Глава 10. Новые вопросы

Последние сутки, проведенные в карцере, дались мне нелегко. Спать уже не хотелось, экспериментировать с плетениями, не видя получаемого результата, было глупо, а докучать общением родичам не было желания. Нет, я попытался связаться с Алоной, но она как раз занималась магией с наставником-эльфом, Лар снова был по уши в работе, а с остальными трепаться о пустяках мне было как-то стыдно. Ведь все они наверняка занимались важными делами, а я просто хотел с их помощью убить несколько часов. С Темнотой общаться вообще было не о чем, так как вряд ли она захотела бы разговаривать о пустяках, а важных вопросов, на которые могла ответить лишь она, у меня не накопилось. Оставалось говорить только с самим собой, но это попахивало расстройством психики. Поэтому я просто лежал, таращился в темноту и сожалел о бездарно потерянном времени.

Но это было только полбеды. Хуже оказалось то, что меня начал мучить жуткий голод, избавиться от которого не было никакой возможности. Вернее, она была, но только использовать я ее не мог при всем желании. Да, если бы я снова перекинулся, то проблема питания отодвинулась бы на второй план, так как вновь создаваемое тело появлялось не с абсолютно пустым желудком, за что отдельное спасибо Темноте. Вот только после выхода из карцера у остальных могли появиться вполне обоснованные вопросы, как по поводу моего аппетита, так и по поводу идеально гладкой кожи лица. Ведь отсутствие у меня трехдневной щетины никак не останется не замеченным. Так что в итоге жажду и голод мне приходилось терпеть.

Когда по моим ощущениям наступило утро третьего дня, мои муки стали просто невыносимыми. Не помогала даже пуговица во рту, оторванная от моей формы. Чтобы хоть как-то отвлечься от мыслей о ковшике чистой прохладной воды и громадной тарелке жареной картошки, я начал вспоминать свое обучение магии у эльфов в Марахе. Что-то не так много знаний я получил тогда, в результате нескольких десятиц напряженной работы, зато в Академии всего за один день узнал кучу новых плетений. Как-то странно получается. Может эльфы просто используют неправильную методику обучения, поэтому их маги по силе, и по умениям намного уступают имперцам? Ладно, пускай хоть так учат, ведь альтаров в этом плане срочно нужно подтянуть, и о качестве обучения говорить пока не стоит. Значит, будем брать количеством! Маги горцев довольно сильные, а основным плетениям эльфы их обучат. Хотя бы защитным.

Кстати о горцах. Я ведь забыл уточнить у них одну вещь, которая очень бы мне пригодилась. Помнится, в долине мне кто-то говорил об артефакте, способном извлекать знания у мертвых. Тогда эта информация оказалась забыта и отодвинута на задний план другими проблемами, ну а потом, если и вспоминалась, то все не хватало времени уточнить у Вакарина, правда это или выдумки. Ну а сейчас свободного времени у меня масса, можно и поинтересоваться, что там за артефакт такой. Как раз смогу отвлечься от мыслей о еде.

Сосредоточившись, я вызвал в сознании образ вождя альтаров, еще одного своего отца, который остался в горах и возложил обязанности заботы о народе на плечи моего брата Рена. Да, я видел его в последний раз очень давно, но понадеялся, что с того момента он не сильно изменился. Ну а если и так, его аура должна была остаться прежней, так что кровная связь просто обязана сработать. И мои надежды оправдались — спустя несколько десятков секунд образ Вакарина начал приобретать объем, изменяться в моем сознании и вскоре я очутился в светлой просторной комнате перед старым вождем альтаров.

Вот только сейчас его уже нельзя было так назвать. Либо эльфы со своим лимэлем постарались, либо уменьшившийся груз ответственности так подействовал, но Вакарин помолодел лет на десять и теперь выглядел мужчиной в самом расцвете сил. Вот только я сразу понял, что отвлечься от мыслей о еде у меня не получится. Дело в том, что отец как раз сейчас завтракал, поэтому мой взгляд сразу остановился на разнообразнейших аппетитных блюдах, расставленных перед ним на столе. Более того, я внезапно узнал, что от родственников при подобном общении мне достаются не только зрительные образы, но и запаховые, а также сильные вкусовые ощущения. Поэтому хорошо, что мое тело находится не здесь, иначе я бы весь пол своей слюной закапал.

Вакарин перестал жевать, а потом судорожно сглотнул и спросил:

— Алекс? Это ты?

— Я, я. Вот, заскочил немного поболтать и прояснить один небольшой вопросик, — сказал я, не отрывая взгляда от стола.

— Так чего стоишь? Присаживайся и присоединяйся, а то по твоему лицу я вижу, что ты еще не завтракал.

