Глава 2. Путь

Итак, я покинул мир Вилена. Я решил делать небольшие записи и зарисовки всех миров, в которых побываю. Делал я их в своих альбомах для рисования. Ни один мир, кроме Бинаина, не имел имени, поэтому мне пришлось просто нумеровать их. Отсчет я вел от мира первой обители. Бинаин выходил шестнадцатым, а мир Вилена соответственно, сорок шестым. Все двадцать восемь миров, лежащие между ними, немного походили на Бинаин, но являлись безлюдными или малозаселенными. Мир Вилена неожиданно выделялся среди них. И я подумывал, что возможно дальше меня ожидает нечто подобное. Однако я ошибся. Вновь потянулись однообразные мирки с мелкими городками или, еще чаще, безлюдные степные земли. В некоторых из них даже не было ни морей, ни океанов, в других все вокруг заполняли пески пустынь. Впрочем, попадались и заросшие невероятно дремучими лесами миры. В эти дебри мне лезть тоже не хотелось.

В каждом из миров я раскрывал портал, осматривал окрестности с высоты птичьего полета и делал зарисовки, если вдруг что-то заинтересовывало меня. Так я минул около пятнадцати миров, безлюдных, с нетронутой природой. Мой альбом в итоге украсили несколько рисунков. Я нарисовал величественный водопад, падающий тонкой струей разбившегося и сверкающего под солнцем хрусталя с невероятной высоты в бирюзовую чашу озера. Нарисовал желтые скалы, пронзенные золотыми лучами рассвета, слегка тонувшие в утреннем тумане и похожие из-за многовекового сурового ветра на дырявый окаменевший сыр. Нарисовал странную хищную птицу - огромную, с кроваво-красным оперением, ухватившую мощным клювом в бледно-изумрудной чаще крупную змею, такую же зеленую, что ее чешуя казалась плотно вросшими в ее гибкое тело мелкими листочками.

Потом я пропустил несколько миров представлявших собой сплошные болота. В одном из них увидел как водоплавающую птицу атаковала целая армия мелких червей, вынырнувших из склизкого топкого берега. От бедной пташки даже перышка не осталось. Я только присвистнул и, перелистнув портал, как великую книгу бытия, раскрыл следующий. Увиденное на болоте невольно вызвало воспоминания нашего знакомства с Гастом. Когда он узнал, что я умею отворять порталы он удивился и спросил, неужели мне не хотелось побывать там. Тогда я ему ответил, что во многих мирах достаточно опасно. Даже слишком опасно. Я знал, о чем говорил. И болотные черви, способные сожрать любого за несколько мгновений - это не самое худшее, что могло произойти с невнимательным путником. Впрочем, таких опасных миров оказалось не так много. По крайней мере, судя по тем древним книгам, которые я просматривал и в темной обители, и в библиотеке Игнифероса в мире Вилена. Путешественники, кто бы они ни были - маги или люди, рассказывали не меньше чем о сотне миров. И я постепенно приближался к этой границе. Что лежало дальше, мне предстояло выяснять уже на свой страх и риск.

Каждый раз делая записи и зарисовки, я размышлял, как далеко простирается эта бесконечная цепь. Приведет ли меня путь когда-нибудь в тупик, как это произошло с Первой обителью? Окажется ли вселенная миров не такой уж бесконечной и найдутся ли у нее свои рамки?

Спустя пару месяцев на привале после скромного ужина в связующей книге я нашел запись Ретча. «Игниферос, - сообщал он, - вновь созвал Большой совет, на котором объявил о своих намерениях насчет первой обители. Теперь в темной обители все весьма озадаченны таким поворотом событий. Однако для Бэйзела это, похоже, не явилось неожиданностью. Вероятно, Игниферос уже успел побеседовать с ним до совета. И видел бы ты Нордека - он вне себя от ярости. Недовольных и кроме него хватает, но уверен, что Бэйзел не откажется от предложения Игнифероса. Наш совет состоится через неделю, а следом - еще один Большой, где темная обитель должна дать ответ.» Я прервал чтение, на миг задумавшись, и затем прочел последние строки. «Видел Гаста, спросил его как малыш. Твой приятель уверил, что с ним все в порядке, и он приглядывает за ним. Кроме того, позволил себе едкое замечание, что если меня так интересует малыш и я пожелаю его видеть, мне придется проголосовать за воссоединение нашего народа. Еще он спрашивал, есть ли у меня связь с тобой, потому что его кровавый кулон пропал.»

