!

— Твои слова, Денис, твои слова, — жена смотрела совершенно серьезно.

Я выбежал в гостиную, налил себе джина с тоником и вышел наружу. В этот визит на Кипр впервые в жизни я наплевал на железный принцип — не пить спиртного, по крайней мере, до обеда.

С Катей мы вскоре помирились, но потом опять… Сдался ей этот Киккос!

Все кончилось тем, что мы все же поехали на дискотеку. Катя сидела со стаканом свежевыжатого апельсинового сока, забравшись с ногами на мягкий угловой диван. Я напился так, что не смог не то что вести машину, но и передвигаться без посторонней помощи. На утро сильно болела голова, а Катя со мной не разговаривала.

К вечеру лед между нами почти растаял, мы собирались на банкет, посвященный юбилею фирмы, построившей нашу виллу. Гуляли в одном из пафосских отелей. За столом мы оказались рядом с Майклом, который здорово помог мне в тот памятный визит, когда я скрывался на Кипре, от киллера и родного российского правосудия. Майкл разговорился с Катей и с большим удивлением узнал, что супруга моя специалист в области дизайна жилых помещений.

— Катя! Вы тот человек, который нам нужен! Нужен как воздух.

— А в чем дело? — искренне удивилась жена.

— Понимаете, у нас сейчас срывается один очень выгодный заказ — клиент попался слишком привередливый. Это супружеская пара из Москвы. В бытовых вопросах у них рулит жена. Они купили солидный участок, мы спроектировали огромный дом, договорились о цене. Всех все устраивает. Осталась «мелочь» — сделать дизайн-проект интерьера. Никогда мы еще не сталкивались с такой проблемой — супругу банкира все не устраивает! Дошло до того, что они собрались обращаться в другую строительную компанию. Катенька! Может, вы попробуете с ними поработать?

— Но, Майкл, мы сюда приехали отдохнуть, мне не хочется бросать своего супруга, я даже не знаю…

— Не торопитесь. Давайте вы с Денисом спокойно все обсудите, а я к вам завтра подъеду. Гонорар может быть очень приличным.

— Хорошо мы подумаем.

Банкет прошел весело, было несколько знакомых соотечественников, постоянно или наездами проживавших на солнечном острове в домах или квартирах, построенных компанией. Вернувшись домой в отличном настроении, мы не стали говорить о делах, отложив разговор до утра. За завтраком Катя начала первой.

— Дениска, что ты думаешь по поводу предложения Майкла? — Ее глаза горели. Мне так хорошо был знаком этот блеск в предвкушении интересной работы.

— Ты загорелась?

— Да, очень хочется взяться за это дело. Понимаешь, в Москве я работаю на правах подмастерья, старшего помощника младшего дворника, а здесь серьезная и самостоятельная работа. Я приложу все силы, чтобы ущемить тебя не слишком сильно! — Глаза любимой девушки смотрели ласково просительно.

— Котенок! Ну как я могу тебе отказать?! Дерзай!

— Ты прелесть! — Катя вмиг оказалась у меня на коленях, крепко обнимая руками за шею. — Гонорар пополам!

— Договорились!

Кате и вправду удалось сделать заказ так, что это не сильно отразилось на нашем отдыхе. Правда, ей приходилось вставать рано утром, чтобы «урвать» несколько часов. Через три недели все было готово. Заказчики были в восторге. Мы выпили с ними шампанского у нас дома, и после их ухода на журнальном столике остался пухлый конверт с долларами США. Сумма гонорара поразила не только Катю, но и меня. На следующий день приехал Майкл и сделал очень заманчивое предложение. Оказалось, что компания, где трудился Майкл, традиционно обслуживала большое количество клиентов из России. И проблема дизайна помещений встает регулярно. Учитывая солидные суммы, которые люди тратят на покупку земли и строительство дома, гонорары по дизайну могут быть внушительными и регулярными. От нас требовалось одно: перебраться на Кипр и жить здесь, если не постоянно, то большую часть времени в году.

Откровенно говоря, мы с Катюшей еще со времени медового месяца влюбились в эту страну. Здесь было тихо и спокойно, плюс замечательный климат, продукты питания высочайшего качества и радушные киприоты. Регулярно мы заводили разговор на тему: «а что, если и правда, как-нибудь сюда перебраться…» Но до сих пор у нас не было для этого никаких реальных предпосылок. Теперь пришлось задуматься основательно.

Странно, но чем больше я думал на эту тему, тем больше портилось настроение. В истинных причинах не хотелось признаваться даже самому себе. Развязка наступила через неделю.

— Дениска, все же что ты думаешь насчет предложения Майкла? — Мы только что вернулись в дом, позагорав и вдоволь наплававшись в бассейне. Журнальный столик украсили запотевшие кружки с пивом и очищенная вяленая корюшка, которую мы традиционно берем с собой из Москвы.

— Ты сможешь здесь жить одна без меня? — сразу напрягся я.

— Ну что ты! У меня и мыслей таких нет. Какая же это семья, когда муж и жена живут отдельно.

— А как тогда?

— Солнышко, ты не нервничай, я же ни на чем не настаиваю, просто меня очень привлекает это предложение. Понимаешь, это настоящее счастье — заниматься любимой работой, получая за это кучу денег, и живя в любимом месте с любимым человеком.

— Ну да, любимого человека ты поставила на последнее место, — окончательно надулся я.

— Дорогой, что с тобой? — супруга искренне недоумевала. — Может, отложим этот разговор?

— Ну уж нет, давай его закончим раз и навсегда! — Меня понесло. — Интересно получается! Как только тебе один раз удалось заработать солидные деньги, такие, что я и за месяц не зарабатываю, так сразу твое отношение к нашему взаимному положению в семье изменилось.

— Постой, я же ничего не тре…

— Не перебивай! — резко оборвал я жену на полуслове. — Так вот. Получается, что моя работа уже не в счет?! Я только сформировал отдел — фактически это мое собственное дело. Ты знаешь, сколько сил я вложил в это?! Цифровая полиграфия на сегодня очень перспективный бизнес, конкуренция почти нулевая. И что, я должен все это бросить? Что ты молчишь?

— Не хочу тебя перебивать. А то ты такой грозный мачо, еще в нос двинешь! — Катя тоже потеряла терпение. — Я так поняла, что ты закончил? Можно теперь и жене слово молвить? Ну слушай! А с чего ты взял, что я на тебя наплевала?! Я как раз и хотела обсудить с тобой, возможен ли наш переезд сюда так, чтобы ты смог руководить своим бизнесом дистанционно. В конце концов ты можешь с какой-то периодичностью летать в Москву. Ты только представь, как будет здорово, как мы…

— Как, как ты себе это представляешь?! — Повысил я голос.

— Не ори, пожалуйста, зрителей все равно нет! Ты же сам говорил, что нашел очень толкового зама, что он разбирается во всем и вполне может потянуть руководство всем проектом. Твои слова?

— Мои, но… — я лихорадочно соображал, не зная, что и возразить. — Значит, ты предлагаешь мне бросить в Москве все и жить здесь в качестве твоей прислуги? Талантливая Катя Заречина — гордость кипрского дизайна интерьеров и ее подкаблучно-прислужливый супруг! Слушай, а может иначе решить проблему?! Может, все же в нашей семье я буду зарабатывать деньги, тем более что это у меня неплохо получается. И не один раз, а регулярно! А ты бы занялась прямыми женскими обязанностями: убирать дом, кормить мужа, рожать и воспитывать детей!

Это был подлый удар. Удар наотмашь. Да, мы уже три года безуспешно пытались зачать ребенка. Особенно остро этот вопрос начал волновать нас год назад. Мы оба обследовались. Врачи единодушны — никаких медицинских препятствий к зачатию мы не имеем. Вот тогда-то Катя и начала по совету своего духовника — о. Кирилла — больше поститься и молиться, ездить по святым местам. Я поначалу согласился, но потом начал всем этим тяготиться. Почему-то, несмотря на заверения врачей, Катя винила именно себя в том, что до сих пор детский смех не зазвучал в нашем доме. Сколько раз я ее успокаивал по этому поводу, а теперь вот ударил по самому больному.

— Какая же ты свинья, Денис Григорьевич, — сказал я себе под нос. За столом я сидел один. Катя в слезах убежала в спальню. Чувствуя на душе гнусный осадок, я отправился попытаться успокоить супругу.

— Катюша, Котенок, — нежно гладил я любимую по вздрагивающей спине. — Я, это, ну свинья я, прости засранца.

— Ты понимаешь, что поступил подло! — Катя резко села на кровати, сбросив мою руку. — Это не мужской поступок!

— Ну а что, я разве мужик?! — ее ответный удар достиг цели. — Бедная ты бедная, вышла замуж за бабу, ну извини. — Я спустился в гостиную и воспользовался излюбленным в последнее время способом решения проблем — набулькал себе изрядную порцию джина с тоником.

Через полчаса спустилась Катя. Она уже успокоилась.

— Денис, я не хочу здесь оставаться, полетели в Москву, — ее голос был холоден.

— Как скажешь, дорогая…

Через два дня мы вернулись в дождливую Москву. Жизнь вошла в привычную колею. Мы помирились, но, как оказалось, та размолвка оставила неизгладимый след в наших отношениях. Что-то очень важное сломалось внутри нашей семьи. Мы перешагнули через рубеж, который нельзя было преступать…

До храма я добрался только месяца через три после возвращения в Москву. Подготовившись к Причастию, я пришел на Исповедь к отцу Николаю. Он встретил меня радушно.

— Здравствуй Дионисий! Давненько тебя не видел!

— Да, батюшка, простите свое нерадивое чадо. Лень матушка вперед меня родилась.

Внимательно выслушав мою Исповедь, священник начал разговор.

— Денис, меня очень беспокоит то, что происходит в вашей семье. Видишь ли, я совершенно уверен в том, что вы с Катей просто созданы друг для друга. Никаких, поверь мне, никаких реальных проблем, которые бы могли разрушить вашу семью, нет и быть не может! Все проблемы исходят из ваших голов!

— Бестолковых, — вставил я.

— Рад, что ты это понимаешь, — улыбнулся священник. — Вы оба поддаетесь мыслям, которые вкладывают вам в голову ваши персональные бесы-«кураторы».

— Батюшка, мне как-то не очень во все это верится.

— И это говоришь мне ты?! Ты, которому Господь столько открыл?! — Священник был в неподдельном искреннем изумлении. — Ну вспомни историю моего тезки — сатаниста Коли!

— Да нет, батюшка, я не то чтобы не верю, но мне кажется, что это как-то все далеко, нереально.

— Ничего подобного! Все это в высшей степени реально. Если ты попытаешься разобрать любую вашу с женой ссору, то вспомнишь, как удачно в кавычках и исключительно в нужный момент тебе в голову приходит нужное в кавычках же слово — наиболее обидное для твоей второй половины. Ты вспомнишь, как вдруг совершенно немотивированно тебя захлестывает злоба и ненависть к жене, а потом ты даже не можешь самому себе объяснить, что же произошло, и чего ты так на нее взъелся. Это орудует бес, Денис. Но с тебя это ответственности не снимает, поскольку ты должен тренироваться контролировать мысли в своей голове, немедленно выкидывая все, что сеет злобу и разрушение. Вам с Катей надо научиться главному — искусству разговаривать и договариваться. Любую проблему люди могут обсудить спокойно, высказав свои претензии и недовольства. После этого нужно попытаться достигнуть компромисса: хорошо, тебе во мне не нравится это, я согласен следить за собой и больше так не поступать, но в свою очередь мне в тебе не нравится это. Схема простая. Простая на первый взгляд. И еще, Денис. Давай-ка будем завязывать со спиртным. Это путь к деградации и погибели. Ты сам-то это понимаешь?

— Понимаю, батюшка.

— Что думаешь делать?

— А что вы мне посоветуете?

— Я-то посоветую, вот только согласишься ли ты с моим советом?

— Да, батюшка, постараюсь.

— Ну хорошо, давай для начала откажемся совсем от крепких спиртных напитков. Ты вполне можешь себе позволить хорошие сухие вина, это и для здоровья будет гораздо полезнее. Ограничивайся двумя бокалами сухого вина по праздникам. Договорились?