— И не ужинал, а также не обедал в течении почти трех суток. Вот только кровная связь мне сделать это не позволит.

Я протянул руку и попытался взять из большого блюда пирожок, по пальцы прошли сквозь пышную выпечку. Вздохнув, я объяснил Вакарину о возможностях крови, а потом еще и про то, почему оказался в карцере. В ответ отец порадовал меня сообщением, что в горах все нормально, переселение альтаров в степь все еще продолжается, но и на старом месте останется немало людей, которые будут поддерживать производство вина, заниматься разведением скота и прочими делами, не только обеспечивавшими население всем необходимым, но и способствующими расширению товарооборота с Мардинаном и эльфами. Так что очень может статься, что горы лет через пятьдесят превратятся в еще одного самостоятельного и полноправного участника Нового Союза. Именно поэтому уже сейчас сюда приглашаются специалисты и просто люди, эльфы и гномы, желающие обосноваться на новом месте. Кстати, парочка из числа последних уже провела частичную геологическую разведку и признала, что альтары — плохие горнодобытчики. Они умудрились не заметить несколько весьма обширных месторождений изумрудов, так что специалисты Подгорного королевства уже давно взяли местные горы на заметку.

Порадовавшись за горцев, я перешел к своей проблеме и попытался выяснить, правда ли можно отобрать знания у трупа. Оказалось, что мои сведения были слегка неточными. Никаких знаний, разумеется, у мертвого добыть нельзя, но вот некоторые сведения, которые он обдумывал в последние несколько дней жизни — вполне реально. Вот только эта информация будет обрывочной и неполной, но и это уже кое-что. Тот артефакт, о котором знал я, оказался созданием самого Алкиса, и передавался вождями альтаров вместе с должностью. Именно он при активации на некоторое время мог сымитировать ауру живого тела, которая позволила бы любому магу установить контакт с памятью трупа. Главное — нужно было это сделать быстро, пока мозга не коснулось омертвение. Так что через час, даже если очень сильно стараться, ни одного образа из мертвеца уже вытянуть не удастся.

В общем, мне осталось только разочароваться. Я-то рассчитывал, что вполне реально получить знания, после того как убить их хозяина, и поэтому даже блокировка церковников не сможет их защитить, а оказалось, что при этом можно считать лишь своего рода "оперативную память", в которой находится не так много интересного. Однако делать было нечего, поэтому я попросил Вакарина продемонстрировать мне тот самый артефакт. Он оказался коротким металлическим жезлом, заостренным на одном конце и с набалдашником, в котором находился полный энергии сафрус, на другом. Немного времени отнял поиск ближайшего одаренного, который сформировал отцу плетение магического зрения, после чего я смог рассмотреть магическую структуру артефакта. На запоминание потребовалась всего минута — плетение Алкиса было не таким сложным, а в хозяйстве могло пригодиться. Ну а потом я распрощался с Вакарином, пообещал заглядывать изредка и вернулся в свое тело, спасаясь от аппетитных запахов.

Следующие пару часов мне пришлось провести, последовав мудрому совету Хора — распевать любимые песни. Именно они позволили мне отвлечься от желания набить желудок и даже подняли настроение. Именно поэтому я пропустил назначенное время окончания наказания, когда вовсю горланил репертуар "Короля и Шута".

— Ах, за что меня бросили в подвал? Разве ж это я денежки украл… Вашу мать!

Последнего не было в песне, просто я не сдержался, когда вокруг внезапно вспыхнула яркая структура магического плетения стен, причинив резкую боль моим глазам. Поднявшись с пола и кое-как отряхнувшись, я проморгался и постарался слегка уменьшить чувствительность моих органов зрения, слыша скрип отодвигаемого засова. Вроде бы помогло, потому что когда дверь открылась и в мою камеру влетел небольшой светляк, мне удалось не зажмуриться и увидеть нарисовавшегося на пороге Ризака, укрытого мощным защитным плетением. Внимательно посмотрев на меня, он строго спросил:

— Имя?

— Чье? — удивился я, раздумывая, не активировать ли защиту и мне.

— Твое, — уточнил магистр.

И с чего такие вопросы? Неужели Керисан за три дня успел нарыть на меня компромат, поэтому все в Академии теперь в курсе моей настоящей личности?

— Алекс Дракон, — невозмутимо ответил я. — Или вы ожидали здесь увидеть кого-то другого?

— В порядке, — кивнул Ризак, слегка улыбнувшись. — Пошли!

Он первым вышел из камеры, ну а мне ничего не оставалось, как также покинуть это мрачное место. Отметив, что магистр развеял плетение защиты, я решил уточнить:

— А к чему вообще был этот вопрос, и подобные предосторожности?