Я взял перо и написал короткий ответ «жду подробностей о следующем Большом совете». Я положил книгу и, улегшись на спину, заложил руки за голову. Вокруг лежала открытая степь. Прохладный ветерок стих перед закатом и последние лучи солнца показались необыкновенно теплыми. Я же смотрел в небо, на которое темно-синим пологом уже была наброшена ночь. Шэд бродил неподалеку, охотясь на светляков. Они улетали прямо у него из под носа в густые заросли низкорослых кустарничков, прятались среди узких, как у ивы, листьев, а потом снова зажигали свои огоньки, стоило Шэду отойти на пару шагов. Шэд недовольным фырканьем нарушал мирную вечернюю тишину, впрочем как и костер, потрескивающий догорающим сушняком. А темнеющее небо заполнялось звездами. Мелькнула она падающая звезда, другая, и я, изумленный, вскочил на ноги, когда на нас с Шэдом обрушился настоящий звездный дождь. Золотистые искры небесного огня, казалось, падали прямо на нас, оставляя за собой такой же золотистый быстро исчезающий след. Но все они сгорали высоко над нами, так и не долетев до земли. Дождь продолжался почти два часа. Солнце успело уже зайти, и золото теперь вспарывало черный бархат ночи. Я заворожено смотрел на звездопад, а Шэд, сидевший подле меня, все также настороженно потягивал носом и косил взглядом в сторону живых звездочек светляков, которые по-прежнему крутились в кустарничке, и, вероятно, подумывал, имеют ли они отношение к тем, что падали на нас сверху. Когда светопреставление кончилось, я поплотнее закутался в одеяло и, прижавшись в теплому боку Шэда, который теперь с подозрением поглядывал на вполне обычные звезды, висевшие высоко в небе, уснул.

Я минул еще три мира, таких же степных и безлюдных, когда вновь получил послание от Ретча.

«Решение об объединении принято, хотя Бэйзелу пришлось надавить и на Нордека, и на Балахира, да пожалуй, на большую часть темного совета. В обители царит смятение - Игниферос не стал долго ждать и потребовал признания его власти. Присяга верности уже принесена. Бэйзел и Лайтфел с этого момента становятся его советниками, а Совет - объединенным. На новый Совет Игниферос уже обрушил целый поток приказаний. Маги из обоих обителей уже скоро займутся восстановлением первой обители. Как только восстановят жилые помещения, туда переберутся остальные. И уже после этого мы приступим к остальному. Основные хлопоты, похоже, выпадут на долю природных магов. А вот нам предстоит куда более сложная задача - составить новый свод законов. Игниферос, разумеется, настаивает, чтобы за основы взяли законы светлой обители. Как ты понимаешь, для этого нашей части совета придется выучить светлую речь. Не удивлюсь, если старик обяжет обучиться ей всех темных колдунов, а темное наречие и вовсе запретит. По крайней мере, ему точно не нравится, когда кто-нибудь из нас начинает переговариваться шепотком на темном наречии.

Где ты сейчас, мой повелитель? Какие земли расстилаются вокруг тебя?»

Я мягко улыбнулся последним словам Ретча. Я чувствовал, что он беспокоится обо мне и боится показать это, нарвавшись однажды на раздражение с моей стороны. Я взялся за перо и кратко описал, куда меня уже успел занести путь. А потом нарисовал недавний звездный ливень, добавив в рисунок немного визуальной магии, чтобы он ожил и завораживал своей сияющей золотом чернотой бездонного небесного колодца, роняющего на землю звездные капли. Под рисунком я подписал, что это восьмидесятый мир по счету от первой обители.

«Знаешь, Ретч, если увидишь малыша, приласкай его от меня». На это Ретч ответил очень скоро. «С этим не должно возникнуть проблем, в связи с объединением. К тому же Мерлинда оказалась куда проворнее меня. Пожалуй, я бы сказал, что она уже успела расположить к себе Авориэн настолько, чтобы она доверяла ей малыша. Думаю, ты не против.»

А через год он уж писал мне из первой обители.

