"Колумбы московского футбола" - читать интересную книгу автора (Горянов Леонид Борисович)

Они с Красной Пресни

Как сейчас помню этот день – 10 марта 1968 года.

Я шел по улицам Красной Пресни, похорошевшей за последние годы. Вот корпуса новых домов, возвышающиеся по соседству со старыми, приземистыми, вдавленными в землю. Вот клуб, который жители называют Дворцом культуры, потому что он и впрямь напоминает собой царственное здание – столько в нем простора, света, торжественности.

У входа в клуб огромный, бьющий в глаза алой краткой плакат: «Сегодня в парке традиционные соревнования по русскому хоккею на приз братьев Артемьевых».

Иду в парк. Погода выдалась на славу. Казалось, зима и весна, встретившись на заветном рубеже, щеголяли друг перед другом своим великолепием.

В парке было оживленно, но особенно много людей собралось у основного хоккейного поля. Они окружили его плотным живым забором.

С минуты на минуту должна начаться эстафета: участников состязаний собралось много, они собирались поспорить в искусстве бега по ледянс›й дорожке, а уж потом четырем самым быстрым командам предстояло скрестить клюшки в борьбе за главный приз.

Среди многочисленной группы спортсменов, облаченных в красные, оранжевые, зеленые, черно-белые рубашки, среди озабоченно готовивших старт судей и собравшихся здесь фотокорреспондентов зрители приметили двух ладно скроенных мужчин, застывших у самого края беговой дорожки. Это были Иван и Петр Артемьевы. Все узнавали их, улыбались, радовались, как радуются встрече со старым, близким знакомым. Меня это открытие приятно удивило. Я поделился им с Павлом Александровичем Канунниковым, стоявшим рядом в группе почетных гостей.

– Чего ж тут особенного,- пожал он плечами.- Ведь эта семья очень много сделала для спорта, в частности для футбола и хоккея. С именами Петра, Ивана и других братьев связаны лучшие страницы истории отечественного спорта…

Эту главу, как читатель уже, вероятно, догадался, я и посвящаю старинной русской футбольной семье – семье Артемьевых.

Есть на земле Рязанской большое село Лобково. Раскинулось оно среди широкого степного простора, вытянулось по обе стороны проселочной дороги всеми своими ста пятьюдесятью избами чуть ли не на два километра. С этим селом у Артемьевых неразрывно связано великое слово – Родина.

– Мы народ простой, родословную не ведем,- сказал мне как-то один из них, Петр Тимофеевич.- Правда, хорошо помню деда своего – Артемия Артемьевича Артемьева. Удивительной доброты был человек, трудолюбивый, а жизнь сложилась тяжелая. Талантливый мастеровой, хлебороб, проводивший в поле от зари до зари, он никогда не мог свести концы с концами. Воспитанный в духе степенности, не употреблявший бранных слов, дед знал только одно ругательство и всегда облегчал им душу в трудную минуту:

– Ах, сволочь окаянный, опять денег нет…

Таким вот, досадливо разводящим руками, ругающим неизвестно кого, растерянным и обиженным, запомнили его внуки.

Запомнили они и другие картины. Как брал их дед с собой на покос, как звонко пела по утрам сталь, как, войдя в азарт работы, он чуть не наступал на шагавших впереди мальчуганов и весело покрикивал:

– Пятки! Пятки!

Помнят внуки, как иногда он гладил их по головам своей шершавой рукой и говорил задумчиво:

– Ничего, птенцы, может быть, дождетесь вы жизни человеческой. Я вот не дождался. А вам, гляди, и повезет…

– Дедушка, а почему ты нас жалеешь? – спросил в одну из таких минут совсем еще маленький Петя.

– Да как же, внучек, вы ведь и детства настоящего не видели. И поиграть-то как следует некогда. Чуть на ноги стал, сам ходишь – уже ты работник.

Недолго были внучата рядом с дедом, В деревне становилось жить все тяжелее, и отец ребят, посоветовавшись с Артемием Артемьевичем, решил бросить родной дом, податься на заработки в Москву, благо слыл он на всю округу незаменимым сапожником.

Так и очутился рязанский крестьянин Тимофей Артемьевич Артемьев со своей семьей на знаменитой Пресне. Семья очень большая, пять сыновей: Иван, Петр, Тимофей, Георгий, Сергей. С утра до ночи стучал молотком хозяин этого «божьего стада», как сам он называл своих мальчишек, а накормить всех досыта не мог. Однажды пришел пообедать усталый, посмотрел на старшего, только что закончившего трехклассную школу:

– Ну, Иван, ты уже у меня ученый, давай отцу помогай. Будешь учеником в нашей мастерской.

Так еще у одного Артемьева кончилось детство.

На Пресне в то время прошли знаменитые баррикадные бои девятьсот пятого года, и стала она с тех дней Красной – от всплесков революционных знамен, от рабочей крови, пролитой на мостовых. По вечерам было тревожно, цокали по брусчатке подковы – это наряды конной жандармерии совершали свой очередной обход. Вослед им из приземистых, неказистых домиков рабочие показывали свои увесистые кулаки, слышался шепот:

– Ну подождите, гады, настанет наш черед.

Три мрачных года проползли один за другим как грозовые тучи. Собрания, сходки были запрещены, массовые развлечения тоже. Только летом девятьсот восьмого чуть ожила рабочая Пресня.

Однажды семья Артемьевых сидела за столом. Все были в сборе, как и полагалось по воскресеньям. Только одного Ивана не хватало. Это уже считалось непорядком, и отец, страсть как уважавший дисциплину и традиции, нервничал, все не давая сигнала начинать. Но обедать в тот раз пришлось без старшего сына. Он пришел поздно, когда уже начало темнеть, весь в пыли, на белой рубашке расплылось огромное темное пятно.

– Где был? – спросил отец голосом, не предвещавшим ничего хорошего.

– В футбол играл, батя…

– Чего-чего? – переспросил Тимофей Артемьевич.

– В футбол.

Так впервые вошло в их семью новое, тогда еще никому не известное слово. Конечно, в то время никто из них не предполагал, что футбол отныне и навсегда станет для Артемьевых любовью и страстью, неотъемлемой частью жизни.

Первым поддался новому увлечению Иван. В рабочее время нечего было и думать о каких-то забавах (трудились допоздна), но по воскресеньям и праздникам Ивана можно было застать только на поле. Он играл с большим увлечением, с азартом. Отец сначала ворчал, а потом, когда дошли до него слухи, что пользуется старший сын на футбольных полях все большим и большим авторитетом, успокоился, даже обрадовался.

– Хорошо растут ребята. Эх, вырастить бы мне их всех, крепко бы пустил корни на земле род Артемьевых,- часто говорил он в кругу своих товарищей по работе. И всегда добавлял при этом: – Дожить бы до того дня, когда будут все дети крепко стоять на ногах.

Как старший из братьев, Иван вместе с отцом разделял заботы о воспитании остальных детей и ответственность за их судьбу. Трудно, неимоверно трудно приходилось, а футбол все же не забыл, не бросил. Уже в семнадцать лет он зарекомендовал себя талантливым игроком. Молодой левый крайний «дикой» команды, он был решителен, смел, неутомим.

Как-то в редакцию журнала «Спортивная жизнь России» пришел старый краснопресненец Алексей Никандрович Малов. Он прочел статьи о встречах ветеранов футбола, печатавшиеся в журнале, и решил дополнить их своими личными воспоминаниями.

– Обязательно расскажите молодежи,- советовал Алексей Никандрович,- о том, как играл молодой Иван Артемьев. Я видел его в линии атаки (потом, не знаю почему, он выбрал себе амплуа полузащитника) и скажу, что это был редкий по силе и таланту форвард. Хотя игры проходили на примитивных, даже по тем временам, площадках, они всегда собирали очень большое количество зрителей, окружавших живым забором игровое поле.

Мы, рабочие Прохоровской мануфактуры, всегда с особым интересом следим за Иваном Артемьевым. И не потому, что был он нашим обувщиком (чуть ли не вся рабочая Пресня ходила в сшитых им ботинках и сапогах), а потому, что играл здорово, отдавал футболу всю душу.

Трудно было себе представить этого спортсмена остановившимся хоть на мгновение,- продолжал Малов.- Он все время был в движении, в борьбе. «Давай, Иван!» – кричали зрители. И Ваня «давал». Подхватит мяч где-нибудь у середины поля, наклонит голову чуть вперед и рвется к воротам соперника. И, кажется, нет силы, которая его остановит. Одного обведет, второго… А если заберет защитник мяч, он тут же вступит с ним в борьбу, будет преследовать, вернется к своим воротам, чтобы яростно защищать их.

Помню, однажды приехали на Пресню гости из Замоскворечья. Сильная команда, мы это знали. Два дня рабочий народ только и говорил о предстоящей встрече. Посмотреть ее собралось очень много людей. Вот уже время выходить ребятам на поле, а Ивана Артемьева нет. Опоздал. Может быть, заказ срочный выполнял либо еще какое дело задержало. Одним словом, начали без него. И как на грех неудачно: один гол пропустили, второй. Вдруг, глядим, Артемьев идет, а за ним меньшие братья – кто чемодан несет, кто сверток, а кто просто так трусит. Кто-то из играющих увидел его, крикнул: «Давай, Иван, быстрее!» Зрители тут же подхватили, и понеслось из конца в конец: «Давай, Иван!», «Ждем, Ванюша!», «Ну-ка, покажи наших». Выскочил он на поле (тогда замены просто осуществлялись: надоело играть одному – он уходит, уступая место товарищу). И что тут началось! Видно, взволновала парня, растрогала необычно теплая встреча – она дала ему понять, что ценят его друзья и все любители спорта. А такие вещи, как известно, вдохновляют. Вот и заиграл он как никогда страстно. Прорвался по краю, срезал угол – к воротам, резко ударил. Гол! Минут через пять снова стремительный прорыв и очень сильный и точный удар метров с двадцати. Растерялся противник, сник. В тот день парни с Пресни победили со счетом 10:2! Семь голов в том памятном для меня поединке забил Иван Артемьев…

Футбольная наклонность Ивана во многом определила и его профессиональное лицо. Продолжая по-прежнему выполнять заказы для рабочих, он начал шить спортивную обувь. Да какую! О бутсах, вышедших из-под руки Артемьева, пошла по городу добрая молва. Их приезжали покупать самые прославленные игроки лиговых команд, хотя и были у них модели, купленные в фешенебельных магазинах Москвы и Петербурга. Что ж, в этом не было ничего удивительного, во-первых, высоко было искусство пресненского мастерового, во-вторых, шил он по мерке, а в-третьих, знал не по чужим рассказам, а по опыту, как важна хорошая обувь для футболиста и что нужно для того, чтобы была она по-настоящему хорошей. Прекрасно шил он и футбольные мячи.