— Три дня карцера — весьма суровое испытание, — пояснил Ризак. — Не многие способны его выдержать. Бывали случаи, когда адепты лишались рассудка. Некоторые убивали себя, но несколько после освобождения пытались убить всех, кто попадался им на пути. Поэтому я должен был убедиться, что с твоим рассудком все в порядке, прежде чем выпускать из карцера… Кстати, а почему ты так спокоен? Все адепты, когда-либо попадавшие сюда, стремились поскорее выбраться наружу, а ты сейчас даже не пытаешься ускорять шаг.

"Прокол, серьезный прокол!" — подумал я, но вслух ответил:

— А чего в этом карцере такого страшного, чтобы бежать отсюда без оглядки?

— А разве тебя не пугает потеря способностей? — уточнил Ризак, повернувшись ко мне. — Ощущение, когда из тебя высасывается сила, абсолютная темнота и замкнутое пространство?

— Нет.

— Но почему? — магистр даже замер на лестнице, желая услышать ответ.

— Но я же прекрасно понимал, что потеря способностей — явление временное, а силу у меня никто высасывать не собирался. Просто ее удалили из окружающего пространства, поэтому у помещенного внутрь карцера и создавалось подобное ощущение. Ну а темнота и замкнутое пространство меня никогда не пугали, так что все это наказание — одна большая потеря времени, с которой просто нужно смириться, что я и сделал. Единственное неудобство доставил голод, но в своих путешествиях мне приходилось и не такое выдерживать.

Ризак хмыкнул и продолжил путь наверх. Спустя десяток ступенек мы выбрались из карцера, и я непроизвольно зажмурился. Хоть я подготавливал себя, уменьшая чувствительность зрачков, но все равно яркий солнечный свет оказался слишком ярким, чтобы переносить его без боли. Усиленно моргая и вытирая показавшиеся слезы, я услышал, как магистр сказал:

— Хорсак, проверь, чтобы с ним точно все было в порядке и при необходимости обратись к магистру Велиссе, а тебя, Алекс, ректор просил срочно зайти к нему.

— Ладно, — ответил я, вновь обретя зрение и рассматривая демона с двумя сочными яблоками в руках, которым обрадовался даже больше, чем своей "няньке".

Ризак развернулся и отправился по своим делам, посчитав разговор законченным, а Хор подошел ко мне и спросил:

— Ты как?

— Издеваешься? — ехидно ответил я, не в силах оторвать взгляд от спелых фруктов.

Демон протянул яблоки мне, и я жадно впился в сочную мякоть, промычав что-то благодарное ухмыляющемуся Хору. Когда одно быстро кончилось, я уточнил:

— Который сейчас час? Столовая еще открыта, или уже начались занятия?

— Нет, только что наступил обеденный перерыв.

— Тогда чего мы тут стоим?! — воскликнул я и поспешил к вожделенной пище.

— Алекс, тебе же нужно к ректору, — напомнил Хор.

— Подождет, — отмахнулся я.

— Хочешь опять загреметь в карцер, теперь уже за неуважение?

Жуя яблоко, я тоном лектора принялся объяснять Хору моменты, которые он не пожелал заметить:

— Ректору не нужно, чтобы я отправился к нему прямо сейчас и смотрел на него голодными глазами, слушая нотацию. Именно поэтому он "попросил" меня зайти, а не "приказал". Да и, кроме того, если бы я ему действительно был срочно нужен, меня бы в кабинет доставил Ризак. Понятно?

— Алекс, если ты такой умный, тогда почему три дня в карцере просидел? — ехидно уточнил Хор.

— Потому что это полностью отвечало моим планам, — наставительно заявил я. — Не сомневайся, если бы я решил, что вариант с карцером не является самым лучшим, то сумел бы его избежать.

Демон слегка задумался, дав мне возможность прикончить второе яблоко, а потом спросил:

— А почему ты тогда такой бодрый и веселый? В свое время после первого посещения карцера я выглядел далеко не самым лучшим образом, а ты ведешь себя так, будто просто провел несколько дней взаперти.

— А оно так и было, — беспечно отмахнулся я. — Труднее всего оказалось справляться с голодом, но если в следующий раз мне придется туда угодить, я окажусь умнее и захвачу с собой что-нибудь пожевать. Тем более, что адептов наверняка никто не обыскивает, помещая туда. Кстати, спасибо за совет — песни сильно помогли мне скоротать время.

— Пожалуйста! — недовольно буркнул Хор.