«Восстановление обители оказалось долгим делом, - сообщал Ретч. - Но теперь она словно только что отстроена. Купола вновь украшают стеклянные крыши, пропускающие свет в зал совета, внешние стены очищены и покрыты тонким слоем мраморной штукатурки, и теперь обитель похожа на серую жемчужину среди разбитых вокруг нее садов. Деревца еще молоды, и цветут пока пустоцветом. Но зато вся обитель пропитана их нежным ароматом. Это радует и успокаивает нас, поскольку мы все еще пытаемся прижиться друг с другом. Произошло много конфликтов, но они пока мирно разрешались, и их вроде бы становиться меньше. Всем нам пришлось учиться сдержанности. Я все время думаю о тебе и ломаю голову, как ты умудрился прожить со светлыми магами целых два года.» Тут я ощутил явную насмешку Ретча и невольно улыбнулся. «Пожалуй, потолкую насчет этого с Гастом. Все-таки он большой зануда, когда дело касается морали. Забавно слушать его, когда он начинает ставить в пример тебя. Когда, можно подумать, я не знаю своего родного племянника лучше его.» Здесь уж я не выдержал и рассмеялся, и мне так страстно захотелось увидеть ухмылку Ретча, которая без сомнения образовалась на его лице, когда он писал эти строки… увидеть Гаста и ощутить его крепкое рукопожатие… увидеть малыша, прижать его к себе и… Мой смех резко оборвался, и я, стиснув зубы, упал на Шэда, зарывшись лицом в его густой гриве. Книжка выпала из рук, а разбуженный Шэд удивленно заворчал, умудрился вывернуть шею и добраться языком до моего лица. Я выпустил его и, дрожа, закричал в утренние бездушно-белые облака на бледном небе.

- Ненавижу тебя! Ненавижу!

Я опрокинулся навзничь на мокрую от росы траву, ощущая под ладонями ее острые жесткие края и холодную влагу. Я и сам не знал, кому предназначался мой крик, то ли Игниферосу, то ли его мертвому брату. То ли им обоим. Но ту боль, которую я испытывал, я никогда бы не забыл и никогда не простил бы… Шэд, испуганно приникнув к земле, прижимая уши подполз ко мне, осторожно прошелся языком по моей руке, а потом вновь добрался до щеки.

- Все хорошо, Шэд, - прошептал я, охватив его за шею одной рукой и трепля другой косматую голову.

Я поднялся и, разведя костер, взялся за приготовление завтрака. Заварил травяной чай из найденных неподалеку тимьяна с душицей, съел немного зачерствевшую булку и несколько кусочков таявшего на языке засоленного, с жемчужными прожилками сала мяса. Шэд жевал сочную траву. Солнце между тем, наконец показавшееся из-за холма, разогнало утренние сумерки и тени. Роса понемногу испарялась, заструившись тонкими ручейками тумана с пригорка, на котором мы остановились на ночлег. Где-то в покрытых высокими травами холмах звонко запела какая-то пташка, а на ухо Шэда уселась стрекоза, поблескивающая сапфировым хитином. Он мотнул головой, отгоняя ее, и на миг замер, зажмурившись в золотых, чуть затуманенных утром лучах. Я вытянул руку и синяя нитка уселась на бугорок ладони, вращая огромными сине-зелеными глазами и блестя чуть подрагивающими от ветерка хрупкими прозрачными крылышками.

- Похожа на тех, что водятся на заливных лугах неподалеку от Мидла, - пробормотал я.

Шэд потянул к стрекозе свой любопытный нос, и она легко ускользнула в такой же чистый и полный солнца, как ее крылья, воздух. Я задумчиво подобрал книжку и бросил в дорожную суму. Следом отправилась кружка. Я затушил костер. А потом утащил прямо из губ Шэда стебелек дикого овса.

Все это мне казалось немного странным. Я минул множество миров в которых мне не попадалось ни одного знакомого растеньица, ни животного, ни птицы, ни насекомых. Шэд в таких мирах даже к траве не притрагивался, только подозрительно обнюхивал и не решался попробовать на вкус. То вдруг, наоборот, нам попадались миры, где все вокруг казалось до боли знакомым. Эту загадку я понять не мог. А число миров тем временем перевалило уже за сотню. Череда степных и пустынных кончилась. Теперь вновь шли миры с буйной растительностью, заросшими лесами холмами и предгорьями. Здесь часто попадались реки и озера. И опять все было безлюдно. В прошлых мирах мне приходилось запасаться едой в тавернах, а иногда и попросту возвращаться назад, когда еда у меня заканчивалась. Употреблять в пищу незнакомых животных я не желал, также как Шэд не решался попробовать красивые, ароматные, но совершенно незнакомые цветы. Неделю назад мне пришлось скакнуть обратно на десяток миров, чтобы купить в таверне хлеба и мяса. Теперь еда снова заканчивалась, но я надеялся, что либо мне попадется какое-нибудь животное, на которое можно поохотиться, либо посчастливиться больше и попадется населенный людьми мир.