— Договорились, батюшка!

После Исповеди и Причастия стало намного легче, появилось реальное стремление изменить свою жизнь. Реальное, но недолгое. Уже вечером мы с Катюшей решили отметить «возвращение блудного сына», имея в виду мое Причастие, в ходе чего я, выпив вина, закончил трапезу граппой, допив оставшиеся граммов 200 крепкого напитка.

Дальше наша семейная жизнь была похожа на тление кучи осенних листьев: огонь то разгорался местами, то потухал, оставляя черные проплешины, источающие холодный вонючий дым. Договариваться мы так и не научились. Катя почему-то всегда считала себя правой в любой ситуации. Она ждала от меня извинений, но никогда не делала это первой. Меня с некоторых пор начало от этого трясти, и разговаривать — мирно и спокойно — было решительно невозможно. Выход у меня был стандартный и проверенный — стакан. Более того, я стал очень раздражительным и вспыльчивым, это заметили и коллеги по работе. Всё вместе это никак не способствовало гармонии в семейных отношениях. Катя все чаще с какой-то маниакальной настойчивостью говорила о ребенке, пытаясь подвигнуть меня на сугубые аскетические труды. Мне же это было совершенно по барабану. Тогда супруга замкнулась, решив поститься самостоятельно. Ее пост предполагал не только воздержание от определенного рода пищи, но и отказ на длительные периоды от супружеских отношений. Я пытался говорить на эту тему, вразумлять, уговаривать. Ссылался на апостола Павла: «не уклоняйтесь друг от друга, разве по согласию, на время, для упражнения в посте и молитве, а [потом] опять будьте вместе, чтобы не искушал вас сатана невоздержанием вашим»[3], объясняя, что одно из ключевых слов здесь «по согласию». Не имеет права жена самовольно возлагать пост на своего супруга. Но все было тщетно. Это и добило окончательно наши уже весьма шаткие семейные отношения.

Она появилась в моей жизни неожиданно, подобно вихрю, а лучше сказать смерчу — властному и разрушительному, сметающему все на своем пути. Она уничтожила, или честнее сказать, дорушила сами основы моей жизни. Даша, Дашутка… Я и не ведал в тот день, сколько сюрпризов принесет мне эта женщина.

Шел 2005 год. Это был замечательный теплый июльский вечер. У нашего директора Сереги случился день рождения, который по традиции отмечали трудовым коллективом в офисе. Около одиннадцати вечера, изрядно навеселе, я вышел из офиса и отправился пешком по Чистым прудам. Домой я не торопился — это уже вошло в печальную традицию, хотелось просто пройтись, подышать свежим воздухом после прокуренного офиса и поглазеть на молоденьких девушек. Позже, прокручивая в памяти те роковые события, я признался себе, что мысленно был готов к произошедшему в тот день жизненному повороту: мой взгляд на женщин изменился, я как бы оценивал их, представляя рядом с собой в постели…

Она сразу привлекла мое внимание: точеная худенькая фигурка, дорогое летнее платье кремового цвета и длинные густые золотистые волосы, струящиеся по плечам. Какие-то давно забытые воспоминания стали настойчиво рваться из темных глубин подсознания. С ней рядом шел молодой парень. Со стороны они походили на парочку влюбленных. Я невольно устремился вслед, минимально сократив расстояние. Вдруг девушка резко остановилась и, развернувшись лицом к своему спутнику, толкнула его ладошкой в грудь.

— Слышь ты, герой-любовник! Ты так и будешь кормить даму гадким мороженым и протухшими анекдотами?! — Парень остолбенел, не в силах вымолвить ни слова. — Чего уставился?! Мы ужинать сегодня будем? Мы пить будем? Или ты предлагаешь всю ночь шляться по столичным подворотням?

— Дашенька, но я не понял, мы же вроде нормально разговаривали, мы же это…, только познакомились. Ну я не думал, что ты есть хочешь, давай пойдем к метро, там отличные пирожки, ну и погуляем еще, погода-то какая замечательная…

— Чего?! Пирожки у метро?! А потом уединиться с тобой в вонючем подъезде?!

Парень густо покраснел, а через пару секунд развернулся и зашагал прочь. Метров через десять он остановился, резко развернулся и крикнул:

— Ну ты и сука!

— Иди, иди, кавалер недоделанный. Тоже мне, герой: ни члена, ни кошелька! — Последняя фраза уже была сказана тихо, почти про себя. Незнакомка развернулась лицом ко мне, а я так и смотрел на нее, стоя как вкопанный, не в силах пошевельнуться. Это была она! Прекрасная Аленка! Нет, нет! Не Елена Зарубина, которой сейчас должно быть за тридцать. Это была та самая Аленка, которая в сильной злобе уходила из общежития в далеком 91-м. Да, я тогда был похож на этого несчастного парня, прилюдно опозоренного. Разве достоин я был тогда ТАКОЙ женщины! Вот и получил свою рыбоподобную Катю — вечно холодную, вечно молящуюся и постящуюся и всем все прощающую. Все и всем, кроме своего единственного мужа. Но теперь я своего не упущу! Нет! Это судьба!

Девушка тем временем слегка успокоилась и с интересом смотрела прямо мне в глаза.

— Какой забавный симпатичный папик! — сказала она наконец. — Любовь с первого взгляда? — На губах незнакомки играла ироничная улыбка.

Я медленно подошел к ней и, ни слова не говоря, положил ей свою левую руку на талию, а правую на грудь и поцеловал прямо в губы — горячо и страстно. Девушка замерла лишь на секунду, но затем ответила не менее страстно. Рука незнакомки легла мне на грудь, затем медленно начала опускаться, остановилась в районе брючного ремня и скользнула вниз. Такой пытки я уже вынести не смог, резко отстранившись от девушки. На меня с восхищением смотрели два огромных глаза небесно голубого цвета.

— Какой ты классный! — только и смогла вымолвить незнакомка. — Меня зовут Даша.

— Денис, — ответил я хриплым голосом. — Друзья зовут меня Дэнис.

— О’кей Дэнис! — Улыбнулась Даша. — У тебя есть какие-нибудь идеи на сегодняшний вечер?

— Все мои идеи вот в этой очаровательной головке, — я положил девушке ладонь на затылок.

— Блин! Как приятно встретить настоящего мужика! А то практически у всех мысли о вечере тоже сосредотачиваются в головке, только в другой, — последовал грубый смешок, а я просто-таки расхохотался. Какой тонкий юмор был у моей новой знакомой! — Поехали в First, а?

— Куда?

— Это клуб, открылся сравнительно недавно. Классное место, но там фэйс-контроль суровый. Меня лишь однажды пустили с одним миллионером, а так обычно дают от ворот поворот без объяснения причин.

— Давай попробуем. Попытка не пытка, не получится, поедем в другой клуб — в чем проблема, милая?! В принципе, ни один клуб не достоин принять в свои вонючие стены такого ангела, как ты!

В благодарность за комплимент Даша нежно поцеловала меня в щеку, у меня натурально вырастали крылья за спиной.

— Кажется, приключения наконец-то начинаются, — сказала Даша, когда мы разместились на заднем сиденье такси. — У меня праздник сегодня.

— Какой же?

— Я официально зачислена в студентки МГИМО. Сегодня увидела свою фамилию в списках.

— Поздравляю! Оказывается, встречаются на земле девушки одновременно умные и красивые. Мне сильно повезло, я нашел одну из них! Кстати, Даша, ты школу в этом году закончила?

— А что, выгляжу старше, да?

— Нет что ты! Просто возраст цветка можно оценить, когда он растет или уже увядает. В период буйного цветения возраст роли не играет, и говорить о нем бессмысленно.

— Надо же, какой изысканный комплимент! Спасибо Дэнис. В свою очередь вынуждена признаться, что нечасто встретишь мужика с деньгами и при этом не слишком наглого, не слишком робкого, не жирного, не лысого, да еще и умного.

— Спасибо за комплимент, но свой кошелек я, кажется, еще не демонстрировал, — я действительно немного удивился.

— Да брось ты. То по тебе не видно. Вот эти скромные на вид часики, — прохладная рука мягко обхватила мое левое запястье, — кажется «Rado»? — Улыбнувшись, я кивнул. — Угу, и стоят они не меньше двух с половиной тысяч американских рублей. Так что под бедного тебе закосить не удастся, — закончила Даша с победной улыбкой.

— А ты неплохо разбираешься в часах. Наверное, не только в них? — я обнял новую знакомую за плечо, заглянув в глаза.

— Это точно. Особенно хорошо мне удается разбираться в мужиках, — шепотом закончила она и прильнула к моим губам.

Вдруг неожиданно, сквозь сладкую пелену поцелуя донеслись до меня строки в исполнении солиста группы Ария.

— Сделайте погромче, пожалуйста! — Обратился я к водителю, оторвавшись от Даши.

Ворвались в салон автомобиля строки, находящие самый живой отклик в моем сердце. Припев мы с Кипеловым исполняли вместе:

— Я свободен, словно птица в небесах, я свободен, я забыл, что значит страх, я свободен, с диким ветром наравне, я свободен, наяву, а не во сне! Да, Дашенька, я свободен, СВОБОДЕН!!! — закричал я.

Повинуясь какому-то безумному, нахлынувшему вмиг порыву, я сорвал с пальца свое обручальное кольцо и бросил его на пол. «Эти кольца, освященные только что на Престоле — там, где незримо Своей Плотью и Кровью присутствует Сам Господь Иисус Христос — да будут символом вашего единства — телесного и духовного до скончания ваших дней», — лицо отца Николая, венчавшего нас, всплыло перед глазами с такой отчетливостью, что я зажмурился и резко покачал головой из стороны в сторону. — Пошел ты, знаешь куда! — Сказал я вслух.

— Это ты мне? — раздался будто из другого мира голос Даши.

— Нет, милая, это меня образы прошлого одолевают.

— Ты с колечком-то не поторопился? Мне ведь, откровенно говоря, по фигу женат ты или нет, с кольцом или без.

— Нет, Дашенька, это надо мне, понимаешь?

— Да чего же не понять, измаялся мужик. Ну ничего, я тебя полечу, — на голову легла мягкая ладошка, а перед лицом раскрылось бездонное море голубых глаз.

Мы вышли из такси на противоположной от клуба стороне и отправились к центральному входу. Дорогу нам перегородила припарковавшаяся на зарезервированном месте новенькая BMW 5-й серии. Распахнулась водительская дверь, и наружу вышел Мишка Дорошин.

— Миша, ты ли это?! — остолбенел я.

— Дэнис! Привет, дорогой! — Сразу узнал меня давний университетский приятель. — Ты здесь какими судьбами?

— Да вот с дамой решили вечерок скоротать. Кстати, познакомьтесь. Даша, моя знакомая. Михаил — давний университетский друг.

— Очень приятно, — улыбнулась Даша.

— Очень приятно. Вы, Дашенька, уверен, сегодня станете самым ярким украшением нашего клуба.

— Постой, Миша, ты имеешь какое-то отношение к First?

— Да, я один из его соучредителей. Так что пойдемте скорее внутрь, чего-нибудь выпьем!

Миновав охрану, мы отправились в зону для VIP-гостей. Мигом явился официант, и мы сделали заказ. Михаил выпил с нами рюмку коньяку и ретировался, сославшись на дела.

— И где же обучалось будущее российского бизнеса? Искренне горю от любопытства. — поинтересовалась Даша, как только он ушел.

— Физфак МГУ.

— Да ты шутишь? — искренне изумилась девушка. — А как связаны бизнес и физика?

— Ну, думаю, ты догадываешься, сколько наше государство платит физикам? — она кивнула, ухмыльнувшись. — Вот. У нас училось немало людей с большими амбициями. Кто-то сегодня делает неплохую карьеру ученого, но за границей, кто-то осваивает финансовую ниву здесь в России.

— Забавно, забавно.

— Кстати, мы отвлеклись! У тебя же сегодня праздник. Выпьем же за будущее отечественной дипломатии! — поднял я рюмку с водкой.

— Спасибо, Дэнис. Я правда очень рада, просто груз с плеч упал. Удалось поступить на бесплатное отделение, большая удача. Маман обещала в этом случае купить машину, так что скоро обзаведусь колесами.