Я понял, что он надеялся на откровение, на разгадку способа, помогающего перенести заточение в карцере, но обломался. К сожалению, я совсем ничего не мог ему дать. Ведь мне помогло продержаться только знание о том, что я при желании смогу легко оттуда выбраться. Знание и еще некоторые способности. Их все равно не будет у Хора, однако вот эту появившуюся у демона легкую обиду нужно убирать, поэтому я сказал:

— Ты сильно не переживай. Просто для меня не в новинку сидеть в тесном каменном мешке. Побродил, знаешь ли, в свое время по разным пещерам и шахтам. Один раз после обвала вообще полдесятицы искал выход на поверхность, так что три дня в карцере для меня — не смертельно. Приятного, конечно, мало, но пережить можно без особого труда. Кстати, ты не в курсе, какие у моей группы занятия?

— Сам посмотришь, тебе ведь все равно еще к Фалиано идти, — ответил Хор.

Судя по его тону, он благополучно оставил мысль о том, что я пытаюсь кое-что от него утаить. Ну, я только этого и добивался, поэтому уже начал подумывать, как вытянуть из демона информацию о том, что произошло в Академии за время моей отсидки, но тут мы дошли до столовой. Внутри было полно народу, но при нашем появлении почти все уставились на меня. Ну да, небритый, собравший всю пыль с пола карцера адепт с голодным взглядом — было на что поглядеть! Вот только меня это совсем не смутило.

— Всем привет! — громко поздоровался я и пошел к столам с едой и напитками.

А произошедшее далее заставило меня сильно удивиться. Адептов словно прорвало. Большинство ответили на мое приветствие, некоторые даже оставили свои тарелки и подошли поближе, чтобы сказать пару слов, десяток при этом хлопали по плечам и сообщали, что очень рады меня видеть. Мои сокурсники вообще крепко пожимали мою руку и говорили, что я молодец, раз выдержал карцер. Нет, нашлись и такие, которые оставались на своих местах и предпочли меня вообще не заметить. В основном это были старшекурсники, которым их положение не позволяло общаться с новичком. Короче — я понял, что наказание лишь добавило мне популярности в Академии. Это зарождало уверенность в том, что поединков больше не будет, но и пессимистическое предположение о том, что теперь появится масса других проблем, о которых мне и размышлять-то не хотелось.

После пяти минут бурной встречи я добрался-таки к столам с едой и схватил первый попавшийся кувшин. Не став заморачиваться с кружкой, я осушил его, даже не насладившись толком ягодным компотом, оказавшимся в нем, а потом выдохнул с облегчением:

— Жить — хорошо!

Взяв поднос, я принялся нагружать на него вожделенную пищу, хватая все подряд без разбора. И хотя я где-то читал, что после длительной голодовки положено долго восстанавливать пищеварение на супчиках и бульончиках, но мой желудок, уже успевший переработать попавшие в него яблоки, громко требовал еду посытнее. Так что каша, мясо, фрукты, овощи — все заняло свои места на подносе, образовав немаленькую пирамиду. Оглядев ее, я закончил цитату:

— А хорошо жить — еще лучше!

Вокруг раздался смех. Оказалось, адепты, внимательно наблюдавшие за моими художествами, оценили шутку и не постеснялись этого показать. Мда… Похоже, я медленно но верно превращаюсь в кумира, что было очень неприятно и для дальнейшей учебы, и для налаживания контактов с сокурсниками. Но, кажется, я знаю, как можно слегка остудить пыл адептов. Повернувшись к Хору, который хотя и находился рядом, но все равно оказался в стороне от событий, я спросил его:

— Пошли искать место?

Тот уже нагрузил свой поднос, поэтому молча кивнул и пристроился за мной, а я двинулся по столовой, не обращая внимания на призывные возгласы адептов, приглашавших меня к ним за столики. Нет, я мило улыбался, но неизменно отрицательно качал головой, следуя верным курсом, и только очутившись в дальнем углу, спросил:

— Можно присоединиться?

Кисана, обнаружившаяся на том же месте, продемонстрировала мне свои острые клыки и преувеличенно недовольно сказала:

— Что-то мне подсказывает, что ты все равно останешься, даже если я буду против.

— Ну, ты же только недавно обещала мне составить компанию, — усмехнулся я, ставя поднос на столик.

Хор осторожно примостил свой рядом и слегка напряженно посмотрел на вампиршу. Та явно не обрадовалась появлению нового сотрапезника, но предпочла его не заметить и ответила мне:

— Да, от своих обещаний я никогда не отказывалась. Тем более, мне очень интересно узнать, как же ты сумел перенести трое суток карцера и все еще так бодро выглядеть. Многие после такого наказания еще пару дней проводят у Велиссы, которая их вовсю отпаивает успокаивающими отварами, а ты стоишь веселый и свежий… — Киса потянула носом воздух и признала: — Хотя нет, со свежим я слегка погорячилась.