Но можно с уверенностью сказать, что еще быстрее, чем слава мастерового, шла по Москве и крепла слава Ивана Артемьева как отличного футболиста, неутомимого бойца зеленых полей. Уже в 1913 году он стал основным игроком первой команды при обществе физического воспитания на Красной Пресне, а через год его пригласили в команду «Новогиреево». Здесь он играл вместе с такими известными футболистами, как С. Бухтеев, Н. Троицкий, П. Цыпленков, П. Канунников и другие.

В одном из газетных отчетов о встрече «Новогиреево» – «Кунцево», относящейся к 1915 году, сообщалось следующее: «В прошлое воскресенье «Новогиреево» на своем новом, уже хорошо обжитом поле принимало гостей и давнишних соперников – команду «Кунцево». Как и в прошлом году, в день открытия новогиреевской площадки, победили хозяева поля, сумевшие заколотить в ворота соперников пять мячей, а получить в свои только два. Игра, несмотря на такой счет, вышла на редкость интересной и быстрой… У новогиреевцев очень сильно провели встречу хавбеки И. Артемьев, С. Чесноков и Сафронов. Кстати, в этой встрече молодой игрок новогиреевцев Артемьев сумел провести два гола, что было очень тепло встречено публикой». В другой заметке, подводящей итог сезона 1917 года в Москве, читаем: «Для современного хавбека (полузащитника.- Л. Г.) очень важно уметь вести игру от начала до конца в полную силу, не позволяя усталости овладеть тобою. Иначе команде будет нанесен двойной вред: передняя линия лишится твоей поддержки, а кто-то из форвардов соперника получит свободу действий. Конечно, уметь не уставать- большое искусство. Нам кажется, что им особенно хорошо владеет И. Артемьев из «Новогиреева». Это сейчас, несомненно, один из самых сильных в Москве игроков середины поля».

Пример Ивана, его вдохновение, любовь к спорту заразили остальных братьев. Особенно увлекся футболом Петр, второй по старшинству. Учился он без интереса, все больше тянулся к ремеслу, а особенно охотно гонял мяч. Сначала тряпичный – здесь же, на узеньких булыжных мостовых Пресни, в полутемных, зловонных двориках. Потом отыскали пустырь, и там закипели настоящие спортивные баталии.

Петр не пропускал ни одной игры команд, в которых участвовал старший брат. Носил ему чемодан, стоял рядом с игроками, которых другие ребята считали за счастье хотя бы увидеть. Все шире раздвигались горизонты его футбольной жизни. Часто, урвав свободные часы, шлепал он босиком со своими сверстниками вдоль Москвы-реки до Новодевичьего монастыря – там, в низинке, у Лужников, было облюбовано московской ребятней место, где проходили игры: пресненские мальчишки встречались с ребятами из Замоскворечья и других районов города. И Петр все чаще и чаще включался в составы команд по большинству голосов на ребячьем совете, где во внимание принимался один-единственный довод – умение играть.

Однажды он пришел домой радостно-возбужденный, счастливый и громогласно объявил всем:

– Сегодня меня приняли в детскую команду при обществе физического воспитания.

– Ишь ты,- искренне обрадовался Иван.- А на какое место тебя определили?

– Конечно, на левый край.

– Это почему же «конечно»?

– Ты на левом когда-то был. И я на левом.

– Эстафета, значит,- подвел итог отец.- Ну вот, еще одним футболистом пополнилась семья Артемьевых. Что ж, это хорошо.

Через несколько дней Ивана призвали в армию, и вскоре он в форме брата милосердия уже был на одном из участков русско-германского фронта. Московский мастеровой, человек с Пресни, он сразу привлек к себе внимание подпольной большевистской организации, вместе с ней готовил в полку бунт, был арестован и ждал военно-полевого суда, когда пришла радостная, захватывающая дух весть: в Петрограде большевики под руководством Ленина свергли Временное правительство.

Товарищи по оружию освободили арестованных. Устроили митинг. И Артемьев поднялся на трибуну:

– Мой дед, простой рязанский крестьянин, всю жизнь мечтал дать детям и внукам хорошую жизнь, да так этого и не Дождался. Но мы увидим. И наши дети увидят! Потому что сам Ленин будет теперь заботиться о нас.

Москва, в которую вернулся живым и невредимым демобилизованный солдат Иван Артемьев, казалась какой-то непонятной, почти незнакомой. От вокзала до дому пришлось добираться пешком: не ходили трамваи. По утрам у магазинов и булочных выстраивались длинные очереди. Деньги падали в цене – человек, имевший в кармане несколько миллионов, был, по существу, нищим. Не хватало сырья для заводов и фабрик. Молчала знаменитая «Прохоровка», без которой не мыслила себя Красная Пресня. Во всем городе невозможно было достать товара, чтобы пошить хотя бы пару сапог.

Враги нашептывали: никогда большевикам не подняться. Но новая Москва уже давала им свой ответ. Народ кровью и потом, боем и трудом отстаивал Советскую власть.

В те незабываемые дни семья Артемьевых без колебаний определила свой жизненный путь. В один из дней осени 1918 года пришел в дом радостный Петр:

– У нас на Пресне Ленинский комсомол организовали. Я записался.

– Молодец,- похвалил его отец.

– Завидую, Петька,- поддержал Иван.

– Чего завидовать, иди и тоже запишись.

– Староват я для комсомола. А то бы записался непременно.

Но через несколько дней и Иван похвастался отцу и братьям: стал инструктором Всевобуча – первым инструктором на Красной Пресне. Физическая закалка, полученная на футбольных и хоккейных полях, искусство лыжника – все пригодилось для обучения молодых воинов, для пропаганды спорта среди населения.

Все больше и больше рос авторитет Артемьевых на Красной Пресне. К осени девятнадцатого года Петр, бывший до этого «комиссаром» (так его называли товарищи) по учету, распределению и трудоустройству безработных, стал сначала инструктором, а затем заведующим военно-спортивным отделом Краснопресненского райкома комсомола. Когда он принес домой свое новенькое удостоверение, заверенное тремя печатями, отец, не очень-то баловавший детей лаской, обнял его:

– Так, гляди, я еще доживу до той поры, когда вы у меня, дети сапожника, дипломатами станете, за границу представлять нашу страну поедете…

Не удалось ему, однако, увидеть будущее, которое ждало его детей. Судьба распорядилась по-своему, случилось большое несчастье. Однажды с шестилетней дочкой Тимофей Артемьевич поехал в деревню, на родину, старикам подсобить, да заодно милым с детства местам поклониться. Добрался до села вечером, а с утра пошел по соседям, по знакомым – таков уж был обычай, не отступать же от него. У одних задержался, разговорились. Вдруг слышит шум, рыданья баб, крики:

– Артемьевы горят!…

Неизвестно по какой причине вспыхнул отчий дом. Тимофей Артемьевич подбежал к избе, когда обгоревшие балки вот-вот готовы были рухнуть. Кто-то попытался его схватить, но он, ни секунды не раздумывая, бросился в объятое пламенем, окутанное дымом помещение, где спала любимая дочурка. Хотел, надеялся спасти ее, а получилось, что погиб и сам. Так семья Артемьевых лишилась кормильца. Забота о тех, кто остался, было их четырнадцать ртов, легла на плечи Ивана.

Но ничто не могло уже отлучить эту семью от футбола. Он был частью их жизни. Он был теперь в каждом из Артемьевых.

Если бы кто-нибудь захотел написать статью о великой живучести спорта, ему следовало бы обратиться за примерами в далекие двадцатые годы. Да, жизнь была сложна. Да, не двигались, замерли без энергии трамваи, но команды продолжали встречаться друг с другом, иногда пересекая ради этих встреч всю Москву «от угла до угла».

– Девяносто минут игры и шесть часов ходьбы,- охарактеризовал мне то далекое время один из ветеранов футбола.

Исколесили Москву вдоль и поперек и краснопресненские футболисты. Они всегда шли в гости: своего поля не было.

Однажды братья Артемьевы, вернувшись после очередного матча, сидели у себя дома, и сама собой возникла беседа, которая уже не раз начиналась между игроками во время их продолжительных путешествий.

– Слышь, Петь, надо бы нам в конце концов свою площадку соорудить,- сказал Иван.- Знаешь, как бы это оживило физкультурную жизнь на Пресне!

– Знаю. Да как это сделать? Видишь: того не хватает, этого нет…

– Ты вот что, комсомольский вожак, давай перед трудностями не пасуй. Если ждать идеальных условий, мы и через десять лет ничего иметь не будем. Завтра я приду к тебе в райком.

И в самом деле пожаловал Иван прямо к секретарю. А через некоторое время вызвали в кабинет и Петра.

– Знакомить, надеюсь, не нужно? – пошутил секретарь.- Дело вы хорошее, товарищи задумали. Но вот давайте подумаем, как его осуществить лучше.

– Да чего там думать,- загорячился Иван,- Вы помогите нам получить в полное распоряжение спортплощадку у заставы, а остальное мы сами сделаем.

– Ой ли?

– Вы скажите, можете помочь? Не оправдаем доверия, тогда и спрашивайте.

– Верно, товарищ секретарь,- поддержал брата Петр.- Мы комсомол подключим, пресненских футболистов призовем, вон их у нас сколько, глядишь, и получится.

– Надо, чтобы получилось,- твердо вставил Иван.- У лиговых команд в Сокольниках, Замоскворечье, у Петровского парка есть свои добротные сооружения. А мы, славная рабочая Пресня, вроде бы как «дикие» в футбольном мире. Стыдно.

– Что ж, уговорили. Хорошее дело затеваете. Спасибо вам, ребята.