— Ты живешь с родителями?

— Нет, меня воспитывали бабушка с дедушкой, но последний год я живу в квартире, подаренной мамой — надоели их постоянные нравоучения. А у мамы своя жизнь. Она у меня, понимаешь, птица свободная. Ну не будем о ней. Расскажи о себе лучше.

— Ты знаешь, много интересного рассказать не смогу. Тружусь начальником отдела в рекламном агентстве. Бизнес идет неплохо. Сегодня вот праздновали день рождения директора. У нас офис на Чистых Прудах, где я тебя и встретил. Женат… Был до сегодняшнего дня — повисла пауза.

— А с женой чего? Кстати, Дэнис, если не хочешь, можем не трогать эту тему, но если тебе лучше выговориться, то давай, я вполне спокойна по этому поводу.

— Да, пожалуй, что выговориться надо. Понимаешь, мне кажется, что семьи-то у нас нет уже давно. Мы стали чужими друг другу, в постели вместе не спим, тем для разговора общих нет. Мы читаем разные книги и смотрим разные фильмы. Вернее сказать, что я смотрю и читаю, а жена нет. Все мои друзья — это мои друзья, а у жены практически нет своего круга общения.

— Она у тебя монашка что ли?

— Угу, почти. Мы, понимаешь ли, верующие… Ну по крайней мере были. То есть я был, а жена все молится и постится.

— У-у-у-у-у, как сурово! — посерьезнела Даша. — Так ты хочешь сказать, что она тебе не давала, а ты и бабу себе не завел?

— Ага.

— Ни фига себе! Да ты с ума сошел! Да как так жить можно? Я вот уверена, что «ни дня без оргазма» — очень неплохое жизненное кредо. И сколько все это у вас продолжается?

Мой мобильный ожил первыми аккордами пятой симфонии Бетховена. Это была жена. Раньше, когда она звонила, играла музыка из бардовской песни «Милая моя, солнышко лесное…». Но это уже в прошлом. Сегодня жена звонит, как судьба, нежданно и навязчиво стучащаяся в дверь.

— Да, — хмуро ответил я.

— Дениска, ты где?

— В Караганде! Ты забыла, что сегодня мы празднуем Серегин день рождения?

— Чего грубишь-то? Я просто звоню узнать, во сколько тебя ждать.

— Ложись спать, я приеду поздно, — не дожидаясь ответа, я прервал связь.

— Так о чем мы? — спохватился я после долгой паузы. Даша не успела и рта открыть, как телефон ожил вновь. Я сбросил вызов и выключил звук. — Так, о чем…

— Я спросила, долго у вас с женой дипломатические отношения?

— А, ну да, года полтора. Ну год точно.

— Дэнис, знаешь что, ну его в баню этот клуб. Поехали ко мне, а? — удивительно, но при всей откровенности этого приглашения в ее глазах не было пошлости или вульгарности. Взгляд Даши был искренне ласковым.

— Поехали, — одним махом решил я для себя последнее сомнение.

Вместе с официантом подошел Миша. Дэнис, уже уходите?

— Да, Миша, у нас на эту ночь очень большие и разнообразные, — Даша сделала здесь ударение, — планы.

— Понимаю, понимаю. И завидую! — улыбнулся приятель. — Рад был встрече, пока! — мы тепло попрощались и вышли на улицу.

У входа в клуб караулили несколько такси, так что уже через минуту мы лихо мчались по пустынным московским улицам. Проснулся мобильный, коротким виброзвонком сообщая о получении СМС-ки. Жена все никак не могла успокоиться: «Денис, милый, я чувствую, с тобой что-то происходит. Где ты? Я очень волнуюсь». Я неторопясь, испытывая удовольствие от каждого нажатия на кнопки, набрал: «Пошла ты на …». Отправив сообщение, я вдруг вспомнил, что за все семь лет супружеской жизни ни разу не употребил нецензурное слово в общении с супругой. «Ну и фиг с ней», — посетила голову злорадная мысль. Машина остановилась у подъезда сталинского дома, расположенного рядом со станцией метро «Кутузовская». «Да-да, магазин „Молоко“, телефон-автомат… Это было как будто в прошлой жизни», — невольно вспомнил я события семилетней давности.

— Дашуня, может чего к столу купить?

— Не надо, у меня все есть, пошли.

Мы поднялись на седьмой этаж и вошли в просторную двухкомнатную квартиру. В жилище была сделана основательная перепланировка и солидный качественный ремонт. Внушительных размеров гостиная, объединенная с кухней, немного приподнятой на подсвечиваемом снизу подиуме. Огромный совмещенный санузел с джакузи и роскошная спальня. Интерьер был выдержан в стиле хай-тек — металл, стекло, однотонные краски, галоген.

— Дэнис, свари кофейку, а я в ванную, — Даша скрылась в спальне. Пока я рылся в шкафах, хозяйка квартиры выпорхнула из комнаты. Из одежды на ней были только весьма символические трусики. В руках Даша держала шелковый халат. Я остолбенел от такого зрелища, однако даже самые откровенные вещи получались у Даши естественно. Странно, но я не чувствовал большой разницы в возрасте между нами — было легко и свободно. «Ну, Катя… Что скажешь? Куда мне засунуть твои теории о едином теле семьи, об ужасе измен и прочую чушь? Мне сейчас легко и свободно, я спокойно вспоминаю о тебе и с нетерпением ожидаю то, что сейчас должно произойти. Мне хорошо, совесть моя молчит. Я жалею лишь об одном, что очень долго оттягивал этот момент, я так соскучился по виду практически обнаженной любимой женщины, которая появляется на кухне, когда я варю кофе!», — эти мысли крутились в голове подобно патефонной пластинке, пока я хозяйничал у плиты. Стеклянный журнальный столик украсили две крошечные чашечки с дымящимся напитком.

Неожиданно навязчивый поток мыслей резко прервался. В полной тишине в голове появилась тихая, но отчетливая мысль: «Еще не поздно. Есть последняя возможность все изменить. Это просто — встать и уйти, аккуратно прикрыв за собой дверь», — и опять звенящая тишина. Я растерялся. Конечно, я уже не был тем неопытным молодым человеком, стоящим перед открытым холодильником с бутылкой водки в руке, в голове которого «общались» два человека: один требовал все же выпить водки в период подготовки к Причастию, другой — тихий и скромный — советовал от этого воздержаться. Да, конечно, я понимал откуда эта мысль.

— Нет, я не уйду, — тихо, в голос ответил я. «Пластинка» закрутилась в голове вновь.

Даша выпорхнула из ванной в шикарном шелковом гарнитуре, ничего не скрывавшем, откровенном и зовущем. Она присела ко мне на колени, обняла за шею и поцеловала. Страсть накрыла меня с головой, и мы упали на огромный мохнатый белый ковер, покрывавший большую часть гостиной.

— Даша, моя Даша, как мне хорошо с тобой, — шептал я любимой на ухо, когда все закончилось. Я нежно прижимал ее обнаженное тело к себе. — Я давно уже не испытывал ничего подобного, поверь!

— Да, Дэнис, верю. Мы с тобой, поди, всех соседей разбудили, еще кто-нибудь милицию вызовет, — усмехнулась Даша. — Ты знаешь, на полу лежать все же немного неудобно. Я бы все-таки выпила кофе, а ты, если хочешь, можешь сходить в душ. Там на вешалке найдешь мужской халат, бери смело.

Я поднялся и стал собирать свою раскиданную одежду.

— Да оставь ты это, я приберу.

— Хорошо, — я оставил в руках только белье.

— А трусы-то тебе зачем в душе, чудо?! — Даша расхохоталась. — Оставляй все и иди!

Я рассмеялся в ответ, но на душе весело не было. Что же за гадкая вещь жизнь?! Ну почему, когда, кажется, что вот это и есть самый счастливый момент жизни, обязательно присутствует какая-то непонятная грусть-тоска? Отчего-то вспомнилась жена. Зачем?! «Да оставь ты меня!» — Мысленно умолял я, забираясь под упругие струи душа. Из ванной я вышел облаченный в легкий мужской халат. Прохладный полупрозрачный шелк приятно холодил обнаженное тело. Даша, устроившись на диване, раскладывала на журнальном столике какие-то предметы.

— Чего готовим? — Присел я радом, поцеловав Дашу в щеку.

— Готовлю дорогу в сказку. — На столике расположилось овальное зеркало в серебряной оправе, рядом лежали две серебряные трубочки, кредитная карта и вычурная табакерка. — Ну что, приступим? — Загадочно улыбнулась Даша.

Она открыла табакерку и высыпала горстку белого порошка на зеркальную поверхность. Затем золотой «Визой» ловко сформировала четыре «дорожки» и сунула мне в руку одну из трубок.

— Первым будешь?

— А что это? — вопрос был риторическим, я все прекрасно понял. Ни разу в жизни я не употреблял наркотиков и искренне считал, что сия проблема людей моего возраста уже не беспокоит. Однако же… Вот оно. Мне реально предлагают «нюхнуть» кокаин, а я не вижу резонов отказываться.

— Ты, что, ни разу не нюхал кокс? — Даша была похожа на ребенка, которого взрослый попытался нагло обмануть.

— Откровенно говоря, нет, — я слегка покраснел.

— Ну и отлично! Делай как я! — Даша вставила узкий конец серебряной трубки в правую ноздрю, зажав при этом левую, и лихо вдохнула первую дорожку. Другой ноздрей она вдохнула вторую. — Ну, давайте джентльмен, не отставайте от дамы, — продолжила она с блаженной улыбкой на лице.

Я вдохнул две оставшиеся дорожки. Нос начало щипать, а вслед за этим мощный скрытый заряд счастья разорвался внутри. В сто раз прекрасней стало все — и эта изумительная квартира, а главное улыбающаяся Дашутка, сидящая напротив! Мысли опережали возможность говорить, сдержать этот поток радости, рвавшийся изнутри, было невозможно:

— Пускай ты выпита другим, но мне осталось, мне осталось твоих волос стеклянный дым и глаз осенняя усталость, — самозабвенно декламировал я, — Как же там, как же дальше, а да, это, это, вот! — Иною кажется мне Русь, иными — кладбища и хаты. Прозрачно я смотрю вокруг и вижу, там ли, здесь ли, где-то ль, что ты одна, сестра и друг, могла быть спутницей поэта. Что я одной тебе бы мог, воспитываясь в постоянстве, пропеть о сумерках дорог и уходящем… — в эту длинную паузу я постарался сделать загадочное лицо, — христианстве[4]! — комнату наполнило наше дружное громкое ржание.

— Ну иди же ко мне, милый, иди ко мне!

Все опять случилось на мохнатом ковре гостиной, потом мы перебрались в спальню. Черное постельное белье, хитрая подсветка помещения и зеркальный потолок создавали ощущение нереальности и сказочности происходящего. Мы периодически добавляли «волшебного» порошка сначала, вдыхая его через серебряные трубочки, а потом просто — втирая мизинцем в десны. Сколько продолжалось это безумие, я не знаю, но в какой-то момент, при наплыве очередной волны наслаждения, сконцентрированной внизу живота и готовящейся вырваться ошеломляющим вихрем наружу, я закричал:

— Да, Аленка! Да! Да! Да!

Даша отдышалась и легла рядом.

— Денис, твою жену зовут Лена?

— Нет, ее зовут Катя, а почему ты спрашиваешь?

— Ты только что назвал меня Аленкой.

— Да? — смутился я. — Прости, наверное случайно вырвалось.

— Нет проблем. А кто она?

— Первая любовь.

— Расскажешь?

— А тебе интересно?

— Ну так… В общем да, — улыбнулась Даша.

— Ну… Познакомились мы в поезде, когда я ехал из Питера в Москву поступать в Университет. Потом долго не виделись. Встретились снова через несколько лет, был бурный роман, а потом она от меня ушла к моему приятелю. — Даша усмехнулась.

— Как всегда. А что потом?

— Потом она решила убить своего мужа, а свалить все на меня, но я чудом выкрутился. Чудом… — что-то больно кольнуло в груди. Даша неожиданно вскочила с кровати.

— Погоди, а муж этой Лены не банкир, случайно?

— Ага, мой одногруппник, а что?