Ну да, понимаю, что три дня взаперти по соседству с туалетом не красят человека и придают ему вполне определенный запашок, вот только срочно нужно было заняться пустым желудком, поэтому я скромно извинился за неподобающий вид и принялся за еду. Сосредоточенно работая челюстями, пришлось объяснять повторно, как же мне удалось выдержать карцер. В ход пошла та же версия о долгих пребываниях в пещерах, которая по просьбе Кисы дополнилась подробностями. Естественно, случай в горах я выдал в измененном и отредактированном варианте, сопровождая его разными интересными фактами из гномьих легенд и забавными случаями из жизни горняков, всячески развлекая девушку. Ну а когда я закончил рассказ, выбравшись на поверхность из одной заброшенной шахты, вампирша призналась, что со мной ей было безумно интересно, но сейчас очень нужно подготовиться к занятию с Ризаком. Так что Киса, улыбнувшись на прощание, удалилась, прихватив пару яблок с моего подноса. И только тогда я спросил у Хора, за все время не произнесшего ни слова:

— Что между вами произошло? "Постельные" неприятности? Неужели Киса — твоя бывшая, которую ты весьма неблагодарно бросил, когда она тебе разонравилась?

— Не важно, — ответил демон.

Вот только мне было очень интересно, поэтому я не прекратил расспросы:

— Нет, ну все-таки, почему два самых необычных адепта вместо того, чтобы объединиться и помогать друг дружке ведут себя как кошка с собакой?

— Необычных? — иронично переспросил Хор. — А хорошо сказал…

— Если хочешь, назову вещи своими именами — почему два нелюдя так и не объединились, испытывая давление со стороны представителей человеческой расы? Ведь тем самым они намного облегчили бы свое пребывание в стенах Академии.

— Алекс, ты не поймешь…

— А ты объясни! Или это какой-то секрет?

— Да нет никакого секрета. Просто у вампиров и нашей расы многие века сохраняется непримиримая вражда. Возможно, это произошло потому, что мы в древние времена остановили экспансию клыкастых и не дали им распространиться по всему материку…

— Вы? — недоуменно перебил я Хора. — Но в истории говорится, что это было объединение всех соседей вампиров.

— А ты подумай сам, может ли человеческая армия почти без магов противостоять сверхбыстрым кровососам? Да клыкастые их попросту смели бы и выпили досуха! Но благодаря воинам, применявшим магию нашей расы, решающая битва окончилась не в пользу вампиров. Вот с тех пор и мы, и сородичи Кисаны поддерживаем друг с другом вооруженный нейтралитет, потому что понимаем, что при столкновении наши расы просто взаимоуничтожатся, а оставшихся добьют соседи, давно претендующие на плодородные земли.

Я кивнул, признавая мудрость их владык. Как говорится, худой мир лучше доброй войны. Но вот как это мешало контактировать Кисе и Хору, так и оставалось загадкой. Почесав затылок, я задал этот вопрос демону. Тот, вздохнув, ответил:

— Хотя между нами и сохраняется нейтралитет, но вражда все еще идет. Процветает шпионаж, диверсии и неприятные инцинденты на границе. Ведь если группа бунтарей, которые еще недавно служили в регулярной армии, внезапно отправится на чужую территорию и устроит там разбойный налет на какую-нибудь мелкую деревеньку, это не будет считаться нападением и не приведет к войне. Ну а если отряд мстителей из разоренной деревни воспылает гневом и пойдет резать блокпосты на дорогах соседа, это также сочтется моментом, не заслуживающим внимания. Ну а дальше можно не продолжать, ты все додумаешь сам. Так что на протяжении многих сотен лет на пограничной территории происходят подобные столкновения. И хотя официально войны нет, все Приграничье является одной большой площадью боевых действий, а правители двух королевств постоянно ищут реальную возможность быстро покончить с соседом.

— Ладно, это я понял. Но почему здесь, вдали от дома вы все равно не можете найти общий язык? Ведь что-то заставило вас покинуть родные земли. Ты не хочешь рассказывать о своих причинах, но я просто уверен, что и Киса находится в подобном положении. Так почему бы вам просто не заключить временное перемирие?

Хор покачал головой.

— Алекс, я же говорил — ты не поймешь. Но просто задумайся о таком моменте — вампирша поступила в эту Академию одновременно со мной, хотя существовала масса вариантов гораздо ближе к их землям. Она никогда не принимала участия в магических поединках, старается учиться, выкладываясь на полную, и всегда выполняет любые требования преподавателей, — Хор подхватил свой поднос с пустыми тарелками и уже уходя тихо сказал: — А кроме этого семь лет назад на границе погиб мой брат, и я так и не смог отомстить за его смерть.