Да, так всегда: чтобы сделать первый, самый трудный шаг вперед, к далекой и пока еще кажущейся недостижимой цели, нужны чье-то горячее сердце, непоколебимая уверенность, чья-то сильная воля. Все эти замечательные качества как раз и проявили в начале двадцатых годов два пресненских рабочих.

Вскоре братья получили бумагу, в которой говорилось: «Совет рабочих, крестьянских и солдатских депутатов Красной Пресни отдает участок бывшей площадки общества физического воспитания в полное распоряжение комсомола и несоюзной молодежи для восстановления и организации спорта. Вся ответственность и полнота власти на площадке возлагается на И. Т. и П. Т. Артемьевых».

Слух об этом приобретении распространился мгновенно. Ликовали старые друзья, уже успевшие завоевать себе футбольную славу. Ликовали молодые, мечтавшие увидеть настоящие игры, а может быть, и попытать в них счастья.

Но вот на квартире Артемьевых, которая, к слову сказать, всегда была открыта для каждого и представляла в те годы своеобразный спортивный штаб, состоялся совет. Обсуждали один вопрос: как быть дальше?

– Надо организовать показательные матчи и на вырученные деньги начать работы,- предлагали одни. Но им тут же резонно возражали:

– Где организуешь? Ведь своего поля как раз и нет. В конце концов решили, что без помощи райкома и других общественных организаций не обойтись.

– В райкоме я бываю каждый день. Мне там твердо сказали: поможем, чем можем, но денег не дадим ни копейки,-объяснил Иван Тимофеевич. И, помолчав, добавил:- Тут обижаться нельзя. Сами понимаете, какое сейчас время.

– А без денег как же обойдешься?

– Одних строительных материалов сколько нужно! Например, досок для забора, павильона, раздевалок.

– Постой-постой,- раздался чей-то веселый голос.- Давайте попросим на снос какой-нибудь старый деревянный дом. Вон их сколько сейчас стоит.

Снова райком комсомола, райсовет. Там только улыбались и разводили руками:

– Ну и дотошный народ эти футболисты. Покоя не Дадут.

Поворчали для порядка. А наряды на два дома, расположенных неподалеку от будущей площадки, выписали сразу.

Пресненская молодежь ликовала. Настроение было хорошее, мечты начинали осуществляться. В один из воскресных дней неугомонный, горячий Петр Артемьев организовал праздник «своей» комсомолии. Колонна парней и девушек прошла по улицам рабочего района с песнями, лозунгами: «Мы за новый быт», «Бросай курить и пить самогон – выходи на стадион». Эта яркая и необычная по тем временам демонстрация сыграла свою роль в пропаганде физической культуры среди населения, помогла осуществлению хорошего дела, полезной задумки…

И все-таки на одном энтузиазме стадион не построишь – это понимали все. Даже наряды на дома не решат проблемы – нужны деньги, много денег.

. И снова выручили неугасимая энергия, горячая любовь и практический ум Артемьевых. Иван предложил:

– Среди футболистов много способных людей – кто петь горазд, кто плясать, кто фокусы показывать. Есть у нас знакомые и среди артистов. Давайте организуем благотворительные концерты, объявим, куда пойдут сборы от них.

– А кто разрешит? – раздался резонный вопрос.

– Помогут комсомольцы,- ответил Иван.- Они уже не раз шли навстречу. Пойдут и сейчас.

Действительно, через несколько дней в руках Ивана появился мандат. Этот документ сохранился поныне: «Дано сие товарищу Артемьеву в том, что он является представителем райкома комсомола по созданию спортивного клуба, а поэтому просьба к организациям культпросветработы: оказывать ему всяческое содействие в устройстве вечеров для сбора средств на постройку площадки».

И закипело дело. Прежде всего ребята пошли по району выбирать «свой» дом. Нашли его быстро: двухэтажный, из добротных бревен, не очень старый и не очень новый дом – купца Лапина, убежавшего из Москвы.

А сколько изобретательности, смелости, инициативы, умения поставить общественные интересы выше своих собственных было проявлено при организации концертов! Футболисты, хотя среди них и впрямь было немало людей по-настоящему талантливых (к примеру, отличный полузащитник Казимир Малахов стал впоследствии одним из популярных эстрадных артистов столицы), понимали, что без профессиональных исполнителей не обойтись, если хочешь иметь полные сборы (а о них, конечно, только и мечтали). И вот члены инициативной группы во главе с тем же неутомимым Иваном Артемьевым, ставшим на время администратором «спортивного театра», отыскали настоящего антрепренера, поехали по домам к знаменитым мастерам сцены, упрашивали, договаривались об условиях…

Наконец появились первые красочные афиши, расклеенные в самых бойких местах Пресни. На них, между прочим, значилось: «Билеты продает сам Павел Канунников». Как мы знаем, уже в те годы это имя немало значило в спортивной жизни столицы, пользовалось большой популярностью. И многие откровенно мечтали прийти и получить билет из рук самого Канунникова, прославленного форварда, кумира московских мальчишек. Кстати, Павел был не только кассиром, но и казначеем вновь создаваемого клуба; он, несмотря на свою известность, охотно брался за любую черновую работу и с увлечением выполнял ее наряду с рядовыми членам рождавшегося коллектива.

Самым популярным местом для митингов, собраний, вечеров и концертов была в ту пору на Пресне «Большая кухня» Прохоровской фабрики, то самое помещение, где в двадцатом году выступал перед рабочими Владимир Ильич Ленин (был среди тех, кто его слушал, и комсомольский вожак Петр Артемьев). Вот эту «Большую кухню» и облюбовали для себя организаторы «спортивного театра».

Была у этих праздников одна замечательная черта. Совместное выступление на сцене целого ряда талантливых советских актеров, других деятелей искусств того времени и выдающихся атлетов, таких, как Ян Спарре, Иван Хайдин, а также широко известных футболистов (Павел Канунников, Иван Артемьев, Константин Квашнин и другие) чрезвычайно способствовало признанию спорта широкими кругами населения, утверждению его популярности.

Ну а что касается самого содержания концертов, то были они всегда разнообразны, увлекательны. И с большим удовольствием смотрели и слушали зрители своих любимцев-футболистов, выступавших в новых для них амплуа. Мне рассказывали, как вызывали на «бис» Ивана Артемьева, просто и задушевно исполнявшего русские романсы, какой восторг вызвал Константин Квашнин своим эксцентрическим номером – «битье кирпичей на голове», как бурно реагировала публика на придуманный Артемьевым номер – «борьба человека с медведем» (для этого в самом деле взяли дрессированного медведя из цирка Никитина)… Участвовали в этих концертах (они повторялись и в «Большой кухне», и в библиотеке имени Гоголя, и в цехе фабрики Мамонтова и т. д.) и такие выдающиеся мастера сцены, как Пирогов, Смирнов-Сокольский, известный певец Николай Озеров (отец не менее известного в наши дни спортивного комментатора, народного артиста РСФСР Николая Озерова), и многие другие.

Каждый вкладывал в общее дело все, что мог. И все-таки когда сейчас, спустя много лет, спрашиваешь свидетелей тех замечательных дел, как и что было, неизменно слышишь один и тот же ответ:

– Без Артемьевых ничего бы не вышло. Они всему душа.

Действительно, можно только удивляться душевному благородству, задору, поистине вдохновляющему бескорыстию, которые проявили в те годы братья Артемьевы. Когда, например, возникла проблема с транспортом для перевозки актеров, для создания передвижной рекламы, Иван съездил в деревню и вернулся оттуда с доставшейся ему по наследству от отца кобылой Любашкой. Большую службу сослужила эта коняга московскому футболу. Через некоторое время образовался опасный затор с деньгами, грозивший поставить под угрозу все дело. И снова поехал Иван в деревню, продал без колебаний свою корову и вырученные деньги до последней копейки отдал в общий котел.

Наступил март 1922 года. Подсчитали заработанные миллионы (тогда деньги были обесценены, миллион стал словом привычным, обычным), увидели: хватит. Теперь нужно было приниматься непосредственно за строительство.

И вот на месте небольшой игровой лужайки фабрики Мамонтова, у самой Пресненской заставы, появилась горка строительного материала, а через некоторое время вовсю закипела работа. Райком комсомола помог организовать субботники, на которые очень часто выходило чуть ли не все молодое население Пресни. Нередко здесь ломом, киркой, лопатой орудовали и руководители комсомола Пресни – Арвид Шмюльцберг, Владимир Кириллов, Эдуард Пиртин, приходили ветераны, участники боевых дружин 1905 года. Были, конечно, и Артемьевы: Тимофей, Георгий и Сергей. Работали они с неподдельной радостью.

И вот вырос на Пресне замечательный по тем временам стадион – с зеленым полем, павильоном, где были помещения для занятий и удобные раздевалки. Сразу начали действовать несколько кружков: гиревого спорта, французской борьбы, городошный, велосипедный, хоккейный… С утра до вечера шла здесь увлекательная жизнь, тренировалась, крепла, набирала силы молодежь.

Вот что писала об этом популярная в ту пору газета «Известия спорта»: «На Пресне теперь все реже и реже услышишь разухабистую трель гармошки и пьяные песни- непременные атрибуты прошлого этой рабочей окраины. Теперь вся молодежь словно гигантским машитом притянута к площадкам организованного здесь и начавшего активно функционировать Московского клуба спорта».

Московский клуб спорта. Такое название после длительных обсуждений, споров и волнений было утверждено как официальное. Но уже к середине лета о нем забыли. И сами члены клуба, и его почитатели, и вся спортивная Москва стали называть новый клуб «Красной Пресней». И неудивительно: к тому времени главной улице и всему этому району, имеющему особые заслуги перед Советской властью, было официально присвоено это название. Перешло оно сразу же к футбольной команде, а затем и ко всему клубу.

Построили трек – на нем начали свои тренировки и соревнования многие велосипедисты, ставшие впоследствии прославленными мастерами бетонных дорожек. Зимой на льду царствовали знаменитые Ипполитовы. Гремели штанги, первые подходы к ним делал Михаил Громов, впоследствии ставший чемпионом страны по тяжелой атлетике, а еще позже – выдающимся летчиком, командиром легендарного перелета, Героем Советского Союза.