Мы прошлись по пологим холмам, утопая в высоких травах, наслаждаясь их свежими бодрящими ароматами, сладким запахом зацветающих летников. Шэд не уставал набивать брюхо сочной травой и беззаботно гонялся за яркими бабочками. Меня здесь тоже наполняло энергией и одновременно несколько расслабляло, но вместе с тем, эта сила уходящей весны дурманила мне голову. А сны снились такие, что я от них задыхался, просыпаясь среди ночи в жарком поту, стаскивал рубашку и ложился на росистую траву, пока она не охлаждала ни мое разгоряченное тело, ни мой распаленный ум. Измученный видениями я просыпал до самого полудня, когда солнце уже вовсю начинало припекать на ясном небе.

Луга на холмах между тем стали сменяться редкими светлыми лесками. Тонкие осинки чуть шелестели бледно-зеленой листвой. На склонах ручейки, неизвестно откуда катившие свои прозрачные воды, с журчащим звоном впадали в единый поток в ложбине. Я последовал за этой располневшей от вливающихся в нее струй речушкой и на следующий день вышел к еще более полноводной реке. С первого взгляда на синюю как небо зеркальную гладь, казалось, что река лениво катилась, но посмотрев на стремнину в ее середине, я понял, что течение весьма сильно в глубоком русле между холмов. Я пошел вдоль реки, вниз по течению. Шэд, напившись, побежал вперед. А потом впереди раздался испуганный крик. Я, удивленный, оторвался от созерцания крутящихся у берега мелких водоворотов, рядом с которыми ловко сновали водомерки, и поспешил в ту сторону, где за пригорком скрылся Шэд. Там я обнаружил Шэда, замершего перед испуганной девушкой, вцепившейся от ужаса в повод ведомой ею лошадки. Лошадка, на которой большими охапками торчала кошенная трава, никак на Шэда не реагировала, только пряла ушами, отгоняя надоедливую мушку.

- Шэд, иди сюда, - позвал я.

И мое вороное чудовище игриво запрыгало ко мне. На лице девушки отразилось удивление.

- Не бойся, - доброжелательным тоном заговорил я, хотя полагал, что она не понимает ни слова.

Потом схватил Шэда за шкирку и потрепал как нашкодившего щенка. Девушка еще больше распахнула от удивления глаза. Я улыбнулся, потом чуть заговорчески подмигнул и похлопал Шэда по шее. Он недовольно зафыркал и, встряхнувшись, оборотился жеребчиком. У девушки вырвался изумленный возглас. А я закинул на Шэда седельную сумку. Он ткнулся своей мягкой мордой мне в щеку и вновь потянулся за сочными стеблями. А я наклонился и поднял оброненную в испуге котомку. Девушка приняла и что-то сказала мне. Я лишь развел руками, а она улыбнулась, а потом и вовсе рассмеялась и сделала знак следовать за мной.

- Пойдем, Шэд, - позвал я. - Может, здесь найдется городок, где я бы пополнил запас снеди.