Глядя в спину демону, я мысленно присвистнул. Ну и тайны Мадридского двора! Оказывается, не все так просто в этой Академии, как мне казалось. И если из недомолвок Хора вывести предположение, что он были либо изгнан из своего королевства, либо просто совершил нечто, не позволяющее ему вернуться домой, то по поводу Кисы можно было сделать вывод — она является наблюдателем. Своеобразным шпионом вампиров, которым очень захотелось узнать, что же забыл демон в имперской Академии. Ведь предположений здесь может быть масса — и возможность совершенствования магии расы демонов (кстати, нужно будет уточнить, что это вообще за магия), и вариант заключения союза магов Империи и хвостатых одаренных, и уж совсем фантастические объяснения. Поэтому могу себе представить, что подумали главы вампирской разведки, когда демон с титулом графа отправился в Империю.

Так что Кисана наверняка получила приказ наблюдать и докладывать обо всех движениях Хора. Ведь, несмотря на ее молодость, вампирша может оказаться матерым разведчиком, которого выбрали как раз для этой миссии. Вот только как же вампиры решили все обставить для имперцев? Ведь если один демон — это случайность, то демон и вампир в одной Академии — уже закономерность. Ну, самый простой вариант отвлечения внимания — поступление представителей клыкастых в Академии других городов. Но тогда маги могли заподозрить, что вампиры всерьез решили выведать секреты их техники, поэтому просто прибить кровососущих адептов, как это было проделано с гномами…

Нет, хватит гадать на киселе! Все равно из вороха предположений я не смогу извлечь ни одного полезного факта. И кроме того необходимо учесть, что я никак не мог знать, правду ли мне сказал демон, или же специально своими недомолвками создал у меня нужное впечатление о себе. В общем, я понял, что моя жизнь в Академии с каждым днем становится все интереснее и интереснее, но не оставил намерения взять Хора и Кису себе в союзники. Ненависть демона можно слегка притушить, а вампирша, если она все-таки наблюдатель, должна воспользоваться моментом и попробовать завоевать его доверия. Кроме того если Киса все-таки окажется частью серьезной организации, то мне найдется, что предложить ее начальникам за необходимые мне сведения. Вот только это все может подождать, а сейчас нужно расправиться с обедом и постараться успеть к Фалиано до того как начнутся занятия.

Со скоростью электровеника я принялся уничтожать еду с подноса, но вскоре со вздохом был вынужден признать, что слегка переоценил размеры своего желудка. Распихав три яблока по карманам, я отнес почти пустой поднос и, миновав толпу адептов, вышел на улицу. Так как здание с расписанием находилось недалеко от ректората, я решил сперва поглядеть, что день грядущий мне готовит. Быстро добравшись до гранитной плиты, я обнаружил пару табличек, которые сообщали о сегодняшних занятиях в моей группе. Первое называлось "Практическое применение мертвой плоти" и явственно попахивало некромантией. Должно было проводиться оно магистром Массвишем и, судя по часам на стене, до его начала оставалось минут двадцать.

Второе называлось "Классификация перманентных плетений", и чем нам придется на нем заниматься, я не мог даже предположить, так как не понимал, какие плетения были перманентными. Но вот имя на табличке вызвало у меня узнавание. Там значилось — "Мастер Глод", и у меня не возникало никаких сомнений в том, что этим мастером и был тот самый маг, которого не так давно вызывали в Подгорное королевство. Тот насильник, из-за которого погибла дочь Шаринона, тот урод, которого я пообещал убить. А так как от своих обещаний я никогда не отказывался, то был абсолютно уверен в том, что Глоду недолго осталось жить в этом мире.

Запомнив номера домов, где нам предстояли занятия, я отправился к знакомому зданию с крылатыми девушками, где поднялся на второй этаж и тихонько открыл дверь приемной ректора. За столом обреталась неизменная секретарша, а на стульях у стены никакой очереди не наблюдалось. Так как сегодня я появился не просто так, а по приглашению Фалиано, то спокойно доложил заметившей меня грымзе:

— Адепт Алекс по приказу милорда ректора явился.

Та смерила меня весьма недовольным взглядом, но потом положила свою ладонь на деревянную коробочку, лежавшую на столе. Этот странный предмет был снабжен простеньким плетением, в котором угадывались знакомые элементы.

— Да, Зира? — раздался голос Фалиано, и я понял, что эта штучка — некий аналог обычного разговорника, после чего потерял к ней интерес.