— Ё моё! Так ты, случаем, не мой папашка?! Фамилия твоей Лены — Зарубина? — Даша резко побледнела.

— К-к-как? — только и смог вымолвить я. — Так ты Дарья Зарубина? Блин… Погоди, ты когда родилась-то?

— В 89-м, зимой.

— Ну слава Богу! — у меня отлегло от сердца. — Мы с твоей мамой познакомились в 87-м летом, но тогда между нами ничего не случилось, а потом встретились снова уже в 91-м.

— Ух… Ну спасибо, успокоил. А вообще классно! Вот маман ошарашу, рассказав про тебя!

— Даш, не надо, а? — меня бросило в пот. — Это будет слишком.

— Что, боишься? — Даша откровенно веселилась. — Не переживай, маман до меня дела нет, хорошо хоть денег дает, квартиру вот эту подарила, да мне больше и не надо. Главное, что в мою жизнь не лезет.

— А как у нее сейчас дела?

— Погоди-ка, дядя, да ты еще не забыл мою мамочку что ли?

— Нет, Даша, мне просто любопытно.

— Ладно, ладно. Тогда ей удалось выпутаться. Кто-то неожиданно умер, кто-то замолчал по собственной инициативе. Дело в отношении нее прекратили, и она вступила в законное владение банком. Продолжила заниматься и наркотиками.

— Ты и об этом в курсе? — удивился я.

— В курсе! А откуда, ты думаешь, я беру такой классный кокс? — потрясла она в воздухе серебряной коробочкой. — Кстати, у нас еще много билетов в сказку. Может продолжим? — Прохладная ладошка легла мне на грудь.

— Даша, погоди, так ты покупаешь наркотики у матери?!

— Ну не у нее, конечно, у ее компаньонов в этом бизнесе. Мама и сама не прочь немного поторчать, а я что — лысая? Для меня главное, что качество гарантировано, и все совершенно безопасно. Так что не боись! После кризиса 98-го года банк, конечно, сильно сдал позиции, которые так и не вернул, но маман хватает. Слушай, я сейчас обижусь, ты про меня совсем забыл! Хочешь, покажу, откуда еще можно начать «волшебную дорогу», — откровенная улыбка не портила лица девушки.

— Ой, ты хочешь совсем уморить старого мужчину! — усмехнулся я в ответ.

— О! Ты не стар, ты супер стар! — мы оба рассмеялись.

Я проснулся, когда солнце было почти в зените. Часы на мобильном показывали половину двенадцатого дня. В голове было слегка туманно, но все же не настолько тяжело, как это часто бывало после бессонной ночи. Гораздо хуже было на душе. Я в полной мере ощутил всю истину поговорки о скребущихся кошках. Идеи о том, что сейчас делать, в голове отсутствовали. Даши рядом не было, из-за двери раздавалось позвякивание посуды и шум льющейся воды. Первым делом я позвонил в агентство и, узнав, что верный зам Саша на рабочем месте и со всем справляется, предупредил, что сегодня на работу не приду.

Накинув халат, я вышел в гостиную. Даша готовила завтрак. Я подошел и, нежно обняв ее за талию, поцеловал в щеку.

— Неужели это для меня?

— Для нас. А что тебя так удивило?

— Я уж и не помню, когда в последний раз кто-то готовил мне завтрак.

— Правда что ли? — Даша опешила. — А что жена?

— Ну у нас вроде как было принято, что завтрак готовлю я. Так что…

— Ну ни фига себе! Не накормить утром мужика, который так самоотверженно трудился в постели! Это же какой стервой надо быть! Слушай, а может, она у тебя фригидная или вообще лесбиянка?

— Даш, не порти настроение, давай лучше о чем-нибудь веселом поговорим, а?

— Ну, как хочешь. Наливай себе сок — апельсиновый, я только что выжала, — показала она на запотевший графин, наполовину заполненный соком, на поверхности плавали кубики льда.

— Я лучше умоюсь сначала, лады?

— Давай, только недолго, уже почти все готово. Да, в шкафчике рядом с раковиной найдешь запечатанные зубные щетки — бери любую.

Быстро приняв душ, я вышел из ванной. Журнальный столик в гостиной был уже накрыт. Его украсили дымящийся омлет, поджаренные тосты, мясная нарезка, сыры, фруктовый салат, круассаны и много баночек с джемами.

— Какое великолепие, — только и смог вымолвить я.

— Да ладно тебе, обычный завтрак. Ты чай или кофе?

— Давай чай. С бергамотом есть?

— Обижаешь! — В конце стол украсила запотевшая бутылка шампанского и два тонких высоких фужера. — У нас сегодня завтрак праздничный? — лукаво улыбнулась Даша. — Джентльмен откроет бутылочку?

Взяв бутылку в руки, я оценил вкус хозяйки дома — это было итальянское просеко. С «Советским» шампанским я распрощался уже давно, а французский брют был на мой вкус слишком сухим. Просеко же было выше всяческих похвал. Я наполнил бокалы:

— Дашутка, за тебя и за наше знакомство!

— За знакомство! — мы чокнулись и почти залпом осушили бокалы.

— Какой кайф! — вырвалось у меня.

— А то! Ты давай, налегай на еду, а то все остынет.

— Слушай, Даш, а что это за необычные тосты, я таких не пробовал? — удивился я, продегустировав румяный кусочек хлеба, нежный и вкусный.

— О, это моя бабушка готовила такие гренки. Одно яйцо смешиваешь с несколькими столовыми ложками молока, чуть-чуть солишь, добавляешь немного сахара и кладешь в эту смесь белый хлеб. Не размачивая слишком сильно, быстренько выкладываешь на средне разогретую сковороду, смазанную сливочным маслом. Как одна сторона поджарилась, переворачиваешь на другую, закрываешь крышкой и убавляешь огонь. Готово!

— Восхитительно! — похвалил я хозяйку, покрасневшую от удовольствия.

— Ты сегодня что собираешься делать? — спросил я, когда мы утолили голод и не торопясь потягивали чай.

— Хотела заняться шоппингом. Видишь ли, у меня путевка в Турцию, улетаю через три дня. Надо немного обновить летний гардероб.

— Через три дня? — растерялся я. — А как же мы?

— А что мы? — Даша искренне не понимала причину моего недоумения.

— Ну в смысле, я бы не хотел с тобой расставаться вот так сразу.

— Слушай, Дэнис. Давай мы с тобой договоримся. Вот все эти вздохи, заламывания рук, сцены ревности и прочее дерьмо не для меня. Встретились, познакомились, замечательно покувыркались в постели — чего еще надо? Замуж я не собираюсь, поскольку еще ребенок, не наигралась пока, — Даша пошленько ухмыльнулась, — а лишних проблем мне не надо. Получится — пообщаемся с тобой еще, нет — найдешь себе другую. Таких Даш в Москве — пруд пруди. Я рада, что показала тебе, как можно и нужно жить. Хоть за это мог бы быть благодарен.

— Спасибо, — уныло произнес я. — Так у тебя какие-то планы на вечер есть?

— На вечер есть, а вот день могла бы провести с тобой, — Даша пересела ко мне на диван и обняла за шею. — Выступишь спонсором, а? — я ничего не успел ответить, мои губы закрыл жаркий поцелуй и мы опять повалились на пушистый белый ковер…

Часов до шести вечера мы бродили по лабиринтам огромного торгового центра, переходя из одного роскошного бутика в другой. У Даши был отменный вкус, но она, кажется, абсолютно не обращала внимания на ценники примеряемой одежды. Моя кредитная карта имела лимит в пять тысяч долларов, но его едва хватило, чтобы удовлетворить аппетиты юной знакомой. С каждой купленной вещью она радовалась как ребенок, нежно обнимая меня. Я же испытывал двойственное чувство: да, мне нравилась Даша, с сильной внутренней дрожью я вспоминал о сегодняшней ночи, но было какое-то не вполне понятное тяжелое чувство в груди, да и девушка оставалась для меня загадкой…

Обратно мы поехали на такси. Тихой трелью ожил мобильный телефон.

— Алло?

— Добрий вечер. Мог бы я по-говори-ить с … как это… ах вот! С Дэнисом Заречьиным? — раздался в трубке голос с сильным акцентом.

— Да, добрый вечер, слушаю вас. Может быть вам удобнее разговаривать по-английски? — спохватился я.

— Нет, нет, чтьо ви! Или мой русский так плёх?

— Нет, я вас прекрасно понимаю.

— Да, так вот… Я хотель уточни-ить, тот ли это Дэнис, которий семь лет назад, выкущаль все запас спиртное гостиница Националь, избиль всех сотрудник клуб на Новий Арбат и потом сильно пачкаль машин частний извозчик? — при этих словах я сильно напрягся. «Что бы это могло значить?» — пронеслось в голове.

— Кто вы, и что вам надо? — мой голос мгновенно похолодел.

— Ну я же спросиль?

— Я не собираюсь обсуждать эту тему! — отрезал я и прервал разговор. Через полминуты телефон зазвонил вновь, определился тот же незнакомый номер, что и в прошлый раз.

— Ты чего ко мне пристал, урод?! — Закричал я в трубку, не дав собеседнику сказать и слова. — Пошел ты…

— Дэнис, Дэнис… Как тебя прятать и от бандитов спасать, так «Стас, дорогой, помоги», а как все закончилось, так и забыл старого друга? Не стыдно?!

— Стас! Ты?! Ну разыграл! Ты где?!

— Я в Москве, Дэнис.

— Отлично, где мы встретимся?!

— Сегодня не смогу. Я только из Шереметьево, прилетел на симпозиум, чтобы сделать доклад. Завтра утром мое выступление, а ближе к вечеру самолет. Мы сможем увидеться только завтра в обед, если, конечно, ты не слишком занят и сможешь уделить время несчастному макароннику.

— Стас! О чем разговор! Где и во сколько?!

— Сможешь подъехать к Президент отелю в половине второго?

— Не вопрос! А связаться с тобой можно по этому телефону?

— Да, это мой итальянский номер. По нему меня можно и в Италии найти. Ну, Дэн, до завтра?

— До завтра, Стас!

— Давний приятель? — поинтересовалась Даша.

— Да, Стас Смилянский. Во многом благодаря ему я выпутался из той гнусной истории семь лет назад. Он вот уже пять лет трудится в университете Генуи в Италии. Все это время мы лишь обменивались письмами по электронной почте. И тут такая радость — увидеть заморского жителя живьем!

Таксист высадил Дашу, нагруженную фирменными пакетами и коробками, на Кутузовском. Девушка решительно отказалась отвечать на мои вопросы относительно ее сегодняшних планов на вечер, а также отвергла предложение проводить ее до квартиры. Частник повез меня дальше — на Фрунзенскую. На душе стало совсем плохо. Как теперь появиться перед женой, что ей сказать, что отвечать на ее вопросы? Былая решимость уйти от жены куда-то делась. Вопросы типа «а кому я нужен?» и «а куда я пойду?» оставались без ответа. Да и невозможно было вот так разом вычеркнуть все семь лет нашей совместной жизни, ведь было в ней хорошее, много хорошего…

С сильным внутренним напряжением я открыл входную дверь. Жена стояла в спальне перед иконами, держа молитвослов в руках.

— О, Пистимея на молитве! — оригинально пошутил я.

Катя, ни слова не говоря, закрыла дверь в комнату перед моим носом.

— Ну и фиг с тобой, — пробормотал я.

Холодильник бережно хранил для меня почти полную бутылку джина «Бифитер» и достаточно тоника. Смешав коктейль, я переоделся и устроился в гостиной перед телевизором, включив «МузТВ». На экране в рэперском экстазе кривлялись незнакомые негры, когда в комнату вошла жена.

— Денис, тебе не кажется, что нам надо поговорить? — голос ее был на удивление спокоен.

— Валяй, — я отключил звук. Движение темнокожих тел на экране стало напоминать жуткую шаманскую пляску.

— Ты изменил мне этой ночью? — Катя смотрела мне прямо в глаза.

— Да. Я тебе изменил. И получил от этого громадное удовольствие, — голос мой слегка дрожал. Я понимал, что сейчас, в этот самый момент происходит что-то непоправимое.

— И ты считаешь это нормальным?