И все-таки при всем этом многообразии душой и любовью Пресни был и остался футбол. С утра до позднего вечера, до темноты кипели официальные состязания. Когда клуб встречался с клубом, обе стороны выставляли по семь (!) команд. Кто только не играл в них! Во второй команде «Красной Пресни» выступал, например, секретарь ЦК ВЛКСМ Василий Филиппович Васютин. До сих пор помнят здесь его общительный характер, незаурядное мастерство и горячую привязанность ко всему, что связано со спортом. Играл здесь за третью команду, ничуть не смущаясь этим, директор одной из новых фабрик Михаил Николаевич Демин. Говорят, быть бы ему мастером, если бы не большая загруженность на работе. В одной из команд выступал участник Октябрьского восстания в Москве, замечательный работник только что созданных тогда органов просвещения Борис Илларионович Пугачев.

Это была чудесная пора и в истории семьи Артемьевых. Все пять братьев играли вместе, за один клуб. Иван был капитаном и центром полузащиты, Петр – левым крайним в первой команде (что по нынешним меркам соответствует команде мастеров),, остальные значились рангом пониже: Тимофей выступал за второй коллектив на месте левого инсайда, Георгий и Сергей играли за четвертую клубную команду – один центральным, другой правым полузащитником.

Пресненцы заявили о себе во весь волос: в весенний сезон 1922 года заняли первое место тремя командами в классе «Б» и перешли в высшую группу. Московские газеты назвали это большим и заслуженным успехом.

Особенно сильной, дружной оказалась первая команда «Красной Пресни». Даже сейчас, спустя много лет, имена ее игроков звучат знакомо для многих любителей футбола, вызывают у них законное уважение: вратарь Станислав Мизгер (часто в играх его заменял Козлов), защитники Владимир Хайдин и Павел Тикстон, полузащитники Анатолий Канунников, Иван Артемьев, Иван Мошаров, нападающие Николай Старостин, Виктор Прокофьев, Дмитрий Маслов, Павел Канунников, Петр Артемьев. На счету этого коллектива было много замечательных побед. Сюда, на Красную Пресню, уходят корни двух наших популярнейших футбольных коллективов страны – московских «Динамо» и «Спартака».

Широкое, открытое лицо, густые брови, нависшие над Добрыми, всегда веселыми, с хитринкой глазами, большой лоб, до сих пор не тронутый бороздами морщин,- таким я увидел Ивана Тимофеевича Артемьева мартовским солнечным днем 1968 года. Даже тогда чувствовались во всем его облике, в нетронутой временем фигуре огромная сила, подкупающая уверенность. И невольно подумалось: каким же был он в годы своей яркой футбольной молодости?

– Артемьева я ставлю очень высоко,- ответил на этот вопрос заслуженный мастер спорта Михаил Павлович Сушков.- За долгие годы жизни мне довелось повидать многих игроков. Были среди них разные, но утверждаю: не было ни одного более преданного футболу, чем он.

Преданность футболу! Вот качество, которое все, с кем начинаешь говорить об Артемьеве, выдвигают на первое место. Это высокое слово в данном случае нужно понимать так, что ради игры он мог пожертвовать всем, а в самой игре не прощал ни себе, ни кому другому равнодушия, ремесленничества, фальши, «отбывания номера».

Обремененный заботами о большой семье, оставшейся на его попечении, занятый большими общественными делами, он всегда находил время для любимой игры.

– Однажды,- рассказывал мне его товарищ по командам «Красная Пресня» и «Динамо» Дмитрий Иванович Маслов,- мы шли с Ваней домой после какого-то очень трудного да еще неудачно сложившегося для нас матча. Ноги ныли от усталости. Меня мучило одно желание: как можно быстрее добраться до постели. Иван, помнится, тоже жаловался на недомогание. Вдруг лужайка, а на ней пять русоголовых мальчуганов гоняют мяч. Гляжу, просветлело лицо у моего спутника, весь подался вперед, спрашивает: «Димка, сразимся?» – «Да ты что, очумел? Я едва двигаюсь» – «Ну как хочешь, а я погоняю с ребятами». И в самом деле включился в игру. Взял себе в партнеры самого маленького и ну куролесить, финтить, рваться вперед. Забивает со своим напарником голы соперникам и смеется от радости, кричит: «Давай, еще давай!» Было уже совсем темно, когда я увел его домой, пыльного, взмокшего, но бесконечно счастливого, возбужденного.

Это свидетельство, данное Дмитрием Ивановичем Масловым, далеко не единично. Я встречался с теми, кто играл рядом с Артемьевым и кто сражался против него. Все отвечали в один голос:

– Футбол он любил страстно!

По Москве до сих пор ходят десятки историй, связанных с именем Ивана Артемьева, с его удивительной спортивной самоотверженностью. Вот две из них.

Как-то накануне очередного матча, не очень важного, у Артемьева-старшего на пятке правой ноги появился огромный не то нарыв, не то фурункул. Иван страдал: мысль о том, что он подведет команду, не выйдет с ней на поле, терзала его. Попробовал дома надеть бутсы, предварительно забинтовав ногу, но прикосновение к ране вызвало страшную боль. Тогда в Артемьеве заговорил специалист-обувщик. Он ножом вырезал в бутсе задник и вышел на матч с голой пяткой, даже не предупредив об этом товарищей. Узнали они о его поступке потом. В раздевалке после матча кто-то проронил:

– Ну, Ваня, сегодня ты играл особенно зло. Молодец!

– Будешь злым, когда у тебя такое,- не выдержал Артемьев и показал окровавленную рану.

Другой раз, дело было под осень, Иван проснулся в день матча и даже застонал: все тело ломило, болела голова. Сунул градусник под мышку -38,2. Вот тебе и на! Хотел Петра послать предупредить своих, а потом махнул рукой: «Как-нибудь отыграю, не подведу. А уж потом- к врачу». И отыграл, даже два гола забил в ворота Сокольнического клуба спорта. Пришел домой усталый, заснул. На утро вспомнил про болезнь, схватился за градусник – температура нормальная. И самочувствие отличное.

Но, конечно, не только энтузиазм ценили в нем. Уже в 1912 году семнадцатилетним юношей был он единодушно принят на место центрального полузащитника в команду при обществе физического воспитания. Игрок этого амплуа был тогда, по меткому выражению футболиста и журналиста Михаила Ромма, «ферзем той шахматной партии, которая разыгрывалась на футбольном поле. Он или создавал, или портил игру».

При царствовавшей в ту пору системе «пять в линию» все было действительно так. Пожалуй, даже в наше время на игрока средней линии не падает такая нагрузка, как на центрального полузащитника двадцатых и середины тридцатых годов. Непрерывное челночное движение от ворот до ворот было его прямой обязанностью: при защите своих ворот он становился стержнем и мозгом обороны, при атаке – главным дирижером и исполнителем. Только самым лучшим, разносторонним, умеющим мыслить и воплощать свою мысль в действие футболистам доверяли этот ключевой пост.

Что же составляло игровой почерк этого спортсмена? Прежде всего отточенная техника, умение в совершенстве владеть мячом и своим телом в самых сложных ситуациях.

В то время существовало много добрых традиций в московском футболе, одна из них – состязания в специальной эстафете, куда входили разнообразные элементы футбольной техники: обводка, пас, игра «в стенку», удары по воротам… Команда всегда выставляла на первом этапе таких эстафет Ивана Артемьева. И он неизменно добивался преимущества, обеспечивая своему коллективу своеобразную фору. Техника его игры часто вызывала гул одобрения и горячие аплодисменты на трибунах. Точность его паса знали и уважали очень многие нападающие: не раз передачи центрального полузащитника выводили их на удобные позиции вблизи ворот, помогали без борьбы проскочить защиту и забить такой нужный, такой всегда желанный гол.

Был у Артемьева-старшего один титул, который официально не значился ни в одном документе, но который охотно и единодушно присвоила ему футбольная Москва: чемпион по дальности удара. В самом деле он мог послать мяч почти от ворот до ворот. Во всяком случае голы, которые он забивал на тренировках с семидесяти – семидесяти пяти метров, зарегистрированы.

– Я помню, на тренировках Ваня всегда, как и следовало, располагался во второй линии, но удары его, шедшие с дистанции тридцать – тридцать пять метров, были точнее и сильнее ударов форвардов,- говорил мне один из выдающихся вратарей, первый страж динамовских ворот Федор Федорович Чулков.- Мячи, пущенные им, проносились со свистом. Не скрою, иногда их страшно было брать. А иногда и невозможно. Здорово бил.

Но, пожалуй, еще ценнее безукоризненной техники и огромной силы удара были постоянное и очень высокое желание борьбы, неугасимый азарт, никогда ни на минуту не оставлявшее его вдохновение. Если же, случалось, мяч у него отбирали, он неотступно преследовал «обидчика», не давал ему покоя. И себе он тоже не давал покоя никогда. «Вихрем на футбольном поле» назвал его как-то Федор Селин. Он в самом деле был вихрем, грозой, человеком, всегда вступающим в схватки с соперником и при этом сохраняющим корректность – высшее достоинство настоящего спортсмена.

Матч между «новичком» – командой «Красной Пресни», только весной 1922 года заявившей о себе, и клубом ОЛЛС, более десяти лет активно выступавшим в классе «А», вызвал огромный интерес в Москве. Выиграла его команда ОЛЛС. И несмотря на это, вот что писала о Центральном полузащитнике проигравших московская газета: «Невиданная гроза и ливень, прошедшие незадолго до начала встречи, чуть было не испортили дела. Судьи, руководители клубов долго спорили, можно ли играть при таких условиях (поле напоминало пейзаж Финляндии- озера и небольшие зеленые островки), но наконец решили – можно. Такому решению, вероятно, во многом способствовало крайне возбужденное поведение публики, не желавшей, чтобы откладывали встречу ее любимцев…

Команда ОЛЛС сразу пошла вперед и провела в ворота «Пресни» два гола. Тут, как часто бывало и в прошлом, прекрасно проявил себя Иван Артемьев, выступавший на обычном месте -центрхавом. Он поначалу пытался наладить совместные действия, а потом взял игру на себя и в середине тайма метров с тридцати сквитал один мяч. Футболисты ОЛЛС ушли в глухую защиту…»

Далее автор отчета сообщал, что, «несмотря на проигрыш «Пресни», следует отметить старательную и очень полезную игру Ивана Артемьева, который, по общему мнению, был на этот раз лучшим на поле».