— Здесь адепт Алекс, — сообщила секретарша, вонзив в меня свой колючий взгляд, сообщавший о том, что если ректор меня не ожидает, то некоему выскочке-адепту придется почувствовать всю глубину ее недовольства.

Но ректор к явному разочарованию Зиры ответил:

— Пусть заходит.

Грымза еще раз смерила меня взглядом, а потом, не снисходя до общения со мной, махнула в сторону двери. Хмыкнув, я открыл ее и зашел в кабинет ректора. Фалиано восседал на своем кресле и вид имел весьма благодушный. Однако я понимал, что под маской этого благодушия может скрываться все что угодно, поэтому вежливо поздоровался и приготовился к разносу. Просто никакого иного повода для того, чтобы вызывать меня "на ковер" я не видел. Но ректор сумел меня удивить. Оглядев меня, он сказал:

— Вижу, что карцер никак не повлиял на твое самочувствие, а это радует. И не нужно так удивляться, я действительно переживал, сумеешь ли ты выдержать трое суток. Не каждому адепту это по силам, а ты к тому же попал в карцер впервые, поэтому у меня были вполне обоснованные сомнения в твоей выдержке.

Справившись со своим удивлением, я рискнул уточнить:

— Прошу прощения, милорд ректор, но мне хочется узнать, зачем же тогда вы назначали такой срок, если сами сомневались в том, что я способен его пережить?

— А ты полагаешь, что тот, кто перед всей Академией убивает одного адепта и жестоко издевается над вторым, не заслуживает такого наказания? — спросил Фалиано.

Я понял, что вопрос с подвохом, и изложил свои подозрения:

— Ну, согласно законам Академии можно было вполне ограничиться общественными работами, да и кроме того даже магистр Ризак удивлялся, отчего наказание вышло таким суровым, поэтому я имею все основания подозревать, что вы сделали это умышленно.

— Да, ты абсолютно прав. И я рад, что пребывание взаперти нисколько не повлияло на твое мышление. А объяснение моего поступка чрезвычайно просто — мне нужно было не допустить повторения подобной ситуации среди других адептов, а также показать, что законы Академии все еще соблюдаются, и полагаю, что я этого вполне достиг. Но сейчас давай поговорим о неких странностях в твоем поведении. Когда я спросил о причинах твоих действий в поединке с Жилако, ты ответил, что просто проверял лечебные плетения, но вот Ризаку ты заявил, что таким способом хотел избежать возможных вызовов на поединки. Так что из этого является правдой?

Я лихорадочно размышлял над словами ректора. Мне явственно показалось, что он что-то не договаривал, и наверняка была еще одна причина назначить мне такое наказание. Иначе с чего бы ему интересоваться несоответствием моих ответов? Вон, даже не поленился, расспросил Ризака, а зачем утруждаться ради каких-то двух адептов, которые не блещут знаниями и вызывают ненависть у большинства обучающихся в Академии? В общем, скрывать мне в данном случае было нечего, поэтому я ответил:

— Второе.

— Не пояснишь? — попросил Фалиано.

— Как пожелаете. Как вы сами понимаете, выскочек никто не любит, а зачисление сразу на второй цикл автоматически повесило на меня этот ярлык. Именно поэтому я провел поединки с таким расчетом, чтобы показать остальным, что мои способности намного выше уровня, который они определили вначале, а моральные качества позволяют издеваться над побежденными. Так что в результате я надеялся, что те адепты, которые намеренно провоцируют скандалы, призадумаются, стоит ли вообще со мной связываться.

— То есть ты думал запугать всех? И даже адептов пятого цикла?

— Разумеется, нет. Как я предположил, исходя из личных наблюдений, провоцирующие поединки адепты обучаются на втором-третьем цикле. Потом их либо убивают недооцененные противники, либо они исключаются из Академии, либо (что маловероятно, но возможно) набираются ума и уделяют больше времени учебе, а не поединкам. Так что на этот контингент мне удалось произвести нужное впечатление, поэтому я надеюсь, что в будущем меня никто не будет отвлекать от учебы по таким пустякам.

Ректор улыбнулся и откинулся на кресле, скрестив руки на груди. Понятно, провоцирует переходить в наступление.

— Но ведь Фаррад, с которым был твой последний поединок, никак не относится к обозначенной группе адептов. Он обучается уже на пятом цикле, поэтому бояться тебя уж точно не станет.

Что ж, примем подачу.

— А в этом случае я и не разыгрывал никакого спектакля, а просто пытался научиться у него чему-нибудь полезному. Полагаю, этого я вполне достиг. Тем более, что этот поединок изначально был тренировкой, а не поводом для убийства избранного противника. Кроме этого, я имею все основания полагать, что Фаррад не сам отбирал для себя такого слабого в магическом плане адепта, а руководствовался лишь вашими пожеланиями. Или я не прав?