— Да. Я не могу жить без физической близости с женщиной, извини. А у нас с тобой ничего не было последние года полтора.

— Десять месяцев.

— Что? — не расслышал я последнюю фразу, сказанную очень тихо.

— Десять месяцев, — повторила Катя. — Ты в последний раз вспомнил, что твоя жена еще и женщина — молодая, заметь, женщина ровно десять месяцев назад. Больше ты об этом не вспоминал.

— Ты хочешь сказать, что это я виноват?!

— А кто, Денис?

— Чего?! — почти закричал я. — Ты же сама постоянно постишься, регулярно меня отфутболивая!

— Денис, не передергивай. Да, я стараюсь воздерживаться от супружеских отношений в постные дни и еще немного сверх того, что положено, но ты же знаешь, ради чего я это…

— А мне надоело! — грубо перебил я жену. — Понимаешь? НАДОЕЛО! Надоело получать отказ в грубой форме, когда ты просто берешь и отпихиваешь мою руку.

— Ну это же неправда, — глаза жены округлились. — Впрочем, это уже не имеет ровным счетом никакого значения. Что ты намерен делать сейчас?

— А ничего! Просто жить. Жить так, как мне нравится.

— Но ты же должен понимать, что семьи у нас в таком случае не будет.

— Ага. Я это понимаю.

— Ну, спасибо хоть за то, что не стал юлить и изворачиваться. Я все же надеялась, что билет мне придется сдать. Оказалось, напрасно.

— Какой билет?

— Завтра я улетаю на Кипр. Майкл подтвердил, что его предложение по работе остается в силе. Знаешь, — повисла напряженная пауза, — я все же надеюсь, что ты одумаешься. Знай, несмотря ни на что, я дорожу нашей семьей, я буду за тебя молиться.

— Угу, помолись, чтобы у меня потенция увеличилась. Это очень актуально в сложившихся обстоятельствах.

— Денис, что с тобой? Как ты можешь?! Ты… — голос жены предательски задрожал, глаза наполнились слезами, и она убежала в спальню.

Изрядно выпив, вечером я забылся глубоким сном, но уже часа в три ночи проснулся словно от толчка. Все тело сотрясала крупная дрожь: такого сексуального возбуждения я не испытывал никогда ранее. Мне нужна была Даша. Я хотел ее каждой клеточкой своего тела. Понимая, что делаю глупость, я схватил телефон и набрал Дашин номер. Мне никто не ответил. Я набрал номер снова. После третьего сигнала раздались прерывистые гудки. Следующие мои попытки связаться с Дашей пресекал голос бездушного автомата: «Аппарат вызываемого абонента выключен или находится вне зоны действия сети».

Голова горела огнем, было невозможно ни лежать, ни сидеть. Я отправился в ванную и влез под холодный душ. Одевшись, я осушил полный стакан виски. Стало немного легче. Уснуть удалось только на рассвете. Около десяти утра я проснулся с сильной головной болью. Жена уже уехала в аэропорт. Первым делом я набрал номер Даши. Она ответила не сразу.

— Алло, — сонный голос был явно недоволен.

— Дашутка! Что ты со мной сделала? Я спать не могу без тебя!

— Дэнис, ты что ли?

— Ага!

— Что, столбняк замучил?

Я рассмеялся в ответ.

— Даш, мы сегодня увидимся?

— Вечером вряд ли. Знаешь, я сегодня буду мотаться по делам, но в обед заскочу домой, подъезжай ко мне часикам к двум. Сможешь?

— Договорились! — Я сходил в душ, с аппетитом позавтракал и поехал на работу. «Жизнь одинокого холостяка явно имеет свои преимущества», — подумал я тогда, совершенно не представляя, что это будет последний день, проведенный мною на свободе…

У себя в офисе я находился формально, поскольку все мысли были в небольшой уютной квартирке на Кутузовском в обществе очаровательной блондинки. Кое-как промаявшись до половины второго, я поехал к Даше.

Я ехал в такси, когда зазвонил мобильник.

— Алло, — ответил я недовольно. Разве кто-то имел право отрывать меня от мыслей о самой прекрасной девушке на свете?!

— Дэн, ты где? Ты не забыл, что мы договаривались встретиться? — это был Стас. Кровь прилила мне к лицу.

— Стас, прости засранца! Я, понимаешь, тут… Короче, в двух словах не объяснишь… Ну ты понимаешь…

— Дэн, с тобой все в порядке?

— Да, все отлично, просто обстоятельства…

— Так ты не сможешь приехать?

— Нет, Стас, не смогу, извини.

— Очень жаль, — сник собеседник. — Ну смотри… Я свободен до четырех, так что…

— Да, да, Стас, конечно, обязательно! Ну ты давай, звони, если что!

Я уже рассчитался с водителем и быстрой походкой входил в подъезд.

— Сюрприз! — раздалось из-за открывающейся входной двери, и Даша предстала передо мной в костюме Евы, притворно стыдливо прикрываясь ладошкой.

Все было еще более страстно, чем в прошлый раз. Через час мы лежали на широкой кровати в спальне, поставив между собой маленький поднос с кофейными чашками и легкой закуской.

— Ну как тебя встретила жена? — ехидно поинтересовалась Даша.

— Нормально. Я ей все рассказал, она собралась и уехала. Улетела на Кипр. Сегодня.

— Класс. Так ты теперь свободный мужчина. Нравится ощущать себя в новом качестве?

— Еще как! Даш, а почему я к тебе не могу сегодня ночью приехать? Или приезжай ты ко мне?

— Дэнис, мы, кажется, с тобой договорились: никакой ревности, обязательств и прочего. Так?

— Так, но…

— Вот и давай не будем трепать друг другу нервы. Свободные отношения двух свободных людей.

— Даша, а ты меня любишь? — вырвался неожиданный вопрос. Даша расхохоталась.

— Ну, а как же. Да и ты меня, смотрю, тоже, — прохладная ладошка легла мне на живот…

Домой я приехал около пяти. Делать было решительно нечего, и я решил почитать купленный недавно детектив. Часам к девяти я приготовил ужин, поел, основательно «заправившись» любимым коктейлем, и к полуночи забылся беспокойным сном сильно нетрезвого человека.

В эту ночь все повторилось вновь, только с новой силой. Тело горело огнем, невероятное сексуальное возбуждение накатывало волнами. Ничто и никто мне не был нужен, кроме Даши. Ради того, чтобы ощутить ее обнаженное тело в своих объятиях, я готов был пожертвовать всем — буквально всем на свете. Руки лихорадочно набрали ее номер.

— Алло, — ответил бодрый игривый голос. — Дэнис, это опять ты?

— Дашуня, милая, я не могу без тебя. Можно я приеду прямо сейчас?

— Да ты с ума сошел. Слушай, Дэнис, ты меня уже заколебал со своим столбняком. Могу тебе предложить номер телефона классной конторы. Там девочки по вызову — очень приличные, поверь. Либо воспользуйся старым проверенным способом. Напомнить каким? — Даша рассмеялась.

— Дашунь, мне нужна только ты, я не м…

— Дашенька, ты где там пропала, я соскучился и сгораю от нетерпения, — раздался в трубке, в отдалении голос немолодого мужчины.

— Кто у тебя, с кем ты? — голос мой внезапно охрип. Трубка ответила гробовой тишиной — разговор прервался. Я попытался набрать номер снова, но Даша отключила телефон.

Далее я действовал, находясь во власти какого-то темного чувства, накрывшего меня с головой. Наспех одевшись, я выскочил на улицу и поспешил к машине. Ключей от машины в кармане не оказалось. Ну и ладно, поймаю извозчика. С этой мыслью я побежал к Комсомольскому проспекту. Путь до Кутузовского занял не более пятнадцати минут. Дорогу в подъезд мне преградила металлическая дверь с кодовым замком. Звонить в домофон было бессмысленно, равно как и ждать, пока кто-то выйдет из подъезда или войдет внутрь — часы показывали половину четвертого ночи.

Посмотрев на табличку с номерами квартир этого подъезда, я набрал на домофоне двузначное число. Пошел вызов. Через минуту заспанный голос ответил:

— Кто там?

— Милиция, откройте дверь. Нас интересуют ваши соседи двумя этажами выше, они не отве…

— Вот им и звоните, — прервали меня на полуслове и положили трубку.

Я набрал номер соседней квартиры. Никто не ответил. В подъезд я попал с пятой попытки. Мне ответил тихий старческий голос. Бабушка поверила моей легенде и безропотно открыла дверь. Не пользуясь лифтом, я вихрем взлетел на седьмой этаж и утопил кнопку звонка.

— Кто там? — это была Даша.

— Даша, это я, Денис, открой, нам надо поговорить!

— Ё-мое! Да ты обалдел! Езжай домой, завтра поговорим.

— Открывай, стерва! — я несколько раз громко ударил ногой в дверь. — А то сейчас разбужу всех соседей!

— Хорошо, хорошо, не ори, — дверь открылась. — Что тебе надо? — Даша стояла на пороге, преграждая мне вход в квартиру.

— Кто у тебя? Что это за мужчина?

— Тебя это не касается. Езжай домой немедленно. Иначе мы больше никогда с тобой не увидимся. Я все тебе объяснила в первый день нашего знакомства.

— Я не уйду отсюда, пока не узнаю, что этот мужик делает в твоей квартире, — я грубо оттолкнул Дашу и ринулся внутрь. — Где он? — громко сказал я, стоя в гостиной и озираясь по сторонам.

— Вы меня ищите, молодой человек? — мужчина лет пятидесяти стоял в дверях, ведущей в спальню. Он был среднего роста, подтянутый. Лицо, которое вполне можно назвать красивым, было спокойно, но властный колючий взгляд карих глаз немного охладил мой пыл.

— Это моя девушка! — выпалил я. — Что вы здесь делаете?

— Это ваша жена?

— Нет, но…, - осекся я.

— Вы давно знакомы?

— Мы знакомы третий день, но…

Дашин гость откровенно рассмеялся.

— Дашенька, какая прелесть! — незнакомца, похоже, всерьез забавляла эта ситуация. — Молодой человек, вы все же уже не юноша. Пора научиться контролировать свои поступки. Давайте не будем устраивать ненужных сцен. Отправляйтесь восвояси, а завтра и решите все проблемы ваших непростых взаимоотношений, — он опять ухмыльнулся. — А то прямо Шекспир у нас здесь получается.

— Нет, дядя, это ты сейчас соберешься и уйдешь отсюда, — сказал я, стараясь придать своему лицу самое грозное выражение, на которое был способен, и медленно двинулся в сторону соперника.

— Ух, ни дать ни взять Отелло! Твою мать, такой вечер испоганил, гаденыш! — мужчина выхватил из правого кармана халата небольшой револьвер и взвел курок. Даша тихо ахнула, прикрыв рот рукой, мы же застыли друг напротив друга. — Считаю до трех, — незнакомец и не думал шутить, — первый выстрел в воздух, а второй сразу тебе в лоб. Не забывай, что ты ворвался в чужую квартиру, сынок.

— Нет, не надо, Кирилл! — Даша кинулась к незнакомцу и схватила его за руку, держащую револьвер.

— Дарья, уйди! — Кирилл попытался высвободить руку, но Даша повисла на ней всем телом. На какой-то момент незнакомец потерял меня из поля зрения. Я бросился вперед и вывернул руку Дашиного любовника, в которой был зажат пистолет. Раздался выстрел. Дашин любовник медленно оседал на пол. Пуля вошла ему в правый глаз. Я стоял в полном оцепенении, зажав в руке злополучный револьвер. Звенящую тишину разорвал женский крик.

«Ну что, герой, счастье твое оказалось совсем недолгим», — иронично-грустно прозвучала в голове отчетливая мысль.

Даша убежала в спальню. Я положил пистолет на барную стойку и налил в стакан виски. В голове был полный сумбур, мысли наталкивались одна на другую. Вспомнилась Катя, которая сейчас, наверное, мирно спала в уютной спальне на средиземноморской вилле, вспомнился отец, Соколов. Стоп! Александр Иванович! Заместитель главного прокурора России — это тот человек, который лучше всего сможет помочь в данной ситуации. Я достал из кармана мобильный и нашел номер давнего друга.