Весной 1923 года в Советском Союзе произошло важное для дальнейшей судьбы нашего спорта событие: по инициативе Ф. Э. Дзержинского, при активном содействии и организаторской инициативе его ближайших помощников родилось первое в нашей стране добровольное спортивное общество «Динамо». В состав созданной при нем первой футбольной команды был приглашен Артемьев. Его очень тепло, с откровенной радостью приняли в новом коллективе и единодушно избрали капитаном – первым капитаном московского «Динамо».

Многие в ту пору удивлялись такому решению Ивана Артемьева, даже обвиняли его: столько сил, энергии, бессонных ночей и трудовых дней, личных сбережений отдать «Пресне» и вдруг уйти из нее! Люди разводили руками.

Но все это было неожиданным и непонятным лишь для тех, кто плохо знал Артемьева. В душе этого человека жила вечная жажда чего-то нового, его всегда одолевало желание встретиться с трудностями и побороть их. На «Пресне» был установлен образцовый порядок, родилась хорошая команда. В «Динамо» же нужно было начинать все сначала. И Иван выбрал это без колебаний.

Как уже отмечалось, Артемьев-старший в ту пору являлся одним из сильнейших полузащитников столицы: был опытен, смел, зорок, умел разгадывать самые хитроумные замыслы соперников и вовремя ликвидировать возникавшие угрозы, умело руководить атакой. Естественно, что, обладая такими качествами, самозабвенно любя футбол, он стал для очень многих динамовцев не только товарищем, но и тренером, наставником, воспитателем.

Команда возникла, а играть, по существу, было не в чем. Время было тяжелое, достать где-либо нужный инвентарь казалось делом безнадежным. Это, конечно, портило настроение, подрывало дисциплину. Некоторые игроки стали пропускать занятия, хандрили.

И вдруг исчез капитан. Почти десять дней не появлялся он в клубе. Это, конечно, немедленно повлекло за собой разговоры:

– Сбежал, не выдержал…

– Не станет он менять свою «Пресню» на нас. У них там во всем полный порядок…

Но скептики, маловеры оказались не правы. Иван пришел на одну из очередных тренировок с необычно большим чемоданом. Его встретили вопросами:

– Ты что, кругосветное путешествие совершить собрался?

– Сбежал из дому, что ли?

– Не спешите, ребята, не спешите,- загадочно улыбнулся Артемьев и открыл чемодан. Из него посыпались на траву новенькие, пахнущие краской и кожей бутсы – как раз одиннадцать пар.

– Откуда такое богатство? – ахнули все разом.

– Наследство получил от одного индийского князя,- пошутил Артемьев.- Только в завещании одно непременное условие: острякам обувь не выдавать. Так что нашей команде тут поживиться будет нечем.

Все засмеялись – шутка пришлась по вкусу. А потом снова посыпались вопросы:

– Скажи, где достал такую прелесть? Пришлось сознаться:

– Нигде я не доставал. Сам сшил.

Он действительно сам сшил. Сапожничал ночами, ведь днем приходилось работать на семью. Через два дня вызвали его в управление. Кто-то написал письмо, в котором просил оплатить этот труд. Ивана растрогала такая забота товарищей, но получить деньги наотрез отказался.

– Я ведь от души…

– Да без денег нельзя,- уговаривали его.- Мы хотим тебе большой заказ сделать.

– Заказ – другое дело. А для своих ребят я просто так сшил.

Вскоре выписали Артемьеву наряд, и он сел за работу. Целую зиму, как говорят, не разгибался. Зато к сезону 1924 года все пять команд клуба были обуты. И 1 мая на общем собрании коллектива был зачитан приказ одного из заместителей Дзержинского, в котором служащему Ивану Тимофеевичу Артемьеву объявлялась благодарность «за исключительную самоотверженность, инициативу и труд, способствующие становлению пролетарского добровольного спортивного общества «Динамо».

Когда понадобились средства, у Артемьева поначалу возникла мысль возобновить концертную деятельность.

Но вот однажды после очередной тренировки он шел домой вместе со своим другом и одноклубником Казимиром Малаховым. Этот человек соединял в себе большой талант футболиста и дар актера. Его эстрадные программы, песни, фельетоны пользовались неизменной любовью москвичей.

– Слушай, Казимир, а из вашей братии больше никто не играет в футбол?

– Почему же… Играют. Да еще такие артисты, что удивишься.

– А если нам с ними сыграть? «Динамо» – сборная «Рабис» (так сокращенно в то время называли профсоюз работников искусств.- Л. Г.).

– Хорошая идея! Давай раскрутим ее…

И раскрутили. На динамовском стадионе в Орлово-Давыдовском переулке при огромном стечении зрителей состоялся необычный матч, о котором до сих пор с доброй улыбкой говорят старожилы. За команду гостей выступали И. Ильинский, работавший в ту пору в театре Мейерхольда и уже успевший завоевать признание зрителей, Г. Ярон, блиставший в Театре оперетты, М. Гаркави, уже тогда считавшийся талантливым конферансье, а также представители других театров… А среди тех, кто наблюдал за этим матчем, была вся театральная Москва, так же, впрочем, как и вся Москва футбольная. Счет матча 3: 1. Единственный гол в ворота динамовцев забил ныне народный артист Советского Союза Игорь Владимирович Ильинский. А два гола из трех, пропущенных Михаилом Гаркави, влетели в ворота гостей после ударов Ивана Артемьева. После состязания мастер экспромта Гаркави тут же зачитал сочиненное им четверостишие:

Деньги, вырученные от распродажи билетов, помогли динамовцам в очень короткий срок дополнительно оборудовать свой стадион, расширить его, сделать любимым местом отдыха москвичей.

Много матчей сыграл в составе московского «Динамо» Иван Артемьев. Но, пожалуй, самым ярким воспоминанием остался тот день, когда в чемпионате 1923 года жребий сразу же свел динамовцев с «Красной Пресней».

Зрителей на этом поединке было очень мало: предполагали, что пресненцы разгромят новичков. Но состязание прошло очень напряженно. Защита и полузащита бело-голубых, организуемые Иваном Артемьевым, долго и вполне успешно сдерживали натиск прославленной пятерки соперников, где выделялись Канунников, Исаков, Петр Артемьев…

Матч закончился победой «Пресни» со счетом 3:2 (решающий гол был забит за семь минут до конца с одиннадцатиметрового), и, когда подходили к раздевалке, каждый из друзей-соперников подошел пожал руку капитану динамовцев и сказал примерно такие слова:

– Молодец, Иван! Просто восхищаться приходится твоей игрой.

Нелегко пришлось новому капитану в новой команде. Рядом были люди, которыми гордилась вся спортивная Россия. Вот, например, Житарев. Нападающий сборной страны. Он нередко злоупотреблял индивидуальной игрой, сбивал темп, облегчал соперникам их задачу. Да не он один. И Васильев, и Дмитриев… А отсюда примитивная тактика, бедность творческой мысли.

«Постойте-постойте,- скажет молодой читатель,- да при чем же здесь капитан? Ведь это уже функции тренера». В том-то и дело, что не было тогда у динамовцев, как, впрочем, и у всех других коллективов, никаких тренеров, и функции педагога, воспитателя, творческого наставника брал на себя тот, кому выразили всеобщее доверие.

И тут оказалось, что на таком посту Артемьев незаменим. Влюбленный в игру, он не считался ни с чем и ни с кем, когда речь шла об авторитете команды, о ее чести и славе.

– Давайте начнем с укрепления дисциплины во всем,- потребовал он на одном из собраний.- Прощать не будем ничего и никому.

Требования он выполнял пунктуально. Говорил полушутя-полусерьезно:

– В таких вещах я бюрократ.

И верно: опоздает кто-нибудь хоть на минуту на тренировку – не простит, заставит держать ответ перед товарищами. Кончится матч, соберет всех и говорит:

– Давайте отчитаемся друг перед другом в том, как действовали на поле.

Так рождалось у людей высокое чувство долга перед коллективом.

Произошла смена поколений. Ушли, не пожелав принять новых требований, Троицкий, Денисов. В запасе оказались Житарев и его друг Дмитриев. На смену им во все линии пришли юные таланты. Все это уже в скором времени дало свои результаты. Летом 1925 года в Ленинграде проходил первый всесоюзный турнир динамовских команд, в котором приняли участие хозяева поля, москвичи и харьковчане. Первое место заняла команда Москвы.

«У победителей,- писала ленинградская газета «Смена»,- ярко выделялся их капитан Иван Артемьев. И дело не только в том, что он забил два мяча из четырех. Артемьев проявил себя и как великолепный мастер футбола, и как великолепный организатор».

Мастерство, вдохновенную игру Ивана Артемьева видели не только москвичи и ленинградцы. Команда стала систематически выезжать в главные рабочие центры страны. Очень памятными были, например, поездки к текстильщикам ярославской фабрики «Заря социализма», к горнякам Донбасса, к нефтяникам Баку. И везде команда московского «Динамо» учила своих друзей-соперников не только во время матчей, она устраивала показательные тренировки, ее игроки, и прежде всего сам капитан, выступали с лекциями, беседами, разъяснениями.

«Рабочий Баку, нефтяная столица Советской России, благодарит московских динамовцев и их капитана Ивана Артемьева за доставленную радость, за все, что они сделали для развития спорта в Азербайджане»,- писала газета «Вышка».

Иван Тимофеевич Артемьев покинул «Динамо» весной 1928 года, ему было тогда тридцать три года. Он решил уступить дорогу молодым. Через несколько месяцев родной клуб впервые завоевал звание чемпиона Москвы. Когда проходило чествование динамовцев, они попросили, чтобы с ними рядом встал их первый капитан и тренер. «С вашим именем,- писали они ему в приветственном адресе,- навсегда связано становление, первые радости и успехи московского «Динамо». Мы никогда не забудем об этом…»

А мы, любители самой популярной зрелищной игры, никогда не забудем, что с именем Ивана Тимофеевича Артемьева связаны большие дела, совершенные во славу и честь советского футбола.