Девушка между тем принялась оживленно болтать, словно позабыв, что я не понимаю ее, потом смотрела на меня и коротко смеялась, и вновь начинала о чем-то увлеченно рассказывать. Мне только оставалось с улыбкой ее слушать. Через минут пять тропинка, по которой мы шли, вынырнула из леска, и перед нами оказалась обширная поляна, окруженная все тем же осинником и выходящая на берег реки. Посреди поляны стоял небольшой, но добротный дом из теса, судя по ширине доски явно не из этого леса. Крыша, однако, заросла травой, а небольшой сад пребывал в некотором запустении. Справа от домика стоял сарай, куда более давнего вида. Доски его потемнели и чуть зеленели от мха. Спускаясь с пригорка на поляну, я понял, что поблизости больше жилья нет и почувствовал некоторое разочарование. Надо все-таки раскрыть портал и посмотреть, где здесь находится город. Брать еду из этого одинокого дома мне не хотелось. Благодаря магии присутствия я понял, что девушка жила здесь одна, за деревянными стенами не ощущалось больше ни живой души, если не считать десяток кур с сарае. Девушка между тем дошла до крыльца, привязала к перилам лошадку и принялась снимать с нее охапки сена. Я помог ей, а потом мы разложили траву сушиться. Шэд между тем снова оборотился чудищем и, разлегшись самым наглым образом посреди двора, заснул. Девушка поманила меня за собой в дом. Обстановка оказалась простая, но в комнатах было чисто и, пожалуй, даже уютно. Хозяйка стала хлопотать на стол, а я в очередной раз удивил ее, когда разжег заклинанием огонь в очаге. Это простенькое волшебство привело ее в восторг, и она опять принялась что-то возбужденно мне говорить. Я с трудом удержался от желания применить гипномагию, чтобы начать понимать ее. Задерживаться здесь я не собирался и забивать голову еще одним языком особой нужды не видел. Пожалуй, я приведу в порядок крышу дома, получу в награду свой обед, в предвкушении которого у меня уже чуть урчало в животе, и найду город и таверну, где смогу выспаться в постели и насладиться горячей едой и ванной. Мне нравилось путешествовать в безлюдных мирах, среди нетронутой людьми природы, но иногда верх брали вполне обыденные желания. Я наколдовал несколько свечек, наполнивших полутемный дом светом. А потом из баловства, увидев очередной всплеск восторга, наколдовал звездное небо, скрывшее темные балки потолка, и обрушил звездный дождик. Хозяйка от восхищения едва не позабыла об обеде, но взглянув на мою голодную физиономию, рассмеялась и вернулась к приготовлению еды. Она поставила котелок на огонь, побросала туда ароматные травки, а потом куда-то ушла. Вернулась она с болтающейся в руках обезглавленной и уже ощипанной тушкой только что зарезанной курицы. Нанзила на металлический прут и тоже разместила этот импровизированный вертел над огнем. Вскоре на столе появилась овощная похлебка, зажаренная курица, немного подсохший, но ароматный хлеб. Ко всему этому девушка добавила два глиняных стакана и темно-зеленую бутыль вина, почти полную. С улыбкой она пригласила меня к трапезе. Я разумеется не отказался. Мы с ней выпили по стаканчику сладкого белого вина и принялись за еду. После еды я показал вполне привычный, но восхитивший ее прием бытовой магии, когда по моему хлопку посуда подпрыгивала в воздухе и возвращалась на стол уже совершенно чистая.

- Что тебе еще сделать в благодарность за обед? - полюбопытствовал я.

По тону она поняла, о чем я спрашивал, и с улыбкой покачала головой. А потом, видимо что-то вспомнив, она подскочила к окну и указала куда-то пальцем. Подойдя к ней я увидел, что она показывает мне на несколько больших камней, лежащих в саду, наверное, с очень давнего времени, до того как построили этот дом.

Мы вышли во двор. Я чуть повел рукой, и все камни просто растаяли у нас на глазах. Потом я привел в порядок крышу, избавив от травы и защитив от протекания и сильного ветра. После этого сделал полезную в хозяйстве вещь. Прямо от реки образовался небольшой арычек, по которому вода из реки попадала во что-то вроде маленького бассейна рядом с садовыми деревьями. Теперь девушке не пришлось бы таскать воду из реки.

- Будь я магом природы, мог бы заставить расти твои деревья в саду и обильнее плодоносить, но я не умею, - я чуть виновато улыбнулся ей.

Она только благодарно улыбнулась. Потом я раскрыл портал. Девушка с изумлением следила за происходящим. Я отодвинул его, и он унесся ввысь показывая вид на нас и домик и спящего рядом Шэда. Я передвигал портал, пока не обнаружил несколько одиноких, раскиданных по холмистым берегам реки домиков, а потом дальше, внизу по течению - довольной большой город.

- Шэд, - позвал я.