— Алло. Денис, что случилось? — ответил Соколов взволнованным голосом. — Что-то с Катей?

— Нет, Александр Иванович. Со мной. Я человека убил.

— Господи, помилуй! Где ты сейчас?

— На Кутузовском, в одной квартире.

— Так, сейчас мы прервемся. Я одеваюсь и еду к тебе, перезвоню из машины.

Мой телефон ожил через пять минут.

— Да, Александр Иванович.

— Давай теперь по порядку: что за квартира, адрес, кого ты убил и при каких обстоятельствах. Быстро, четко, ясно. Слушаю.

От одного голоса Соколова я почувствовал себя увереннее.

— Я у своей м-м-м-м… знакомой, — Соколов тактично не стал ничего уточнять, и я продиктовал адрес. — Убит ее любовник. У нас вышла ссора. Ну, в общем я его застал ночью в этой квартире, приревновал и потребовал отсюда убираться, а он вытащил пистолет. Потом возникла потасовка, пистолет случайно выстрелил, пуля попала ему в глаз. Вот и все, собственно.

— Я правильно понял, что ты приехал ночью в квартиру, а он уже был там?

— Да, именно так.

— Тебя, поди, и пускать не хотели.

— Да, я слегка поскандалил…

— Ты трезв?

— Был почти трезв, но вот сейчас налил себе виски для успокоения.

— Придурок! Блин, какой же ты придурок! — такого от Соколова в свой адрес я никак не ожидал услышать. — Прекрати немедленно!

— Хорошо.

— Кто погибший?

— Не знаю.

— Так узнай, твою мать! — рявкнул Александр Иванович.

Даша сидела на кровати в спальне, мерно раскачиваясь вперед-назад. Ее взгляд был прикован к какой-то точке на противоположной стене. Из-за закрытых губ слышался тихий утробный стон.

— Александр Иванович, хозяйка квартиры в прострации. Думаю, я ничего не смогу сейчас выяснить.

— Ладно, не суть. Я уже подъезжаю. Впусти меня.

Через пару минут зазвонил домофон. Я нажал на кнопку, открывающую дверь подъезда, и распахнул дверь в квартиру. Соколов взбежал по лестнице. Он был одет в элегантный летний костюм кремового цвета, на лице не было и следа недавнего сна. Он прошел в спальню, на секунду остановившись рядом с трупом, и вернулся, держа в руках солидную корочку красного цвета.

— Скверные дела, Денис. Ты убил депутата Московской Областной Думы.

— Александр Иванович, но почему я убил?! Я же пытался у него пистолет из руки вырвать, а он сам нажал на курок. Это просто несчастный случай!

— Денис, Денис. Ты как был ребенком, так им и остался. Несчастный случай — это то, что ты при живой жене оказался в квартире любовницы и грохнул здесь своего соперника! В этот раз ты попал конкретно. Думаю, на Кипре отсидеться не получится. Так! Насколько я понял, милицию пока никто не вызвал. Хорошо. Соколов набрал номер, представился, сообщил суть случившегося и продиктовал наш адрес.

Минут через пять, в ходе которых я кратко описал все произошедшее в этой квартире, раздался звонок в дверь.

— Что-то они слишком быстро, — пробормотал Александр Иванович, открывая входную дверь. В квартиру, подобно разъяренной фурии, вбежала Аленка — Елена Зарубина — и остолбенела, глядя на меня:

— Ты?! Вы?! — перевела она взгляд на Соколова. — Что здесь происходит? Где моя дочь?!

— При чем тут ваша дочь? Что вы-то здесь делаете?! — Александр Иванович был изумлен не меньше. — Денис, я ничего не понимаю! Что она здесь делает?! — он почти кричал.

— Ну, я, это… В общем, Даша, с которой я, это… ну познакомился, ее дочь. Аленка, она в спальне сейчас, — перевел я взгляд на Лену.

— Это абзац! — только и смог вымолвить Соколов.

— О Боже! — Зарубина увидела труп. — Кирилл Семенович, как же это?

— Вы знакомы с убитым?

— Это не важно, — Лена попыталась пройти в спальню, но Александр Иванович успел схватить ее за руку. — Куда? Садитесь вот здесь в уголок, — показал он на одно из кресел, — и сидите тихонечко, пока очередь не дойдет до вас.

— По какому праву вы здесь командуете? — Аленка почти кричала.

— По праву представителя органов власти, находящегося на месте убийства! — отрезал Соколов.

В квартиру позвонили снова. Заместитель прокурора резко встал и открыл дверь, в которую стремительно вошли пятеро мужчин. Они сухо поприветствовали друг друга. Трое сразу занялись делом. С двумя другими Соколов отошел в сторону. Через минуту Александр Иванович представил мне одного из пришедших:

— Денис, это Виктор Александрович Колосов, следователь прокуратуры. Он будет вести твое дело. С ним можешь быть откровенен, как со мной, он на твоей стороне и постарается сделать все, что возможно в данной ситуации. — Я молча кивнул. — Сейчас ты расскажешь Виктору Александровичу все как было и подпишешь свое объяснение. Все ясно? — я опять кивнул. — Отлично, садитесь вот здесь за барной стойкой.

Я описал следователю произошедшие события, он все записал, задав несколько уточняющих вопросов. После этого, читая текст, я заметил, что там были некоторые неточности, на которые и указал Виктору Александровичу.

— Да, все верно. Так надо. Подписывайте.

Я повиновался.

— Александр Иванович, мы закончили, — обратился следователь к Соколову. Тот подошел к нам в сопровождении другого мужчины среднего роста с характерным колючим взглядом представителя касты оперов.

— Сергей, — обратился он к нему, — вот наш горемыка-подследственный. Объяснения он дал, думаю, его лучше увезти побыстрее от греха подальше. Вдруг у убиенного депутата оперативно отыщутся солидные заступники. Нам здесь еще какого-нибудь ФСБ не хватало.

— Иваныч, не вопрос. Куда везти?

— Может, к вам на Петровку в ИВС[5]?

— Можно, но долго держать там не фонтан, сам понимаешь.

— Ну, на сутки можешь поместить в одиночку?

— Без проблем.

— Так, Денис, — наконец вспомнили обо мне, — ты поедешь с Сергеем Викторовичем. На свободе тебя сейчас оставить никак нельзя. Более того, лучше тебе посидеть у нас, чтобы не забрали в другое ведомство. Я к тебе приеду, как только смогу. Разговаривать ты можешь либо со мной, либо с Колосовым, либо с Сергеем Викторовичем. Со всеми другими ты нем как рыба. Понял? — я молча кивнул. — Все. Езжайте с Богом!

В этом было что-то фантастическое. Вот так легко, как-то буднично Соколов отправил меня в тюрьму. Я решительно не понимал, что происходит. В один миг все рухнуло, в один миг! «В первый ли раз такое с тобой происходит?» — проснулся робкий внутренний голос. Да уж. Эти мысли рвались наружу, но я всеми силами старался запихнуть их обратно. Да, я прекрасно понимал, в чем причина моих бед. Как и тогда, семь лет назад, моя жизнь круто изменилась ради того, чтобы я сделал что-то главное. Да, определенно я стал жить не так, как надо. Но что делать? Проблема в том, что я уже другой человек. Да, тогда я только открывал для себя Бога, я с удивлением видел, что молитва приносит свои плоды, замечал явные чудеса, происходящие в жизни. Сегодня я знаю и то, что нельзя быть христианином наполовину. Невозможно по четным дням помнить о Боге, а по нечетным жить так, как хочет тело. Любая настоящая любовь жертвенна, а любовь к Богу — особенно. Но я не хочу нести свой крест. Я устал от тех обязанностей, которые должен исполнять христианин. Устал! Устал от ограничений, от необходимости жить по заповедям, а не так, как хочется. Я смотрю на своих сослуживцев: абсолютно неверующих и живущих при этом легко и свободно. Что же делать? Да, тогда, в тот тяжелый период мне помогала молитва, но как обратиться к Богу сейчас? Как?! Я почти физически ощущал стену между собой и Господом. Нет, я не достоин, я Его предал, я не могу взывать к Нему, увы… Будь что будет. В конце концов, я получаю то, что заслужил! С такими мыслями я и пересек черту, отделяющую свободный мир от «места заключения» — автомобиль въехал на территорию здания на Петровке. Мой спутник за всю дорогу не проронил ни слова. Молча мы покинули салон автомобиля, шли по каким-то коридорам, пока я не оказался в камере.

— Не волнуйся, здесь тебя никто не тронет, — сказал Сергей Викторович на прощание, и тяжелая металлическая дверь, громко лязгнув, отрезала меня от мира свободных людей.

Сильно болела голова, я ощущал дикую усталость, но сон не приходил. Стоило только закрыть глаза, как передо мной вставало лицо убитого с развороченной пулей глазницей. «А ведь ты убил человека!» — вертелась в голове мысль. Ее невозможно было прогнать, она вместе с навязчивым видением изматывала меня все сильнее. В какой-то момент я завыл в голос и стал биться головой об стену. Физическая боль слегка отвлекла от боли душевной. Это длилось недолго. Скоро все началось снова.

Солнце уже поднялось. Косые лучи пробивались сквозь толстую решетку, падая на грязный серый пол. За дверью слышался какой-то шум, он медленно приближался к моей камере, пока не открылось квадратное окно в двери, и хмурый молчаливый человек в бело-сером халате поставил алюминиевую кружку с лежащим на ней куском хлеба и миску с каким-то варевом. Настал и мой черед познакомиться с тюремной баландой. Есть ее было решительно невозможно.

— Наверное, пока невозможно, — иронично произнес я. Не зная здешних порядков, я на всякий случай вылил баланду в «очко» в углу камеры и вымыл миску, после чего снова забрался на кровать, медленно жуя казавшийся совершенно безвкусным хлеб.

Мне показалось, что прошло несколько дней, перед тем как дверь камеры отворилась. На пороге стоял Соколов. Он внимательно посмотрел на меня.

— Денис, так нельзя. Что с тобой? Чего ты так раскис? — давний друг присел рядом на кровать.

— Что со мной? Да так, ничего. Сегодня ночью я убил человека, а сейчас вот сижу в камере. Все прекрасно. Вот сейчас вы меня еще порадуете чем-нибудь. Я прав? — я, наконец, посмотрел Соколову в глаза. Тот быстро отвел взгляд. — Ну вот видите, прав!

— Денис, в любой ситуации нельзя раскисать. Тебе придется бороться, а для этого нужны силы.

— Бороться с кем? Все мои беды закономерны и справедливы. Я получаю то, что заслужил. Так что против рожна лучше не переть.

— Прекрасно, что ты это понимаешь. Тогда тем более не стоит унывать. Наказание, какое бы оно ни было, не может быть бесконечным. Наша же задача, чтобы ты не получил лишнего. Понимаешь?

— И это говорит мне заместитель Генерального Прокурора России?

— Да, Денис, именно так. Я же не виноват, что, решив совершить первое в своей жизни убийство, ты выбрал депутата?

— Ну да, юмор в стиле места, где мы находимся, — усмехнулся я.

— Ладно, Денис, давай соберись, и я расскажу тебе новости, — я молча кивнул. — Как я и предполагал, депутатский корпус встал на уши и требует крови. Твоей, естественно. К счастью, удалось свести дело к бытовухе, коей оно и является, а то горячие головы пытались из тебя чуть ли не киллера сделать.

— Блин, да что у меня за планида такая! Второй раз на те же грабли! — стукнул я в сердцах кулаком по коленке.

— Ну, Денис, ты явно преувеличиваешь. В прошлый раз на горизонте еще и бандиты мелькали. Здесь все проще. Слава Богу, что убиенный не депутат Думы Государственной, а то бы сидел ты сейчас в Лефортово. Так-то. Ну ладно, идем дальше. Пока для тебя все складывается неплохо. Даша Зарубина дала выгодные тебе показания. По сути она рассказала все как есть: ты воспылал ревностью, прискакал выяснить отношения, а тут ее второй любовник. Но вот твоя бывшая знакомая Леночка, похоже, решила взять реванш. Там история такая. Дочка, так сказать, общалась с пожилым джентльменом, который помогал банку мамаши. Как сказал бы классик: «O temporal o mores!» — я поморщился словно от зубной боли. — Угу, о твоем удивительном умении выбирать баб мы поговорим отдельно. Так вот, пока Даша не собирается тебя топить, у них с Еленой даже маленький конфликт получился. Видимо, молодой девушке не очень-то хотелось общаться с немолодым депутатом. Однако вполне вероятно, что мамаше удастся надавить на дочь. И если та изменит свои показания, то тебе придется туго. Постараемся, чтобы этого не произошло.