Передо мной маленькая, безжалостно истрепанная временем книжечка. На обороте обложки выбитые типографской машиной слова – «Российский Коммунистический Союз Молодежи. Союзный билет № 5019». Он выдан в далеком восемнадцатом году. А рядом со мной сидит человек, который вот уже более шестидесяти лет подряд никогда, ни при каких обстоятельствах не расстается с ним, носит с собой. Это Петр Тимофеевич Артемьев, второй по старшинству брат из знаменитой футбольной династии.

Еще стояли изуродованные, с пустыми глазницами окон корпуса пресненских фабрик, еще голод держал своей костлявой рукой за горло, еще мирная жизнь казалась далекой, несбыточной мечтой, а Петр бегал по дворам, собирал рабочую молодежь, и они строили первые в городе волейбольные площадки, учили ребят азам гимнастики. Он был «физкультурным вождем», но занимался самыми разнообразными делами: помогал устраивать безработных ребят, записывал во Всевобуч, подбирал инструкторов, которые часто были по возрасту вдвое старше его, водил комсомольские бригады на разгрузку эшелонов с топливом, вместе с братом и его товарищамикомсомольцами помогал строить первый на Пресне стадион, выступал с докладами и речами, ходил ловить беспризорников и думал о том, как их получше устроить… Казалось, на все это не должно было хватить и двадцати четырех часов, но Петр не только управлялся, но еще успевал почти ежедневно часок-другой погонять в футбол.

Он тренировался и играл с тем искренним увлечением, неподдельным азартом, с каким всегда брался за любое дело. И старший брат, наблюдая за тем, как растет мастерство мальчишки, с радостью говорил:

– Будет из тебя, парень, толк!

Вскоре они уже играли вместе в одной команде – «Сокольники». Но настоящая слава и единодушное признание пришли к Петру в команде «Красная Пресня», где его поставили на левый край, в одну линию нападения рядом с такими форвардами, как Петр Исаков, Павел Канунников, Дмитрий Маслов. Вместе с Артемьевым дебютировал тогда в «Красной Пресне» и Николай Старостин.

«Третьего дня на поле ОЛЛС (что у Калужской заставы) футболисты местного клуба играли с командой Московского клуба спорта (так поначалу называли «Красную Пресню».-Л. Г.) и победили со счетом 4 на 2»,- сообщала газета тех дней. У проигравших был очень сильный состав по именам, но лучше всего проявила себя молодежь, особенно левый крайний нападения Петр Артемьев, с подач которого и были проведены два гола в ворота ОЛЛС.

Высокое мастерство, неистребимая жажда игры, общительный характер – все это вскоре сделало Петра Артемьева любимцем публики и друзей-футболистов. Как многим игрокам в ту пору, ему сразу же придумали прозвище- Велосипед. Звали его так за удивительную быстроту бега: стремительно несется по полю, высоко поднимая коленки, разворачивая стопы в стороны, точно педали нажимая.

Полюбился Петр и своей высокой, своеобразной по тем временам техникой: искусным дриблингом, точным и рассчитанным пасом, умением на небольшом пространстве обыграть четырех, а то и больше игроков соперника, прорваться сквозь плотную защиту и, освободившись от опеки, выйти на ударную позицию перед воротами.

12 июля 1922 года, как раз когда ему исполнился двадцать один год, узнал Петр Артемьев радостную весть: он включен в состав сборной Москвы. А через год ему выпала честь выступать за национальную команду Российской Федерации, отправившуюся в свое первое заграничное турне по странам Скандинавии и Прибалтики.

Много можно рассказать о его уверенной, опасной для соперников игре, о быстрых прорывах, точных передачах, неотразимых ударах по воротам. Но в те далекие, трудные для нашей страны годы Петр Артемьев проявил себя не только как отличный мастер кожаного мяча, но и как бесстрашный политический боец, настоящий патриот Родины.

– Когда участников сборной РСФСР собрали вместе на беседу, Петр спросил: А что, если взять с собой Красное знамя и выходить с ним на чужих стадионах перед играми?

– Вы же знаете,- последовал ответ,- что нашу страну окружают враги. Каждый советский гражданин, пересекающий границу, подвергается самому тщательному таможенному досмотру, который иногда трудно отличить от обыска. Так что знамя вам провезти просто не позволят. Об этом даже мечтать нечего.

Петр сам понимал, что задачу, которую он для себя придумал, осуществить невероятно трудно. Как одинокий остров, окруженный со всех сторон врагами, стояла молодая Советская страна. Капиталистический мир не хотел признавать ее, сочинял различные небылицы о первом в мире государстве рабочих и крестьян.

– Понимаешь, Ваня,- говорил уже не первый раз своему старшему брату Петр,- хочется, чтобы запылал наш стяг над чужой страной, чтобы резанул его алый свет по глазам буржуям, чтобы показал всему рабочему люду: вот мы, живы, не сдаемся и не сдадимся никогда!

– Понимаю,- кивал тот в ответ.

– Понимаем,-поддерживали товарищи.-Дело ты задумал хорошее. Да как его осуществить?

И Петр придумал. Он взял, договорившись с секретарем, знамя в райкоме комсомола и в день отъезда обмотал его вокруг тела, а сверху натянул костюм. Никому не сказал о своей затее. Так и провез на себе знамя через два кордона – сначала миновали границу с Финляндией, потом благополучно прошли шведскую таможню. Ну а остальное вы знаете из предыдущего рассказа. Алое знамя Страны Советов взвилось над Королевским стадионом Стокгольма. Взвилось, несмотря на сопротивление властей, на всяческие ухищрения буржуазных руководителей спорта.

Это событие, кажущееся сегодня обычным, произвело тогда впечатление разорвавшейся бомбы. Первый алый флаг над стадионом капиталистической страны. Он был символом нового мира, уверенно набиравшего силы, во весь голос заявляющего о себе во всех областях жизни. Не случайно об этом «происшествии» сообщили на следующий день не только все газеты Швеции, но и пресса Англии, Франции, Италии, Германии и многих других стран мира. Стокгольмская «Идроттсбладех» даже поместила на первой полосе огромный фотоснимок Петра Артемьева, снабдив его выразительной надписью: «Главный большевистский агитатор среди русских футболистов».

Через два года, в декабре 1925-го, Петра назначили капитаном и комсоргом сборной Москвы, отправившейся во Францию для встречи с рабочими командами этой страны.

Вратарь сборной Федор Федорович Чулков вспоминал:

– Выехали из столицы 27 декабря 1925 года. Нас пришла провожать чуть ли не вся спортивная Москва. Еще бы, ведь мы отправлялись «открывать» Францию, сказать правду ее трудовому народу о нашей стране. В Париже нас встретили очень тепло. Извинились: средств у рабочих-спортсменов мало, будут принимать скромно. В самом деле, поместили в бедной гостинице. Ничего, живем. Внизу, в киоске, покупаем каждое утро газеты. Многие из них, буржуазные, конечно, требовали запретить, отменить матч. Зато коммунистическая «Юманите» посвятила гостям очень много теплых слов, опубликовала фотографии советской команды.

Чем ближе день матча, тем больше свирепствовала желтая пресса. И мы уже начали подумывать, что встречу сорвут. Но сделать это хозяева побоялись. Приняли, как им казалось, соломоново решение: перенесли состязания на второстепенный, отстоящий далеко от центра города и от рабочих кварталов стадион «Першинг», добираться до которого было очень сложно.

Но расчет провокаторов от спорта провалился. Рабочий Париж готовился к состязанию как к празднику. Накануне матча газеты «Юманите» и «Авангард» вышли с лозунгами: «Завтра все на «Першинг». Так же называлась и передовая статья «Юманите». Ее автор, один из руководителей Коммунистической партии Франции, писал: «Я не знаю, все ли товарищи достаточно оценивают важность приезда русской команды в рабочий Париж. Это историческая дата для пролетарского спорта».

Наступил долгожданный день – первый день нового, 1926 года. Он выдался ярким, солнечным, теплым. Стадион был переполнен. Сборная Москвы вышла на поле под гром аплодисментов. Впереди с Красным знаменем в руках шел наш капитан Петр Артемьев. Он привез алый стяг, и вот теперь нес его, твердо сжимая древко в руках, нес как боевой привет трудящихся России рабочему люду Парижа. При виде этого знамени подавляющее большинство зрителей встало. Многие кричали: «Слава Советам! Ура русским!»

…Вот о чем вспоминал ветеран нашего футбола. Та памятная встреча закончилась со счетом 5:0 в пользу москвичей. Два гола в ворота хозяев поля забил Петр Артемьев, третий был проведен с его подачи. В отчете о матче газета «Авангард» писала: «Невообразимая овация, устроенная зрителями после окончания состязания, конечно, прежде всего означала признание французскими трудящимися великого дела, совершенного рабочими Советского Союза. Но вместе с тем это было и признанием высокого искусства русских футболистов. Вратарь Федор Чулков, нападающие Сергей Иванов и Петр Артемьев полюбились зрителям, они ни в чем не уступают профессионалам…»

Через день состоялась новая встреча на стадионе в рабочем предместье Сен-Дени. Здесь советским гостям преподнесли трогательные подарки – выкованные мастерами одного из заводов маленькие серпы и молоты, на которых было выгравировано по-русски: «Братья, мы с вами]»

Игра была очень трудной, противник оказался упорным. Только во втором тайме москвичи провели два гола. И снова газеты, отмечая высокий класс гостей, называли в числе лучших Константина Блинкова, Дмитрия Маслова… Об Артемьеве же было сказано следующее: «Этот удивительно быстрый, напористый крайний форвард был на этот раз выше всяких похвал».

А одна из газет поместила фотографию Петра. Под ней стояла подпись: «Простой рабочий из пролетарского района Москвы Петр Артемьев стал при Советской власти видным общественным деятелем и выдающимся спортсменом. Он привез рабочей Франции в подарок Красное знамя наших русских братьев по классу и свое прекрасное мастерство».

Если просмотреть летопись наших международных выступлений в начале и середине двадцатых годов, можно увидеть, что почти ни одно состязание не проходило без участия Петра Артемьева.

В июне 1924 года в гости к советским спортсменам приехала команда Финского рабочего спортивного союза. Против нее выступила сборная Москвы. Вот. короткий отрывок из описания этого матча: «Двенадцать тысяч зрителей, собравшихся на поле ОППВ, с интересом следили за игрой, так как финских футболистов помнят еще по выступлениям двадцать второго года. На этот раз гости играли гораздо лучше, и победа Москвы со счетом 2:0 оказалась трудной. У победителей следует отметить очень сильную и слаженную игру звена Артемьев – Исаков – Канунников».