И тут она, поняв, что я собираюсь уходить, схватила меня за руку и расстроено покачала головой. А потом вновь торопливо заговорила. Видя, что я не понимаю, она схватила меня за руку и потянула за собой в дом. Я расценил это как приглашение побыть у нее еще немного. Шэд никак не прореагировал на мой зов и даже не проснулся, так что я глянул на девушку и кивнул. В ответ она улыбнулась и показала мне комнату для отдыха. Я заодно починил упряжь хозяйской лошадки, сделав ее с помощью магии износостойкой, потом все-таки разбудил Шэда, вычистил его. Обошел дом кругом и заметил под сенью леса какие-то камни. Мое подозрение подтвердилось, когда я подошел ближе. Передо мной оказалась не такая уж давняя двойная могила. Девушка тихонько подошла ко мне, чуть тронула плечо, горестно заговорила о чем-то и увела меня оттуда. Было похоже, что недавно она лишилась сразу обоих родителей. Мы вернулись в дом, я ей показал свой альбом с картинками. Она с интересом разглядывала картинки. После этого я раскрывал порталы и показывал ей другие миры. Солнце между тем заглянуло в комнаты, окрасив все рыже-красным светом. Шэд, хрустя найденной где-то морковкой, скользнул в дом и устроился у моих ног. Потом мы поужинали, доев остатки обеда. После этого я ушел в свою комнату. Давно не спавший в постели, я мгновенно отключился, едва коснувшись головой подушки. Однако среди ночи я вновь пробудился. Задыхаясь от привидевшегося и чувствуя, как пылает лицо, я вдруг понял, что меня кто-то трясет за плечо. Девушка беспокойно заговорила со мной. Ее пальцы скользнули по моему лбу, на котором слиплись от пота волосы. А потом она склонилась ко мне, и я вдруг понял, что из ее глаз капают слезы, голос ее неожиданно переполнился виной. Не успел я удивиться и понять, что случилось, как она прильнула к моим пересохшим губам. Не соображая, я прижал ее к себе, мои руки заскользили по оказавшемуся неожиданно податливым телу, и мне показалось, что мое сновидение продолжается. Только перед самым рассветом я ненадолго провалился в темный сон. А потом словно тут же проснулся. Девушка спала, и я осторожно выскользнул из постели, чтобы не разбудить ее, оделся и вышел во двор. Шэд, спавший у крыльца, встрепенулся.

- Пойдем, Шэд, - прошептал я, закидывая на плечо сумку.

Я не хотел прощаться, не хотел, чтобы она вновь делала попытки удержать меня у нее. Мы поспешили дальше вдоль реки вниз по течению. Миль через семь должен быть город. Там я пополню запас снеди и продолжу путь.

Через пару часов мы добрались до города, и я поразился царящей за городской стеной тишине, которой там быть не должно. Я прошел ворота, никем не охраняемые. Шэд настороженно втягивал воздух, но, похоже, и он пока не понимал, что произошло. Мы прошли по пустынным улицам, до первого постоялого двора. Тут мне почудилось, что внутри есть кто-то живой. Я вошел внутрь и застыл на месте. В трех шагах от порога лежал мертвый мужчина. Еще двое лежали в неестественных позах на лавках перед столами. Я склонился к первому. Судя по застывшему и потемневшему, словно восковому лицу он был давно мертв. Однако никакого запаха тлена я не ощущал. С остальными двумя было то же самое. Я обошел всю гостиницу и только в одной из комнат обнаружил живого. Щупленький юноша стоял на коленях подле кровати, на которой лежала женщина, похоже его мать, и дрожал всем телом, с него градом катился пот, а лицо раскраснелось от жара. Он глянул на меня совсем уж помутневшим взором и опрокинулся исказившимся от судороги лицом на мертвое тело. Сам он тоже уже не дышал. Я попятился прочь и поспешил вон из гостиницы.

На улице до меня дошло, что, вероятно, весь город погиб из-за неизвестной болезни. Потом я вспомнил девушку, оставленную мной, вспомнил ее слезы. И вдруг понял, что ночью она решила, что я смертельно болен. Более того, родители ее, похоже, погибли от той же болезни. Кто знает, может быть, она знала и об умирающем городе и о том, что возможно и она обречена… Я раскрыл портал, и мы с Шэдом мигом перенеслись к ее домику. Я нашел ее на постели, одело она скинула, когда ее охватил жар, и обнаженное ее тело раскраснелось и покрылось бисеринками пота. Я попытался привести ее в себя, но она была в беспамятстве. Я раскопал в сумке какое-то лекарство своей матери, растворил порошок в воде и влил с сухие потрескавшиеся губы девушки. Через полчаса мне показалось, что жар немного спал. Но я по-прежнему не знал, чем она больна и как помочь ей. Бросить ее умирать или дожидаться ее смерти мне не хотелось. Тогда я вспомнил Вилена. Я завернул девушку в одеяло и раскрыл портал. Я совершил несколько переходов и в самом конце шагнул прямо в гостиную доктора. Вилен, пьющий в одиночестве чай, подскочил от неожиданности.