— Что мне светит, Александр Иванович?

— Врать не буду, Денис. В сложившихся обстоятельствах, если ты получишь условный срок — это будет чудо. Для тебя самая подходящая статья — это превышение пределов необходимой обороны, до двух лет. Возможно, еще причинение смерти по неосторожности — 109-я, до трех лет. Главное, отмазать тебя от статьи об умышленном убийстве, которую сейчас раскручивают защитники депутата. Конечно, им очень трудно будет это сделать, ведь вы не были знакомы. Но многое здесь зависит от показаний Даши.

— Понятно. Александр Иванович, как там отец, уже в курсе?

— Ага. Я ему позвонил утром, сообщил. Он уже летит в Москву. Кстати, завтра утром переведем тебя в Бутырку.

— Что?! — я не мог поверить своим ушам. — Зачем?

— Так, милый мой, подследственному, коим ты сейчас являешься, положено сидеть в СИЗО. А лучше Бутырки на сегодняшний день ничего предложить не смогу. Ты не волнуйся, там есть неплохие камеры, где сидят по двое — трое, в основном, по экономическим статьям. Нормальные люди, никакой уголовщины. В камере телевизор, холодильник и прочие блага цивилизации. А здесь в одиночке ты гикнешься. Ладно, Денис, мне пора. Один тридцатипятилетний оболтус задал проблем, — Соколов наконец улыбнулся. — Кстати, как тебе баланда?

— Охренеть какой деликатес. Всю жизнь мечтал попробовать! — огрызнулся я.

— О! Вот это уже неплохо. Злость лучше апатии. Да, так я тебе поесть принес, — только сейчас я обратил внимание на объемный целлофановый пакет, принесенный Александром Ивановичем. — Ты жене не хочешь позвонить? — лицо Соколова вмиг посерьезнело.

— Лучше дайте телефон на работу позвонить.

Соколов молча протянул свой мобильник. В очередной раз я «порадовал» директора нашего агентства.

— Дэнис, ну как же так? Зная тебя, поражаешься вдвойне. Что за злой рок висит над тобой?

— Ох, Серега, как говорится в известном фильме, «кабаки и бабы доведут до цугундера» — это про меня. Вы там без меня справитесь?

— Да куда мы денемся? Ты, кстати, неплохо все организовал, зам у тебя толковый, так что отдыхай. Тебе помощь нужна?

— Пока нет. Мне помогает Зам. Генерального Прокурора России.

— Шутишь?

— Серьезно.

— И что, ты хочешь сказать, что с такой крышей ты еще не на свободе?

— Ну… Я, видишь ли, случайно убил депутата Областной Думы.

В ответ последовало многоэтажное ругательство.

— Дэн, прости, но больше мне сказать нечего.

— Ага, мне тоже. Ладно, Серега, пока. Постараюсь держать тебя в курсе моих дел.

— И все же, почему ты не хочешь поговорить с женой? — не унимался Соколов, пряча телефон в карман.

— Ох, не сыпьте соль на рану! Что я ей скажу? Катенька, дорогая, я тут замочил любовника своей любовницы, а теперь сижу в тюрьме? И что потом? Если она плюнет на меня и не приедет, что будет вполне справедливо, мне будет хуже вдвойне. Если же она прилетит и придет ко мне на свидание, то будет хуже втройне. Как ей в глаза смотреть? Да и не разобрался я еще до конца в своей личной жизни. Многое надо обдумать.

— Ну по крайней мере времени для этого у тебя будет вагон.

— Вы издеваетесь?

— Ничуть. Из любой ситуации надо стремиться извлечь пользу. Ты же понимаешь, что наказаний без вины не бывает. Кстати, там в пакете найдешь молитвослов. Ты это занятие, поди, уже давно подзабыл?

— Откуда вы знаете?

— Денис, об этом нетрудно догадаться, судя по тому, что ты творишь в своей жизни.

— Да уж… Знаете, не нужен он мне пока, — я кивнул на молитвослов, который Соколов держал в руке. — Не могу я молиться, понимаете? Не могу!

— Вот это ты зря, — Соколов враз посерьезнел. — Ты пойми, без молитвы в такой ситуации у тебя шансов почти никаких. И я не смогу тебе помочь! Денис, опомнись!

— Александр Иванович, не терзайте душу, а?

— Хорошо, дело твое, но молитвослов возьми. И вот еще, — протянул Соколов крошечный пластиковый флакончик, — это Крещенская вода. Договорились?

— Я молча кивнул и спрятал все во внутренний карман ветровки.

Мы обнялись на прощание, и я опять остался в одиночестве. Домашняя еда, заботливо приготовленная супругой Соколова, слегка приподняла настроение.

«Ну что, Денис Григорьевич, нравится? Как тебе „вольная жизнь свободного мужчины“? — губы тронула кривая усмешка. — Ох, ну какой же ты баран!»

Соколов пешком отправился в Прокуратуру. Через полчаса его ожидал разговор с непосредственным начальником — Генеральным Прокурором. Он понимал, что разговор будет не из приятных. Эту беседу нельзя проиграть, иначе судьба Дениса будет в высшей степени незавидной. Отношения с Генеральным откровенно не складывались последние пару лет. Александр Иванович догадывался, что его просто хотят выжить — в кресле заместителя главный прокурор страны хотел видеть более покладистого человека. Соколов не пытался всеми силами удержаться на своей должности. Напротив, он часто спрашивал себя, зачем ему все это надо? Уйдя на «вольные хлеба», он мог без труда найти спокойную работу, которая приносила бы гораздо больше денег. Нет, ни деньги и ни грозная «корочка» удерживали его. Соколов не работал, он служил, ощущая себя частью системы. Он не мог сдаться и уйти, оставив подчиненных на произвол судьбы, бросив дело, которому отдал лучшие годы своей жизни. Это было бы неправильно, несправедливо, неразумно. Неразумно с точки зрения общего дела, а не его собственного кармана и положения.

Александр Иванович не торопился. По Успенскому переулку он вышел на Малую Дмитровку, где стоит дивный храм Рождества Пресвятой Богородицы в Путинках. По уже устоявшейся привычке Соколов всегда старался перед важным делом или разговором зайти в церковь и попросить помощи Божией. Через пять минут он бодро шагал в сторону Прокуратуры.

— Здравствуйте, Семен Аркадьевич, — с улыбкой поздоровался Соколов.

— А, Александр Иванович, добрый день, проходите, присаживайтесь, — Генеральный был серьезен и деловит, он не стал утруждать себя, оставшись сидеть в любимом кресле. Соколов сел за длинный стол, образующий со столом хозяина кабинета букву Т. — Что интересного расскажете? — начал начальник издалека.

— А вам, наверное, скучно, Семен Аркадьевич? Вы позвали меня, чтобы я вас развлек?

— Я бы не советовал вам грубить, Соколов!

— А я бы очень хотел, чтобы наши отношения были деловыми. Я, поверьте, очень занят, и у меня нет никакого желания ходить здесь вокруг да около. Вы вызвали меня, извольте сообщить по какому вопросу, — улыбка вмиг сошла с лица Александра Ивановича.

— Ах вы заняты! Ну конечно, опять оказалась в беде ваша священная корова. Ой, пардон, дойная корова. Так? Александр Иванович?

Соколов молча смотрел в глаза начальнику.

— Что молчите? Или не понимаете о чем речь? Так я вам освежу память. Речь идет о Заречине и об убийстве депутата. Что, в первый раз вам удалось отмазать киллера от заслуженного наказания, хотите провернуть дело вновь?

Соколов в голос рассмеялся.

— Ой, ой! Вы меня уморить решили, Семен Аркадьевич?! Денис Заречин — профессиональный киллер! С таким подходом мы за полгода искореним всю нашу преступность!

— Хватит разыгрывать здесь цирк! — рявкнул Генеральный. — Извольте объяснить ваш пристальный интерес к этому делу!

— А что здесь объяснять? Убит депутат Областной Думы. Разве вам этого мало?

— Вы хотите сказать, что не знакомы с обвиняемым в убийстве?

— Нет, я не собираюсь этого скрывать. Да, мы давно знакомы, но я не вижу в этом никаких препятствий, чтобы держать это дело на контроле. Хочу вас информировать, что дело веду, естественно, не я, а следователь Колосов. Кстати, один из лучших специалистов.

— Это я понимаю. Вы решили обеспечить домиком на Кипре и вашего друга Колосова?

— Что за грязные намеки?! — повысил голос Соколов.

— Ой, только не надо изображать из себя невинную овечку. Значит так! Все материалы вы передадите другому следователю, фамилию я назову позже, и будете держаться от этого дела как можно дальше. Вам все понятно?!

— Ну что же, вы сами начали разговор в таком тоне. Первое — по поводу недвижимости на Кипре. Если вы хотите как-то связать ту виллу Заречина-старшего, на которой я иногда бываю, со мной, то, скажу откровенно, замучаетесь это делать. Я же в свою очередь могу назвать вам очень интересные адреса, — Соколов вынул из внутреннего кармана пиджака электронную записную книжку и через несколько секунд зачитывал информацию. — С какой страны начнем? Ну конечно! Вы предпочитаете Штаты. Итак. Флорида, Коралловая бухта, вилла Пасадена. Адрес зачитать? — Генеральный прокурор стал похож на краба, брошенного в кипяток: лицо мгновенно покраснело, а глаза, казалось, сейчас выпадут на стол. — Не будем зачитывать, я понял, — Александр Иванович удовлетворенно кивнул. — Идем дальше. Лондон. Ну понимаю, какой же порядочный человек не имеет недвижимости в этом оазисе первоклассного образования! Итак, что у нас здесь? Квартирка. Скромная такая, на пять спаленок всего. Ну, скромность украшает государственного служащего. У вас, кажется, сын? Скоро школу заканчивает в Москве. Думаете, учить его где — в Кембридже или Оксфорде? Только там ведь дорого все стоит. Надо деньги приличные на счету иметь. Ох! А вот и счет есть у нас. Банк Halifax, номер продиктовать? — на хозяина кабинета было больно смотреть. Всем своим видом он демонстрировал, что Александр Иванович уже достиг своей цели. — Это ошибка, Семен Аркадьевич, непростительная ошибка оформлять такую недвижимость и банковские счета на своих родственников. Я понимаю, вы типичное дитя совка. Доверять каким-то там трастовым компаниям очень сложно. Особенно когда речь идет об огромных суммах. Но я ведь тоже не лыком шит. Ну, оборотень в кресле, что делать будем?

— Что вы от меня хотите?

— Да, собственно, ничего. Мы работаем, как и прежде. Я буду спокойно заниматься своим делом, а вы перестанете лезть в те вопросы, которые находятся полностью в моей компетенции. Например, дело Заречина. Договорились?

Генеральный тяжело дышал. Его взгляд горел так, что казалось, Соколов должен был вспыхнуть как свечка.

— Ваше молчание я расцениваю, как согласие. Мудрое решение. Всего хорошего, Семен Аркадьевич.

У двери кабинета Соколов обернулся:

- Мой вам совет: выпейте чего-нибудь от давления. И, если хотите жить спокойно, перестаньте брать взятки.

Александр Иванович вышел из кабинета и обратился к секретарше начальника:

— Люсенька, шефу что-то нехорошо, отнесите ему лекарство, пожалуйста.

Соколов шел к своему кабинету. На душе было противно. Он собрал компромат на своего начальника не от хорошей жизни: понимал, что рано или поздно придется защищаться. Более всего Соколов боялся ситуации, когда его попытаются заставить сделать какую-нибудь подлость. Сегодня информация пригодилась. Хотя Александр Иванович понимал, что шеф этого не простит никогда. Да, пока руки у него связаны, но с таким положением он не смирится ни за что. Надо теперь быть во сто крат осторожнее. Но сначала попытаться как-то прикрыть злополучное дело.