Стадионы нашей страны, а также Швеции, Финляндии, Германии, Франции, Турции, Австрии, Норвегии, Чехословакии видели игру Петра Артемьева и восхищались ею. Не раз в иностранной прессе появлялись заметки, отмечавшие высокое мастерство Петра.

«Из русских форвардов, безусловно, лучшим был капитан команды Артемьев, игрок большого класса, с напористым бегом, хорошей распасовкой и точным ударом,- писала одна из парижских газет.- По этому матчу можно с уверенностью сказать, что русский футбол сделал огромный успех, и теперь русские футболисты в международных матчах не только не будут иметь жестоких поражений, как на Стокгольмской олимпиаде, но и легко могут бить некоторые команды Европы».

О том, какое значение придавалось выступлению Петра Артемьева, красноречиво свидетельствует, например, сохранившееся до сих пор в архиве письмо руководства Высшего совета физкультуры в Краснопресненский райком ВЛКСМ от 17 июня 1925 года, в котором говорилось:

«Высшим Советом физкультуры при ВЦИК СССР командируется команда СССР в Турцию. Поездка имеет громадное политическое значение, как устанавливающая связь с народами Востока.

Товарищ Артемьев П. Т. является одним из лучших техников футбольного дела и в то же время как политический работник незаменим в составе назначенной команды».

– Он на самом деле часто оказывался незаменимым,- сказал мне однажды непременный участник всех поездок сборной СССР в те годы вратарь Николай Евграфович Соколов.- Выдумщик невероятный.

Это качество отмечают и все другие товарищи Артемьева по спорту. Причем все его «выдумки», вся его инициатива, порыв всегда были направлены на то, чтобы превратить каждое состязание в большое политическое событие, в яркую форму пропаганды нашего советского строя. Тогда это имело огромное значение.

Вот всего лишь два примера, показывающих кипучую деятельность этого страстного коммуниста, человека, умевшего оставаться партийным бойцом и «а зеленом поле, и в гостинице, и в вагоне международного экспресса- всегда, везде, во всем.

После Парижа и Страсбурга сборная Москвы отправилась в Берлин. Рабочие немецкой столицы встретили ее гостеприимно, с интересом ожидали предстоящих встреч. Руководители Немецкого рабочего спортивного союза объявили в печати, что они выставят против гостей самую сильную команду, в составе которой будет много игроков, имеющих большой опыт международных матчей.

Состязание назначили на 15 января. А накануне весь день лил холодный, пронизывающий дождь. Представители нашей команды поехали осмотреть поле. Оно раскисло, стало скользким.

Вернулись в гостиницу. Петр Артемьев собрал ребят и сказал:

– Надо немедленно заменить поперечные шипы бутсов круглыми.

– Да стоит ли? – запротестовали некоторые из ребят.

– Стоит,- решительно заявил Артемьев.- Это я вам как наследный сын сапожника говорю.

Послушались ребята. А на следующий день от души благодарили Петра: стояли на ногах уверенно. А немцы все время падали.

Но бутсы – это деталь, а главное состояло вот в чем. Когда руководители Немецкого рабочего спортивного союза пришли в гостиницу договариваться о регламенте матча, о порядке его открытия, Петр Артемьев предложил свой план. Этот план был принят и осуществлен следующим образом. Начало матча назначили на три часа дня. Но уже в двенадцать сборная Москвы вышла из гостиницы в своих алых футболках и с Красным знаменем в руках. Сюда же, к гостинице, прибыла в полной форме и немецкая команда. Друзья-соперники выстроились и под звуки ставшего впереди оркестра направились по улицам Берлина на стадион. За ними шла огромная толпа жителей города. Простой выход на игру превратился в грандиозную политическую демонстрацию.

«Приезд спортсменов из Советской России стал важнейшим событием,- писала «Роте Фанэ».- Он еще раз доказал, какими уверенными шагами идет вперед первое в мире государство рабочих и крестьян во всех областях. Мы гордимся нашими друзьями, их спортивным мастерством (москвичи победили со счетом 7:0.- Л. Г.), их мужеством и благородством».

Под статьей поместили фотографию, на которой был запечатлен Эрнст Тельман, крепко пожимающий руку нашему капитану – Петру Артемьеву.

– Приезжайте к нам почаще,- сказал тогда руководитель немецких коммунистов.- Каждый ваш визит – это огромная помощь нашей партии и серьезный удар по ее врагам.

– Будем приезжать,- ответил за всех Петр.

И он сдержал свое слово, посетив Германию в составе сборной СССР еще дважды. Стадионы Дрездена, Франкфурта-на-Майне, Кельна, Лейпцига, Хемница и других городов рукоплескали его мастерству: в этом турне Артемьев забил двенадцать голов. Он оказался достойным партнером Бутусова и Исакова, Батырева и Селина – людей, которыми гордится советский спорт.

– А вот второй пример. В июне 1925 года Артемьев отправился в составе сборной СССР в Турцию, опять как ее капитан и комсорг. Во время острейшего поединка против национальной сборной хозяев поля, при счете 0:0, Петр в прыжке забил мяч в ворота соперников, при этом задев его рукой. Судья не заметил этой ошибки. Но Артемьев сам сказал о ней, и гол не был засчитан. Когда об этом объявили по радио, весь стадион стоя приветствовал благородный поступок советского спортсмена. А вечером на приеме Владимир Петрович Потемкин, бывший в ту пору послом СССР в Турции, обнял Артемьева и сказал: Спасибо, коллега!

– Почему коллега?- удивился спортсмен.

– Да вы же первоклассный дипломат! И ваш поступок, и ваша победа принесут всем нам большую пользу.

Хочется отметить еще одну, особенно подкупавшую, черту в характере Петра Артемьева – его благоговейное отношение к игре, горячее стремление превратить каждое состязание в праздник физической культуры. В мае 1927 года к нам в Советский Союз приехала сборная рабочая команда Саксонии. В первый день гостей принимала сборная Москвы и победила со счетом 4:1. Два гола в этом матче забил Петр Артемьев. После игры он заявил корреспонденту газеты «Гудок»:

– Во вторник против гостей будет играть моя родная команда «Пищевик». Сделаем все, чтобы выступить достойно.

Но начало матча сложилось трудно для хозяев поля. Немецкие футболисты повели в счете 3:0. И в этот момент совершил ошибку один из наших ведущих игроков- центральный полузащитник. При системе «пять в линию» это была ключевая позиция каждого коллектива. Игрок, которого уже тогда знал весь спортивный мир, не выдержал и в сердцах выругался. Судья был далеко, не услышал. Но Петр подскочил к товарищу:

– Немедленно покинь поле.

– Да ты очумел? Проиграем…

– Покинь поле!

– Не буду больше…

– Покинь поле!

Матч «Пищевик» все же выиграл – 4: 3.

– Ну а если бы проиграли тогда? – спросил я у Петра Тимофеевича, выслушав этот рассказ.

– По-моему, с любым поражением можно смириться,- убежденно ответил он.- Без этого спорт не будет спортом. Но с хамством, с бескультурьем мириться нельзя!

Хочется, чтобы эти его слова и сегодня прозвучали над нашими стадионами, дошли до сердец молодых людей, зажгли их чудесным огнем истинного спортивного благородства.

Общество физического воспитания, «Красная Пресня», сборные Москвы и Советского Союза – вот команды, где прошла главная футбольная жизнь Петра Артемьева, где родилась, окрепла, стала прочной и долгой его большая спортивная слава.

Впоследствии он окончил с отличием институт и в мирные годы занимался проектированием пищевых заводов. Когда же началась война, талантливому и энергичному инженеру поручили заботу о полевых пекарнях для Красной Армии. Шел он вместе с ней на Запад, помогал громить врага. А в походном его имуществе всегда хранился мяч. И если выпадала свободная минута, Петр Артемьев не упускал случая, чтобы поиграть в футбол. На лесных полянах, на околицах деревень,. в которых располагался неглубокий армейский тыл, устраивал он такие футбольные сражения, что дух захватывало. А в сорок пятом, после победы, проводилась спартакиада Белорусского военного округа, и Петр был капитаном сборной штаба этого округа. Команда заняла первое место, забив в ворота соперников десять мячей. Девять из них пришлись на долю Артемьева. Ему тогда исполнилось сорок четыре года.

– Молодой был,- вспоминая, улыбался он.

Молодость и сегодня не оставила Петра Тимофеевича. Каждую неделю он отправляется в Краснопресненский райком комсомола, внештатным инструктором которого продолжает быть до сих пор. Спорит, подсказывает, принимает вместе с другими ветеранами пресненских юношей в комсомол. С весны до глубокой осени тренирует пресненских мальчишек, готовит их к соревнованиям на приз «Кожаный мяч». Делает стенды, выступает с докладами, пропагандирует историю спорта.

– Неугомонный Петька,- с удивлением и завистью говорят о нем друзья, уже давно перешедшие на «тихий ход». А Петр Тимофеевич Артемьев все не желает тормозить- несется по жизни с прежней юношеской скоростью.

Никогда не забуду раннее июньское утро 1968 года. Солнце еще не взошло над громадами домов, до начала работы оставалось часа два. В эту раннюю пору на стадионе «Метрострой», неподалеку от станции метро «Краснопресненская», шел горячий футбольный поединок между командами районных комитетов КПСС и ВЛКСМ Красной Пресни.

Зрителей на трибунах почти не было, но это не мешало людям на поле играть с азартом, настойчивостью, заразительным весельем. Счет открыла команда райкома партии, и результат 1:0 держался почти до самого финального свистка.

Но вот на левом фланге кто-то принял мяч, стремительно двинулся вперед, обвел одного защитника, другого и сильно ударил. Мяч вонзился в сетку ворот под самой перекладиной.

К человеку с седой головой подбежали молодые форварды, полузащитники, защитники и, радуясь, говорили:

– Спасибо, Петр Тимофеевич! Вот уж действительно выручили.

Да, это был наш Петр Тимофеевич Артемьев- нестареющий футболист и нестареющий комсомолец, свой человек на Красной Пресне.