- Тэрсел! - воскликнул он.

- Добрый… - я глянул в окно, и там было темно. - Вечер.

- Утро, - поправил он.

- Почему темно?

- Потому что у нас сейчас зима, - он посмотрел на портал, из которого несло теплом и светом летнего дня.

- Вы можете спасти ее? - поинтересовался я, затворив за собой мировую дверь, и уложил девушку на диван.

- А что с ней?

- Не знаю, но весь город полон мертвыми людьми…

- Что?! - Вилен воззрился на меня пораженный. - У нее заразная болезнь, а вы притащили ее сюда? О боже!

- Что? - спросил я.

- Вы, кажется, копались в моей голове? - Вилен достал из шкафчика повязку и спешно надевал ее на лицо. - Я говорю о вирусах.

- Уверен, вы справитесь с ними.

Вилен крайне неодобрительно покачал головой, взялся за телефонный аппарат и спешно с кем-то заговорил. Не прошло и пяти минул как прибыли еще врачи, подхватили девушку и увезли в больницу. Вилен обернулся ко мне и нахмурился.

- Вы знаете, что у вас лихорадка?

- Я чувствую себя вполне сносно, - возразил я.

- Поедете со мной в больницу! - безоговорочным тоном произнес он. - Шэда можете оставить здесь, если он не съест комнатные цветы.

Я глянул на горшки, которые раньше были на террасе, но ввиду зимы перекочевали на подоконник гостиной.

- Не думаю, что они покажутся ему съедобными.

- Тогда пошли.

Мы приехали в больницу. Вилен взял у меня кровь и, оставив в кабинете, куда-то ушел. Спустя час он вернулся с результатами.

- Девушка в реанимации и по-прежнему без сознания. Нам надо изучить, что за дрянь она подхватила. И вы, кстати, тоже.

- Я?!

- У вас в крови та же болезнь, что и у нее, только вот… - он на миг смолк. - Ваша кровь убивает болезнь. А у девушки наоборот - болезнь ее потихоньку одолевает.

- Что вы думаете?

- Ничего хорошего, - он нахмурился. - Если бы вы были человеком, мы бы смогли использовать ваш организм как средство против болезни. Но вы не человек, и помочь ничем не сможешь.

- Мне жаль, Вилен. Я надеялся…

- Не стоит. Либо мы вылечим ее, либо нет. Это наша работа. Как ее зовут? Мне надо написать в отчете.

- Не знаю.

Он вздернул на меня удивленный взгляд.

- Она приютила меня на денек и… еще вчера она казалась мне совершенно здоровой.

- Хм. Ладно, подробности мне не нужны.

- Раньше, мне казалось, вы были более любознательным.

- Полгода назад здесь побывал Игниферос - забирал книги из своей библиотеки. Я с ним достаточно долго общался.

- Понятно, - протянул я.

- Выходит, вы с ней едва знакомы, - заметил Вилен. - Если мы вылечим ее, она останется с нами и мы о ней позаботимся - я так понимаю возвращаться ей не к кому. Ну, а если нет… То тем более вам не стоит дожидаться.

- Что ж, все равно спасибо.

Он сдержанно кивнул. Я вернулся за Шэдом, нагло пополнил запасы съестного на кухне Вилена, и мы продолжили путь. Мир, пораженный неизвестной болезнью, оказался сто сороковым. Я решил, что там делать уже нечего, и мы оказались в следующем. Он был похож на предыдущий. Только людей здесь не было. В нем я провел несколько дней. Легкий жар держался у меня несколько дней, а потом исчез. Несколько раз возникли мысли вновь посетить Вилена и все-таки узнать, об исходе лечения. Но я отогнал от себя эти мысли, понимая, что если Вилен не справился, я буду досадовать на него и на всех его врачей.