— Ох, засранец! — пробормотал Соколов, вспомнив о Денисе Заречине.

До своего кабинета зам генерального дойти не успел. В кармане мелодичной трелью ожил мобильник. Звонил Заречин-старший.

— Добрый день, Гриша.

— Саша, привет. Я у «Дядюшки Гиляя». Подойдешь?

— Буду через 15 минут.

Невеселой выдалась трапеза двух давних друзей. Отец Дениса был искренне уверен в том, что проблему удастся решить быстро, и Денис выйдет на свободу. Соколову пришлось разрушить его надежду. Григорий Александрович сильно сдал: под глазами легли темные круги, лицо осунулось, казалось, что он стал ниже ростом. Александр Иванович как мог, старался его утешить. Разговор явно не клеился. На следующий день Дениса планировалось перевести в Бутырку. От одного названия СИЗО Заречину стало нехорошо, и он полез в карман за валидолом.

— Неужели ничего нельзя сделать? — в который раз произнес Григорий Александрович, когда они вышли из ресторана и собрались прощаться. В его голосе отчетливо слышалось недоверие.

— Гриша, у тебя есть основания мне не верить? Ты прекрасно знаешь, что Денис для меня как сын.

— Саша, я тебе верю. Просто, насколько я понял, ты, говоря о возможности помощи моему сыну, оперируешь исключительно законными методами. Может, нам имеет смысл рассмотреть иные возможности?

— Да, Гриша, я всегда старался действовать в рамках закона. Но сейчас, поверь, я буквально иду по краю. Более того, это дело контролируется Генеральным Прокурором. Я не стал тебе говорить, но, видно, придется. Дело в том, что сегодня перед нашей встречей мне пришлось прибегнуть к натуральному шантажу своего непосредственного начальника. Сам понимаешь, какие теперь могут быть для меня последствия. Так что в этой ситуации в первую очередь ради Дениса нельзя преступать закон. Этого только и ждут, чтобы передать дело послушному следователю, который раскрутит парня на умышленное убийство. Ты этого хочешь?

— Саша, прости. Конечно, я не имею права тебе не верить. Прости, просто такая ситуация, что…

— Перестань. И не рви себе душу. Он, в конце концов, взрослый мужик. Прорвемся.

Следующая ночь также прошла без сна. Раньше я был уверен в том, что в тюрьме наверняка лучше всего сидеть в одиночке. Оказалось, что это просто кошмар, особенно в отсутствии каких бы то ни было средств развлечения: ни по телефону позвонить, ни музыку послушать, ни напиться! Однако острее всего ощущалось желание поговорить — хоть с кем-нибудь. Днем я очень обрадовался визиту к следователю. Допрос не занял много времени. Я подписал свои показания, после чего Виктор Александрович предъявил мне обвинение в превышении пределов допустимой обороны и постановление о заключении меня под стражу. Следователь постарался меня успокоить, сообщив, что пока никаких новых неприятностей не произошло. Вернувшись в камеру, я обнаружил стоящую на нарах объемную спортивную сумку. Сверху лежало письмо. Это было послание от отца. Он, как мог, старался меня утешить и подбодрить, но я ощутил, что и ему было очень муторно. В сумке лежали вещи. Мои вещи! Я сразу вспомнил свою квартиру, представил шкаф с аккуратно разложенной одеждой. Это было словно в другой — прошлой жизни… Я снова ощутил страшное одиночество. Идеально было бы забыться глубоким сном, но и это было невозможно.

Утром следующего дня, измученный и невыспавшийся, я очнулся от краткого забытья. С лязгом открылась дверь в камеру.

— Заречин, с вещами на выход!

Тяжело вздохнув, я вышел в тюремный коридор. Внутри, в районе солнечного сплетения, поселился ледяной комок. Неизвестность… Что может быть хуже?

Поплутав по московским улицам, машина въехала в мрачный двор. Меня повели по гулким хмурым коридорам. Сегодня я вспоминаю все происходившее тогда, как во сне. Отпечатки пальцев, флюорография, душ, личный досмотр и страшного вида толстенная многоразовая игла, которой некое человекообразное существо — женщина, судя по форме, взяло у меня кровь из вены. Наконец, все формальности были закончены, и меня вновь повели. Сердце сжималось все сильнее — впереди ожидает камера. Как меня там встретят, что будет дальше? Иногда накатывала такая паника, что просто хотелось выть.

Очередной лестничный пролет, очередной поворот за угол… Я уже окончательно запутался, следуя по тюремному лабиринту. Следующий коридор неожиданно оказался чище и светлее всех предыдущих. Здесь даже пахло иначе.

— Стоять! Лицом к стене! — скомандовал конвойный и загремел связкой ключей.

Дверь камеры со скрипом отворилась.

— Принимайте сидельца, — обратился конвойный к обитателям камеры.

Сглотнув комок в горле, я шагнул внутрь. За спиной с лязгом закрылась тяжелая металлическая дверь.

Представшая перед глазами картина запечатлелась в памяти настолько отчетливо, словно мой мозг сделал в тот момент качественное цветное фото. Стены, выкрашенные светло-серой масляной красной, темный пол неопределенного цвета. Два довольно больших окна с толстыми прутьями решетки. В камере было светло и чисто. Под окнами — три кровати. Одна из них явно ожидала меня, словно ежась голой панцирной сеткой. Слева от входа на простенькой тумбе стоял небольшой телевизор, а в дальнем углу белел металлическими боками холодильник. Рядом — журнальный столик и одно кресло. В нем вальяжно развалился один из моих сокамерников. Это был мужчина лет пятидесяти, слегка полноватый, почти совсем лысый. Остатки волос тронула благородная седина. Незнакомец был одет в новенький спортивный костюм. Мое появление оторвало его от чтения «Ведомостей». Он сложил газету и изучающе смотрел на меня.

Второй сиделец был моложе. Мы вполне могли быть ровесниками. Высокий, подтянутый, с короткой стрижкой. Все мое внимание сразу сосредоточилось на его глазах — серых и холодных. Резким движением отложив в сторону книгу, он стремительно соскочил с кровати и вразвалку подошел ко мне.

— Ну чё! Здороваться не учили?

— Добрый день, — мой голос предательски дрогнул.

— Думаешь, для тебя он будет добрым? — осклабился парень. — Матвеич, гляди, к нам очередного оптимиста прислали, — обратился он к своему товарищу, который в ответ лишь поморщился. — Ну что, парень, ты готов скрасить жизнь двум сидельцам?

— Каким образом? — кажется, начали реализовываться мои самые худшие опасения.

— Как каким? Неужто не догадываешься?

— Это беспредел. За что? — я был близок к панике, сердце бешено колотилось.

— О! Да ты у нас, оказывается, грамотный, и, типа, в понятиях разбираешься. А мы вот с Матвеичем беспредельщики. И что?

— Юра, оставь парня, на нем вон лица нет. Имей совесть! Любая шутка имеет свои границы, — подал голос мужчина, сидящий в кресле.

— Ну вот всегда так! Только решишь кого-нибудь безобидно разыграть, как Матвеич весь кайф обломает! — на лице недавнего противника сияла беззлобная радушная улыбка. — Ты не обижайся на нас, парень. Тут ведь от безделья с ума сойдешь. Расслабься, проходи, вот твои нары, — указал он мне на свободную кровать.

С громким вздохом облегчения я бросил скатанный в рулон матрас на голую панцирную сетку.

— Давай знакомиться, брателло. Меня зовут Юрий. Статья 188, часть первая. Очень надеюсь, что первая, — Юрий с улыбкой протянул руку.

— Денис. Денис Заречин. 107-я.

— Ух ты! Так ты у нас серьезный парень! Кого замочил?

— Депутата Московской Областной Думы.

Второй мой сокамерник при этих словах резко отложил газету.

— Интересно, молодой человек, очень интересно, и кто же этот несчастный? Да, простите, забыл представиться, Лев Матвеевич.

— Его зовут Кирилл Семенович Левин.

— Допрыгался, сука! — мой новый знакомый с искренней злорадной улыбкой грохнул кулаком о журнальный столик так, что тот покачнулся на хлипких ножках. — Денис, получается, что я ваш должник! Вы избавили меня от реализации планов мести этому человеку.

— Правда? Лев Матвеевич, а как вы с ним связаны?

— Это долгая история. Но попал я сюда по его милости. Попался как последний лох! Понимаете, я искренне поверил этому человеку, а оказалось, — в камере повисла длинная пауза. — Оказалось, что он соблазнил мою дочь, которой не было еще и семнадцати. Когда же я заявил ему, что прекращаю все совместные дела, то он просто посадил меня сюда. Так вот.

— Ну что же, — сказал я, присаживаясь на свою кровать, — в таком случае его смерть весьма характерна. Он погиб в квартире своей любовницы. Я, понимаете ли, решил устроить сцену ревности, он достал пушку, случилась потасовка, в которой он сам и нажал на курок. Пуля вошла ему в глаз.

— Ухарь! — подал голос Юрий, лежащий на своей кровати.

— Юрий, а что означает ваша статья? — спросил я.

— Слушай, Дэн, давай на ты, не могу терпеть этого выканья. А статья моя означает контрабанду. У нас фирмочка небольшая по поставкам продуктов питания. Вот мы и…

Речь Юрия прервало демонстративное покашливание Льва Матвеевича. Юрий тут же спохватился.

— Да, вот, короче, там все и приключилось.

— Ну, Денис, у вас из всех нас самая легкая статья, как это ни парадоксально.

— Это если меня не разведут на умышленное убийство, а то и еще похуже — исполнение заказа.

— Ну, молодой человек, если уж вы попали в такую камеру, то, надо думать, покровители у вас есть. Хотя, не скрою, дело у вас скверное. Ну да ничего. Вот, позвольте вас угостить.

Лев Матвеевич достал из своей тумбочки бутылку коньяка и рюмку.

— Не откажетесь?

— Спасибо, будет очень кстати. А вы не будете?

— Нет, я воздержусь, а Юра у нас на диете, — мой собеседник лукаво ухмыльнулся.

— Да, Дэн, я в завязке. В полной. Так что пей смело!

— Ваше здоровье, — коньяк приятно обжег пищевод, опустившись теплым шариком в желудок.

— Может, еще одну?

— Достаточно, огромное вам спасибо!

— Благодарю. Здесь принято говорить «благодарю», привыкай, Дэнис.

Мои друзья по несчастью вернулись к своим занятиям, а я начал обживать новую территорию.

Удивительно, насколько важным в жизни оказывается человеческое общение. Весь вечер мы проболтали с Юрой, который оказался забавным парнем. Он знал бесчисленное количество анекдотов и рассказывал их с невероятным артистизмом. Видимо, Лев Матвеевич не был благодарным слушателем, и все нерастраченное за месяц Юрино красноречие излилось на меня. Не помню, когда в последнее время я столько смеялся. Грустные мысли немного отступили и последующая ночь прошла гораздо легче. Мне удалось немного поспать.

На следующий день состоялось свидание с адвокатом, Дмитрием Петровичем. Я видел его однажды на корпоративной вечеринке, устроенной одним из папиных деловых партнеров. Это был грамотный специалист. Он не поведал ничего нового, лишь внимательно выслушал мой рассказ, задав несколько уточняющих вопросов. В камеру я вернулся с сумкой, набитой продуктами, но больше всего меня порадовал мобильный телефон. Теперь я имел связь. Юра и Лев Матвеевич в свою очередь обрадовались пополненному запасу нашего холодильника.

Ближе к вечеру я решил что-нибудь почитать, одолжив у сокамерников прочитанные ими книги и добавив к ним свои — переданные отцом. Когда рука коснулась молитвослова, меня словно ударило током. «Да ну его, все и так вроде идет нормально, а молиться я не хочу, не могу, да и не удобно здесь это делать при людях», — эта мысль, неожиданно пришедшая в голову, была слишком агрессивной. Такая настойчивость помысла была мне хорошо знакома, но я отогнал от себя тревожные мысли. Вот опять уже в который раз в своей жизни я поступил подобно страусу, спрятав голову в песок. Беда не заставила себя долго ждать…