Это как раз просчитывалось элементарно. С точки зрения психологии, Фаррад никогда не стал бы связываться с таким малоперспективным объектом тренировок. Ему проще было бы потренироваться на макете. Но благодаря подсказке ректора, которому очень хотелось прощупать меня в боевой обстановке, конструктор получил возможность не только удивиться, обнаружив весьма твердый орешек вместо тефтели, но и получить некоторое удовольствие от поединка со мной. Но теперь поглядим, признает это Фалиано, или предпочтет отмолчаться.

— А я думал, что ты об этом не догадаешься, — сказал ректор, почесав подбородок. — Что тебя натолкнуло на эту мысль?

— Излишняя театральность в поведении Фаррада. Если бы он сам захотел поединка, то действовал бы куда более эмоционально, а так — просто играл давно отрепетированную роль.

— Понятно, — кивнул Фалиано. — Тогда ответь мне еще на один вопрос — Ризак сказал, что ты был хорошо знаком со своими первыми противниками. Когда это ты успел сделать, если сам же сказал, что приехал в Кальсот лишь перед самым поступлением?

Опять он меня проверяет и пытается выяснить подробности наших с боевиками отношений, но только непонятно — зачем? Ищет нестыковки в рассказе просто для того, чтобы за них зацепиться?

— Мы встретились в одном из городских трактиров как раз перед тем, как я попал в Академию, слегка повздорили и разошлись, не придя к согласию. Поэтому эти адепты не обрадовались, увидев меня на сборе и решили устранить на поединке. Однако они недооценили мой уровень, поэтому один погиб, а оставшийся в живых Жилако уже наверняка не будет больше напоминать мне о былом конфликте.

Мне показалось, что не этого ответа от меня ожидал Фалиано, но новых вопросов не последовало. Вместо этого ректор сказал:

— Не переживай, он точно больше не доставит тебе проблем, я об этом уже позаботился.

— Предупредили, чтобы больше со мной не связывался? — уточнил я, недоумевая, откуда взялась такая забота обо мне.

— Нет, исключил из Академии за неуспеваемость. Это же надо — вызвать противника на магический поединок и не использовать ни одного атакующего плетения! Поэтому общим решением совета преподавателей его имя вычеркнули из списка адептов Академии Кальсота.

— Сурово, — сказал я.

— Надеюсь, это заставит остальных испытывать больше стремления к знаниям. Кстати, если ты еще не передумал заниматься у меня факультативно, то после ужина я буду ждать тебя здесь. Посмотрим, как ты владеешь навыками преобразования плетений.

Ага, значит, Фаррад детально рассказал ему о поединке и последующем разговоре. Что ж, это мне нисколько не повредит, а у Фалиано будет дополнительный стимул показать мне основы конструирования. Хотя бы просто из интереса — что я могу сотворить?

— Буду непременно, — ответил я с легким поклоном.

— А сейчас иди, через несколько минут начнется занятие, а я бы не хотел, чтобы ты опаздывал к магистру Массвишу, — ректор усмехнулся, видимо, представляя, что меня ожидает на этом занятии, но когда я уже взялся за ручку двери кабинета, добавил: — Алекс, впредь не допускай, пожалуйста, таких конфликтов и будь поосторожнее в словах и поступках. Десятая часть адептов нашей Академии гибнет от разнообразных несчастных случаев, и мне не хотелось бы, чтобы ты пополнил ряды этих несчастных.

— Я постараюсь, милорд ректор, — ответил я и вышел за дверь.

Выходя из здания и направляясь к первому уроку по некромантии, я все размышлял, что же это было — угроза или действительно предупреждение? Если первое, то мне действительно стоит вести себя поосмотрительнее и не швыряться опасными догадками направо и налево, а также обвинять ректора в умышленном подстраивании поединка. За такое вообще-то положено два дня общественных работ, а вряд ли Фалиано пойдет драить кастрюли. Но если предупреждение, то чего мне следует опасаться? Несчастные случаи бывают разными. Одни получаются от неосторожного обращения с магией, а вторые похожи на экстравагантное самоубийство. Это тогда, когда из спины мертвеца торчит десяток ножей. Так что же, ректор пытался меня ненавязчиво предупредить о какой-то угрозе?

Нет, очень мало информации для предположений. Только все равно стоит воспользоваться мудрым советом и почаще смотреть по сторонам, а особенно за спину. Интуиция интуицией, но и про остальные органы чувств забывать не следует. Ну а сейчас стоит поспешить, поскольку, судя по моим ощущениям, занятие уже началось, а мне еще предстояло выяснить, чему же улыбался ректор.