Право, невозможно остановиться, рассказывая об этой удивительной семье. Кроме Ивана и Петра было в ней еще три брата – Тимофей, Георгий, Сергей, и ни один не прошел мимо большого футбола.

Пожалуй, не меньшей славой, чем старшие Иван и Петр, пользовался младший Сергей. Придя в двадцатилетнем возрасте в клуб «Пищевик», где тогда еще выступал Петр, Сергей с успехом играл за эту прославленную команду (менявшую до поры до времени название то на «Дукат», то на «Промкооперацию», то на «Мукомолы»). Он был среди тех, кто вошел в первый состав московского «Спартака».

Осенью 1936 года «Спартак» стал чемпионом Советского Союза. Среди тех, кто принес клубу эту большую победу, был и Сергей Артемьев. Он разделил успех вместе со своими товарищами -молодыми, но опытными Анатолием Акимовым, Иваном Рыжовым, Александром, Андреем и Петром Старостиными, Виктором Соколовым, Георгием Глазковым, Станиславом Леутой и многими другими. Уже одно это перечисление говорит о том, какими первоклассными силами располагал тогда клуб. Кажется, ничего не стоило затеряться в подобном созвездии имен. Но нет, даже в данном варианте спортивные обозреватели, тренеры, крупнейшие специалисты футбола неизменно отличали в боевом строю красно-белых правого полузащитника Сергея Артемьева.

Я уже обращался к высказываниям Михаила Ромма- человека, еще в далекие дореволюционные годы игравшего за сборную России, а затем ставшего журналистом, крупным, интересным литератором. Осенью 1936 года в очерке, посвященном чемпионскому восхождению «Спартака», он писал: «Есть люди удивительной судьбы: они не очень примечаются зрителями на зеленом поле, они не вызывают вдохновения у журналистов, потому что не забивают звонких голов и не совершают головокружительных бросков, т. е. не совершают действий, бросающихся в глаза. Только истинные специалисты смотрят на таких людей с искренним восхищением, иногда с завистью, потому что видят: в огромной черновой работе, которую проделывают эти люди за время матча, в их творческом бескорыстии, в их удивительной настойчивости, понимании игры, постоянном создавании возможностей для других и состоит ударная сила команды, подлинный фундамент ее побед. К таким игрокам я лично отношу правого хавбека «Спартака» Сергея Артемьева». Думается, что любой футболист мог бы гордиться подобной характеристикой.

С тридцать шестого года я был завсегдатаем московских стадионов. Вот почему имею право поделиться своими личными воспоминаниями об игре Артемьева-младшего.

Как и многие другие футболисты той поры, Сергей имел прозвище, и это значило, что публике он не безразличен, что она выделила его в общей массе спортсменов, признала своим, близким, заметным в тех поединках, которые ведутся на зеленом поле. Сергея называли любовно и уважительно – Слон, видимо, за то, что сражался он всегда азартно, горячо, но не резво, двигался по полю скорее медленно, чем быстро, действовал деловито, с какой-то хозяйской серьезностью. Был он удивительно мудр тактически.

– Серега – человек с понятием, игру он чувствует прекрасно,- говорили о нем на трибунах.

И в самом деле он очень тонко чувствовал, кому и когда именно надо сделать пас, как вывести на ударную позицию того или иного нападающего. Он досконально знал скоростные, технические и тактические возможности каждого партнера и всегда учитывал их в игре: скоростнику «выложит» мяч на свободное место, за спину защитника, предложит сыграть на рывке; тому, кто свободно обращается с мячом на «пятачке», не побоится сделать кинжальную передачу в ноги даже тогда, когда совсем рядом находится его соперник; а с тем, кто не любит (да и не умеет) обводку, сыграет «в стенку» и этаким манером пройдет оборонительный рубеж.

– Легко и приятно играть с Сергеем,- неизменно говорили о нем товарищи по команде.

В 1937 году, после своей блистательной победы над басками, московский «Спартак» получил право представлять нашу страну на футбольном турнире III Мировой рабочей олимпиады, которая проходила в Антверпене. Состав участников этого состязания оказался очень неровным. Наряду с явно слабыми здесь были коллективы, имевшие подготовку на уровне высокого международного класса. Трудные игры для москвичей были в полуфинале и финале.

В полуфинале жребий свел «Спартак» с сильной, волевой командой, представлявшей республиканскую Испанию. В ее составе были настоящие мастера своего дела, футболисты очень техничные, физически сильные. Поединок с ними спартаковцы выиграли ценой огромных усилий с минимальным перевесом – 2: 1.

На следующий день в специальном выпуске газеты «Рабочая олимпиада» этой встрече была посвящена одна из полос. В отчете, подписанном тренером французской команды Франсуа Менье (кстати, проигравшей нашим ребятам со счетом 1:7), говорилось: «Советские товарищи проявили вчера на поле высокое мастерство, ставящее их в один ряд с сильнейшими командами континента, а также поражающую выдержку… Среди отдельных игроков мне бы очень хотелось отметить полузащитников, особенно поистине неутомимого и мудрого Сергея Артемьева. Первый гол в ворота каталонцев, во многом предрешивший исход борьбы, был забит Георгием Глазковым, но соавтором его, бесспорно, является советский правый хав…» В этой рецензии очень лестные оценки давались и другим игрокам «Спартака», в частности Андрею Старостину, но французский тренер посчитал необходимым прежде всего выделить нашего героя.

Сергей Артемьев вошел в силу уже тогда, когда советский футбол получил современные организационные формы, переживал пору буйного расцвета. Он был трехкратным чемпионом страны, двукратным обладателем Кубка СССР, чемпионом III Мировой рабочей олимпиады в Антверпене. Право же, следовало гордиться таким блестящим перечнем достижений, к которым Сергей пришел вместе со своей командой.

Безвременная смерть вырвала его из жизни. Но он на долгие годы остался в памяти любителей футбола большим, настоящим мастером этой великолепной игры.

В те же, тридцатые, годы фамилия Артемьевых звучала и на футбольных и хоккейных полях Ленинграда. В городе на Неве выступал в составе знаменитой «Красной Зари», а иногда и сборной, еще один из пяти братьев- Тимофей. Начинал он тоже, конечно, на Красной Пресне, играл в «Пищевике», пользовался известностью и авторитетом у московских зрителей.

В 1927 году, Тимофею тогда исполнилось двадцать четыре года, его призвали на военную службу. Стал он военным моряком, черноморским, а потом и балтийским подводником. Неоднократно выступал в команде Одессы, потом, переехав на север, вошел в ленинградский футбол.

Играл Тимофей в линии атаки, на месте центрального нападающего, и этим во многом объясняется то, что его, бесспорно, высокому мастерству не всегда уделялось должное внимание. Более того, Тимофея иногда довольно резко критиковали. Причина? Ее увидеть нетрудно: ведь эталоном центрального нападающего для ленинградцев был в ту пору великолепный, ни с кем не сравнимый Михаил Бутусов. Прямо скажем, трудно было с ним тягаться в славе и мастерстве. И если даже при такой «крайне невыгодной» ситуации имя Артемьева звучало в ленинградском и всесоюзном футболе достаточно громко и убедительно, то это лишь подтверждает уже сделанный нами вывод, что он был вполне достоин своей гордой и уважаемой фамилии.

16 июня 1936 года. Матч против будущего чемпиона страны – столичного «Динамо». Москвичи играют с блеском и побеждают со счетом 5:1. На следующий день в газетном отчете сообщалось: «Среди гостей можно выделить, пожалуй, лишь одного Тимофея Артемьева, показавшего агрессивную игру, проявившего много настойчивости. Кстати, именно его сильнейший удар помог «Красной Заре» уйти от «сухого счета».

А вот описание матча на Кубок СССР между очень сильными в ту пору динамовцами Ростова-на-Дону и «Красной Зарей»: «Победили северяне со счетом 2:1. Оба мяча в ворота ростовчан влетели после ударов Артемьева». Всего через несколько дней он же принес своему коллективу победу в трудном поединке одной восьмой финала Кубка СССР против московских автозаводцев. Счет 1:0. Тимофей Артемьев провел в ворота этот единственный мяч после своего отличного сольного прохода.

Часто его фамилия мелькала и в отчетах о хоккейных сражениях. Рассказывая о матче 10 февраля 1937 года против архангельского «Моряка», корреспондент ленинградской газеты писал: «На седьмой минуте Артемьев открывает счет, на двадцать пятой – удваивает его. На новом для себя месте правого полусреднего этот форвард прекрасно проявил себя…» Такие же высокие отзывы давала ему пресса после матчей с московским «Динамо» и многих других.

Пятый из братьев Артемьевых – Георгий (или Егорыч, как звали его любовно многочисленные болельщики)- тоже оставил заметный след в истории футбола. А после войны любители спорта услышали имя Виталия Артемьева – сначала игрока команды ВВС, а затем бессменного на протяжении многих лет капитана московского «Локомотива». Как и его отец Сергей Тимофеевич, Виталий играл на месте правого полузащитника. Играл свежо, талантливо, с подлинным мастерством. А сейчас он тренирует молодежную экспериментальную сборную команду страны, выступающую под флагом «Буревестника».

Когда-то, в середине двадцатых годов, квартира Артемьевых на Красной Пресне была настоящим штабом футбольной Москвы, Здесь решались многие важнейшие организационные вопросы, обсуждались планы предстоящих состязаний, просто устраивались теплые, дружеские встречи. На них бывали и футболисты, и болельщики. Пришел сюда однажды и молодой художник Сергей Пименов. Он оставил о себе память: рисунок, на котором пять братьев изображены скачущими вперед на оседланных ими… мячах.

В июле 1981 года в историко-революционном музее «Красная Пресня» общественность столицы отмечала 80-летие одного из славных представителей этой семьи – Петра Тимофеевича. На юбилей пришли ветераны партии, седовласые комсомольцы двадцатых годов, знаменитые спортсмены. От их имени выступил перед людьми, заполнившими зал, заслуженный мастер спорта, олимпийский чемпион Лев Яшин. Обращаясь к взволнованному юбиляру, он сказал:

– Все, что сделано вами лично и всей вашей семьей, никогда не забудется. Ваши дела стали золотым фондом советского футбола, ваше благородство, высокая гражданственность, преданность служат великим примером для молодежи и зовут ее на новые спортивные подвиги.